5-е

Жил в царствование Анастасия, Юстина и Иустиниана и скончался около 620 г.

Дорофей был учеником Иоанна Прозорливого в Палестинской обители аввы Серида (13 авг.); сверх того, сам обладавший значительными научными познаниями, приобретёнными им ещё в молодых годах, он, впоследствии, руководил и других в устроенной им Палестинской обители (напр. преп. Досифея, пам. которого – 19-го февр.), и по смерти своей оставил в руководство инокам свои наставления.

Назидательно описывает Дорофей свои занятия наукой в первой молодости. «Когда учился я внешнему учению, – пишет он, – то вначале весьма тяготился я учением, так что когда приходил брать книгу, то шёл как-бы к зверю. Но когда стал я принуждать себя, то Бог помог мне, и я так привык, что не знал, что ел, что пил, как спал от теплоты, ощущаемой при чтении. Никогда не могли завлечь меня за трапезу к кому-либо из друзей моих; даже не ходил я к ним и для беседы во время чтения, хотя любил я общество, любил и товарищей моих. Когда отпускал нас философ, и я умывался (ибо имел нужду каждый день прохлаждаться водой, так как иссыхал от чрезмерного чтения), то я отходил туда, где жил, не зная, что буду есть, ибо не хотел тратить времени для распоряжений насчёт пищи».

Такое же усердие применял Дорофей и к жизни духовной, когда удалился в пустыню. «Когда пришёл я в монастырь, – пишет он, то говорил себе: если столько любви, столько теплоты было для внешней мудрости, так что от всего прочего я был свободен и привык к одному, тем более должно быть для добродетели, и тем укреплялся»²⁹.

Не оставалось отвлечённым это умственное и высокое духовное развитие Дорофея: он применял его к практической деятельности, с любовью служил больным и странникам. «В то время, – пишет он, – я только что встал от тяжкой болезни. И вот, приходят странники вечером, я проводил с ними вечер, – а там – погонщики верблюдов, и им приготовлял я нужное; много раз случалось, что, когда я отходил спать, встречалась ещё какая-либо нужда, и меня будили, – а затем наставал час бдения». Утомлялась природа человека при такой беспрерывной деятельности, переходящей с одного предмета на другой; чтобы успешнее преодолевать естественное изнеможение, Дорофей упросил одного брата будить его ко времени церковной службы, а другого – чтобы не допускал его дремать во время бдения.

«И поверьте, – прибавляет он, – я так уважал их, как бы от них зависело моё спасение» ...

Дорофей святой, епископ Тирский, во время жестокого Диоклитианова гонения оставил престол свой и скрылся в незнаемых местах до умирения церкви Константином Великим. Тогда снова возвратился в Тир и управлял церковью до времён Юлиана Отступника. Избегая и теперь мучителей, он удалился во Фракию и впал в руки идолопоклонников, которые предали его жестоким пыткам в городе Одиссосе (нын. Варне) и умертвили (362 г.). Дорофею было тогда 107 лет. Ему принадлежали многие сочинения по Церк. истории, из коих кое-что дошло и до нас.

