Прибавление

Кондак этот написан на 8-й глас и исполнялся он либо в Великий четверг, либо в Великую пятницу.

Кондак 1:

Забыв о страшных волнах (бывшей некогда) бури и поколебавшись вследствие замечания некоей девицы-служанки, Петр сказал: Христе Боже, когда я утопал в волнах моря, я устрашился, и не без основания. Но вот ныне, понадеявшись на тебя, я пал по причине моего отречения от Тебя. Но, плача, взываю к Тебе: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою.

Кондак 2:

Здесь – иная пучина, хотя и на суше, – девица-служанка. Однако отныне, обретя Кормчего, я бегу укрыться у Тебя, как в пристань. Господи, прими в молении слезы мои, и тогда воззову я к Тебе: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою.

Кондак 3:

О, Пастырю Добрый, положивший душу Твою об овцах, поспеши, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 1:

Возвысим наши мысли, воспламеним сердца, не угасим дух, но воспрянем душою и поспешим сострадать с Бесстрастным. Устраним от себя все тягостно-ненужное и будем держаться Сущего на кресте. Если угодно, пойдем все вместе с Петром в дом Каиафы, и с ним воззовем к Христу словами, некогда реченными Петром: Если Ты идешь даже на крест и сходишь во гроб, мы пострадаем вместе с Тобою и умрем с Тобою и воззовем к Тебе: Поспеши, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 2:

О, христолюбцы, не напрасно мы приводим на память Петра, но делаем это для того, чтобы и нам подражать чувству любви его как друга, но – не и отречению и бегству того, кто на деле оказался боязливым. Потому что сначала Петр горел любовью, но страх скоро угасил ее. Однако Христос, приемля его горячую любовь, разумел его немощь. Ибо Он знал его убогую и слабую природу, наподобие трости, колеблемой всяким ветерком, всегда боязливую перед лицом опасности и взывающую: Ускори (поспеши), Святе, спаси овцу Твою.

Икос 3:

Итак, о, христолюбцы, когда слышите о Петре, послушайте меня и услышьте Евангельские слова и внимайте им. Потому что Матфей повествует в Библии следующее: После Вечери Христос сказал: Чада Мои, други и ученики Мои, в эту же самую ночь вы все отречетесь от Меня и покинете Меня. – И в то время, как все громко выражали свое недоумение, Петр восклицает: Если даже и все отрекутся от Тебя, то я никогда не отрекусь от Тебя: я буду с Тобою, и умру вместе с Тобою, и воззову к Тебе: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою.

Икос 4:

«Что говоришь ты, учениче Мой?» Петр воскликнул: Мне ли отречься от Тебя? Мне ли оставить Тебя, и покинуть, и не памятовать, как Ты призвал меня и для чего? До сих пор у меня на сердце, как Ты умыл мои ноги; и Ты говоришь мне: «Ты отречешься от Меня» – о, Искупитель мой! До сих пор перед моими глазами, Спасителю мой, как, держа умывальник, Ты приступил к моим стопам, Ты, Который носишь землю и высоко держишь небо; теми же руками, которыми я был создан, ныне Ты умываешь мои ноги. И, вот, Ты возвещаешь, что я отрекусь от Тебя и не воззову к Тебе: Ускори, Святе, спаси овцу Твою.

Икос 5:

До сих пор, о, Безгрешный, до сих пор, о, Безграничный, я имею в устах вкус Твоей Вечери, и могу ли я отречься от Твоих щедрот? – Если я, Твой таинник, стану изменником, о, увы мне! Лучше мне тогда умереть, чем жить. Если я совершенно не памятую Твое учение, если я вообще не знаю его, если даже и не узнаю его, то лучше мне теперь же сойти живым в ад! Пусть теперь же язык мой прилипнет к гортани моей, если я отрекусь от Тебя или перестану взывать: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою.

Икос 6:

После этих слов Создавший человека ответил Петру: Что говоришь ты, Петре, друже Мой: «Я не отрекусь»? Нет, ты покинешь Меня; ты отвергнешь Меня. О, хотел бы Я, чтобы было правдой то, что ты говоришь; но вера твоя не крепка, и ты не сопротивляешься искушениям. Помнишь, как совсем недавно ты утонул бы, если бы Я не простер тебе руку? Ты шел по морю, как и Я шел; но внезапно ты заметался туда и сюда и сразу же оказался захваченный волнами, и тогда Я достиг тебя, в то время, как ты взывал ко Мне: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою.

Икос 7:

Вот, Я говорю тебе, что прежде, чем запоет петух, ты трижды отречешься от Меня. И когда в душе ты будешь бросаем туда и сюда волнами бури и погрузишься в глубину, ты трижды отречешься от Меня. Тогда ты воззовешь ко Мне; но на этот раз, хотя ты и будешь плакать, ты уже не найдешь Меня, простирающего тебе руку, как прежде, потому что, прияв трость в Мою руку, Я начинаю писать прощение всем потомкам Адама: потому что Плоть Моя, как ты видишь, становится для Меня хартией (бумагой) и Моя алая Кровь – чернилом, в которое макая, и пишу отпущение грехов всему миру и дарую жизнь взывающим ко Мне: Ускори, Святе, спаси паству Твою.

Икос 8:

А теперь, о, Безгрешный, – ответил Петр, – теперь, когда Ты указал, сколько раз я отрекусь от Тебя, я открою мои мысли Тебе, Спасителю мой, хотя Тебе известно наперед то, что я скажу, Человеколюбче; и все же я возвещу, что у меня на сердце. Пред ангелами, и пред смертными, и пред Тобою, Создателем моим, и пред всеми сущими наверху и внизу я обещаю, что если мне будет необходимо умереть, я не отрекусь от Тебя, Искупителю. Я хочу жить с Тобою, и без Тебя для меня нет жизни! К чему мне солнце, если я не буду взывать к Тебе: Ускори, Святе, спаси овцу Твою?

Икос 9:

Петр был горячим, как преданный друг. И Творец был готов опять помочь ему, потому что Он знал его слабость спотыкаться и знал его неустойчивую природу. Сказав и выслушав сии слова, Господь был уведен по Своей воле на Страдания, когда был схвачен беззаконными, как это было угодно Ему, и предан Иудой, как предведал это; тогда Он вступил в дом Каиафы. И Петр последовал за Ним, чтобы видеть конец. И когда он увидел, что происходит, он убоялся, устрашился, и воззвал: Поспеши, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 10:

В великом смятении Петр был внесен толпой и с готовностью вошел внутрь двора дома Каиафы. Приблизившись к дому, он видит горящий костер и судью, сидящего на дворе, и видит Христа, стоящего перед первосвященником, и не вынося горестного зрелища, он заплакал и ударил себя в грудь и сказал в себе: «Ты связан, Христе, и мужественно терпишь это и пребываешь твердым; они плюют в лицо Того, при зрении на которое серафимы покрывают свои лица, трепеща в страхе и трепете и взывая: Ускори, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 11:

Они бьют Тебя, а я живу и допускаю это? Тебя оскорбляют, Человеколюбце, а земля видит это и переносит и не раскалывается, чтобы поглотить противящихся Тебе? Над Тобою издеваются, а небо взирает и не свивается (в свиток)? Ужели сущие на небе не разгневаны весьма? Ужели Михаил, видя, что Тебя бьют, не придет в гнев и не спалит и не уничтожит людей на земле? Как выносит это Гавриил и не сожжет противящихся Тебе? Если даже все божественные существа на небе молчат, однако я трепещу и плачу и взываю к Тебе: Ускори, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 12:

Сказав это, Петр умолк, и, объятый ужасом, ничего не говорил. Но нежданно, после того, как добрым образом хранил молчание, он заговорил, с дурными последствиями для себя, так, чтобы явила Себя Сама Истина – Христос, всякий же смертный человек показал себя ложью. Что же сказать нам, братие? Ужели Петру надлежало отречься от Христа для того, чтобы исполнилась истина слов Его об отречении оного?! Но мне известно, что Он предвидит все, и открывает все, и наперед говорит об угрожающей опасности для того, чтобы ее остерегались все вопиющие к Нему: Ускори, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 13:

В течение короткого времени, как мы сказали, Петр молчал. Охваченный печалью, он сидел во дворе, задумчивый и скорбный. И вот некая служанка подошла к ученику и бросила на него любопытный взгляд и, поняв ситуацию, сказала ему: Очевидно, что и ты был с Галилеянином. Но Петр ответил: Не знаю, о чем ты говоришь. Я не знаю Того, Кого люди призывают, взывая: Ускори, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 14:

Скоро, о, апостол, потерял ты устой, и служанка-девица сбросила тебя на землю! Но встань, выпрямись и восстанови твои прежние силы, как борец на арене. У тебя не была борьба с кем-нибудь более сильным, чем ты, так как же это ты был повержен некоторыми приветливыми словами?! Девушка подошла к тебе и, возможно, дрожащим от смущения голосом проговорила те слова, которые сказала тебе. А ты, устрашившись ее немощной речи, как будто это был скрежет зубов, резко сказал ей: Не знаю, о чем ты говоришь. Ах, почему девушка-служанка устрашила тебя и почему сразу же не воззвал ты к Спасителю: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою?

Икос 15:

Апостол, заметив, что девица-служанка смотрит на людей, бывших внутри двора, удалился и, добравшись до ворот, остановился там. И, вот, иная служанка, подойдя, как повествует Евангелие, сказала тем, что грелись у костра: Ясно, что этот человек также ежедневно был с Назарянином. Но Кифа, совершенно запуганный, ответил ей: Я не знаю этого Человека; я совершенно не знаю Его; мне неизвестен этот Человек, Которого все знают и к Которому все взывают: Ускори, Святе, спаси паству Твою.

Икос 16:

Итак, ты не знаешь Человека, Петр? Это ты ли говоришь? Ужели действительно ты не знаешь Сего Человека? Может быть, ты хочешь этим сказать, что ты знаешь Его не только как Человека, но и как Бога? Не поспешил ли ты этими словами научить беззаконных, что это – Бог, Кто был распят? Потому что, если Он и пострадал плотью, восприяв плоть, но Он родился от Марии и как Бесплотный Бог, и если Он умирает плотью, то не значит, что умирает Божеством. Представляется, что Он уходит из этой жизни; но невидимым образом Он близок только к тем, кто взывают к Нему: Поспеши, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 17:

О, Владыко, мы воспеваем Тебя, «яко благ псалом», мы восхваляем Тебя, Господи, потому что Ты перестарадал всем; и однако Петр, который ни от чего не перестрадал, отрекается от Тебя. Тебя бичевали, а Петр отрекся от Тебя. И хотя ни от чего не страдал, ученик, после того как два раза был повержен на землю женщинами, в третий раз оказался побежденным со стороны неких мужчин. Потому что спустя короткое время некие мужчины подошли и осадили Петра, и тогда он отрекся от Христа с клятвами. И немедленно петух вынес ему приговор, и он воззвал: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою.

Икос 18:

Как только Петр услышал пение петуха, он воззвал с воплем и плачем: Горе мне! Увы мне! Куда мне идти? Где мне остановиться? Куда явиться мне? Что я скажу? Какое слово могу вымолвить? Что предложу в мое оправдание? Что осталось мне? Что делать мне? Что взять мне на себя? Что перенести для искупления моей вины? Какими слезами оплачу мою несчастность? Первый раз, второй раз, третий раз это несчастье постигло меня! Три раза лукавый низверг меня, простеца! Невидимо была пущена стрела; видимым образом я был поражен ею! Как это потерял я опору и не взываю при этом: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою?

Икос 19:

«Ты, Человеколюбче, Крепость моя и пение мое, не оставь меня». – Это Петр сказал сквозь слезы, когда пришел к другим ученикам Искупителя. Он покрыл голову руками и воскликнул: Увы мне, служители Христовы! Ныне я исполнил предречение Христово о моем троекратном отречении. Восплачьте со мною, и скорбите со мною, и скажите мне: Где твоя любовь и ревность? Где твоя вера и стойкость? Где ум твой был, Петр, когда, сорвавшись с якоря, ты не воззвал: Поспеши, Святе, спаси овцу Твою?

Икос 20:

Милостивый Бог был тронут слезами Петра и дарует ему прощение. Потому что, говоря разбойнику на кресте, Он делает прикровенный намек Петру: «Разбойник, возлюбленный Мною, будь со Мной, потому что Петр покинул Меня. Тем не менее, ему, и тебе, и всем людям я отверзаю Мое милосердие, будучи Человеколюбцем. Ты, разбойник, плача, говоришь: Помяни мя! И Петр, плача, взывает: Не оставь меня! Посему Я вещаю и ему, и тебе, и всем взывающим ко Мне: Ускори, Святе, спаси паству Твою, – ДНЕСЬ БУДЕТЕ В РАИ СО МНОЮ».

Икос 21:

«Никто не без греха, никто не без слабости. Не посчитайте это маловажным. Я – единственный не имею недостатка. Посему всем Я дарую благодать прощения грехов». – Но, может быть, кто-нибудь скажет: откуда, о, человек, это видно, что Петр, который пал, был восстановлен? – Теперь я ясно укажу вам, чрез кого этот дар был послан Петру. Так, ангельский глас, вещая женам-мироносицам, сказал им: «Когда вы возвестите всем, возвестите также и Петру. Не бойся, – сказал Владыка, – но воззови: Ускори, Святе, спаси овцу Твою».

Икос 22:

«Приступи, человече Божий, и прими Господа, потому что Он приближается к тебе, восходя из гроба как бы из брачного чертога. Чрез меня, ангела Его, Он говорит тебе: Возвестите ныне Петру. Не отчаивайся в получении прощения, но молись, чтобы не впасть в искушение». Посему пусть никто из нас не заблуждается, полагая, что преткновение Петрово не было прощено. Потому что Христос пришел на землю именно для того, чтобы даровать прощение. По той причине, что Он желал простить, Он был пригвожден ко кресту. И прощая, Он подверг Себя смерти ради тех, которые взывают: Поспеши, Святе, спаси овцы Твоя.

