489. Слово во вторник недели о слепом⁹⁷¹

Мне подобает делати дела Пославшаго Мя, дóндеже день есть: приидет нощь, егда никтоже может делати (Ин.9:4).

Мимоходом обретаюсь я в сем богоспасаемом граде, и хотя желанием поспешаю к пределу путешествия, но удержало меня здесь воспоминание, что в течение восьми лет седьмой уже раз нахожусь между вами, а еще очень мало пользовался общением вашим. Привлекает меня к христолюбивым обитателям сего града и другое воспоминание, что в сии годы новою деятельностию ознаменовалось усердие ваше к церкви, в пробудившейся заботливости о храме, долго созидаемом; наипаче же возбуждает меня слово Христа Спасителя, Который и Сам Себе дал правило, и нам, аще и недостойным рабам Его, преподал наставление «делать дела» посольства Его «дондеже день есть», не пропускать благовременности сделать что-нибудь по воле Его, во славу имени Его.

Сего ради после общения с вами, по возможности в молитве и тайнодействии, приступаю ныне к общению в слове и учении общего нашего спасения. Слово же и к вашему возбуждению, аще дарует Бог, употреблю то самое, которое меня ныне возбуждает. «Мне, – глаголет Господь, – подобает делати дела Пославшаго Мя, дóндеже день есть; приидет нощь, егда никтоже может делати. Егда в мире есмь, свет есмь миру» (Ин. 9:4–5).

Дабы из сего изречения извлечь наставление, каждому из нас полезное, заметим, во-первых, что Господь возбуждает Себя к спасительному для человечества действованию по случаю, мимоходом внезапно встреченному. «Мимо идый», предваряет Святый Евангелист, «виде человека слепа от рождества» (Ин. 9:1). Слепой сидел и просил милостыни. Господь Иисус проходил мимо. Не видно, чтобы слепой призывал Его, или просил об исцелении. Не было, по-видимому, никакой причины останавливаться, никакой обязанности действовать. Но Господь останавливается и говорит: «Мне подобает делати». Почему же так? Потому что благость побуждает; потому что человеколюбие призывает; потому что есть случай сделать доброе дело; потому что доброго дела, которое можно сделать в теперешний час, не должно откладывать до другого, для которого есть или будет свое дело: потому что случай к добру может пройти, и с утраченным случаем утратилось бы добро, которому он благоприятствовал.

Примечайте, как действует Христос; и научайтесь, как должно действовать христианину.

Немного надобно говорить о том, чтобы вы не проходили мимо нищего, или другим образом несчастного, не оказав ему помощи, если можете то сделать, и чтобы не дожидались вопля и слез, когда самый вид несчастия без слов говорит о нужде в помощи. Правило сие и понятно, и приятно сердцу не ожесточенному. Довольно упомянуть о сем.

Есть дело более важное, более общее, более каждому из нас близкое, о котором нельзя довольно напоминать, чтобы мы не пропускали, благоприятствующих оному случаев.

