Слово

Да разделят со мною мое негодование все любители словесности, занимающиеся ею как своим делом, люди, к числу которых и я не откажусь принадлежать. Ибо все прочее оставил я другим, желающим того: оставил богатство, знатность породы, славу, власть – словом, все, что кружится на земле и услаждает людей не более, чем сновидение. Одно только удерживаю за собою – искусство слова – и не порицаю себя за труды на суше и на море, которые доставили мне это богатство. О, когда бы я и всякий мой друг могли владеть силою слова! Вот первое, что возлюбил я и люблю после первейшего, то есть Божественного, и тех надежд, которые выше всего видимого. Если же всякого гнетет своя ноша, как сказал Пиндар, то и я не могу не говорить о любимом предмете, и не знаю, может ли что быть справедливее, чем словом воздать благодарность за искусство слова словесным наукам. Итак, скажи нам, легкомысленнейший и ненасытнейший из всех (обращение к Юлиану): откуда пришло тебе на мысль запретить христианам учиться словесности (1)?

* * *

То приношу Богу, то посвящаю Ему, что одно и оставил я у себя, чем одним и богат я, потому что от прочего отказался из повиновения заповеди и Духу; все, что я ни имел, променял на драгоценную жемчужину, сделался (или, лучше сказать, желаю сделаться) тем счастливым купцом, который за малое, несомненно тленное, купил великое и нетленное (см. Мф. 13, 45–46); но удерживаю за собой одно слово как служитель слова и добровольно никогда не пренебрегу этим стяжанием, но ценю, люблю его, веселюсь о нем более, нежели обо всем, что радует большую часть людей; делаю его сообщником всей жизни, добрым советником, собеседником и вождем на пути к горнему и усердным сподвижником. И так как презираю все дольнее, то вся моя любовь после Бога обращена к слову или, лучше сказать, к Богу, потому что и слово ведет к Богу, когда оно соединяется с разумением, которым одним Бог истинно приемлется, и сохраняется, и возрастает в нас. Я назвал мудрость сестрою моею (см. Притч. 7, 4), почтил и объял ее, сколько мне дозволено было, и домогаюсь венка благодати и прекрасного венца (см. Притч. 4, 5–9), то есть даров премудрости и слова, озаряющего ум наш и освещающего наши шествия к Богу. Через слово я обуздываю порывы гнева, им усыпляю иссушающую зависть, им успокаиваю печаль, оковывающую сердце, им уцеломудриваю сластолюбие, им полагаю меру ненависти, но не дружбе (ибо ненависть должно умирять, а дружбе не должно знать пределов). Слово в изобилии делает меня скромным и в бедности великодушным, оно побуждает меня идти с идущим твердо, простирать руку помощи падающему, сострадать немощному и сорадоваться все могущему. С ним равны для меня и отечество и чуждая страна, и переселение для меня не более, как переход с одного чужого места на другое, не мое. Слово для меня разделяет миры и от одного удаляет, к другому приводит. Оно учит меня не возноситься оружием правды (2Кор. 6, 7) и в несчастных и прискорбных обстоятельствах со мной любомудрствует, подавая непостыжающую надежду (Рим. 5, 5) и облегчая настоящее будущим. Словом и ныне встречаю друзей своих и братьев и предлагаю трапезу словесную и чашу духовную и всегдашнюю, а не такие, какими земная трапеза льстит чреву, которое не может быть исправлено, но уничтожится (см. 1Кор. 6, 13). Долго молчал я, терпел, удерживался, как рождающая (Ис. 42, 14); ужели и всегда буду терпеть? Молчание Захарии разрешил родившийся Иоанн (ибо неприлично было молчать отцу гласа, когда глас уже произошел; но как неверие гласу связало язык, так явление гласа должно было разрешить отца, которому и благовествован и родился этот глас и светильник, предтеча Слова и Света), а мне разрешает язык и возвышает глас, как глас трубы, это благодетельное событие, это прекрасное зрелище, какое представляют чада Божии, прежде расточенные, а ныне собранные воедино, покоящиеся под одними и теми же крылами, в единомыслии идущие в дом Божий и соединенные между собой единым союзом добродетели и Духа (1).

* * *

У нас цель всякого слова и дела – вести к совершенству тех, которые нам вверены (1).

