О таинственном Теле Господа нашего Иисуса Христа

Настоящий труд представляет собой перевод проповеднических произведений святителя Геннадия II (Георгия) Схолария (ок. 1400–1472, память его празднуется Греческой церковью 31 августа), патриарха Константинопольского, ученика и духовного сына св Марка Ефесского, одного из самых замечательных православных богословов, «последнего светозарного отблеска дивной Византии», по выражению переводчика его проповедей архим Амвросия (Погодина) Проповеди (омилии, слова) святителя Геннадия являются, в сущности, трактатами на различные богословские темы, будь то догматического, будь то нравственного характера. Все эти проповеди принадлежат к его «избранным» сочинениям, причем избрал их и переписал своей собственной рукой сам великий святитель.

В «Прибавлении» к книге публикуется детальное исследование архим. Амвросия (Погодина) об истории формирования догмата Искупления и его восприятия в Западной и Восточной церквах.

Для всех интересующихся историческими путями Православия.

О таинственном Теле Господа нашего Иисуса Христа

1. Поскольку воздержанием в течение этих священных дней и нашими поучениями о нем вы приготовлены к Священной Трапезе, о, присутствующие, и с Божией помощью на 6-й день от сегодняшнего дня намереваетесь принять Тайну Евхаристии и причаститься Тела и Крови нашего Владыки, то я счел своим долгом направить, насколько Бог даст, ваш образ мыслей так, чтобы вы приступили не имея никакого сомнения и с глубокой верой, и в то же время поражаясь величию дела. Поскольку же существуют разные и разновидные подходы (мышления) относительно Тела Христова, именно – с точки зрения естества Его, с точки зрения Его славы, с точки зрения Его прославленности, или же с точки зрения Его как таинственного, – и каждое из положении, ввиду различия их, допускает подобающее разъяснение, то, оставив в стороне прочее, я все мое слово посвящу таинственной стороне Тела Христова. Поскольку же существует тройной подход и относительно сего, с точки зрения вещества Тайны, с точки зрения достойного причащения Его и с точки зрения заботливого сохранения Его в себе, то целесообразно сегодня я буду беседовать о веществе Тайны, излагая вам истину и поясняя ее примерами, на основании которых посрамляются возражения неверных; потому что более, чем какое другое из чудес Христовых, это в особенности стало точкой преткновения для неверных: насколько оно и чудеснее других, настолько оно и больше подвергается неверию, как и для слышащих слово сначала показалось оно тяжким и стало поводом для соблазна.¹

2. Действительно, все благоприятствовало нашему Владыке, и Он проходил путь неизреченного и превосходящего всякий ум Домостроительства,² уча и творя чудеса, и сея семена Истины, как относящиеся к области учения о вере, так и к области нравственности, и намечая Небесное и Божественное законоположение, говоря это тем, которые тогда имели возможность ему внимать,³ посредством которых Он хотел с течением времени установить Свои законы во всей вселенной и сделать известными Его дела, чудесами же подтверждая слово истины для всех слышащих, из которых последним и величаишим чудом было возвращение Лазаря к этой жизни. А затем, вслед за этими прекрасными делами, наступило бешенство против Него иудеев, и крест, и, посредством него, знамение победы. Это же все предвидя и намереваясь перенести, и предсказывая и ускоряя исход событии – в то время как дела Его и слова справедливо заслуживали бы любовь к Нему и уважение, они, однако, возбудили ненависть к Нему, а лучше сказать – зависть в душах оных отчаянных людей, – и таким образом Он ускорил крест и смерть Свою как итоги в деле Его Домостроительства, как искупительные средства за общий наш грех и возмездие за него, каковой Он пришел разрешить человеколюбиво и вместе с этим справедливо; потому что все, что предшествовало сему, было по той же Его милости известными наставлениями для образа жизни верных и законами, могущими упорядочить человеческую жизнь.

