Житие преподобного Антония Радонежского

Архимандрит Антоний родился 6 октября 1792 года и назван в святом крещении Андреем в честь преподобного Андрея Критского. Отец его, Гавриил Иванович Медведев, и мать, Ирина Максимовна, были вольноотпущенными графини Екатерины Ивановны Головиной. Гавриил Иванович служил вольнонаемным поваром у князя Егора Александровича Грузинского в известном хлебной торговлей селе Лыскове Нижегородской губернии. На пятом году жизни Андрей лишился отца, о котором сохранилось у него полное любви воспоминание.

После обучения грамоте Андрей был отдан матерью в ученики аптекарю Полидорову при больнице в Лыскове. Обладая прекрасным альтом, мальчик состоял и в церковном хоре. Приглашенный князем Егором Александровичем в домашние врачи и для заведования больницей француз Дебше полюбил Андрея, взял его к себе и заставлял под своим надзором прислуживать больным, учил его средствам врачевания и, умирая, завещал ему все свои книги. Живой и восприимчивый юноша скоро так успешно стал лечить больных, что, когда пришедший вместо Дебше врач не понравился князю, он поручил заведование всей больницей Андрею Медведеву. Прикомандированный за недостатком врачей к готовившемуся в 1812 году нижегородскому ополчению, он получил официальное разрешение на врачебную практику.

Божие провидение направляло Андрея Медведева к иноческой жизни. Однажды зашел он в нижний этаж княжеского дома, всегда открытого для странствующих монахов. В углу, освещенном лампадой, он увидел послушника, стоящего на коленях и молящегося. Андрей пожелал узнать, в чем состоит келейное монашеское правило. Странник предложил совершить его вместе. Душа Андрея усладилась именем Сладчайшего Иисуса, многократно повторяемым и в каноне, и в акафисте. Это первое благодатное впечатление сохранилось в душе Андрея на всю жизнь. Особенно сильное влияние имели на него духовные беседы с благочестивой настоятельницей арзамасской Алексеевской женской общины монахиней Олимпиадой (Ольгой Васильевной Стригаловой), с которой он познакомился случайно и к которой относился всегда как к духовной наставнице.

На пути к добродетели большей частью встречаются и преткновения. Не избежал их и боголюбивый Андрей. В богатом селе Лыскове и в ближайших к нему местностях было многочисленное поселение раскольников. Пропаганда, свойственная расколу, не обошла стороной и даровитого юношу. Православные же из простого народа доказывали истину своей веры преимущественно тем, что в Православной Церкви есть нетленные мощи, источающие чудеса исцелений, а у раскольников их нет. Поэтому раскольники старались подорвать веру в благодатность святых мощей, чествуемых православными. Не видав дотоле мощей святых угодников, Андрей при первом представившемся случае отправился в Муром и Владимир, где они имелись. Посещение этих городов рассеяло те внушения, какие сделаны были ему раскольниками. Обратил он внимание, по совету монахини Олимпиады, и на то, что прославленные нетлением и чудесами угодники Божие спасались преимуществетно в иноческом образе, и потому решился всецело посвятить себя служению Богу в монашеском звании. Из своего путешествия Андрей Медведев возвратился в Лысково с твердой решимостью оставаться там недолго.

По указанию явившегося ему во сне преподобного Андрея Критского 27 июля 1818 года А. Г. Медведев пришел в Саров с просьбой принять его в монастырь. Игумен Нифонт выслушал юношу внимательно и дал ему небольшую келлию. Пробыв около полутора лет в Сарове, Андрей вернулся в Арзамас и поступил в Высокогорский монастырь, находившийся в четырех верстах от города. 27 июня 1822 года послушник Андрей, по указу Святейшего Синода, иеромонахом Арсением, строителем Высокогорской пустыни, был пострижен в монашество с именем Антоний в честь преподобного Антония Печерского.

Недостаток в иеромонахах и качества нового постриженника, который характеризовался как «весьма способный», побудили начальство вскоре после пострижения рукоположить его в священный сан. 20 июля епископом Нижегородским Моисеем (Близнецовым-Платоновым; †10.01.1825) он был рукоположен в иеродиакона, а 22 июля – в иеромонаха.

В 1824 году иеромонах Антоний предпринял путешествие к святым местам. Через Кострому и Ярославль он проехал в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. В Москве иеромонах Антоний был представлен митрополиту Московскому Филарету. Святитель Филарет довольно долго беседовал с гостем.

Путешествие по России, встречи с людьми, опытными в духовной жизни, ознакомление с различными порядками монастырской жизни для наблюдательного инока были очень важны. Это расширяло круг его воззрений, обогащало духовно.

9 июля 1826 года епископом Нижегородским и Арзамасским Мефодием (Орловым-Соколовым) иеромонах Антоний был определен строителем Высокогорской пустыни и присутствующим в Арзамасском духовном правлении.

При новом строителе Высокогорская пустынь стала быстро процветать и прославляться. Украсились храмы обители, установилось благолепное служение, благоустройство чувствовалось во всем. Личность настоятеля, его служение, дар слова привлекали из Арзамаса и окрестностей, особенно в праздничные дни, многих богомольцев, которые обращались к нему с просьбой быть их духовным отцом. Для сравнения следует сказать, что при вступлении иеромонаха Антония в должность строителя в пустыни было двадцать человек братии, при переходе его в Свято-Троице-Сергиеву Лавру в Высокогорской пустыни насчитывалось уже девяносто человек. Для размещения иноков воздвигались новые корпуса.

Несколько раз в год ездил иеромонах Антоний в Саров для беседы с опытными старцами и особенно с преподобным Серафимом. Саровские старцы любили его, уважали и нередко сами навещали.

Еще за два месяца до назначения иеромонаха Антония наместником Троице-Сергиевой Лавры, когда жив был прежний наместник архимандрит Афанасий и не было речи о его замещении, преподобный Серафим предсказал это назначение. Рассказ об этом записан самим отцом Антонием и с его слов напечатан в житии преподобного Серафима. Вот его пересказ.

В январе 1831 года иеромонах Антоний отправился к отцу Серафиму в Саров для совета по случаю сильно смущавших его неотвязчивых мыслей о смерти. Приехав в Саров вечером и никуда не заходя, иеромонах Антоний направился прямо к келлии старца Серафима. Не доходя до нее, он встретил кого-то из братий. Ему сказали, что отец Серафим еще не вернулся в монастырь из своей пустыни. Было уже около пяти часов вечера, и темнело. Отец Антоний остановился в раздумье, идти ли ему куда или тут дожидаться. В это время стоявшие с ним братия, завидев издали грядущего старца, известили: «Вон отец Серафим идет». Старец шел в обыкновенной своей одежде, с мешком за плечами, опираясь на топор. Иеромонах Антоний тотчас подошел к нему и поклонился, как обычно.

– Что ты? – спросил его старец.

– К вам, батюшка, со скорбною душою, – отвечал отец Антоний.

– Пойдем, радость моя, в келлию, – приветливо сказал старец.

В келлии наедине иеромонах Антоний умолял старца Серафима сказать ему откровенно, совершится ли с ним то, что внушают ему скорбные помыслы, не приближается ли в самом деле смерть его. «Сижу ли я в келлии, – говорил отец Антоний, – выйду ли на монастырь, мне представляется, что последний раз вижу обитель. Из сего я заключаю, что скоро умру, потому указал уже и место могилы для себя. Желаю знать о своей смерти единственно для изменения жизни, чтобы, отказавшись от должности, посвятить остальные дни свои безмолвному вниманию. Извещение о смерти, – прибавил иеромонах Антоний, – не будет страшно для меня».

Преподобный Серафим слушал рассказ, не изменяя положения и держа за руку иеромонаха Антония. Когда же тот закончил, блаженный старец, взирая на него с любовью, сказал: «Не так ты думаешь, радость моя, не так: промысл Божий вверяет тебе обширную Лавру».

Отцу Антонию подумалось, что старец Серафим желает отвлечь его от скорбных мыслей, поэтому, прерывая его, сказал: «Батюшка! Это не успокаивает меня, не усмиряет моих помыслов; я умоляю Вас, скажите мне прямо, мысли мои о смерти не служат ли от Бога указанием на близкую мою кончину. И в таком случае я буду просить молитв о душе моей и приму мирно и с благодарностью Ваше слово. Мне хочется встретить час смерти с должным приготовлением». Преподобный Серафим с ангельской улыбкой отвечал: «Неверны твои мысли, я говорю тебе, что промысл Божий вверяет тебе Лавру обширную», – и, к большому удивлению отца Антония, преподобный Серафим стал просить его милостиво принимать из Сарова братию, если кто придет в Лавру или кого он пришлет.