Одного ли Христа послал Бог Отец, одних ли Апостолов избрал Христос, делати дела Пославшего их? И тебя, кто бы ты ни был, не послал ли в мир сей Бог, Творец твой и Провидец путей твоих? И если послал: то не дал ли тебе и дела тебя Пославший, Который, будучи премудр в великом и в малом, ничего не делает без благой цели! Какое же сие дело? Христа, Сына Божия, послал Бог Отец; Христос избрал Апостолов, чтобы делать дело спасения всех душ человеческих вообще, или, по крайней мере, всех, которые согласятся и возжелают получить спасение; тебя Бог послал в мир сей, тебя Христос призвал в церковь Свою, чтобы делать дело спасения, по крайней мере, одной собственной твоей души, – дело, которого никогда не сделаешь ты один, сам собою, без Христа, но которого и Христос не совершит без тебя, потому что Сотворивший тебя даровал тебе свободу, и также не хочет отнять дар Свой, как ты не хочешь потерять свою свободу. Сие дело некогда под притчею возвещал Господь Иудеям; о сем вопрошали они Господа: «что сотворим, да делаем дела Божия?» И получили ясный ответ: «се есть дело Божие, да веруете в Того, Его же посла Он» (Ин.6:28–29). Мы, проходя общим для всех путем земной жизни, обыкновенно идем к какой-нибудь собственной цели. Большею частию путем трудов и забот идут к снисканию пропитания и довольства; дойдя до сего, продолжают путь к богатству; богатые стремятся к знатности; а у иных жизнь походит на продолжительную прогулку, не направленную ни к какой цели, кроме искания разнообразных удовольствий. Надобно бы осмотреться нам, сопутники, не прошел ли кто из нас мимо собственной своей души, не оставил ли ее без попечения, без внимания, не сидит ли твой внутренний человек, подобно как слепой на распутии, – не сидит ли он во тме и сени смертной, не видя света Божия, ни пути спасения, едва зная имя Христа Спасителя, не изведывая над собою действия спасительной силы Его? Христос Спаситель не проходит мимо никого из нас: в бесконечной премудрости Своей, непрестанно шествуя к бесчисленным целям благотворений и блаженств для различных тварей Своих, в то же время в бесконечном милосердии Своем, останавливается Он над каждым из нас; являясь не ищущим Его, и обретаясь не вопрошающих о Нем, Он предстоит каждому из нас с готовою спасительною помощию: но мы в легкомыслии нашем, или не познаем Его близости к нам, или сами пробегаем мимо Его; либо не приемлем Его помощи, либо принятой не сохраняем. Не приближается ли к нам вечно глаголющее Слово Божие внутренно, – в нашей совести, укоряющей за зло, и радующей по соделании добра? И мы слышим укоры ее, но большею частию не углубляемся в важное дело испытания себя, покаяния и решительного исправления; чувствуем ласку ее за доброе дело, случайно нами сделанное, однако тем не привлекаемся к постоянному в добродетели упражнению. Не глаголет ли к нам Христос в церкви, в Божественном слове Своем, в учении святых Своих, в примерах жития их; не предлагает ли нам спасительную силу Свою в видимых и ощутимых образах таинств, подобно как слепому, светодательную силу в брении от плюновения. Но как торопливо иногда от краткого слышания слова Божия бежим мы к продолжительному празднословию бесед человеческих: с какою невнимательностию оставляем в стороне примеры святых, как будто возможен иной путь спасения, кроме предложенного Христом и последователями Его, или как будто верный и безопасный путь легче найти в собственной голове, нежели узнать по следам и по сказаниям тех, которые проходили по нему! Если мы не совсем удаляемся от спасительных таинств, – а есть, к сожалению, заблуждающие и до сей крайности, если, говорю, не удаляемся от таинств, то приступаем гораздо реже, нежели как предали нам искусные в деле спасения душ; и причастившись святыни, не продолжаем постоянно дело освящения нашего, но прерываем и уничтожаем оное новыми сквернами. После кратковременной бани покаяния, надолго впадаем в прежние греховные нечистоты. Ежедневный призыв служителя трапезы Господней, чтобы со страхом Божиим и верою приступали к ней, большею частию остается тщетным. Живя с чувствами, слишком открытыми к земному, и по той же мере слишком заключенными к небесному, мы почти не знаем небесного вкуса, почти не ощущаем Божественного питания, без сомнения свойственных оной трапезе на которой Сама Жизнь питает в жизнь вечную, тогда как вкус к брашну гиблющему, и притупивших его временем и неумеренностию, ежедневно устремляет к трапезам прельщения и невоздержания, на которых ревностные их участники с лакомыми яствами снедают свое здоровье и свои будущие годы. Таким образом, для дела спасения душ наших, не только не уловляем мы случаев проницательным и постоянным наблюдением, но и постоянными средствами пользуемся только случайно и невнимательно. Долго ли же так? Ей, надобно нам, и чем скорее, тем лучше, чем решительнее, тем полезнее, – остановить себя на путях мира, воздвигнуться от плоти к духу и к Самому Спасителю всех душ, отсечь у себя излишние заботы о ничтожных делах, которые сгорят вместе с землею, на которой делаются, возбудить себя к деятельному понятию о бессмертной душе нашей, поставить себе в правило деятельности, что из всех дел на свете важнейшие и нужнейшие суть дела, которые совершаются между Богом и душою, – дело покаяния, дело веры, дело молитвы, дело нашего духовного Просвещения и освящения.

