469. Слово в день, иже во святых Отца нашего Алексия Митрополита Московского и всея России Чудотворца

Не мнози учители бывайте, братия моя, ведящи, яко большее осуждение приимем, много бо согрешаем вси. (Иак. III, 1–2).

В сей день умолк на земли Богомудрый и Богодейственный учитель Церкви Российской; и уже более четырех веков, как он безмолвствует: но еще в сей самый день, после столь многих лет, сонмы учеников собираются здесь, окрест безмолвного ложа его. Или он, и безмолвствуя, еще учит, и покоясь, еще действует. По истине, и теперь он учит той мудрости, тем добродетелям, той тайне благодати, по действию которых он «восхваляется» ныне с прочими «преподобными во славе и радуется на ложе своем» (Пс. CXLIX, 5). И теперь действует он для нас, пред Богом, силою своих молитв, подкрепляющих и возносящих наши немощные и не окрыленные молитвы, а пред нами, силою жизни и нетления, которою дух святыни, «напоивший» (1Кор. 12:13), по выражению Апостола, все существо его, напоил и тленное тело его, так что в сем теле, вместо обыкновенных от греха произшедших немощей, имеем мы открытые святые мощи, – могущественные, чистые и возвышенные силы, которые подобно, как вещественное благоухание чрез телесное приближение и прикосновение, сообщаются чрез прикосновение веры, и чрез то производят возвышение и мир наших собственных сил и целебные действия.

Итак, не напрасно, братия и соученики, собрались мы почтить учителя. Пoелику же истинное почтение истинного достоинства должно быть не случайное и только наружное, но неизменное и внутреннее: то, чтя сего истинного учителя ныне, мы не должны изменять сему почтению и ни в каком другом случае; чтя достойного Евангельского учителя по установленному чину и обряду, мы должны также чтить достоинство Евангельского учителя по духу и сердцу.

По наставлению Апостола, предлагаю вам один из способов чтить достоинство Евангельского учителя. Если ты священным почитаешь царское достоинство: то не дерзнешь возложить царский венец на себя, или подобного тебе подданного. Если уважаешь власть: то не отважишься, не призванный, вмешиваться в дела ее, напротив того со всякою готовностию исполнять будешь обязанности подчиненного. Подобно сему, если ты чтишь достоинство учителя, установленное в Церкви Христовой: то не должен ты своевольно вторгаться на место учительское, или легкомысленно бегать за учителями, которых никто не поставил, и за Пророками, которых Бог не посылал, но должен в кротости и послушании проходить звание ученика Евангельского, под руководством поставленных от Бога и Церкви учителей, страшась быть учителем и сам для себя, а тем более, без высшего призывания, руководствовать других, или переучивать учителей, от Бога и Церкви поставленных. «Не мнози учители бывайте, братие моя». Наставление, может быть, более для всех нас нужное, нежели как с первого взгляда кажется.

Страсть быть и слыть учителями была господствующая в Иудейских книжниках и фарисеях. Они, как замечает нам Божественный Учитель, «любят ...зватися от человек: учителю, учителю» (Матф. 23:6–7). Против сей страсти «Иисус глагола к народом и учеником Своим» (Матф. 23:1), то есть, ко всем Своим последователям, не исключая и Апостолов: «вы же не нарицайтеся учители; един бо есть ваш Учитель Христос, ...вы же братия есте» (Матф. 23:8). Как же, – скажут, может быть, – и в Христианской Церкви некоторые называются Учителями? Как и Апостол Павел называет себя "учителем языков?» (1Тим. 2:7) Как еще говорит он, что «положи Бог в Церкви первее Апостолов, второе Пророков, третие учителей» (1Кор. XII, 28)? Как все сие согласить? Не трудно согласить все сие. Божественный Апостол, без сомнения, не погрешает, когда свидетельствует, что «Бог положил в Церкви... учителей»; а потому не погрешаем и мы, чтя учителей Церкви, которых Бог в сие звание поставил; и паки Апостол не иное что делает, как свидетельствует о истине, когда говорит: «поставлен бых аз проповедник и Апостол, истину глаголю о Христе, не лгу, учитель языков в вере и истине» (1Тим. II, 7). Господь же не служение учительское в Церкви уничтожает, не говорит: да не будет учителей. Сие невозможно, ибо когда есть ученики, – а все Христиане суть ученики, и в начале не иначе назывались как учениками, – то по необходимости должны быть и учители, особенно после того, как «единый ...Учитель» вознесся на небо; и не о имени ревнует тот, Который превыше всякаго имени, но наше мудрование смиряет, превозношение низлагает, дерзость обуздывает, своеволие отсекает, осуждает и запрещает, так сказать, самозванство в учительстве: «не нарицайтеся», говорит, «учители», не восхищайте сего звания сами себе, не вызывайтесь учить, когда вы не призываетесь к сему; а если и будете к сему призваны, если Бог поставит, если священный закон наречет вас учителями, и тогда не возноситесь званием, которое только по дару и по причастию вам принадлежит, пoелику первоначально и по праву «един... есть ваш Учитель Христос»; почитайте себя не более, как «братиями тех», которые называют вас учителями; будьте слуги, а не властители учения и учеников: «болий ...в вас да будет вам слуга» (Матф. XXIII, 11).

