Молчание

Не знаете, какой дар Божий – молчание! Как хорошо не иметь необходимости во всяком слове, но пользоваться свободой иное избирать, а другого избегать и быть для себя сокровище-хранителем и слова, и молчания (1)!

* * *

Твое любомудрие – пустыня и такой безмерный пост, а мое – молчание. Поделимся между собою дарованием. А когда придем в единство, воспоем вкупе Богу, плодонося как разумное молчание, так и богодухновенное слово (2).

* * *

Поскольку ты, добрый и вежливый, обвиняешь меня в молчании и неучтивости, то изволь, сложу для тебя не совсем нескладную басню. Не отучу ли ею и тебя от говорливости? Ласточки смеялись над лебедями за то, что они не хотят жить с людьми и показывать другим своего искусства в пении, но проводят жизнь на лугах и реках, любят уединение и, хотя изредка попевают, однако же, что ни поют, поют сами про себя, как будто стыдясь своего пения. «А мы, – говорили ласточки, – любим города, людей, терема, болтаем с людьми, пересказываем им о себе то и другое, что было в старину в Аттике, о Пандоне, об Афинах, о Терее, о Фракии, об отъезде, свадьбе, поругании, урезании языка, письменах, а сверх всего об Итисе¹³⁰ и о том, как из людей стали мы птицами». Лебеди, не любя говорить, долго не удостаивали их и слова, когда же соблаговолили дать ответ, сказали: «А мы рассуждаем, что иной придет ради нас и в пустыню послушать пения, когда предоставляем крылья свои Зефиру¹³¹ для сладких и благозвучных вдохновений. Поэтому поем немного и не при многих. Но то и составляет у нас совершенство, что песни свои выводим мерно и не сливаем пения своего с каким-нибудь шумом. А вы в тягость людям, у кого поселитесь в доме; они отворачиваются, когда вы поете, да и справедливо поступают, когда не можете молчать, хотя отрезан у вас язык, но сами, жалуясь на свое безголосье и на такую потерю, говорливее всякой другой речистой и певчей птицы». «Пойми, что говорю, – говорит Пиндар¹³², – и если найдешь, что мое безголосье лучше твоего красноглаголания, то перестань осыпать упреками мою молчаливость. Или скажу тебе пословицу столь же справедливую, насколько и краткую: тогда запоют лебеди, когда замолчат галки» (2).

* * *

Умолкну словом, учась говорить нужное, и буду упражняться в преодолении страстей. Если кто принимает это, прекрасно; а если нет, то молчание и тем для меня выгодно, что не отвечаю другим (2).

* * *

Со Христом умертвил я язык, когда постился, и разрешил вместе с Воскресшим. Такова тайна моего молчания: чтобы как приносил в жертву сокровенный ум, так принести и очищенное слово (2).

* * *

Время всякой вещи (Еккл. 3, 1), – говорит Екклесиаст. Поэтому полагал я хранение устам моим, когда было время; и вот, устам моим не возбраню (Пс. 39, 10), когда и этому настало время: долго молчал, – говорит Писание, – теперь буду кричать (Ис. 42, 14). Молчал я сам для себя, а говорить буду другим; если же и они окажут, что надобно, – все благодарение Богу. А если нет, заградим уши (2).