Отдел 1. О местах христианского богослужения

В рамках серии «Популярная православная энциклопедия» издательство «Пролог» совместно с Киевской Духовной Академией предлагает читателям первые два отдела из объемного труда известного церковного писателя, магистра богословия, протоиерея Григория Дьяченко¹ «Общедоступные беседы о богослужении Православной Церкви». Это первая книга, открывающая путь к дальнейшим публикациям бесед прот. Григория Дьяченко о православном богослужении.

Беседы составлены преимущественно по лучшим трудам в области церковной археологии, истории, литургики, которыми располагала церковно-богословская наука к концу XIX века. По мере необходимости автор присоединяет к ним различные пояснения из области догматического и нравственного богословия, творений святых отцов и учителей Церкви, что делает их своеобразным введением в богатства и глубины православного богослужения.

Книга «Православный храм»² особенно актуальна в наши дни, когда значительное число крещеных, но невоцерковленных людей приходят в Церковь из совершенно чуждой ей секулярной среды.

Входя в храм, неподготовленный человек сталкивается с совершенно для него новым, непонятным и таинственным миром. Одежды священников, иконы, лампады, песнопения и молитвы на малопонятном языке – всё это создаёт у новопришедшего ощущение собственной чужеродности в храме, приводит к размышлениям о том, нужно ли всё это для общения с Богом. Да, нужно, и со всем этим вступающий в церковный мир должен познакомиться, все это должно стать для него своим. Данная книга поможет читателю найти ответы на подобного рода вопросы. Простым, живым языком автор ее рассказывает о том, что такое храм Божий, об истории его происхождения, о символизме архитектуры православного храма, о его внутреннем убранстве, о богослужении и языке, на котором оно совершается, о колокольном звоне, свечах, облачениях священнослужителей, иконах и о многом другом.

Богослужение Православной Церкви весьма богато разнообразными символическими действиями, под их покровом таится глубокий духовный смысл. Как справедливо замечает прот. Григорий Дьяченко: «Все эти символические действия ничего не говорят ни уму, ни сердцу того, кто не постигает таинственного их смысла; таким образом, вся забота Церкви и все ее старание сообщить своему богослужению глубокую и всестороннюю поучительность пропадают даром».

К сожалению, сегодня очень часто приходится сталкиваться с тем, что христиане, даже долгое время посещающие храм, так и не понимают происходящего в нем. Вследствие этого они ощущают себя в храме как бы чужими, внешними людьми. Задача этой книги, а также ряда других, планируемых к выпуску издательством «Пролог», – помочь современному человеку понять смысл богослужения Православной Церкви. В самом Св. Писании, в Псалме 46-м, есть своеобразное наставление об изучении богослужения: «Пойте Богу нашему, пойте; пойте Цареви нашему, пойте, яко Бог – Царь всея земли; пойте разумно». А для того, чтобы петь Богу разумно, нужно осознанно участвовать в богослужении.

I. Вера в Бога присуща человеку в самой природе его; созданный по образу Божию, человек изначала создан был набожным, т. е. религиозным. И потому на какой бы низкой ступени умственного развития своего ни находился человек, он всегда был религиозным. Это святое чувство подобно зерну, глубоко коренится в самой природе души человека, как созданного по Образу Божию, так что «душа человека», по выражению отца и учителя Церкви блаженного Августина, «по самой природе своей христианка», и только безумец, как сказал псалмопевец Давид, рече в сердце своем: «несть Бога».

II. Но это религиозное чувство, братие, не всегда одинаково проявлялось в жизни человека: первоначально это чувство нашло живое проявление свое в частной – домашней и семейной – молитве и не имело той общественной формы своего выражения, в которую оно было облечено и заключено впоследствии. А это, в свою очередь, зависело от той первоначальной формы, в которой выражались жизнь и сожительство человеческое; такой формой сначала была жизнь семейная; первоначально не было того общественного строя, в который сложилась жизнь человека в последующие времена.

а) С самого начала бытия человеческого каждая семья, каждое племя представляло собой одно строго замкнутое, хотя и небольшое общество, в котором глава семьи – патриарх, как старший в роде, представлял и сосредоточивал в своем лице и власть царя, и обязанности священника и, таким образом, являлся не только полновластным распорядителем жизни и смерти подчиненных ему членов семьи, но и единственным посредником между Богом и людьми в деле их религиозных отношений. Таков был весь длинный период жизни патриархальной. Естественно, что в этот первоначальный (патриархальный) период не было – да и не могло быть – храмов, как особенных мест собрания для общественного богослужения и жертвоприношения.

В этот период местом молитвы служили места или указанные Самим Богом, или ознаменованные какими-либо особенными чрезвычайными событиями в жизни патриархов; таковыми местами были горы, холмы и долины или тенистые рощи и дубравы; во всех таких местах не созидались храмы, а прямо под открытым небом воздвигался из камней алтарь или жертвенник, собирались вокруг него члены семьи, и в присутствии их глава семьи или старший в роде приносил Богу жертву; не было при этом ни чтения каких-либо установленных определенных молитв, ни пения священных гимнов (т. е. священных песнопений), а каждый возносил мысли свои горе к Богу в душе своей в той форме, как умели. Такие жертвы, по свидетельству книги Бытия, приносили Каин и Авель, праведный Ной – по выходе своем из ковчега, Авраам, отец верующих, на горе Мориа, Иаков – на камне в пустыне, Моисей – на горе Синае и проч.

б) Только при Моисее устрояется первый на земле храм Божий как особенное место общественной молитвы, именно Скиния, послужившая образцом для последующих храмов не только ветхозаветных, но отчасти и для новозаветных – христианских. Но и этот первый храм Божий, вследствие особых условий исторической жизни народа еврейского, в то время далеко не был похож на те храмы, которые воздвигаемы были этим народом в последующие времена; так как для народа еврейского предстоял далекий путь от горы Синая в землю обетованную и продолжительное странствование по пустыне Аравийской, то, естественно, и скиния Моисеева должна была быть устроена так, чтобы она могла быть переносима с одного места на другое без особенного затруднения. И действительно, Моисей, по повелению и указанию Божию, созидает этот первый храм не из камня или дерева, а в виде шатра или палатки, в которой и стены, и потолок состояли из украшенных Херувимами завес шерстяной материи. Эти завесы прикреплялись к деревянным перекладинам, укрепленным между столбами; внутри скиния, подобно нашим христианским храмам, разделялась на две части – святилище и Святое Святых; вокруг скинии был двор, окруженный такими же завесами; на этом дворе перед скинией находился жертвенник, на котором приносились жертвы и перед которым молился народ; в самую же скинию входили только священники. Вместе с сооружением этой скинии учреждены были Моисеем по повелению Божию для служения при ней первосвященник, священники и низшие служители – левиты, установлен был определенный чин и порядок богослужения при ней и жертвоприношения. Но и после того как евреи поселились в земле обетованной, скиния эта по-прежнему оставалась местом общественных молитвенных собраний для народа еврейского и долго переносима была из одного города в другой в продолжение всего периода судей.

в) Только при Давиде, втором царе народа еврейского, устрояется первый неподвижный храм Божий в Иерусалиме; устроив и украсив великолепными постройками столицу своего царства – Иерусалим, этот благочестивый царь народа еврейского создал и для Иеговы неподвижный храм; но этот храм далеко не соответствовал величию Бога Израилева и отличался от скинии Моисеевой только тем, что устроен был в больших сравнительно со скинией размерах. Ясно сознавал это и сам Давид, живя в великолепных чертогах царских; и потому он возымел благое намерение создать Господу достойный имени Его великолепный храм; но не соблаговолил Господь Давиду осуществить это благое намерение его, через пророка Своего Бог открыл Давиду, что он не построит Иегове (т. е. Господу) храма, так как он много пролил в войнах крови человеческой, а исполнит это сын его Соломон. Видите, как ревновал Господь о святости дома Своего: чтобы удостоиться создать дом Божий, недостаточно только иметь средства и искреннее желание, но нужно иметь и сердце чистое и руки, не обагренные кровью ближнего своего... Со смирением покорился Давид воле Божией и стал готовить разный драгоценный материал для имеющего быть построенным храма Божия; и с какой любовью, с каким усердием исполнял он это благое дело!...

г) Воцарившись после смерти отца своего, Соломон прежде всего старается исполнить возвещенную отцу его волю Божию о построении храма Божия; он воздвигает великолепный и обширный храм Иегове на том самом месте горы Мориа, на котором некогда, по указанию Божию, Авраам принес в жертву Богу сына своего Исаака и которое этим самым как бы предуказано было Самим Богом, как такое, на котором должны будут приноситься Ему жертвы вечно. Много положено было труда и усилия на построение сего храма, много было употреблено серебра и золота и разного другого драгоценного материала. И действительно, величествен был храм Соломонов; и возлюбил это селение Свое Вышний, явив видимо благоволение Свое на нем в том, что огонь сошел с неба на первую жертву, принесенную при освящении сего храма, и Слава Божия, осенившая этот храм, так наполнила его, что сам царь Соломон и все присутствовавшие в нем пали на землю... Но не долго благоволил Господь к сему храму: за грехи народа иудейского город Иерусалим был разорен Навуходоносором, царем вавилонским, а вместе с ним разрушен был до основания и величественный храм Соломонов. Смотрите, как строго мы должны блюсти себя в чистоте и святости жизни своей, чтобы не прогневать Бога грехами своими, и как велик и страшен гнев Божий на грешников, что даже такого величественного храма Своего не пощадил Господь за грехи иудеев... Велика была потеря сего храма для народа иудейского, но велика была и скорбь сего народа о лишении своего храма. Всем известны трогательные слова священной песни; «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе... Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня десница моя; прилипни язык к гортани моей, если не буду помнить тебя...» (Пс.136:1,5,6). В этих трогательных словах томившийся в 70-летнем плену народ иудейский излил всю свою скорбь не столько о себе, сколько об Иерусалиме и особенно о разрушенном храме на Сионе...

д) Внял милосердый Господь этим покаянным стонам и воплям народа Своего: через 70 лет иудеи были возвращены из плена вавилонского в свое отечество, и трудами Зоровавеля прежде всего ими воздвигнут был вместе с Иерусалимом на развалинах храма Соломонова новый храм Божий в прежних размерах, хотя не с таким великолепием, как храм Соломонов. Сильно скорбели при виде сего храма помнившие великолепие и красоту храма Соломонова иудеи; и только спустя долгое время второй храм был расширен и богато украшен царем Иудейским Иродом Великим, желавшим через это снискать себе любовь и расположение народа иудейского. И действительно, этот храм, возобновленный Иродом, был так красив и величествен, что им неоднократно Сам Спаситель услаждал Божественный взор Свой с горы Елеонской; вполне понятно поэтому, как любили и дорожили сим храмом современные иудеи. Эта любовь и уважение к храму Божию освящены были примером Иисуса Христа, Который во время Своей земной жизни неоднократно посещал сей храм и людям внушал благоговение к нему как дому Божию – дому молитвы; всем известно, как Он неоднократно изгонял из сего храма торжников, запрещая им превращать дом Божий в место торговли: «дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его местом торговли» – говорил Он продавцам и покупателям... Не с таким ли благоговением и мы должны относиться к храму Божию, и как должны мы опасаться оскорбить святость храма Божия своим неблагоговейным поведением в нем!...

е) От времен ветхозаветных перенесем свой мысленный взор к временам новозаветным – и мы увидим, что и в христианском мире то же присущее человеческому духу религиозное чувство вызвало для своего обнаружения бытие храмов Божиих – христианских. Сам Господь и Спаситель наш хотя учил Своих последователей поклоняться Богу духом и истиной, хотя и Сам молился Отцу Своему небесному на всяком месте – и на горе Фаворе, и в пустыне, и в саду Гефсиманском, тем не менее и Он Своим примером освятил эту присущую духу человеческому потребность в храмах Божиих как нарочитых местах молитвы, избрав таковым ту сионскую горницу, где Он совершил вместе со Своими учениками Тайную Вечерю, установил Таинство Евхаристии и преподал им Пречистое Тело и Кровь Свою. По примеру Спасителя в этой же самой горнице сионской неоднократно собирались на молитву и для совершения Таинства Евхаристии и апостолы, которым неоднократно являлся во время сих собраний Сам воскресший Господь, беседовал и разделял с ними трапезу; в этой же горнице, во время общей молитвы, апостолы сподобились видимого сошествия на них Духа Святого в виде огненных языков в день Пятидесятницы. То же самое мы видим при апостолах и после них, и в других местах; правда, в последовавшие затем века христианства история христианской Церкви не говорит, чтобы в это время воздвигались храмы Божии; но это было время исключительное, далеко не благоприятное для построения христианских храмов Божиих: это было время почти непрерывных и самых жестоких гонений на христиан и со стороны иудеев, и еще более со стороны язычников. Понятно, что в это тяжелое для христианства время не были, да и не могли быть воздвигаемы христианские храмы, как нарочитые места общественной молитвы, а собирались христиане в это тяжкое для них время на молитву в местах потаенных – в катакомбах на гробах мучеников, в частных домах, в горных пещерах, в пустых кораблях и проч. Но были и в это тяжелое время у христиан и открытые, обширные и величественные храмы Божии; таков, например, был великолепный храм Никомидийский, который был так велик, что в нем в один раз сожжено было более 20 тысяч христиан, собравшихся на молитву в ночь под Рождество Христово.