Далее старец Серафим сказал: «Не оставь сирот моих, когда дойдет до тебя время». Не выдержал отец Антоний и в порыве беспредельной любви и уважения к старцу бросился к нему, обнял его и долго плакал. Не понимая значения сказанных слов, он остановился вниманием своим на слове «сирот»; ему казалось, что старец говорит о скорой своей кончине. Блаженный Серафим продолжал: «Поминай моих родителей Исидора и Агафию». Затем стал советовать покоряться во всем воле Господней, быть прилежней к молитве, строго исполнять свои обязанности, быть милостивым и снисходительным к братии. «Матерью будь, – говорил он, – а не отцом братии, и вообще ко всем будь милостивым и по себе смиренным. Смирение и осторожность есть красота добродетели». Затем преподобный Серафим несколько раз обнял гостя, благословил висевшим на его груди крестом и сказал: «Теперь гряди во имя Господне. Время уже тебе, тебя ждут».

На обратном пути иеромонах Антоний услышал, что едущий с ним монах начал плакать. «О чем ты плачешь?» – спросил отец Антоний. Инок отвечал, что по приезде в Саров он встретил преподобного Серафима, возвращающегося из пустыни в монастырскую келлию. Батюшка сказал ему: «Ну вот и вам предстоит разлука с вашим строителем».

23 февраля 1831 года скончался наместник Сергиевой Лавры архимандрит Афанасий. Митрополит Московский Филарет, получив такое известие, озаботился выбором его преемника. В конце концов святитель остановился на настоятеле Высокогорской пустыни иеромонахе Антонии. «Но, – как сам он рассказывал, – не хотелось мне брать человека из чужой епархии, тогда как много их в своей. Но в это время явился странник, который и назвал мне наместником Лавры отца Антония. В этом указании, совершенно совпадавшем с моею мыслью, я увидел указание провидения».

Письмом от 26 февраля 1831 года святитель Филарет пригласил отца Антония быть наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. «Преподобный отец строитель! – писал он. – Мысль, которую я вчера имел, но не успел сказать, сего дня, предварив меня, сказал мне другой, и сие внезапное согласие сделалось свидетельством того, что она пришла недаром. Сия мысль есть надежда, что при помощи Божией благоугодно Богу и преподобному Сергию можете Вы послужить в его Лавре, где упразднилось место наместника мирным преставлением благия памяти брата и служителя нашего архимандрита Афанасия. Призвав Бога и взыскуя Его воли, а не моей, приглашаю Вас в служение сие. Да будет Вам к принятию сего звания благим побуждением то, что это не Ваша воля и что я Вас призываю как послушник преподобного Сергия, который о Вашем ему чрез меня послушании будет благий пред Богом о Вас свидетель и за Вас предстатель. Призываю от Господа благословение Вам и сему начинанию споспешение».

К письму был приложен конверт для епископа Нижегородского Афанасия о скорейшем увольнении иеромонаха Антония с должности строителя Высокогорской пустыни и отправлении его в Москву. 4 марта 1831 года епископ Афанасий написал ответное письмо митрополиту Филарету, в котором говорилось: «Поспешаю исполнить священную для меня волю Вашего Высокопреосвященства посланием избранного Вами на службу преподобному Сергию Радонежскому Высокогорской пустыни строителя иеромонаха Антония. Считаю моим долгом засвидетельствовать пред Вами о нем, что он с того времени, как имел счастие сделаться известным Вашему Высокопреосвященству, не утратил добрых качеств, обративших на него милостивое внимание Ваше, но продолжал употреблять в дело данные ему таланты, ведя себя постоянно с примерною честностью и устрояя вверенную ему обитель с отличным усердием, деятельностью и благопоспешеством. Почему дерзаю надеяться, что он, быв верен в малом, не посрамит избрания и ожидания Вашего и тогда, когда над многими поставлен будет».

10 марта иеромонах Антоний прибыл в Москву, остановился в Симоновом монастыре и в тот же день явился к митрополиту Филарету.

15 марта 1831 года иеромонах Антоний был возведен в сан архимандрита Вифанского монастыря в церкви Преподобного Сергия на Троицком Сухаревском подворье в Москве и 19 марта приехал в Троице-Сергиеву Лавру.

Для нового наместника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Антония важно было заручиться доверием святителя Филарета, обычно державшего своих подчиненных в почтительном отдалении. В заветной черте, которой оградил он себя как начальник, была тропа, которой можно было дойти прямо до его сердца, – он был монах. Так и нашел архимандрит Антоний близкий и скорый доступ к сердцу митрополита Филарета именно как к сердцу монаха.

Напитанный чтением аскетических сочинений и житий древних подвижников, лично общавшийся с замечательными подвижниками Сарова, зная отчасти лично, отчасти по рассказам близких к ним лиц всех современных подвижников, все прочитанное и услышанное сохраняя в своей счастливой памяти, архимандрит Антоний услаждал митрополита своими увлекательными рассказами.

Этот обмен мыслями о близком для сердца обоих предмете, эти сношения так сблизили святителя Филарета с архимандритом Антонием, что он избрал наместника Лавры своим духовным отцом: «Тя рекох друга давно в расположении сердца моего; когда же провидение Божие устроило, что тя рекох и отца в таинстве, то уже твоей душе остается рещи, до какой степени хочет она не чуждаться уничиженной души моей. Господь же, призывающий всех к единению и обещавший быть там, где хотя два собраны (без сомнения, общением и единением духа) во имя Его, да благословит сие общение во имя Его и да управит оное ко спасению душ наших».

Митрополит Филарет советовался с архимандритом Антонием во всех вопросах и случаях своей жизни и деятельности.

Недостаток школьного образования архимандрит Антоний восполнил прилежным чтением, по преимуществу, святоотеческих писаний. Известно, что ректор Московской духовной академии профессор протоиерей Александр Горский, глубоко его уважавший, обычно называл отца наместника по обилию познаний «самородком», а по строго иноческой жизни – «аввою».

Известный своими научными познаниями святитель Филарет относится к нему с полным доверием и уважением в вопросах чисто научных. В письмах митрополита встречаются нередко такие просьбы. Митрополит Филарет посылал для проверки к отцу Антонию, как опытному в духовной жизни, некоторые из своих проповедей: «Прочитайте предлагаемую проповедь и возвратите мне или отдайте отцу ректору, как рассудите».

В переписке между святителем Филаретом и архимандритом Антонием всюду чувствуется глубокое уважение митрополита и его смирение по отношению к отцу наместнику: «Личную откровенность Вашу, которой я в таком избытке не решался бы требовать, принимаю как дело свободного рассуждения Вашего с таким уважением и со страхом Божиим, как следует принимать тайну христианской души, которая есть Божия. Молю Бога, чтобы Он не по способности или достоинству моему, чего в себе не признаю, но в воздаяние за искренность Вашу обратил сию искренность в истинную пользу души Вашей, чрез мое ли иногда хотя недостойное служение, ими же весть судьбами». Из этой переписки видно, что ни одно важное решение как в деле управления епархией, так и в государственных делах, порученных митрополиту или касавшихся его личной жизни, не было предпринято и не обходилось без обсуждения с отцом Антонием.

Вот случай из жизни святителя, характеризующий взаимные отношения между ним и наместником Лавры. Вопреки мнению большинства, митрополит Филарет следует совету своего духовника, как это ему дорого ни стоило. Готовилось освящение Триумфальных ворот в Москве. На них были изображения языческих богов, и митрополит Филарет отказался их освящать. Отец Антоний рассказывает об этом следующее.

«Когда владыке Филарету объявлено было, чтобы святил ворота (Триумфальные со статуями языческими), владыка приехал в Лавру и передал мне, что он в борьбе помыслов. Ему говорит совесть: «Не святи!», а все говорят: «Святи!»

– Ты что скажешь?

– Не святить.

– Будет скорбь.

– Потерпите.

После этого владыка появился в Лавре крайне смущенный.

– Вот какая скорбь пришла!

– Это и прежде видно было.

– Да уж хорошо ли я поступил: раздражил государя. Я не имею достоинств святителя Митрофана (епископ Воронежский; †1703).

– Да не берите их на себя, а помните, что вы епископ христианский, пастырь Церкви Христовой, которому страшно одно – разойтись с волею Иисуса Христа.