3. Итак, ввиду этого и сознавая в Себе, что Он уйдет от учеников, Он неким таинственным образом дает Себя им и, чрез них, нам. Не считайте, говорит Он, что и телесно вы когда-либо отделитесь от Меня или лишитесь этих словес жизни, которыми, присутствуя с вами, Я вас воскормлял; но Мое Тело неким новым и таинственным образом Я вам даю, как и Кровь Мою, Которая за вас и за весь мир вскоре имеет быть излиянной; и Я даю вам образ этого чудесного дела и влагаю в вас силу творить сие; потому что действие Моих слов пресуществит всякий хлеб и всякое вино в Мою Кровь и в Мое Тело, когда бы вы ни пожелали творить воспоминание обо Мне и иметь Меня, как присутствующего с вами и в вас и укрепляющего на всякое добро. Потому что чтό могло бы быть более связующим, чем еда и питье? Итак, вкушая Мое Тело и пия Мою Кровь, как это дόлжно ясть и пить, вы будете иметь вечную жизнь, став сообразными со Мною и, так сказать, со-телесными со Мною, став же способными путниками к оной жизни, идя по Моим следам, поскольку и Сам Я стал путником, Я – сущий Путь и Конец предельный. И для удостаивающихся быть причастниками Сего Тела и Сей Крови не будет страха заблудиться И никто в своем пути не подвергнется опасности, будучи со Мною и имея Меня своим путеводителем. Причащающийся же таким образом возымеет своего путеводителя не извне, а изнутри советующего ему, чтό следует делать: потому что он соединится со Мною, и сам во Мне пребудет, и Я с ним. Да не будет же для вас тяжким и невыносимым понятие причастия: потому что вам не дόлжно страшиться того, что вы едите человеческую плоть и пьете кровь в том состоянии, как они доныне существовали и каковы они у Меня, – но как в хлебе и в вине вы имеете ясть и пить их, и видимая реальность хлеба и вина содержит невидимую реальность Тела и Крови: поскольку совершится пресуществление естества, дабы действовала в вас Тайна; так что внешняя Ее форма сохранится, дабы никакое чувство смятения не удержало вас от причащения. Итак, совершая это так не только по любви ко Мне, но и ради вашей пользы, памятуя Мое слово и жизнь Мою, вы, конечно, преуспеете в духовной жизни и в свое время удостоитесь оной будущей, к которой Я вас достаточно заранее подготовил.

4. Такова цель Тайны, о, присутствующие, как возможно вкратце определить это величайшее и Божественнейшее Таинство. И ныне эта Таина совершает у причастников преуспеяние в жизни о Христе, и что производят для тела видимые элементы Таины (т. е. хлеб и вино), то таинственным и невидимым образом производит для души сущая в них сила Тела и Крови Христовой: потому что Тело Христово воскармливает и восполняет нашу душу, как хлеб производит это для тела, и как, будучи крещаемы, мы возрождаемся и вместо греховной жизни восприемлем благодатное бытие, и, помазавшись миром, утверждаемся в даре возрождения, и, будучи ознаменованы, мы укрепляемся к духовным подвигам, которые совершенно необходимы, чтобы духовно рожденные были в состоянии взять их на себя, так и необходимо, чтобы укрепленные были воскармливаемы и приобрели постоянство и возрастание в благодати, посредством Тайны Причащения. Потому что как естественная теплота тела израсходовала бы присущие ему соки, если бы только они не получали помощь от постоянного питания, и по этой причине пищей и питьем сохраняются элементы, составляющие внутренний организм, испорченные же теплом тела ткани пополняются и восстанавливаются, и без этого никак не было бы возможным, чтобы просуществовала жизнь человека, так и жар греха, изнутри поедая душу иссушением в ней сочности благочестия, привел бы ее совершенно к гибели, если бы только душа не восприяла сию Пищу, противостоящую разрушительной силе греха и восстанавливающую в нас духовные дары Божии и приумножающую их. Тело же Христово, в понятии тела являясь питающим, понятием же чистоты являясь очищающим и освящающим, ради соединения (человеческой души) с Божественным естеством, довлеющим образом дает нам духовное воскормленне; прекрасным же образом таким способом воскормляемые, мы возводимся (или: возвращаемся) к духовной чистоте и здравию, которого вкушение запретного плода тогда лишило нас. Потому что долженствовало, чтобы мы, по причине некоего телесного вкушения пищи отвергшие непорочность и оное здравие, неким телесным вкушением Пищи опять вернулись к оному здравию и прекрасно излечили подобное подобным, а противоположным – противоположное, и оба оные вкушения пищи были телесными: та, которая была в начале губительной, а Эта – спасительной, ныне и является средством, сохраняющим здравие и духовную жизнь, а та – гибелью; но от вкушения той пищи Бог отвращал, а к Этой – ныне побуждает и доставляет Ее; и оную ввел лукавый бес, а Эту Сын Божий не только советует вкушать, но и Служителем Ее стал, та была незаконно похищена, а к этой мы открыто приглашаемся: и оная источила яд нарушения заповеди Божией, а Эта скрывает в Себе неистощимое сокровище благ. Потомучто святейшее Тело Христово, достойно вкушаемое, как говорит божественный Григорий, является щитом для борющихся, возвращением домой для странников; Оно укрепляет немощных, крепких радует, больных исцеляет, здоровие сохраняет; посредством Его мы становимся более способными к исправлению, более стойкими для перенесения трудов и тягот, более теплыми для любви, более сообразительными для стяжания знания, более склонными к послушанию, более восприимчивыми для действия в нас Таинств; как и противное все сему следует для тех, которые недостойно причащаются, потому что тогда становится «Трапеза перед ними в сеть и в воздаяние, и в соблазн» (Пс. 69 (68), 23), и иное сколько приключается им, как, пророчествуя о сей Трапезе, насчитывает Давид (там же), и – «еще брашну сущу во устах их, и гнев Божий взыде на ня» (Пс. 78 (77), 30–31). О, Таинство, всех таинств священнейшее, превосходящее даже Таинство Крещения: потому что посредством Крещения Владыка только согласно силе Своей вступает с нами в общение; а посредством Причащения делает нас участниками Своей природы! О, Чудо, превосходящее всякое чудо! О, пресуществление, весьма чудесное и сладостнейшее для просвещенных верою!