ж) Со времени Константина Великого, когда гонения на христиан прекратились и христианство объявлено было господствующей религией в греко-римской империи, начинается усиленная деятельность в деле построения христианских храмов. Сам император Константин Великий в одних местах строил новые великолепные храмы Божии, в других превращал в христианские храмы запустевшие языческие капища и даже царские дворцы или палаты (базилики). Особенно же много потрудилась в этом святом деле мать императора Константина – святая равноапостольная царица Елена; она с этой целью нарочито объехала весь Восток и построила в Палестине очень много великолепных храмов Божиих на местах, освященных важнейшими событиями земной жизни Иисуса Христа; так, ей были выстроены величественные храмы в Иерусалиме на горе Елеонской, в Вифлееме, Назарете, на горе Фаворе и проч. Начиная с этого времени, не только восток, но и запад христианский украсился великолепными храмами Божиими, например, в Риме – храм св. апостола Петра, в Византии – храм святой Софии, в Милане и других городах. В следующие затем века чем более распространялось и укреплялось христианство, тем более умножались храмы Божии. От дальних стран восточных перенесемся мысленно в наше отечество – Россию; и здесь мы увидим то же самое: лишь только свет Православной веры Христовой, принесенной из Византии при Владимире святом, воссиял на горах Киевских, тотчас же по лицу земли Русской, вместе с распространением Святой Веры, стали появляться и умножаться и святые храмы Божии.

III. Из этого краткого исторического обзора возникновения и построения храмов Божиих видим, братие, что везде и во все времена прирожденное человеку чувство религии вызывало к бытию храмы Божии для удовлетворения и выражения сего чувства, – и в ветхозаветное, и в новозаветное время, и на востоке, и на западе. Особенно же сильно бьет широким ключом это чувство у нас – в православной России, потому что нигде нет такой любви и усердия к построению храмов, как в России; но зато нигде нет и такого множества храмов, как в нашем Отечестве; каждое самое небольшое селение старается прежде всего устроить свой отдельный «храм Божий». (См. Поучения Арсения, архиепископа Рижского).

Да поможет же Господь этому благочестивому стремлению христиан иметь у себя храм Божий. Да благословит же и да осыпет Он великими дарами Своей милости всех храмоздателей и всех жертвующих на устроение и благоукрашение святых храмов Божиих. Церковь же Божия устами священнослужителей до скончания века не перестанет возносить свои молитвы к Престолу Всевышнего о всех создателях и благоукрасителях храмов Божиих.

Жертвенники эти устроялись из земли и из камня везде под открытым небом, но преимущественно на таких местах, где Бог являлся человеку; например, Иаков поставил жертвенник в Вефиле, после того как он видел там лестницу, вершиной своей касавшуюся небес; или где Бог являл человеку какое-нибудь благодеяние; например, Ной по окончании потопа и по выходе из ковчега построил жертвенник близ Арарата; или, наконец, на таких местах, которые сами собой могли располагать человека к богомыслию и молитве, например, на горах, в рощах. Так, Авраам устроил жертвенник в дубраве Мамврийской и на горе Мориа. В самом деле, в таких местах человек как будто отделяется от мира, от людей, и потому теснее сближается с небом, с Богом. Но со времен Моисея евреи служили Богу в скинии, а со времен Соломона – в храме. Скиния Моисеева и храм Соломонов послужили образцом и для наших храмов, и потому нужно иметь некоторые понятия о скинии. (См. кн. «Минуты пастырского досуга», Гермогена, епископа Ладожского).

Скиния была не иное что, как походный храм, или палатка, которую можно было переносить с места на место. Она состояла из трех частей: это – двор, святилище и Святое Святых. Двор обнесен был протянутыми по столпам покровами. Вход в него был с востока и закрывался завесой. Внутри двора помещались жертвенник и умывальница. Жертвенник сделан был из дерева акации, обложен медью, имел форму четырехугольника и стоял против входа во святилище. Умывальница же, сделанная из меди и украшенная зеркалами, стояла впереди жертвенника, перед самой почти завесой святилища. На жертвеннике обыкновенно приносили жертвы, а из умывальницы омывали себе руки и ноги священники и первосвященник, когда им нужно было входить во святилище. Двор назначался вообще для народа. Внутри двора находились святилище и Святое Святых. Во святилище было три священных предмета, именно: светильник, стол или трапеза и алтарь кадильный. Светильник был сделан из золота наподобие дерева, состоящего из семи ветвей, т. е. по обеим сторонам прямого стебля выходили три ветви с чашечками или отверстиями, куда вливалось масло для горения. Он стоял налево от входа. Трапеза была сделана из дерева акации или ситтима и обложена чистым золотом. На ней в два ряда лежало 12 хлебов предложения, которые переменялись каждую субботу. Она стояла направо от входа. Алтарь или стол для курения фимиама сделан был также из дерева акации и обложен золотом. Он стоял перед завесой, отделявшей святилище от Святого Святых. Во святилище могли входить только священники: обыкновенно они входили сюда утром и вечером для воскурения фимиама и возжигания светильника, а в субботу брали с трапезы хлебы предложения и вместо них полагали новые. Во Святом Святых стоял кивот Завета. Это был небольшой ящик, сделанный из акации и обитый внутри и снаружи золотом. Золотая крышка его называлась очистилищем. К ней прикреплены были два Херувима, вылитые из золота, с распростертыми крыльями. В кивоте находились три священных предмета, это – скрижали, или каменные доски, на которых Господом написаны были десять заповедей, золотой сосуд с манной и чудесный жезл Ааронов. Во Святое Святых мог входить только первосвященник, и то однажды в год, именно в Праздник очищения, когда он кропил над очистилищем жертвенной кровью.

Вот что нам говорит о нем история. Храм этот построен был в первый раз Соломоном (1014 г. до Р. X.) по образцу скинии и разрушен Навуходоносором (в 586 г. до Р. X.). С течением времени, когда Кир, царь персидский, предоставил пленным иудеям право возвратиться из Вавилона в Иерусалим, храм этот был построен вновь под руководством Зоровавеля. Это было в 536–515 гг. до Р. X. Храм Зоровавеля стоял до времен Ирода Великого, который, любя пышность, разломал его и на том месте построил новое великолепное здание для иудеев (20 г. до Р. X.); оно существовало менее 100 лет и было уничтожено вместе с разрушением Иерусалима Титом в 73-м году по Р. X. Храм Зоровавеля построен был по образцу храма Соломонова, храм же Ирода – в духе классической архитектуры и примыкал к первым двум только по устройству главнейших его принадлежностей, обусловленных требованиями иудейского богослужения; ввиду этого мы обратим внимание только на первый храм Соломона³.

Материал для постройки этого здания и работники добывались из различных стран; число рабочих, по свидетельству книг Священного Писания, простиралось до 80000 человек и 3600 надсмотрщиков. Кроме того, в лесах Ливана 70000 человек рубили для него кедры и кипарис. Храм построен был на северо-восточной стороне города на горе Мориа. Два двора, разделенные между собой стенами и назначенные для священников (внутренний) и народа (внешний), окружали его. С течением времени число этих дворов увеличено было присоединением двора для язычников и особого помещения для женщин. Во дворе священников помещались принадлежности жертвоприношения: алтарь, сосуд с водой для омовения жертвенных животных и медное море, т. е. сосуд для омовения священников после жертвоприношения.

Самый храм имел форму удлиненного четырехугольника в 60 локтей длины (без притвора), 20 локтей широты и 30 локтей высоты⁴. Он разделялся на три части: двор, святилище и Святое Святых. Все эти отделения имели одинаковую широту – 20 л., длина же их была различна: – первого – 10 л., второго – 40 л. и третьего – 20 л.; последнее имело также 20 л. в высоту и таким образом представляло собой форму куба; святилище имело в высоту 30 л.; высота преддверия с точностью неизвестна. С трех сторон храма (за исключением входной стороны) находились пристройки для хранения сокровищ храма: они имели три этажа по 5 л. высоты в каждом; внутренняя широта их была различна: в нижнем этаже по 5-ти локтей, в среднем по 6-ти локтей и в верхнем по 7-ми локтей. Вход в эти помещения устроен был в святилище.

Стены храма сделаны были из превосходного крупного камня, а стены дворов из камня и дерева вместе, именно – через каждые три ряда камня здесь положены были кедровые балки, которые таким образом составляли четвертый ряд. Внутри храма совершенно незаметно было присутствие камня: стены обложены были кедровым деревом, потолок составлен из кедровых балок, пол из кипарисового дерева, на стенах – резные изображения пальм и Херувимов. Сверх того, все стены, пол и потолок во всем храме обложены были золотом. Двери храма – из кипариса, резной работы с позолотой. Во святилище – кедровый с позолотой алтарь для курения фимиама и золотой стол для хлебов предложения. Золотые семисвещники доставляли храму обильный свет, а небольшие окна в святилище служили не столько для освещения храма, сколько для сообщения с воздухом и пропускания кадильного дыма.

Святое Святых было отделено от святилища стеной из кедрового дерева и соединялось с ним посредством двери из масличного дерева, украшенной дорогими завесами. Сюда имел право входить только первосвященник и притом однажды в год – в день очищения. Здесь находился кивот Завета из акации 2 ½ локтя в длину, 1 ½ л. в широту и столько же в высоту, – позолоченный извнутри и извне с массивной золотой крышкой. Возле него стояли два Херувима из масличного дерева также с позолотой – 10 локтей в высоту: крылья их – 5 л. каждое – касались стен храма.

Вот общий внутренний вид храма Иерусалимского.

Более скудными сведениями располагает археология относительно его внешнего вида. К этой скудости присоединяется еще и то, что мы не имеем сходных с ним примеров, которые бы давали возможность восполнить по аналогии недостаток исторических сведений. Известно только, что внешние стены храма, подобно внутренним, были украшены резными или лепными изображениями Херувимов, пальм и цветов и что двери храма устроены были из дерева с позолотой и украшениями, сходными с украшениями стен (3Цар.6 и след.). Кровля храма, по мнению одних археологов, была плоская, а по мнению других – отвесная. Колонн здесь не было; только две медные литые колонны «яхин» (твердый) и «боас» (крепкий) стояли при входе во двор; корпус их имел в длину 35 локтей, капитель 5 л. (2Пар.3:15), объем 14 л., диаметр 4 л., корпус имел каннелюры (желобки) глубиной в четыре пальца (Иер.52:21), что сближает эти колонны более с египетскими, чем с греческими колоннами; капители имели форму распускающихся лилий, подобно чашкообразным, украшенным лотосом капителям египетским; сверх того они были немного раздуты и великолепно украшены 7-ю фестонами и 200 гранатными яблоками, спускавшимися вниз двумя рядами. Относительно значения этих колонн существуют различные предположения. Одни полагают, что они имели не только декоративное и символическое значение, но вместе с тем поддерживали кровлю преддверия и потому вставлены были в стены. Другие уверяют, что колонны эти не находились во внутренней связи со зданием и стояли особо перед входными дверями лишь для украшения.

В настоящее время на том месте, где некогда стоял храм Соломона, находится мечеть Омара. Магометане уважают это место и называют его «харам-ес-шериф», т. е. священная ограда. С 1859 года оно стало доступно для христиан; многие археологи тщательно рассматривали его, но не нашли никаких остатков древнего храма, которые бы могли дать понятие об его архитектурном стиле. Разведано одно лишь его местоположение, откуда можно извлечь следующие результаты. Вершина горы, на которой стоял храм, представляет параллелограмм в 17г/2 десятин земли, или 35 английских акров. Стороны его имеют неодинаковое протяжение; поверхность также неровна. Сохранившиеся здесь доселе развалины имеют различное происхождение и различный характер: некоторые из них, именно остаток стены на восточной стороне площади, относятся к числу остатков Первого храма Соломона; другие, как Стена Плача, – к храму Ирода; большая же часть их имеет позднейшее происхождение. Остатки некоторых подземных сооружений при храме, а равно и других архитектурных памятников Иерусалима, нисколько не помогают уяснению архитектурного образа храма Соломона.

Итак, к какому же архитектурному типу нужно отнести этот храм?

Старые археологи, под влиянием обаяния классической архитектуры, совершенно произвольно относили храм Соломона к греко-римскому типу; новые относят его к типу египетскому. Евреи находились в близких отношениях с египтянами, долгое время жили в Египте и занимались там постройками под руководством туземцев; известно также, что сам Соломон был в супружестве с дочерью египетского царя, а потому, по-видимому, евреи всего легче могли усвоить себе египетский способ постройки и применить его к Иерусалимскому храму. Однако ж, в действительности, это было едва ли так. Египтяне употребляли для своих построек почти исключительно один камень: здесь мы видим каменные стены, колонны, балки и наконец, скульптурные украшения. Не то у евреев: они употребляют деревянные балки, стены строят не из камня только, но вместе и из дерева, снаружи и внутри облицовывают их деревом и наконец допускают в обильной мере позолоту, – все это особенности, неизвестные египтянам. «У египтян, – говорит Шнаазе, – является преобладающим архитектурное чутье, благородство и соразмерность форм, здесь же (у евреев) – блеск золота, который действует на воображение, возбуждает его и, таким образом, притупляет чувство формы»⁵. Это заставляет предполагать, что архитектурные предания Египта изгладились из памяти евреев во время их странствования по пустыне и заменены были другими, более соответствовавшими их обстановке и вкусу. Исходный пункт этих преданий заключался в вавилоно-ассирийской архитектуре, к которой примыкает еврейская архитектура, впрочем, не непосредственно, но через посредство архитектуры финикийской.

Из книг Священного Писания мы узнаем, что Хирам, царь Тирский, отправлял в Иерусалим своих работников для участия в работах по устройству иерусалимского храма. Уже одно это обстоятельство отчасти ручается за то, что архитектура этого храма находилась под влиянием архитектуры финикийской. (См. кн. «Происхождение древнехристианской базилики», Н. Покровского, стр. 45–50).