До глубокой ночи толковали, но владыка остался в смущении. Поутру рано присылает за мной. Я испугался, ибо знал, что смущение уже перешло в телесную болезнь. Однако прихожу, и невольно улыбнулся, взглянув на владыку.

– Что ты?

– Да виден орел по полету.

Владыка, уже сияющий, сказал мне: «Пойдем поблагодарим преподобного Сергия. Он мне явился чувственным образом. Я заснул, а был уже час пятый, как послышался шорох в двери. Я чуток – проснулся, привстал; дверь, которую я обыкновенно запираю, тихонько отворилась, и вошел преподобный – старенький, седенький, худенький и росту среднего, в мантии без епитрахили – и, наклонясь к кровати, сказал мне: «Не смущайся, все пройдет...» и скрылся. «Спасибо, – сказал мне владыка, – ты говорил мне против всех». И оправдались слова преподобного!»

Митрополит Филарет делил со своим духовным отцом печали и радости и всегда просил его молитв к преподобному Сергию: «Просите преподобного, великого авву игумена нашего, да испросит мне от Господа устроение путей. 6 мая 1836 г.».

«От много миловавшего меня преподобного отца нашего Сергия испросите мне милосердие, и снисхождение, и помощь. 4 декабря 1862 г.».

Время делает дружбу святителя Филарета и отца Антония еще более крепкой, и об этом свидетельствуют письма, особенно те, что написаны во время болезни наместника. Митрополит Филарет, когда отец Антоний заболел, заботился о нем с любовью друга и отца, посылал к нему лучших врачей из Москвы, предложил ему перейти в свои келлии, велел топить домовую церковь и устроить в ней ежедневное служение, чтобы архимандриту Антонию было удобно слушать церковное богослужение, причащаться святых тайн и совершать литургию, когда пожелает и будет в силах. «Не спрашивайте, – успокаивает святитель тронутого до глубины души отца Антония, – достанет ли Вам времени заслужить участие, которое к Вам есть. Вы давно заслужили благодарность Лавры и моего смирения; и моя о Вас забота не особенная добродетель, а естественный сердечный долг».

Митрополит Филарет радовался, получая добрые вести о здоровье архимандрита Антония. «Отцу наместнику и братии мир от Господа, – писал он 29 августа 1859 года. – Успокаиваюсь, слыша о Вашем, отец наместник, здоровье добрые вести».

Случилось, что наместник по своему пустыннолюбию и стремлению к уединению выражал желание сложить с себя заботы управления и удалиться из Лавры. Такое желание изрядно огорчало митрополита Филарета, и он употребил всю силу убеждения, чтобы отклонить отца наместника от такого намерения.

В свою очередь, архимандрит Антоний заботливо охранял спокойствие духа архипастыря и, как сведущий во врачебном искусстве, успешно оберегал его здоровье, помогал ему в недугах и болезнях. В своих письмах святитель часто благодарит отца Антония за душевную заботу: «Первого, по разлучении с Вами, отец наместник, письма не могу начать иначе как по благодарении милосердному Богу благодарением Вам за духоврачебное попечение о мне в умножившихся немощах моих».

За сорокашестилетнее наместничество архимандрит Антоний привел обитель преподобного Сергия к процветанию во всех отношениях. Но главной его заботой была духовная сторона иночества. Постоянно памятовал он заповедь преподобного Серафима: «Будь не отцом, а матерью братии» – и охотно следовал наставлению саровского пустынника не бранить за порок, но исправлять его, раскрывая красоту, достолюбезность добродетели и обнажая срам и гнусность порока.

С большим вниманием относился отец Антоний к некоторым лаврским старцам и другим лицам, проявлявшим большую ревность о благочестии, или если обнаруживал особенные действия над ними Божией благодати. Митрополит Филарет писал архимандриту Антонию из Петербурга 10 января 1838 года: «Сейчас прочитал я Ваше письмо и сорадуюсь Вашему слышанию и видению рабов Божиих, подобных древним подвижникам, и что не лишен я, по крайней мере, слышания, и за сие благодарю Бога и Вас. Если чрез Ваше посредство сподоблюсь чем послужить рабам Божиим и они не отринут услуг моих, я приму сие как милостыню от них моему недостоинству и как милость Божию».

С одобрения митрополита Филарета напечатаны отдельной брошюрой «Монастырские письма», в которых архимандритом Антонием описаны разные случаи особого проявления благодати Божией и явлений из мира духовного.

Но, к сожалению, были и примеры прямо противоположного свойства. В общем числе постоянно умножавшейся братии отцу наместнику приходилось сталкиваться и с человеческими пороками. Твердо смиряя непокорных и нераскаянных, он был снисходителен с раскаявшимися.

Чувствуя потребность хотя бы время от времени отрешаться от забот управления Лаврой и в безмолвном уединении искать обновления и освещения духовно-нравственных сил и не находя для этого удобного места, он намеревался совсем оставить службу и удалиться в какую-либо пустынь; когда же такая попытка не удалась, отец Антоний замыслил устроить лаврский скит, где бы могли жить ревнители безмолвной жизни и где бы для него самого нашлось пристанище.

Таким местом, избранным отцом Антонием, и стал Гефсиманский скит.

Впоследствии, 2 сентября 1847 года, митрополит Филарет писал своему наместнику: «Гефсиманского скита не было бы, если бы на Вашем месте был другой, даже из пользующихся моим доверием, потому что, не доверяя себе, не имел бы я довольно доверия к тому, что дело сделается порядочно, не будет затруднения в способах. Только полное доверие к Вашему духовному рассуждению и к чистоте намерения расположило меня решиться на дело».

К осени 1844 года готова была церковь с пристроенным к ней домом для митрополита Филарета и двенадцати человек братии, готов был и дом для наместника отца Антония. 28 сентября совершено освящение храма и скита.

Устав для скита заимствован частью из афонских, частью из молдавских монастырей, и руководителями иноческой жизни приглашены были питомцы монастырей, основанных преподобным Паисием Величковским. Окормляя иноков, он давал им советы и наставления. Для возбуждения и поддержания духа истинного монашества архимандрит Антоний собирал переводы аскетических сочинений преподобного Паисия. Он также помогал оптинским монахам в издании полезных для иночества книг. По поручению митрополита Филарета отец Антоний просматривал перевод творений преподобных Исаака Сирина и Иоанна Лествичника, когда их готовили к изданию в Московской духовной академии. Получив записки о жизни и наставлениях игумена Назария Валаамского, он просил профессора Московской духовной академии Петра Симоновича Казанского отредактировать их для печати.

Своей любовью к иночеству, духовным рассуждением и внимательным умелым управлением Лаврой архимандрит Антоний расположил к себе митрополита Филарета, он также снискал любовь и уважение богомольцев заботливостью о благолепии обители, торжественностью совершаемых им богослужений и даром слова. Церковное служение архимандрита Антония при его сановитой внешности было величественно. Его голос, несильный, но приятный, имел то неоценимое достоинство, что был слышен по всему храму, – вероятно, от четкого и неторопливого произнесения слов. Он любил всякому богослужению придать праздничную атмосферу, так что и совершаемое им погребение не переполнялось печалью. «В светлом облачении, с одушевленным лицом, на котором, казалось, отражалась не скорбь об умершем, но радость о блаженной участи его за гробом, воспевал он надгробные песни; порою текли и слезы из глаз его, но это, казалось, были слезы радости».

Какое впечатление производило лаврское служение при отце Антонии на богомольцев, отчасти видно из следующих строк, написанных в письме к отцу наместнику игуменом Малоярославецкого монастыря Антонием, посетившим Лавру: «Может ли быть где в земных обителях такое благоговейное и благочинное служение, какое я видел и слышал в святой Лавре? Истинно, блажени вы, живущие в дому сем Божием! А я, многогрешный и недостойный, за великую милость Божию принял бы, если бы удостоен был, хотя бы в лике нищих, издали еще раз услышать в жизни своей подобное пение, а потому от всей души моей молю о сем Господа Бога и Пречистую Его Матерь».

Особая торжественность богослужения требует и приличествующего тому облачения, и благолепия храмов. Архимандрит Антоний много потрудился и для этого. Заботами наместника были пошиты священнические и диаконские облачения из парчи, бархата, глазета в таком количестве, что до сорока священников могли выходить в одинаковых облачениях. В память крашенинной ризы, которую носил преподобный Сергий, усердием расположенного к отцу Антонию князя В. А. Долгорукова было устроено сорок риз и стихарей из белого льняного полотна для совершения служб в день памяти преподобного Сергия и на обретение его святых мощей.

