30-го числа

Каждый из трёх вселенских учителей и святителей отличался высокими, истинными достоинствами: Василий был глубок словом, Григорий высок, Златоуст обилен; и каждый имел у себя особенных чтителей и подражателей. Об особенных чтителях св. Василия Великого св. Григорий Богослов говорит: «такова доблесть Василия, таково величие славы, что многие, подражая даже его телесным качествам, обращали их для себя в средство к славе. Таковы были у Василия бледность лица, тихость походки, медленность в речах, необычайная задумчивость и углубление в себя; что во многих, по причине неискусного подражания и неправильного разумения, сделалось угрюмостью. Таковы же были у Василия и вид одежды, устройство кровати, приёмы при вкушении пищи; и всё это делалось у него просто. И ты увидишь многих Василиев по наружности; это – изваяния, представляющие тень Васильеву; ибо много сказать, чтоб они были и эхом. Эхо, хотя есть окончание только речений, однако же, повторяет явственно; а эти люди более отстоят от Василия, нежели сколько желают к нему приблизиться. Справедливо же ставилось в немалую и даже в великую честь, если кому случалось или близким быть к Василию, или прислуживать ему, или заметить на память что-либо им сказанное или сделанное». Народ, а особенно люди сильнейшие и умнейшие, подозревая Евсевия, епископа Кесарийского, в удалении Василия – мужа по жизни и красноречии славнейшего, и любя его, думали оставить своего епископа и собираться особо.

В своём месте и Григорий Богослов имел у себя особенных чтителей. Он сам о себе говорит: «что со мною делается? Меня влекут туда и сюда; входят о трудах моих в тяжбу, без милосердия требуя с меня слова, как некоего долга, любят меня больше, нежели я сами себя. Все говорят, что не перестанут докучать мне, пока от малой искры не воспламенится огнь слова. А некоторые из них обещают уже и выгоды от моих слов, поставляют мне на вид большие награды; во-первых, ту, что они сами себе сделают добро, предав себя Богу и мне в плодоношение слова, – потом ту, что через переписку окажется добро и всем присутствующим здесь, то есть, моему клиру и моей пастве, с коими я поступил бы очень несправедливо, если бы не имел усердия благодетельствовать им всеми мерами».

Наконец, много было особенных чтителей достоинств и св. Иоанна Златоустого. Слова или поучения его чрезвычайно любили слушать. Однажды он предоставил говорить вместо себя прибывшему из Галаты пастырю: «народ с воплями отступал, болезнуя, как будто оставаясь долгое время в голоде, и желал нашей речи, которая рассекала, укоряла, трогала, печалила, поступая точно так, как дитя, которое и тогда, когда его бьют и наказывают, не отстаёт от матери, но со слезами следует за нею, держась сбоку за одежды матери либо даже и увлекаясь за нею с рыданиями».

Когда он несправедливо низложен был, то многие, ему преданные, отделились от Церкви под именем Иоаннитов, и имели особенные Богослужебные собрания. Это отделение прекратилось по перенесении мощей св. Златоуста из места заточения в Константинополь. В обличение сих ревностных, но неразумных чтителей св. Иоанна Златоуста, Константинопольский патриарх Аттик, заботясь о единстве Церкви православной, установил в V веке, чтобы молитвенные поминовения как св. Иоанна, так и прочих епископов, совершались равночестно.

В царствование Алексия Комнина, в конце XI века, особенно усилилась между верующими распря о заслугах трёх св. великих вселенских учителей и святителей. Одни превозносили Василия, другие возвышали Григория, иные предпочитали Иоанна. От этого произошло разделение между чтителями св. светильников мира, так что одни называли себя Василианами, другие Григорианами, третьи Иоаннитами. Этот спор решили сами святители: явившись все вместе Иоанну, епископу Евхаитскому, открыли, что «они все у Бога имеют одно равное достоинство. Итак, объяви, чтобы христиане оставили напрасный спор. Мы как во время жизни старались о единодушии, так и по преставлении своём всего более желаем единомыслия верующих; установи для нас один праздник».

Епископ объявил о видении Церкви, и в честь трёх св. вселенских учителей и святителей установлено общее торжество в 1076 году 30 января, совершаемое после раздельного в этом месяце празднования каждому, а именно после празднования в 1 день января св. Василию Великому, 25 – св. Григорию Богослову и в 27 – св. Иоанну Златоусту.