Святой евангелист Лука, излагая обстоятельства, предшествовавшие сошествию Святого Духа на апостолов, говорит, что по вознесении Господнем на Небо, возвратились они от горы Елеона в Иерусалим, «и, придя, взошли в горницу, где и пребывали»; что потом «Все они единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его» (Деян.1:13–14); что, наконец, «при наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе» (Деян.2:1). Что это за горница, в которой пребывала эта первоначальная Церковь Христова? И что значит пребывание апостолов и прочих в этой горнице? Была ли это простая жилая храмина, в которой днюют и ночуют? Так думать не позволяет самое многолюдство тех, которые представляются пребывающими в этой горнице. Двенадцати апостолам, Пресвятой Матери Господней, мироносицам и другим благочестивым женам, прочим ученикам Господним, которых всех евангелист счисляет: «было же собрание человек около ста двадцати» (Деян.1:16), было ли прилично, было ли удобно, было ли возможно поместиться жительством в одной горнице? Что ж это была за горница? Напоминает мне она упоминаемую тем же евангелистом «горницу большую устланную» (Лк.22:12), о которой Господь сказал Петру и Иоанну: там приготовьте Пасху и в которой Он установил и в первый раз совершил таинство Тела и Крови Своей. Или это есть одна и та же горница по самому месту, или, по крайней мере, та и другая одинакова по назначению и достоинству. Ее назначение было не то, чтобы в ней дневать и ночевать, обедать и вечерять, сидеть и почивать, но то, что пребывающие в ней «все они единодушно пребывали в молитве и молении»; в ней совершалась Тайная Вечеря Господня; в ней произошло избрание Матфия в священное служение и его причтение к лику апостольскому. Это была горница, которая возвышалась горе над всеми земным и житейским и благочестивым духом пребывающих в ней касалась небесного и божественного, почему и возымела, наконец, то высочайшее преимущество, что в ней торжественно и чудесно явилось Небо и Божество. Дух Святой не только Своим всемогущим дыханием одушевил апостолов и огненными языками просветил их умы, воспламенил их сердца, образовал языки для всемирной проповеди спасения, но и самое место их пребывания исполнил Своей Святыни и благодати: «наполнил весь дом, где они находились» (Деян.2:2).

Еще раз вопрошаю: что это за горница? И сказанного мной доселе, надеюсь, довольно, чтобы оправдать окончательный ответ, который даю на предложенный вопрос: горница Сионская, апостольская, горница Сошествия Святого Духа есть не иное что, как первоначальный образец святого христианского храма; и взаимно: святой христианский храм есть повторенная, возобновленная, размноженная апостольская горница Сошествия Святого Духа. (См. Слова и речи Филарета, митрополита Московского. Т. IV, стр. 163).

Катакомба ⁶ – это пещера или подземелье, куда в первые века христианства люди собирались на молитву. Некоторые катакомбы и доселе видны в Риме. В катакомбы спускались по ступенькам самой крутой лестницы. Они состояли из трех частей: 1) галереи, 2) комнаты и 3) церкви.

1) Галереи – не иное что, как узкие и длинные коридоры, высеченные в скале. Стены их с верху до низу наполнены гробницами в виде углублений или ниш; в эти углубления вкладывались тела усопших; отверстие заделывалось мраморной доской, либо широкими черепицами, которые замазывались цементом. На мраморе плит на цементе вырезалась иногда эпитафия или надпись, означающая, кто погребен. В этих же галереях, только под полом, а не в стенах, христиане нередко хоронили своих усопших даже до V века, когда гонения со стороны иудеев и язычников уже прекратились.

2) Комнаты назывались кубикулами (спальня) и были большей частью четырехугольные и квадратные. Сюда входили из галерей или коридоров через отверстие. Стена против входа в кубикулу большей частью занята была гробницей мученика. Вверху кубикулы делались небольшие отверстия, посредством которых кубикулы сообщались с поверхностью земли для проведения в них света и воздуха. Эти отверстия имели наклонное положение, частью для того, чтоб христиане могли спускаться в кубикулы в случае нападения врагов или опускать туда усопших для погребения, а частью для того, чтоб дождь, песок, камни и т.п. не могли прямо падать на бывших в кубикулах. Кубикулы назначались собственно для молитвы, но в то же время они служили и семейными усыпальницами.

3) Церкви в катакомбах были не иное что, как большие кубикулы. В каждой церкви непременно была одна или несколько гробниц святых мучеников, которые служили вместо престола и потому возвышались над полом. Каждая церковь разделялась на две половины: одна была то же, что наш алтарь, и отделялась от другой двумя колоннами, заложенными в стену, в другой стоял народ и молился. Эта последняя половина разделялась на две части; в одной молились мужчины, в другой – женщины. Вот общее устройство катакомб. В конце VIII и начале IX века катакомбы стали приходить в разрушение, потому что в это время лангобарды и сарацины опустошали окрестности Рима; но ныне они расчищаются и возобновляются⁷. Так вот где преимущественно христиане молились Богу в первые века христианства!

Свет и радость в усыпальницах первых христиан. Усыпальницы первых веков христианства нашли себе место главным образом в «подземном Риме», – в катакомбах. Мрачные подземные ходы, коридоры и залы служили кладбищами первым христианам. И это особенно поражает нас своим контрастом с теми мыслями и чувствами, которыми, так сказать, дышат фрески, надписи и символы катакомб. Все здесь, по-видимому, в месте скорби и плача, имеет мирный, любящий, светлый и даже радостный характер. Все здесь – в подземном городе мертвых, – говорит о христианстве как религии жизни, побеждающей смерть, как о религии света и радости, как о религии мира, всепрощения и умиления от самых нежных чувств любви, при вере в бессмертие и воскресение.

Из фресок особенно замечательны те, которые изображают или утешительные события Евангельской истории, или преобразовательные истории Ветхого Завета, вроде объясненного символа пророка Ионы. Таковы: поклонение волхвов, исцеление расслабленного, воскрешение Лазаря, Моисей, источающий воду из камня, пророк Исаия, указывающий на звезду над головой Девы, отроки в пещи Вавилонской – по отношению именно к мученикам, сожженным в садах Нерона; юный Даниил в пещере или в подземелье, окруженный львами, – по отношению к мученикам Колизея, растерзанным зверями. Спасителя символически представляли как доброго, или, вернее, «прекрасного Пастыря» (Ин.10:14), или окруженного овцами – по смыслу притчи Господа о Пастыре в Евангелии Иоанна (Ин.10:1–18), или несущего на плечах Своих овцу, – в смысле спасения погибшего человека, по учению Господа о заблудшей овце (Мф.18:11–14), то в смысле перенесения души умершего в обители святых (Ин. 14:2) в общение с небожителями. Для христиан катакомб, без различия всех званий, состояний и возрастов – и господ, и рабов, и богатых, и бедных, – представление о Спасителе как о добром Пастыре, составляло как бы молитвенник и Символ веры их нравственного учения о единении и общении.

Надписи в катакомбах кратки и просты, в противоположность надгробным эпитафиям язычников – длинным, скучным, напыщенным. По содержанию своему, кроме веры в жизнь вечную и воскресение, все они дышат миром, любовью и нежностью. Например:

«Фруктуоз, твоя душа с праведными».

«Констанция вечно верная отошла к Богу».

«Вечный мир тебе во Христе». «Место упокоения Елпиды». «Агапа, ты будешь жить вовеки».

«Рах tecum» – «мир с тобой», всего чаще встречается.

Надпись «с миром» повторяется постоянно, с трогательной, умиротворяющей душу монотонностью. Нередко встречаем слова восторга веры, поражающие внутренней силой; напр., «Теренциан живет»! «Марк отрок, ты вошел в сонм невинных!» Нередки в надписях – слова успокоительные для сердца, преданного всеуправляющей и вселюбящей Воле Божией, напр.: «здесь Волей Божией покоится Дамала». Нигде нет и намеков на жалобы или скорбность, чем особенно ярко отличаются надписи христиан от надписей язычников, чувством ропота и возмущения наполняющих души читателей. Например:

«Прощайте, прощайте, дражайшие, навсегда и вечно прощайте».

«Вся надежда была на нашего мальчика, теперь все пепел и плач».

«Некогда меня не было; теперь меня нет; я ничего не знаю об этом, и это не касается меня».

Или: «я, Прокопея, вздымаю мои руки против богов, которые взяли меня отселе, хотя я невинна».

«Фортуна делает много обещаний, но не сдерживает ни одного. Живите для настоящего!»

Много надписей христианских, услаждающих душу нежностью и теплотой любви, во всей простоте их жизненности. Например: «невинный маленький агнец», «моя маленькая незлобивая голубица», «малая невинная душа».

О всех мучениках говорится с чувством всепрощения гонителям и без указаний на страдания.

«Корнелий епископ – мученик», – вот и все.

Что касается собственно символов катакомб, то в них по преимуществу выражается сущность христианской жизни, как говорили о ней апостолы; это именно радость и простота сердца (Деян.2:46).

И как жалки перед ними символы мрачного язычества: сломанные колонны, разорванные розовые бутоны, разбитые черепа, плачущие женщины, опрокинутые факелы и прочее. У христиан: многознаменательная «рыбка», агнец (то обыкновенный, то образный – с крыльями и сосудом, окруженным сиянием, – символом причащения), олень, жаждущий источника вод; голубь, корабль или ковчег, якорь, масличная ветвь, вечнозеленый лист, виноградная лоза, пальма победы, арфа с утешительной мелодией, петух – эмблема бодрственности, павлин и феникс – эмблема воскресения. (См. журнал «Радость христианина»).

Со времени Константина Великого, даровавшего мир и торжество Церкви Христовой, начали строить величественные церкви. Самой употребительной формой церквей была форма базилики. Базиликами назывались особые общественные здания, устроявшиеся подле общественных площадей и предназначавшиеся для судопроизводства, для совершения торговых сделок и для произношения речей молодыми ораторами. Константин Великий отдал многие базилики христианам для отправления богослужения. По образцу их стали строить и новые церкви. Устройство древнехристианских базилик, несмотря на разнообразие их в частностях, в общем было следующее. План их всегда представлял продолговатый четырехугольник. Ширина базилики была не менее ⅓ и не более ½ всей длины ее. Внутри она состояла из трех (а иногда из 5 и более) продолговатых зал, отделенных между собой колоннами. Эти залы назывались нефами, или кораблями (от navis – корабль). Средняя зала была выше и вдвое шире каждой из боковых. Над первым рядом колонн возвышался другой ряд их сравнительно меньшего размера, образовавший галереи, тянувшиеся поверх боковых зал на всем их протяжении. Здесь стояли женщины, а потому и самые эти галереи назывались гинеконитами. На колоннах утверждались стены, а на стенах – балки, составлявшие потолок и поддеривавшие кровлю. В этих верхних стенах средней залы обыкновенно устроялись окна, освещавшие всю главную часть здания сверху. Кроме этих продольных зал, был еще поперечный корабль, или транзепт, пересекавший продольные залы в верхней их части, а иногда и в средине. Высотой и широтой своей транзепт равнялся средней зале, но длина его или была равна ширине здания, а иногда была несколько больше его, так что концы транзепта выступали наружу из общего плана здания и иногда закруглялись. Средняя зала, самая обширная и высокая, заканчивалась более возвышенным полукружием, которое называлось абсидом и служило помещением для алтаря. По обеим сторонам главного выступа (абсида) устроялись еще два боковых, носивших общее наименование пастофорий, но в частности одно из этих отделений – левое (если смотреть обратившись лицом к алтарю) называлось πρόθεσις (професис) и служило для принятия приношений и для приготовления к Таинству Святого Хлеба и Вина, – другое отделение – правое называлось diacinicum (диаконником) и служило для хранения священных книг, сосудов и прочего. Вход в алтарь образовался огромной аркой, которая называлась триумфальной, а от средней части храма алтарь отделялся резными решетками, которые завешивались коврами или завесами. Над престолом во алтаре ставилась на колоннах сень с крестом наверху. За престолом у стены полукругом располагались седалища для епископа и пресвитеров. В транзепте и передней части средней залы устраивались амвоны для чтения Священного Писания и для произнесения поучений. Посредине церкви висело паникадило. Православная Церковь сохранила многие черты древнего расположения и украшения базилик. От знакомых нам форм церковного зодчества базилика отличалась отсутствием сводов и купола. Кроме закрытой части, или храма в собственном смысле, базилика еще имела открытую часть – атриум, или двор. Первая часть, или атриум в сравнении с закрытой частью базилики была меньших размеров, но также имела форму продолговатого четырехугольника, или квадрата. Атриум примыкал одной своей стороной к закрытому зданию базилики и со всех сторон окружался стеной. Входная сторона этой стены обделывалась более или менее обширным портиком, называвшимся пропилеей. Внутри двор со всех четырех сторон обносился крытыми портиками на столбах или колоннах. Но средняя часть двора оставалась открытой и здесь помещался бассейн с водой для омовения верующих, входивших во храм. Тот из портиков, который примыкал к самой базилике, назывался нарфиксом, или притвором внешним. Отсюда был ход в закрытую базилику посредством трех дверей, из которых средняя дверь была больше боковых и называлась вратами красными, в соответствие красным вратам храма Соломонова, или царскими, потому что цари, при входе во храм, слагали с себя в них знаки царского достоинства. Через средние врата входили священники, а через боковые – миряне, направо – мужчины, налево – женщины. Нарфикс и двор назначались для некоторых степеней кающихся и оглашенных. (См. «Литургику», Е. Нестеровского).

Кто из православных русских людей не слыхал о храме святой Софии в Константинополе? В ком не возбуждался самый живой интерес к ближайшему знакомству с этим феноменальным сооружением? Но вместе с тем, кто не испытывал самой жгучей боли в сердце от сознания, что этот знаменитый памятник эпохи самого высшего процветания наук и искусств славной Византии, великая святыня, служившая некогда центром, соединявшим религиозно-нравственные интересы всего восточного Православия, теперь находится в руках неверных и так невежественно-варварски поруган и обезображен фанатизмом последователей Магомета? Издавна, еще вскоре по просвещении России христианством, храм святой Софии служил образцом для многих знаменитых русских церквей. Так, например, по образцу Софийского храма был построен в Киеве Ярославом, существующий до сего времени, Софийский собор, а также и собор во имя святой Софии в Новгороде. В настоящее время есть предположение построить в Москве, в память освобождения крестьян от крепостной зависимости, храм во имя святого благоверного великого князя Александра Невского по плану Юстинианова храма святой Софии в Константинополе, только с некоторым уменьшением его размеров. Поэтому теперь весьма благовременно как можно ближе ознакомиться с храмом святой Софии.