5. Итак, нет ничего затруднительного, ни невозможного, чтобы Первая Причина всего, когда бы пожелала, возмогла сделать нечто помимо установленного Ею в природе порядка вещей, что мы называем – совершением чуда, иногда случается самой природе нечто такое произвести от себя, а иногда – уступить. Потому что всякое естественное изменение, будь то рождение, будь то возрастание, будь то изменение, происходит или по законам природы, или же помимо их (или: вопреки им), как это представляется философу: как это происходит с тем, что созревает в свое время, или же созревает не в свое время, и как приходящее в здравое состояние от болезней и определенный срок, или до этого, или после сего, и то, что совершается по законам природы, нисколько нас не удивляет, а только то, что происходит помимо (или: вопреки) законов природы, это нас удивляет. Из числа же чудес, совершаемых и совершенных Свыше, это чудо, конечно, является наибольшим: потому что это Таинство, заключающее в себе известную перемену одного существа в другое, совершающееся в одно мгновенье, превосходит всякое изменение, совершающееся по законам природы, как и помимо законов природы. Но теперь, оставив в стороне естественные перемены, к которым – хотя это и редко бывает в природе – тесно примыкают и некоторые перемены, происходящие помимо законов природы, сосредоточим наше внимание на тех чудесах, которые совершил Бог. Так, Бог без лекарства освобождал от горячки и иных заболеваний, как, например, исцелил Петрову тещу, слугу сотника и иных многих; и сгустил Он воздух для дождя, в то время когда не предшествовало никакой естественной причины для того, чтобы выпал ливень, как это Он раньше сделал чрез Самуила и Илию; но во всем этом только порядок и способ природы Он изменил; делает же то, что и каждый день могло бы произойти, хотя и не тем же самым путем. Опять же, Он воскрешал мертвых, как, например, Лазаря, и очи отверзал слепых, однако во всех этих случаях Он только исключал общий порядок естества, и не столько в отношении существующего положения вещей, сколько в отношении того, в ком это произошло, именно – в определенном данном случае: так и сама природа производит жизнь, но не в мертвеце, и снабжает чувством зрения, но не того, у кого совершенно ослепли глаза. Опять же, Он чрез Иисуса Навина остановил солнце,⁴ и человеческое тело прославляет от самого себя,⁵ и делает то, что одна субстанция проходит через другую,⁶ – что принадлежит величайшему порядку чудес Божиих, как никоим образом не могущее произойти от природы. Но предлежащая Тайна превосходит и это: потому что там Он только останавливает солнце, но не производит вместе с этим и передвижение его и не находится под вопросом, быть ли ему или не быть; а здесь – делает Тело хлебом, но и Тело без соответствующих ему составных элементов и составные части хлеба сохраняет без присущей им сущности, и сущность, составленную из иных составных элементов, сочетает с составляющими элементами, соответствующими другой сущности. О, величайшее чудо и превышающее всякое слово! – снова скажу. Но я должен это чудо сравнить с иным чудом, именно, с тем чудом, что Бог человеческое естество сочетал с Божественным Лицом,⁷ не в том смысле, как тело сочетается с душою, когда каждое из них сохраняет свое собственное наименование (потомучто ни душа не называется «телом», ни тело – «душою»),⁸ но соединяет два естества по Лицу (т. е. в одном Лице), так чтобы Бог стал человеком, а человек стал Богом. Но и этого чуда Тайна Евхаристии чудеснее: потому что там ни одно из двух естеств не переходит одно в другое; здесь же сотворенное (т. е. хлеб) пресуществляется в Творца посредством Его Тела, и пресуществившееся существо хлеба становится Телом Божиим, становясь Телом Христовым.

