384. Слово на день торжественного венчания на царство и священного миропомазания Благочестивейшего Государя Императора Александра Павловича

Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело (Псал. XX. 2).

Не будем ныне исследовать, слушатели, чья наипаче радость исходит из уст Давида в сем восклицании молитвенном: собственная ли радость Давида, когда он, в некоторый, подобный настоящему, день с торжественною благодарностию воспоминал, какою чудесною силою вознесен он был от стада на престол, и колико крат видел спасение Господне, явленное для себя и в себе для целого народа; или предвкушаемая радость Мессии, которого в пророческом духе созерцал он восшедшего на высоту и седящего, яко Царя, одесную силы Божия, да в Нем узрит всяка плоть спасение Божие. Будучи не только пророк Христа Богодухновенным словом, но и пророчественный образ его, Богоправимою жизнию, Давид мог слиять сию сугубую радость во едину. Как бы то ни было, мы не можем сомневаться в том, что Царь по сердцу Божию возвещает нам радость истинно царскую.

«Сынове Сиони!» Вы предстоите здесь для того, чтобы пред Богом «возрадоваться о Царе своем» (Пс.149:2) от Бога помазанном, венчанном и превознесенном. Праведно, ибо истинная радость Царя и царства едина есть. Итак, вслушаемся прилежнее в священный глас радости сей, исходящий из уст Царя Пророка; последуем, сколько можем, его восхищению или, паче, наставлению; он ведет нас чрез радость Царя в радость Господа; он проповедует силу Божию и спасение Божие, как твердейшее основание и чистейший источник царственной радости.

«Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело» (Псал. XX. 2).

Радость и счастие Царя и царства начинается тогда, когда ощущается сила, отражающая страх коварств или насилий, в котором каждое общество естественно находится. Если закон гражданский ручается за безопасность частную, то спокойствие общественное и неприкосновенность самого закона охраняется силою. Сердце государства слабого потрясается от каждого движения, происходящего близ его пределов, и легкий ветр молвы кажется ему грозною бурею.

Но если слабые царства принуждены быть в непрестанном беспокойстве со стороны сильных, то и сильные не менее могут страшиться сильнейших, и сильнейшие союза многих, или счастливой дерзости единого. И где же основание, на котором бы могущество сильных земли утверждалось незыблемо? И есть ли невозмущаемая радость для царей и царств?

Человеки проходят сушу и море, ища подпор для своего утверждения, и пристанища для своей безопасности. В искусстве градодержавства, принятом от миродержителей тмы века сего, сила и насилие, мудрость и ухищрения, мужество и дерзость, искренность и притворство, верность и клятвопреступление, союз и распри, мир и война, золото и железо, – словом, все без разбора приемлется орудием для созидания мечтательнаго величия и могущества. Но сие обилие в средствах всегда ли, – по крайней мере часто ли, приводит к желаемой цели? Дает ли преимущество пред теми, которых и предприятия, и пособия к их совершению – заключаются в пределах справедливости? – О, если бы те, которые столь неутомимо работают над сооружением великого кумира суеты, непрестанно рассыпающегося в руках их, упразднились и «обратились» бы с Соломоном к беспристрастному рассматриванию «суеты» (Еккл.4:7)! Подобно ему, они бы «увидели под солнцем, яко ни легким течение, ниже сильным брань, ниже самому мудрому хлеб, ниже разумным богатство, ниже ведущим благодать, яко время и случай случится всем сим» (Еккл. IX. 11).

«Время и случай»: так на языке мира называет Премудрый недоведомую миру причину происшествий. Но что есть время, как не движение вещей под перстом Вечного? Что есть случай, как не сила невидимая, сокрытая в действиях видимых, но не предвидимых, тень руки Вседержителевой, облачение Провидения? – О время, на которого непостоянство толико жалуются легкомысленные, и которое столько же обвиняют в медленности, как и в скорости, колико верным показалось бы ты нам, если бы мы внимательнее наблюдали твое вышнее измерение – милостию и судом, искушением и воздаянием, долготерпением и наказанием! О, случай, которому слепотствующие зрители мира приписывают собственную их слепоту, колико бы ты явился провидящ и праволучен, когда бы мы довольно имели прозорливости, чтобы открыть тайную руку направляющую твои стрелы на их мету, и отличить, подобно Пророку, «стрелу спасения» (4Цар. XIII. 17) от стрелы всегубительства!