При императоре Юстиниане славился своим строительным искусством знаменитый математик и архитектор грек Анфим, из города Трал, украсивший столицу множеством красивейших зданий. Юстиниан поручил ему составить план Софийского храма, указав ему такие грандиозные размеры предположенного сооружения и такие в нем искусные и богатые украшения, о которых до того времени и не помышляли. Гениальный ум Анфима составил сложный план еще не бывалого храма с изумительной быстротой; так что через сорок дней после пожара, истребившего храм Феодосия, именно 23 февраля 532 года, уже явилась возможность совершить торжественную закладку нового храма. Император издал повеление «всем правителям, сатрапам, судьям, квесторам и префектам, чтобы они высылали в Константинополь из своих областей колонны, перистили, бронзы, двери, мраморы и вообще всякие материалы, которые могли бы пригодиться при постройке храма святой Софии». Предписания императора, без сомнения, исполнялись во всей точности. И вот в Константинополь были доставлены остатки храмов, портиков и дворцов из Греции, Италии, островов и Азии. Правитель Ефеса прислал восемь мраморных с черной прорезью колонн, редких по красоте и прочности, оставшихся от знаменитого в язычестве храма богини Дианы. Кроме того, были доставлены колонны, извлеченные из храмов Аполлона Делосского, Минервы Афинской, Цибелы Кизикской и из многих других.

Одна благочестивая вдова, римлянка, по имени Марция, происходившая из богатого и знатного рода, прислала для Софийского храма восемь принадлежавших ей порфировых колонн, отличавшихся особенной красотой, взятых некогда из храма Солнца в Бельбеке и привезенных Аврелианом в Рим. Изысканным украшением Юстинианова храма служили редкие образцы разнообразного мрамора, найденного в Троаде, Сизике, Афинах и на Цикладских островах, а также белый с розовыми жилками мрамор Фригии, зеленый мрамор Лаконии, голубой Ливии, красный гранит Египта, порфир Саиса, и другое. Все эти драгоценности были как бы данью от всего тогда известного мира, принесенной Бесконечной Премудрости, святой Софии. Но чего стоило перевезти все эти материалы отовсюду в Константинополь?

По причине огромных размеров нового храма, далеко превосходивших объем храма Феодосиева, и для того, чтобы придать больше вида такому величественному сооружению, император Юстиниан повелел приготовить для него обширную площадь, которая была тщательно выровнена. Главное наблюдение над производством работ, кроме Анфима Траллесского, составителя плана, было поручено еще не менее искусному строителю, Исидору из Милета. Второстепенное руководство работами было распределено между сотней мастеров-каменщиков, из которых каждый имел в своем распоряжении сотню рабочих. Таким образом из десяти тысяч рабочих, производивших построение храма, пять тысяч были расположены на одной стороне сооружения, и пять тысяч – на другой. Повсюду в работах соблюдался самый строгий порядок; ничем не замедлялась правильность построения.

Такой успех дела главным образом зависел от того воодушевления, которым весь был проникнут сам государь, всецело занятый мыслью о сооружении храма. Говорили, что настоящим архитектором был именно император, который сам составил план и подробное расположение храма, и что Анфим и Исидор были только его помощниками или исполнителями его предначертаний. И действительно, нередко можно было видеть императора, как он, одетый в простую льняную тунику, с повязкой на голове и с палкой в руках, обходил работы, лично наблюдая за ними: недоумения, какие встречались, он разъяснял, сомнения, возникавшие относительно способа выполнения плана, он разрешал. Едва ли нужно говорить о том, как личное присутствие императора воодушевляло рабочих, из которых усердные были щедро награждаемы, нерадивые же вразумлялись строгими взысканиями.

После того, как приготовлена была обширная площадь, сообразно с громадными размерами храма, были вырыты широкие и глубокие рвы. Вслед за тем была произведена торжественная закладка храма. Патриарх, окруженный многочисленным клиром, совершил надлежащее молебствие, причем были произнесены им особенные молитвы, в которых он просил Господа Бога о ниспослании благословения на предстоящие работы по сооружению храма во Славу Его Святого Имени. После сего император, при несметном множестве собравшегося народа, взял лопатку и бросил первый известковый раствор в основание храма, которое представляло из себя громадные массы, наполнившие собой рвы до десяти аршин шириной. Фундамент здания был приготовлен особенным способом и состоял из смеси извести с корой вербы и из песка, смоченного отваром ячменя; образуя род гидравлической замазки, такая масса скоро приобретала твердость железа.

Стены храма были сложены из кирпичей, но колонны, служившие для поддержания его сводов и кровли, были сооружены из огромных глыб известкового камня, тщательно обтесанного в форме громадных кубиков или треугольников, положенных на цемент с маслом, залитых свинцом и скрепленных как с внешней, так и с внутренней стороны железными скобами. Внутренние стены храма были облицованы мраморными плитами, так же прочно укрепленными посредством железных связей.

Когда стены храма были выложены до купола, тогда увеличились затруднения в исполнении плана. Смелый проект сведения главного купола казался в то время невыполнимым. Нужно заметить, что древние умели строить широкие полукруглые своды на зданиях ротондой, как это можно видеть на пантеоне Агриппы в Риме. Этим образцам подражали и архитекторы времен Константина Великого, о чем можно судить по памятнику Констанса в Риме же, расположенному недалеко от базилики Ангела. У всех этих сооружений подпоры прочно и, можно сказать, тяжело поставлены на землю. И такие своды не всегда удавались строителям. Но купол Софийского храма, поддерживаемый на огромной высоте арками и навесами сводов, был действительно новостью для зодчих нового Рима; сооружение его требовало много научно-технических знаний и остроумных соображений.

Для того чтобы уменьшить тяжесть этого обширного купола, превосходившего своими размерами все до него существовавшие, император Юстиниан придумал употребить для построения его особенные кирпичи, которых главное качество состояло бы в их легкости. На острове Родосе была найдена особого свойства глина, отличавшаяся сколько своей легкостью, столько же и необыкновенной прочностью, что давало возможность делать их внутри пустыми и тем еще более уменьшать вес их. Таким способом достигалось то, что двенадцать родосских кирпичей равнялись по весу одному обыкновенному кирпичу. На каждом таком оригинальном кирпиче была вытиснена следующая надпись: «Основавший Свой храм Господь Бог да поможет созданию его». Особенную заботу прилагали к тому, чтобы эти кирпичи класть всевозможно правильными рядами. Какую важность придавали устроению купола и насколько это дело считалось трудным, видно из того, что во все время сооружения купола продолжались усиленные и непрестанные моления об успешном завершении здания и прочном его утверждении.

После того, как стены храма были выложены и купол благополучно был утвержден, император Юстиниан приступил к внутреннему устройству и украшению храма.

О внутренней отделке храма и его благоукрашении должно сказать, что благолепие храма было так изумительно величественно и так драгоценно и изящно, что никакое самое верное описание его не может дать и приблизительно удовлетворительного понятия о нем. Все, что только нашлось тогда драгоценного, было употреблено на храм, самые искусные художники изощряли свои редкие способности над устройством различных принадлежностей церковной утвари. Для сообщения священным изображениям несокрушимой прочности, они были исполнены посредством мозаики с орнаментами из драгоценных камней и металлов; все карнизы, вся резьба и капители были золоченые. Огромные мозаики покрывали собой своды купола и абсид, а также и стены храма. На золоченом фоне были сделаны колоссальных размеров мозаические изображения Божией Матери и св. апостолов. Многочисленные кресты с надписью τοῦτω νίκα (сим побеждай) красовались всюду по стенам. В среднем, главном куполе было изображение Бога Отца с четырьмя херувимами, в боковом же, западном полукуполе был образ Богоматери с апостолами Петром и Павлом; на боковых стенах храма, над хорами, изображены были пророки и мученики.

С особенным благолепием, как естественно и должно быть, украшен был алтарь храма. Он отделен был от средней части храма, так называемой трапезы, величественным иконостасом, который был сделан из кедрового дерева и серебра. Двенадцать колонн, покрытых серебром и поставленных на пьедесталах, украшенных чеканными арабесками, были расположены в иконостасе попарно, причем в средине, между парами колонн были устроены Царские врата, а за ними помещались – с одной стороны, как в наших храмах, икона Христа Спасителя, а с другой – икона Божией Матери. За этими иконами следовали боковые – северные и южные – двери, за которыми в иконостасе были расположены иконы: апостолов – со стороны северных дверей и пророков – со стороны южных. Иконостас алтаря завершался венчавшим его огромным золотым крестом, поставленным в середине его, над Царскими вратами.

Внутри алтаря Святой Престол, как самая святейшая принадлежность его, был сооружен с беспримерным богатством и величием. Он утвержден был на четырех массивных столбах из чистого золота; верхняя доска, покрывавшая их, представляла собой неоцененную драгоценность: для того чтобы изготовить ее, была расплавлена масса золота, куда были брошены в изобилии всевозможные драгоценные камни – алмазы, рубины, аметисты, сапфиры, ониксы, топазы и жемчуг. Из этого драгоценного сплава была устроена единственная в мире доска, назначенная быть престолом Царя Славы. Ее изящная отделка соответствовала ценности материала. Самое высшее искусство было приложено к тому, чтобы по красоте чеканки и всевозможным резным украшениям верхняя часть престола представляла собой истинно художественное произведение. Пол вокруг престола был покрыт золотыми листами. Над престолом возвышалась сень в виде балдахина, сделанная из чистого золота и утверждавшаяся на четырех серебряных массивных колоннах и арках; золотой крест в 75 фунтов весом, осыпанный алмазами, венчал собой это осенение престола, изображавшее собой небесный свод. «Кто не подивится великолепию Святой трапезы, – восклицает в порыве восторга современный летописец, – кто может постигнуть ее исполнение, когда она сияет различными цветами, играя блеском то золота и серебра, то сапфира, словом – испускает многоценные лучи, смотря по роду дорогих камней, перлов и всяческих металлов, из которых она сделана!»

За престолом, на восточной стороне его, был поставлен золотой семисвещник, по обеим же сторонам престола, северной и южной, стояли громадные подсвечники – из того же драгоценного металла.

Горнее место было устроено полукружием; это так называемый абсид. Здесь, в середине, в глубине полукружия, было поставлено патриаршее место, а по обеим сторонам его стояли седалища для священнослужителей, сделанные из серебра и позлащенные, перегородки же, разделявшие их, сделаны были из чистого золота.

С левой стороны от престола был устроен с большим великолепием жертвенник, а с правой стороны – диаконикон, где хранилась находившаяся в заведовании диаконов ризница, которая поражала своим богатством. Достаточно сказать, что все священные сосуды, как-то: потиры, дискосы, лжицы, блюда, кадила, разнообразные кресты, употребляемые в алтаре, переплеты евангельских и апостольских книг были сделаны из чистого золота, щедро изукрашенные жемчугом и драгоценными камнями. Богатству этих священных предметов, употреблявшихся при богослужении, соответствовало великолепие церковных облачений – престола, жертвенника и священнослужителей, а также различных богослужебных покровов. Самая искусная золотая парчевая ткань употреблена была на эти облачения и покровы, к тому же богато расшитая золотыми узорами с жемчугом. Вообще стоимость одной ризницы храма святой Софии определяют на наши деньги до десяти миллионов рублей серебром. После сего чего же стоил весь этот беспримерный по богатству и великолепию храм? По свидетельству древних историков и по вычислениям позднейших писателей, построение сего единственного в мире памятника высокого зодчества и чуда искусства и его окончательная отделка стоили на наши деньги около ста тридцати миллионов рублей серебром.

Для освещения храма служили тысячи лампад, которые висели на бронзовых цепях, прикрепленных к сводам, и канделябры или многосвещники, без числа расположенные во всех частях здания. Когда горели эти лампады и зажжены были все паникадила, то свет, отражавшийся на золотых украшениях и драгоценных инкрустациях, производил невообразимый эффект. По словам одного писателя, эти яркие светильники плавали в океане огня.

Шесть лет продолжалось построение Софийского храма; нужно удивляться, как возможно было в такой короткий срок исполнение таких громадных и сложных работ. Только благочестивое рвение и могущество властителя необъятной Империи и его неусыпная заботливость о скорейшем исполнении задуманного великого дела могут объяснить нам такую быстроту построения храма святой Софии. Император Юстиниан сгорал нетерпением как можно скорее видеть окончание храма.

Когда храм был окончен построением и полным украшением и снабжен всей потребной для богослужения утварью, тогда император приступил к освящению его. Для того чтобы понять всю торжественность и грандиозность церемонии этого освящения, нужно взять во внимание то, что численность всего штата причта, назначенного для служения в храме, доходила до 800 человек, которые жили в многочисленных зданиях, расположенных вокруг храма. На содержание их были отчислены особые имения, приносившие значительные доходы. Торжество освящения было приурочено к празднику Рождества Христова и продолжалось несколько дней. Это было в 538 году.

Окруженный высшими сановниками, в сопровождении патриарха Евтихия, император открыл торжественное шествие из дворца в новосозданный храм. Подошедши к храму и оставивши всех сопровождавших у дверей его, император один вошел в храм и, приблизившись к подножию амвона, остановился; здесь, объятый неизъяснимым восторгом, при виде величественного здания, поднимавшегося к небесам, он воздел руки свои к небу и громко воскликнул: «Хвала Тебе, Господи, сподобившему меня совершить такое дело! Соломон, я победил тебя!»