* * *

Без сомнения, большой дождь не полезнее малого. Один силен, смывает землю и во всем вредит земледельцу, а другой идет тихо, проникает в глубину, утучняет ниву, приносит пользу оратаю²²⁵, питает колос во время созревания плода. Так и обильное слово не полезнее мудрого: доставив, может быть, некоторое удовольствие, оно улетает и исчезает вместе с колебанием воздуха, не производя ничего больше, и только очаровывает красноречием пленяющийся им слух; а мудрое слово проникает в ум, расширив уста, исполняет их духом, переживает свое рождение и немногими слогами возделывает многое (1).

* * *

Образовавшие в себе дар слова, не слишком полагайтесь на этот дар, не мудрствуйте до излишества и сверх разума, не желайте во всем, даже и со вредом, одерживать верх, но в некоторых случаях уступайте над собой и победу, если это будет полезно. Принесите слово в дар Слову, обратите ученость в оружие оправдания, а не смерти (1).

* * *

Слово… избежало побивающих камнями, пройдя посреди них (Ин. 8, 59), потому что слово не побивается камнями, но само, когда хочет, и камнями, и пращой поражает зверей, то есть учения, со злым умыслом приступающие к горе (1)!

* * *

Всякое слово по природе своей гнило и удобоколеблемо и по причине сопротивного ему слова не имеет свободы; а слово о Боге – тем более, чем выше предмет, чем сильнее ревность и тяжелее опасность. На что же мы, устрашенные, на что можем положиться: на ум ли, на слово ли, на слух ли, когда от всех трех предстоит опасность? Ибо постигать умом трудно, изобразить словами невозможно, а найти очищенный слух всего труднее (1).

* * *

Всякое спорное и честолюбивое слово обращается в навык к состязаниям о важнейших предметах. И как в детях напечатлеваешь первые правила нравственности для того, чтобы они впоследствии избегали пороков, так и в отношении к слову не должно показывать дерзости и необузданности даже в суждениях о вещах маловажных, чтобы не приучиться к такому злоупотреблению в суждениях о важнейшем (1).

* * *

Ты именуешься Словом и превыше слова, Ты превыше света и называешься Светом, именуешься Огнем, не потому что подлежишь чувствам, но потому что очищаешь легкое и негодное вещество! Называешься мечом, потому что отсекаешь худое от доброго; лопатой, потому что очищаешь гумно и, отбрасывая все пустое и легкое, одно полновесное влагаешь в горние житницы; секирой, потому что после долготерпения срубаешь бесплодную смоковницу и истребляешь самые корни зла; дверью – по причине ввождения; путем, потому что мы шествуем прямо; Агнцем, потому что Ты жертва; первосвященником, потому что приносишь в жертву Тело; Сыном, потому что Ты от Отца! Опять привожу в движение языки злоречивые; опять неистовствуют некоторые против Христа или, лучше сказать, против меня, который удостоен быть проповедником Слова; делаюсь, как Иоанн, гласом вопиющего в пустыне – в пустыне некогда безводной, но ныне весьма населенной (1).

* * *

Для меня равно худы и негодная жизнь, и негодное слово. Если имеешь одно, будешь иметь то и другое (2).

* * *

Слова неразумного человека – шумный плеск моря, которое бьет в берега, но не напояет береговых растений (2).

* * *

Обременение словом настолько же неприязненно для слуха, на сколько излишняя пища для тела (2).

* * *

Не всякому слову противься, не всякому и следуй, но знай, какому и когда противиться или следовать. Более будь привязан к Богу, чем стой за учение о Боге. Всякое слово можно оспаривать словом, но жизнь чем оспоришь (2)?

* * *

Сам я услаждаюсь словом, какое Царь Христос дал людям, как свет жизни, как преимущественный из даров, ниспосланных нам с небесного круга, потому что и Сам Он, превозносимый многими именованиями, ни одним не благоугождается столько, как наименованием Слово (2).

* * *

Говорил я тебе… чтобы научить покорности твой ум, заставить тебя на весах взвешивать слова свои и не давать им свободы, отсекать все лишнее, ограничиваться же достаточным, не предаваться потоку молодости, но удерживать его стремительность. Когда говоришь, гораздо лучше многое затаить в себе, нежели пустить на воздух какое-нибудь неприличное слово. Никакой нет беды, если останется слово невымолвленным, – это не ехиднино порождение, оно не прогрызет чрева и не угрызет матери в отмщение за губительного отца (2).

* * *

Вождем и в слове, и в жизни своей имей Христа – Слово, Который превыше всякого слова (2).

* * *

Совершенное слово врачует злых; а несовершенное губит и добрых (2).

* * *

Мысль, не высказывающая себя словом, есть движение оцепеневшего (2).

* * *

Прекрасно начатки как всего иного, так и слова посвящать сперва Слову, а потом боящимся Господа (2).