Дотоле все в мире как непонятно и сомнительно, так ненадежно и опасно для нас, доколе, не примечая в нем вышней премудрости всеучреждающей и силы всесозидающей, мы думаем устроить на земли свое блаженство собственным только мудрованием и усилиями. «Вотще,» говорит пророк Моаву, «имел еси надежду во оградах твоих, и в сокровищах твоих, и ты ят будеши» (Иерем. XLVIII. 7). «Нощию», то есть, внезапно и непредвиденно, «погибнет земля Моавитская» (Ис. XV. 1). «Еда», взывает другой к князю Тирскому, «еда хитростию твоею или смыслом твоим сотворил еси себе силу, или во мнозей хитрости твоей, и в купле твоей умножил еси силу твою; умреши смертию язвенных в сердце морстем» (Иезек. XXVIII. 4, 5, 8). Будем, слушатели, внимательны и к настоящим судам Божиим, также как и древним, и приимем от уст Пророка совершившуюся уже притчу сию на нового царя Вавилонского, на сего надменного исполина недавно мечтавшего разделить державу вселенныя со Вседержителем: «сокруши Бог ярем грешников, поразив язык» грешный, работающий властителю неправедному, «язвою ярости, еюже не пощаде» (Ис. XIV. 5, 6) бессмертный год благословенной Богом державы, коему священный предел ныне полагаем! Ты гласом грома взываешь к сим «шатающимся» дерзостию «языкам» (Пс.2:1), и не престанешь взывать к родам грядущим, «да не глаголют высокая в гордыни, и да не хвалится сильный о себе силою своею, ...но о сем да хвалится хваляйся, еже разумети и знати Господа» (1Цар. II. 3, 10).

Блажен народ, который, не делая себе идола из собственного могущества, славы и величия, «полагает сердце свое в силу Божию» (Пс.47:14). «Блажени людие, имже Господь Бог их» (Пс.143:15). «Предзря его выну пред собою, и одесную себя» (Пс.15:8), они не подвижутся никаким смятением и опасностью. Царство, управляемое верою и упованием на Бога, если возмущается несправедливостию и притязаниями сынов чуждих, успокоивается «в Боге судителе праведном и крепком» (Пс.7:12); если угрожается насилием, прибегает «к Богу препоясующему... силою» (Пс.17:33); если открыто ковам тайным и нападениям нечаянным, имеет «хранителя», который «не воздремлет, ниже уснет» (Пс.120:4); если даже изнемогает, «чает Бога спасающаго» немощных «от малодушия и от бури» (Пс.54:9) отчаяния. Вступая в праведную брань, оно дерзает против целого мира, признавая верховным вождем своим того, который благоволил нарещися "Богом воинств» (1Цар.17:15), который «исходит в силах» возлюбленного ему народа и «дает... крепость людем своим» (Пс.28:11): приобретая мир, оно сугубо наслаждается им, и как благом земным и как благословением небесным, зная, что «Господь благословляет люди своя миром» (Пс.28:11). А когда о Боге сотворит оно себе такую «силу», в которой и враги его начнут усматривать перст Божий, тогда его радость и веселие столько же неотъемлемы у него, сколько сила Божия непобедима, милость непреложна и слава неприкосновенна.

И сия-то радость, сие-то веселие отверзают сердце и уста царя Псалмопевца: «Господи, силою Твоею возвеселится царь». Не могущество человеческое, не могущество собственное утешает меня, Господи! Суетно то утешение, которое мир может и даровать и похитить. Но когда помышляю, что Ты устроил меня избранным орудием Твоей силы, тогда в благодарном восхищении я забываю самого себя; я ощущаю токмо Твою вседетельную силу, о ней веселюся, ее славлю; ею живу и блаженствую. «Господи, силою Твоею возвеселится царь!» Впрочем, чувствование могущества есть еще половина царственной радости. «Господи, силою Твоею возвеселится царь, и о спасении Твоем возрадуется зело» (Пс.20:2). Если сила и могущество царей и народов есть талант вверяемый им от Господа сил, то не иначе, как верностью в его употреблении, могут они обогатиться до преизбытка и внити в полную радость Господа своего. Если раб, сокрывающий в землю свое сокровище и не приносящий Господу лихвы своего делания, и находит некоторое успокоение в беспечности своей и услаждение в своекорыстии: но вскоре является Судия и Мздовоздаятель, и призрак счастья исчезает.

Было время, когда самый Давид, – ибо и праведники падают, – когда самый Давид возжелал насладиться только могуществом своим, которое он думал видеть во многочисленности повинующегося ему народа: «да увем число людем» (2Цар. XXIV. 2). Но еще он не вкусил сего наслаждения, как уже впал в гневные руце владеющего царством человеческим: «и даде Господь смерть во Израили» (2Цар. XXIV. 15). То, что соделал здесь Бог рукою чудодейственною, вразумляя своего избранного, совершается некоторым образом и повсюду самым естественным течением дел человеческих. Тогда как на земли живейшим образом начинают ощущать собственное могущество, в слепом самонадеянии проповедывать мир и утверждение и счислять токмо выгоды, а не обязанности, сопряженные с дарованною от Бога силою, – тогда в судьбах небесных уже написан приговор разрушения и всегубительства: «и даде Господь смерть во Израили». От мечтательного самодовольства рождается беспечность, беспечностью питается роскошь, а сия есть уже язва смертная и на крепость, и на мудрость, и на благоустройство, и на обилие.