6. Итак, по этой причине большим всех Божиих чудес является пресуществление хлеба во Владычнее Тело, но для взирающего на Божию силу оно не представляется невозможным; потому что не следует полагать, что Бог ничего не может сделать помимо естественного порядка вещей, Кому и естество и порядок повинуются, и тем более, что можно видеть, что иногда и само естество переходит свои границы. Также не следует думать о Боге, что Он может сделать нечто, что представляется легким из числа чудес, а в отношении большего и более трудного присуждать Ему бессилие, Ему, могущество Которого неограниченно и одного порядка с Его волей; потому что если Он, как вышележащая Причина, преступает порядок в различных покорных Ему элементах, то почему бы не мог Он преступить его в этой вещи, если бы пожелал? Если сущий Творец природы не находится в рабстве порядку ее, то почему бы, если бы пожелал, не мог бы и самое естество пресуществить (т. е. из одного в другое). Потому что как для некоей тварной силы даже и чудеса, принадлежащие к последнему (легчайшему) порядку, совершенно не под силу совершить, так и (напротив) Превосходству безграничной силы свойственно, когда бы пожелало, совершить и максимальное чудо, и задумать, и осуществить, и не испытывать препятствия к достижению какой угодно высоты. Что могло бы быть трудного для Того, Кто все установил, распорядиться по Своему усмотрению какой-либо частичной природой, как пожелает это? Поэтому Бог пресекает горячку при помощи врачебных искусств и естественным путем, потому что от Него и искусство (науки), и природа возымели силу действовать, поскольку всякая способность вложена в них Оттуда; но иногда Он прекращает горячку, не пользуясь ни естественным путем, ни врачебным искусством, а той же силой, которой и жизнь вдыхает в мертвого, которую природа поддерживает только в живом человеке. Кроме того, тело, по своей природе тяжеловесное и земное, освободив от присущей ему по естеству тяжеловесности и смертности, Он провел чрез затворенные двери и вознес в небесные пределы, и телесность и духовность объединил в одно состояние, так, чтобы то же самое тело было воистину телом человека и, однако, было телом духовным и словно проходящим через плотные субстанции, уступающие Божественной силе, как порой иногда простые материи проходят через плотные материи, когда это совершает сила человеческих рук.

7. Но относительно Божиих чудес достаточно было сказать столько, сколько это касалось поставленной нами темы, а теперь, сосредоточившись только на самом Таинстве Евхаристии, снова взявшись за предлежащий предмет, мы утверждаем, что для Божией силы просто оно отнюдь не невозможно, и каждой из трудностей (этого вопроса), которыми некоторые были приведены в неверие в Таинство, легко может противостать человеческий разум, хотя эту Тайну следует принять на веру и крепко ее держаться. Так, относительно того, как может произойти мгновенное пресуществление элементов, совершаемое безграничной Божественной силой, отвечаем: Безграничная Божия сила во мгновение может двигать величайшие из предметов, как это видится философу; так, производящая все Божия сила не бессильна была бы в одно мгновенье времени совершить и пресуществление. Поражающемуся же тому, что может произойти перемена существа в вещах, Божественное Писание и сама природа представляют много подобных примеров. Так, например, существует природа воды, в которую вложенное дерево спустя недолгое время превращается в природу камня (т. е. окаменеет); если же в животе и желудке живого существа ежедневно питательная сущность пищи после ее переваривания и обращения в живительные соки путем кровообращения питает весь организм и служит его возрастанию, то что же? Ужели и это не представляется чудесным для неверующих? Ведь они не не верят, что хлеб в них самих обращается в их тело, но только против Таинства Евхаристии возбуждают неверие; если же сатана, искушая Христа, сказал: «Рцы, да камения сия хлебы будут, аще Бог еси»,⁹ как ясно сознающий, что Божия сила может в мгновенье совершить это, если пожелает, то говорящий, что Бог не может превратить хлеб в человеческую плоть – что и сама природа производит (в органах питания) в течение определенного времени, – не заблуждается ли хуже самого искусителя, который является отцом лжи? Сила, совершающая ныне чудо (Евхаристии), некогда жену Лота внезапно обратившая в столб соли,¹⁰ вразумляет не хотящих веровать повелевающему Богу; она же превратила Моисеев жезл в змею и из змеи снова в жезл;¹¹ она же в Кане обратила воду в вино;¹² и она же в последующее время обращает плоть живого организма в плод (т. е. в хлеб) и после пресуществления этот плод опять отдает плоти (причастников).