Икос 23:

«Помилуй нас!» – воззовите к Творцу вы, новокрещенные. поскольку вы вкусили от Источника сладкой и доброй воды, будьте не только крещенными, но и просвещенными. Примите этот дар не без доброй веры; дабы никогда не сказал Бог: «С тех пор, как Я пришел, они осквернили Мою землю» (Иер.2:7). Да не будет, Христе, чтобы Ты возмог сказать это; но лучше скорее приди, чтобы возмочь приять вместе с нами всех, где бы это ни было на земле, взывающих к Тебе: УСКОРИ, ПРИИДИ, СВЯТЕ, СПАСИ ВЕРНЫХ ОВЕЦ ТВОИХ!

Написано 15 июня, индикта 14, 1466 г.⁶⁵⁸

1. Поистине, блаженный и Креститель Иоанн, живший на границе между Образом и Истиной⁶⁵⁹ и ставший как бы некоей связью между временами того и другой, заслуженно предоставляет обильный материал для желающих восхвалить его; и одни, вот, соразмеряют свои речи с воздаваемыми ему почестями в течение года по тому или иному из поводов, связанных с его замечательной жизнью, а другие, беря за тему изложение всей его жизни, пытаются объять в одной речи то, что нуждается во множестве речей; я же, должный ему благодарением не только за общие для всего человечества благодеяния, но и за многие личные для меня, возьму ныне предметом моего посильного приношения завершение им подвигов на земле, – приношения не вполне неугодного ему, взирающему, как и Бог, не на построение слов, а на намерение говорящего, при этом особенно милостиво относящемуся ко мне, прекрасно заключающему, что время всего мира и мое собственное приближается к концу.⁶⁶⁰ Итак, пусть это будет предметом моего изучения; потому что не следует смешивать воедино величайшие предметы; и теперь, когда стали явно обнаруживаться начатки Второго Пришествия Христова, какую лучшую тему для слов в честь его следует взять, как не тему о кончине Крестителя, так же как и о Страстях Самого Христа, в особенности – в нынешние времена; и нося и в душе и на языке воспоминание об оных, важно было бы позаботиться о том, чтобы нам стать сообразными Христу и подготовиться к Его Пришествию. Потому что как, умерев тогда, Он воскрес и, пострадав, был прославлен и взят на небо, до ада же сошел душою, так и ныне в малых предопределенных для жизни душах, которые, взирая на Него, переносят все, Он и страдает, и умирает, и терпит бесчестие, в скором же времени, как можно уверенно прийти к выводу, имеет снова прийти в мир для того, чтобы совершить суд и окончание всех человеческих дел, а также и тех, ради которых Он подвизался. Итак, тогда предшествуя Рождеству и смерти Христовой, а ныне страдая вместе с благочестивыми душами и умирая вместе с ними, он заслуженно предтечет и Второму Пришествию Христову, и представляет нам подобающий времени предмет для восхвалений его, именно – свою собственную мученическую⁶⁶¹ кончину, которой он предварил смерть Иисуса, а ныне состраждает с теми, которые доблестно страдают ради Него.

2. Итак, это послужило поводами для моего слова. На основании сего, оно не будет идти вразрез с нуждою слушателей (потому что немногим оно будет иметь характер призыва совести на суд, и я заранее об этом воздал слезы в отношении самого себя),⁶⁶² но для того, чтобы, будучи доступно сознанию и пониманию всех, оно всецело посвятило себя Гласу, предшествовавшему Слову, уступившему меч борьбы за Истину Являемому им, то, присоединив свою немощь к силе Евангельского текста, оно совершит свой путь под водительством Божиего слова. Ты же, Предтече нашего спасения и Проповедниче Пославшего в мир прекрасную проповедь, мне, воздающему тебе благодарение за твое путеводительство меня, которым, не без Бога, разрешая мои тяготы, ты направил меня в твой удел и сущее в нем безветрие, уберегая меня от страшной бури раздоров, вторую воздай милость: разреши нам в связи с твоей кончиной прикоснуться к твоим венцам, которые мы сплетаем из слов Евангелия, и даруй нам в покаянии и в тишине, в этих прекрасных состояниях, провести остаток нашей жизни, и если будет до́лжно умереть за Истину, то твоей ревностью снабди мое сердце, прекрасно в нем отражая и оную темницу, и палачей, и мечи, и твое во всем любомудрие, всем же чтущим твое преставление, и тем, кто будут слушать это слово, вдохни, насколько это возможно, ту же твою благодать, – правильно и говорить, и обозревать.

3. Весь круг подвигов у Иоанна прекрасно исполнен, из которых одни он совершил, побуждаемый собственным стремлением к добру и неудержимо жаждая Бога, а другие подвиги он совершил, движимый от Бога, содействуя начертанию всемирного спасения, именно разлуку с родителями, бегство от мира, отшельничество в Боге (потому что и до рождения, и родившемуся и воскормляемому произошли от Бога, соответствующие сему, начатки имеющих быть впоследствии прекрасностей),⁶⁶³ длительное пребывание в пустыне, пищу, какая была с деревьев, как и из мелких живых существ, совмещающаяся с поразительной суровостью образа жизни, и в других отношениях тягости, обнаженность тела, подверженного непрестанно стуже и зною (потому что только ремнем и власяницей он умело прикрывал поверхность плоти, и то не всей и не плотно),⁶⁶⁴ местопребывание вместе со зверями, с которыми приходилось сначала бороться, а потом и следы его облизывающими и возвращающимися к естественной ласковости к тому, кто вдобавок к естественному господству (над животным миром) так светло возвысился, ширину Божией благодати в душе при таком стеснении телесных потребностей, непрестанное углубление мысли в Боге,⁶⁶⁵ наставления ангелов, готовность – благодаря всему этому, что невозможно ни словом изобразить, ни перечислить, – к Божественному служению, потом, по указанию пославшего его Духа, возвращение в мир после пребывания в пустыне, обращение в покаяние народа, крещаемого в водах и отлагающего от себя свои личные скверны (потому что для очищения от прародительских и ставших присущих нашему естеству скверн, с которыми в силу необходимости сочеталось и все наше несчастное положение, было необходимо Христово Крещение, образ смерти Его, бывшей ради освобождения от них),⁶⁶⁶ ясное пророчество о Приходящем и издавна ожидаемом (Христе), и то возвещенное им, когда Он еще пребывал во чреве Матери и был скрыт от многих, почему и справедливо он был засвидетельствован как преимущий над всеми рожденными; да, пророки были во много раз большими, чем иные люди; он же сначала пророчествовал, действительно, подобно им, но затем удостоился и увидеть и, возложив на Него руку, крестить Его, подвергающего Себя этому, сначала не соглашаясь этого сделать и возражая, а затем и уступая во исполнение послушания Христу и видя и слыша свидетельство Свыше, не только ему, но и всем присутствующим делающее известным Желавшего до тех пор оставаться скрытым; потому что подобало, чтобы при сохранении в гораздо большей и божественной степени порядка вещей, он, будучи вдохновен воистину Свыше, как это и стало явно из самых дел, предвидел и предсказал Его как по Божеству предвечно рожденного и сущего, так по плоти и по явлению после него рожденного и приходящего; до этих же пор не было явлено тем же людям, что Он уже находится здесь и ходит по этой земле, потому что и Владыке было угодно оставаться еще скрытым; и, вот, тогда (во время Крещения Господня) он впервые познал Его и послужил Ему, и первый уже вошел в разряд Его будущих учеников, предсказывая не Грядущего, но увещевая, что надлежит принять Его как уже Пришедшего; и в то время как пророчествовавшие в древности, жаждая увидеть Его, не видели (потому что тогда еще не пришло время),⁶⁶⁷ он, когда наступило исполнение времен, был при этом и возрадовался, послужил, и, свидетельствуя, удостоверил Его Пришествие достойным веровать, а для других он стал тяжек, и весьма огорчились на него дети диавола, угождающие своему отцу, которого они предпочли вместо истинного Отца и Владыки: потому что сам Иоанн прозвал их «порождениями ехидны», Спаситель же утвердил за ними и еще более очевидное наименование, придя для того, чтобы спасти Своих чад, найдя же их бунтующими и скорее присоединяющими себя к губителю. Итак, когда он (Иоанн) завершил эти подвиги, превосходящие всякое число и всякую добрую славу, долженствовало, чтобы и конец его жития стал увенчан подобающей ему таковой честью.

4. Итак, ему долженствовало опередить смерть Иисуса и умереть раньше Его, чтобы не только как придя в жизнь он был Предтечею общего спасения для живущих, но и для сущих под землею, имеющих быть спасенными и насладиться плодом Домостроительства,⁶⁶⁸ он пришел бы как Предтеча, и таким образом во всем был Его Предтечею, и, сохраняя за собой прекрасным образом усвоенный ему чин ангелов, служащих Божественным Домостроительствам, и в силу его ангельского образа жизни во плоти не уступил бы уже никому и из первых учеников, сам первый положив душу за любимого Владыку, и то раньше, чем он получил явленнейшее удостоверение Божества во Христе, что Он позднее соблаговолил сделать для Своих учеников; долженствовало, чтобы Христов Креститель стал сообразен и Страстям Христовым, и как Тот добровольно пошел на смерть, так чтобы и он, в награду за свое стояние за законы, таковую принял кончину: не распятие, как Тот имел перенести, не надругательства, не прободение в ребро (потому что это и все подобное принадлежало цели и делу Домостроительства, и по этой причине задолго таким образом было предсказано),⁶⁶⁹ – но вынести страдание только головы, которой он, ведая открытое ему будущее, сострадал Ему, с другой же стороны, сорадовался, принимая во внимание проистекающую оттуда пользу для всего человечества. Итак, в этом была нужда, и так и произошло, и это является предметом сегодняшнего дня и всех событий, совершенных и повествуемых в связи с ним. Итак, внешним основанием для сего – не столько страдания, сколько венцов (для Крестителя) – послужила давнишняя ненависть к нему Иродиады и событие, случившееся тогда во время пира (Ирода); истинная же причина заключалась в недобрых замыслах «доблестных» хранителей законов, которые убили Иисуса как якобы разорителя законов, которым казалось недопустимым нарушить субботу; Ироду же они допускали безмерно идти против законов; (так они поступали), потому что они не могли терпеть того, что Иоанн, повсюду возвещающий Иисуса, после оного полного удовлетворения с небес возбудил к себе такое глубокое уважение (как это и следовало ему),⁶⁷⁰ так чтобы жить у Ирода и пользоваться у него таким великим почтением, – боясь, чтобы вместе с Иродом он не увлек за собой и все множество иудеев, на что у них, действительно, было доброе основание так заключать; потому что они видели, что Ирод весьма внимает ему и с удовольствием общается с ним и во многом слушается его: потому что он видел в нем святого мужа и праведника и как таковому оказывал большое внимание.

5. Итак, сами они льстили Ироду, эти «прекрасные хранители закона», и, хотя весьма могли бы это, не препятствовали ему нести на себе тяжкую вину в преступлении закона, желая таким образом настроить его против Иоанна и пресечь его благоволение к нему. Но как же это они допустили ему, с пренесением жертвы, торжественно праздновать день своего рождения, в таком большом числе будучи гостями на его пиршестве? Почему не запретили ему участие в жертвоприношениях, чтобы в силу этого дать основание прелюбодейке увидеть, что нарушение ею и Иродом закона видится не только возлюбленному Иоанну, но и гораздо большему числу людей, которых не было бы справедливым вводить в заблуждение? Но тем, что они молчали и покровительствовали беззаконию, этим они устраивали засаду для праведного и мудрого хранителя законов, которому и не было такой необходимости, сколько им, бороться за законы, побуждаемому боголюбивым благоволением (к Ироду) и желавшему спасти души заблуждающихся, и Ирод, таким образом, терпел Иоанна, отечески советующего ему, и уважение его к добродетели мужа в течение долгого времени преимуществовало над разнузданной страстью в нем и над благоволением его к общнице страсти, побуждавшей его не только не слушаться Иоанна, но и убить его; и под ее более сильным нажимом он, угождая ей, действительно заключил праведника в темницу; заключил, но не убил и не должен был бы убить, если бы позднее не стеклись для этого все обстоятельства, когда настал благоприятный день для увенчания праведника, а также приключившийся для гибели беззаконствующих, так, что вместе с разнузданным беззаконием они стали повинны и в убиении желавшего их спасти и очистить (от греха). И, конечно, Бог был силен, если бы пожелал все это дело сразу же прекратить, как и послать легионы ангелов, и разрушить весь город; но как при затмении солнца, которое не терпит от этого никакого ущерба, земля погружается в мрак, и это происходит по известным законам и расписанию,⁶⁷¹ так и то, что произошло с Иоанном, было определено издавна, и единым движением Бог совершил и награды пророку за добродетель, и Ироду возмездие, соответствующее его преступлению; и Он не насиловал воли ни первого в отношении благочестия, ни второго в отношении противоположного сему, так что и у того и у другого поступки были по их воле, и то, что они сами избрали для себя, то и определил Он им; так что ни для Иуды не могло послужить в извинение то, что Христу до́лжно было пострадать, и не ради спасения людей – каковая была цель у единого Владыки, – но по злобе и зависти и любви к славе и деньгам предал он Учителя, и вместе с хлебом принял в себя сатану, вошедшего в него; не тогда, впервые пытающегося войти в него, но тогда, впервые вошедшего в него, он утвердил в себе; что вместо того, чтобы принять благодать, случается и со всеми недостойно причащающимися Божественных Тайн, и если кто находится в числе отвергавших их. Так и здесь то, что должно было Иоанну увенчаться за мученичество, не уменьшает вину убийцы.