Страдальческая смерть благов. князя Игоря была делом своеволия народного, воспитанного слабостями князей. Князь Игорь, сын Олега Святославича Черниговского, в крещении Георгий³⁰, в 1146 г. вступил на престол великокняжеский, по смерти брата Всеволода. Хотя последний объявил его своим наследником, но воля Ольговича мало значила для России. – Ольговичей не любили, а дела Всеволода до того раздражали Киевлян, что только изворотливый ум Всеволода мог до времени удерживать возмущение. Потому вслед за тем, как Игорь вступил на престол, Киевляне просили в князя избавить их от тиунов Всеволода. Игорь обещал сменить грабителей-судей; но, не исполнив в скорости обещания, усилил неудовольствие народа. Киевляне тайно дали знать кн. Изяславу Мстиславичу, внуку любимого Мономаха, что они готовы признать его великим князем. Игорь знал опасность и требовал у родичей, князей Черниговских, помощи. Те торговались, требовали выгодных городов и удовлетворённые собрались на помощь. Но их медленность дала время заговорщикам обдумать и принять меры к исполнению плана. Потому, когда Игорь и его союзники приготовились к битве, вдруг увидели, что хоругвь Изяслава развевается в полках Киевских и Игорь остался с одними наёмными помощниками. После несчастной битвы пленный Игорь заключён был сперва в Выдубицкий монастырь, потом в оковах отослан в Переяславский Ивановский монастырь. – Так едва неделю пробыл он на великокняжеском престоле. Мечты власти исчезли. Лишённый всего, оставленный всеми, томимый оковами, Игорь обратился к себе самому, к своей вечности. В прошедшем мало было у него весёлых дней, но были и дела нелёгкие для совести. Брат Всеволод, восходя на Киевский престол (1139 г.), обещал Игорю Чернигов, а отдал двоюродному брату его Владимиру; Игорь не раз брался за оружие, чтобы отнять Чернигов у Владимира, но успеха не было. В 1141 г. он и брат Святослав настойчиво требовали у великого князя Черниговских волостей отказываясь от Киевской; хотели отнять у Вячеслава Переславль, обещанный им, – но были отражены; только блаженный Николай Святоша уговорил двоюродных братьев прекратить вражду; Игорю даны были три города на Днепре, в том числе Рогачев. В 1143 г. Игорь принимал участие в войне брата Всеволода с Галицким князем, – мир заключили на том условии, что Галицкий князь будет помогать Игорю в добывании Киева, по смерти Всеволода; через год – опять война с Галицким князем, по расчётам Ольговича Всеволода, не слишком дорожившего совестью³¹. – Так проходила жизнь в тревогах суеты, в ссорах и шуме военном, – грехи плодились. Из-за чего? В душе пусто и холодно. – Отец Игоря, известный Олег, не был наставником благочестия; но в числе ближайших родичей Игоря дяди Ярослав и Давид святой жизни, двоюродный брат Николай Святоша – высокий подвижник. Было у кого учиться и благочестью. Потому-то Игорь, даже в счастливое время, среди блеска и суеты, иногда желал расстаться с тревожным светом. Теперь, под тяжестью бед и скорбей, в душе его совершилась решительная перемена. Он горько каялся в грехах прошлых; скорби души кающейся в соединении с скорбями заключения темничного истощили силы его, и он поспешил просить себе милости – отречения от мира. – «Брат! я очень болен и прошу у тебя пострижения; хотел я того, когда ещё был князем; а теперь в нужде я сильно разболелся и не думаю, что останусь в живых»; так послал он сказать от себя великому князю. Изяслав сжалился и велел передать ему: «если была у тебя мысль о пострижении, то ты волен; а я тебя и без того выпускаю для твоей болезни». Его вынесли из темницы до того больного, что восемь дней не мог он ни пить, ни есть; но постриженный с именем Гавриила святителем Евфимием оздоровел; привезённый затем в Киевский Феодоровский монастырь, он просил игумена облечь его в схиму и стал жить для молитвы и труда. О его молитвенных подвигах говорит поздним потомкам икона Богоматери, перед которой молился он в последние дни свои. Блаженный Игорь расстался навсегда с миром и мечтами, но не расстались родичи его. Брат его Святослав не столько по любви к брату, сколько по расчётам власти и гордости, хотел во что бы то ни стало возвратить Игоря на престол великого князя. Ещё хуже были двоюродные братья Давидовичи. Сперва они положили отнять у двоюродных братьев их уделы и возбуждали в великом князе ненависть к Игорю. «Игорь зол и до тебя, и до нас, держи его крепко», говорили они Изяславу; а к Святославу послали сказать: «ступай вон из Новгорода Северского в Путивль». Началась кровопролитная война, в которую вовлекли Давидовичи и Изяслава. Война сперва шла счастливо для Давидовичей, но потом с помощью сильного Юрия Святослав приобретал победу за победой. Давидовичи переменили план действий. Они помирились с Ольговичем и хитростью хотели схватить и убить Изяслава. Коварные замыслы открылись. Изяслав, стоявший на Супое, послал бросить Давидовичам договорные грамоты; а Киевлянам дал знать о ковах Ольговичей и звал их на войну. Это было в 1147 г. Киевляне, собранные на вече, отвечали на зов любимого Мономаховича: «мы рады, что Бог сохранил тебя нам; идём за тобой все и с детьми». Но в это же время один из них сказал вслух: «мы готовы идти за князя, но прежде надобно решить другое дело: и при Изяславе Ярославиче злые люди выпустили из заточения Всеслава и поставили его князем себе, и зато много зла было нашему городу; теперь Игорь, враг нашего князя и нам, не в темнице, а в Феодоровском монастыре; убьём его и тогда пойдём к Чернигову за своим князем». Сотни голосов раздались: смерть Игорю, и народ бросился к монастырю. Брат Изяслава князь Владимир говорил им: «того брат мой не приказал вам; Игоря стерегут; пойдём к брату, как он велел нам». Киевляне отвечали: «мы знаем волю князя; но знаем и то, что добром не кончить с этим племенем ни вам, ни нам». – Напрасно удерживал их митрополит Климент. – «Не творите греха, дети, послушайтесь меня; иначе навлечёте на себя гнев Божий, а вражда между князьями не утолится», говорил он им. Они не хотели слушать ни его, ни тысяцкого, пошли к монастырю. – Владимир бросился на лошадь, чтобы мчаться туда же и спасти Игоря; но, принуждённый сделать большой крюк в пути, не мог и поспеть вовремя в монастырь, народ предупредил его. Игорь, стоявший в литургии, услыхал, чего хочет мятежная толпа. Он готовил себя ко всему мыслями о подвигах мучеников; потом пал в слезах и молился: «Господи! призри на немощь мою, чтобы, уповая на Тебя, мог я перенести всё; благодарю Тебя, что Ты смирил меня; удостой взять меня из этого мятежного и мрачного мира в Твой свет». Свирепые мятежники, не уважая святости храма Божия, ворвались в храм, схватили Игоря, сорвали с него мантию и повлекли из храма. – Игорь говорил им: «за что хотите вы убить меня как разбойника? Пусть вы нарушили клятву предо мной, – Бог вам простит; меня Он сподобил монашеского чина, и для меня довольно того». Мятежная толпа кричала: «убейте, убейте». С Игоря сорвали и подрясник, оставив в одной рубашке. «Несчастные! что вы делаете? Для меня – всё равно; наг я вышел из чрева, нагим и лягу в землю», говорил Игорь мятежным; но его повлекли к воротам. В это время подоспел Владимир. Игорь, увидав его, сказал: «брат! куда они ведут меня?» Владимир, соскочив с коня, разогнал толпу, одел Игоря своей епанчой³² и говорил Киевлянам: «братья мои! не делайте зла, не убивайте Игоря». Но толпа не слушала и начала бить Ольговича; Владимир также был осыпаем ударами; однако с помощью боярина Михаила успел он привести Игоря в дом матери своей и запер ворота. Но мятежники, избив Михаила, сорвав с него крест и цепь с золотой гривной, выломали ворота; увидав Игоря на сенях, разбили сени, стащили князя с них и повергли его без чувств на землю. Затем, привязав верёвку к ногам его, потащили с Мстиславова двора, на княж двор, к Десятинной церкви; отсюда, положив на попавшиеся дровни, повезли на Подол и бросили на площади. Так князь страдалец скончался 19 сентября 1147 г., в пятницу³³.

