477. Слово в день обновления храма Иерусалимского, и по случаю обновления храма великомученика Никиты, в Басманной

Писано есть: дом Мой, дом молитвы есть. (Лук. XIX, 46).

Обновление ныне в Иерусалиме: и здесь отчасти обновление. Место дало нам праздник: пусть место даст нам и слово.

Место, где мы стоим теперь, где совершается служение Богу, просто и обыкновенно называется храмом Божиим, как например, в следующих словах первомученика Стефана: «Соломон... созда Ему храм» (Деян. VII, 47). Но кроме сего Писание, именно Пророк Исаия, а по нем и Само живое Ипостасное Слово Божие, Иисус Христос, храм Божий называет «домом Божиим и домом молитвы» (Ис.56:7; Лк. 19:46). Два имени одной вещи, которые многому о сей вещи научить могут, если рассмотрим оные с некоторым вниманием.

«Писано есть: дом мой, дом молитвы есть». Очевидно, что Писание говорит сие от лица Божия. Таким образом, вы слышите Самого Бога, объявляющего вам, что храм есть дом Божий. Если же Сам Бог указывает нам дом Свой: то нет места ни какому прекословию, или сомнению о сем. Достоверно знаем, и несомненно должны мы веровать, что это дом Божий.

Итак, мы здесь точно в доме Божием. Подумайте о сем «стоящии в храме Господни, во дворех дому Бога нашего» (Пс. CXXXIII, 1).

Когда ты входишь во двор человека: ты не знаешь, близко ли он, потому что не знаешь, дома ли он в то время. В доме Божием нет места сей неизвестности. Пoелику Бог вездесущ; и потому присутствует Он на всяком месте, которое и не есть дом Его: то возможно ли, чтобы Его не было там, где преимущественно пред другими местами благоволил Он быть дому Его?

Когда ты входишь в дом человека и узнаешь от его служителей, что он дома: тогда ты знаешь, что он близко; тогда можешь думать, что вскоре увидишь его лицем к лицу, и что, может быть, за легкою преградою, он уже слышит твои слова и движения. Так, когда ты вошел в дом Божий, и когда при том уверен ты, что того и быть не может, чтобы Живущего в доме сем не было дома: то подумай, как близко Вездесущий! Если дух твой чист: то, может быть, и без возбуждения, или указания, «уже откровенным лицем взирает он на славу Господню» (2Кор. III, 18). А если ты видишь здесь еще только дом, а не Живущего в нем: то знай, что все, видимое здесь тобою, есть только легкая преграда, закрывающая от тебя присутствие и лицезрение великого Владыки Обитателя сего дома; что самый «воздух», сквозь который ты видишь, есть только «покров» Невидимаго; что только око телесное, которое душа твоя, по выражению святого Макария (Сл. 5 гл. 6), «надевает» на себя, чтобы видеть телесный мир, подобно тусклому стеклу, препятствует духу твоему видеть предметы духовные, тем не менее близкие. Что ж, если бы отнять сию преграду, снять сей покров, разоблачить тонкое духовное око твое от грубого телесного? Поистине, ты сам увидел бы то видение, которое изображает тебе Церковная песнь: увидел бы здесь «Царя всех Ангельскими дориносима чинми»⁹⁶⁵. Итак, здесь Бог. Близ нас Он. Слава Его покрывает нас. Чистые небесные силы окрест нас и между нами. Как не колеблется земля? Как стоит человек? Как не исчезает грешник?

Здесь Бог всемогущий. Да благоговеет вся земля пред лицем Его! Да смирится человек! Да вострепещет грешник!

Здесь Бог всеблагий. Да хвалит Его всякое дыхание! Да утешится не обретающий утешения в тварях! Да не отчается грешник!

Так и подобным сему образом, наименование дома Божия, данное в писании храму Божию, много может вразумлять нас о высоком достоинстве сего священного места, и о расположениях, с какими должно входить в него, и пребывать в нем.

Дальнейшее и более определенное наставление о расположениях, каких требует от нас храм Божий, заключается в другом его наименовании: дом молитвы. «Дом мой», сказано, «дом молитвы есть». Сам Бог соделывает храм домом Своим, когда владычественно нарицает его сим именем, и когда действительно приходит обитать в оном Своею благодатию, чрез таинственное освящение оного. Но соделаться домом молитвы должен он посредством человека: пoелику Бог не имеет нужды совершать какую-либо молитву в храме Сам для Себя; а человек имеет обязанность и потребность приносить молитву Богу.

Каким же образом храм должен соделаться чрез человека домом молитвы? На сие могут мне ответствовать, что тут не о чем спрашивать; разумеется, что для сего нужно, чтобы человек приносил в оном свою молитву; и как домом называют постоянное жилище, принадлежащее известному владельцу: то, дабы храм справедливо назывался домом, а не распутием, или только гостинницею молитвы, надобно, чтобы молитва была в нем совершаема постоянно, и была в нем господствующим упражнением человека.

