Двадцать девятый день.
Препод. Кассиан Римлянин.

I. Препод. Кассиан, память коего совершается ныне, жил в конце четвертого и первой половины пятого века. В это время духовное просвещение было всего более распространено на востоке. На востоке же развилась во всей силе подвижническая жизнь; пустыни и горы были заселены святыми иноками, которых славные имена чествовались всем христианским миром. Стремясь к духовному совершенству, Кассиан в отрочестве оставил дом своих родителей и все удовольствия мира, оставил свое отечество, Рим, и прибыл на восток. Он прожил некоторое время в Скитской пустыне, в Вифлееме принял иночество, обошел все пустынные обители Фиваиды, в Костантинополе слушал св. Иоанна Златоустаго, и только уже через много лет возвратился в Рим. Это было во время гонения, воздвигнутого на Иоанна Златоустаго; Кассиан был из числа тех, которые искали ему защиты.

Через некоторое время он переселился в южную Галлию (Францию), в город Марсель, и первый ввел в эту страну иноческую общежительную жизнь, по примеру востока. Он написал много книг, которыми познакомил западных христиан с постановлениями и правилами восточных иноческих обителей, изложил беседы отцев пустынных о разных духовных предметах, и опровергал лжеучения. Преставился в 435-м году.

II. Препод. Кассиан, оставивший мир с его удовольствиями для беспрепятственного служения Богу и достижения возможной высоты нравственного совершенства, учит нас, если и не оставлять мира, то во всяком случае не привязываться к нему сердцем, а, живя в нем, быть во всегдашней готовности пожертвовать всем для Бога из любви к Нему.

а) Заповедь Иисуса Христа оставить все для Бога относится ко всем верующим.

Послушаем слова Христова, глаголющаго: аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего, и матерь, и жену, и чад, и братию, и сестер, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик. (Лук. XIV. 26). Дабы вы не подумали, что это строгое изречение относится к одним избранным ученикам, или апостолам, святый евангелист не оставил с точностию сказать, к кому оно произнесено. Идяху, говорит, с Ним народи мнози; и обращся, рече к ним. Итак, не на некоторых только избранных, но на всех без изъятия простирается сей приговор, что тот не может быть учеником Христовым, кто не оставит, или не возненавидит всего по естеству любезнаго, т.е., кто крепкою любовию к Богу не превозможет и не победит любви ко всему, что любят вне Бога.

б) Заповедь оставить все для Бога необходима. На что, – спросят, может быть, – эти жертвы лишения для Бога. Который ничего не приобретает чрез них? Подлинно Богу, как вседовольному и всеблагому, не для чего лишать, потому что нечего требовать; Он Сам дает все, и всем дарствует. Но Он и не требует для Себя никаких лишений: а человек сам не может обойтись без них для приобретения лучшаго. Кто хочет плыть, тому прежде надлежит отвязать, или, для поспешности, отсечь веревку, которою лодка его прикреплена к берегу. Кто желает действительно быть на пути к небу, тому необходимо нужно, или постепенно, – со вниманием и усилием разрешить, или, если чувствует в себе довольно силы, – решительным ударом отсечь все страстныя, земные привязанности. Надобно освободиться от похотей плоти, чтобы предаться влечению духа. Надобно попрать ногами земное, чтобы мудрствовать горняя. Надобно извергнуть из сердца мир, чтоб нашлось в нем довольно пространства для беспредельной любви к безконечному Богу.

в) Как можем мы исполнить эту заповедь? Не отваживаемся спрашивать, многие ли из нас, в строгом и полном смысле, оставили все ради последования Иисусу Христу? Признавая свое несовершенство и недостоинство, не признаем себя в праве испытывать о том, чего Сам Господь требует только от некоторых, под условием совершенства: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси, и гряди в след Мене (Матф. XIX. 21).

Если мы не оставили всего для Христа самым делом: исполняем ли сие хотя отчасти намерением и желанием? Говорит ли в тебе иногда сердце твое: как много еще я имею в мире, в сравнении с тем, что необходимо потребно для жизни временной! как обременяюсь от того заботами! Как развлекаюсь удовольствиями! Господи, обнищавый мене ради! Даруй мне причаститися святыя и спасительные нищеты Твоея, оставить мыслями попечения, оставить чувствами удовольствия! Как многое, и как живо еще люблю я в сем преходящем мире. Господи, возлюбивый нас тако, яко душу Твою положил еси за нас! Помоги мне, ради любви к Тебе, умерить любовь естественную, умертвить любовь пристрастную, возненавидеть не довольно любящую Тебя душу мою, да чистая любовь Духа Твоего Святого даст ми крыле, яко голубине, и полещу, и почию (Псал. LIV. 7) у Тебя, и в Тебе едином!

Но дабы самые эти чувствования не прельстили тебя одним призраком или не решительным порывом отрешения от тварей: осмотрись и приметь, оставил ли ты самым делом для Бога хотя что-нибудь, и особенно то, чем наиболее искушается господствующая склонность твоя. Авраам бяше богат зело (Быт. XIII. 2); и он не отверг и не расточил богатства своего: но когда, ради любви к Богу, не пощадил сына своего возлюбленнаго, тогда не осталось никакого сомнения, что он готов был для Бога пожертвовать всем, что имел, без малейшего остатка. Если ты, напротив, при восторгах желания служить Богу, при изъявлении готовности пожертвовать для Него всем, не пожертвовал еще для Него действительно ничем, за что держится твоя любовь к собственности: то готовность твоя и желание твое очень сомнительны. Если ты ничего еще не оставил в мире: то не сделал еще ни одного шага в след за Христом, ни одного шага по пути к небу.

III. Призови нас, Господи, вседействующим словом Твоим, во след Тебе, и вдохни в нас непритворное чувство оставления всего, ради Тебе единаго, да все в Тебе обрящем, и сами в любви Твоей обрящемся. Аминь. (Сост. по проп. Филарета., м. моск., т. III, стр. 120–2).