Видно, что, несмотря на сие благовременное предостережение, фарисейская страсть к учительству, чрез принятых в Христианство из Иудейства, вскоре прокралась и в Христианскую Церковь, когда Апостол Иаков возобновляет против нее увещание к христианам своего времени. «Не мнози учители бывайте, братие моя».

Нет сомнения, что не собственно множество учителей отвергает Апостол, ибо в каком бы то ни было обществе, а кольми паче в Церкви, которая есть училище «премудрости Божией, в тайне сокровенной» (1Кор. II, 7) множество людей просвещенных и способных преподавать другим спасительные наставления не может составить обременительного излишества. Нет сомнения, что Апостол, увидя множество таковых, не запретил бы им учить, подобно как Моисей не запретил Елдаду и Модаду пророчествовать, и еще сказал бы вместе с ним: «кто даст всем людем Господним быти Пророки» – или учители, – «егда даст Господь Духа Своего на них» (Числ. XI, 29)? Но должно взять в рассуждение то, что истинно духовные люди и достойные учители почти не могут являться в виде избыточествующего множества: ибо как первый степень их достоинства есть познание своего недостоинства, и высший степень их мудрости есть смирение, то, доколе можно, скрываются в числе учеников и никогда по своей воле не умножают собою числа учителей. Так Моисей и Иеремия даже тогда, как сам Бог посылает их проповедывать, еще уклоняются от сего: «избери могуща иного, егоже послеши», говорит один (Исх. IV, 13); «не вем глаголати», восклицает другой (Иерем. I, 6). Исаия по воззванию Божию соглашается быть послан, и то не прежде, как чудесно будучи очищен и воспламенен пламенем Серафима. В Апостолах видим готовность быть ловцами человеков и проповедовать царствие небесное: но ни в одном из них не видим того, чтобы он сам себя представил к званию Апостола, не говорю, поставил себя в оное. Таким образом, если не искать и даже убегать учительства есть отличительная черта достойных оного: то искать и домогаться оного есть признак недостойных. Следственно, увидев множество людей, толпящихся около седалища учительского, и наперерыв старающихся занять оное, мы могли бы сказать всем им: удалитесь; ваше множество доказывает, что между вами нет ни одного достойного, ваше своевольство и усильное искание достоинства учительского обличает ваше недостоинство. Сие самое обличение, только покрытое кротостию, произнес Апостол, когда сказал: «не мнози учители бывайте, братие моя». Люди, которые предприемлют учить, не быв призваны к тому, обыкновенно думают оправдаться тем, что хотя дерзновенно их предприятие, но дело их спасительно. Апостол разрушает сию мечту, вводя их в познание самих себя, и представляя им последствия их неуместной деятельности. «Ведяще, – говорит, – яко большее осуждение приимем: много бо согрешаем вси».

Примечайте и здесь кротость и смирение истинного учителя: и тогда, как он творит дело учителя, он поставляет себя между учениками; и будучи обязан обличать их грехи, произнесть на них осуждение, сии чужие грехи, чужое осуждение он приемлет на себя самого. Не говорит – «осуждение приимите», но – «приимем». Не говорит: «вы согрешаете», но «согрешаем вси». Но чем более смягчает он обличение для жестоковыйных: тем большую силу получает его увещание для разумевающих. Если Апостол по делу учительства поставляет себя под страхом осуждения, в общем числе с людьми, много согрешающими: то как должно быть страшно дело сие для всякого другого! Что сотворю, о единый Учителю? «Горе... мне, ...аще не благовествую» (1Кор. IX, 16), пoелику на то поставлен: горе мне, аще и благовествую, пoелику недостоин. О судие, праведно строгий для учителей более, нежели для учеников! Егда приидеши осудить мое недостоинство: пощади по крайней мере Твое постановление. А те, которых владычественная судьба Божия не поставила учить, которых власть Церковная не послала проповедовать, – как они отваживаются учить и проповедовать, и какое думают найти оправдание в том пред верховным Учителем и Судиею? Как не подумают они о своих собственных грехах, думая очищать чужие? «Много... согрешаем вси»: следственно, если желаешь подвизаться противу греха, у каждого из нас много дела для себя самого: благоразумно ли, оставя собственную хижину разрушающуюся, идти созидать чужой дом, когда должность от нас сего не требует? Что, если много согрешая сами, и, – пoелику грех есть тьма и творящий грех во тьме есть, – не чисто видя истину сами, будем и в других только перестраивать по своему ветхое здание греха и неправды, а не созидать новое здание правды и святыни! Что, если вместо плодоносного и питательного семени учения посеем в сердцах ближних бесплодные плевелы или колючее терние? Что, если, действуя сами по своемудрию и своеволию, мудрствующих о Господе и правимых волею Божиею найдем себе не по мысли, не по сердцу, а потому, заблуждая сами, будем их почитать заблуждающими, станем разделять, вместо того, чтобы приводить в соединение веры, распространять соблазны вместо назидания, нарушать единомыслие, возмущать мир Церкви? Какому осуждению подвергаем себя, какому других, нами совращаемых или соблазняемых, и опять какому себя за них?

