27-е

При благоверном великом князе Василии Васильевиче и при митрополите Фотии в обители преподобного Кирилла Белозерского подвизался инок Савватий.⁴³² Откуда пришел он и откуда был родом, – остается неизвестным. По запискам игумена Досифея, в Кирилловой обители подвизался он долго и усердно, выполняя разные службы с полным послушанием настоятелю. По одной церковной песни, ему пришлось переносить «досады и бесчестия».⁴³³ Дав обеты иночества он не щадил себя более прежнего: слезной молитвой, бдением и алканием служил Господу день и ночь. Безответное послушание игумену, кроткая любовь к братии и строгая жизнь стали приобретать ему уважение в обители. Но общее внимание в людной Кирилловой обители начало тяготить его, и он решился скрыться в безмолвное место.

Услышав, что в Новгородской стороне на озере Нево (Ладожском) есть остров Валаам и на нем монастырь, отделенный от мира водой, любитель смирения и безмолвия собрался идти на тихий остров; белозерские иноки не без скорби расстались с подвижником Божиим. На Валааме Савватий явился иноком послушливым и безответно выполнял поручения не спрашивая и себя, для чего требуют того или другого. При строгом посте был кроток и всегда одинаков. Игумен и братия отличали его уважением; но это одно и беспокоило смиренного старца: он опасался, не потерять бы награды небесной за награду земную. С другой стороны хотя не легка была жизнь на Валааме, но старец Божий алкал для себя большей суровости, и душа его порывалась к безмолвному одиночеству.

На Валааме дошло до слуха Савватиева, что еще дальше не севере есть Соловецкий остов, никем не обитаемый, весьма не легкий для пребывания на нем, редко доступный даже для рыбаков. Загорелась душа пустыннолюбивого старца пожить там в любезном безмолвии. Когда объявил он о своем желании игумену и братии, они никак не хотели расстаться с великим старцем. Чудная ревность к суровым подвигам! Убеленный сединами старец ночью бежал с Валаама. Когда достиг он берега Белого моря и стал расспрашивать прибрежных жителей о Соловецком острове, они рассказали ему, что остров – велик, с озерами, лесами, горами, но необитаем, оттого, что очень неудобно сообщение с ним. Этот рассказ еще более воспламенил в старце желание поселиться на нем. Заметив это желание в старце, собеседники, как ни привыкли сами к суровой северной зиме, смотря на седины его, улыбались намерению его. «Чем ты будешь питаться и одеваться там, старец, когда так беден и дряхл?» спросили они. «У меня», отвечал преподобный, – «такой Владыка, Который и дряхлости дает силы свежей юности и голодных питает до сытости». Святой старец решился остаться на время в часовне, стоявшей вблизи устья реки Выги, на месте, называвшемся Сороки. – Здесь увидался он с отшельником Германом и от него узнал еще более, как благоприятен для безмолвия остров. Герман изъявил готовность не только проводить его до острова, но и поселиться с ним там. На малой ладье двое отправились они по беспокойному морю и, хранимые Господом, на третий день счастливо достигли берега. Близ горы Секирной, в расстоянии 12 верст от нынешней обители, поставили они крест и себе кущи. Это были первые отшельники на дальних Соловках. И их подвиги с 1429 г. освятили негостеприимный остров сурового севера. Это отшельничество далеко тяжелее отшельничества восточного. На здешней почве нельзя было иметь никакой растительной пищи, а страшный холод зимы и сырость осени сжимали самую жизнь в организме телесном. – Подвижники Божии терпеливо выносили все перемены климата в плохих своих хижинах, согреваясь любовью к Господу; они молились и пели псалмы, ожидая вечности блаженной.