При архимандрите Антонии много людей приезжало в Лавру на святой четыредесятнице, особенно в первую, пятую и Страстную седмицы поста, чтобы получить духовное утешение от лаврского богослужения.

Привлекая богомольцев своим богослужением, архимандрит Антоний духовно привязывал к себе тех, кто искал беседы с ним. Он обладал обильным даром слова и в своих беседах обнаруживал обширные сведения и мудрость суждений. Беседующие с ним и не знающие его прошлого могли подумать, что он получил образование в одном из высших учебных заведений. Весьма крепкая память его сохраняла полученные им сведения, и обычно одухотворенная его беседа лилась нескончаемым потоком. При его впечатлительной душе, при его живом воображении часто и сухие факты, облекаясь в живые образы, обставлялись все объясняющими подробностями. Если он сочувствовал теме рассказа, то сам как бы становился действующим лицом, мимикой оживляя повествование.

В душе отца Антония сочетались два стремления – стремление к созерцательной жизни и стремление к общественно-благотворительной деятельности. Благотворительность и милостыню архимандрит Антоний полагал в самом широком смысле, разумея дела духовного и телесного милосердия.

Заботами отца Антония было устроено постоянное питание для странников. Но не одни странники-богомольцы пользовались пропитанием от Лавры. Под Трапезной церковью он соорудил кухню и столовую. Летом за обедом бывало по тысяче и более человек. Пища предлагалась вкусная и в достаточном количестве. Приходили сюда переселенцы из Псковской губернии, солдаты. В случае болезни их принимали в лаврскую больницу на полное содержание; прочие получали в благословение крестики, иконы, снабжались продуктами и, кто нуждался, теплой одеждой.

В апреле 1844 года митрополит Филарет писал архимандриту Антонию: «После благословения преподобного Сергия Вашему попечению, отец наместник, обязан я тем, что завещанное преподобным Сергием человеколюбие распространяет свой дух и свои действия».

Отцом Антонием были устроены и приведены в порядок все благотворительные и воспитательные заведения Лавры, сооружена гостиница для приюта богомольцев, вымощены главные улицы Посада и вся дорога до Вифании. Торговый люд, собиравшийся на площадь перед Лаврой, пришельцы нуждались в воде. Для них был выкопан колодец с такой обильной водой, что она никогда не истощалась. Для облегчения пользования водой в Лавре, гостиницах, Доме призрения была устроена водоподъемная машина.

Отец Антоний признал необходимым завести в монастыре иконописную мастерскую. Для этого он выстроил особые светлые и обширные залы. Когда мастерская начала действовать, архимандрит Антоний пожелал устроить школу иконописания. «И эта школа, как сказано в жизнеописании архимандрита Антония, составленном митрополитом Филаретом, сделалась едва ли не самой лучшей школой греческого, строгановского и суздальского пошибов иконописи в России. Работами ее украшены иконостасы Тверского, Рождественского, Костромского и Соловецкого монастырей и Астраханского кафедрального собора. Школа иконописная разделена на два отделения: на мастерскую, где пишутся и чеканятся иконы по заказам, и собственно школу, для которой устроена особливая зала, где до сорока учеников занимаются под надзором сведущих из братии – учатся рисунку с эстампов и бюстов. Из школы вышло много учеников – детей посадских, и многие из них сделались стенными иконописцами в церквях». Отец наместник окормлял и заключенных. «Заключенным в посадской тюрьме архимандрит Антоний часто делал приношения. Попечительный о тюрьмах комитет в Посаде облегчал участь заключенных преимущественно его пожертвованиями. В одно из посещений тюрьмы он поражен был нечистотой, сыростью и теснотой помещений. «Это ведь тоже люди», – сказал он и решился устроить для них лучшее помещение. Он проектировал здание в десять тысяч рублей, но одна благотворительница – его духовная дочь – приняла на себя все расходы, какие почтет нужным сделать для этого отец Антоний. И он истратил не менее семидесяти тысяч на тюрьму, при которой устроил церковь во имя иконы Божией Матери «Утоли моя печали"».

Отец Антоний много помогал и частным лицам. Собственные средства его были ограниченны, но многие, зная о приверженности и умении наместника благотворите, давали в его личное распоряжение значительные суммы. Кроме единовременных вспоможений, нуждающимся он выдавал постоянные пособия в виде пенсий. Как рассказывали очевидцы, ходил он всегда с кошельком, полным мелкого серебра, и оделял им встретившихся просителей.

Как ни обширна была внешняя благотворительность архимандрита Антония, но его духовная попечительность была еще значительнее. Она заключалась не только в руководстве к благочестивой жизни, но и во врачевании греховных болезней, в поддержании духовного мужества среди искушений, в утешении скорбящих.

Для многих архимандрит Антоний был духовным отцом. Митрополит Филарет, сам избравший его в духовные отцы, нередко посылал к нему людей, нуждающихся в назидании или утешении, и уведомлял потом, что такие лица возвращались утешенными.

Между иными пришлось ему, по поручению митрополита Филарета, руководить к иноческой жизни М. И. Ш., женщину очень своеобразную, привыкшую повелевать, а не повиноваться, малоспособную отказываться от своих мыслей и желаний. Вот некоторые наставления, которые преподал ей отец Антоний:

«Буди имя Господне благословенно отныне и до века! Никогда столь хорошего расположения в душе Вашей я не видел, как ныне в полученной мною записке. Вы не знаете, что делать; не знаете, что мыслить; не знаете, как рассудить, – словом, Вы ничего не знаете. Желаю верить этому искренно, потому что лгать или обманывать меня не станете. Итак, незнающей душе Вашей я вставлю мое знание. Оно есть следующее.

Прожить в Хотькове три года, как я говорил об этом и прежде. Так на этот срок и распорядиться внешними в сем деле обстоятельствами. В Лавру приезжать к великим праздникам, предварительно испрося моего благословения. Отвыкать от всех пустых манер светских и в мыслях, и в словах, и в движениях, в поступи и приветствиях; навыкать обращению простому, смиренному; стремиться всеми силами и действиями к предположенной цели – душевному спасению; елика честна... елика доброхвалъна... и аще кая похвала подобает святым, сия помышляя (Флп. 4:8), рачить о жизни святой. Вставши поутру, первомыслие посвящать Господу Иисусу Христу, Искупителю и Спасителю нашему, Ходатаю нашего спасения. Перекрестясь еще на постели, призвать троекратно сладчайшее имя Его: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную» и потом: «Пресвятая Богородице, спаси мя, грешную». Вставши, поклон до земли положить пред Господом, потом начать молитву: «Царю Небесный...» и прочее правило по чину. В церкви блюдите ум от рассеяния: внимайте молитве Иисусовой и воображайте присутствие Божие для отгнания мыслей пустых и неуместных, да страх лица Божия проженет от вас всяк помысл неприязненный. После обедни походите на воздухе сколько можно – это полезно для тела и освежения с ним души. Потом обедайте. Немного отдохнув, читайте Новый Завет по ряду, по главе. Если не идете к вечерне, читайте другую кафизму за упокой, молитвы Божией Матери, акафист по учреждению дня, канон ангелу. Можно читать какие-либо отеческие книги, выписывать из них для себя статьи более примечательные. Ложась спать, прочесть помянник с поклонами и вечерние молитвы. Оконча, с благословением Божиим уснуть, прося у Бога пробуждения паки на Его славословие. Если ночью случится проснуться, всегда перекреститься и помянуть Господа и Пресвятую Его Матерь. С людьми быть просто в обращении, никогда ни в чем никого не зазирать и не подозревать, ни о ком и ни от кого не любопытствовать, стараться о всех иметь доброе мнение, а худому не верить, зная, что диавол-клеветник старается оклеветать пред нами братию нашу, и сему как своими вымыслами не помогать, так и не следовать его внушениям.

Таким образом делая и обрабатывая душу свою, знай, что спасешься. Мир будет во входе твоем, во всем житии твоем и во исходе твоем. 1835 г. января 9 дня».

Получив известие об избрании известной ему старицы в настоятельницы общины, отец Антоний писал к ней в назидание:

«Тебя поздравить не умею; на тебя возложен крест нелегкий: как тебе самой, так и любящим тебя не поздравлять, а молиться надо о помощи тебе Божией. Но знай, что Господь возлагает, то и тяжкое Он делает легким. Не скучай, не ропщи, но как смиренная Христова послушница неси и тяжелое с верою в Его помощь.