8. Но после того, как они уступят, что перемена существа в этом Таинстве не является совершенно невозможной, то опять же они нападают на него с точки зрения количества.¹³ Потому что когда существо хлеба пресуществляется в Тело, то, чтобы соответствующие ему элементы хлеба оставались вне своего предмета, хотя и являясь выше естества, однако не превосходит возможности разумения ума: потому что, конечно, невозможно, чтобы в предмете не существовали отвечающие ему составные элементы (и это вытекает из самого понятия соответствующих элементов),¹⁴ тем не менее, нечто такое мы можем себе вообразить и силою ума отделить от предмета соответствующий ему элемент, каковым методом и понятие целого мы собираем в одно, отделяя от частичных элементов. А то, что доступно силе нашего ума, во всяком случае доступно и силе Величайшего Первого Ума, Который то, что задумает, это вместе с этим самой реальностью соделает. Однако имеется и нечто другое: говорят, в этом Таинстве, что превосходит не только естество, но также и самую возможность разумения нашего ума, именно: что в малейшем количестве видимого хлеба, веруется, находится весь Христос. Однако и такое возражение не лишает это чудо убедительности; потому что в этой Священной Жертве Тело Христово не пребывает физически, но только таинственно, и посему не пребывает в ней ни как под покровом шатра в некоем месте, ни в собственных размерах подлинного Тела, но только – в размерах хлеба, отсюда, так как существо само по себе и как долго является существом, не занимает и не требует места, если только не находится в размерах тела, то на этом основании следует, что в этой Тайне Тело Христово не требует и не занимает большего места, чем сколько это требуют и занимают размеры хлеба, под которыми скрывается существо Тела. Не веровать же касательно сего не следует, когда многие иные вещи в природе устраняют почти то же самое недоумение: так, человеческая душа вся находится во всем теле, и вся – в каждом члене тела, и ту же имеет природу как в одной части, так и во всем теле, и ту же величину имеет в младенце, как и в теле великана; если же и долженствует представить себе, что у души имеется некоторая величина, однако от увеличения или уменьшения тела, или отсечения какого-нибудь из его членов душа не испытывает ни возрастания, ни уменьшения и не подвергается какому-либо рассечению. Однако, хотя это весьма истинно и всеми эллинскими мудрыми людьми, как и всеми священными учителями (Церкви) таким образом мыслится, все же это ясно не поддается уму, как постижимы для ума более ясные и более доступные положения. Как же мы измеряем взором величину башни или горы при помощи малейшего глаза, запечатлевая в себе вид такой большой величины? Потому что как-то в душе мысленно восприемлется вид этой башни, и хотя она в действительности материальна, однако духовно пребывает во взоре, и посредством сего внутреннего духовного вида мы производим сравнение ее внешней величины. Как можно объяснить это, хотя это так и есть в действительности? Так и в малейшем зеркале видя отражения величаиших предметов, мы едва можем понять, как это происходит.

9. К тому же, как говорят неверующие в Таинство, невозможно, чтобы таинственное Тело Христово, будучи рассечено на частицы, пребывало бы невредимым и чтобы каждая частица была бы целое и совершенное Тело Христово. Но наша вера и это возвещает, именно чудо, подобное иным поразительным чудесам этой Таины, многими же уподоблениями подтверждаемое и в особенности самим понятием Таинства. Потому что оное разделение и рассечение не достигает Тела Христова, но происходит в отдельных размерах количества (освящаемого хлеба), под которыми после оного пресуществления скрывается Тело Христово. Как и когда разобьется зеркало, при этом не ломается и отражение видимого в нем предмета: но в каждом отдельном кусочке наблюдается тот же самый вид. И когда разрезываемое тело животного разделяется на отдельные куски, вся чувственная душа¹⁵ животного пребывает в этих кусках, как это представляется философу. И человеческая душа вся находится в каждой части тела и не рассекается вместе с отсекаемой его частью; и также в каждой части чувственной плоти сохраняется субстанция (сущность, бытие) плоти, и всякая часть хлеба является хлебом. Таким образом, вот, и каждая частица Тела Христова является целым Телом Христовым, а то, чего в оных уподоблениях недостает, Божия сила восполняет в Таинстве. Скажу же, что часть хлеба (употребляемая для Евхаристии) должна быть такой величины, чтобы могла сохранить в себе само понятие хлеба, иначе она не пресуществится в существо Плоти: потому что если она будет разделена на совершенные крошки, то уже не сохраняется понятие предмета, точно так, как и утеряно понятие хлеба.