6. Итак, своевременно все стеклось вместе, в силу чего должно было совершиться то, что имело быть. Так и наш Иисус в великий праздник Пасхи имел предать Себя убийцам; потому что не Пилат был Его убийцей, неоднократно имевший желание оправдать Его, и когда нечестивцы не смягчились, он умыл водою руки, и Владыка сказал ему, что больше (чем он) согрешили предающие Его: потому что он был чужеземцем и находился в рабской зависимости от религиозных требований иных народов; виновными же были иудеи и последователи Моисея и ученик (Иуда), с самого начала замысливший преступление, говоривший: «Что ми хощете дати и аз вам предам Его»;⁶⁷² возможно, если бы он не достиг здесь успеха и имел бы что дать, он так бы поставил вопрос: «Что вы желаете, чтобы я вам дал, а вы предайте мне Его?» – Так и здесь, когда праздновался день рождения Ирода и происходил пир в честь сего, пророк был в стороне; и как ученик (Иуда) во время Тайной вечери, надругавшись над Кормильцем, предал Учителя, так вот Иродиада при помощи пляски дочери подстроила убийство пророка; и тот оценил свое предательство в тридцать сребренников, а она пляску своей дочери оценила за золотую (бесценную) главу пророка. И если Иоанн является Крестителем, то как осмеливаешься ты, о, женщина, убить Крестителя? И если, производя расценку, ты предпочитаешь обещанной половине царства голову пророка, то почему же с такой легкостью ты готова отсечь ее и являешь мертвой ее, достойную таких сокровищ? – Было некогда, говорит она, когда все высоко чтили Крестителя и его крещение, и он был весьма почитаем; с того же времени, как он, крестив Иисуса, захотел явно возвещать Его и выступать за Него, то, как это признали наши блюстители порядков и законов, оба они заслуживают то же наказание и должны подлежать тем же карам; мне же никто из числа учителей закона не причинил столько неудобства (как Иоанн) и не старался (как он) разорвать мою связь с Иродом, братом Филиппа. Так что я не обмениваю голову на стоимость, но на сильнейшее страдание, которое он мне причинил, и совершенно недопустимо третировал царицу как некую рабыню.

7. Итак, справедливо Владыка наш порицал нарушителей законов, которые лицемерно выдавали себя за хранителей их, за то, что они, «оцеживая комаров, поглощали верблюдов людей простых»,⁶⁷³ и то – будучи в гораздо большей степени виновными, чем те простые люди, потому что и сами во множестве и сознательно согрешали, и другим допускали грешить, когда было возможно воспрепятствовать им это делать; порицает их и за то, что они, воздавая десятую часть даже от малейших плодов, превосходящими меру штрафами за провинности лишали бедных, вдов и сирот их домов и подобно врагам грабили их.⁶⁷⁴ О, «мудрые» блюстители совершенства в от ношении хранения закона, вы вопите на Христа, обвиняя Его в нарушении субботнего покоя тем, что Он в субботу очистил (исцелил) прокаженного, и в субботу дал зрение слепому, и пригвожденному в течение долгого времени к одру болезни и расслабленному влил в субботу силу ходить, Ироду же попускаете, льстя ему, человеку, до такой степени ужасно нарушающему закон и душевно губящему свою возлюбленную? Признаете ли вы, снисходя, что это сожительство законный брак, или же, несмотря на то, что он не послушался вас, вы не вознегодовали на него и не отлучили его от общения с чистыми, но еще и разделяете с ним пиршество и иные вещи? Считаете ли вы, убогие, оказание помощи несчастным за нарушение закона относительно субботы? Не сам ли Моисей, законоположивший субботний покой, так же поступил бы по милосердию? Потому что в этом понимании он поставил закон и не имел целью делать людей вместо боголюбивых бесчеловечными, потому что в таком случае он не был бы Моисеем, ни вдохновленным Богом; если же, законополагая о субботнем покое, он не присовокупил: «За исключением, если бы кто возмог дать зрение слепому и благодетельствовать подобными великими делами», – то так поступают и все законодавцы, допуская желающим право судить и умеющим, соображаясь с обстоятельствами, приспособлять законы, каковые обстоятельства невозможно было бы ввиду их множества и неисчислимости ни хорошо собрать вместе, ни обозначить их письменами. На основании сего умеющие правильно судить, таким образом применяясь к нуждам, прекрасно пользуются рамками законов для дел благотворительности, не отменяя эти законы и не порицая установителей их; но там, где невозможно было бы согласовать букву закона с данным положением и с разумностью и просто с благом и пользою, они скорее руководствуются тем основанием, что так поступил бы и сам законодавец, если бы присутствовал при этом, и, даже не присутствуя, судил бы в пользу поступающего благостно и мудро. Мы же допускаем и здесь преимущество Господа и распорядок обоих законов; вы же никогда не познаете его, меньше всего видимого для таковых, как вы. Итак, вы порицаете таким образом Самого Творца и Хранителя закона; вы же, уцепившись за узкое значение слов, в чем отнюдь нет нужды, обнаруживаете для многих бессмысленную ревность,–хвалящих вашу стойкость, не замечая истинного смысла вещей и питая злобу на совершающих прекрасным образом дела милосердия, держитесь буквы закона; долженствовавшая же польза от закона заключалась в том, что в некоторых случаях следовало строго держаться предписаний, а в других – уступать чувству любви и нужде; здесь же у вас (в отношении Ирода) отвергаются и буква закона, и цель законодавца и теряется сама присущая естеству справедливость, так что она приспособляется к Ироду в том, чтобы он противозаконно взял себе в жены бывшую раньше супругой своего брата, хотя и оставившего ей семя,⁶⁷⁵ и это не кажется вам ни чудовищным, ни недопустимым, а затем вы, вероятно, радуетесь вместе с безрассудно убивающим Крестителя, к которому он раньше благоволил и который не сделал ничего дурного, и к одному злу прибавившим другое зло, еще более тяжкое, – мстя Крестителю, как сочетанному с Христом и родственностью, и своим духовным расположением, и преследуя Самого Иисуса, и боясь Его, и открывая двери для умышленного убийства Его.

8. Таковой они разожгли адский пламень для своих душ и для всего их рода; царь же Ирод огорчился требованием убийства Крестителя, по причине же клятвы и совозлежащих гостей не захотел отослать дочь Иродиады ни с чем. Ты хочешь быть достойным соблюдателем клятв? Достойны твоего признания⁶⁷⁶ сотрапезники. Ты боишься нарушить присягу, а, убивая праведного мужа, не страшишься возмездия? Если ты вынес (законный) приговор заключенному, которому раньше внимал как священному лицу и оказывал ему большое уважение, то почему теперь весьма печалишься? Но разве не еще больше позоря скрываемый раньше царской властью грех, ты теперь явно навлекаешь на себя возмездие? Да, тебе скорее следовало бы печалиться о себе самом, если и к обличавшему тебя ты, по благоволению к нему, относился человеколюбиво; если же ты не имеешь ничего, что бы поставить ему в вину, то зачем же казнишь праведника, не сделавшего тебе никакого зла и весьма раньше любезного тебе? Или, в самом деле, ты сошлешься на необходимость, свалив все на прелюбодейку: пиршество, пляску ее дочери, обещания ей награды и связанную с этим клятву, и, всецело опутанный распутной страстью, уберешь из среды (живых) отговаривающего тебя от греха и увещевающего тебя, – делая себя повинным в ином, еще худшем грехе, или став худшим, чем какой-либо безумец, чтобы до такой степени добровольно запутать себя сугубым злом; между тем, ты мог быть свободным и от того, и от другого: и неправедное убийство не совершить, и не скорбеть, совершая его. Почему ты так ценишь мнение своих гостей? – Потому что если они молчат, то нечего и бояться; а если они на стороне девицы, требующей того, что не должно было требовать, то их, как негодных, следовало презреть: потому что, возможно, подозревая изменчивость твоего отношения к божественному мужу, судя по положению вещей, они наперед уже выразили свое одобрение (твоему любому отношению к нему), если же они судили дурным образом, то где же твое царское достоинство, что ты будешь угождать рабам, желающим гибели твоей души? Так, если они посчитают, что ты должен скакать и позорно вести себя, послушаешься ли ты их? Если же, обязав себя клятвой, ты из чувства богобоязни (по причине клятвы) решишься на убийство, то благочестивым был бы ты, не убивая и не исполняя по неосмотрительности данную тобою клятву; ныне же, кощунствуя, ты представляешься благочестивым, в действительности же будучи совершенным богоборцем; потому что Бог не желал бы, чтобы на основании верности клятвы мы кощунствовали. Случится ли, чтобы кто-нибудь убил своего отца, в пьяном виде поклявшись это сделать, отрезвев же после пьянства, стал бы оправдываться, что он был в необходимости так поступить в силу своей клятвы убить отца? Если же, выступив из ума по причине пьянства, к злу прелюбодеяния прибавить и ужаснейшее убийство, то не клятву тебе следует винить и не совозлежащих с тобою, но твой пьяный разгул, благодаря которому, добровольно сам себя сделав невменяемым, ты поставил себя в удел не людей, а свиней и волков; такое зло – пьянство и таковое «благодеяние» приносит захваченным им в плен. Или как возможно было бы при сохранении человеческого достоинства, ради награды за пляску, разделить царство на две половины и, связав себя клятвами, одну из них отдать плясавшей? Но долженствовало тебе даже и все царство оценить за имеющее не большую ценность, чем усекновение таковой главы, а вместе с этим и бедственное усекновение твоей души, если бы ты только возмог понять, что клятву в некоторых случаях должно соблюдать, а в некоторых случаях, по икономии, и нарушать.

9. Ирод так поступил, видится, во время трапезы и при оных присутствующих тогда и разделяющих с ним трапезу, как и повествуется это; потому что сказание не может идти за пределы истории происходящего и обнаруживающего себя, будучи истинным и справедливым; блаженный же Иоанн ради служения тайне в отношении Иисуса был зачат, и родившись и быв воскормлен, и в течение многих лет обитая в пустыне, для этой цели и теперь был послан, возвещая Пришествие Господне и взывая, чтобы приготовить путь Ему, Глас, предтекущий Слову, и Светильник, воссиявший пред Светом, чтобы и таким образом он превзошел всех пророков тем, что при Христе и ради Христа весьма светло пророчествовал, исполнил же все служение Ему, как это должно было, а потом и ради Него и раньше Его был принесен в жертву; и палач, посланный с пиршества, отделил его равноангельную душу от священной оной плоти, и дает его голову девчонке как награду за ее пляску, она же передает ее матери как приятное зрелище, потому что теперь ей уже стало возможным без обличений беззаконствовать и на глазах у всех вести распутный образ жизни, – когда уже нет никого, кто бы отклонял от этого. О, какая блаженная жизнь, и еще более – блаженная кончина! Потому что, не имея что поставить ему в вину, не снося же его наставления (потому что замысел фарисеев и книжников был известен только Ироду и его сожительнице),⁶⁷⁷ убивают доблестного мужа, лучше же сказать – перемещают туда, где он весьма желал быть. Потому что что́ может быть отраднее для любомудрой души, чем умереть, имея при том с собой добродетель? О, какая у него была радость, когда он увидел палача и приготовляющийся меч, и раньше, чем почувствовал удар его, он легкими крылами освободился, не принес с собою никакого груза от общения с телом, и только прародительское препятствие⁶⁷⁸ свело его в ад, которое было присуще и Моисею и прочим, хотя и в весьма многом он был счастливее их, потому что более явственными надеждами на ближайшее затем восшествие оттуда он как бы уже жил на небе, но только еще отнюдь не была проторена дорога, ведущая на небо, ожидающая предтечею по ней Владыку всего, для этой цели именно и снисшедшего как Отец, чтобы из числа истинных чад, тех, которых найдет готовыми, теперь же повести вместе с Собою, других же, имеющих быть возведенными, в строгом порядке допустить до вспомоществующего им (духовного) рождения,⁶⁷⁹ до тех пор, когда, снова придя и воздая им во много более светлым образом тела, вместе с этим совершенством естества соделает и совершенство счастья для них, облачающимся в сугубые сто́лы (светлые одеяния) и осчастливленными сугубыми награждениями. И, вот, других пророков, которым иудеи оказали подобную «милость», народ убил со многими издевательствами и многочисленными жестокостями, его же один палач освободил от темницы и положил достойный конец его пребыванию в пустыне; потому что пустыня ничем не отличалась от тюрьмы для умеющих там накапливать (духовное) сокровище; и темница может не меньше, чем глубочайшая пустыня, духовно руководить умеющего и привыкшего любомудрствовать, и когда исполнились пределы жизни, нет никакой разницы для любомудрствующих, каким образом освободиться (от тела и этой жизни): загрызет ли зверь в пустыне или палач умертвит в тюрьме; преизбыток же после этого жестокости иудеев в отношении Иисуса был преизбытком одержимости злом у самих совершителей сего, преизбытком же смирения в Терпевшем по человеческому естеству до такой степени многие и таковые великие страдания, благости же в Взявшем на Себя такими способами спасти человеческое естество, преизбытком же благоденствия для имеющих быть спасенными благодаря сему и без этого не могущих спастись; потому что как все это, необходимое для намерения и цели Спасающего, и предсказано было, так было допущено, чтобы и на деле совершилось, как я выше сказал; затем и для имеющих испытать за Христа многие виды страданий нужда была в большой поддержке, убеждающей (укрепляющей) их мировоззрение к тому, чтобы быть отважными и доблестно переносить их, и не было бы ничего более мощного, чем то, что Сам Владыка ради нас претерпел, подобным образом быв повешен злодеями и подвергнут также и иным мучениям,⁶⁸⁰ для того, чтобы они заранее были прекрасно укреплены этим в своем мировоззрении, таким образом воодушевившись сущим с Неба, превосходящим естество любомудрием, так что это уже не было бы даже выносливостью, а презрением к страданиям, душевным расположением при всех обстоятельствах.

10. К этому, о, блаженне Христов Крестителю и Предтече, сегодня мы вместе сходимся, слушатели твоего гласа, и прежде, чем услышать Слово, начавшие взирать на Истину, отражавшуюся в тебе, Светильнике, прежде, чем полностью воссиял свет; потому что не как с давно отошедшими, но как бы со всеми присутствующими в настоящее время мы внимаем тебе, и ныне, как бы при твоей кончине, твоем переселении отсюда, и мы теперь присутствуем не вместе с Иродом и его сотрапезниками, не вместе с палачом, не принимая в дар твою священную главу в вечное возмездие (да не будет!),⁶⁸¹ но соединяясь вместе с твоими учениками и последуя им, скрывающим под землю твое мертвое тело, скорбя вместе с ними, удрученными до последней степени слухом о твоей несправедливой кончине; воскормленные твоим крещением и твоими словами о Владыке, слыша и видя тебя, они радовались, имея в тебе руководителя к спасению, явленного от Бога по всей стране той, и теперь справедливо скорбели, лишившись такого великого блага; вот, мы вместе с ними и находимся; по правилу же священной любви жалеем убийц, хотя и весьма, весьма дурных людей; а затем мы сорадуемся с тобою относительно твоих счастливейших уделов и в твоем рождении, и в жизни, и в кончине как сущих во всем по Богу и ставших, поистине, общей сокровищницей благ для человечества, радуемся же и нам самим, получив вместе с ними такого великого наставника и попечителя, и твою кончину признаем за достояние твоих чад; потому что ты не меньше продолжаешь жить ими, хотя и находишься в другом месте, и, как бы присутствуя и будучи с ними, услаждаешь их повествованиями о твоем житии, и направляешь свыше твоим руководством, и окормляешь их, имея возможность умолить Всемогущего в силу твоего благословенного и великого дерзновения. Сообразно сему мы чтим этот день; соответственно сему и было произнесено это (наше) слово.