Но если успокоивающее чувствование могущества опасно тогда, когда оно погружает в мечтательное самодовольство и бездействие; то не менее пагубно и тогда, когда сила становится только средством к умножению силы, и приводится в действие духом преобладания, ибо сила погубляется как бездействием, так и непрестанным напряжением. Хотя бы дух преобладания и не был осуждаем верховным Владыкою мира, он должен рано или поздно сам уготовать себе гибель потому, что принуждением возбуждает против себя и противоборствующие и поборствующие ему силы, раздражает в одно время и притесняемых, и тех, которые могут опасаться притеснения, и чрез самые завоевания и порабощения превращает только врагов внешних и открытых – в домашних и сокровенных. Но и взаимно, хотя бы он не был во вражде сам с собою, он должен быть истреблен правосудием Вседержителя, производя в Его державе крамолу и возмущение и преступая пределы судеб Его. «Егда разделяше Вышний языки», говорит первый дееписатель мира, «постави пределы языков по числу Ангел Божиих» (Втор. XXXII. 8): конечно в сие время положено было и то, да будет един Вышний «царем всея земли» (Пс.46:8). Каждый, кто когда либо с царем Вавилонским желал в сем «быти подобен Вышнему», и домогался всемирнаго единовластительства, подвергался единому с царем Вавилонским осуждению: «во ад снидеши и во основания земли» (Ис. XIV. 14–15).

Одно только есть истинное, так как и естественное, направление народного могущества – направление ко благу общественному и спасению бедствующего человечества. Если царь и народ имеют то благословение Провидения, что их сила, открываясь в собственном их спасении от опасности, простирается и на спасение других народов страждущих под тяжким и несправедливым игом, тогда счастие оных не обманчиво и радость их исполнена. Если Бог не только нам, но и чрез нас являет спасение свое, то мы есмы не только предмет, но и действующее орудие промысла Его; и что может быть надежнее сего состояния, только бы мы своеволием не исторгались из руки Его? Мы есмы споспешники благости Его; и что может быть величественнее и блаженнее сего служения?

Посему-то сила Божия и спасение Божие составляют полную радость и веселие Богоправимого царя. Следуя более небесным, нежели земным внушениям и ощущениям, он не радуется о погибели своих врагов: видя их падение, он сетует о их ожесточении, милует их несчастие. Не устремляется от побед к преобладанию, но восхищается тем, что, спасенный Богом, имеет власть споспешествовать спасению людей Божиих. Не превозносится высотою своего служения: он бы устрашился его, если бы «не предложил Бога помощника себе» (Пс.51:9). Не утешается своею славою, но приносит ее Богу Спасителю. «Господи, силою Твоею возвеселится царь и о спасении Твоем возрадуется зело» (Пс.20:2). Такова, слушатели, радость Давида и такова радость Александра, – такова наконец – поколику и мы можем разделять ее, – такова должна быть всеобщая радость настоящего дня. Не слышите ли вы еще и ныне радостными сердцами, как Благочестивейший Самодержец в то самое время, когда желает воздать достойную славу победоносному воинству своему, возносясь духом к Богу, воспевает Давидскую песнь: «не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс.113:9)? Или как показуя нам совершившиеся под его водительством чудеса брани, паки восклицает Давидски: «кто Бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса!» (Пс.76:14–15) Или, как, управляя сердцами разнородных воинов и правителей, пленив сердце враждебного царства силою оружия, и сердца врагов правотою и благостию, на высоте своей славы, вновь исповедует, что «един Бог всем управляет». И что еще, – блаженная преданность воли предержащей, воле всеуправляющей, – уже не токмо исповедует сущее, но и предощущает и предрекает грядущее действие Промысла над своими деяниями, «Един Бог, – говорит, – всем «управляет, Он же и совершит сие дело», и великое дело спасения сокрушенных царств и стенящих народов и умирения мира совершается.

Сынове России! «возрадуемся о царе своем» (Пс.149:2), и с царем своим, истинно царственною и Божественною радостию, да пронесется по всем местам и временам грядущим, паче же да проникнет во все сердца и души животворящий «глас радости и спасения», слышанный Пророком «в селениях праведных», глас народной радости: «десница Господня сотвори силу»; глас веселия царева: «десница Господня вознесе мя» (Псал. CXVII. 15–16).

Воистину, Господи, ты сам вознес избранного от людей своих, и «положил его первенца, высока паче царей земных» (Пс.88:28). «Силою Твоею веселится» Российский «Царь», и о «Твоем» токмо «спасении», прежде над нами, потом чрез нас и над всем родом христианским совершающемся, "радуется» благодарением и упованием. В сих чувствованиях исходил он прежде из пределов своей державы для защищения и спасения, и ныне исходит паки для умирения и облагоденствования народов. Воздаждь ему исполнену сию радость великаго Твоего спасения. «Господи, спаси царя» (Пс.19:10), и услыши нас, вместе с ним восписующих Тебе «славу и честь и силу» (Пс.28:1). Аминь.