10. Пребывает же Тело Христово и на небе, и на земле, и на каждом жертвеннике единое и тождественное в числе, и из числа многих в этом Таинстве чудес, как было сказано, это превосходит всякое удивление и исполнено величайшей трудности (разуметь его). Так, в силу различных положений вещей возможно, чтобы то же самое было во многих местах, как, например, наша душа, которая согласно своей природе находится в том же месте, где и телесно мы находимся, в то же самое время пребывая в качестве идеи¹⁶ и энтелехии;¹⁷ согласно же состоянию любви и предрасположению, она – там, где предмет ее любви, как сказано: «Идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше»;¹⁸ и еще: «Наше житие на небесех есть», сказал божественный апостол.¹⁹ Итак, если бы говорилось, что в том же духе и Тело Христово обретается в различных местах, то это отнюдь не представляло бы трудности представить себе; но так как мы веруем, что тождественное и единое числом Тело Христово полностью единое пребывает в различных местах, то это кажется совершенно невозможным по закону природы, однако мы, не допуская сомнения, веруем, что дело обстоит именно таким образом, следуя словам боговдохновенных мужей, и убеждаем пытливость ума примерами и рассуждениями, Так, всякое существующее в некоем месте (в пространстве) тело, само и целое соизмеряется по отношению к данному месту, и части его передаются в части пространства, и в силу посредствующего своего количества оно пребывает в пространстве: потому что совершенно соответствует количеству находиться в определенном месте, следовательно – и существу, которого является это количество, и, на основании сего, соответствует, чтобы тело было только там, где находятся его количества и размеры: невозможно же, чтобы то же самое количество соизмерялось в то же самое время по отношению ко многим местам.²⁰ В отношении же Тела Христова дело не обстоит таким же образом: потому что Оно находится в определенном месте в силу посредствующего и раньше существующего в хлебе количества; если же и свое количество Пресвятого Тела неразделимо с ним находится, то, следовательно, в силу посредствующего существа его, которое без своего количества не может существовать. Итак, поскольку ничего не препятствует, чтобы были многие количества хлебов на многих жертвенниках, то отсюда вытекает, что и Тело Христово, то же самое числом во многих находящихся на своих количествах, силою посредствующих тех количеств может находиться во многих местах. Это же можно показать и на примерах нашей души, которая, вследствие того, что сама по себе не имеет количества, которым бы соизмерялась в отношении охватывающего ее тела, находится и во всем теле, и в каждой из его частей; то же (можно показать) еще и на примере слова, которое, то же самое и единое числом, может быть внутренним (т. е. не высказанным, а остающимся в области мысли) и произнесенным, и слышным, и написанным; будучи же произнесенным, единым и тем же, оно восприемлется многими слушателями; то же (это можно показать) и на примере солнечного света, который освещает и вне дома, и внутри дома, и, проникая через окно, освещает внутренность его, все время будучи тем же самым, и ни от себя, и ни от солнца не отделяясь; но и вид пребывает во всех индивидуальных атомах, где бы они ни были, сущим единым числом.

11. И многими таковыми примерами мы можем убедить недоумение ума, но надлежит с верою, без сомнения таким образом мыслить и, только ею утвердившись, прочее счесть за нечто второстепенное: потому что Тайне и Чудесности, которая превосходит все чудесное, какое слово человеческое воздаст должное, или какой пример из природных явлений будет ей подходящим образом соответствовать? Но я не могу, говорит, убедиться, потому что эти примеры и эти заключения предполагают уже наличие веры; а я нуждаюсь в доказательстве, веровать же в это никак не могу. – (А я на это скажу но ты, если бы пожелал, мог бы веровать: потому что вера является добровольным согласием души; а если не желаешь, то уже иное положение. Если ты имеешь нежелание, то ты не поверишь и говорящему, что железо происходит из земли, возможно, далеко находясь от такого места, где оно обрабатывается, и не имея его перед своими глазами; не поверишь также, что из некоего, напоминающего пепел, вещества производится стекло, – потому что ты не присутствовал когда-либо, когда это происходило, и не ощутил это при помощи телесных чувств; и так обстоит дело и в отношении иного. Я же покажу тебе, что во многое ты веришь, чего видеть не можешь. Ты веришь, что твое тело состоит из четырех стихий, но не видишь самый процесс составления их. Ты веришь, что у тебя были такой-то прадед и прапрадед, но ты их не видел. Ты веришь, что океан опоясывает землю? Ты веришь говорящему, что бывает солнечное затмение полное или наполовину, что происходит в определенные дни и часы, но ты не видел этого, или пока еще не увидел. Если же ты оказываешь веру повествующим тебе это, то насколько же более достоин доверия, чем люди, рассказывающие это, БОГ, говорящий: «Сие есть Тело Мое» и «Сия есть Кровь Моя»?