Как ни мало привлекательна жизнь на холодном острове, людской зависти стало больно, что живут там другие. Жившие около Кеми отправили от себя одну семью на Соловецкий остров, с тем, чтобы она, ознакомясь там ближе со средствами острова, открыла удобства и другим для поселения. Но Господь сильно вразумил людскую тупость. Раз Савватий пел с другом своим воскресную всенощную и вышел из келии покадить крест, поставленный перед келией. Неожиданно слышит он крик и вопль и в смущении спешит в келию сказать о том Герману. Оградясь крестным знамением, Герман идет на голос крика и видит горько рыдающую женщину. «О чем ты плачешь?» спросил он. «Я шла к мужу, отвечала она, и вдруг встретились мне двое юношей светлых, с гневом стали жестоко бить меня и говорили: бегите отселе, не для вас это место, сонмы иноков будут здесь славить Бога, – бегите, чтобы иначе скорая смерть не постигла вас. И мгновенно исчезли они». – Герман рассказал старцу, что узнал, и оба прославили Господа за Его дивную волю.

На шестом году Соловецкой отшельнической жизни Герман для нужд келейных отправился на сухой берег к реке Онеге. После него в том же году святому старцу было извещение о скором разрешении его от уз телесных. – Он поспешил на твердую землю, чтобы приобщиться святых Тайн, и в два дня на утлой ладье достиг берега. За 10 верст от устья реки Выги встретил он игумена Нафанаила, жившего в часовне на Выге; рассказав о себе, где жил он, Савватий просил преподать ему разрешение и приобщить святых Тайн. – Нафанаил спешил напутствовать больного и просил святого старца идти в часовню и там ждать его до утра. «Не весте, что утре будет», сказал старец, и просил не отлагать исполнения просьбы его до утра. Игумен исполнил желание святого старца и просил подождать его в часовне, чтобы насладиться духовной беседой. «Как Господу угодно, так и будет», отвечал старец и пошел к часовне. В это время прибыл на берег Новгородский купец Иоанн. Помолясь в часовне, зашел он в келию и здесь увидел благолепного старца. В беседе любви святой старец преподал ему наставления для жизни, глубоко проникшие в душу. – Богатый купец, усладясь беседой святого старца, предложил ему богатое подаяние. «Мне это не нужно, сказал старец, – раздай бедным», и объяснил, как много значит для души подаяние милостыни. – Купец опечалился тем, что святой старец не принял у него ничего для себя. Старец с лаской любви сказал: «останься, друг, до завтра: не будешь жалеть о том, и путь твой будет покоен». Купец отвечал, что ныне же должен отправиться в море. Но едва вышел он из кельи, как на море поднялась буря. Пришлось и против желания остаться на берегу. На утро добрый купец пришел принять благословение у старца, с молитвой толкнул дверь, ответа не было, – взошел в келию и увидел старца сидящего в куколе и мантии, с кадильницей в руке, но не слышал ответа на приветствие, – старец умер с молитвой на устах. Это было 27 сентября 1435 г. Пришедший игумен Нафанаил похоронил вместе и Иоанном преподобного при часовне.⁴³⁴

Спустя 30 лет, когда на Соловецком острове уже устроилась обитель, старцы Кирилловой обители писали в Соловецкую обитель: «вы лишены великого дара, – не с вами преподобный Савватий, который прежде вас потрудился для Бога на вашем месте, провел жизнь в посте и трудах, подвизался во всех добродетелях, как древние отцы; возлюбив Христа всей душей, удалился от мира и умер блаженной кончиной. – Некоторые из братий наших, бывшие в великом Новгороде, слышали о старце Савватии повествование боголюбивого Иоанна, что он, путешествуя по торговым делам, сподобился видеть преподобного Савватия живым, слышал духовное поучение его и вместе и игуменом Нафанаилом погребал его почившего. Тот же Иоанн сказывал братиям нашим, что по молитве преподобного Савватия Господь сохранил от потопления на море брата его Феодора. – Мы слышали, что при гробе его совершаются знамения и чудеса. Он угодил Господу. – И мы сами – свидетели добродетельного жития его: блаженный отец довольно лет прожил с нами в дому Пресвятой Богородицы, в Кирилловом монастыре. – Потому пишем к вашей святости и советуем: не лишайтесь такого дара, перенесите к себе преподобного и блаженного Савватия; путь положены будут мощи его там, где много лет трудился он». – Возбужденные тем преподобный Зосима и братия решились перенесть преподобного в обитель. Когда раскопали уединенную могилу, воздух наполнился благовонием, а когда открыли гроб, увидели нетленное тело, ни мало не повредившееся, и все одеяние целое. Перенесенные мощи положены были за алтарем Преображенского храма обители. Это было в 1465 г. С того времени больные стали получать исцеление при гробнице Савватия. Купцы Иоанн и Феодор, облагодетельствованные преподобным, прислали образ Савватия, который и был поставлен на гробнице. В 1566 г. августа 8 мощи преподобного Зосимы и Савватия перенесены в придел Преображенского собора, посвященный им.⁴³⁵

