Богатство

Таков недуг богатстволюбия, что не имеет предела в потребности большего и врачует себя от жажды тем, что непрестанно пьет (1).

* * *

Для чего не спешим, пока еще есть время, помогать сродникам нашим по естеству? Для чего, будучи сами плоть, не покрываем безобразия плоти? Для чего предаемся неге, видя бедствия наших братьев? Не дай мне Бог ни жить богато, когда они нуждаются, ни наслаждаться здоровьем, когда не окажу помощи к уврачеванию их ран, ни иметь достаточной пищи, ни одежды, ни покойного крова, когда не разделю с ними хлеба, не снабжу их, по возможности, одеждой и не упокою под моим кровом! Ибо нам должно – или все оставить для Христа, дабы, взяв крест, истинно следовать за Ним (см. Мф. 16, 24) и, сделавшись легкими, развязанными и ничем не увлекаемыми вниз, как на крыльях, лететь к горнему миру и, возвысившись смирением, обогатившись убожеством, в замену всего приобрести Христа (см. Флп. 3, 8)или разделять свое имущество с Христом, дабы и само обладание имуществом освятилось через то, что мы будем обладать им как должно и соучастниками в нем будут неимущие. Если же я буду сеять для одного себя, то скажу опять словами Иова: пусть я сею, а другой ест; пусть вместо пшеницы вырастет волчец и вместо ячменя куколь (Иов 31, 8, 40); пусть жгучий ветер убьет и вихрь развеет посев мой, так чтобы все труды мои остались напрасными. Если я стану строить житницы, собирая сокровища от маммоны и для маммоны, то пусть в эту же ночь возьмут душу мою (см. Лк. 12, 18–20) для истребования отчета в злом стяжании богатства (1).

* * *

Мы невысоко думаем о богатстве, к которому, если умножается, закон наш повелевает не прилагать к нему сердца (Пс. 61, 11), не высчитываем у себя годовых и ежедневных доходов, не тщеславимся грузом стола и приправами для бесчувственного чрева, ибо не хвалим всего того, что, будучи принято гортанью, делается равночестным или, лучше сказать, равно нечестным и извергаемым, но живем просто, не запасаясь на завтрашний день, мало чем отличаясь от зверей, у которых нет ни сосудов, ни запасов. Или будешь ставить мне в вину истертую мою одежду и некрасивый склад лица? Вижу, что такими вещами превозносятся люди очень низкие (1).

* * *

Богатые! Послушайте сказавшего: когда богатство умножается, не прилагайте к нему сердца (Пс. 61, 11), знайте, что полагаетесь на вещь непрочную. Надобно облегчить корабль, чтобы легче было плыть. Может быть, отнимешь что-нибудь и у врага тем, что к нему перейдет твое имущество. Питающиеся роскошно! Отнимите что-нибудь у чрева и дайте духу. Нищий близ тебя – окажи помощь от болезни, излей на него что-нибудь от избытков. Для чего и тебе страдать от несварения, а ему от голода, тебе – головной болью от вина и ему – водяной болезнью, тебе чувствовать обременение от пресыщения, а ему изнемогать от недуга? Не презирай своего Лазаря здесь, чтобы он не сделал тебя тамошним богачом(см. Лк. 16, 19–31) (1).

* * *

Невозможно всего приобрести, хотя бы кто и захотел, но надобно уметь все презирать и таким образом казаться выше всего (1).

* * *

Не люби богатства, если оно не помогает бедным (1).

* * *

Мое лучшее богатство – Христос, Который непрестанно возносит ум мой горе, а не поля засеянные пшеницею, не прекрасные рощи, не стада волов или тучных овец, не дорогие служители – один со мною род, но отделенный от меня древним мучительством, которое на рожденных одною землею (землею, или Богом) наложило двоякое именование – благородства и рабства, что подтвердил и недобрый закон (2).

* * *

Богатство же или могущество никогда не уловляли моего сердца (2).