12. Но я сомневаюсь, говорит, в относительности истинности Рекшего это и относительно Его Божественности. – Но ты, человек, действительно ослеп, сомневаясь относительно вещей совершенно ясных. Ярче солнца свидетельствуют об истинности Рекшего это и Его Божества пророчества о Нем священных пророков, древних оракулов, Сивиллы,²¹ всех мудрецов, всех прорицателей, по Домостроительству сего Божиему, задолго благоговейно предвозвестивших оное величайшее и спасительное изменение естества к лучшему состоянию, дабы твое непростительное неверие было осуждено; чудеса, предшествовавшие Его Рождеству и Явлению, жизнь Его, превосходящая человека, высочайшее и небесное и поистине Божественное законоположение, предсказания Его, все сбывшиеся на деле, оные превосходящие природу чудотворения, добровольная смерть, чудеса, сопровождавшие ее, и после нее все великолепие (Воскресения Его), непоколебимость учеников, поистине великая, если она проистекала на основании их веры и являла великое доказательство осознанной ими Истины относительно Христа; бόльшая же, если она происходила на основании Его благодати, уже не присутствовавшего с ними телесно, как это было раньше, но невидимо с небес влагавшего ее в них; подвиги апостолов, которые они совершали ради Него, житие их, ни в чем не уступающее прекрасным учениям и примерам Учителя, опасности, перенесенные ими с таким рвением ради Истины и для спасения мира, чудеса, совершенные ими, и чудеса, которые их сохраняли (в опасностях); кровь мучеников и чудеса их; светлое обращение всех концов мира от заблуждения в истинную веру о Боге; крушение суеверия, владевшего в мире в течение столь долгого времени, имевшего стольких тиранов и властителей поборниками его и опекунами; и после сего установление Церкви, в которой изобильно процветает все святое и достойное, и духовное и которая создана по образу благоустройства, сущего на небесах. И к чему насчитывать очевидные доказательства Божества Христова, которые бесчисленны по множеству и величайши по могуществу?

13. И посему сомнения относительно сего Таинства и вместе с ним иных Божественных и священных Таинств, как и в отношении (всей) совершенной веры, мы оставим неверующим и еретикам, а лучше сказать – помолимся о том, чтобы луч Истины озарил их; а сами мы, причаливая в тихую Пристань, утверждаясь в Жизни, в Свете, в Истине, на Пути, ведущем ко спасению, я хочу сказать – утверждаясь в нашем Владыке, за все то, чем Он нас облагодетельствовал, исповедуя это, воздадим Ему благодарностью; а ныне принесем Ему также благодарение за Сию духовную Трапезу, в силу Которой пребывающую в нас теплоту благодати Он приумножает поистине с великим прибавлением; угасающую же по причине греховности снова возжигает в нас; и ослабевшую побуждает и укрепляет; и будем твердо, не допуская сомнении, веровать так, как наша Мать, Христова Церковь, учит о Сем Таинстве, т. е что в Этом таинственном Теле воистину присутствует Сам Христос, под соответствующими элементами хлеба скрываемый, и (в Таинстве Евхаристии) пребывает целым Сам Он, Кто был рожден от Блаженной Девы, и тогда на кресте, а ныне – на небе; и будем приступать со всей старательностью, чтобы непрестанно нам быть воскормляемым Этим поистине Небесным Хлебом, Который прекрасно предызобразила оная манна,²² и быть воскормленными так, чтобы напитаться, а не для того, чтобы сгореть; потому что Он – огонь, воистину сжигающий²³ – для недостойно причищающихся Ему и, по словам апостола, – пища больше в осуждение, чем в оправдание.²⁴ В Иуду, после того как он принял Оную Пищу, вошел сатана;²⁵ и Озия, принося жертву не так, как это подобало, заболел проказой;²⁶ и Оза был поражен от Бога за то, что осмелился недостойно коснуться ковчега;²⁷ и древо, от которого вкусив, Первый Человек умер, было Древом Жизни, но из-за непослушания (Адама и Евы заповеди Божией) стало причиной смерти для вкусившего; и лекарство Галена,²⁸ которое помогает, когда дается с пользой, не оказывает пользу умирающему, который в этом лекарстве и в пользе, заключающейся в нем, и не нуждается, и, может быть, оно даже повредит ему.