11. От нас отнюдь не осталось скрытым то, что́ ты бы желал, чтобы мы, чада твои, воздали тебе с нашей стороны при этих песнопениях и священных гимнах, без наличия чего ты не будешь рад этим приношениям тебе. Итак, ты желаешь, чтобы захваченные жизнью, распустившись, не преступали законы, не сочетались противозаконными браками и, злоупотребляя вином, не предавались связанными с нашей природой страстями, которые бдительный разум, не смущаемый желудочными испарениями, умеет усыплять; и те, кто рабски служат своим вожделениям или же гневу и их порождениям, подавили их в себе по любви к Богу и к ближнему и не желали связывать себя клятвами, но делали добрые дела и помимо клятв, в отношении же дурных поступков тем более удерживали язык от клятв и, из порывистости поклявшись, не ставили себе как необходимость или сделать беззаконие, или, не желая сделать зло, иным образом проявляли нечестие,⁶⁸² или прибегали к клятвам для того, чтобы показаться честно ведущими дело для незнающих их и дурно судящих о них; и это следует наблюдать больше тем, которые по своему положению превосходят многих; находящимся же в духовном сане не следует ни снисходить к поступающим так, ни обходить молчанием их поведение, но следует всеми способами отклонить людей от связывания себя клятвами, будь то из боязни за свою судьбу, или из рабства нужде, или из страха за свою жизнь, потому что когда Истина и заповеди Господни подавляются таковыми компромиссами (ἀνοχαῖς) и гибнут души у поступающих так, то, если могущие сохранить и спасти их не останавливают их, пренебрегая тем, что им придется дать отчет о них Богу, – они будут осуждены, если же, несмотря на все усилия (и увещания), они не пожелают послушаться, то следует уже не хотеть иметь с ними ничего общего, но отторгнуть их как язычников и мытарей; самим же им следует Евангельский закон ставить впереди своей личной жизни, и чему для других они сами желают быть примером, служа напоминанием должного для отклоняющихся от сего, побуждаемые только любовью к Богу и без всякого пристрастия, и если приключится им так или иначе пострадать вследствие любви, то не следует принимать это к сердцу, и не ждать за это благодарности и упрекать, ни, тая в себе чувство недоброжелательства, оскорблять истину и становиться соблазном и для себя самих, и для находящихся вне. Ты желаешь еще, чтобы там, где это необходимо и разумно, они снисходили к чадам, нарушающим законы, приводящим в свое оправдание необходимость положения вещей, и, в чем возможно, оказывали им милость; правда, им следует знать различие между Божественными и человеческими законами и держаться того, что прекрасно во всем, не в равной же мере следует наблюдать их, но то, что вечное, и должно быть вечным, именно – Божии законы, в то время как человеческие законы были установлены в соответствии с временами и положениями; поэтому не одинаково в отношении того и другого следует проводить суждение, не одинаково оказывать снисхождение; потому что как нечестивцев и исказителей Божиих (слов), удобоподвижных к нарушению необходимых (Божиих заповедей), так и несправимых в отношении второстепенных вещей, все, вместе с Павлом, называют «сожженными своею совестью».⁶⁸³ Ты желаешь, чтобы вместе с этим все ставили общие блага выше личных, самые дела – выше слов, никогда не престающее – выше временного, милосердие – выше ревности, предпочли пострадать, нежели поступить дурно, во всем имели в виду Бога и согласно Божиему закону управляли свой разум и поведение и таким образом незыблемо проводили жизнь.

12. Ты приветствуешь то, чтобы согрешающие каялись; потому что и ты потрудился, обходя страну для того, чтобы «крестить крещением покаяния во оставление грехов»,⁶⁸⁴ потому что без покаяния люди не могут спастись, но не было возможным, чтобы они правильно покаялись, ни спастись могли; потому что это мог сделать только наш Иисус, Которого в жизни ты пришел быть Предтечей, Который пришел, имея призвать не праведников, готовых к спасению, а грешников – к покаянию,⁶⁸⁵ и благодаря этому привести их к спасению; и Он не пришел для того, чтобы судить, но скорее для того, чтобы спасти мир.⁶⁸⁶ И, поистине, потому что отверзлось Царство, Он уже вводит в него кающихся; ты же уготовал их для этого покаяния, так что сразу же для них было отверсто и будущее Царство; потому что в прежнее время покаяние не означало непосредственно следования в Царство и не имело благополучного завершения (потому что путь к нему был закрыт твердейшей преградой вследствие падения Первых Людей),⁶⁸⁷ но было как бы некоей масличной ветвью,⁶⁸⁸ приносимой исправившимися в своем образе жизни ради стяжания благоволения от справедливо наказующего Бога, молящих о том, чтобы не была презрена их личная правда из-за общего греха человеческого рода, в каковом грехе, еще и не родившись, они должны были участвовать как имеющие прозябнуть из таких семян; и прекрасно поступая, они таким образом мудрствовали и явились провозвестителями имеющей самим делом последовать милости Божией, которой и обращается Давид, говоря: «Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася»,⁶⁸⁹ – явления, которые в прошлое время стояли в расстоянии друг от друга; когда же преграда была убрана в результате Божиего Воплощения и вместе с тем сильнейших и мудрейших действий Домостроительства, то уже для кающихся стало близким стяжание Царства, и получение его в каждом отдельном случае принадлежит власти желающих покаяться; и поэтому ты, конечно, обещал всем близость Царства, чтобы с большей готовностью люди шли к покаянию, поскольку уже не откладываются блага, проистекающие от него и имеющие принадлежать им; покаяние же сразу в каком-либо падении способно не только освободить от повинности и отверсти врата спасения, когда правильно совершается все то, что требуется для истинного покаяния, но и делает покаявшихся более твердыми на будущее в силу обитания благодати в очищенных (покаянием), как и, наоборот, отступающей от человека, когда кто неисправимо пребывает в рабстве злу, и тогда, по необходимости, такой человек впадает во многие худшие грехи, что и случилось с Иродом; потому что если бы, убеждаемый твоим советом, он без оглядки убежал от позора своего распутства, то ему, оставленному (Божией благодатью), не случилось бы встретиться с таким множеством зол.

13. Ты хочешь, если бы это было возможно, чтобы все вступили в совершенный образ жизни, мудро предоставленный желанию («Иже хощет, – говорит Господь, – по Мне ити»),⁶⁹⁰ и, если возможно, чтобы все взяли на себя по необходимости присущую такому положению трудность, доверившись Божиему Промыслу; если же невозможно, чтобы все таким образом были готовы проявлять мужество, именно: избрав и посвятив себя исполнению на деле своих обетов, но, сделав это не с твердой решимостью возложить руку на плуг,⁶⁹¹ затем отступили (от монашеского подвига) (и таковые подлежат ответственности не за то, что они не возложили руку на плуг, но за то, что, возложив, не пребыли стойкими),⁶⁹² то если они и не возмогут соответствовать твоему земледелию и собрать твой плод, выражающийся в полном презрении мира и своего тела (потому что то, что принадлежит тебе, выше всякого подражания),⁶⁹³ то пусть они принесут как плод возможное в их положении – истинное покаяние, и пусть не видом (только) или положением принадлежат к разряду кающихся, а при этом лишатся плодов покаяния, и пусть не величаются только добродетелями своих бывших наставников, как некогда фарисеи хвалились в своих словах Авраамом и родственностью с ним, делами же своими были чужды ему и отнюдь не соответствовали ему. Одним словом, ты желаешь и молишься, чтобы мы следовали законам общего нашего Отца и Владыки, Которого Предтечей ты пришел к нам и Который делами указал нам Свои законы и призвал нас души свои с радостью полагать за Него, отвращаясь не от гибели тел и привременной жизни, но от гибели душ. Таковым восхвалениям от твоих чад ты радуешься; таковые величания будут угодны тебе; таковые плоды мы обязаны приносить тебе за твои подвиги ради нас, и да будет всем нам принести их! Но конец близок, как и все отвечающее концу; я же, о, божественная и священная глава, о, блаженная душа и выделяющаяся в лике духов, происходящих с земли, к этому моему дерзновению (выступить с похвальным словом тебе), о чем я просил прощения и о чем молил в предисловии, ничего уже не прибавлю; что же касается всего остального, то думаю, что Бог и при моем молчании это ведает, ты же в своих молитвах к Нему внимаешь нам, ибо Ему подобает слава во веки. Аминь.

Написано в монастыре Предтечи на горе Феррон.⁶⁹⁴

1. Сиятельнейшие светочи Христовой Церкви в своих прекрасных и мудрых речах разъяснили нам этот первый из праздников, как и представили нам спасительное дело его для мира, проистекающее на основании величайшего Божиего Промысла и чудесно и вместе с тем мудро устроенное по законам природы; поэтому ни нам, ни иному кому из сущих в настоящее время или не годится, или невозможно и пытаться, даже и пытаясь, найти нечто большее, чем было исследовано Учителями; однако из благоговения к до такой степени оказавшему нам человеколюбие Богу и вверяя себя молитвам Учителей, и мы малейший – как это и естественно для малейших – вносим дар, надеясь, что это наше благочестивое дерзновение не окажется полностью презренным ни со стороны Того, Кому мы приносим дар, Знающему нашу цель, ни со стороны наших наставников, следующих Божией воле, как это естественно для непосредственно ныне преисполненных Богом и тем, что имеет отношение к Богу.

2. То, что относится к созданию этого мира и к творению Первых Людей, нам излагает книга чудесного Моисея, который и душою был великим, и образом жизни в высшей степени достойным, по причине чего он и удостоился получить вдохновение от Бога, и относительно многих поразительных вещей, бывших в отношении его и происходящих посредством его, был засвидетельствован не только со стороны иудеев, но и языческих народов, когда слава о нем распространилась повсюду; этой книге оказывают поддержку и слова внешних (т. е. эллинских) мудрецов в тех вещах, где они были сильны разумно размышлять; потому что всеобщее истинное понятие обо всем ни один из них в отдельности не был способен заключить; от всех же вместе можно собрать защиту истины, проистекающую со стороны поистине разумных и мудрых людей, постигающих ее по частям и вместе с тем имеющих Бога, содействующим их благочестивому и мудрому намерению; так что то, что мир создавался сам по себе, каково было мнение некоторых более древних и посему более примитивных людей, – какового мнения нет ничего, что было бы более безрассудно, – то его полностью опровергают бывшие после сего эллинские мудрые люди, с одной стороны, в силу своих собственных изысканий, а с другой – использовав в качестве руководителя вдохновение Моисея, как это и показывают повествования о них. И они говорят, что есть Творец всего этого мира и Промыслитель; и одни из них говорят, что мир был создан и начался вместе со временем; а другие, неправильно считая, что мир был вечным, все же говорят, что он произошел от Бога, и таким образом ясно определяют понятие единого Начала всего и единого Бога, порицая бессмысленное заблуждение многобожия, хотя эти ясные вещи они говорят только мудрым людям, не для многих, которых боятся, пребывая в их среде; таким образом, и со стороны внешних (эллинских) мудрых людей довлеющую поддержку имеет священное учение Моисея, учащее о едином Бога и ставящее Его как Создателя всего этого мира, как и все иное, что говорится в книге Бытия; потому что долженствовало, чтобы помрачение рассудка,⁶⁹⁵ происшедшее вследствие согрешения первых наших семян, постепенно с нахождением более старательных, а затем когда-то и полностью, было бы отстранено Божией благодатью. Отсюда и относящееся к первобытному счастливому состоянию наших Прародителей и к последовавшему затем, вследствие преступления Божиих законов, изгнанию оттуда в это бедственное и несчастное положение, они представили не до такой степени ясно, но прикровенно, что и естественно, то ли вследствие неведения ими священной истины, то ли из-за страха перед более невежественными, как было сказано; итак, это внесли некоторые из внешних мудрых людей во славу истины, которой имели позднее исполниться достойные такого вдохновения, небесными делами явив, что восприяли ее и сделали известной для других. Однако нам возможно принять в споборники священной истины в отношении к неверующим еще по неведению, или, лучше сказать, по злой воле, и то, что было сказано со стороны внешних мудрых и добродетельных мужей; а что касается нас самих и подобно нам озаренных светом истины, то для нас достаточен самый авторитет священного учения, явленного светлее солнца многими делами и знаменьями сущей в нем божественности и священности; и это излагать порознь не входит в настоящую задачу.

3. Распространение повсюду всех людей, последовавшее после создания первых семян их, занявшее достаточно времени, как это и естественно было, и жизней, сущих среди них, самостоятельных и анархических, а затем составление царств в более значительном уделе земли, откуда впервые и процвел человеческий род (потому что в других частях земли рассеяние людского рода в течение очень долгого времени существовало без государственных начал: и дабы иные вещи мы оставили в стороне, которые были далеки от знания многих, обратимся к истории самой нашей древней отчизны, Эллады, которая на весьма ограниченной площади земли была заселена многими самостоятельными народами, отнюдь никогда целиком не бывшими под единым начальством вплоть до времен нашего Спасения, но каждый из них в отдельности покорялся своим собственным началам и законоположениям, и поэтому они постоянно жили в междоусобных войнах, хотя вели более порядочный образ жизни, чем иные народы; что же сказать о варварских народах, живших повсюду?);⁶⁹⁶ итак, все это согласно являют не только священные истории, но и эллинские; те же священные истории, которые находятся у нас, кроме того весьма прекрасно излагают Божию заботу о нас и Промысел Его, повествуя о прекраснейшем людском роде, жившем в самом прекрасном уделе земли, которому, вследствие того, что здесь произошло первобытное творение человека, принадлежит понятие источника и начала по отношению к прочим пределам земли; то, что первым народом были сирийцы и первым языком человечества был сирийский, такого мнения держались и эллины; и то, что иудеи и сирийцы и сирийский язык и иудейский ничем не отличались друг от друга, утверждают наиболее мудрые среди нас. Итак, они, будучи самыми лучшими тогда из людей, поэтому по природе были способны к познанию истинного Бога и к постепенному возведению к служению Ему, а это – благодаря искре сущего в них природного знания, которую даже и после наступившего вследствие первичного преступления помрачения Бог допустил, чтобы пребывала в них, ради той Его цели, которую Он имел осуществить в отношении нас; и по Божиему Промыслу они были заслуженно укрепляемы многими способами, и этим еще более возвышались; говорю же «заслуженно», потому что Божия благость не без справедливости во всех отношениях посылает людям благодать, в силу которой они, со своей стороны, разумным образом жизни и своим усердием бывают возводимы к предназначенному им благобытию; и для желающих проявить старательность легко прекрасно познать действия Божиего Промысла, происходившие сначала в отношении Авраама, и затем вплоть до Моисея, и затем многие и великие явленные чрез самого Моисея, хотя все они были наставительными и как бы предварительными уроками или предварительными лекарствами к совершеннейшему делу Его заботы (ориг.: «посещения»), которое в свое время, позднее, Он имел осуществить в отношении человеческого естества; ничуть же не меньше того милостивого чудотворения в отношении людей явили прекрасным образом Божию силу и Промысел Его также происходящие от Божией правды угрожающие и предсказываемые воспитательные наказания – и при этом сразу же не осуществляемые для кающихся; потому что Он наказывал, любя и врачуя и к тому же желая, чтобы естество человеческое сохранилось, что было бы невозможным, если бы оно все в целокупности и во всех отношениях пребывало в неверии.