Другое достопримечательное обстоятельство, предшествовавшее изречению Господню о спасительном делании, есть то, что он пресек начатый Апостолами важный, по-видимому, разговор о судьбах Божиих. При виде слепорожденного вопросили они Господа: за чьи грехи суждено сему человеку так несчастно родиться? За грехи ли его, или его родителей? Вопрос, по-видимому, достойный обстоятельного исследования и разрешения, пoелику он клонился к оправданию путей Провидения, в предосторожность против неверия, или ропота. Но Господь в немногих словах отвергает обе благовидные догадки: «ни сей согреши, ни родителя его», и еще более усиленною краткостию ознаменовывает открытие истинного намерения Божия: «да явятся дела Божия на нем» (Ин. 9:3). Ответ сей давал случай к новому вопросу, для чего же он страдал прежде, нежели явились на нем дела Божия? Но Господь не допустил продолжаться состязанию, и тотчас присовокупил: «Мне подобает делати дела Пославшаго Мя», а в след за сим приступил и к самому делу исцеления слепого. Сей быстрый переход от рассуждения к действованию, сие приметное усилие сказать как можно менее, мне кажется, говорили Апостолам очень много. Мне слышится здесь нечто подобное следующему: «вы хотите оправдывать судьбы Божии; Бог не много имеет нужды в оправдании человеческом; во всем оправдает Его, Его Собственный последний суд и вечность; не состязание о судьбах нужно несчастному, а помощь; слепорожденный сам оправдает судьбу свою, когда получит прозрение, с тем вместе просвещение духовное; Христос явился не удовлетворять любопытствующих, но спасать погибающих; как можно менее слов, и как можно более дел; как можно менее любопытства, и как можно более пользы. «Мне подобает делати»».

Наставление сего рода не одним Апостолам нужно было. И мы нередко можем иметь нужду в подобном для вящшего возбуждения нас к делу спасения душ наших. Люди, мнящие разборчивее других заниматься сим делом, сколько делают таких вопросов, которыми более затрудняют себя, нежели помогают делу! Как могло случиться первое грехопадение прародителей? Как мы наследовали грех их, и его наказания? Каким образом крестная смерть Иисуса Христа заглаждает все грехи, уничтожает все их последствия? Если каждый позволит себе вдаваться в подобные предварительныя исследования, можно запутаться в них так, что и не дойдешь до самого дела. Но по примеру Христову все может разрешиться вкратце. Что грех есть в мире, ты видишь; что и сам живешь во грехе, то чувствуешь. А каким образом крестная смерть Христова исцеляет от греха, и освобождает от гнева Божия и от вечного осуждения: поди узнай опытом. Покайся, веруй, начни самым делом вести жизнь христианскую. «Подобает делати». Сколько еще вопросов о разных подробностях спасительного делания! Иной, например, очень много рассуждает о лучшем способе молиться, и очень мало молится. Входит в разбирательства о старых и новых книгах священных и церковных: а ни тех, ни других не разумеет и не делает того, что и те и другие равно повелевают. Возлюбленный! Священные и церковные книги все старые, потому что в мире нет ничего старее истинного христианства в его сущности, но и все новые, потому что возвещают нового человека и обновляют жизнь. Возми те из них, которые ближе, а всего лучше те, которые предлагает церковь, и не спорь за славянские слова и письмена, из коих самые старые далеко не так стары, как самая вера, и самые новые изображают ту же древнюю веру апостольскую и отеческую, постарайся входить в дух писания, паче всего держаться верою одного Слова, Которого нет старее, пoелику Оно «бе в начале ...у Бога» (Ин.1:1), и нет новее, пoелику Оно сотворит вся нова, то есть Иисуса Христа Спасителя нашего, держаться же Его, и веру в Него свидетельствовать не одним устным исповеданием, не одним перстослагательным знамением, но действительным последованием учению и житию Его, всегдашнею сердечною молитвою к Нему, любовию к таинствам Его, послушанием церкви Его. Если сомневаешься, умеешь ли ты молиться, молись прилежнее, как умеешь: дело само учит, как лучше делать оное, а Отец Небесный, видя твое постоянство в подвиге молитвы, не оставит «послать в сердце твое Духа Сына Своего... вопиюща: Авва Отче» (Гал.4:6), и приводящего в совершенство дело молитвы. «Подобает делати».