Первая добродетель в начальствующих – терпение и справедливость в отношениях к каждому, далее – не слушать наушничества. Сказано: «Гневайтеся, и не согрешайте, яже глаголете в сердцах ваших, на ложах ваших умилитеся» (Пс. 4:5), то есть не памятозлобствуйте. С любовию прощай, с рассуждением наказывай. Клевету обуздывай обличением клевещущей и оклеветанной жестоких слов клятвенных не произноси. Избери себе помощниц для казначейства, для письмоводства, для надзора за благочинием и прочими делами, чтобы сохранить тебе силы, а то ты напрасно себя изнуришь. Моисей велик был пред Господом, однако Иофор усмотрел, что он излишне мучит себя разбирательством, и посоветовал ему избрать десятиначальников, пятидесятиначальников и прочих (Исх. 18:21). Господь одобрил это распоряжение (Чис. 11:16). Не смущай себя опущением правила. Твое послушание выше правила. Мысленно всегда обращай ум к Господу и Его Пресвятой Матери.

Рассуждай: все предшественницы твои жили с заботами и в скорбях о нуждах обители, и Господь во все дни питал, содержал и охранял обитель от первых дней доселе. Сему веруй и со смирением проси, да пробавит и ныне и присно милость Свою Господь.

Молись за сестер, чтобы Господь укрощал вражие в них искушения и даровал им ангелов мирных, хранителей, наставников к их спасению.

Держи устав обители и перемен не делай без особенной осмотрительности. Наследуй и ты имя истинной матери обители. Прости за многословие. Любовь побуждает желанием тебе полезного. Буди с тобою и обителью Божие благословение (1866 г. ноября 22 дня)».

Письма архимандрита Антония к духовной дочери его Е. И. М. относятся к 1870–1874 годам. Г-жа М. хранила их в бархатном золотообрезном переплете как драгоценную святыню. О значении для нее этих писем она говорила: «Оставшись вдовою с малолетними детьми, я была убита горем. На меня нашел такой столбняк, что я все молитвы перезабыла. Даже «Отче наш...» не могла прочесть. Отец Антоний своими беседами, письмами и частым причащением меня святых тайн воскресил, оживил меня. Письма его и до сего времени утешают и успокаивают мое сердце и руководят меня на пути к Небесному Царствию». В них отец Антоний говорит преимущественно о едином на потребу, то есть о Боге и вечном спасении. Все они дышат самой нежной любовью отца и друга. Замечательна еще одна черта их: питая с юности особенную любовь к природе, отец Антоний часто для объяснения и подтверждения мыслей берет образы и явления из природы. Приведем здесь некоторые наставления восьмидесятилетнего старца-подвижника, извлеченные из этих писем.

Архимандрит Антоний учит духовную дочь свою пребывать в общении с Богом: «Люби находить Бога в себе, в своем сердце, люби созерцать Его в природе, в красотах небесных. Мудрствуй о Нем выше облаков и солнца. Падай пред Ним и взывай: «Отец мой! Помилуй меня». И как после света молнии облака разрешаются дождем, так чувства твои прольют теплые и отрадные слезы. Старайся и в суете находить часы уединения с Господом. Обращайся к Господу в молитве, и Он услышит тебя сквозь тучи и бури. Не теряй из сердца твоего Господа Иисуса. Это сокровище выше Царствия Небесного. Где Иисус Христос – там Царствие, а где нет Его – там тьма и скука. Желаю тебе неотъемлемо радоваться с Господом Иисусом».

Скорбящей духовной дочери архимандрит Антоний советует обращаться за утешением к Богу: «Человек есть малый мир, и в нем то же совершается нравственно и духовно, что и в видимом мире. Ты, друг мой, жалуешься на уныние и слезы. Как видимый мир покрыт облаками дождевыми, так и твоя душа страдает от налетающих темных мыслей и чувствований. В видимом мире отраду и обновление дает солнце, а в малом мире человека – Бог. Бог есть солнышко нашей души. Так и псаломник призывает скорбящую душу свою: «Что́ унываешь ты, душа моя, и что́ смущаешься? Уповай на Бога... Он спасение лица моего и Бог мой» (Пс. 41:12). Так и тебе советую: потерпи – пасмурное небо прояснится и солнце взглянет в душу твою. Уповай на Бога, Он – спасение лица твоего, Он – Бог, Спаситель твой... Писавши к тебе эти строки, невольно взглянул я в окно: свет меркнет от мрачных облаков, дождь холодный сыплется, как песок сквозь решето. Все живое жмется, прячется, птички большие и малые – которые под кровлю, которые под куст. В связи с природою стоит и человек. Только то преимущество его, что он силою воли и разумом может пробиться сквозь мглу к своему Солнышку – Богу. Советую тебе прочитать в настоящем состоянии души твоей первый псалом 12-й кафизмы: «Приклони, Господи, ухо Твое...». Как ветер разгоняет облака и лучам солнца дает путь освещать лицо наше, так молитва возвышает к небу и открывает путь благодати Божией освещать и согревать наше сердце».

Для утешения скорбящей души отец Антоний пишет и следующие строки: «Не сетуй на слезы: засуха вреднее дождя. Дождь ли сквозь солнце благодати, ненастье ли житейских печалей или просто набежала тучка и разрешилась дождем – пусть покропит! Засуха не только цвет, но и корень убивает. Как роса для цветка, так слеза для души полезна. Я наблюдал иногда в раннее утро летом, как прекрасно и бережливо сердце цветка хранит каплю росы. Пусть и твое сердце, чем бы оно ни было подвигнуто к пролитию слез, знает, что это вода чистительная, вода, размягчающая жестокость самодовольства и самолюбия».

С целью успокоить духовную дочь в тревогах ее совести, архимандрит Антоний писал ей: «Замечала ли ты, когда солнечный луч утром проникает в окно, то мириады пылинок и со́ру плавают по лучу солнечному на всем его протяжении? Это, радость моя, подобие души, озаренной лучом благодати. Когда благодать касается сердца человека, то в разуме, мыслях и сердце как бы некоторая делается тревога, все выказывается неправильное, как пыль по лучу солнца. И это первое побуждение человека к сознанию своих немощей и смирению. Не тот момент вреден для нас, когда мы смущаемся внутренними нашими неприятностями, а тот, когда мы ничего не чувствуем укоряющего нас. Так не бойся таких минут, когда приводится душа в смятение, но, как ты и делаешь, обратись к Господу, говоря: «Твоя я, Спаситель мой, спаси меня!» И волны мыслей твоих стихнут».

В отношении к ближним отец Антоний более всего внушал иметь любовь, основу всех добродетелей. «Любовь есть искра божественной силы: она дается человеку Духом Святым и требует жизненной разработки в делах человеколюбия и милосердия... Что в видимой природе солнце, то в сердце человека любовь. Также она дает жизнь, также греет, наслаждает и украшает... Отними у неба любовь – и небо будет адом. Распространи любовь на земле – и земля небесным раем сделается».

Близость к митрополиту Филарету давала возможность архимандриту Антонию быть в курсе всех церковных дел и открывала ему возможность принимать мудрые решения в самых разнообразных ситуациях. Сближение с видными представителями Московской Духовной Академии позволяло ему следить за развитием богословских наук; беседа с посетителями Лавры давала ему многообразные сведения о течении жизни в своем отечестве. Конечно, невозможно было для него беседовать со многими из богомольцев Лавры, но все интересное, даже из быта простого народа, передавалось ему иноками, состоящими при разных послушаниях. Из бесед с монахами, приезжавшими на время в Лавру, с приходившими паломниками он знал состояние всех известных монастырей и имел подробные сведения о всех замечательных подвижниках. Он и сам читал много святоотеческих книг и духовных журналов.

Духовное общение архимандрита Антония с преподобным Серафимом, «любезнейшим его сердцу», не прерывалось до самой кончины великого старца. Однажды, идя по лаврскому сосновому лесу, отец Антоний нашел плоский и гладкий камень наподобие аспидной дощечки, велел написать на нем явление Божией Матери преподобному Сергию, освятил этот образок на мощах угодника Божия и послал в благословение отцу Серафиму. Подвижник за неделю до смерти вручил его одному из монахов с такими словами: «Сей образ наденьте на меня, когда я умру, и с ним положите меня в могилу: он прислан мне честным архимандритом Антонием, наместником святой Лавры, от мощей преподобного Сергия». Завещание старца было исполнено.

Надо сказать, что общение с такими великими старцами, каким был преподобный Серафим, и с другими современными ему подвижниками оставило неизгладимый след в характере и деятельности архимандрита Антония.