4. Итак, когда все дело Домостроительства Божиего в отношении человека с древних времен до нынешних было явлено на основании Божией и человеческой мудрости и сугубых, проистекающих оттуда повествований, что является очевидным для исследовавших этот вопрос с мудростью и тщанием, вместе с тем и с помощью благодати Свыше, то говорить в отдельности о каждом из них (проявлений Божиего Промысла в деле спасения человеческого рода), как я выше сказал, и не входит в нынешнюю задачу, да и нелегко было бы даже в течение многих дней и нам поведать об этом, и вам, присутствующим, выслушать, даже если и ни о чем ином мы не рассуждали бы; долженствует же сказать столько, сколько требуется для того, чтобы явить разумное основание ныне празднуемого нами дела Божественного Домостроительства, воссиявающее не только на основании веры для верующих, но также на основании разумного рассуждения и для способных следовать разуму, за обладание которым и мы, конечно, обязаны величайшей благодарностью Подателю всех благ, даровавшему нам, малейшим, истинную веру и утверждение в ней, прибавившему же к многим и величайшим Его благодеяниям и эту помощь (нашей вере), проистекающую от разума; и, поставив перед собой эту задачу, мы переходим уже к величайшему и превосходящему естество и совершенному в этой жизни делу Промысла Божиего в отношении людей, имея намерение принести посильную для нас службу Ему как плод Его дарований нам.

5. Итак, хотя Бог и един по естеству, Он различается тремя личными свойствами в Нем, которые мы именуем Ипостасями и Лицами; восприяв это разумение, мы находим его и у великого Моисея, вместе с другими, хотя и не совершенно ясно выраженное, а также и у мудрейшего и боговдохновенного Давида; и внешняя (эллинская) мудрость, как бы рабыня госпоже, содействует священной премудрости, и отнюдь нет догмата более премудрого и более истинного, чем этот, хотя для многих и нелегко его понять, потому что этот догмат нуждается в большой тонкости более мудрого ума, и для такого ума он является яснее солнца. Допустим же ныне, чтобы непосредственно Сам Бог разъяснил нам эту истину; а теперь, как если бы она пока не явилась нам таким образом, мы до ее явления идем в этом отношении путем разумного рассуждения; Имеющий же родиться ради нас как Слово Сам будет для нас неотъемлемым Учителем и этой и всякой иной истины. Итак, говорю, мы пользуемся методом последовательного умозаключения (τῆς ἀκολουθίας), так чтобы кто из истинно мудрых людей не стал ни пренебрегать, ни отрицать все относящееся и к той и к другой премудрости, именно – то, что Бог есть один и единый по природе, различается же тремя Ипостасями, сущий Ум и имеющий Мышление, это то же, что сказать: «умственное Слово», как при этом и умственное Хотение, т. е. Духа Святого; потому что невозможно, чтобы Бог не был Умом, ни того, чтобы Он не был ни мудрым, ни благим, каковые качества являются первыми началами и источниками иных Божиих превосходств и без наличия которых ни одно из иных совершенств не было бы свойственно Богу; не был бы Он мудрым без наличия мудрейшего Мышления, ни благим – без благостнейшего Хотения (Воли), Хотение же изображается Единым Благим, и Премудрость – единым умственным Словом. И Бог мысленно постигает Себя вечно: потому что Он есть сама истина; любит же Себя в равной степени: потому что Он есть сама благость; и, познавая Себя, воспринимает вместе с Собой вечное Слово; желая же Самого Себя, производит вечную Любовь. Итак, познавая Себя, Он производит Слово, и Самого Себя постигает в Слове, и, желая, производит Любовь, и Сам Себя любит в Ней и желает. И соприродные с Ним эти Прозябения и Плоды духовного в Нем плодотворения отличаются от Него, по природе же Они суть одно с производящим Их Умом. Но об этом пространно богословствовать теперь не время, тем более что многие книги священных Учителей Церкви, впоследствии в достаточной мере укрепленные верою богословия, явили с большим преимуществом (догмат о Святой Троице) неопровержимыми рассуждениями, пользуясь для этого также и служением более мудрых среди бывших тогда в Элладе, каковое служение неся, они при помощи метода человеческого суждения, волей или неволей, засвидетельствовали в пользу еще и не явленной тогда ясным образом истины Небесной Троицы; и сами мы в наших книгах и сочинениях, направленных к лицам, испытывающим трудность в этих вопросах, часто делаем это предметом собственного рассуждения.

6. Что же касается подобия Божия, то, насколько это было возможно, душа человеческая была сотворена таковой, и в силу этого можно сказать, что человек был создан по образу Божиему, и это утверждается священными книгами и является истиннейшими словами, и на основании сего естественно, что в те времена, когда свет веры еще не воссиял, некоторые на основании сущего в них образа Божия были возведены к познанию Небесной Троицы, хотя и смутному, а также к пониманию того, что пределом такой души является общение с Богом и непосредственное познание Его; потому что невозможно, чтобы душа была сотворена «как-нибудь», но, конечно, она была сотворена ради определенной цели; и невозможно, чтобы у ума была бы иная какая цель, кроме умозрительного и духовного наслаждения; лучше же сказать – знание истины является пределом, который сопровождает таковое наслаждение, и нет ничего иного, что остается старательной душе для такого совершенства, как то, чтобы помышлять о Боге и посредством сущей в ней трехчастности⁶⁹⁷ сочетаться с Первой и Превосходящей естество Троицей, здесь – как бы в зерцале, а там – непосредственно и лицом к лицу; и эта цель для нее как духовной естественна, впрочем же – вышеестественна, как имеющей помышлять от себя и по своему положению о вещах худших по своей природе и которые, конечно, ниже ее, вокруг чего, по заслугам, вращается природное человеческое мышление, восприятие Божиих тварей и того, что стало в ряду с ней, не могущей же возвыситься к восприятию умозрительной Беспредельности и сущей в Ней троичности личных свойств, как только при водительстве ее Богом, а Божие водительство она не могла получить иначе как только путем своего усердия и устроения себя быть достойной водительства Божиего; и посему была нужда поместить ее на некое поприще состязания, и как упражнявшуюся и подвизавшуюся явить ее достойной таких великих наград и венцов, и справедливо и вместе с тем сверхблагостно получившей от Творца счастье, и посему она была соединена с телом и с различными связанными с ним ощущениями, чтобы в течение краткого времени прожив в нем и использовав его как раба для более возвышенного образа жизни и пользуясь им как слугой и сущими в нем прекрасностями, а также и сущими в нем тягостностями, которые естественно связать со всеми подвигами и без наличия которых невозможно ни одолеть, ни увенчаться, и, таким образом, доблестно противясь таковым тяготам, а также проистекающим от него (от тела) засадам и страстям, имеющим цель привести человека к отступлению от духовной жизни, она (душа) перемещается в небесную область, воспринимая там награду за проявленное ею здесь усердие и предельное счастье; если же она использует дар свободы воли на противоположное сему и на страстный образ жизни, то сама она явится виновницей всему тому, что имеет последовать ей. Посему было необходимо для души, чтобы она была сочетана с телом и посредством сего со всем внешним миром, который, выражаясь сжато, известным образом связан с телом; но ведь была необходимость путем времени и трудов сделать плодоносным и сие естество духов,⁶⁹⁸ не сразу сочетав его с совершенством после малого проявленного ими расположения и преданности Богу; в нашем же случае, и все человеческие души не были приведены в бытие точно такими, как ангелы, которые не имеют ничего общего с материей, но начала и семена людей⁶⁹⁹ были сотворены в установленном порядке после создания всего этого мира– двоица первых людей – так, чтобы от их схождения вместе – от него (мужеского пола) как от производящего начала, от женского же пола как от материального начала, – произошли подобные им, и, в свою очередь, от тех – иные подобные, и так продолжалось бы до тех пор, пока Богу угодно, чтобы происходило рождение людей и от родящих рождались бы тела – от него, сеющего, от нее же – воскормляющей семя; души же вдыхались бы по сотворении их в уже сформировавшиеся тела и принявшие на себя роль инструмента души: новые души для новых тел, творимые извне для рождаемых путем преемства от родителей; и тогда остаются потомки – до тех пор, пока и они путем передачи не совершат подобных, тогда родители бывают взяты в небесную область в от начала определенный им предел, как говорится,⁷⁰⁰ восходя с душами и со сразу же изменяемыми телами, могущими последовать за душами.

7. Но безрассудство первых семян нашего естества заслуженно исполнило бесчисленными бедами и их самих и затем все после этого происшедшие от них плоды; потому что долженствовало, чтобы как разумному образу жизни отвечало счастье, так и за растлением ее последовало лишение его, и тело, которое обладало возможностью быть бессмертным, стало и делом и предметом смертным, душа же, вместо того чтобы быть госпожой, стала отныне рабыней, и после разделения ее с телом, вместо того, чтобы быть счастливой, стала несчастнейшей, став вместе с бесами жительницей ада вместо обитания на небе с ангелами; да и кто бы мог перечислить избыток бедствий, которым она подверглась? И Божий план в отношении нас оказался уже бездейственным, поскольку негодность семян распространилась на всех родившихся здесь, как это и естественно, чтобы так происходило во всех семенах и во всех произрастаемых от них: как от чистых восходят чистыми, так и испорченными – от испорченных. Таким образом, Божий план в отношении людей не осуществился, по доброте Его, поистине, весьма сущий по сердцу Ему и имеющий снова осуществиться, встречающий же препятствие, как это видится, в порочности людей тем, что, находясь в этой плоти на поприще жизни, они возбуждали негодование Божие к проявлению ими не добродетели, а зла, и всюду выставляли прародительский грех как предлог и начало своих личных грехов, – так, чтобы результат отвечал основному положению и плод – семени; и лишь весьма редкие по всей земле следовали природному закону доброй нравственности, да и после Моисеева закона не многие утвердились в нем, потому что многие среди иудеев, именно огромное большинство их, своими делами бунтовали (ἀφηνιάξοντος) против него, хотя и гордились верою, что он – божественный; следовало же, чтобы для тех, которые представлялись усердными, был отменен приговор, вынесенный всем недугом семени, впрочем же – и для «хромающих» (имеющих недостатки) в отношении являемого усердия в жизни: потому что одни, ведя хороший образ жизни, не веровали, а другие хотя и верили, но вели дурной образ жизни. И таковое злостное безрассудство людей, нашедшее сотрудника, а лучше сказать, на свое несчастье бедственно усвоившее для себя лукавство (зло) отступившего от Бога естества,⁷⁰¹ само, в свою очередь, стало сотрудником его в позоре отношения своего к Творцу, и возрадовался лукавый, чтимый несчастными людьми вместо Бога: потому что не небо, не звезды, не стихии стали почитаемы ослепшим человеческим родом, и не твари, которые были ниже их по природе, – потому что даже до таких крайностей дошла слепота людей, – и не радовались оные таким образом чтимые и не знали того, что их почитают, да и не могли чувствовать, оказывается ли им или не оказывается какая честь, – но под видом всей этой твари был почитаем оный (лукавый) и лукавое сборище, отпавшее вместе с ним. Он был радующимся, злостно и достойно его радуясь тому, что такое множество людей принял в общники своего собственного бедствия; потому что эта его радость была радостью злорадства и преизбытком лукавства и всего того, что было к лицу отцу лжи и всякого зла.

8. Однако невозможно было, чтобы Божий замысел в отношении человеческого естества окончательно⁷⁰² пропал; поэтому необходимо было, по выше указанным причинам, с телами людей сочетать духовные начала, так как долженствовало создать и дух, служащий в показание величайшей благости Божией, премудрости Его и силы; душа же человеческая, хотя и скупо воспользовавшаяся телом для добродетели, которое весьма хорошо могло бы ей быть помощником, если бы она пожелала хорошо использовать данные ему способности, однако могла бы иметь некое основание для оправдания перед Божественной благостью тем, что из-за засад соединенного с нею тела она, оказавшись дурным образом сбитой со своего пути, до такой степени пришла в негодность, и не случилось бы ей оказать повиновение телу, если бы она не была с самого начала соединена с ним, – какового оправдания не могли иметь демоны, которые неизлечимо и последовательно бешенствуют против Бога, как уже не имеет никакого оправдания и естество человеческое, продолжая нераскаянно беззаконновать, и после чудесной и явственнейшей цельбы его (Пришествием Христовым) понесет уже неизбежное и непрестающее наказание. Итак, Божией благостыне долженствовало и определено было этими путями излечить человеческий недуг, и этому во всем прекраснейшему по своей природе и прекрасности из дел Его плану долженствовало не окончательно потерпеть неудачу; поскольку же Он намерен был излечить человеческое естество, то сему и способ лечения был определен, притом прекраснейший, и был он один-единственный, и иным не было бы возможным быть, каковой он и осуществился. Но нам, насколько возможно, подобает путем рассуждения изучить его. Итак, свойственно было Божией премудрости предложить тождественное врачевство всему расширившемуся по всей вселенной человечеству, – так, чтобы оно могло простираться не только на живущих тогда, но и на живших раньше и на имеющих жить до скончания века, и вообще на все человеческое естество; и чтобы оно еще не было полностью явным и очевидным, чтобы не уменьшить значение блага личного произволения человека и веры, что вместе с тем должно было бы уменьшить и награды; потому что весьма явным вещам следует бесспорно вверять себя, так что для последующих им это не служит показанием их добродетели или мудрого образа мыслей; потому что нежелание держаться очевиднейших вещей скорее свойственно безумцам. К тому же долженствовало человеческому естеству и наказанию подвергнуться, дабы, совершенно не понесши ответственности, оно не получило бы благодеяние, что не соответствовало бы Божией правде; потому что долженствовало, чтобы Божие человеколюбие воистину превозобладало над понятием справедливости в самом желании Его спасти человека, но чтобы в способе спасения сохранилась вместе с тем и Божия правда. Но как бы могло все естество человеческое совместно подвергнуться очистительному взысканию, не могущее быть и вместе представленным, когда невозможно было бы и все части естества, принадлежащие разным уделам времени, собрать воедино?

