Барселона и Россия

Падение Барселоны заставило содрогнуться много сердец, в которых самый придирчивый инквизитор не нашел бы никаких «красных» симпатий. Давно уже, если не с самого начала – испанская трагедия перестала быть только испанским национальным делом. Недаром Муссолини торжествует открыто взятие Барселоны, как победу итальянских войск. Барселона пала скорее перед немецкими и итальянскими пушками и аэропланами, чем перед итальянскими «волонтерами». Мы не знаем, какой процент испанцы составляют в армии Франко, но несомненно, что без иностранного оружия ему никогда не удалось бы завоевать свой собственный народ. Республиканцы, покинутые всеми, даже своими московскими союзниками, сражались чуть ли не голыми руками. Но победа Италии и Германии есть поражение Европы.

Еще держатся Мадрид и Валенсия. При героизме защитников они могут держаться еще месяц. Но вряд ли кто сейчас верит в победу республиканской Испании. Вмешательство Европы? Теперь, когда почти все позиции сданы, оно было бы странным, невероятным. Помощь оружием, которая месяца два тому назад могла бы спасти все, теперь явно запоздала. Да никогда никто и не решится на эту помощь из страха вызвать общий пожар.

Так повторяется история Австрии, Чехословакии. Испания со своими рудниками, гаванями и островами, с африканским Марокко становится добычей Оси. Вероятно, она сохранит свою политическую независимость, как Чехословакия ее сохранила. Но ее земля, ее армия, ее стратегические позиции будут принадлежать Германо-Италии. Муссолини прочно утверждается в восточном углу Средиземного моря, и его угрозу для Франции получают серьезное подкрепление. Итальянские волонтеры входят в Барселону в тот момент, когда в Риме толпа орет: «Корсику Италии!». Не сегодня-завтра Муссолини предъявит свой счет.

Если Чехословакия была восточной крепостью Франции то Испания – ее важным прикрытием. С падением его южная граница Франции отделена от врага лишь Пиренеями. Сейчас это понимают все французы – даже те, кто одурманен испарениями гражданской войны. Последние попытки отвратить опасность, заключив мир с победителем, явно нереальны. Как может Франко порвать со своими могущественными покровителями, даже если и представить себе, что патриот возьмет в нем верх над партизаном? Для этого другая сторона должна быть много сильнее и предложить ему очень реальные вознаграждения. А главное – быть готовой поддержать свои требования оружием. Ни одного из этих условий нет в наличности. Поздно заискивать перед победителем.

Два года тому назад, в самом начале гражданской войны, мы указывали, что в Испании затронуты жизненные интересы России. Тогда об этом свидетельствовала и военная помощь, которую Сталин оказал Кабальеро¹ – конечно, не из пристрастия к испанскому социализму. С тех пор Сталин пролил достаточно крови коммунистов и анархистов в Испании, перенеся в Мадрид и Барселону методы московской чеки. Для нас, русских, это была самая унизительная сторона испанской драмы. Бессильное отказать своему единственному союзнику, умеренное правительство Негрина² вынуждено терпеть экстерриториальные расправы русских чекистов у себя дома, – даже тогда, когда военная помощь России свелась почти к нулю.

В чем интересы России за Пиренеями? Ответить нетрудно. Не победы коммунизма в Испании хочет Сталин, а преграды Гитлеру. Испания (как и Чехословакия) нужна России как возможная союзница Франции. Разочарование в западных демократиях или собственное бессилие могли заставить Сталина пожертвовать испанским фронтом. Сам франко-русский союз мог ослабеть – сейчас он держится на тоненькой ниточке.

Но политический смысл событий от этого не изменился. У России и Франции по-прежнему общий враг, беспощадный и могучий. Всякое умаление Франции, или ее союзников, всякое усиление Германии, или ее союзников – есть удар по России. Падение Барселоны для нас то же, что падение союзной крепости.

Сейчас опять поползли темные слухи о возможном соглашении Сталина с Гитлером. Трудно еще сказать, сколько в них правды. Но даже если бы все в них было правдой и намечающиеся торговые переговоры России с Германией – лишь первый шаг к общей перемене ориентации, решаемся сказать: и это не изменит ничего в основной трагедии Европы.

Гитлер отказывается на эту весну от украинского похода? Предпочитает сейчас западный удар – для себя и для своего римского друга? Пусть так, но это лишь отсрочит восточное предприятие. План Гитлера имеет западный и восточный варианты. Для удара в одну сторону ему нужно иметь свободные руки на другой. Но оба удара ему необходимы для осуществления своей великогерманской мечты.

По-видимому, Англия давно уже толкает Гитлера на восток, чтоб выиграть время. Сталин мог перехватить у Чемберлена его джентльменский прием. Тоже для того, чтобы выиграть время. По существу, интересы Восточной и Западной Европы неразрывно связаны, на какие бы измены ни шли потерявшие голову союзники. Вот почему, даже если завтра Сталин договорится с Гитлером, и в этом случае всякое поражение Франции будет угрозой для России, ибо приблизит момент сведения русско-немецких счетов. Историческая Россия могла бы жить в мире с Германией, но с национал-социалистической Германией – никогда. Как и никто не может чувствовать себя в безопасности перед этой демонической силой, которая не ставит никаких пределов своим дерзаниям.

При всех возможностях и поворотах политики падение Барселоны есть поражение России.

В эти дни, когда тысячи беженцев, голодных и раздетых, потерявших все, готовы хлынуть во Францию, как странно думать, что столько русских беженцев, почти столь же несчастных, считают их своими врагами. Воспоминания о своей собственной гражданской войне, неотвязчивые и туманящие голову, мешают многим разобраться в настоящем. Где генерал там и правда. Где рабочий, там большевизм (или «марксизм»). Неужели это и есть все политическое миросозерцание бывшей Белой армии?

Испанская республика совершила много грехов в своей отчаянной обороне, – особенно в первые месяцы безвластия разнузданности, беспорядка. Но остается бесспорным, что меч гражданской войны обнажили не «красные» и что в бессмысленной жестокости, в холодном и методическом избиении мирного населения Франко далеко превзошел своих противников. Что делает особенно страшным «белый» террор в Испании – это связь его с католическим духовенством. Инстинкты мести и классовой ненависти прикрываются именем Христа. Гражданская война облекается в формы крестового похода. Семинаристы сражаются в рядах «фаланги», которой поручено убийство политически подозрительных. Монахини доносят на них. Епископы благословляют дело убийц. Сколько поколений должно сойти в могилу, прежде чем испанский народ забудет об этой страшной ассоциации – между Церковью и террором? Каковы перспективы христианского будущего в этой несчастной стране?

Конечно, и красные запятнали себя преступлениями. Сожжение церквей, убийства священников отмечают первые дни гражданской войны. Но какая разница в нравственной вменяемости! Здесь толпа, обезумевшая, темная, потерявшая дисциплину. Там приказы культурных, холодных вождей. Здесь акты мести, там система истребления как метод политической борьбы. А главное, здесь не прикрывают своих злодейств именем Христа.

И вот теперь, когда они побеждены, когда их грехи отомщены сторицей, неужели мы будем торжествовать вместе с их победителями? Неужели нашего строгого осуждения не смягчит даже мысль о том, что сражаясь за свою свободу, эти люди, сами того не зная, сражались за свободу России?