30-е

В сей день распят был Господь наш Иисус Христос, в лето от сотворения мира 5541.

О месте рождения и воспитания преподобного Иоанна нет достоверных известий, как говорит писатель его жития инок Раифский Даниил. Существует, между прочим, предположение, что он значительное образование своё получил в Константинополе, и что он и брат его Георгий были сыновьями того благочестивого вельможи Ксенофонта и жены его Марии, о которых вспоминается 26-го января.

Известно же, что на 16-м году своего возраста Иоанн оставил мир и прибыл на гору Синай, где процветало в и то время (в конце V в.) подвижничество.

«В стране, которая прежде называлась Аравией, а теперь называется Третьей Палестиной, – говорит историк Прокопий, живший во времена императора Юстиниана, – есть обширная пустыня безводная и лишённая плодоносных растений. В этой пустыне, недалеко от Чермного моря, одиноко возвышается гора, по имени Синай, на которую очень трудно восходить».

Эта пустынность и безмолвие всегда привлекали к себе отшельников; привлекали их также и воспоминания о великих событиях, совершившихся здесь в древние времена. Наконец, в половине IV-го века, когда в Египте утвердилось и чрезвычайно усилилось иночество и распространилось отсюда по всем странам, из Египта и из других стран во множестве приходили на Синай подвижники, искавшие ещё большего уединения и безмолвия, и любили там жить и умирать о Господе.

«На этой-то горе, Синае, – продолжает Прокопий, – живут пустынники, которые проводят жизнь в суровых трудах, в подвигах покаяния и непрестанного памятования смерти. Здесь беспрепятственно наслаждаются они глубоким уединением, которым дорожат более всего в мире. Император Юстиниан, не находя, что бы сделать для них, потому что они ничего не желали, всего более заботясь о снискании духа совершенной нестяжательности, об умерщвлении тела и об удалении себя от всякой привязанности ко всему тленному и преходящему, – построил для них храм во имя Пресвятой Богородицы, чтобы они возносили в нём свои молитвы и совершали таинства».

И прославились в Синайской пустыне дивные подвижники. Во второй половине IV века (370–373) был на Синае Египетский монах Аммоний и оставил сохранившееся до нашего времени свидетельство о жизни и подвигах Синайских пустынников. По его сказанию, эти отцы вели жизнь очень суровую и по своим подвигам более могли быть названы ангелами, нежели людьми. Тела их были иссушены постом и бдением. Они не вкушали ни вина, ни масла, ни хлеба и питались только финиками и желудями. Только для приходящих странников и Богомольцев хранилось у настоятеля несколько хлеба. Шесть дней недели иноки безмолвно проводили в кельях, рассеянных по горам и долинам. В субботу вечером собирались они в кириакон, т. е. храм Господень, построенный на месте явления Неопалимой Купины, совершали всенощное бдение и утром причащались св. Таин. Потом расходились каждый в свою келью. Были между ними и молодые подвижники, которые по добродетелям своим равнялись с опытными и умудрёнными в иноческой жизни старцами.

Сюда-то, на Синай, прибыл и юный Иоанн, привлечённый славой иноческого жития Синайских пустынников. Прежде всего он позаботился вверить себя руководству одного опытного подвижника, по имени Мартирия, и, относясь к этому руководству с безусловным послушанием, стал быстро преуспевать в духовной жизни. Собственным опытом изведав и пройдя через все степени послушания, вот что писал впоследствии Иоанн об этой добродетели: – «исшедшие из Египта имели вождём Моисея, а бежавшие из Содома – ангела. Так и желающие выйти из духовного Египта и избегнуть мысленного фараона имеют нужду в некоем Моисее, в ходатае к Богу, который воздевал бы о них к Богу свои руки, чтобы они перешли через греховное море и обратили в бегство духовного Амалика. Дитя, не имеющее сил подняться в гору, на руках отца может достигнуть самой и вершины её» ...

Скоро прозорливые старцы стали провидеть в Иоанне будущего великого подвижника. Когда, через три года по прибытии его на Синай, совершилось пострижение его в иноческий сан, то авва Стратегий, игумен обители преп. Феодосия, присутствовавший при обряде погребения, пророчески сказал об Иоанне, что это будет великая звезда вселенной.

Однажды Мартирий с Иоанном пришли к Анастасию Синаиту. Анастасий, увидев Иоанна, спросил Мартирия: – откуда у тебя такой ученик?

– Я постриг его! – отвечал Мартирий.

– Ты постриг игумена горы Синайской! – сказал с удивлением Анастасий.

Ещё случилось, что Мартирий пришёл с Иоанном к Иоанну Савваиту в пустыню Гуддийскую; тогда Иоанн умыл ноги не Мартирию, а ученику его Иоанну и поцеловал руку его. Стефан, ученик Иоанна Савваита, спросил учителя: – почему ты умыл ноги не учителю, а ученику?