Убийство совершилось и – начала утихать народная ярость. Видя окровавленного невинного страдальца, одни стали покрывать наготу его своими одеждами, другие брали кровь его на исцеление себе – от болезней. Тысяцкий Лазарь сказал народу: «вот вы убили Игоря, похороним же его теперь». Ему отвечали: «не мы его убили, но Ольгович и Давидовичи, потому что они умышляли убить нашего князя, и Бог защитил его». Тело святого князя отнесли в церковь святого Михаила, приходскую Новгородских купцов. – Здесь ночью явил Бог знамение: зажглись сами собой свечи над телом мученика. На утро в субботу митрополит послал Феодоровского игумена Ананию отпеть погребальное пение над князем в монастыре святого Симеона, построенном набожностью деда Игорева. Игумен облёк тело князя-инока в иноческие одежды и совершил погребальное пение³⁴. Благочестивый игумен горько плакал и сказал вслух всем: «горе веку суетному и сердцам жестоким! Где любовь?» В то самое время загремел гром и затряслась земля и над церковью явился столп светлый. Народ в ужасе воскликнул: Господи, помилуй³⁵.

В 1148 г. Черниговские князья послали сказать Изяславу: «так как Игорь убит, пошёл к Богу, где и всем нам быть, то Бог всех нас и рассудит». Изяслав согласился на мир. И однако князь Георгий Долгорукий заставил Изяслава бежать из Киева на Волынь³⁶. В 1150 г. «князь Святослав Ольгович перенёс мощи брата своего Игоря в Чернигов и их положили у Святого Спаса в тереме». Это было 5 июля³⁷. – С того времени стали праздновать «память благоверного князя Игоря»³⁸. – Икона Божией Матери, перед которой молился блаженный князь-инок, ныне находится в великой церкви Печерской лавры³⁹.

«Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога, а существующие власти от Бога учреждены. Посему противящийся власти противится Божию постановлению, а противящиеся подвергнутся осуждению» (Рим.13:2). Таково заключение жития святого князя Игоря!