* * *

И богатство обременительно; одним обладаю, а другое уже потерял; столько удерживаю у себя в руках, сколько можно удержать жидкости горстью. Корабль, дальний путь, разбойники, несытый человек, который простирает жадные взоры на чужое достояние, – вот сколько противников у всякого златолюбца (2)!

* * *

Желаю также, чтобы ты богател одним Богом, а целый мир почитал всегда наравне с паутинными тканями (2).

* * *

Для бедных друзей затворены двери богатых, богатым же всегда приязненны блистательные чертоги (2).

* * *

Богатые смеются на укоризны сирот, они смеются даже перед Божиим наказанием (2).

* * *

Богатство – самый проворный приспешник в худом; потому что при могуществе всего сподручнее сделать зло (2).

* * *

Душа, взирай горе, а земное все забудь, чтобы тело не покорило тебя греху! Коротка жизнь сия; счастливец наслаждается, как бы во сне. Всякому выпадает разная судьба. Одна чистая жизнь всегда постоянна и многолетна, и всего лучше жить такою жизнью. Иные уважают или золото, или серебро, или продолжительную трапезу – эти детские забавы в настоящей жизни; а другим дороги или прекрасные шелковые ткани, или поля, засеянные пшеницею, или стада четвероногих. Но для меня великое богатство – Христос. О, если бы мне когда-нибудь увидеть Его чистым, неприкровенным умом! Прочим же пусть владеет мир (2)!

* * *

Богатство здешнее скоротечно и упоительно; оно слепо, переходит от одного к другому, многих надмевает и напрасно старается черпать счастье, – это то же, что надмение чрева в водяной болезни; оно другим сообщает болезнетворный яд. Но у меня есть богатство, которое неистощимо и постоянно, твердо и неколебимо, выше всех утрат, и это богатство – ничем не обладать, кроме Бога и горнего. Никто не приобретет и не приобретал еще до сих пор всего, хотя бы и желал, но можно все вдруг презреть и таким образом стать выше всего. Пусть другие строят полки вооруженных и больше терпят зол, нежели причиняют, то низлагая других, то оплакивая неизвестность решительных минут, то сражаясь без потерь и успеха, то кровью покупая какое-нибудь бремя богатства или могущество самовластия, пусть другие несчастные искатели прибытка измеряют недра земли и неукротимого моря, пусть другие за малые дары намеренно извращают суд и дают обоюдные законы! А я обменял все на Единого Христа и бедный крест несу богато, отринув все, что служит добычей моли и зависит от игры счастья (2).

* * *

При дверях у мудрых стой неотступно, а у богатых не стой никогда (2).

* * *

Ты богат и употребляешь все меры, чтобы никто не был тебе соседом. Хочется тебе завладеть полем, но оно принадлежит ближнему, а не тебе – и это беда! Надо, чтобы на тебя одного все смотрели. Если телу твоему нанесен удар, это ужасно. Что ни есть у ближнего, все – гвоздь тебе в глазу. И хорошо, если бы это было так действительно! Тогда, может быть, перестал бы ты пожирать непрестанно все больше и больше, как камень, как горный поток, как заразительная болезнь, не останавливаемая никакой преградой. По моему мнению, тебе нет никакой пользы в том, что имеешь уже у себя, пока не будет приобретено тобой что-нибудь из желаемого. На помощь рукам готова у тебя и клевета. Понес я потерю? Ты мой заимодавец, а вскоре потом и мой истязатель. Грозят пытки, оковы, бедному жаль своего тела, все отдает, только бы избавиться, и нехотя щедр на все, что ни есть у него. Что ж, разве не обязан ты отчетностью по службе в городе или на корабле? Еще, не друг ли ты морскому разбойнику? И называют тебя по имени, какого не бывало на свете, только бы, устрашив, попользоваться от тебя чем-нибудь. Да и вол твой сделал когда-то обиду моим волам. – Что ж это за обида? Скажи мне. – Вол такого бедняка, а мычал громче, и еще как будто вызывал на драку или уже и одолел. И тень от твоих деревьев, падая на мои дерева, причиняет им вред. И мальчик твой ходил по моему полю. Терпи, или представлены будут на это свидетели; и тогда пропали покровительствует людям, чтобы поработить их, и потом пожирает, как лев, который, отогнав зверей от бедного животного, не оказывает ему милости, но сам прибирает к себе как легкую добычу (2).