В VIII веке от св. Иоанна Дамаскина, в XI от Иоанна Евхаитского и Нила Ксанфопула Церковь приняла многие священные песни в честь трёх святителей вселенских, поемые ныне православной Церковью в 30 день января. От Иоанна Евхаитского сохранилось также слово на день трёх вселенских святителей. Равночестно прославляя и вместе различая их, Церковь уподобляет их трём древним патриархам – Аврааму, Исааку и Иакову; мужам мудрым, художным и смысленным; отцам, коих произволи Господь любити; праведным и избранным. Василия называет великим и священноявленным, Григория – Божественным и Богоглаголивым, Иоанна – зело златым языком; Василия – церковным светилом и столпом непревратным, Григория – умом небесным, архиереем превеличайшим, Иоанна – златословом всезлатным; Василия – исполнил Дух Божий художества, Григория – огнём высокоречия, Иоанна – Христовыми устами; Василий – столп, огнём людям верным предваряющий и опаляющий враги, Григорий – услаждение слуха всякого, Иоанн – река духовных дарований. На высоту Христовой любви восшед, Василий узрел неизреченные и Божественные тайны, кои изъяснил людям, яко благочестия проповедник мудрый. Григорий разрешил связание ересей, мудростью словес и учений своих, и в единомыслии собрал православных, в благоразумии Христа хвалящих. Иоанна Христос утвердил неразоримым укреплением Своей Церкви. Трие суть высочайшие угодники Троицы и служители; троеострый меч благодати.

Св. Ипполит, папа Римский, одновременно с другими от 218 по 235 г., когда вместе с Понтианом был сослан в Сардинию, по освобождению из ссылки 238 г., проживал на востоке в Антиохии и Аравии; прибыв с поручениями восточных епископов в Рим и исполнив их, вёл жизнь уединённую, но как распространитель веры схвачен 268 года и пострадал в одно время с сенатором Кенсорином, Савином и многими другими.

Св. Пётр, царь Болгарский

Так показано в Болгарском синаксаре 1340 года и в Сербском прологе XIII века³⁶¹.

Церковные хвалы царю Петру: «якоже прежде взлюби мирен пребывати в житии своём, тако и ныне нам молитвами к Богу страны вся умири».

«Проведый тя, Владыко, унша в братии, сюще мьнших, яко Давида помазав, порючи землю сию съблюдати всеко от напасти»³⁶².

По этим хвалам видно, что прославляемый Церковью царь Пётр есть сын воинственного Болгарского князя Симеона († 927 г.). Он ещё в юном возрасте назначен отцом во властителя Болгарии вместо старшего брата и любил мир, а не войну, во время правления³⁶³.

Блаженный царь Пётр был современником преп. Иоанна Рыльского³⁶⁴ и питал благоговейное уважение к сему дивному пустыннику.

Прибыв в Средец, послал он 10 опытных ловчих отыскать в горах блаженного Иоанна, и те едва на пятый день нашли его.

Получив возможное сведение, царь Пётр на другой день с несколькими искренними сам отправился в горы; дойдя до потока Рыла, он встретил неприступные утёсы с непроходимыми обвалами. Он взошёл на гору Книшаву. Отсюда ему указали на недоступный утёс, где видели преподобного. Он послал двух любимых отроков, – дабы они, как бы то ни было, добрались до старца Божия и испросили у него благословения царю, сильно желающему видеть его. Отроки исполнили поручение царское. Пустынник послал царю ответное слово любви. «Труд твой и приношения, как благовонное кадило, вознеслись к Богу; но поспеши уйти с места, на котором стоишь: место опасное, можешь неожиданно пострадать с твоими искренними. Худости нашей не увидишь в этой жизни; но в будущем узрим друг друга, насладимся радостью, если принесём плоды достойные покаяния». Царь послал после того к отшельнику много золота и снеди и писал: «всечестному Иоанну пустынножителю краль Петр. Слышав о Боголюбивой жизни твоей и пустынном пребывании, о совершенном удалении от мира и ангельском житии, весьма желал я видеть твоё преподобие и послушать твоих наставлений. Надеялся я получить много пользы от одного созерцания твоей жизни, хотя несколько взглянуть на свет невещественной жизни. Желание богатства, суетная слава, страсти не оставляют нас, мирских людей, и душевные очи наши помрачены мирским; мятежом. Потому-то, пробудившись несколько от глубокого сна, желал я видеть твою святость. Но – несчастный я, лишился этой благодати по грехам моим. Потому припадаю и молю: пошли мне какое-нибудь утешение, прохлади зной печали моей. Твоё преподобие знает, какие бури мира и какие заботы обуревают сердце царское».

Блаженный Иоанн, по любви к любви царской, принял присланные плоды и покушал. Но до золота не хотел и коснуться. В ответе своём он писал царю: «пустыннику не нужно золото и даже опасно. Царю оно нужно: на оружие и на войско он должен тратить деньги.

Если хочешь наследовать Небесное Царство, будь щедр, как Отец Небесный. Не надейся на неправду и не жажди корысти; будь кроток и тих, доступен для каждого. Князья твои пусть не носят похвальбы на языке своём. Багряница твоя пусть сияет добродетелями. Память о смерти да посещает душу твою. Смиряйся перед стопами матери нашей Церкви; преклоняй главу твою пред её первопрестольниками, дабы Царь царствующих, видя такое усердие твоё, подал тебе блага, какие не всходили на сердце человеку».