Затем, по вступлении патриарха в храм, началось священнодействие освящения, совершенное при участии многочисленного клира. Масса священнодействовавших, их блестящие облачения, богатая утварь, торжественность обряда, чудное пение раздававшееся по всему дивному храму, – все это составляло поразительную картину неземного величия. Теперь благочестивая ревность Юстиниана получила свое полное удовлетворение. Невольно приходит нам на память то неотразимое впечатление, какое получили русские послы св. Владимира при виде этого храма, когда они, пораженные величием его во время совершавшегося в нем богослужения, до того восхищены были, что, как они после говорили, не знали, где они находились, – на земле, в храме Божием, или на небе, у Небесного Престола Господа, окруженного Ангелами, славословившими Его.

Император желал придать торжеству освящения Софийского храма не только церковное, но и общегосударственное значение. А потому от храма и дворца празднество было распространено им и на народные массы. Обильная царская щедрость и здесь не имела пределов; денежные подарки раздавались полными горстями. Историки повествуют, что в ознаменование торжества беднейшим жителям столицы было роздано: 1000 быков, 10000 баранов, 600 серн, 1000 свиней, 10000 кур и цыплят и до 30000 мер зернового хлеба.

Освященный с такой небывалой торжественностью Софийский храм сделался средоточием религиозного представительства для всего Востока. (Составлено по статье прот. С. Маркова, помещенной в «Душеполезном чтении» за 1897 г.).

I. Прежде нежели приступить к изъяснению богослужения Православной Церкви, необходимо сообщить некоторое понятие о православном храме христианском, о главнейших частях и принадлежностях его, о церковной утвари, употребительнейших священных одеждах и других вещах, относящихся к богослужению.

II. Первые три века христианства мало сообщают нам сведений о внешнем виде христианских церквей.

а) Первое по времени свидетельство о наружном виде храма мы находим в «Апостольских постановлениях»⁸, где говорится, что «церкви да будут продолговаты наподобие корабля». Давая такой вид церкви, христиане выражают мысль, что как корабль под управлением хорошего кормчего (рулевого) проводит человека через бурное море в тихую пристань, так и Церковь, управляемая Христом, спасает человека от потопления в глубине грехов и приводит его в Царство Небесное, где нет печали и воздыханий.

Фигура продолговатого внешнего вида храмов чаще других встречается в памятниках древности⁹. С IV века формы христианских храмов разнообразятся независимо от христианских понятий, так как большинство их обращается из языческих капищ и публичных портиков, имевших разнообразную форму.

б) По христианским понятиям христианские храмы с этого времени большей частью принимали вид восьмиугольника¹⁰ и круга¹¹, в напоминание верующим, что Церковь Христова, подобно путеводной звезде, сияет в этом мире и будет существовать до скончания века, так как круг означает символ вечности.

в) Было также в употреблении придавать храму форму креста, напоминающую христианам, что они спасены крестными страданиями Сына Божия. Таковы были церкви: Симеона Столпника в Антиохии Сирской († 459) и Константинопольская в честь апостолов, построенная Константином Великим. По этим формам храмы большей частью строятся и доселе.

г) Все же здание завершалось и завершается куполом, который, возносясь над главами верующих, напоминал им о небе, куда должны стремиться все их мысли и желания. Еще до христианства куполы были любимым украшением великолепных языческих зданий, особенно у римлян. В церквах же христианских он становится известным с IV века.

На вершине купола становится крест в знак того, что христианский храм посвящен Иисусу Христу.

Иногда на церквах устроялись вместо куполов главы, от одной до пяти с известным знаменованием, так что одна глава устроялась во имя Единой Главы Церкви – Иисуса Христа, две – в означение двух естеств во Иисусе Христе, три – во славу Святой Троицы, пять – в напоминание Иисуса Христа с четырьмя евангелистами.

д) Но какой бы вид христианские храмы ни имели, все они, согласно с Преданием апостольским, алтарем должны быть обращены на восток.

Это потому, что на востоке была первая Церковь, что там был земной рай, и что как свет видимый исходит от востока, так и Свет благодатный, Свет истинный, освещающий нам путь к Царствию Небесному, воссиял нам от востока же, ибо там родился Христос, Спаситель мира, называющийся в церковно-богослужебных книгах Востоком, Солнцем Правды, Светом и подобными Именами.

е) Далее, храмы строятся обыкновенно на возвышенных местах, и они, как говорит один благочестивый писатель, «должны быть возвышены так, чтобы и чертоги, равно как хижины, лежали как бы у ног их». Это потому, что храмы суть видимые жилища Царя Небесного и своим возвышенным благолепным видом должны возбуждать в нас чувствования высокие, небесные, заставляя нас забывать о земном.

III. Наружный вид храмов дает, братие, весьма назидательные уроки для нас. Форма корабля указывает на то, что в Церкви Христовой есть опытный и непогрешимый Кормчий – Господь наш Иисус Христос. Будем помнить, что вне Церкви нет спасения; что она, как путеводная звезда, указывает нам путь спасения; будем следовать с любовью и доверием по этому пути.

Форма купола наверху храма да напоминает христианам, что не на земле их вечное жилище, но на Небе, куда всегда должны стремиться их мысли и чувства. Аминь.

I. Православные храмы с самых древних времен христианства разделяются на три части: на алтарь, церковь и притвор (Симеон Солунский), по образу скинии Моисеевой и храма Соломонова.

II. а) Алтарь есть священнейшее место храма, отделенное собственно для священнодействия, и потому входить туда правилами Святых Отцов мирянам возбранено; из этого правила сделано Церковью исключение только для царской особы, которой вход в алтарь не возбраняется из уважения ко власти и достоинству царскому и священному Помазанию, так что царь православный может причащаться Тела и Крови Христовой у престола вместе со священнослужащими (Правило 69 Трулльского собора).

б) Вторая часть храма – церковь назначалась собственно для верных, т. е. для крещеных. Здесь места для обоего пола верующих были в древности разделены. Цель этого церковного установления естественно была та, чтобы людей, не утвердившихся в благочестии и легко увлекающихся образами и впечатлениями чувственными, по возможности, отдалить от тех предметов, которые невольно могли бы расстроить их молитвенный дух.

Дай Бог всем вам, православные христиане, держать себя в храме Божием так, чтобы такая мера древнего церковного благочиния могла казаться ненужной!

в) Третий отдел храма – притвор назначался для оглашенных, т. е. для тех, которые еще только приготовлялись к Святому Крещению, равно как и для кающихся, т. е. для тех из верных, которые за тяжкие грехи подверглись церковному запрещению и таким образом на время были отделяемы от общества верных. Время такого тяжкого для христиан запрещения было более или менее продолжительно, смотря по важности греха и по искренности покаяния.

При этом помыслите, христиане, всегда ли и вы входите в церковь с дерзновением, без укора собственной своей совести; всегда ли вы достойны бываете стать вместе с прочими верующими перед лицом Божиим в святом доме Его, не оскорбляя своим присутствием святости места? Да входит, по крайней мере, каждый из вас в храм Божий с чувством своего недостоинства, подобно мытарю евангельскому, с сердцем сокрушенным и смиренным, которое Бог не уничижает. (См. «Краткие беседы о Божественной литургии», прот. Разумовского).

III. Таковы были и есть в главных чертах составные части каждого православного храма.

I. Первая главнейшая часть храма есть, как мы уже выше сказали, алтарь.

а) Первую, важнейшую принадлежность алтаря составляет Святой Престол.

Он называется так потому, что на нем таинственно присутствует Сам Господь и Владыка Церкви, а форма четвероугольная дается престолу для того, дабы тем лучше выразить, что он с предлежащим на нем Божественным брашном открыт для всех четырех стран света. Престол называется и трапезой, потому что на ней предлагается истинное, Божественное брашно для всех верующих. Иногда он имеет еще знаменование гроба Господня, например, после Великого входа на Литургии, сообразно воспоминаемым тогда обстоятельствам смерти Господней. Нижнее полотняное облачение престола, именуемое срачицей, знаменует плащаницу, коей обвито было Тело Спасителя во гробе. А так как престол, кроме знаменования Гроба Господня, знаменует и место Славы Господней, то для означения сего надевается поверх престола светлое одеяние; оно называется индитией, что значит по-гречески – одежда.

В первые века христианства престолы устроялись из дерева; но с IV века, со времен Константина Великого, в некоторых храмах стали устроять престолы из серебра и золота и из разных камней. Рассказывают, что император Юстиниан устроил в Константинополе престол неподражаемого искусства. Он был сделан из дерева, золота, серебра и разных драгоценных камней. Этот необыкновенный памятник благочестия в начале тринадцатого столетия похищен был французами. Но когда везли его на корабле по Мраморному морю, то поднялась буря и разбила корабль, и престол вместе с похитителями потонул. Это случилось против города Ираклии. Вскоре после этой бури, на том месте, где потонул этот драгоценный престол, заметили сверху воды плавающий елей. В наше время престолы большей частью устрояются из дерева.

аа) На верхней доске престола, поверх индитии, полагается шелковый плат, называемый илитон (что значит обвертка); он знаменует сударь, или плат, которым обвязана была глава Спасителя во гробе, – а в илитон влагается освященный архиереем антиминс, или другой шелковый плат с изображением на нем погребения Господня; в переводе на русский язык антиминс значит «вместопрестолие». Такое название произошло по следующей причине: когда во времена гонений на христиан весьма трудно было епископу прибыть самому на место для освящения храма, то он совершал над антиминсом все то освящение, какое приличествует престолу как важнейшей части храма, – и этот антиминс заменял для престола самое освящение архиерейское; освящение же храма на месте поручаемо было кому-либо из доверенных духовных лиц, как это и ныне бывает. Замечательно еще, что в антиминс влагается часть святых мощей. Это делается в память того древнего обычая, по коему христиане первых веков устрояли церкви над мощами мучеников, и вместе во свидетельство той истины, что святые, спогребясь со Христом, вместе с Ним и прославляются (Рим.6:4–5).

Кроме антиминса, на Святом Престоле поставляется дарохранительница, называемая иначе ковчегом, крест и Евангелие.

бб) Дарохранительница – сосуд, в котором для приобщения больных хранятся Св. Дары, устрояется обыкновенно в виде церкви. В старину они назывались у нас «Иерусалимы», или «Сионы». В некоторых восточных церквах эти Св. Дары хранились в металлическом голубе, висевшем над престолом и знаменовавшем собой Св. Духа. В таком случае над престолом устраивался так называемый киворий ¹² . Это – сень в роде шатра или балдахина, означавшая небо, покрывающее престол Божий. Так, св. Константин Великий устроил в Иерусалимском храме сень над престолом о 12 столпах. Подобные сени стали делать и в Греции, и в Риме из дерева, камня, меди, серебра и золота. Из вершины свода сени и опускался над престолом металлический голубь. Из жития св. Василия Великого известно, что этот голубь трижды сотрясался Силой Божией, когда святитель за Литургией возносил Святые Дары. По примеру Восточных Православных Церквей и в русских храмах стали появляться висящие металлические голуби или для хранения в них Святых Даров¹³, или только для знаменательного украшения сени. Оттого место, где висело это изображение, называлось голубиным¹⁴.

Сосуд, в котором несет священник запасные Дары, когда идет на дом к больному, называется дароносицей.

вв) Мы сказали, что на всяком престоле есть крест и Евангелие. Да, братие, крест и Евангелие – это две необходимые принадлежности престола. Евангелие при каждом взгляде на него напоминает нам о том, что заключается в нем, напоминает нам о нашем спасении и нашем Спасителе Господе Иисусе Христе, о Его нисшествии на землю, о Его учении, просветившем мир, о Его рождении, страданиях, смерти и воскресении, которыми Он совершил наше искупление. В Евангелии всякий просвещенный христианин видит как бы Самого Господа.

гг) Крест – это другая святыня христианства, есть также одна из самых существенных принадлежностей престола. Он полагается на престоле для того, чтобы напомнить верующим, что на Кресте Господь совершил наше искупление. Крест есть залог любви к нам нашего Спасителя. Как же после сего уместно это изображение Божественной любви к нам на Святой Трапезе, вокруг которой мы должны между собой соединяться узами любви, как чада одного Отца Небесного!

дд) Когда храм освящается архиереем, то престол помазывается святым миром, а под престол кладется в особом ящике часть святых мощей, в воспоминание того, что христиане первых веков, по причине гонений, часто совершали Божественную литургию на гробах святых мучеников. Основанием обычая полагать мощи святых мучеников под престол было Откровение святого Иоанна Богослова, который видел под алтарем души убиенных за Слово Божие и за свидетельство, которое они имели (Откр.6:9). Престол напоминает нам то место, на котором Иисус Христос совершил со Своими учениками Тайную Вечерю. В духовном смысле он означает небесный Престол Царя Славы.

б) Кроме престола, в алтаре находится жертвенник. Он устрояется на левой стороне от престола и большей частью бывает одинакового с ним вида. Жертвенник назначается для приготовления Святых Даров и напоминает нам, в некоторых случаях при богослужении, пещеру, в которой родился Иисус Христос, а в некоторых – гору Голгофу, на которой Он был распят. В древних храмах жертвенники устроялись в особенном от алтаря отделении, которое находилось по левую сторону алтаря и называлось предложением. Сюда приносились хлеб, вино и елей, употреблявшиеся после Литургии, на Вечере Любви.