– Я не знаю, кто этот молодой инок, – отвечал Иоанн, – но я принял игумена горы Синайской и ему умыл ноги...

Все эти предсказания сбылись в своё время.

Девятнадцать лет Иоанн жил вместе с Мартирием. По прошествии этого времени Мартирий скончался, и Иоанн решился подвизаться в самом строгом уединении и, посоветовавшись с преподобным Георгием Арселаитом, после продолжительной молитвы, удалился в самую уединённую пустыню, называвшуюся Фола, бывшую в углублении долины, при подошве Синая. Отсюда он ходил в храм, бывший в двух часах пути от его кельи, каждую субботу и воскресенье – для приобщения святых Таин. Трудно было бы изобразить все подвиги Иоанна в этой пустыне, где он проводил жизнь истинно ангелоподобную. Без сомнения, он сам в это время проходил все те степени нравственного усовершенствования и восхождения к Бого-подражательному бесстрастию, какие он показал и начертал в своём творении, называемом «Лествица, возводящая на небо».

Покаяние и сердечное умиление были так сильны в преподобном Иоанне, что молитва его была постоянно сопровождаема слезами²⁷⁷. Эти святые слёзы производили в его душе чудные последствия, как это видно из его собственных слов; в одном месте своей «Лествицы» он говорит: – «как огонь сожигает и уничтожает хворост, так чистая слеза омывает все нечистоты, наружные и внутренние». И ещё: «те, которые получили дар слёз, проводят каждый день своей жизни в духовном празднестве, и печаль их заключает в себе утешение и облегчение так же неизбежно, как воск в соте заключает в себе мёд».

Иоанн постоянно бодрствовал над сердцем своим, над малейшими его движениями и возбуждениями, не допуская войти в него никакому чувственному пожеланию, а это делало доступным для него – беспрепятственно и на полной свободе возноситься к Богу в непрестанной молитве. И сильна, и действенна была его святая молитва. Вот один из тех случаев, когда замечательно выразилось влияние Богоугодной молитвы праведника... У Иоанна был ученик, по имени Моисей. Однажды Иоанн приказал ему переносить в саду землю с одного места на другое, более удобное для растительности. Исполняя это однажды в полдень летнего знойного дня, Моисей, страдая от чрезмерного жара, прилёг отдохнуть под тенью большого утёса. Преподобный Иоанн находился в это время в своей кельи, и после молитвенного труда отдыхал в лёгкой дремоте. И вот, ему представилось, будто подошёл к нему муж почтенного вида, который его будил и с упрёком говорил ему: «как ты, Иоанн, спокойно отдыхаешь здесь, а Моисей находится в опасности?» Иоанн тотчас пробудился и стал молиться за своего ученика. Когда вечером ученик его возвратился, то Иоанн спросил его: не случилось ли с ним чего-нибудь худого? Тот отвечал: – нет, но я подвергался большой опасности; меня чуть не раздавил большой обломок камня, оторвавшийся от утёса, под которым я в полдень уснул; к моему счастью, мне представилось во сне, что ты зовёшь меня, я вскочил и бросился в сторону от этого места, а в это время с шумом упал огромный камень на то самое место, откуда я убежал» ...

Об образе жизни преподобного Иоанна известно, что он уклонялся от всяких особенностей. В пищу он употреблял всё то, что не запрещалось уставом постнической жизни, но – умеренно. Не проводил ночей без сна, хотя спал не более того, сколько нужно для поддержания сил, чтобы непрестанным бодрствованием не погубить ума. – «Я не постился, – говорит он сам о себе, – и не предавался усиленному ночному бдению, не лежал на земле, но смирялся... и Господь скоро спас меня».

В жизнеописании преподобного Иоанна замечательна следующая черта смирения. Одарённый высоким умом, умудрённый опытом, он с любовью поучал всех приходящих к нему, руководя их к спасению. Но когда явились некоторые, по зависти упрекавшие его во многоглаголании, которое объясняли они в смысле тщеславия, то Иоанн наложил на себя молчание: чтобы не подавать повода к осуждению, он вовсе и безмолвствовал в течение целого года: соблазнявшиеся о нём завистники сознали тогда своё заблуждение и сами приступили к нему с мольбой не лишать их духовной пользы, которую доставляла беседа его.

Чтобы лучше упражняться в подвигах добродетели и вместе с тем, чтобы удобнее скрывать их от людей, Иоанн по временам уединялся в пещере; но, как он ни скрывал себя от человеческой славы, молва об его святости распространилась; к нему приходили посетители всех званий и состояний, жаждущие и назидающиеся его беседой.