В грамоте патриарха Филарета читаем: «старец Даниил бы болен и лишился было зрения, шесть недель ничего не видел. Сентября 27, в память чудотворца Савватия, явились ему ночью, в тонком сне, чудотворец Сергий и Соловецкий чудотворец Савватий. Савватий упрашивал чудотворца Сергия об исцелении старца Даниила – простить и исцелить его. По прошению его чудотворец Сергий помазал ему очи и исцелил. В тот же час он прозрел и стал видеть, как и прежде видел. Теперь строитель старец, по милости Божией, здоров».⁴³⁶

В 1822 г. исцелен Зосимой и Савватием отрок глухой, немой и со скорченными членами.⁴³⁷

Святых апостолов от 70: Марка, Аристарха и Зины. Он смотри в соборе LXX, 4 января.

Каллистрат воин был правнуком воина Неокора, который, быв в числе других свидетелей страданий, смерти и воскресения Спасителя, уверовал во Христа, получил святое крещение от апостолов в Иерусалиме, а потом, возвратясь домой, просветил христианской верой и всю семью свою, так что от сына его передана была вера святая и внуку и правнуку его Каллистрату, который мученической смертью увенчал святое дело веры, воздвигнутое в семье своей из рода в род свидетелем унижения земного и божественной славы Богочеловека.

Святой Каллистрат, о котором во время строгого гонения от Диоклитиана было донесено, что он проводит ночи в молитве, при которой воспоминает имя Христово, был призван к допросу, на котором, непоколебимо исповедав себя христианином, пострадал в Византии вместе с 49 другими воинами (их коих по имени известен Гимнасий), которые, быв поражены его твердостью во время истязаний и чудными проявлениями Божьей помощи во время страданий христианина, припав к ногам Каллистрата, умоляли его привести их к его Богу-Христу, о Котором постигли тогда, что «Он один истинен и велик».

Мощи всех мучеников, обезглавленных в то время, как они, готовясь к смерти, молились в темнице, были погребены христианами и над ними впоследствии была устроена церковь.

Из службы, составленной в чествование святого мученика Каллистрата, видно, что «мощи его источали чудеса в Цареграде при Иосифе Песнописце. В службе воспевается и Гимнасий, и Цареградский храм называется его храмом, в котором он источал исцеления».⁴³⁸

Далеки от нашего времени те века, когда мир, охваченный борьбой двух враждебных начал – естественного человеческого состояния и богооткровенного, изливался мученической кровью за поддержание истины, сошедший на землю и воскресившей умиравшее духовной смертью человечество. Истина восторжествовала. Но и доныне не истощаются жертвы в борьбе хотя и обессиленной, но все еще действующей тьмы против света. И преимущественно соблюдается и отстаивается вера, т.е. истина, в сердцах «малых» мира сего, непричастных влиянию ни растлевающего большей частью величия земного, ни заглушающих нередко в душе все доброе богатств и прочих благ мирских, – мало подлежащих, наконец, веянию современных интеллигентных измышлений…

С особенной наглядностью выступают подобные примеры в истории сношений мусульманского востока с порабощенными христианскими народностями. Какое еще множество является жертв между ними не только что во время войн, периодически воспламеняющихся между борцами враждебных верований, но и в мирное время – в последние, далекие от веков всеобщего гонения христиан столетия!