в) Теперь скажем о горнем (возвышенном) месте. В храмах, назначенных для архиерейского служения, на восточной стороне алтаря, за престолом, устрояется особенное возвышенное место, для сидения архиерея, во время чтения Апостола, и для стояния его, во время чтения Евангелия. Это место называется горним местом. Около него, по обеим сторонам, ставятся стулья для служащих с архиереем священников. Архиерей, во время сидения или стояния на горнем месте, изображает Самого Иисуса Христа, а священники, служащие с ним, изображают святых апостолов. Горнее место напоминает нам гору блаженств, на которой Иисус Христос, окруженный апостолами, произнес Свою проповедь о блаженствах, и гору Елеон, с которой Он, в присутствии Своих учеников, вознесся на Небо. В первенствующие века христианства горнее место в храмах пользовалось особенным уважением. Апостолы не иначе восходили на него, как со страхом и трепетом. Священномученик Петр, епископствовавший в Александрии после евангелиста Марка, во всю жизнь свою не смел восходить даже и на ступени горнего места, видя на нем всякий раз блистающий свет и некую Божественную силу.

г) Здесь же, на восточной стороне алтаря, против престола, почти во всех, храмах, ставится семисвещник. В духовном смысле этот семисвещник напоминает нам о семи Дарах Духа Святого.

д) В древних храмах при алтаре, по правую его сторону, существовало еще особое отделение, которое называлось диакоником. Там хранились церковные книги, священные сосуды и одежды. Диакоником это отделение называлось потому, что находилось в заведывании диаконов. Многие из наших храмов этого отделения не имеют; а для хранения священных вещей, сосудов, книг и одежд, устрояются особенные шкафы.

II. Таково, братие мои, устройство и принадлежности святого алтаря. Да приступаем к этому святому месту с благоговением и страхом, как месту самому священному во всем храме, который весь есть Дом Божий, дом молитвы.

Происхождение антиминсов связано с законом, по которому каждый храм для совершения в нем богослужения должен быть предварительно освящен. Это освящение, по древнему церковному преданию, совершалось самими архиереями. «Но как архиерей (говорится в “Книге о служении и чиноположении Православной Церкви”, изд. 3-е, М., 1844, стр. 158), удерживаем будучи другими должностями, наипаче по отдаленности мест, не может все церкви освящать, по сим обстоятельствам сделано такое положение, чтобы он, взяв пелену, на которой должно быть поставляемым Святым Дарам, и на которой обыкновенно изображается Положение во гроб Иисуса Христа, совершил на оной освящение тожде, каковое над престолом, и посему нарицается антиминс¹⁵, т. е. вместо престола и посылается в созданный храм, где священники, совершив поставление трапезы по чиноположению, полагают на оную антиминс». Знаменитый толкователь церковных правил, антиохийский патриарх Феодор Вальсамон (XII в.) полагает, что антиминсы вошли в употребление вследствие определения Трулльского Собора, чтобы священники без дозволения епископа не совершали Литургии в молитвенницах, находящихся в частных домах. «Антиминсы (говорит он в объяснении 31 Правила Трулльского Собора) уготовляются от местных архиереев в то время, когда они совершают освящение церкви, чтобы полагать оные на святые трапезы молитвенных храмин и дабы они вполне заменяли принадлежности святого жертвенника и доски святыя трапезы, т. е. совершение освящения, и вместе дабы свидетельствовали, что с епископского дозволения в молитвенном доме совершается священнодействие». Таким образом, антиминс служит свидетельством освящения и благословения, данных от епископа к совершению в храме Литургии. Но некоторые археологи объясняют появление антиминсов несколько иначе. «Так как восточные христиане (пишет Бингам) нередко подвергались внезапным нападениям еретиков и варваров, то и не могли поставлять в храмах твердых престолов из мрамора или другого какого камня, из серебра и золота и других тяжелых веществ; для лучшего же соблюдения святыни от насилия и осквернения еретических и варварских рук, установили вместо твердых и тяжелых престолов иметь к совершению Литургии освященные убрусы, которые названы антиминсами, или вместопрестольниками»¹⁶. В сущности эти два объяснения не противоречат одно другому. Очень может быть, что во времена гонений, когда христианские храмы были разрушаемы и совершение в них богослужения являлось делом опасным, епископы снабжали пресвитеров освященными антиминсами, на которых они могли бы совершать Евхаристию в частных домах, в пещерах или даже на открытом воздухе, где только возможно было укрыться от злобы врагов¹⁷. Впоследствии, когда прекратились гонения, епископы удержали обычай раздавать и рассылать антиминсы, хотя уже по другой причине, именно – по причине невозможности совершать лично освящение каждого нового храма и для предотвращения самочинных богослужебных собраний, которые при отсутствии внешнего знака или свидетельства от епископа могли бы ложно выдаваться законными, дозволенными епископом, хотя бы в действительности устроялись без его воли, без его благословения.

Первоначально антиминсы полагались не на всех престолах, а только на тех, которые не были освящены самим архиереем, полагались не в илитоне, как ныне бывает, но под индитией, и пришивались к четырем углам срачицы; Святые же Дары освящались на илитоне.

В Русской Церкви антиминс сделался необходимой принадлежностью всякого престола, вероятно, с 1675 года, когда на Соборе Московском определено было полагать антиминсы и на престолах, освященных епископом. Надобно полагать, что с этого времени вошло в обычай и Дары освящать на антиминсе, а не на илитоне.

В антиминсы принято влагать святые мощи в память того, что древние христиане строили храмы и совершали богослужение на гробах мучеников. В этом случае Церковь руководствуется Откровением Иоанна Богослова, который видел под престолом души убиенных за Слово Божие, а равно этим исповедуется и то, что после основания, положенного для Церкви Кровью Христовой, кровь мучеников, по силе и действию Спасителя, положена для нас опорой и утверждением. Без положения мощей освящать храмы или заменяющие их антиминсы запрещено: «Аще обрящется некий епископ, освящающий храмы (или антиминсы) без святых мощей, да будет извержен, яко преступивший церковные Предания», говорит 7-е правило VII Вселенского собора.

Так как антиминсы вполне заменяют собой престол, освященный архиереем, то в случае крайности (например, в случае пожара в церкви во время Литургии), на антиминсе можно совершить или докончить Литургию и вне храма. По словам Симеона Солунского, антиминсы давались, по усмотрению архиерея, даже туда, где не было храма, также «верным людям, отходившим в дальний и продолжительный путь, или самим царям, чтобы на них (антиминсах) можно было совершать Великую Жертву и Таинство (Разг. о св. священ, и таинств, церк. 76 и 95). Иоанн, епископ Критский, в своем 13 правиле говорит: «Кто совершает Литургию с антиминсом в особом, украшенном Божественными иконами месте при некоторых домах или на кораблях, тот не осудится, потому что и клирики, следующие за царем во время путешествия, священнодействуют с антиминсом на пустых полях в одном каком-либо определенном для сего холстинном шатре». («Новая скрижаль», СПб., 1859, стр. 374–375).

В древности на антиминсе изображался Крест, а ныне Положение во гроб Спасителя (с четырьмя евангелистами по углам), так как сам престол знаменует Гроб Христов. Вверху антиминса полагается надпись: «Сей антиминс, си есть трапеза священная на приношение Бескровныя Жертвы в Божественной литургии, освятися благодатью Пресвятого Духа, сего ради преподается власть священнодействовати на нем во храме»... Внизу: «Повелением Благочестивейшего, Самодержавнейшего, Великого Государя нашего Императора... всея России, благословением Святейшего Правительствующаго Синода, священнодействован преосвященным... в Богоспасаемом граде... лета... месяца... дня». Матерней для антиминса служила в прежние времена по преимуществу льняная ткань. «Антиминсы, – говорит Симеон Солунский (гл.95), – делаются в особенности из льна, потому что на них совершается воспоминание Христова страдания, и они суть как бы погребальные покровы, взятые от земли, а лен из земли, как и гроб Спасителя». В настоящее время антиминсы бывают преимущественно шелковые.

Антиминс должен быть не ветхий, нигде не прорванный, не почернелый до того, чтобы нельзя было разобрать на нем надписей, не должен быть на простой писчей бумаге. «Антиминс, – говорит Учительное Известие, – аще будет раздраный, диравный, или изчернелый, якоже письменам на нем сущим не познаватися, такожде и на пишемей бумаге, – никакоже на таковом служити достоит: дерзаяй же на сицевом служите, яко уничижитель Божественных Таин, смертно согрешает и епископской казни подпадает, сиесть, запрещению или отлучению». Наблюдать за этим обязываются благочинные и местные священники, которые, в случае поврежденности антиминса, должны просить у Преосвященного о выдаче нового антиминса. Ветхие же антиминсы должны быть отбираемы в архиерейские и соборные ризницы для хранения» (Указания Святейшего Синода 24 октября 1735 г., 8 октября 1742 г.).

При освящении антиминсов над ними бывают те же священнодействия, какие и над престолом, когда освящение его совершается архиереем: читаются те же молитвы, поют те же песнопения и совершаются те же обряды. Архиерей поливает антиминсы родостамной (родостамна – красное вино, смешанное с розовой водой), помазует святым миром и влагает в них святые мощи, для чего вшиваются в антиминсах, посреди верхнего края, особые влагалища. В эти влагалища архиерей полагает сначала воскомастих, (воскомастих составляется из растопленнаго воска с благовонными веществами, толченым мастихом, ладаном, алоем, или белой серой) (Чин. освящ. антиминс.), «таже приемлет святых мощей частицы и положит я в воскомастих и возливает на них святое миро, и укрепит добре с воскомастихом» (Чин. освящ. антиминс.).

I. Самый храм – это средняя и самая большая часть храма, которая назначается для христиан истинно верующих. В древние времена христиане имели к этой части храма высокое уважение: императоры при входе в нее снимали с себя корону и оружие, как знаки земного величия, выражая тем свое смирение перед величием Божиим.

II. а) Когда вы войдете в эту часть храма, то тотчас же заметите ту величественную перегородку, которая отделяет храм от алтаря. Эта перегородка называется иконостасом, потому что она снизу доверху обставлена иконами (образами). До IV века этих перегородок не было. Но в IV веке император Константин Великий нашел нужным отделить алтарь от храма решеткой. Причина тому была та, что некоторые из христиан небрежно стали подходить к алтарю и так близко, что стесняли священнослужащих. Впоследствии эти решетки стали украшать иконами. Рассматривая эти иконы, вы непременно заметите на них изображения Господа нашего Иисуса Христа, Его Пречистой Матери и святых Его угодников. Все это как бы говорит нам, что здесь, т. е. в храме, обитает Сам Господь, с Своей Пречистой Матерью и со святыми Своими, а потому надо стоять здесь не иначе, как с благоговением.

Так как алтарь изображает самое Небо, то иконостас своими священными изображениями научает нас тому, Кого мы должны представлять себе на небе и к Кому мы должны обращаться с нашими молитвами. Поэтому устройством иконостаса должна управлять не случайность или произвольность строителей, но мысль богомудрая, премудрая, преданная церковной древностью. Так, в иконостасе, по ту и по другую сторону Царских Врат, обыкновенно ставятся иконы Спасителя и Божией Матери, а затем в том же ряду следуют (по правую сторону) икона святого или праздника, в честь которого сооружен храм, и иконы других угодников Божиих, местно наиболее чтимых.

Над образами Спасителя и Божией Матери помещаются изображения дванадесятых праздников; за ними выше – изображение святых апостолов, а еще выше – святых пророков, еще повыше – святых ветхозаветных патриархов или праотцов.

Посредине на самом верху иконостаса по большей части поставляется Распятие Господа Иисуса с предстоящими Богоматерью и святым Иоанном Богословом, а над самыми Царскими Вратами изображают чаще всего Тайную Вечерю как ближайшее указание на то, что таинственное воспоминание смерти Господней и Вечеря Самого Его Тела и Крови для нас навсегда благодатно совершается в алтаре во время Литургии.

В том ряду, где изображены апостолы, среди них изображается Сам Иисус Христос в виде царском как главный предмет их благовестил, а в ряду пророков, посреди их, – Богоматерь с Предвечным Младенцем как предмет их пророчеств; в ряду же святых праотец, на древних церковных иконостасах изображается, в виде Ветхого деньми, Сам Бог – Отец с Сыном в Своем лоне, на Котором почивает и исходящий от Отца Святой Дух, изображаемый в виде голубя. Таким образом иконостас может служить для нас как бы раскрытой книгой, где всякий, даже самый неграмотный, может читать важнейшие священные события и истины. И в особенности так богомудро устрояемый церковный иконостас наглядно выражает то, что Церковь, как Ветхозаветная, патриархальная, так и Новозаветная, есть Едина Божия и Христова Церковь.

б) В иконостасе находятся три двери.

Главные из них, средние, называются Царские. Царскими они называются потому, что они открывают священнослужителям вход, а мирянам – вид к Престолу Царя Небесного, так и потому, что через них входит таинственно во Святых Дарах Сам Царь Небесный. Изображаемое на Царских дверях Благовещение Пресвятой Богородицы, как главизна спасения нашего, напоминает, что Воплощением Бога Слова в первый раз отверзлось Небо для спасения нашего, а изображением четырех евангелистов указуется, что и они также, подобно Архангелу Гавриилу, послужили для небесного Благовестия миру.

Закрытие Царских дверей завесой и отъятие ея имеют также свое значение, а именно служат к тому, чтобы означить меньшую или большую важность совершаемого богослужения; так, например, завеса не отнимается во время повечерия, полунощницы и часов первого, третьего, шестого и девятого: это значит, что эти богослужения имеют меньшую важность против других, почему и совершаемы были прежде в притворе, особенно в монастырях, во дни покаяния. Те боковые двери, которые находятся по правую сторону Царских дверей, называются южными, от южной стороны храма, в которой устрояются. Так как они вели прежде в «диаконник», заведываемый диаконами, то и изображаются на них большей частью святые диаконы, например, архидиаконы Стефан и Лаврентий, или Ангелы, коих прообразует собой Чин диаконский. А другие, противоположные двери, именуются северными, как находящиеся на северной стороне храма.