Бесспорно так. Но вот что заставило меня предложить вопрос, который мог другим показаться излишним. В храме Иерусалимском установленная молитва совершалась постоянно, и Богослужение было господствующим упражнением; в нем пели псалмы Давидовы и приносили жертвы, по закону Моисееву, когда явился в нем Господь наш, и сказал бывшим в храме том: «писано есть: дом Мой, дом молитвы есть; вы же сотвористе его пещеру разбойником» (Лк. 19:46). Видите, как может храм, и при соблюдении молитвенного чина, быть непохож на дом молитвы: ибо что менее походит на дом молитвы, как пещера, или какое-нибудь жилище разбойников? Итак, думаю, что не только не излишен, но и весьма нужен, и требует особенного разрешения сей вопрос, каким образом должен храм соделаться чрез человека домом молитвы так, чтобы он не только не походил на пещеру разбойников, что было бы весьма ужасно для входящих в него, но ниже на собрание праздного многолюдства или на место зрелищ; ибо и сие недостойно дома молитвы и дома Божия.

Дабы найти на сие ответ посредством того же примера, который дает силу вопросу, вопрошаю опять: что сделало храм Иерусалимский пещерою разбойников? Евангельская история ответствует, что сие сделали продающие в нем и купующие, продающие овец и волов и голубей для жертвоприношений, и пеняжники, или меновщики денег. Но что в них разбойническое, когда Евангелие не говорит, чтобы они похищали что-либо из храма, или делали ему какой ущерб своею продажею и куплею, а продавали, как должно заключать, каждый свое излишнее, и покупали каждый на свои деньги? Искание собственной корысти в доме Божием делало их так гнусными пред очами Владыки сего дома, как разбойники, делющие добычу; и пoелику осуждены и изгнаны Господом не одни продающие, но и купующие, и пoелику также Господь «не даяше, да кто мимо несет сосуд сквозе церковь» (Мк. XI, 16), занятие в храме мирским и посторонним для храма делом делало их нарушителями и хищниками святыни его; корыстолюбие и мирское дело в храме превратило его в пещеру разбойников. А как всякая страсть или склонность чувственная и порочная гнусна пред очами Божиими; всякое не только дело мирское, но и попечение житейское, и помышление суетное, как чуждый сосуд, недостойно святого дома Божия, то дабы сохранить достоинство дома молитвы, дабы не превратить его в пещеру разбойников, или во что другое, сему подобное, должно изгонять из него всякую страсть, отлагать при входе в него всякое житейское попечение, не вносить в него никакой мысли суетной.

Подумай, посетитель святого храма Божия, как ты его посещаешь, и что из него делаешь твоим посещением!

Если чада и служители дома Божия песнословят и молитвословят; а ты не внимаешь, и рассеиваешься мыслями: то не разрушаешь ли ты дома молитвы, который они созидают и украшают?

Не подражаешь ли и ты пеняжникам Иерусалимского храма, если приходишь сюда с лукавым намерением, чтобы на мелкую монету, как можно, кратких и поспешных молений, выменять бесценное сокровище благодати Божией?

Если не продая и не покупая здесь, и не внося сюда чуждых домашних сосудов видимо, ты приносишь сюда и заботливые помышления о твоих куплях и продажах, и обладающее тобою желание прибытка, или другие страсти и похоти, столь же чуждые дому Божию: то не превращаешь ли ты, не сего видимого храма, что не во власти твоей, но, – что столь же преступно и бедственно для тебя, – не превращаешь ли сердца твоего, коему надлежало быть внутренним живым храмом живого Бога, – не превращаешь ли в пещеру разбойников?

Но что делать, если чуждые дому Божию желания, попечения и помыслы невольно вторгаются в него с нами? – Во-первых, не должно рабски предаваться таковым желаниям, попечениям и помыслам вне храма, но непрестанно подвизаться, чтобы освободить от оных сердце свое; во-вторых, со вступлением во храм особенно должно пригвождать плоти своя страху Бога в нем живущего, и неотступным вниманием следовать за каждым действием и словом совершаемого Богослужения; в-третьих, при нечаянном уклонении мысли от священного предмета ее занятия, как можно скорее должно возвращать оную из сего бегства, и с внутренним покаянием и сокрушением сердца повергать пред Отцем небесным; в-четвертых, должно приносить молитву Богу, не яко от себя только, но всегда во имя Господа Иисуса, то есть, с верою и упованием на Его за нас ходатайство, силу и помощь; наконец, должно входить и углубляться во внутренность сердца своего, и в тишине и смирении, с любовию и желанием ожидать посылаемого в сердца наши Богом Духа Сына Его, вопиюща: Авва Отче! Так устрояется для каждого из нас, и ненарушимо соблюдается, или и поврежденный возобновляется, не внешний только и образовательный, но внутренний и существенный дом Божий и дом молитвы, и мы приемлемся в нем, как чада Божии, чего и да сподобит нас Отец небесный, чрез Единородного Сына Своего, во Святом Духе Своем. Аминь.