То глубокое уважение к подвигам и наставлениям старца Серафима, каким проникнут был митрополит Московский Филарет, было внушено ему более всего именно этими повествованиями отца Антония о великом старце. Доказательства этого можно найти именно в их переписке. Из ответов святителя Филарета архимандриту Антонию видно, что отец наместник в своих письмах напоминал митрополиту по разным случаям наставления и изречения старца Серафима и что к ним митрополит Филарет относился с великим уважением.

7 января 1834 года святитель Филарет писал архимандриту Антонию: «Суждениям старца Паисия и старца Серафима покоряюсь».

Еще более ясным свидетельством того, как архимандрит Антоний чтил память старца Серафима и какое благоговение к его памяти успел внушить самому митрополиту Филарету, служат их совместные усилия по изданию составленного архимандритом Сергием первого «Жизнеописания преподобного Серафима». В 1841 году после долгих хлопот архимандрита Антония и митрополита Филарета «Житие старца Серафима» было наконец напечатано.

Но особенно важно проследить, как архимандрит Антоний, при активном содействии митрополита Филарета, исполнил завет старца Серафима – не забывать его дивеевских «сирот». Попечение того и другого о сестрах обители началось всего два года спустя по кончине старца. Дивеевская община, бывшая любимым детищем преподобного Серафима, осталась после него без всякого обеспечения и, что было всего печальнее, не имела правительственного утверждения на существование, так что и сама земля, на которой устроилась она и которой пользовалась, не значилась как принадлежащая ей. Все это делало сомнительным и ненадежным ее дальнейшее существование. При жизни великого старца огражденные его заботами и молитвенной помощью сестры и не думали о завтрашнем дне. Когда же не стало старца и в Сарове не нашлось усердных радетелей о Дивееве, относившемся притом к другой епархии, они оказались в положении весьма затруднительном. Что было делать? К кому обратиться? Не без внушения, конечно, от своего покровителя, в Бозе почившего старца, они решили обратиться за помощью к митрополиту Филарету. Для объяснения нужд Дивеевского общежития в начале 1835 года прибыла в Петербург и явилась к митрополиту одна из сестер. Владыка принял ходатаицу с великим вниманием, но она не могла объяснить ему всего, что нужно было для устройства дел. Эти сведения мог знать только отец Антоний. К нему в Лавру митрополит и отправил просительницу, снабдив ее письмом.

Начатые хлопоты об утверждении Дивеевской общины не были еще доведены до конца, как сестер постигло новое горе. В 1840 году, вследствие бывшего тогда неурожая, сильно поднялись цены на хлеб, и общине, по недостатку средств, нечем было кормиться. В этой нужде Дивеевские сестры обратились к тем же покровителям, которые заменили им старца Серафима по его поручению.

Однако благоприятный исход дела был уже близок. Оно было наконец возбуждено в Святейшем Синоде. 12 марта 1842 года митрополит Филарет извещал отца наместника: «О Дивеевской и прочих общинах Нижегородской епархии дело дошло до Святейшего Синода». И утверждение от Святейшего Синода, и соизволение на него императора не замедлили последовать.

Итак, с 1842 года, спустя девять лет по преставлении старца Серафима, его любимое Дивеевское общежитие получило твердую опору. Из писем митрополита Филарета архимандриту Антонию видно, какое живое участие приняли они в судьбе Дивеевских «сирот»: они помогли им в тяжкую годину, они же способствовали и узаконению самого существования их общины.

Пятнадцать лет после того мирно просуществовала Дивеевская обитель, но затем начались в ней раздоры. И в это особенно тяжелое время опять стали на ее защиту и спасли от разорения те же митрополит Московский Филарет и наместник его в Лавре архимандрит Антоний, твердо помнившие завет преподобного Серафима – не оставлять его дивеевских «сирот» в годины испытаний.

Отец Иоасаф, ложный ученик Серафима Саровского, вмешался в жизнь обители и стал отменять заповеди преподобного, данные ему Самой Царицей Небесной. Он отстранил «серафимовых сирот» и возвысил группу своих последовательниц. Вмешательство иеромонаха Иоасафа в управление Дивеевским общежитием постепенно приняло характер, неблагоприятный для обители: между сестрами образовались две партии – расположенные и не расположенные к Иоасафу, вернее, пользовавшиеся и не пользовавшиеся его расположением. К числу последних принадлежали и сменившие одна другую настоятельницы Дивеевского общежития Екатерина Ладыженская и Елисавета Ушакова. Архимандрит Антоний, получивший сведения о том, что делается в Дивееве, сообщил митрополиту Филарету о возникших там непорядках и просил предпринять какие только возможно меры к их устранению. 9 октября 1857 года владыка отвечал: «О Дивееве я говорил с кем должно и нашел мысли, благоприятные обители... Иоасафу не велено ничего делать до усмотрения нового епархиального преосвященного».

В это время епископу Тамбовскому и Шацкому Феофану (Говорову) временно поручен был Дивеевский монастырь. Святитель Феофан, «конечно, всем сердцем расположился к обители отца Серафима и быстро уразумел, какого она духа и направления. Сердце его согрелось невидимым для многих других духовным огнем, которым светились лица стариц и сирот Серафимовых, и взаимная братская любовь покрыла скорби, вражие наветы и испытания, приходившие, по молитвам блаженного старца Серафима, к победному концу».

В 1862 году было вынесено окончательное постановление Святейшего Синода относительно Дивеевского монастыря, согласно высказанному митрополитом Филаретом мнению. Утешенный этим, он писал архимандриту Антонию 16 февраля 1862 года: «Не без участия узнаете Вы, отец наместник, что молитвы отца Серафима победили».

В своих письмах святитель Филарет часто выражает благодарность архимандриту Антонию за труды по обители.

В марте 1856 года исполнилось двадцать пять лет служения отца Антония в должности наместника Лавры. Митрополит Филарет пожелал отметить этот юбилей своего наместника достойным его служения образом. 11 марта он почтил архимандрита Антония поздравительным и вместе с тем благодарственным письмом:

«Преподобнейший отец архимандрит Антоний! Исполнилось двадцать пять лет Вашего служения в Свято-Троице-Сергиевой Лавре в звании наместника-настоятеля, в непрерывном подвиге, объемлющем большую часть обязанностей настоятеля, отвлекаемого другими обязанностями. Знав Вас только по случайной встрече, я получил желание избрать Вас в сие служение в таких обстоятельствах, когда дело сие требовало скорости, а Вы находились вдали, в ведомстве другого начальства. Сомнение о успехе предприятия не остановило моей решимости. Я предал сие дело покровительству преподобного Сергия в уповании, что он устроит оное, если оно ему благоугодно. Тогда устранение предвиденных препятствий и скорое совершение дела показало, что преподобный Сергий благословил Ваше избрание: теперь двадцатипятилетний опыт показывает, что преподобный Сергий благословил Ваше служение.

В продолжение Вашего служения братство Лавры умножилось, чему причину с утешением полагаю в назидательном руководстве; благоустройство церковное и духовное возвысилось, а также и хозяйственное благосостояние Лавры; учреждены две больницы, начальное училище, училище иконописания, угощение странных; основан общежительный Гефсиманский скит, который по благодати Божией возрастает с благою надеждою. Ваша награда – в Господе. Ваше утешение – в благоволении преподобного Сергия. Изъявляя Вам искреннюю к Вам благодарность моей мерности, не думаю умножить утешение Ваше, но исполняю требование моего сердца.

Молю преподобного Сергия, да благословит Вас продолжить полезное служение Ваше в обители его и еще понести мою тяготу на моем приближающемся к своему пределу поприще.

Желаю, чтобы сие прочитано было в Трапезе пред братиею Лавры, а также в Вифании и ските.

Филарет М. Московский, в Москве марта 11-е 1856 г.»

26 августа 1856 года архимандрит Антоний по удостоению Святейшего Синода был всемилостивейше пожалован панагиею.

Жизнеописатели архимандрита Антония сообщают некоторые знаменательные случаи из его жизни.

Однажды во время священнослужения Господь явил отцу Антонию знамение своего благоволения, о чем он писал своей духовной дочери: «Возблагодарим всех благ подателя Господа, Его благости слава. Его милость, как солнышко, греет нас и освещает и вне, и внутри нас. Вчера освящена была вода в бассейне. Молитвы на освящение воды в Богоявление составлены чудно святыми отцами. Каждое слово с быстротою молнии возносит ум и сердце к Господу. Между многими иными словами говорится Господу: «Тебе поет солнце. Тебя славит луна». В момент произнесения мною этих слов луч солнца пал на мое лицо. Вся внутренность встрепенулась во мне. Не знаю, что бы со мною сделалось, если бы я дал волю моим чувствам: в прах бы я повергся пред Господом. Но, укрепивши с Его помощью свою волю, я дочитал молитву и освятил воду в обычном благочестивом порядке. И до сих пор сердце мое сохраняет эту радость света благодати».