в) Перед иконостасом еще есть несколько возвышенное место, ступени на две, на три, а иногда и больше, – так называемое солея¹⁸, которое по-русски значит престольное место, и называется так потому, что на нем преподаются верующим Святые Дары. Эта солея должна быть ограждаема перилами, для того чтобы предстоящие не могли подходить близко к иконостасу и не препятствовали бы священнослужащим свободно проходить из алтаря в храм и из храма в алтарь.

г) На середине церкви, перед самыми Царскими Вратами поставляется небольшое возвышение, называемое амвон, что по-русски значит «восхождение». «Он знаменует тот камень, с которого Ангел благовествовал женам-мироносицам воскресение Спасителя. Он устраивается среди церкви для того, чтобы возглашаемые на амвоне ектении и особенно читаемое на нем Евангелие были слышнее и внятнее для народа, так как и Сам Господь проповедовал большею частию среди народа и с возвышенных мест». (См. «Поучения», свящ. К Стратилатова).

д) На солее по правую и левую сторону амвона, почти во всяком храме, вы увидите особые места для низших членов клира и певцов. Места эти называются клиросами¹⁹. Здесь же вы можете заметить и так называемые хоругви²⁰; это – прикрепленные к древку священные изображения, сделанные на полотне или на металле, в виде знамени, с крестом наверху. Хоругви представляют победные знамена Христовой Церкви над врагами спасения и назначаются собственно для употребления в крестных ходах. Употребление их введено с IV века. Известно, что первая хоругвь в храме была поставлена при равноапостольном царе Константине Великом. Вот как описывают эту хоругвь: «На длинном, покрытом золотом, копье был вверху поперечник, образовавший с копьем образ креста. На самой вершине копья неподвижно лежал венок из драгоценных камней и золота, а в венке – начальные буквы имени Христова. На поперечнике креста висел тонкий плат, царская ткань, покрытая драгоценными камнями... Плат этот был вышит золотом, имел одинаковую широту и долготу и, блистая лучами света, казался зрителям невыразимо красивым. Нижний конец копья был очень длинен. При самой верхней части ткани, под знаком креста, висело грудное изображение царя Константина и его детей. Это изображение сделано было из золота». («Душеполезное чтение», 1878 г., декабрь).

III. Видите теперь, братие, как поучителен иконостас со своими принадлежностями и как свят храм Божий, куда мы ходим молиться Богу.

I. Ныне побеседуем о паперти и притворе.

II. а) Первая часть храма называется притвор, от слова притворить, приделать, пристроить. Он обыкновенно устрояется с западной стороны храма²¹ и отделяется от средней части его сплошной стеной, в которой в древние времена было трое дверей. Одни из них, именно средние, назывались красными и царскими, – красными 1) потому что так назывались и врата в храме Соломоновом, вводившие во святилище, 2) потому что они имели более украшений (красы), чем боковые, а царскими потому что при них цари земные, при входе в храм, слагали с себя корону и другие отличия царского величия и молились в храме, как простые верующие. Что касается до боковых дверей, то одни из них назначены были для входа мужчин во храм, а другие – для входа женщин. Так как притвор назначен был собственно для оглашенных и кающихся, то в нем же иногда устроялась и купель для крещения или водоем. Но кроме того, здесь же положено совершать так называемую Литию на Всенощном Бдении, хотя она у нас совершается по большей части в самом храме, только на западе, конечно, потому, что редко бывают в притворе оглашенные и кающиеся²², для которых между прочим и выходили на Литию в притвор; здесь же в Пасху освящаются приносимые православными куличи, сыр и яйца. В малороссийских храмах тут обыкновенно становятся матери с малыми детьми. А в католических храмах в притворе стоит каменная кропильница, т. е. сосуд со св. водой, в которую каждый из католиков, при входе в храм, опускает руку и делает ей на себе крестное знамение.

б) В некоторых храмах наших к притвору примыкает крытое крыльцо, и называется папертью, а прежде называлось внешним притвором; собственно же притвор назывался внутренним притвором. В паперти стояли нищие да некоторые кающиеся²³. В старинных церквах Малороссии паперть издавна называется бабинец, потому что здесь становятся женщины – старые, чтоб не тесниться в церкви, и бедные, чтобы получить милостыню.

III. Таким образом сам вход во храм сколько дает нам назидательных уроков! Заметьте: чтоб войти в храм для беседы с Богом, для испрошения Его милости, нам нужно пройти сперва паперть, где стоят нищие, получающие от нас подаяния во имя Христово, следовательно, если вы идете в храм за милостью ко Христу, то прежде всего сами окажите милость нуждающимся, которые встречают вас на пороге церковном. Потом нам нужно пройти притвор, где стоят кающиеся и оглашенные, изучающие догматы веры. Опять новый урок: значит, чтоб достойно вступить в храм для молитвы, нам нужно иметь раскаяние в грехах и твердую чистую веру, нам нужно грехи свои, так сказать, оставить в притворе, и внести с собой во храм веру. (Сост. по книге «Минуты пастырского досуга», Гермогена еп. Псковского).

I. Святая Православная Церковь, как мудрая и любвеобильная мать, поучает нас всеми своими действиями и даже устройством святых храмов.

II. Древняя церковная архитектура имела, подобно иконописанию, символический, т. е. поучающий образам характер, строго соблюдавшийся, по крайней мере, в главных и преимущественно внутренних частях. Если ветхозаветная скиния и храм Соломонов имели преобразовательный характер и определенное разделение частей своих, упоминаемое и в новозаветном откровении (например, Евр.9:6), то по замене сени законной пришедшей благодатью преобразовавшееся древле выразилось еще точнее в раскрытом соотношении прообразований с великим и явившимся вселенной предметом их.

а) Таково, например, разделение храма на три части: на притвор, среднюю часть церкви и алтарь, символически представляющие три доныне раскрытые части Божия домостроительства о людях, как-то: время, в котором человечество состояло под естественным законом – притвором, потом эпоху закона Моисейских заповедей – средним храмом, а наступившую благодать – алтарем, изображающим небо самой своей невидимостью.

В то же время храм своим троечастным устройством указывает и на самого человека, состоящего, по учению Св. Писания (Лк.1:46–47; Евр.4:12; 1Фес.5:23) и св. отцов и подвижников благочестия, – из трех частей, именно: из тела, души и духа.

В древнейших церквах и алтарь разделялся на три части: северную для совершения проскомидии тайно, южную – для облачения священнодействующих и центральную (восточную по отношению ко храму), в середине которой в церкви православной помещен Святый престол, всегда средоточие алтаря занимающий, а не прислоняемый к стене.

б) От престола проложен непрерывный путь к середине храма (амвону), чем указывается на путь пришествия Господа, как «вышнего Востока» к нам, к естеству нашему, темному западу. Особенно выражается эта истина символическим действием выхода из алтаря на крайний запад храма, бывающий на двунадесятые праздники, воспоминающие главные события смотрения Божия о спасении рода человеческого; и тогда и свет церковный озаряет запад, и оттуда возносится восхваление события и величание.

в) Стенные изображения в древних церквах небезразлично делались по всем частям храма, но изображались: в притворе – события ветхозаветные, преимущественно из периода закона естественного, например, послепотопное жертвоприношение Ноево, лествичное сновидение Иаковлево, жертвоприношение Авраамово и прочее. В средней части храма изображались события эпохи Закона заповедей, как-то: купина горящая и неопалимая, путеводное облако над станом израильским, переход через Чермное море, источение воды из камня, ниспослание манны, медный змий, падение стен Иерихонских, а также изображения предметов скинии и храма, каковы: кивот Завета, алтарь курений, хлебы предложения и седмисвещник, а иногда три отрока в пещи вавилонской и таинственное видение Иезекиилево колесницы Божией.

Новозаветные события изображались исключительно на иконостасе.

г) Прямо перед Святым престолом находящиеся «Царские двери», которыми выходит Царь Славы, всегда носят на себе изображение Пресвятой Богородицы, а именно Ее Благовещения, т. е. самой тайны воплощения, изображения и благовестников этой тайны – четырех евангелистов. Где бо и имели раскрыться «двери милосердия», как не между Спасителем и Богоматерью?

д) Между Царскими дверьми и находящимся за ними престолом Царя Славы есть завеса. На высокое ее символическое значение указывает сама Церковь, помещая завесу между престолом и Царскими дверьми (так что кто размыслит о значении этих двух принадлежностей алтаря, тому и отношение к ним завесы станет понятным). Священное Писание дает основание к тому же символическому пониманию завесы, говоря о вхождении «во внутреннейшее за завесу» и об обновлении для нас пути нового и живого завесой, то есть Плотью Христовой (Евр.6 и 10:19,20), а соотношение это было показано и тем, что когда было терзаемо Пречистое Тело нашего Искупителя в страданиях Его, тогда завеса церковная раздралась (Мф.27:51). О различных моментах раскрытия завесы перед Святым престолом сказано будет ниже. О завесе же еще заметить следует, что на ней изображается крест, а крест и всегда представляет символизм Самого Иисуса Христа.

е) Часто алтарь почти не имел изображений, кроме поставленных в нем икон: Спаса Нерукотворного и Пресвятой Богородицы, а также Распятия Господня. И малочисленность изображений в алтаре была совершенно правильна, так как в нем совершается вместо изображения существенно изображаемое. Даже вместо запрестольного образа древле было лишь окно на восток, озарявшее церковь первым светом зари утренней, при словах: «Слава Тебе, Показавшему нам свет».

ж) Иконостасы хотя происхождения позднейшего (с IV века), но и они носили до некоторой степени печать символизма, разделяясь на ярусы с разнохарактерными изображениями и украшаемые орнаментами преимущественно из растительного царства, чем могли изображать рай. Однако несравненно важнее всего этого изображение виноградной лозы, на которую, как на символ единства Своего с Церковью, благоизволил указать Сам Спаситель. Иконостас весь из виноградной лозы видим, например, в Успенском соборе Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

з) Снаружи храмы древнейшие были одноглавыми, изображая тем единство Спасителя, позднее строились пятиглавые, образуя через то Христа, окруженного четырьмя евангелистами, иногда же большая глава – средняя – была окружаема и двенадцатью главами, по числу святых апостолов (таков один из храмов Ростовского кремля).

и) Храмы иногда строились двухъярусные, изображая тогда Церковь, и небесную – торжествующую, и земную – воинствующую.

й) Колокольни – не столь древние строения (так как звон колокольный лишь в позднейшее время заменил древние «била»), поставляемы были иногда отдельно от храмов, но так, что через колокольни эти необходимо было проходить для вступления в церковь; этим изображался иносказательно св. Иоанн Креститель, как великий вводитель в Церковь Христову.

к) Центром всех богослужебных действий служит крест Христов. Он всегда возлежит на престоле, как скипетр Того, Кому дадеся всякая власть на небеси и на земли. Можно, кажется, заметить о форме напрестольного креста церковного, что каждый из четырех концов его имеет тройственное закругление, вследствие чего образуется фигурой крестной число двенадцать, символизирующее распространение христианской веры проповедью двенадцати апостолов Господних в четырех странах мира. И это проповедание, подобно лучам от солнца, идет от центра, который есть Искупитель, на Кресте пригвоздивыйся волей и пречистые руце Свои распростерший, собирая все народы, доколе совершится предсказанное: «Вспомнят, и обратятся к Господу все концы земли, и поклонятся пред Тобою все племена язычников»(Пс.21:28).

III. Таков, братие мои, высоко назидательный характер архитектуры внутренней и наружной святых храмов Божиих. (Сост. по статье почетного опекуна В. Арсеньева, помещенной в «Душеплезном чтении», 1890 г., апрель).

I. Когда преподобные Антоний и Феодосий Печерские (память первого 10 июля, а второго 3 мая), заботясь о построении Печерской церкви, прилежно молились Господу, прося небесной помощи, Он услышал их молитву, чудесно послал им средства для построения нового храма и даже указал им вид и размер Великой Лаврской церкви и благоволил открыть, кому она должна быть посвящена. Это было так. Далеко от Киева, именно в бывшем Греческом царстве, в самом Царьграде, жили во времена Антония и Феодосия, 800 лет тому назад, четыре мастера каменщика, которые большей частью занимались постройкой церквей. Раз в одно раннее утро, когда они еще спали каждый в своем доме, явились к ним в одно и то же время какие-то посланцы и сказали, будто их зовет Царица во Влахерну (так называлось тогда в Царьграде одно место, на котором стояла и церковь во имя Божией Матери – церковь Влахернская). Пришли они во Влахернскую церковь и действительно увидели тут Царицу, окруженную воинством. То была Сама Матерь Божия. Мастера благоговейно поклонились Ей.

– «Я хочу, – сказала им Царица, – построить себе церковь на Руси в Киеве: возьмите себе золота на три года и идите туда».

– К кому же Ты нас посылаешь, Госпожа Царица? – спросили ее мастера, – та страна совершенно нам неизвестна.

– «Я пошлю пред вами предстоящих тут Антония и Феодосия, – сказала им Царица. – Ступайте же туда, Я Сама вознагражу вас так, как вы себе и вообразить не можете, Сама приду в ту церковь и буду жить в ней».

– Какого же вида должна быть эта церковь и какой величины? – снова спросили рабочие.

– «Выйдите отсюда и посмотрите, а меру для нее Я уже послала».

Взглянули они вверх и действительно увидели в воздухе величественную церковь.

– Госпожа, еще мы осмеливаемся спросить Тебя: в чье имя будет эта церковь?