Третье назидательное для нас обстоятельство изречения Господня о спасительном делании заключается в том, что Он возбуждал Себя к деланию, не смотря на предвидимые затруднения со стороны человеков. Святый Евангелист повествует, что, когда Господь совершил дело, к которому возбуждал Себя, то есть исцелил слепорожденного, иудеи гнали Исцелителя смертельно, между прочим, за то, что сие сделал Он в день субботний, по тогдашнему праздничный; ибо учители закона из того выводили, будто Иисус не уважал праздников, хотя, впрочем, не трудно понять, что если день святится одним воспоминанием прошедших благодеяний Божиих, то кольми паче святится он настоящим чудесным благодеянием Божиим; столь не благоприятное последствие дела Христова, без сомнения, было пред очами Его всеведения, когда Он еще приступал к делу: и, кажется, почему бы не отложить только до следующего дня? Кажется, немного было бы потеряно, если бы слепой получил прозрение одним днем позже, а был бы отвращен соблазн, или по крайней мере клевете не было бы дано повода. Такое рассуждение благоразумием почитается у сынов человеческих, но, конечно, безумие видел в оном Сын Божий, когда не последовал оному. Даже приметно, что против сего-то мнимого благоразумия и направлял Он речь свою к Апостолам. «Явятся, – говорит, – дела Божия на нем», то есть на слепом от рождения. И когда же? Так скоро, как только можно. Иудеи скажут: лучше бы завтра, и прогневаются, если ныне. Но предусмотрение сего затруднения не остановит предприемлемого дела. Дел, порученных от Бога, нельзя отлагать в угодность человекам. Должно исполнять оные немедленно и неупустительно, пока есть благовременность. «Мне подобает делати дела Пославшаго Мя, дóндеже день есть».

Не так ли, христианин, подобает тебе делати дела Богоугодные ревностно и неупустительно, и не смотреть в сие время на то, как за сие о тебе другие думают, чего от тебя требуют, или как с тобою поступают? Господствующий ныне образ мыслей и обычай едва ли столько вооружается за строгое наблюдение праздников, сколько против сего наблюдения. Ты хотел бы, может быть, провести праздники в молитве и благоговении, как и должно по понятию и назначению праздников, но тебе уступают для сего немногие только часы праздничного утра, и почти на весь день призывают тебя к участию в сообществах и увеселениях совершенно мирских и суетных, если не совершенно греховных; и если откажешься, имеешь причину опасаться, что покажешься странным, и даже подозрительным, – что же ты сделаешь? На что решишься? О если бы ты был довольно рассудителен, чтобы сказать себе: мне подобает и всегда, тем необходимее в день Господень, делати дела, угодные Господу! О если бы ты был довольно тверд, чтобы обратить сии слова в самое дело!