9. Таким образом, долженствовало, чтобы родился такой человек, который один уравновесил бы собою все естество человеческое и который в своем лице понес бы долженствующее всему естеству наказание. И тому, кто имел уплатить таковой долг за всех, не должно было хоть сколько-нибудь быть грешным; потому что без этого невозможно было, чтобы стал свободным от действия греха кто-либо из людей, а это включает по необходимости и прародительскую скверну, явившуюся для нас причиной всякого зла; так что едва ли кто, хотя бы во всем это был бы самый лучший из людей, подходил бы для того, чтобы даже лично быть свободным от вины, причитающейся ему по причине прародительского греха, и не было нужды, чтобы в орудии спасения человека Божия благостыня уступила место также и злу ради целесообразного устранения его: так, чтобы одна часть принадлежала бы ей, которая все делает весьма прекрасно, а другая принадлежала бы злу, происходящему либо от самой материи (как следствие прародительского греха), либо было бы результатом греховного произволения человека, – чтобы и та и другая из частей целесообразно сошлись вместе; но не было нужды в зле, чтобы послужить Желающему по величайшей Своей благости спасти человека и исторгнуть таким образом корень зла. Итак, должен был быть благим и в высшей степени прекрасным и обладающим добродетелью Тот, Кто имел уравновесить греховность всего естества (человеческого); а это было бы невозможным, если бы только Он не был бы Богом; потому что Он единый подлинно и в высшей степени является благим и превосходящим прекрасность, сущую во всей твари. Но Бог не должен был бы уплачивать долг, ни грешником не мог быть, ни разделяющим грехи вместе с тварями, ни в то же время быть подвергающимся наказанию и устраняющим наказание. Итак, должен был быть Богом и вместе с тем Человеком Тот, Кто имел это совершить, не в том смысле, что в одно естество сошлись Творец и тварь, потому что это невозможно, но – в одну Ипостась (Лицо), а это и возможно, и не противоречит смыслу: потому что если бестелесную и невещественную духовную и бессмертную душу Бог соединил с материальным и смертным телом не по естеству, но по Ипостаси, чтобы они составляли одно целое и после соединения в одном лице – разделенные естеством, то почему же, пожелав, не мог бы Он соединить с Собою тварную природу в единую Ипостась, при полном разделении их природ? Долженствовало же им соединиться, чтобы, как поистине Человек, Он пострадал за людей, Сам отнюдь не должный (умереть), и по Своему естеству подобный всем прочим людям, не имеющий же участия в прародительском грехе и не несущий на Себе в силу этого никакой личной скверны, а как сочетанный с Божественным естеством, в силу сего сочетания, Он – в Своем лице – возместил все человечество, и посредством Себя зачислил за всем человеческим естеством пришедшее благодаря Ему все устроение цельбы его и вещи, превышающие человеческие силы в том, чтобы возжелать и совершить это лечение, Он как Бог мог прекрасно осуществить; и чтобы возвестить истину о Божественных предметах, раньше неведанную, выразив это беспримерными вещаниями, хотя и реченными по-человечески, какие только суждено было людям услышать, проистекающими непосредственно из уст Самой Истины; и чтобы явить истинно подобающий человеку образ жизни для имеющих в будущем желание следовать и ревновать сему,⁷⁰³ в Нем совершенным и Богу приличествующим образом исполненному, для других же, не без Него и не без Его руководства, насколько это возможно, постигаемому так, как надлежало, чтобы восходящие верою и своим поведением к истинной жизни таким образом имели вкусить плоды Божественного Домостроительства; и чтобы Он в месте (Своего) человеческого рождения (или: бытия) исполнил цель Домостроительства, и научил все, и совершил, и, наконец, добровольно пострадал, и явил последующую за страданиями Свою подобающую Богу славу – не только ради подтверждения истины в отношении Себя, но дабы и самими делами явить, что общниками Ему в славе будут те, кто пожелают стать сообразными Его страданиям; и потому что невозможно было бы, когда Он обходил землю, возмочь всю ее обойти, да и не было нужды для этого, чтобы Он всюду воспользовался подражателями оных дел, которые все видели и не только стали учениками, но и служителями и сотрудниками Его, Сам и посланными им дарами Духа направляя их путь и устрояя и слово их и жизнь, и, прежде чем уйти, все прекрасно приготовляя на пользу; с другими же всеми, будучи невидим, Он делает то же самое в этом смысле, а им (апостолам) и весьма явно являя Себя всеми способами; прекрасные же подражатели Божии, перенося смерть за Истину и за Пославшего их, после великого и доблестного сеяния и насаждения ее по всей земле, сами сообразовались бы с Пославшим их и других таким образом расположили бы с радостью идти на смерть ради Истины, и таким образом привлекли бы всю землю в служение истинному Богу и к иной, разумной, жизни, освобождая от заблуждения многобожия и идолопоклонства, и от страшного мрака в отношении поведения и учений, в котором находились человеческие души; как сами ученики имели в своей жизни исполнить Божие дело, так после их преставления отсюда поступили бы и иные, следующие за ними, в то время как Всемогущий присутствует со всеми и совершает с ними течение, и таким образом начало благочестивой и разумной жизни среди людей имело бы послужить разрешением их от повинности в прародительском и присущем естеству грехе, которое все прошлое время являлось началом всех зол, и верные и образовавшиеся в своем образе жизни возмогли бы уже спасаться, и таким образом, когда оный грех станет чудесным образом устранен, они начали бы достигать с древних пор установленной для них цели.

10. Итак, человечество нуждалось в таковых средствах помощи от Бога, и, таким образом, было необходимо для него воспользоваться для этого орудием (своего спасения). Итак, когда налаживались тако вые пути для будущего и предназначенного воззвания человеческого естества, человечество коснело по немощи у некоторых в отношении ума и воли и вследствие злых умыслов со стороны зла, и все не возмогло приготовиться к чудесным этим вещам, когда даже и теперь, когда они явились светлее света, не все становится причастными им; Бог же, и зная это, не обошел людей Своей заботой и, по причине имеющих не принять лекарств, не счел должным презреть тех, которые с готовностью устремляются к ним; но Могущий и иными способами приготовить людей к принятию этих величайших вещей, и об этом весьма любвеобильно позаботился: именно поэтому и Моисея вдохновил Он видеть относящееся к грядущему ради спасения людей, и Моисей предсказал пришествие Грядущего ради спасения мира и имеющее последовать убиение Его со стороны тех, кто преслушают Его; и другим пророкам после Моисея Бог открыл это, и они писаниями и устно предсказали Его пришествие, и Он устроил, чтобы каждый в свое время и разными способами предсказал это, коих невозможно ныне перечислить и это потребовало бы много слов.

11. Итак, когда завершились в достаточной мере приготовления сего Домостроительства Божиего для принятия (Его пришествия) и веры, прекрасно следовавшие по мере течения времени, возросла и греховность людей, так что они и своим образом жизни и учениями совершенно отвратились от Бога, так что благовременно тогда было и лекарства приготовить для них и чтобы более объявила себя Сила Божия и благость Его, желавшего и вместе с тем возмогшего при избытке болезни человечества произвести исцеление его; содействовало же сему и благоприятное в то время положение вещей на земле, потому что тогда впервые вся вселенная оказалась под одним начальствованием, – дабы, конечно, легче было бы таким образом апостолам совершить ее (вселенной) обход, иначе они не могли бы продвигаться; сущая же среди людей видимая и материальная монархия является знамением и предначатком имеющего наступить подчинения людей Единому Богу и того, что Богопочитание уже будет единым и единодержавным среди людей, которые в прежнее время совершали его в отношении различных тварей, а также – чрез них – и различным бесам; и во всех отношениях внешние благоприятные обстоятельства прекрасно сошлись вместе как имеющие послужить Божественному человеколюбию; тогда Бог сразу же осуществил Свое человеколюбие и очищение нашего естества и совершил Свой замысел (план) в отношении его.

12. Итак, поскольку Божие Слово является Творцом нас и всего этого мира, и все сущее пришло в бытие посредством Его, и Он – в понятии единства согласно естеству – является единым Творцом вместе с Отцом и Духом, хотя действие творения несколько более лично приписывается Ему и выражается это особыми выражениями (в Священном Писании), то следует благоразумно заключить, что Им имеет и воссоздаться человеческое естество; и посылает Его Бог и Отец как Имеющего совершить это воссоздание; тем не менее, приходит Он, имея совершить это, с той же властью, которая присуща Посылающему Его, лучше же сказать – приходит, имея совершить это во времени, Божественным же предопределением Он уже и от вечности совершил это, как и весь мир Он от вечности в Себе Самом создал умственным начертанием, вне же Себя сотворил его тогда, когда возжелал, вместе с этим сотворив и время; приходит же, не меняя место (потому что Он – везде, как это приличествует беспредельному Естеству),⁷⁰⁴ но – в снисхождении к нашему смирению,⁷⁰⁵ и то – тогда, когда мы его растлили и отвратились от Бога, и в явлении Себя, неизвестном в прежнее время, и Он приходит, не отделившись от Отца и Духа, но как пребывает Он вместе с Ними в беспредельном естестве, личным же свойством Ипостаси различался и в вечности от Них, так и теперь Он находится на небе и всегда пребывает вместе с Отцом и Духом, единственный же принимает человеческое естество, причем ни Отеческая Ипостась, ни Ипостась Духа не участвуют с Ним в этом, и не предполагалось, что будут участвовать с Ним; и принимает Он поистине человеческое естество, чтобы добровольными страданиями за Истину уплатить в Своем лице долг, который долженствовали люди, и открыть путь, некогда заключенный, ведущий к совершенству, для этого сначала Сам став путником по нему и чистейшим Семенем духовно возрождающихся чрез Него и очищенных верою и крещением, вместо оных злополучных семян,⁷⁰⁶ и взойти на небо, как предтеча истинных Его плодов, и совершить и иные дела сего всемудрого Домостроительства, которые нам возможно разуметь из Божественного Писания и из самих событий.

13. Зачинается же без семени, дабы Чистый за нечистых и Безгрешный за грешников понес возмездие и уплатил долг; если же Он был бы повинен в прародительском грехе, то и Сам скорее нуждался бы в очищении; не должно же было, чтобы чистейший Бог соединился с таковым (не свободным от прародительского греха) человеком; но довлело для истинного подобия естеству родиться от истинной женщины, причем Божия сила как первая и общая Причина всего восполнила недостаток и порядок ближайшей творческой причины, я имею в виду – семени. поскольку же была нужда, чтобы Он родился без семени, то необходимо было, чтобы Его имела родить Дева, и то – преимущая в добродетели, Которую и происхождение, и воспитание, и образ жизни, и Божия благодать совместно прекрасно уготовили для сего, и Которой следовало, чтобы таким образом и ради такого великого дела быть предопределенной, происходить же из рода вместе священнического и царского, чтобы возвышенность Ее предков сгладила (ἐπιχρωννύοι) для Нее и для внешней видимости Ее Плода скромность их положения в другом отношении; бедной же Она была, а не богатой, не только ради добродетели (потому что трудно или даже и невозможно, по-человечески рассуждая, чтобы добродетель шла и обитала вместе с богатством),⁷⁰⁷ но и для того, чтобы не казалось, что происшедшее чрез Нее чудо скорее следует приписать успеху богатства и славы, – тогда многие стеклись бы к приготовлению создаваемого дела, льстя значению (могуществу) устрояющих его на основании богатства и высокого их положения; а также для того, чтобы вдобавок к иным чудесным делам Божиего действия и смиренное положение в отношении внешнего благополучия Служительницы, Ей присущее, побудило бы к бо́льшему удивлению рассудительно внимающих ему; посему в соответствии с иными сопутствующими трудностями и смиренным положением во внешних обстоятельствах было и самое место (Рождества Христова), которое было по соседству (с Вифлеемом) и, по причине переписи, оказались удобными находящаяся рядом пещера и ясли, и таким образом на деле исполнились древние предсказания. Но прочие чудесные вещи, скрашивая унижение во всем этом, почти не оставляют ему места, помимо того соображения, что они долженствовали прекрасно послужить для осуществления Тайны: а это – приход волхвов из чужих стран и дары их в результате проведенных ими исследований среди родственных им по роду и учениям, перемещения и остановки подвигнувшей их в пути звезды, славословия ангелов и все прочее, о чем нам повествует Евангельское слово. Сверх этого долженствовало, чтобы Дева была обручена ради необходимого служения Чуду и ради того, чтобы клевете не было оставлено никакого места, если даже и обручник Ее, не могущий разуметь чудо и даже намеревающийся удалить Ее от себя, сразу же был наставлен ангельскими извещениями, и Которой после сего внимал как своей госпоже; долженствовало же, чтобы Она была обручена праведному мужу, чтобы и сам он, исполняя подобающее служение, был бы в силу своей добродетели достоин принять оное, и ему как таковому могло быть доверено прекрасно засвидетельствовать истину относительно этого изумительного чуда, дабы когда-либо какой злоумышленник по злобе и из желания угодить неверующим не очернил бы то, что окружено такой славой.