* * *

Еще немного, и богатство будет изблевано, потечет, как излишнее бремя из пресыщенного чрева. Еще немного подождать, и наступит суд, или еще здесь, что гораздо лучше, или, если не здесь, то в будущей жизни. Прекрасная нищета предпочтительнее худо приобретенного богатства. Лучше быть смиренным, нежели надменным, и болезнь почитать здоровьем (2).

* * *

Надобно бы, чтобы все у тебя, как рассказывают о Мидасе²⁶, обращалось в золото, чтобы и тебе потерпеть одинаковую с Мидасом участь и за худое желание справедливо мучиться голодом.

Между породами ехидн, какие водятся в египетской пустыне, есть так называемая дипсада. Каков ее укус, показывает само наименование. Оно дано гаду по той неутомимой жажде, каковой страдая, умирает укушенный. Кого поразил этот яд, тот, встретив реку, с отверстым ртом весь погружается в нее и пьет, пока не расторгнется его внутренность от принятого внутрь бремени, и только вместе с жизнью прекращается жажда. Не знаю, слыхал ли ты, любезный, что некогда небо дождило хлеб народу, когда шел он по пустыне, в которой, как и естественно, не было средств к пропитанию? Этот дар, как Божий, подаваем был щедро и неоскудеваемо. Но неумеренных постигло и наказание, всякий излишек тотчас делается смрадным, а мерой служила потребность дара, справедливо было бы, чтобы то же самое случалось всегда со всяким несправедливым человеком, то есть чтобы он или расседался от сильного своего желания, или вместе со своим неправедным приобретением делался смердящим. Это одно, может быть, остановило бы таких людей!

Что ж? Почему не пустишь в прибыльный оборот и собственного своего тела? Почему не изберешь жизни начальника разбойников, не подламываешь стен, не тревожишь гробов, если у тебя одна забота – разбогатеть, а, как и откуда, о том вовсе нет слова? Есть мера красоте, есть и зрению, и бегу, и силе, и пению, и пляске, и речам – все это дела труда, а не хищничества. А приобретению нет никакой меры…

Не отдать ли тебе одному целую землю? Но если отдадим это, не останется ли еще чего-нибудь? Что будешь ты делать? Не употребишь ли усилий приобрести и то? Непрестанно будешь трудиться, потому что ты нищий, пока не получил остального? Но ты на чем-нибудь остановишься! Подумай же об этом теперь. Можешь пользоваться своей собственностью, а если не знаешь меры, то знай, что подливаешь яд во все, что имеешь теперь у себя. Все, что приходит к тебе неправедно, – огонь для тебя, оно губит с собой и то, к чему присовокуплено. Как не утоляет жажды морская вода и любви – продолжительное зрение на любимый предмет, напротив, любовь воспламеняется вдвое, так для ненасытных приобретаемое ими делается отравой, которая непрестанно возбуждает в них желание еще большего (2).

* * *

Многое именуется грехом и действительно грех, но идолослужителем (а это есть самый тяжкий грех в мире) называется тот, кто ничего не знает и не ставит выше денег (см. Еф. 6, 5), потому что и идолослужению по болезни своей всего скорее подвергнется он, если наступит время – получить через это прибыток, или потому что кланяется богатству – этой Хамосовой мерзости (см. 3Цар. 11, 7). Итак, отринем, отринем идольские кумиры и будем чтить единого Бога, Которого знаем (2).