Получив это письмо, царь с любовью поцеловал его и потом постоянно держал его при себе, часто читал и тем отгонял от себя суеты мирские³⁶⁵.

В описании жития св. Иоанна не сказано, в каком году происходили эти сношения царя Петра с великим пустынником.

Поскольку же известно, что св. Иоанн скончался в 946 г., то тревожное состояние, на которое жалуется царь пустыннику, должно быть отнесено ко времени, предшествовавшему событиям 941 г. По Греческим летописям, царь Пётр, женившийся на внучке императора, заключил выгодный мир с Греками: завоевания Симеона оставлены за Болгарией, за Болгарским государем признан титул императора, и Греки обязались по-прежнему присылать дань³⁶⁶. После того до 933 г. царь Пётр жил спокойно. В это время он примирил Болгарскую Церковь с Константинопольским патриархом, и тот признал за независимым Болгарским архиепископом звание Болгарского патриарха³⁶⁷. Вся иерархия Болгарии при Петре была Болгарская, без примеси Греческой³⁶⁸; да и сам царь Пётр не иначе переписывался с Греками, как на Болгарском языке³⁶⁹.

В 933 г., не без происков со стороны Греков, царю Петру пришлось терпеть сильные тревоги. Сперва поднялись против него некоторые от имени брата Иоанна. Царь Пётр, при всей кротости, вынужден был запереть Иоанна в темницу, а бунтовщиков смирить разными наказаниями. Потом другой брат, монах Михаил, заняв одну крепость, волновал и разорял Стримонскую область, домогаясь венца; но сообщники его бунта умертвили его и рассеялись. Венгры в 934 г. делали нападения на Болгарию³⁷⁰. На эти-то политические бури жаловался благочестивый царь пред великим пустынником.

Тяжёлым несчастьем для Церкви времени царя Петра была ересь богомилов. «Случися Болгарстей земли в лета православного царя Петра: бысть поп именем Богумил, а по истине рещи, Богу не мил, иже первее нача учити ереси в земле Болгарстей», – говорит современник Петра³⁷¹.

Уже Иоанн экзарх, современник Симеона, говорил: «да ся страмляють убо вси пошибени (сумасбродные) и скверни манихеи и вси погани словесни»³⁷². Но при Симеоне манихейство ограничивалось кру́гом пришлых людей и было презираемо наравне с язычеством. При Петре манихейство усвоено Богомилом и явилось в особенном виде, в смягчённом: Богомил два начала, доброе и злое, подчинял единому Божеству и старался мирить манихейство с христианством³⁷³. Ересь его тем легче распространялась, что прикрывалась наружным видом благочестия, – постной жизнью, мягким обращением с другими. Поп Богомил стал, наконец так смел, что изложил учение своё в книгах³⁷⁴. Товарищем Богомила были поп Иеремия, а ученики – Михаил, самый любимый ученик, Феодор добрый, Стефан, Василий и Пётр³⁷⁵.

Царь Пётр не мог теперь не вспомнить слов великого пустынника: «смиряйся перед стопами матери нашей Церкви». В виду дерзостей ереси, они подвергли ересь соборному осуждению, а еретиков наказаниям; собор поручил пресвитеру Козме написать пространное слово против богомилов³⁷⁶.

Самое тяжёлое время для благочестивого царя Петра было в последние два года жизни его. После оскорблений, нанесённых империей, вельможи Петра послали послов к императору Никифору с суровыми требованием дани тяжёлой. Это значило, что вельможи Петра, вопреки пророческому совету преподобного, «носили похвальбу на языке».

Никифор обошёлся с послами крайне оскорбительно и ещё требовал от царя Петра не допускать Венгров, переходить Дунай против империи. Царь Пётр отвечал, что так как не получил он от империи помощи против Венгров, отчего принуждён был заключить мир с Венгрией, нарушить же договора не может, то не может и исполнить желания империи. Империя была виновата. Дикие Мадьяры врывались в империю через Болгарию в 959 и 962 гг., и проход этих грабителей, без сомнения, был тяжёл для Болгарской страны. Оставленные без договорной помощи Болгары, и ещё грубо оскорбляемые в лице послов, не могли не воевать с Никифором. Это понимал Никифор, как и то, что империя была очень слаба. Потому он поспешил тайно нанять Святослава, князя Русского, для войны с Болгарией. Войнолюбивый Святослав охотно согласился. В апреле 967 г. Русские со Святославом неожиданно явились в устье Дуная. Пётр выслал войско, какое только мог собрать, чтобы не пускать неприятеля на землю Болгарскую; но войско не устояло против натиска Русских и поспешно заперлось в Дрествине, а потом так же скоро сдалось.

Это так поразило царя Петра, что он, всегда честный и любивший отчизну, но не крепкий здоровьем, умер 56 лет³⁷⁷.