14. Итак, то, что было сказано об этом Священнейшем Таинстве, пусть будет достаточным ныне. Перейдем же ныне и мы к чуду воскрешения Лазаря не только как созерцатели события, но и как свидетели силы Чудотворца и заложенного в этом чуде смысла: потому что мы увидим нашего Иисуса и Владыку, приходящего к гробнице друга, четвертый день уже проводящего в ней и уже испускающего запах тления; увидим Марию, призываемую сестрой ее к встрече Владыки, и встречающую Его, и горько плачущую и припадающую к ногам Его; увидим Иисуса, умеренно плачущего и скорбящего, или как сострадающего злополучности человеческого естества, или как нашего Законодавца, научающего нас умеренности в слезах в отношении покойников, – и немного времени спустя воскрешающего Лазаря молитвой и гласом, призывающим с властью, с одной стороны, для того, чтобы показать пользу, бывающую от молитвы, а с другой стороны, дабы явить силу Своего Божества; увидим Лазаря, восстающего на призыв, обвязанного погребальными пеленами, с закрытыми глазами, с запахом тления, и, наконец, приобщенного к совозлежащим (на вечери) с Иисусом; увидим иудеев, взволнованных чудом и считающих, что это им нанесло смертельный удар, потому что величием этого чуда Он уже ясно показал, что Он – Бог, и вместо того, чтобы уверовать в Него, они устремились к убиению Начальника жизни, и в награду Ему за воскрешение иных присудили Его к смерти и, будучи не в состоянии осуществить это без клеветы, они внушают народу подозрение в том, что Христос желает захватить власть, и возбуждают страх перед римлянами и перед угрозой, что город будет разрушен, желая этим хитростью похитить народные голоса. Мы увидим нашего Иисуса, таким образом ускорившего Свое задолго подготовляющееся Страдание, при ясных явлениях Своего Божества;²⁹ затем Он снова удаляется, дабы Страсти Его не опередили оное царское торжественное шествие, и встречу Его с вайями (с пальмовыми ветвями), и восклицания детей, что все должно было произойти при Его входе во град (Иерусалим), как это и предвозгласили пророки, и не воспрепятствуема была оная священная Вечеря, о которой мы вам ныне держали слово, и оная чудесная умывальница,³⁰ наставница смирения и любви, и последнее увещание ученикам, и все то, что имело совершиться перед смертью, представляющее подтверждение Его великой славе, а лучше сказать – нашей славе и спасению. Итак, дабы это все не нарушилось, если бы Христос большей смелостью вызвал к Себе более ожесточенное зверство злого синедриона, который и еще более бесстыдно нанес бы Ему смерть, мы уже не увидим Его открыто ходящим, но – обитающим близ пустыни вместе со Своими учениками.

15. Кто, о, присутствующие, станет отчаиваться в своем спасении, имея Такого Владыку? Кто пребудет мертвым, не так, как дочь Иаира, и не так, как сын вдовы, совсем недавно вкусившие смерть, но как четверодневный, т. е. долгое время бывший мертвым, в течение четырех времен года носящий в себе вместе с греховностью распространяющуюся смерть, и связанный по рукам и по ногам многими грехами, т. е. силы, производящие добро, имея скованными³¹ злыми поступками и навыками, духовное же зрение имея затемненным сознательным неведением должного и испуская смрад греховности? Итак, кто, даже будучи таковым, потеряет надежду на спасение, видя все это?³² Потому что не только телесные болезни останавливает Владыка наш, но и с гораздо большей готовностью отпускает грехи: так, Он отъемлет душевную болезнь расслабленного, прежде чем приступить к излечению тела. Потому что прежде Он сказал: «Отпускаются тебе грехи»; а затем: «Возьми одр твой, и ходи».³³ Итак, деятельной добродетелью призовем богозрение, поспешив, как там – Мария и Марфа, и выйдем навстречу нашему Владыке, Который, по Своему величайшему человеколюбию, спешит для того, чтобы нас воскресить; и если только мы приготовим себя и «предварим лице Его во исповедании» ³⁴ и в плаче, то мы привлечем сострадание к нам Владыки и Врача; и если мы так сделаем, Он воскресит нашего Лазаря, т. е. мертвый и испускающий запах тления наш ум, и сделает его одним из совозлежаших с Ним и сопирующих; и более того – сделает нас причастниками Своего священного Тела и Крови, и сотворит, чтобы мы преуспели в духовной жизни, не только освобождая нас от вины во грехах, но и прилагая благодать к благодати. Слава милосердию Его во веки. Аминь. ³⁵

* *

По свидетельству автора, эта речь была произнесена в пятницу на 6-й неделе Великого поста. Св. Георгий Схоларий свидетельствует – если эта запись не апокрифична, – что эта речь была произнесена пред императором и сенатом и знатнейшими гражданами города, которые за эту речь воздали тогда большую благодарность Господу «и нам, смиренным рабам Его». Minge PG. Т. 160. Col. 3760.

* *

У Миня также приводится «Его же (т. е. св. Георгия Схолария) краткая беседа о Теле и Крови Христовой», которая, по мнению Mnsr. Жюжи (см. его статью о св. Георгии Схоларий в Dictionnaire de Théologie Catholique. T. 14/2), является апокрифичной, с чем можно совершенно согласиться. Она ничего нового не дает, вкратце предлагает основные мысли об Евхаристии, высказанные в вышеприведенной омилии: «О таинственном Теле Господа нашего Иисуса Христа». Приводить ее, по нашему мнению, не имеет смысла.