40 лет провёл таким образом Иоанн в пустыне. Ему было уже 75 лет, когда братия, по смерти Синайского игумена, приступили к нему с мольбой оставить уединение и быть игуменом горы Синайской. Приняв это единодушное избрание, преп. Иоанн всей душой заботился о духовном благе братий и сам – в этом служении благу других приобретал все высшие совершенства. В «житии» его говорится, что он, «подобно Моисею, взошёл на гору (Синай), воспринял непостижимости Божии и, так сказать, приблизился к Богу посредством восхождений ума и получил Богоначертанный закон; отверз уши свои для принятия слова Божия; привлёк к себе дух и из благого сокровища сердца своего излил благие слова спасения. Водами Богомудрого учения своего напаял души с обилием, и текли они не по одной Синайской пустыне, но орошали и окрестные и оросили потом всю Церковь: по просьбе современника своего Иоанна, игумена Раифского, он изложил письменно истины учения и в назидание Церкви и на пользу её оставил после себя прекрасное творение, называемое «Лествица, возводящая на небо». Преподобный Иоанн управлял монастырём Синайским около четырёх лет, но незадолго до кончины он снова уединился в своей пустыне (Фоле), где и отошёл с миром к Богу, имея около 80-ти лет (около 563-го г.).

Сочинение преподобного Иоанна – «Лествица», представляющее в себе истинный путь к достижению высшего христианского совершенства, сделало имя его известным повсюду и дало ему название Лествичника. Цель этого сочинения – научить, что достижение спасения требует со стороны человека труда, самоотвержения и усиленных подвигов. Лествица заключает в себе тридцать степеней или подвигов: во 1-х, очищения греховной нечистоты, искоренения пороков и страстей в ветхом человеке; во 2-х, восстановления в человеке образа Божия. К ним присоединяется ещё несколько степеней приготовительных или начальных подвигов. Лествица, хотя и написана собственно для иноков и потому всегда была настольной книгой для иноков, живущих в общежитии, и отцы иноческой жизни, между прочими и Иосиф Волоколамский и другие, ссылались в своих наставлениях на Лествицу, как на лучшую книгу, тем не менее в ней может найти спасительное руководство и христианин, живущий в мире. Первой ступенью лествицы поставляется отречение от земных пристрастий, а на самой высоте её указывается союз трёх добродетелей – веры, надежды и любви.

Вот содержание одной из «степеней лествицы» (XXII – степени или подвига истребления многообразного тщеславия).

«Тщеславие высказывается при каждой добродетели. Когда напр. храню пост – тщеславлюсь, и когда, скрывая пост от других, разрешаю на пищу, опять тщеславлюсь, – благоразумием. Одевшись в светлую одежду, побеждаюсь любочестием, и переодевшись в худую, тщеславлюсь. Говорить ли стану? Попадаю во власть тщеславия. Молчать ли захочу? опять предаюсь ему. Куда ни поверни это терние, оно всё станет спицами к верху. Тщеславный есть идолопоклонник христианский. На взгляд он чтит Бога, а на деле более старается угодить людям, чем Богу... Ублажающий бо нас прельщают ны, говорит пророк (Исаия III). Люди высокого духа сносят обиду благодушно и охотно; а слушать похвалы и не ощущать никакой приятности могут только святые и непорочные... Когда услышишь, что ближний или друг твой, в глаза или за-глаза, злословит тебя, похвали и полюби его... Не тот показывает смирение, кто сам себя бранит: как быть несносным самому себе? но кто, обесчещенный другим, не уменьшает своей любви к нему.... Кто превозносится природными дарованиями – счастливым умом, высокой образованностью, чтением, приятным произношением и другими подобными качествами, которые легко приобретаются, тот никогда не приобретёт даров сверхъестественных. Ибо кто в малом не верен, тот и во многом будет не верен и тщеславен. Часто случается, что Сам Бог смиряет тщеславных, насылая неожиданное бесчестие... Если молитва не истребит тщеславного помысла, – приведём на мысль исход души из этой жизни. Если и это не поможет, устрашим его позором страшного суда. Возносяйся смирится даже здесь, прежде будущего века. Когда хвалители, или лучше – льстецы начнут хвалить нас, тотчас приведём себе на память все беззакония свои и – найдём, что вовсе не стоим мы того, что нам приписывают».