В другой раз отец Антоний, причащавший братию, «видел, как два инока-старца, со страхом приступив к чаше со святыми тайнами, причастились из нее небесного огня».

Граф М. В. Толстой сообщает об одном из знаменательных сновидений архимандрита Антония.

«Володя, третий сын мой, – пишет М. В. Толстой, – в 1871 году перешел в пятый класс гимназии. Утром 22 июля я поехал в Сергиев Посад повидаться со знакомыми и ночевал в гостинице. На другой день, выехав рано в обратный путь, я встретил на дороге жену мою с Володей, которого она везла на лечение в Посад. При первом взгляде на него я ужаснулся: он был едва жив в сильнейшем припадке холеры. Мы приехали в гостиницу, из которой я только что выехал. Призванный доктор Нил Петрович Сахаров сказал мне откровенно, что не имеет надежды спасти больного, но употребил все средства, какие только возможно. Мы поспешили призвать священника. Володя в полной памяти исповедался и причастился святых тайн. В три часа пополудни он тихо скончался. Почтенный старец М. М. Евреинов, сильно любивший Володю, поспешил к нам при известии о его кончине. Наместник Лавры отец Антоний в тот же день пришел в гостиницу и, увидев тело Володи на столе, внезапно заплакал и сказал как будто сам себе: «Это он! Его я видел во сне». После того он зашел к нам и, увидевшись с Евреиновым как со старым своим знакомым, рассказал ему, что накануне утром, задремав пред совершением литургии, видел святую Марию Магдалину, проходившую с сонмом девиц мимо обильной яствами трапезы. Подле стоял прекрасный отрок. Старец сказал ему: «Я готовлюсь к служению и не могу вкушать пищи, а тебе можно». Тогда услыхал он голос Марии Магдалины: «Оставьте его: он уже отозван ко мне». – «Увидев покойника, – прибавил отец Антоний, – я узнал в нем того отрока, которого видел во сне». И не мог удержаться от слез.

Мы похоронили Володю в Сергиевой Лавре, близ алтаря Успенского собора. Отпевание совершил отец наместник с многочисленным собором братии в Трапезной церкви».

Святителю Филарету за два месяца до кончины было явлено знаменательное предвестие, о котором рассказывал архимандрит Антоний:

«17 сентября (владыка митрополит был в это время в Лавре), по окончании ранней литургии в его домовой церкви, я явился к нему с обычным докладом о состоянии обители; он после моего доклада говорит мне: «Я ныне видел сон, и мне было сказано: «Береги 19-е число». На это я заметил ему: «Владыко святый! Разве можно верить сновидениям и искать в них какое-нибудь значение? Как же можно притом обращать внимание на такое неопределенное указание? Девятнадцатых чисел в каждом году бывает двенадцать». Выслушав это, он с чувством сердечной уверенности сказал мне: «Не сон я видел: мне являлся родитель мой и сказал мне эти слова. Я думаю с этого времени каждое девятнадцатое число причащаться святых тайн». Я сказал, что это желание доброе».

Владыка Филарет отслужил литургию 19 ноября и в этот день скончался. Кончина святителя Филарета, последовавшая 19 ноября 1867 года, в тот именно день, который он предвидел, поразила архимандрита Антония. Со слезами проводив в вечный покой сердечно любимого и высокочтимого святителя, отец Антоний не мог не чувствовать своего сиротства. Со всем усердием и любовью предался он заботам о погребении и поминовении своего великого благодетеля, друга и отца. Во дни поминовения в Бозе почившего архипастыря вся монастырская площадь обычно наполнялась нищими, которым отец наместник предлагал щедрую трапезу в память усопшего.

С момента кончины митрополита Филарета стало заметно, что у отца Антония нет былой бодрости духа, той работоспособности, которые составляли отличительную черту его натуры.

10 марта 1871 года исполнилось сорок лет служения отца Антония в Лавре. Лаврская братия захотели почтить этот день особым празднеством, так как по преклонности возраста отца наместника (79 лет) и состоянию его здоровья не было уверенности в том, что он доживет до пятидесятилетнего юбилея. К лаврскому братству присоединились академическое братство, сергиевопосадское общество и некоторые из московских жителей. Таким образом, частное, домашнее празднование юбилея архимандрита Антония приняло характер общественный. «Как струи великие, – писал отец Антоний, – представились мне в сей день Божий благодеяния, излившиеся на меня у преподобного Сергия, и я пал пред Господом, чувствуя свое недостоинство, и все, как глыбь, во мне растворилось, и весь я в ливень слез обратился».

Принять участие в этом торжестве пожелал и митрополит Московский Иннокентий (Вениаминов-Попов; †1872), приславший в дар отцу Антонию икону и исходатайствовавший ему благословение Святейшего Синода. Из приветствий, сказанных в этот день, особое внимание обратила на себя приветственная речь ректора Московской духовной академии профессора протоиерея Александра Горского. «Любовь Ваша, – говорил протоиерей Александр, – простираясь на множество прибегающих к духовной и вещественной помощи Вашей, постоянно проявлялась и в самых живых опытах искреннего общения с академией. Отцы наши и мы сами всегда находили в Вас опытного в духовных делах советника, в скорбях – утешителя, имеющие нужду в ходатайстве – всегда готового попечителя, и беспомощные воспитанники наши, которых усердию к науке не отвечали средства содержания, у Вас находили и находят и кров, и пищу, и все потребное. Сочувствуя ученым стремлениям к разработке древних памятников нашего просвещения духовного, Вы открыли свободный доступ к сокровищнице лаврского книгохранилища для всех желающих с ними ознакомиться. И трудившимся в переводе и издании подвижнических творений святых отец на русский язык Вы оказывали помощь своей глубокой опытностью в жизни духовной и знакомством с писаниями великих учителей совершеннейшей жизни христианской».

В 1872 году отец Антоний просил у митрополита Иннокентия увольнения от должности. Архипастырь отклонил эту просьбу, а на указание архимандрита Антония на его немощь, заставлявшую его лежать в постели, отвечал поговоркой: «Хоть лежа, да в корню оставайтесь». Возвратившись в свою келлию, старец пал на колени перед иконой и сказал со слезами: «Да будет воля Твоя, Господи!» – и решил остаться уже до конца жизни на месте служения.

В 1873 году у архимандрита Антония случился инсульт, после которого он еще более ослабел и оставался прикованным к постели; не только ходить, но и сидеть для него было тяжело. Изредка он решался совершать литургию, но при этом нужно было, чтобы его постоянно поддерживали двое диаконов. Управление Лаврой передано было Духовному собору; к отцу Антонию обращались за советом лишь в наиболее важных делах. Наместнику, привыкшему ежедневно быть за службой, тяжело было. Поэтому митрополит Иннокентий благословил при его келлиях устроить домовую церковь, которая и была сооружена на средства усердного помещика О. П. Тюляева. Свои физические страдания отец Антоний переносил всегда благодушно, но нередко со слезами говорил о том, что не имеет сил к долгому вниманию в молитве. Но потом несколько успокоился видением митрополита Филарета. Святитель приблизился к нему, лежащему на одре болезни, и спросил: «Тяжело тебе?» – «Тяжело, владыко святый», – ответил отец Антоний. «Читай пять раз «Христос воскресе» и один раз «Отче наш"», – сказал иерарх и стал невидим. Силы архимандрита Антония постепенно ослабевали. Но всегда с любовью и ласковым взором встречал он тех, кто приходил его навестить, и продолжал оказывать, кому мог, личные благодеяния.

Когда отец Антоний был уже при смерти, братия по его желанию, чередуясь, беспрерывно читали ему Евангелие. 12 мая 1877 года архимандрит Антоний, напутствованный святыми таинствами причащения и елеосвящения, тихо почил о Господе.

С момента положения во гроб тела усопшего архимандрита до его погребения панихиды совершались почти беспрерывно.

16 мая, в день сошествия Святого Духа, тело усопшего отца Антония перенесено было в Троицкий собор, где преосвященный Игнатий (Рождественский), епископ Можайский, викарий Московской епархии, совершил литургию.