Святый князь Феодор был старший сын князя Ярослава Всеволодовича, родившийся в 1219 г. По летописям он и младший брат его Александр в 1228 г. оставлены были отцом в Новгороде, как представители его власти. И не прошло года, как поднявшийся мятеж принудил их тайно уехать к отцу; в конце 1230 г. Ярослав снова призван был Новгородцами и опять оставил у них княжить Феодора и Александра. В этот раз в Новгороде была жизнь весьма тяжёлая. Страшный голод и мор истребляли людей; а страшный пожар опустошил почти половину города. В 1232 г. юный князь Феодор должен был отправиться на войну. Великий князь Георгий посылал тогда сына своего Всеволода против Мордвы. – Князь Феодор Ярославич и князья Рязанский и Муромский участвовали в походе Всеволода против мятежных дикарей. В следующем году видим Феодора опять в Новгороде. Юный князь, по воле отца, должен был вступить здесь в брак; для него уже готова была невеста и гости собрались и пир был готов. Но не свадебным весельем окончились приготовления, а плачем погребальным: жених скончался. Это было 5 июня 1233 г.⁴⁰. Тело юного князя положено было в Юрьеве монастыре⁴¹. В 1614 г. во время нашествия Шведов, ругавшихся над всем святым, гроб святого князя был вынут и открыт наглыми солдатами Шведскими. По известию 1634 г. «Немцы в церкви великомученика Георгия, в монастыре, ищущи поклажи, обрели человека цела и неразрушима в княжеском одеянии и, вынув из гробницы яко жива, поставили у церковной стены⁴². Митрополит Исидор, услышав о том, выпросил у Делагардия дозволение перенести гроб в Новгородский Софийский собор; в это время не только оказались нетленными мощи девственного князя, но они источили исцеления. Святые мощи с того времени покоятся открыто при входе в приделе святого Предтечи⁴³.

«Будьте же и вы готовы; ибо, в который час не думаете, придёт Сын Человеческий» (Лк.12:40). «Со страхом и трепетом старайтесь о своём спасении» (Флп.2:12).

В рукописи Рыльского монастыря читается житие преподобного Петра, в Коришской горе⁴⁴.

Не имея в руках сего жития, ограничиваемся сведениями о святом Петре Коришском, собранными недавним путешественником в местах подвигов святого Петра.

«По страшной трущобе, пишет путешественник, ехали мы более получаса, краем горы Мравиница, то поднимаясь, то опускаясь, и добрались наконец до площадки, образуемой скалами над глубоким ущельем. Здесь был выстроен Коришский монастырь. Он давно запустел и само село Кориша, расположенное несколько выше, в горах, перешло в руки Арнаутов, мусульман. Место, в котором спасался юный отшельник, святой Пётр Коришский, по своему уединению, по страшной пропасти и грозным скалам, которыми оно окружено, напоминает ту обитель, где теперь покоится тело его, Чернорецкий монастырь... Мы вошли в небольшую пещеру, в которой святой Пётр устроил церковь. В ней ещё довольно хорошо сохранился написанный на скале образ Спасителя; подле образа мы могли прочесть слова:

«неимать

ходити

в тме».

Вблизи от этой пещеры находится другая ниже, но длиннее, в которой, как говорят, постился отшельник и в которой потом устроена была также церковь... несколько далее стоят развалины величественного здания. Царь Душан (1337–1351), чтобы почтить достойно память святого юноши, которого он знал и любил, вскоре после его смерти решился выстроить подле его пещеры большую великолепную церковь; но как было поместить её на склоне горы, где природа образовала лишь несколько небольших уступов и узких площадок? Душан смело бросил аркаду в глубину ущелья и на аркаде основал церковь. Арки стоят ещё почти невредимо, но церковь мусульмане разрушили; только уцелел большой кусок одной из стен, и именно той, которая стоит над самой пропастью, не примыкая к горе. На ней видны ещё образа, написанные в три ряда, один над другим»⁴⁵. В другом месте тот же путешественник пишет: «в Чернорецкой церкви стоит рака с мощами юноши, святого Петра Коришского, который (кажется, во время Душана) вёл постническую жизнь в горах, близ Призрена. Когда была разрушена церковь, им там устроенная; то люди из села Брияки в Колашине, принадлежавшие к роду Косачи, перенесли его мощи в соседнюю с их селом церковь святого Архангела, построенную святым Иоанникием, и положили их тут. В раке хранилась и книга, которую святой Пётр Коришский, как рассказывают, всегда носил с собой; книга была ещё цела в прошлом году»⁴⁶.

Святых мучеников Маркиана, Леонида, Аполлона и других семи с ними, за исповедание имени Христова уморенных голодом и жаждой в Египте, в царствование Максимина (308–312 г.).