14. Таким образом, вместе с ангельским благовещением зачавшийся Владыка ангелов и всего мира– вместе же с (ангельским) возвещением сшествовало и действие животворящего все Духа, создающее (во чреве Пресвятой Девы) сразу же с душою и телом особое создание, в последующее за этим время не лишенное многих поразительных вещей, соответствующих сему Чуду, – завершив положенный срок чревоношения, ныне надлежащим образом рождается в явном рождении; потому что долженствовало, чтобы, за исключением бессеменного зачатия, все иное соответствовало Ему как истинному Человеку, и живущему, и имеющему пострадать как человек. И Он был рожден от Бога и Отца в рождении в вечности, и не только был рожден, но и вечно рождается как присносущное Слово, и разумеваемое как сущее от Первого Ума, и непостижимое разуму; рождается же единожды от Непорочной Девы и во времени, и как истинный Человек; потому что если и не согласно понятию природы в отношении вечно рождаемого Божиего Слова протекает рождение во времени от Девы воспринятого (Им тела), однако в понятии ипостасного единения оно весьма прекрасно протекает; потому что, если единою Ипостасью является Ипостась Божиего Слова и человека, которого Божие Слово восприняло, то справедливо мы говорим, что рождается Божие Слово в понятии составленной Ипостаси (Богочеловека), хотя и в понятии вечной и Божественной Ипостаси Он рождается только от Бога и Отца;⁷⁰⁸ и родившись таким образом от Девы Марии, Он в воспринятом Им человеческом естестве воссоздал нашу природу, исполнил предопределенное благодеяние, приняв на Себя в этом восприятии положения, присущие человеку, ради чего оно и было воспринято Им, а другие дела как Сын Божий и Бог совершив Божественной силой, каковые дела являются предметами других праздников; источником же всех праздников, как и предметов (для празднеств и речей) является празднуемое ныне Рождество Христово.

15. И что касается других дел, то, как я уже сказал, рассуждения светочей Церкви являют их весьма мудро и благородно, мы же ради нас рожденному Спасителю и Искупителю по силам и под Его водительством воздали сей плод благоговейной веры. Но, о, умозрительный Слове Первого и Величайшего Ума! О, Высшее Мышление и Печате Первейшая и Начало всякого мышления в Замышляющем Тебя! О, Образе врожденный и неизменный Единой и Первой Причины всего! О, Единородный Сыне Отца Твоего по природе и нашего по благодати! О, Творце всего этого мира и преимущественно человеческого естества, после создания ангельского и первичного (естества)! О, превосходящий естество Примере наш, как это подобает Творцу и твари, Подобие же и умозрительный Образе единосущного с Тобою, Родившего Тебя Ума! Ты восприял наше естество с тем, чтобы истинно и родиться в нем, дабы восстановить в нас образ, который мы постыдно обезобразили, и обновить прекрасность Твоего подобия в нас, который мы растлили, и воссоздать сбившихся с правильного пути, и умершим вложить силу ожить, и бедственно оказавшихся вне чувственного (материального, первобытного) Рая ввести в небесный и духовный тех, которые верою и делами тщались почтить (должно оценить) Твою милость, получив в Тебе прекраснейшего предтечу; и ради них и ради этого Ты родился от Чистейшей Девы; после же рождения тем, что Ты возрастал, преуспевая в возрасте и в благодати и поражая всех зрящих Тебя, и тем, что Ты творил чудеса после сего, и тем, что Ты учил, и тем, что Ты законоположил имеющим уверовать в Тебя, и тем, что Ты добровольно пострадал ради нас, и тем, что воскрес, Ты прославился и взошел на Небо, и иного Утешителя по слал оттуда апостолам и ученикам, которых использовал как орудия для распределения по всей земле Твоего благодеяния и вкушения сего для не совсем поврежденных и для спасения легкоподвижно стремящихся к жизни, сущей в Тебе, – этим всем после рождения Ты исполнил и исполняешь предел и сущую у Тебя цель сего пачеестественного Твоего Рождества; и к истинной вере и служению было возведено Твое творение, освобожденное от бесстыднейшего обмана, и стал постыжен радующийся нашим бедствиям супостат, отец лжи. Итак, и нас Ты возродил в этом отношении вместе с Твоим Рождеством верою и крещением, которым мы крестились в Твою смерть и произрастающую нам оттуда свободу; мы же вновь нашими личными и действенными преступлениями Твоих законов заняли место среди умерших; но Тебе возможно и снова оживить нас, и снова явить цветущими и восприемлющими прежнюю благодать. Пощадив, возроди же нас и опять таким образом, о, Величайший и Человеколюбивейший Царю, второю купелью покаяния и Твоим человеколюбивым и свойственным Тебе Промыслом уготовь нас к жизни, сущей в Тебе, дабы не возрадовался враг нашего спасения, если мы лишимся в последнее время всех Твоих даров, оказываемых нам. О, да! Высочайший Христе Царю! – Яко подобает Тебе и Безначальному Отцу и Всесвятому Духу слава, честь и поклонение во веки. Аминь.

1. ...железо, и имеющее быть закаленным для равных боев. И каждый из вас не был ли подвигнут желанием подражать мученической стойкости Страстотерпца, и не пробудились ли мыслью к подражанию ему, и не были ли готовы пойти к тем же борениям, если бы наступила нужда? И произволением души вы уже являетесь мучениками, хотя пока еще и не на самом деле, поскольку время не призывает к этому. Я же полагаю и молюсь, чтобы каждый из вас был так настроен, и самыми делами, а не только на словах, и произволением души почитая мученический подвиг, был бы готов, если будет нужда, перетерпеть смерть за Христа, подобно мученикам, которым всем, как и ныне вспоминаемому нами, вы сотворяете память – их мученического подвига, и их борений, и победы, и на этом основании воздаете благодарность и мученику и, чрез него, Владыке мученика; вы же и сами поддержите мое мнение⁷¹⁰ и осуществление моей молитвы, не только снисходя к моей речи, но и молясь со мною о том, чтобы и я обладал теми же качествами и проявлял большое расположение и мученическое произволение (расположение души), всегда восхваляя и ревнуя ему, на основании чего нам и не приключится очень далеко отступить от мученических борений, благодаря которым отмериваются мученикам награды и согласно достоинству их подвигов от Бога им возлагаются венцы, доставляемые не столько на основании качества перенесенных ими страданий, сколько на основании произволения и намерения их души; потому что, поистине, виды мучений и пыток у одних были одни, у других другие, и различные, у одних – в большем количестве, у других в меньшем, или более тяжкие, или менее, или более жестокие, или менее, – жаровни и сковороды, котлы и вливание кипящего свинца по телу⁷¹¹ и во внутренности, мучилищные колеса и дыбы, и вертела, и посажение на кол, и волочение по камням, а еще и катапульты, (метающие) камни и стрелы в мучеников, огонь и вода, и открытый воздух, мороз и последующее за этим замерзание от этого – эти и все близкое к этим мучениям, одним – одно, другим другое, одним – больше, другим меньше, а некоторым досталось только отсечение головы для отшествия из этой жизни; готовность же и мученическое произволение были у всех равные, как и любовь и готовность их ради Христа, из любви к Нему и с Его помощью пойти на смерть, ради Которого и с помощью Которого они совершили свой подвиг, ради этого готовые пойти и идущие на все, только бы ради чего-либо не отступить от любви Христовой. Отсюда и всем им было возможно в равной мере сказать: «Кто нас разлучит от любве Христовы? скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или мечь, якоже есть писано: яко Тебе ради умерщвляемы есмы весь день, вменихомся якоже овцы заколения».⁷¹² И еще: «Извес тихомя бо, яко ни смерть, ни живот, ни ангелы, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучите от любве Божия, яже о Христе Иисусе, Господе нашем».⁷¹³

2. Таким образом, один и тот же в равной мере у всех был образ мышления и старание, и, таким образом, с подобным и равным расположением души все устремились на мученичество для того, чтобы ни в чем не отступить от любви Христовой; если же что и по собственному произволению каждый различно принес от себя, и горячее желание возобладало над горячим желанием, то это потому, что каждый стремился к чести, в большей мере любви Христовой, чтобы стяжать ее превышающей в его пользу, хотя бы и все в этом отношении были близки друг другу и верны себе в простирании к большему проявлению любви, потому что каждый старался превзойти всех и, можно сказать, самого себя, в то время как все были настроены в равной степени, как все испытывающие то же стремление и оспаривающие друг у друга победу и никому не уступающие что-то большее в своем горячем желании, и не допускающие себе ослабеть из опасения, чтобы совсем не отстать, но все время простирающие свое рвение на большее и более совершенное, состязаясь друг с другом и с самими собою и спеша скрыть свои уже достигнутые ими успехи от всегда присущего им (и побуждающего их) как бы юношеского жара любви, цветущего в них и отнюдь ничем не могущего быть угашенным, но всегда питаемого и возрастаемого, как бы некоей материей, стремлением души наподобие огня, материи мощной и всепожирающей; – итак, если каждый по-разному в этом отношении перетерпел страдания, однако у всех видится тождественное желание; я же теперь, чтобы не удлинять слово – что не принесло бы пользы, – уклонюсь от того, чтобы производить сопоставление, – потому в особенности, что это было бы и необычным для этой аудитории, давно прекратившей честолюбие в отношении этих предметов;⁷¹⁴ поэтому лучше я умолчу, чтобы не показаться, что и в этом я хочу быть вам тяжким; возможно же, что сделать подобное изложение будет предметом заботы для других ораторов, наслаждающихся большей свободой времени, которым помогает также и большее знание предмета, а также то, что они одарены счастьем иметь таких (замечательных слушателей, как вы), не менее же заслуживающих немалое уважение своими проникновенными и усерднейшими учеными трудами, от чего, полагаю, я очень далек. Я только одно справедливо сказал бы, что, возможно, нет нужды по количеству и качеству страданий оценивать мученическое произволение, потому что в таком случае заслуга будет принадлежать не столько мученикам, сколько карателям (мучителям), подвергающим их страданиям, и от жестокости или же мягкости наказующих, а не от мученического произволения будет зависеть достоинство их решимости и славы (заслуги), как не сами от себя, а благодаря другим (т. е. мучителям их) один из мучеников может показаться более светлым, чем другой; а такая оценка, мне представляется, не была бы справедливой; потому что случалось так, что один с меньшим желанием больше перенес видов страданий вследствие того, что мучителям, из жестокости, было угодно причинить ему много видов страданий, желая растянуть остроту их; так что из такого рассуждения проистекает, что ему больше зачтется в соревновании, чем тому, кто с бо́льшим желанием вступил в борения, возымел же более мягких карателей и по этой причине меньше перенес страданий, наносимых ему, и таким образом возымел более скорое освобождение от жизни, как, например, потерпевший только усечение мечом, или свержение в пропасть, или погружение в море, или что иное из неизвращенного и простого и приносящего более легкое освобождение от этой жизни; и таким образом, всех превзошедший славою займет второе место и будет меньшим тех, кто перенес различные виды страданий и прошел чрез более жестокие муки, – хотя бы всех он был выше по своему мученическому произволению и по расположению души, с которыми он вступил в борения. И было ли бы справедливым громогласно провозглашать (победителями) тех, кто не от себя, а в силу стечения обстоятельств и по причине других совершил что-то по необходимости, а не в силу намерения их и свободного решения? И это можно видеть и на примере идущих на сражение с врагами не по каким-либо вынуждающим их обстоятельствам, но на собственном иждивении и по своему почину, который их побудил пойти в бой, – каковые представляются к высоким наградам, даже если бы прежде, чем вообще враги попали в их руки, они обратились бы ими в бегство, не допустив, чтобы дело доблестнейшего мужа могло явить себя самыми делами. Итак, я думаю, не следует дело мученического произволения ставить в зависимость от беспощадности или мягкости карателей и на основании этого судить о большей или меньшей заслуге мученика; но следует делать оценку на основании самой решительности их души и сопротивления – на основании их любви к Христу – правителям, держащим всю землю в своих руках, и на основании их исповедания Истины, на основании чего все они единодушно пошли на страдания и презрели всякую смерть, были совершенно готовы на всякий вид мучений и отважились вступить в борьбу, ничего не боясь, взирая только на одно – как бы не ослабеть перед лицом ужасов, сколь они ни были бы жестоки, и не потерпеть неудачу в тщательно обозначенной цели, именно: чтобы эту временную жизнь сменить на вечную, тленную – на нетленную, и мимотекущую – на пребывающую и присносущную, и пропадающую – на блаженную и не гибнущую, в которой возможно им царствовать вместе с Христом; на страдания они смотрели спокойно как на исход из этой жизни, так и на мучителей и тиранов, допуская им как им угодно терзать приготовивших себя во всех отношениях к смерти за Христа и живущих уже не этой, а будущей жизнью, и плоть и прежде страданий распявших со страстьми и похотьми, радующихся же большему и более жестокому нанесению им страданий как испытывающему таким образом их расположение души и доблестнейшую душевную решимость, с коликой и каковой они пошли на борения.