Отпевали архимандрита Антония епископ Можайский Игнатий и епископ Иоанн (Митропольский), член Синодальной конторы, с многочисленным духовенством: в отпевании участвовало более шестидесяти священнослужителей.

Как свидетельствуют очевидцы, стечение народа было чрезвычайное. Многие почетные лица прибыли сюда также из Москвы.

Государь император Александр II на докладе обер-прокурора Святейшего Синода графа Д. Н. Толстого о кончине наместника Троице-Сергиевой Лавры собственноручно написал: «Душевно о нем сожалею». Проникновенное надгробное слово произнес ректор Московской духовной академии доктор богословия архимандрит Михаил (Лузин).

По окончании отпевания гроб был перенесен в церковь сошествия Святого Духа на апостолов и предан земле возле знаменитого святителя Московского Филарета. Место это избрано было еще при жизни самим покойным. К духовному общению со своим наставником и другом, не прерываемому временной смертью, он желал присоединить и единение в месте своего погребения.

В «Нижегородских епархиальных ведомостях» был напечатан рассказ послушницы арзамасской Алексеевской женской общины Ксении Земсковой о чудесном исцелении ее в 1888 году от тяжкой болезни предстательством Божией Матери, по молитвам чтимого ею архимандрита Антония, в наместничество которого она училась в Сергиевой Лавре золочению и чеканке. В продолжение сорока дней Ксения Земскова подвергалась ужасным судорожным припадкам: то шею ее растягивало и закидывало голову назад; то руки и ноги ее крутило в разные стороны так сильно, что кости трещали; то всю ее свертывало клубком; то вскидывало в разные стороны; то растягивало с такой страшной силой, что, казалось, все члены ее готовы были разорваться по частям. Эти припадки до того измучили ее, что, разбитая, изломанная, она двадцать пять дней не только не могла двинуть рукой или ногой – не могла даже говорить, и двенадцать дней только слабое дыхание оставалось единственным признаком, что она еще жива. Однажды в тонком сне явился ей отец Антоний, с открытой головой, в рясе, с панагией на груди, подал ей кисть винограда и маленькую бутылочку и сказал: «Вот тебе, Ксения, маслице от Царицы Небесной, мажь себя и голову». Проснувшись утром, больная помазала себя маслом из лампады пред иконою Богоматери; с этого дня она стала быстро поправляться, а через месяц была совершенно здорова. Достоверность рассказа Ксении Земсковой засвидетельствована ее духовником священником Николаем Старгородским, настоятельницей общины Евгенией Старгородской и врачом арзамасской Алексеевской общины и земской больницы Н. Лебедевым.

А вот современное свидетельство о чудесной помощи архимандрита Антония: «Я, иеродиакон Климент (Березовский), находился на послушании в Паломническом центре Свято-Троице-Сергиевой Лавры в течение достаточно долгого времени. В 1993 году наш монастырь посетил некий молодой человек из Ташкента, который зашел к нам в офис и попросил показать ему могилу архимандрита Антония. При этом он сказал, что с ним, по молитвам отца Антония, произошло чудо. Мы практически дословно записали его рассказ, который приводится ниже.

«Сестра моя работает в детском саду. В прошлом году осенью звонит она мне и говорит, что не может ничего понять: уже четвертого сотрудника выносит «скорая помощь» в течение полутора недель. Она звонит, а сама плачет, хочет увольняться, потому что врачи не могут поставить диагноз и она боится за себя: «Я не хочу идти на работу, потому что не знаю, что может случиться». Последний случай, например. Неизвестная женщина принесла мороженое, которое дала старшей медсестре и другой сотруднице. Тотчас, как они его съели, им стало дурно. Сестра моя знала, что я верующий, и спрашивала совета. Я посоветовал вызвать священника и освятить детсад. Дело в том, что детсад построен на бывшем мусульманском кладбище, на месте которого возникли так называемые «нахалки» (самовольно построенные дома). Эти дома снесли, чтобы построить детсад, и во время сноса жильцы домов выкрикивали проклятия. Иеромонах Фома согласился поехать, мы заказали машину. Он говорит: «Ты немного знаешь, прочитай хоть Трисвятое по «Отче наш...». Я иду с водой, показываю, где кропить. Он поговорил с сотрудниками детсада – в основном о причастии, причастил тут же тех, кто не завтракал. Он уехал, а я остался, поговорил тоже о Церкви, о причастии. Оказывается, они ничего не знают. Приезжаю домой – через час начинает все тело выворачивать и ломать, потом озноб, температура до 39,5 градуса. Я сижу возле печки, а мне холодно. Стал читать книгу архимандрита Антония и открыл в ней как раз то место, где сказано о явлении ему святителя Московского Филарета (Дроздова), который назвал средство, как получить облегчение во время болезни. Я сделал так, и тотчас жар спал, и через три дня я был здоров, только тело еще потом какое-то время ломило. Таким способом я исцелялся несколько раз».

Современники архимандрита Антония (Медведева) свидетельствуют о том, что «он был одним из замечательнейших лиц православного монашества в наше время. Человек самого незнатного происхождения, он достиг такой известности, что его знала не только вся Россия, но и многие лица за границей как на Востоке, так и на Западе», имя архимандрита Антония «пользовалось у наших отцов, пользуется и у нас заслуженным всероссийским уважением».

Академик, профессор Московской духовной академии Е. Е. Голубинский отмечает в своем научном исследовании «Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Лавра», что архимандрит Антоний «имел очень большую известность и пользовался очень большим почитанием в обществе, был между прочим наделен даром увлекательного собеседования. Лавра в отношении внешнего благоустройства весьма много ему обязана».

16 мая 1877 года во время отпевания архимандрита Антония ректор Московской духовной академии доктор богословия архимандрит Михаил сказал: «В течение уже почти полстолетия имя архимандрита Антония слилось в сознании живших и живущих с представлением о Лавре Сергиевой и слава этого имени проникла всюду, где чествуется имя преподобного Сергия, и даже далее. С благоволительным уважением к нему относились цари, его глубоко чтило почтенное высшее общество, имя его общеизвестно в народе и «будет покой его честь»; имя его пребудет в роды и роды вместе с именем незабвенного в иерархах Филарета».

В книге профессора А. Горского «Историческое описание Свято-Троице-Сергиевой Лавры» имя отца Антония помещено в списке замечательных лиц духовного чина, погребенных в Троице-Сергиевой Лавре.

Современники свидетельствовали о том, что архимандрит Антоний «пользовался такой огромной популярностью, что во многих домах Москвы имелись портреты его наряду с портретами митрополита Филарета».

Почитание наместника Свято-Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Антония продолжается и до настоящего времени. В 1996 году он был причислен к лику местночтимых преподобных в лике Радонежских святых. Память архимандриту Антонию празднуют 12/25 мая и в соборе Радонежских святых 6/19 июля.

Тропарь, глас 3

Волю Божию в житии твоем взыскуя, / предречение преподобнаго Серафима / и небесное призвание чрез святителя Филарета / на служение в Лавру великую приял еси. / Истинный хранитель заветов аввы Сергия быв, / иноков наставник богомудрый / и Лавры благоукраситель искусный явился еси. / Ныне же, предстоя престолу Святыя Троицы, / преподобне отче Антоние, / моли спастися душам нашим.

Кондак, глас 2

Вышних желая улучити, блаженне, / от юности Христу последовал еси, / подвигом и нравом святых отец ревнуя, / благодать Духа мирна стяжал еси. / Сего ради множеству иноков / и всем притекающим к тебе / милостивый отец явился еси. / Темже с любовию вопием ти: / радуйся, Антоние, Лавры Сергиевы похвало / и Церкве Российский украшение.

Молитва преподобному Антонию Радонежскому

О преподобне отче Антоние, великаго аввы Сергия достойный преемниче, наставлений преподобнаго Серафима исполнителю, святителя Филарета друже и сотаинниче, иноков и всех ревнителей благочестия учителю! Моли Всемилостиваго Христа Бога нашего и Его Пречистую Матерь Церкви и Отечеству нашему в мире и тишине пребывати, обители Сергиевой, идеже прославляется великое имя Пресвятыя Троицы, непоколебимой сохранитися, училищу духовному, в ней пребывающему, в православной вере утвердитися.

Испроси нам молитвами твоими у Пресвятыя Троицы благодать волю Божию взыскати и исполняти, житие в подвизех покаяния провождати, скорби, болезни и искушения с благодарением терпети, дух мирен стяжати и искати прежде Царствия Божия, в немже ты прославляеши со всеми святыми Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.