Но чтобы не слишком продолжить слово, поспешим обратить внимание на то, что и Господь поспешает Своим спасительным деланием. Ибо слова: «Мне подобает делати, дóндеже день есть», что значат если не сие: должно мне действовать, и не медлить; нельзя отлагать нынешних дел до другого дня, ниже до позднего вечера, надобно поспешать, чтобы исполнением оных предупредить приближающуюся ночь. «Приидет нощь, егда никтоже может делати». Что глаголеши Господи? Тебе ли поспешать и заботиться о каком-нибудь дне, – Тебе ли, Которого дни безчисленны, Которого «лета... не оскудеют» (Пс. 101:28), Который сотворил все дни, Который имеешь целую вечность для чудных дел Твоих! Что за день, который бы мог вместить дела Твои? Что за ночь, которая могла бы угрожать дню Твоему? Господь изъясняет притчу Свою, когда присовокупляет: «егда в мире есмь, свет есмь миру» (Ин.9:5). Присутствие солнца определяет день для живущих на земле, и в особенности работный день для делающего землю, или созидающего дом: так присутствие на земле солнца правды, Бога явившагося во плоти, определяет особенный день Божественного делания. Ночь после сего дня есть время страданий и смерти Христовой. О, нощь, в которую подлинно «никтоже может делати!» В продолжение земного дня Христова, не Он только, но и Апостолы Его, перенимая от Сего Великого Делателя, делали и сделали многое: они уверовали в Него, последовали за Ним, оставя все; исповедали Божество Его, проповедывали царствие небесное, исцеляли недужных, бесов изгоняли. Все прервалось, когда настала грозная ночь, до лучшего дня воскресения Христова. «Нощь, егда никтоже может делати». Много поистине надлежало сделать Господу, твердо дела Свои основать, искусно совершить, чтобы сия бурная нощь не разрушила без остатка всего, что Им было созидаемо. И сие то провидя Господь, поспешил, «делати, дóндеже день есть».

Видишь ли, краткодневный сын времени, как Сам Вечный бережет время, которое ты так беспечно расточаешь? Он не коснит делом твоего спасения; а ты медлишь сим делом, твоим собственным! Он поспешает, а ты откладываешь! Утром говоришь: начну дело с полудня; в полдень даешь себе также обещание для вечера, вечером еще отсрочиваешь себе с часа на час, до последнего. В юности говоришь: подумаю о душе в летах рассудка и зрелости; в зрелых летах, развлекаемый более прежнего суетою мира и попечениями житейскими, успокоиваешь себя надеждою, что под старость непременно будешь жить для Бога и для души своей; приходит старость, и ты вновь прельщаешь себя мыслию, что еще можно принести чистое покаяние во время последней болезни. Так пропадают и утро, и полдень, и вечер, и после сего, конечно, уже весьма вероятно, что тебя не готового застигнет смертная «нощь, егда никтоже может делати». Поверил ли бы ты своему поденщику, если бы он, не работая утром, обещал тебе с половины дня сделать все, что сделал бы с утра? Но ты несравненно безрассуднее веришь себе, когда обещаешься с половины жизни сделать все добро, которое сделал бы с начала ее, во все ее продолжение. Не указывай мне на разбойника, который при самом западе своего дня сделал более, нежели другой в целый день свой. Такой успех мало надежен, пoелику очень редок, и может быть, дается не просто, а только таким людям, у которых и в прошедшей жизни, мирской по ее главным явлениям, были некоторые дела, сокровенно привлекающие благодать. Но вот, что известно гораздо вернее: день земли всегда оканчивается вечером; и потому потерявший утро может иметь некоторую надежду вечером возвратить потерянное: а день жизни человеческой часто прежде вечера, нередко и прежде полудня внезапно прекращает нощь смертная. В таком случае куда пойдут надежды откладывающих, если не в адскую нощь, в которой никто не может делать, чего не сделано в продолжение дня земной жизни, невозвратно прошедшего. Притом не надобно терять из вида и то, что особенная благовременность делать некоторые добрые дела встречает иногда свою ночь еще прежде окончания жизни. Теперь, например, ты живешь в изобилии; не медли делай дела милосердия, «дондеже день есть»: может быть, буквально в следующую ночь тать, или огонь, или другая нечаянность сделают то, что ты уже не в состоянии будешь «творить себе други от мамоны неправды, да егда оскудеешь» другими добродетелями, «приимут тя в вечныя кровы» (Лк.16:9).

Сам Иисус Христос, Божественный Наставник, да наставит всех нас и каждого делати дела, угодные Богу, и полезные бессмертной душе нашей, «дондеже день есть», и доводить оные до совершенства так, чтобы они могли ходить в след с нами, и сквозь нощь смертную проникнуть с нами до нового, лучшего, невечернего дня блаженного воскресения и жизни вечной. Аминь.