– «В Мое имя – “Богородицына” будет она. Вот вам и икона: пусть будет она наместной», – и при этих словах Царица подала мастерам небольшой образ Успения Божией Матери, тот самый, который и теперь находится над Царскими вратами в Великой Лаврской церкви. Получив от Богоматери икону, а также частицы мощей некоторых святых для положения при основании церкви, а от преподобных Антония и Феодосия золото, мастера разошлись по своим домам. Видение окончилось. В глубоком изумлении, с мощами и иконой, храмоздатели отправились в Киев, куда и прибыли через десять дней. Тут они, по благословению преп. Антония и Феодосия, начали постройку величественной Киево-Печерской соборной церкви на месте, указанном преподобным отцам свыше, которую через три года и окончили²⁴.

II. В житии преп. Евфросинии повествуется (память ее 23 мая): однажды преподобная, видя, что день ото дня умножаются сестры в ее обители, задумала создать более обширную каменную церковь, во имя Спаса. Началась постройка. Приставником при работах был благочестивый муж Иоанн. Он несколько раз во время отдыха до восхода солнца слышал голос: «Иоанн, встань и иди на созидание храма Вседержителю». Раз он спросил преподобную: «Ты ли, святая мать, присылаешь понуждать меня к работе?» Преподобная, разумея, что голос этот свыше, сказала: «Если и не я понуждаю тебя, но ты делай, что тебе велят, ибо это дело Божие». Потом, спустя некоторое время, случилось, что на окончание церкви не хватило кирпичей. Преподобная усердно молилась Господу о помощи и утром оказалась полная печь жженных кирпичей, уже остывших и очень крепких. Все с удивлением прославили Господа за Его дивную помощь²⁵.

III. А вот как Бог награждает благотворителей святых храмов. Преп. Еразм Печерский (память его 24 февраля), обладая большим богатством, так возлюбил благолепие храма Божия, что все, что имел, истратил на украшение Печерской церкви. Когда же он обнищал, с ним случилось искушение: им стали пренебрегать, а дух злобы начал внушать ему такие мысли: нет тебе пользы от того, что ты истратил все свое имение на церковь; лучше было бы, если бы ты употребил его на нищих. Еразм впал в уныние и стал жить неблагочестиво. Но милосердый Господь за его прежние добродетели послал ему спасение: Он навел на него тяжкую болезнь. Приближаясь к смерти, преподобный лежал немым и слепым с едва заметным дыханием целые семь дней. В осьмой день пришли к нему братия и сказали: «горе душе брата сего, ибо жил во грехах и лености и ныне не может разлучиться с телом». Но вдруг преподобный встал, как здоровый, сел и сказал: «Отцы и братия, вы говорите правду, я грешен и не покаялся. Но ныне явились мне преподобные наши Антоний и Феодосий и сказали: “Мы молились о тебе, и Господь даровал тебе время покаяния”. Потом я видел и Пречистую Богородицу и с Ней множество святых. Она сказала мне: “Еразм! За то, что ты украсил церковь Мою, и Я украшу тебя и возвеличу славой в Царстве Сына Моего. Встань, покайся и прими ангельский образ, а в третий день Я возьму тебя чистым к Себе, так как ты возлюбил благолепие дома Моего”». Рассказав все сие братиям, блаженный Еразм начал, не стыдясь, исповедовать перед всеми грехи свои. Потом, вставши, пошел в церковь и был облечен в схиму, а в третий день, согласно откровению Богоматери, мирно отошел ко Господу²⁶.

IV. Господь не только помогает в созидании и благоукрашении храмов и за усердие награждает благотворителей, но и охраняет достояние церквей. Так, в одну темную ночь разбойники уговорились между собой ограбить Печерскую церковь; но когда они подошли к церкви, то услышали в ней пение. Они думали, что поют иноки и, помедливши в лесу, снова подошли к церкви, но увидели в ней дивный свет и снова услышали пение. Это пели ангелы. Наконец настало время утрени; раздался звон к службе; собрались иноки в церковь. Разбойники задумали напасть на церковь и истребить иноков, которые уже совершали молитвословие, но вдруг они поражены были необыкновенным явлением: церковь со всеми молящимися чудесно поднялась от земли на воздух, так что до ней даже не могли долететь стрелы. Разбойники ужаснулись столь очевидной силы Божией, охраняющей святой храм и его достояние, а равно молящихся и служителей Божиих, дали обет более не разбойничать. Сам начальник их шайки с своими товарищами пришел к преподобному Феодосию и со слезами каялся в своем злом намерении. В эту же ночь один из бояр ехал через поле и вдруг издали увидел церковь, стоящую под облаками. Он в ужасе поскакал с своими отроками, желая узнать, какая это церковь. Достигнув до обители преподобного, боярин увидел, что церковь спустилась и стала в обители на свое место²⁷.

V. Однажды воры забрались в монастырь св. Саввы Звенигородскаго (память его 3 декабря), обокрали церковь и уже хотели уйти в окно, но вдруг увидели огромную гору, которая препятствовала им вылезти из церкви; они тотчас же со страхом и раскаянием возвратили украденное и остались жить здесь для покаяния²⁸.

VI. Много есть примеров и на то, как Господь призывает на молитву в святой храм. Так, однажды праведная Иулиания (память ее 2 января), во время суровой зимы, не имея ни одежды, ни обуви, некоторое время не ходила в храм. Священник церкви св. Лазаря, придя однажды к утрени в храм, внезапно услышал голос от иконы Богоматери: «Иди, скажи милостивой вдове Иулиании, что напрасно она не ходит в церковь; домашняя молитва приятна Богу, но не так, как церковная; а вы уважайте ее, Дух Божий почивает на ней». Священник, испугавшись, прибежал к Иулиании и в слух всем рассказал, что слышал в церкви от иконы Богоматери. С того времени, несмотря ни на какую погоду, праведная Иулиания ходила в церковь, когда только бывало богослужение. В доме же, что бы ни делала, ела или пила, шила или пряла, постоянно говорила молитву Иисусову²⁹.

VII. Когда преподобному Феодору Сикеоту было десять лет, к нему по ночам являлся св. великомученик Георгий и пробуждал его, говоря: «Встань, Феодор, уже рассвело и настало время утренней молитвы, пойдем в церковь св. Георгия». Отрок тотчас вставал и с усердием и радостью отправлялся в церковь на утреннее богослужение³⁰.

VIII. Бог награждает тех, кто с усердием ходит в святой храм. Так, в числе иноков Афанасия Афонского был некто Матфей. Раз во время утрени вдруг открылись очи души его, и он видит, что в церковь вошла некая Жена, облеченная небесной Славой и Честью с двумя в белых, как снег, одеждах юношами, из которых один держал горящую свечу и освещал Ей путь, идя перед Ней как раб, а другой следовал за Ней, и оба относились к Ней с великим благоговением. Когда эти необыкновенные посетители стали осматривать всех присутствующих в церкви, чудесная та Жена разделяла всей братии дары под видом золотых и серебряных монет, смотря по усердию и благоговению молящихся: кому дала 12 златиц, кому 6, а некоторым лишь 2³¹.

Преподобный Авва Дорофей рассказывает о видении одного прозорливого старца. Стоя в церкви, он видел, как в начале утреннего богослужения, некто светоносный выходил из алтаря, держа как бы ковчежец с миром, и обходил всю братию, полагая знамение на каждом из них. Перед окончанием богослужения старец опять видел, как светоносный муж выходил из алтаря и делал то же самое. Однажды старец остановил его и, повергшись к его ногам, молил объяснить ему, что он делает и кто он такой. Светоносный отвечал: «Я ангел Божий, и мне повелено напечатлевать сие знамение на тех, которые приходят в церковь в начале богослужения и остаются до конца оного»³².

I. При святых храмах прежде обыкновенно устроялись (и ныне устрояются) кладбища.

Для православного христианина кладбище есть святое место, где покоится прах усопших отцов и братий наших до определенного Богом времени. Разве не дорог этот прах для всякого христианина? Разве не дороги нам могилы родителей, супругов, детей, друзей и родных? Пройдитесь по кладбищу – и множество надмогильных крестов и памятников, нередко весьма ценных, засвидетельствует нам о любви оставшихся продолжать земное поприще к тем, которые сошли в могилу. Пройдитесь по кладбищу во всякое время года, а особенно в летнюю пору, и немалое число посетителей кладбища покажет вам, как любит православный христианин посещать могилы своих родных и предаваться здесь воспоминаниям о почивших.

II. а) И, конечно, нельзя не признать, что это место покоя усопших есть наилучшее место для самых живых и трогательных воспоминаний о прожитой нами жизни. Как живо рисуется нам на могиле образ усопших родителей, с любовью воспитывавших нас, со всем усердием заботившихся о нас и иногда безвременно оставивших нас здесь на горькое сиротство. С какой тоской вспоминаются здесь родителями их усопшие дети – эта гордость и надежда родительского сердца, глубоко уязвленного смертью детей, погибших нередко во всей красе их юности. Какими горькими слезами оплакивает тут иногда жена своего любимого почившего мужа или муж свою жену, сестры своих милых братьев или братья своих сестер. Для иного из нас могила вмещает в себе все, что было дорогого в здешней жизни, – все, чем эта жизнь была красна и светла, – все, без чего она стала уныла, сиротлива и тосклива. И восстают перед нами образы милых сердцу усопших как живые, – и проносится перед нашим мысленным взором вся прожитая нами вместе с почившими жизнь, – и горячая слеза искренной любви и непритворной печали невольно катится из наших глаз на могилу дорогого усопшего. Помни же, православный христианин, что кладбище есть место плача и скорби, а не пира и веселия. Никогда не забывай, что совсем неуместно и неблагопристойно на кладбище распевать песни, предаваться пьянству и творить другие подобные бесчинства.

б) Кладбище есть место будущего упокоения и нашего бренного тела от бед и треволнений здешней жизни, а потому оно есть наилучшее место для размышлений о смерти, будущей жизни и воскресении мертвых. Кладбище яснее всяких слов и рассуждений говорит нам, что смерть придет ко всякому из нас, как она пришла к усопшим отцам и братиям нашим, и что час смертный никому из нас не известен и приходит во время, единому Богу известное. Ходи, христианин, по кладбищу между могилами и помышляй, что и тебе не веки осталось жить на земле, а только годы и, может быть, даже дни. И потому уноси отсюда желание и стремление жить так, чтобы во всякое время быть готовым предстать на суд к Господу. Учись здесь твердо и постоянно содержать в мыслях, что мы не вечно будем жить тут, на земле, – что мы здесь, так сказать, в гостях на короткое время, а домой придем тогда, когда водворимся в малой и тесной обители на кладбище. Помышляющие так нередко при жизни избирают сами себе место погребения на кладбище и делают все распоряжения на случай своей смерти. И благо им, что мысль о смерти не страшит их. Да и чего страшиться ее нам – христианам? Разве мы не веруем, что смерть нашего тела не есть полное уничтожение, а только преложение на полезнейшая и сладостнейшая? Разве мы не веруем, что когда умирает наше тело, то дух наш возвращается к Богу, Который дал его, – что в могилу мы опускаем человека не во всем его составе, а только одну оболочку его бессмертного духа, – что смерть потому есть только переход из одной жизни в другую и притом для верующих в Бога и Спасителя нашего и любящих Его – из худшей в лучшую, из мира скорбей и печалей в мир вечного блаженства. Если бы человека взяли из тесной, неудобной хижины и переселили в роскошные палаты со всеми удобствами, о чем он тут стал бы сокрушаться и чего бояться? – Разве мы не веруем еще, что могила скрывает наше бренное тело не навеки, – что придет час, егда мертвии «услышат глас Сына Божия; и изыдут» из гробов своих «творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения» (Ин.5:28–29); – что наше тело опускается в могилу в тлении, а восстанет в нетлении, сеется в немощи, а восстанет в силе, сеется в бесчестии, а восстанет в славе (1Кор.15:43). Итак, это поле, полное мертвых костей человеческих, подобное которому видел в видении один из святых пророков, по всемогущему гласу Божию в определенное Богом время оживет, и тела людей благочестивых и праведных будут прославлены и воссияют, яко светила на небеси. Ходи же, христианин, на кладбище посреде сени смертныя и свыкайся с мыслью, что оно есть место будущего жилища для твоего тела, может быть, на долгое время, но в то же время утешайся верой, что смерть обымет твое тело не навсегда и настанет час его воскресения, а бессмертный дух твой будет жить и за гробом.

в) Кладбище, наконец, есть наилучшее место для молитвы об усопших отцах, братиях и чадах наших. Православный христианин, веруя в силу молитвы об усопших, считает своим непременным долгом молиться о них и дома, и в храме Божием, особенно во время Литургии; но нигде молитва его за усопших не бывает так жива и искренна, так усердна и пламенна, как на могиле усопших. Могила, пробуждая все лучшие воспоминания, оживляет наш сердечный союз с усопшими и возбуждает в нас молитвенное настроение. Могила явственно говорит нам, что почившим нашим родным и знаемым ничего от нас не нужно, кроме одной молитвы о них. И молитвенная слеза катится из очей наших на могилу дорогих усопших, а сердце наше несется горе – к престолу Вседержителя с горячей мольбой об упокоении усопших в селениях праведных и о прощении им всех согрешений вольных и невольных. И радуется дух усопших братий наших, получая ослабу связующих греховных уз, по молитвам братий, продолжающих на земле жительство, а души почивших праведных, если имеют дерзновение к Богу, и сами вопиют к Нему о помощи нам.

III. Помни же, христианин, что кладбище есть место молитвы, – что оно есть обширный храм, в коем почивают кости не одного, а может быть, многих праведных и святых людей. Потому ходи по кладбищу с молитвой в сердце и на устах; один дым кадильный пусть возносится здесь к Богу, как знак нашей искренней молитвы, возносимой к Нему; одна песнь пусть чаще несется здесь к Богу из уст священнослужителей: «Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих», а верные пусть творят надгробное рыдание на могилах отцов, братий и чад, не стыдясь орошать слезами эти дорогие могилы. (Сост. по «Слова поучения и речи», магистра Е. Мегорского).