Сколь основательны сии опасения, Церковь дознала многочисленными и многообразными печальными опытами. Для краткости приведу один только пример, который впрочем много скажет внимательному.

В послании святого Апостола и Евангелиста Иоанна читаем следующее: «писах Церкви, но первенстволюбец их Диотреф не приемлет нас. Сего ради аще прииду, воспомяну его дела, яже творит, словесы лукавыми укоряя нас; и не доволен бывая о сих, ни сам приемлет братию, и хотящим возбраняет, и от Церкве изгонит» (3Ин. 1:9–10). Слышите ли? Диотреф, о котором неизвестно, была ли в нем какая искра здравого понятия о вере и Церкви, – Диотреф, которого имя дошло до нас только по милости отверженного им человека, – Диотреф не приемлет Иоанна, избранного между Апостолами, Богослова по преимуществу, тайновидца и главу Пророков нового завета, не уважает его послания, злословит его, не приемлет приемлемых Апостолом, и следственно приемлемых Богом не приемлет, запрещает другим принимать их, и из Церкви изгоняет их! Кто бы сему поверил, если бы не сам Апостол повествовал о сем? Смотрите, какие нелепые и Богопротивные дела, какие разрушительные беспорядки производит в Церкви желание быть первым по собственному счету, и похищенная независимость от поставленных учителей, мнящаяся быть довольною для себя и других; смотрите, и будьте осторожны. «Не мнози учители бывайте, братие моя».

На кого сие слово? думают, вероятно, некоторые из слушающих, – мы не учители и не ищем сего звания. – На вас, если угодно; и точно на вас сие слово, когда вы так думаете. Ученику свойственно принимать для себя всякое слово учения, как земля принимает всякую каплю дождя, или всякое зерно сеющего, а не стараться отводить от себя обличительные слова, как громовые удары, и не осматриваться вокруг себя, на кого падут оные. Если в слове учащего, какое бы оно ни было, менее искали вы для себя, а более для других: то вы слушали оное менее, как ученики, а более, как учители других, или как судии учащего. В таком случае именно на вас сие слово: «не мнози учители бывайте, братие моя». Слушайте учение, как ученики для вашего сердечного назидания, а не как учители для мысленного разбирательства, как учение предлагается, или до кого кроме вас относится.

Как вам не найти многих учителей между собою, или лучше в самих себе. Когда, например, Церковь учит вас посту по преданию отцов, по примеру Апостолов и самого Спасителя нашего; но некоторые из вас говорят, или делом показывают свое мнение, что заповедь поста не очень важна и почти может быть оставлена без исполнения; другие вместо четыредесятницы по произволу назначают себе некоторое краткое время поста; иные учреждают себе пост роскошнее мясоястия, – что сие значит? Не то ли, что единое истинное и чистое учение Церкви оставлено в небрежении, а всяк сам себя поставил учителем и составил собственное учение воздержания, как можно менее противоречащее привычке невоздержания? И здесь место совету Апостола, если хощете принять оный: «не мнози учители бывайте, братие моя»; не пренебрегайте древних, общих, освященных постановлений, не учитесь и не учите друг друга вместо того новым, разнообразным, от мирского и плотского мудрования происходящим обычаям, последуйте матернему руководству Церкви с детским послушанием и простотою.

Что сказать о тех, к болезнованию Церкви, многих учителях, которые, оставя любовь от чиста сердца, и совести благой и веры нелицемерной «уклоняются, – как обличает их Апостол, – в суетствия, хотяще быти законоучители, не разумеюще ни яже глаголют, ни о нихже утверждают» (1Тим. I, 6–7), которые из всякого слова писания хотят составить особый толк, из всякого обряда церковного особую веру? Да даст им Господь разум, чтобы они сами себе воспомянули дела Диотрефа, размыслили о них беспристрастно и благовременно избежали его участи. Аминь.