3. Это было предметом заботы для мучеников; это было целью, которую они себе поставили; с такой подготовкой пошли они на страдания; у них была одна задача – стояние за Истину даже до крови и смерти; один предмет борений – смерть ради Христовой любви; одно стремленье – чтобы, устрашившись перед лицом нанесения им страданий, не упустить им что-либо из подобающего мученикам совершенства Истины; равное рвение, воспламеняемое на основании равной и подобной у всех любви, если каждый и различным образом ушел из этой жизни, и был ли путь, ведущий к намеченной цели, более жестоким для них, или более легким, более ли продолжительным и более мучительным, и либо скорее кончающимся или же, наоборот, растягивающим их мучения, однако же это был один и тот же путь для всех, если следует не по качеству страданий выносить суждение, как это было часто сказано, но на основании мученического сопротивления и произволения. Отсюда, всецело вооружив себя на смерть за Христа, они готовы были перенести всякие ужасы, чтобы на основании сего у всех было не меньшее равенство результата, потому что у всех была одна цель: стоять за Истину до смерти, вследствие чего царствовать с Христом во веки; это состояние было у всех, а все остальное они сочли за второстепенное и возымели намерение все отнести к этой цели, и каждый с радостью готов был пострадать, ни один из них ничего из всех вещей не ценил выше этого, и ничего не боялся больше, нежели утерять это; и ужели это положение не будет принадлежать всем им? И, вот, я держусь такого мнения об этом, и такое мировоззрение приписываю всем мученикам; да будут же и ко мне мученики милостивыми, если, будучи совершенно чужд присущей мученикам чистоте, я дерзнул говорить слово о них и высказать мое мнение о них как некий достойный ревнитель и почитатель Христовых мучеников; если же, говоря это, мне, может быть, случится кому-нибудь и не понравиться, однако пусть мне будет допущено иметь собственное мнение до тех пор, пока меня кто-нибудь чем-нибудь иным не переубедит. На основании сего, за истиной не следует никакая опасность; поэтому нет необходимости вопреки здравому суждению изменять истинное положение вещей; возможно же и необходимо иметь такое мнение о мученическом произволении, а именно: что с рассуждением и правым суждением они пошли на мученический подвиг, соблюдая в сердце и то, чтобы, несмотря на свою любовь к Христу, не споткнуться им и не уступить в своей стойкости, ибо и то и другое было бы немаловажным, принимая во внимание смысл мученичества, потому что ослабление любви по отношению к Любимому обличает некую непригодность и некое начало отпадения от Него; отсюда и естественно случилось и произошло среди, не по разуму опережающих события, в результате их неправильного начала скатиться в самую бездну отпадения (от Христа); а неразумие знает, как во многом привести в негодность предпринятые дела, так и подвергнуть опасности полагавших на основании уверенности в себе скорее приблизиться к Христу, а затем и привести их к отпадению от Него, ослабевших перед лицом нанесения им страданий, которым они по неразумию сами себя подвергли; случалось же также, что ожидавшие вместо одного находили другое, т. е. вместо более тяжких и более мучительных страданий находили свое освобождение (от этой жизни) в более мягких и более легких условиях казни; и наоборот, другим случилось встретить крайне жестокие, поражающие самую душу страдания, которых они никак не ожидали, и, как справедливо можно было бы сказать, ничего большего и невозможно было бы придумать, каковые они переносили уже даже не с мыслью о том, как больше приблизиться к Христу и соединиться с Ним, а с боязнью, как бы не случилось им отпасть от Него вследствие неожиданной для них жестокости переносимых ими мучений, в результате чего и случалось, что неразумные и уступили нечто в своей стойкости. И кто бы посмел бросить эту стрелу в святых и мог бы утверждать эту, как кто-нибудь сказал бы, крайнюю недопустимость в отношении их, вследствие которой естественно возникает безрассудное обвинение Желанного и отчуждение Любимого от любящих Его, когда не всем (мученикам) приписывается равенство их стремления и считается за нечто безразличное их любовь и тождество в стойкости по отношению ко всему и к самому ужасному, присущей у всех в равной степени на основании готовности их души ко всему и к самому ужасному, с которой в равной степени все вступили в борения, хотя и разные для разных времен: время постоянно выдумывало пытки, и вместе со множеством всегда страдающих за Христа, страдающих от увеличивающегося бешенства гонителей Христа, возрастали и в количестве и в качестве виды мук и инструментов мучений, при сменивших прежних более новых гонителях Истины? Пусть поддержит мои слова и блаженнейший Иоанн Златоуст, говорящий следующее в своем похвальном слове о мученике Варлааме: «Пусть не скажет мне кто, что он (святой мученик Варлаам) отдал только одну руку; но прежде этого пусть представит себе, что предавший руку отдал бы и голову, предал бы и ребра, противостал и огню, и зверям, и морю, и пропасти, и кресту, и колесу, и готов был на все когда-либо слышанные мучения, и все претерпел если не самым опытом, то намерением, потому что мученики идут не на определенные мучения, но готовят себя на неизвестные казни; потому что они не господа над волей мучителей и не назначают их пределов и меры мучений, но каким бы бедам ни пожелала подвергнуть их бесчеловечная и зверская воля мучителей, на те они и выходят с решимостью – разве только тело, изнемогши среди мучений, оставит неисполненным желание мучителей».⁷¹⁵

4. Итак, будем держаться в этом вопросе такого мнения; отнюдь же не подходит к смыслу (сказанного) выдвигать одного выше другого; происходит же, возможно, по причине любви и расположения почитателей то, что кто-нибудь из страстотерпцев Христовых бывает почитаем больше других, потому что каждый всегда имеет расположение и близость к отдельному лицу.⁷¹⁶ Если же кто из них и прежде, чем пошел на мученичество, немало преуспел в добродетелях, то это вызывает немалое уважение к нему, потому что сочетание и того и другого, как одного вытекающего из другого, по справедливости еще больше возвышает его: к добродетели прибавляется мученический подвиг, и насильственная смерть за Христа, со своей стороны, ставит печать на праведный образ его жизни и на разнообразный и достойный его подвиг; так что уже никак нельзя заподозрить, что перемена (т. е. его решимость идти на мученический подвиг) была вызвана недостатком осознания предмета или заблуждением души, которое и привело его к кончине, к которой простиралось все желание и все стремление страстотерпцев и в которой они видели завершение цели своей жизни, чтобы, сочетавшись со Христом, разрешиться от здешней жизни и быть всегда с Ним и соцарствовать с Ним; если же путь страстотерпца был проложен более тяжкий, то в то же время, и более славный, и был запечатлен великой утвержденностью в добродетели.

5. Отсюда (обратимся) и к нынешнему Виновнику для нас этих рассуждений⁷¹⁷ (потому что оттуда, в соответствии с этими рассуждениями, мы вышли, и теперь нам следует, как бы описав круг, к ним возвратиться).⁷¹⁸ Итак, на основании сего, Христову доблестному мученику Димитрию, присовокупившему к предшествовавшей чистоте жизни, построенной в силу добродетели, мученическое произволение, и мученической кончиной украсившему свой добродетельный образ жизни, и прибавлением мученической светозарности во много раз увеличившему сияние добродетели, и от светлейшего Светильника возжегшему величайшее пламя, и на основании сего самому ставшему Светом и осиявающему концы мира, заслуженно принадлежат предметы славы, Свидетелем же сего положения является Источник мира: потому что, принесши за Христа капли крови, капавшей на землю, он открыл приснотекущий и изобильный источник мира, источившийся для мученика, не меньше по причине достигнутой им непорочности и чистоты, нежели излиянием за Христа крови, приявшего за это такую богатую благодать от Бога, обозначающую ясным образом иную, еще большую благодать удела Царства Небесного в пребывании в вечном блаженстве, в силу величайших двух оснований для уважения и светлости; потому что, во-первых, он поспешил принести Богу добродетельный и чистый образ жизни, а во-вторых, прежде достигнутую им чистоту и святость он украсил и запечатлел мученической кончиной, при послужившем его мученическому произволению немалом воинском отряде, пронзившем в своей многой бесчеловечности и жестокости многими ударами копьев его ребра вплоть до самых внутренностей, как будто не удовлетворившись нанести ему один смертельный удар; лучше же сказать – не удовлетворившись, чтобы ни один из них не был достаточен для смерти мученика, и поэтому многие (убийцы) вынесли ему этот приговор; так что сколько было копьев, пронзивших его внутренности, столько надо засчитать за ним смертных приговоров и смертей, когда каждый из воинов, служащих бешенству тирана, считал себе за честь принять участие в заклании мученика, и поэтому бесчисленное множество их точили на него бесчисленное число копьев. И какое значение имело множество копьев, пронзающих страстотерпца? – Ведь и одного только достаточно для этой цели, было ведь лишним множество их; если же казалось недостаточным одно для заклания, когда бешенство убийцы побеждает всякую логику и не допускает в своем нечестии видеть должное положение вещей, именно: что все уже нанесли смерть и страстотерпец видится уже умершим, – то, как я сказал выше, какое количество было пронзивших его копьев, столько, соответственно этому, было и убийц и смертей нанесено ему, так что Христов мученик Димитрий умер уже не один раз, а бесчисленное число раз; да, жестокость воинов наточила против него бесчисленное число копьев, и было видно, что многие из этих копьев обагрены мученической кровью, потому что все, каждый в отдельности, считали себе за честь, чтобы их видели взмахивающими копьем, окропленным и обагренным в крови, и поднимающими их как бы знамение победы над мучеником, хотя бы только острие его копья было окрашено его кровью; однако таким образом им приключилось нечто противоположное тому, что приключилось страстотерпцу, именно: на множестве копьев они безрассудно воздвигли знамение победы над ними самими и обнародовали свое поражение: потому что, поистине, всякий из них потерпел поражение, когда мученик доблестно перетерпел все и поднял знамение победы над каждым из них, не обратив тыла перед врагами, так чтобы они могли хвалиться в отношении его, одолев их как обладающий большим преимуществом в силе, и настолько большим, насколько многие ополчились против него. Таким образом, обагренная кровью рука воинов, а прежде нее воля, вдохновила совершить убийство, наученная ополчаться не на множество врагов и устремляющая копье не против многих врагов, но во множестве идущая войною против одного Христова страстотерпца, чтобы и на основании сего, как дело их поражения, могла бы ими возвещаться смерть мученика, вдохновленного умереть за Христа, для которого любовь к этой жизни (τα φιλοψυχῆσαι) и уклонение от наносимой смерти мыслится за смерть, и за позорнейшую из смертей, лишающую бессмертной и никогда не скончаемой жизни ради этой призрачности, считающейся за жизнь, которая скоро и сама по себе разрушается, и хотя никто не должен насильно ускорять исход, но и – не весьма ценить ее, и иметь свое собственное мировоззрение, которое должно сопутствовать жизни всех людей, как и следует всем вообще предпочесть его само по себе, и, прежде чем оно укоренится, следует с большим усилием добиваться его, потому что Царство Божие достигается теми, кем проявляются усилия овладеть им; это и есть жизнь, и жизнь беспечальная и не прерываемая каким-либо сроком времени, но стоящая выше времени и навеки удерживающая в себе того, кто удостоился таковой жизни, соцарствующего с Христом на веки.

6. Таким образом доблестный Христов воин доблестно вооружился на смерть за Христа; таким образом презрел многочисленные копья воинов, хотя бы и многократно они острили их против него; таким образом ничто из настоящего или предстоящего не устрашило его, но еще больше возвысило его душу к небу, в котором и прежде разрешения с телом она пребывала, тело же, падая на землю, явило на себе следы многих копьев, и на основании сего ныне вы совершаете праздничную память мученику. И мученик (Димитрий) на небе составляет лик вместе с сонмами мучеников, весь же народ, любящий мучеников, на земле, составив лики, воссылает хвалу ему, а чрез него и Владыке, почитая его в годовых празднествах и похвальных речах; вы же обладаете еще и неким преимуществом над всеми иными и в этом отношении, имея представить раку мученика и непрестанно источающийся из раки источник мира, благодаря которому благодать мученической славы распространяется во все концы мира. О, если бы вы имели также несколько больше, чем иные, любви к мученику и, благодаря сему, к его и к вообще всех Владыке и Творцу! Ныне же я боюсь, что в этом отношении вы отнюдь не больше, чем они, имеете ее, как сказал бы кто – самым умеренным образом; принуждает же меня бояться в отношении вас то, что я вижу, что и по отношению ко всем иным Христовым мученикам вы не имеете подобного же или хотя бы надлежащего расположения (потому что хотя и искренне, но неправильно настроена у вас любовь к великомученику, хотя и прочим (мученикам) вы уделили известную долю вашего расположения, в которой участвует ныне и тот, памяти и почитанию которого вы кажетесь всецело приверженными),⁷¹⁹ а также можно видеть, что вы полностью оставляете без внимания (игнорируете) священнейшие собрания.⁷²⁰ И я не касаюсь утрени и вечерни,⁷²¹ потому что эти богослужения совершенно вами презрены, как будто бы их и не было вначале; при этом вы ссылаетесь, не совсем справедливо, на то, что вы не собираетесь на утренние богослужения, испытывая страх перед народом, которому по причине множества наших грехов мы преданы в рабство,⁷²² боясь, чтобы в ночное время не случилось вам подвергнуться какой беде; это вы приводите как предлог, а это никогда, нигде и ни с кем, у которых дело спасения их души стоит на первом месте, не случилось; вечернему же богослужению предпочитаются житейские заботы и пирушки, и пьянство и все иное предпочитается тому, чтобы вместо этого пойти в церковь, принося Богу вечернее восхваление. Но кто из вас понуждает себя приходить в церковь, когда совершается в ней священное Таинство Евхаристии и происходит в ней таинственнейшее собрание?⁷²³ Кто остается, чтобы выслушать апостольские и Господни слова, когда каждое из них в отдельности Церковь провозглашает громким гласом и яснее всякого глашатая возвещает их? Кто приходит, чтобы вместе со священником участвовать в молитве? Кто μετα...

Ученые издатели полного собрания творений св. Геннадия II (Георгия) Схолария в конце изданных ими его проповедей (слов) поминают следующее: «Сп. Лампрос в Παλαιολόγεια καὶ πελαποννησιακά (T. II. Афины, 1912. Σ. 161–168) опубликовал довольно длинный отрывок из ἐγκώμιον᾿α в честь св. Леонтия, основателя монастыря Стратилатов (des Taxiarques), на горе, которая возвышается над Αἴγειον, Βοστίτια, в Средние века. Это произведение – анонимное, и издатель его воспользовался заметкой на полях Максима Маргуния в рукописи, хранящейся в Венеции, чтобы приписать его Схоларию. Мы не разделяем такую точку зрения, и по этой причине мы сочли за должное исключить этот отрывок из нашего собрания. Прежде всего, Маргунии не утверждает, что этот отрывок принадлежит Схоларию; он довольствуется только предположением. Во-вторых, достаточно сравнить стиль этого ἐγκώμιον᾿α (похвального слова) со страницами Схолария, опубликованными здесь, чтобы заметить, что мы имеем дело с писателем, совершенно иным как в том, что касается выражения мыслей, так и по конструкции фразы. Наконец, этот Леонтий, о котором предание говорит, что он умер в возрасте 75-и лет, без того, чтобы нам указать, к какой эпохе он принадлежал, нам представляется слишком незначительной личностью, чтобы Схоларий совершил путешествие, весьма затруднительное, в монастырь Стратилатов, чтобы произнести похвальное слово его основателю. О жизни Леонтия и тех затруднениях, которые вызывает его житие, см.: Bogatziades. Ό ὅσιος Λεόντιος ὁ Μονεμβαιιώτης. Афины, 1923. Σ. 8, 16. Относительно различных изданий особой его службы см.: Petit L. Bibliographie des Acolouthies grecques. Брюссель, 1926. P. 129.⁷²⁴