27-го числа

Перенесение мощей св. Иоанна Златоустого

По прославлению св. Иоанна Златоустого пастыри более прежнего начали превозносить его достойными похвалами. В 438 году св. Прокл, ученик и впоследствии преемник Златоустого на Цареградской кафедре (437–445), по обыкновению в день памяти св. Златоуста в похвальном ему слове говорил: «О, Иоанн! жизнь твоя многотрудна, но смерть славна, гроб твой блажен и воздаяние обильно по благодати и милосердию Господа нашего Иисуса Христа. О, благодать, препобеждающая пределы, место и время! Место препобедила любовь, предел уничтожила незабвенная память, и местом не ограничились чудеса святителя. Он лежит в Понте, а во всём мире похваляется».

Константинопольский народ, чрезвычайно любивший и уважавший святителя Златоустого, слыша о высоких его добродетелях в слове св. Прокла, прервал его восклицаниями и просил перенести мощи невинно пострадавшего святителя Иоанна в Константинополь. Прокл убедил царя Феодосия II исполнить благочестивое и справедливое желание народа.

Честные останки Златоустого обретены были нетленными и положены в серебряную раку, и торжественно перенесены из Коман, где скончался он и погребён, в Константинополь. «Православный народ при перенесении мощей множеством судов сделал море как бы сушей, устье Босфора покрыл светильниками. Царь со священным собором и синклитом при стечении многочисленного народа встретил св. мощи в Халкидоне и совершил благоговейное поклонение им. Склонив на гроб святителя очи и чело, Феодосий принёс молитву за своих родителей, Аркадия и Евдоксию, и умолял простить им обиду, причинённую ему по неведению». Из Халкидона мощи св. Златоустого на царском корабле перевезены были в Константинополь и положены в храме св. Апостолов. Перенесение мощей сопровождалось славой чудес и совершилось в 438 году 27 января. Утешительным последствием перенесения мощей св. Златоуста из места заточения в Константинополь было то, что приверженцы Иоанна тронуты были общим к нему благоговением и присоединились к Церкви.

В IX веке Иосиф, Косма Веститор и другие написали песнопения на перенесение мощей Златоустого, ныне поемые Церковью в день воспоминания этого события. В этот день, по песнопениям Церкви, «яко украшение царское, царский град прием мощи Златоустаго и ими украшается. Заточен быв от стада завистно, Божиим же мановением паки к нему по погребению возвратися Златоустый, источая струи чудес и реки проливая врачеваний. Радуется Церковь Христова, на свещник священный взирающи – на св. священномученика, его же низложивше враги, под спудом молчания скрыта. На славу царску днесь от Коман ко граду приходит царствующу».

В ожесточённой, многовековой борьбе со стороны мусульманского фанатизма против враждебного ему православного подвластного Турецкому игу населения – проявляются от времени до времени такие подвиги терпения и самоотвержения в лице исповедников христианского учения, которые не уступают подвигам древних мучеников во времена гонений христиан первых веков. И с полным основанием причисляет Греческая церковь к лику святых – этих новых мучеников, этих верных сынов порабощённой Христианской Церкви. Их страдальческим подвигом более всего держится глубоко потрясаемое враждебными силами Православие несчастных, волей судеб подпавших под власть Турецкого султана. Пример их оживляет угасающую в народе под гнётом всевозможных гонений и искушений любовь к Православию, и как ни уменьшается количество исповедников его, всё же немало примеров, доказывающих, что неодолима и неизменна хотя по качеству привязанность к родной вере в лице уцелевших от гнёта Турок и от нравственного насилия католиков.

Подтверждением этого, между прочим, служит пример воспоминаемого сегодня Греческой церковью новомученика Димитрия. Казалось бы, что ничем особенным не был он подготовлен к великому подвигу исповедничества: не получил он никакого образования; по обстановке своей принадлежал к числу тех, которые, быть может, наиболее подвергаются всякой испорченности среди примеров низшего слоя общества, не ограждённого чистой нравственной подготовкой. Между тем и в нём уцелела неискоренимая в народе православная вера.

Димитрий служит подносчиком в таверне (в Константинопольской Галате – в Каракиой); красивой наружностью и добрыми душевными свойствами выделялся он между другими служащими; этим – в иных возбуждал он зависть, а другие Турки досадовали, что он – иноверец, и всякими хитростями старались завлечь его в исламизм; однако же, это не удавалось им и раздражало их ещё более против молодого прислужника.

Однажды между опьяневшими посетителями таверны вышла ссора и драка. Димитрий, по обязанности своей, вмешался в эту ссору – с тем, чтобы разнять и выпроводить из таверны забуянивших пьяниц. Это им не понравилось, и они подали на другой день на Димитрия жалобу, обвиняя его в самоуправстве и нанесении ран одному Турку при насильственном вмешательстве в его ссору с другими.

Визирь позвал Димитрия, но выслушав его правдивое оправдание, тем не менее не захотел предоставить удовлетворение христианину. Он предложил Димитрию одно из двух: или перейти в магометанскую Веру, или быть казнённым за мнимое преступление.

Я не причинил ни малейшего зла Турку, – отвечал Димитрий, – и не могу быть Турком. Сохрани меня Бог от этого! Я – христианин и останусь христианином...

Визирь попытался подействовать на Димитрия ласковым увещанием, обещал ему почести и богатство, если он отурчится. Но всё это возбуждало в христианине только возражения против Магометанской веры. Раздражённый сановник предал его тогда на произвол тех, кто жаловался на него. Они привели Димитрия в кофейную, снова стали убеждать его потурчиться, но Димитрий был непреклонен. После того сделан ему был новый допрос, на основании которого, присоединив к прежнему обвинению то, что он дерзнул хулить магометанскую религию, визирь приказал обезглавить его перед таверной. С непоколебимой твёрдостью принял мученическую смерть смиренный простолюдин, обнаружив с такой величественной простотой ту глубину родной веры, которая неискоренимо таится в православном народе...

Димитрий предан смерти в 1784 г., будучи 25 лет от роду.