О подвиге уклонения от мира (степ. III) преп. Иоанн Лествичник между прочим говорит: «мы отходим в пустыню не потому, чтобы ненавидели домашних своих или места, нами обитаемые, нет, но убегая происходящего от них вреда. Как во всех случаях, так и в этом особенно – Учителем нашим есть Сам Христос; так как и Он плотских Своих родителей, как видно, многократно оставлял. Он, услышав от некоторых: Мать Твоя и братия Твои ищут Тебя, – как добрый наш Владыка и Учитель, немедленно показал непорочную Свою ненависть к ним такими словами: Мать Моя и братия Мои суть творящие волю Отца Моего, Иже на небесех... Да будет же и тебе отцом тот, кто может или хочет трудиться вместе с тобой для снятия с тебя твоих согрешений. Матерью тебе да будет сердечное сокрушение, могущее обмыть тебя от нечистоты твоей. Братом тебе да будет тот, кто помогает тебе в путешествии твоём на небо и вместе с тобой на нём подвизается. Неразлучную при себе служительницу имей память смертную. Любезные дети да будут у тебя сердечные стенания. Слугой имей своё тело, а друзьями – умные Небесные силы. Пристрастие к кому-нибудь из домашних или чужих... может опять привлечь к миру и мало по малу погасить огонь сердечного сокрушения о грехах.

Взойдя на эту степень, не озирайся ни направо, ни налево» ...

Примеры из жизни преп. Иоанна Лествичника служат образцом той святой ревности о своём душевном спасении, которая необходима каждому человеку, желающему жить благочестиво, – а письменное изложение его мыслей, составляющих плод многих и утончённых наблюдений его над своею душой и глубокого опыта, заключающееся в оставшемся после него сочинении «Лествица рая», служит руководством и великим пособием на пути к истине и добру. Степени Лествицы – это перехождение из силы в силу на пути стремления человека к совершенству, которое не вдруг, но только с постепенностью может быть достигаемо, подобно тому, как и «Царствие Божие силою берётся, и только употребляющие усилие восхищают его» ... (Евангелие от Мф.11:12).

Небольшого повода бывает достаточно, чтобы воспламенить вечно возбуждённое настроение магометан против христианского населения, но в настоящем случае, без всякого повода, единственно только пастырскими своими добродетелями возбудил ненависть мусульманского населения «добрый и Богобоязненный пастырь стада Христова, сиявший на кафедре своей, как лампада на свещнике», как выражается о нём описатель жизни его.

Турки оклеветали его в тайной переписке с «Франками», которых будто бы епископ призывал в Коринф и обещал помочь им завладеть городом. С яростью набросился взволновавшийся такими вестями народ на жилище христианского епископа и, закованный в цепи, осыпаемый побоями и проклятиями, Захария был приведён к судье.

Тот, без всяких допросов, предложил святителю принять исламизм.

– Сохрани меня Бог от такого безумия! – отвечал епископ, – избави Боже, чтобы я отрёкся от Господа моего Иисуса Христа, Бога истинного! Нет, я верую в Него, Бога всемогущего, Творца всего мира, и готов пролить кровь мою за святое имя Его!

Возобновление побоев было ответом на эти слова нового исповедника Христова; потом его заключили в тюрьму, где подвергли таким жестоким пыткам, на которые только способен изощриться магометанский фанатизм. Терпение мученика оказалось однако же выше даже жестокости мучителей, которые наконец придумали мучительнейшую смерть для своей жертвы – пронзить вертелом страдальца и жарить его как агнца на огне...

Однако же, с помощью большего выкупа, удалось возмущённым таким приговором, преданным своему святителю христианам избавить его от такой лютой смерти. Приговор был смягчён и епископ Захария был обезглавлен в своей епархии в третье воскресенье после Крестопоклонной недели, в 1684-м году.

Рукоположен во епископа папой Феодором (641–649) из настоятелей одного монастыря, в котором он был тридцать лет иноком, а потом в продолжение сорока лет – настоятелем и пресвитером. В епископстве преп. Зосима отличался в особенности милосердием, так что однажды снял с себя одежду, чтобы вырученные за неё деньги отдать бедным; руководил паству свою и словом и примером; украсил храм Божией Матери. Поражённый предсмертной болезнью, он лежал на грубой подстилке, покрытый худой одеждой, и когда постельничий императора Константа II (642–668), последние шесть лет царствования жившего в Сиракузах, Евпраксий подарил больному богатую постель, то он, немного полежав на ней, велел продать её и деньги употребить на призреваемых бедных. После 13-ти-летнего управления своей паствой, св. Зосима скончался около 662 г. Многие больные исцелены были при кончине его, при одном прикосновении к его гробнице.

Святого Апостола Кифы, от семидесяти. По преданию, епископствовал в Икопии. О нём упоминает Апостол Павел, говоря, что Христос по воскресении явился Кифе, потом двенадцати (1Кор.15:5). См. 4 янв. в соборе 70.

Преподобной Монаки Александрийской. IV века. Это – девственница, вразумлённая в своей гордости и любостяжании Макарием, надзирателем богадельни увечных. См. 3 марта о святой Пиаме.