Такой жертвой во второй половине прошедшего столетия (1764 г.) была и воспоминаемая сегодня, в день своего мученического подвига, молодая, едва вышедшая из детского возраста простолюдинка, но уже вместившая в своей непорочной душе, воспитанной христианкой-матерью, весь завет, выношенный и переданный многочисленными поколениями просвещенных православной верой предков.

Твердо восстала и против родного отца и против сильных властителей 15-летняя Акилина (родившаяся в себе Закливери в Адрианопольской епархии), когда они потребовали от нее обращения в чуждый душе христианки – ненавистный исламизм.

Произошло это по следующему поводу: отец Акилины, хотя и православный по происхождению от православных родителей, но, как видно, малодушный, слабый верой, поссорившись однажды с одним турком и убив его, во избежание смертной казни за такое преступление – принял ислам, оправдывая себя при этом, может быть, тем, что в глубине души ему никто не может помешать сохранять свои верования…

Таким же образом отнесся он и к обращению своей дочери в мусульманскую веру, которого потребовали от нее, как от дочери принявшего магометанское исповедание, когда ей минуло 15 лет. – «Послушай меня, дочь, – сказал Акилине отец ее, – прими ислам; турки приступают ко мне настоятельно, чтобы я обратил тебя в их веру… Раньше или позже, но тебе этого не избежать, так уже поспеши исполнить их требование, чтобы они оставили меня в покое…»

– Никогда не буду я так маловерна, чтобы отречься от моего Господа Иисуса Христа, Который потерпел ради нас крестную смерть! – отвечала Акилина, – и если меня будут вынуждать, то я скорее соглашусь принять мученическую смерть, чем уступить…

Потеряв надежду убедить свою дочь потурчиться, отступник отец предоставил своим единоверцам поступить с ней, как они захотят. – Фанатики немедленно послали за Акилиной в дом ее матери. Поняла мать, зачем требуют на суд дитя ее, и, прощаясь, со слезами уговаривала Акилину помнить всегдашние наставления ее… – «Пришел тот час, к которому постоянно я приготовляла тебя! – говорила она своей дочери, – крепись, и да ничто не отлучит тебя от Христа!»

– Не бойся, мама, Бог поможет мне, молись за меня, – отвечала плачущая девушка, с трудом отрываясь от свое матери, последовавшей, впрочем, за ней до самого суда, куда Акилина была представлена одна…

Здесь ни ласки, ни угрозы, ни самые жестокие побои не могли склонить дочи истинной христианки отречься от верований, в которых мать возрастила ее с самого детства.

– Разве есть в вашей вере что-нибудь такое, что могла бы меня принудить променять на нее нашу чудесную веру Христову? И вы все – живые мертвецы! – Смело отозвалась Акилина на убеждения своих палачей.

Раздраженные ее сопротивлением, турки напали на нее с усиленной яростью и «били ее до тех пор, пока она, привязанная к столбу, не повисла на нем, как мертвая. Весь пол покрылся кровь и кусками ее истерзанного тела».⁴³⁹

Тогда, отвязав умирающую, ее отправили в дом матери. Очнувшись через несколько времени, мученица сказала своей матери: – «мама, я исполнила твое завещание: я обещала сохранить веру и сохранила ее…» Неземным восторгом заменилась тогда неутешная печаль матери о пострадавшей дочери. Еще несколько времени продлилась благодатная, предсмертная беседа между мученицами за Христа, среди которой Акилина предала свою душу в руки Божии.

Останки ее были погребены христианами.

Прежде чем проявила такую твердость души и высоту веры простолюдинка-ребенок, она ничем, по-видимому, не отличалась от толпы, она составляла часть ее, этой простой толпы, которая и вся, и взятая в отдельности, свято блюдет в себе сокровище духа, невидимо таит его, но проявляет в данные моменты сокрушительным образом в отношении к враждебному духу. Это-то и не служил ли упованием и ручательством, что если и затмевается и растлевается истина в умах отдельных личностей, то все же выносят ее в себе массы «малого» простого, неиспорченного сердцем люда и сохранять ее победоносной до конца веков…