Свет

Бог есть Свет, и Свет высочайший, так что всякий другой свет, насколько бы ни казался сияющим, есть только малая Его струя или рассеивающийся отблеск. Но Он, как видишь, попирает мрак наш: мрак под ногами Его. И мрак сделал покровом своим (Пс. 17, 10, 12), поставив его между Собой и нами, как и Моисей в древности полагал покров между собой и слепотствующим Израилем, чтобы омраченная природа не без труда видела сокровенную красоту, которую немногие достойны видеть, чтобы удобно получаемое не было скоро отвергаемо по удобству приобретения, но чтобы один свет входил в общение со Светом, непрестанно влекущим вверх посредством стремления к единению, и только очищенный ум приближался к Уму чистейшему и чтобы одно открывалось ныне, а другое впоследствии как награда за добродетель и за обнаруженное еще здесь стремление к

этому Свету, то есть за уподобление Ему. Ибо сказано: теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь я знаю от части, а тогда познаю, подобно как я познан (1Кор. 13, 12). Какое наше унижение! И какое обетование – познать Бога настолько, насколько сами мы познаны! Так сказал Павел, великий проповедник истины, учитель язычников в вере, который наполнил обширный круг благовествованием, жил только для Христа, восходил до третьего неба, был зрителем рая и для совершенства желал разрешиться (см. Фил. 1, 25). И Моисей едва видел Бога сзади из-за камня (что бы ни означали и «Бога сзади», и «камень») – видел после многих молитв и данного ему обещания, впрочем, не в такой мере, в какой желал видеть, но укрывшееся от его взора было больше виденного – Моисей, говорю, бог фараона, вождь великого народа и показавший великую силу знамений! А ты кого напитал пищею с неба? Какую воду извел из камня? Какое море разделил жезлом? Какой народ провел по водам, как по суше? Каких врагов потопил? Кому указывал путь столпом огненным и облачным? Какого Амалика победил молитвой, воздеянием рук – издалека таинственно прообразуемым крестом, чтобы тебе почитать для себя великим ущербом, если не совершенно постигаешь Бога, и ради этого все приводить в замешательство и ставить вверх дном (1)?

* * *

Внемлите Божественному гласу, который для меня, поучающего таковым таинствам (а хорошо, если бы и для вас!), весьма внятно вопиет: Я свет миру (Ин. 8, 12). И для этого обратите взор к Нему, и просветитесь, и лица ваши, ознаменованные истинным светом, не постыдятся (Пс. 33, 6). Время возрождения – возродимся свыше! Время воссоздания – восприимем первого Адама! Не останемся такими, каковы теперь, но сделаемся тем, чем были созданы. Свет во тьме светит, то есть в этой жизни – жизни плотской, и хотя гонит Его, но не объемлет тьма (Ин. 1, 5), то есть вражеская сила, которая с бесстыдством приступает к видимому Адаму, но сталкивается с Богом и уступает победу; поэтому мы, отложив тьму, приблизимся к свету и потом, как чада совершенного Света, сделаемся совершенным светом (1)!

* * *

Но как известен двоякий огонь, так есть и двоякий свет. Один есть светильник ума и направляет стопы наши по Богу. А другой обманчив, пытлив, противоположен истинному свету и выдает себя за истинный свет, чтобы обольстить наружностью. Это есть тьма, и представляется полуднем, лучезарнейшим светом. Так слышу об изгнанных среди полудня, как ночью бегущих (Ис. 16, 3). Это есть ночь, и почитается просвещением у растленных сластолюбием. Ибо что говорит Давид? – Ночь была вокруг меня окаянного, и я не знал, потому что просвещением почитал наслаждение (см. Пс. 138, 11). Но таковы предающиеся сластолюбию, а мы просветим себя светом ведения; и он просветится, если будем сеять в правду и пожинать милость (Ос. 10, 12), так как деятельность приводит и к созерцанию, чтобы сверх прочего знать и то, какой свет истинен и какой ложен, и не ошибаться, избирая вместо доброго худшее. Сделаемся светом, как именовал учеников великий Свет: вы – свет мира (Мф. 5, 14). Будем светила в мире, содержа слово жизни (Флп. 2, 15–16), то есть будем животворной силой для других. Да возьмет нас Бог, да возьмет первый и чистейший Свет, да идем при сиянии Его (Вар. 4, 2), пока еще не спотыкаются ноги наши на горах мрака (Иер. 13, 16). Пока день, как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству (Рим. 13, 13), так как это тайные дела ночи (1).

* * *

Бог есть свет неприступный. Он непрерывен, не начинался, не прекратится; Он неизменяем, вечносияющ и трисиятелен; немногие (думаю же, едва ли и немногие) созерцают Его во всей полноте. Силы, окружающие Бога, и служебные духи суть вторые светы, отблески Света первого. А свет, который у нас, не только начался впоследствии, но пресекается ночью, и сам равномерно пресекает ночь. Он вверен зрению, разлит в воздухе и сам приемлет то, что отдает, ибо доставляет зрению возможность видеть, и первый бывает видим посредством зрения, разлитый же вокруг видимых предметов сообщает им видимость. Бог, восхотевший устроить этот мир, который состоит из видимого и невидимого и служит великим и дивным проповедником Его величия, этот Бог для существ присносущих Сам есть Свет, а не иной кто (ибо нужен ли свет вторичный для тех, которые имеют Свет высочайший?). А существа дальние и нас окружающие прежде всего осияет Он этим видимым светом. Ибо великому Свету прилично было начать мироздание сотворением света, которым уничтожает Он тьму и бывшие дотоле нестройность и беспорядок. И, как рассуждаю, вначале Бог сотворил не этот органический и солнечный свет, но не заключенный в теле и в солнце, а потом уже данный солнцу освещать всю Вселенную. Когда для других тварей осуществил Он прежде вещество, а впоследствии облек в форму, дав каждому существу устройство частей, очертание и величину, тогда, чтобы сделать еще большее чудо, осуществил здесь форму прежде вещества (ибо форма солнца – свет), а потом уже присовокупляет вещество, создав око дня, то есть солнце. Поэтому к дням причисляется нечто первое, второе, третье и так далее до дня седьмого, упокаивающего от дел, и этими днями разделяется все сотворенное, приводимое в устройство по неизреченным законам, а не мгновенно производимое Всемогущим Словом, для Которого помыслить или изречь значит уже совершить дело. Если же последним явился в мир человек, почтенный Божиим рукотворением и образом, то это нимало не удивительно, ибо для него, как для царя, надлежало приготовить царскую обитель и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всех тварей (1).

* * *

Как солнечный луч из безоблачного неба, встретившись с видимыми еще отражающими его облаками, из которых идет дождь, распростирает многоцветную радугу, и весь окружающий эфир блещет непрерывными и постепенно слабеющими кругами, так и природа светов поддерживается в бытии тем, что высочайший Свет лучами Своими непрестанно освещает сиянием умы низшие. И источник светов – Свет неименуемый, непостижимый – убегает от быстроты приближающегося к Нему ума, всегда опережает всякую мысль, чтобы мы в желаниях своих простирались непрестанно к новой высоте (2).

* * *

Блажен, кто в высоких парениях очищенного ума видит светозарность небесных светов (2).

* * *

Ежели есть во мне какой светоносный светильник, да светит он вовне, поверх свещника!²²² Но хорошо и то, чтобы иное видел во мне один Бог, Kоторый оком Своим всех наблюдает (2).

* * *

Свет есть воспламененное озарение и в душе разум. Тьма бывает двоякая, как отсутствие двоякого озарения (2).