7-е

Пр. Фома был прежде воином, славился силой и храбростью; потом оставил мир и всё в нём и удалился на горный мыс Малею (восточная часть Афона), где вёл подвижническую жизнь, сияя добродетелями и чудесами. Скончался в X веке.

Преп. Акакий, упоминаемый в «Лествице» Иоанна, был учеником некоего Синайского старца, весьма грубого и злонравного, часто наносившего ему раны и огорчения. Пожив у старца девять лет в терпении и послушании, скончался молодым ещё около 550 года. Когда же зверонравный тот старец донёс некоему великому подвижнику о смерти Акакия, то он не поверил и, придя к могиле (уже через пять дней по погребении), возгласил: «брат Акакий! умер ли ты?» И послышался ответ: «не умер я, отец; послушливому невозможно умереть». Тогда покаялся тот старец в своей жестокости и, уединившись близ гроба Акакиева, провёл там остальную жизнь в слезах (см. Лествица, стр. 4).

Блаженный Епиктет пресвитер подвизался аскетом и усердно учил других путям спасения. К нему случайно пришёл молодой сын сенатора Астион и столько пленился наставлениями его, что принял от него крещение, но с тем, чтобы удалиться из своей страны. Учитель и ученик пришли к Славянам в малую Скифию и стали жить в уединённой хижине, близ города Алмириса⁹². – Строгая жизнь, благотворительная любовь, беседы кроткие стали собирать к ним слушателей. Богатая женщина приносит к Епиктету сына, пятнадцати лет, немого, глухого, иссохшего. «Назореи, слышала я, исцеляют больных именем Христа Иисуса, – исцелите моего сына», говорила жена. «Если будешь веровать», отвечал Епиктет, «в единого Бога и Христа Иисуса, сын твой будет здоров». Затем, исцелив отрока, спросил его: «в кого ты веруешь?» «Надобно веровать в Христа Иисуса: Он столько благотворит людям», отвечал отрок. Жители Алмириса, увидав такое чудо, крестились, всего до 1000 человек обоего пола. – Блаж. Астион, вышедши на Дунай за водой, встретился с бесноватым и, помолившись о нём, исцелил его. Исцеленный и родители его также крестились.

Воевода Скифии Латрониан (это было при Диоклитиане, 284–306 г.) потребовал к суду Епиктета и Астиона. «Кто вы таковы?» спросил воевода. «Христиане», отвечали блаженные. «Из какой страны?» – «Из царства Христова, где не покланяются бездушным идолам». По приказанию воеводы долго били исповедников, палили огнём, потом бросили в тюрьму. Один из служителей, исполнявших бесчеловечную волю воеводы над страдальцами, уверовал во Христа Иисуса, выслушав наставление в тюрьме у исповедников, и здесь же крестился. Целые 30 дней продолжались разные истязания мученикам, и наконец они лишены были глав.

Родители Астиона, известившиеся о нём от очевидца страданий, прибыли в Алмирис после кончины страдальцев. – Блаж. Евангелл, епископ Томский, совершил над ними крещение. В начале гонения скрывался он от гонителей для пользы паствы своей. Наконец Господь призвал и его к мученическому концу. Древняя эпиграмма говорит о нём:

Евангелла признавай ангелом,

Он идёт на небо, ссеченный мечом⁹³.

В одном западном мартирологе замечено, что св. Епиктет и Астион пострадали в 290 г. По мартирологам видно, что во время св. Евангелла в Томах явилось много мучеников, проливших кровь свою за учение Христово. В мартирологе Иеронима и Раба на Июля 5-го «в Томах мученическая кончина и (dies natalis) Стратона, Марина, Феодора, Родефии, Секунда, Фомы, Макрина»; июля 9 «в Томах – святых Зенона, Мены, Виталия, Руфины, Евангелла, Уриса (Уроша), Агнессы»; июля 10-го «в городе Томах страдание Марциала, Домна, Тромеда, Иоанна, Сесина, Емилиана и других 36». Во всех западных мартирологах под 20 ч. июня записано: «в городе Томах» мученически скончались «святые Павел и Кириак, Фома и Феликс, Мартирия и Фелициана, Виталий и Криспин»; 27 августа пострадали «в городе Томах» Маркеллин трибун и жена его Маннея, сын его Иоанн, клирик Серапион и воин Пётр. В некоторых списках прибавлено о последних такое сведение: «они при презесе Кульчиане, после укрощения лютых зверей, после погашения огня, посекаются мечом, а тела их сжигаются». Трибун Маркеллин с супругой конечно сослан из Рима в Томы; но из прочих страдальцев большая часть, если не все, принадлежали Скифии и по роду своему были Славяне.

Вл. Евдокия, дочь Димитрия Константиновича кн. Суздальского, в 1367 г. стала супругой в. князя Димитрия Иоанновича⁹⁴. «Земля Русская рада была этому браку», говорит древний повествователь⁹⁵, и было о чём радоваться. Союз дочери кн. Димитрия Суздальского с князем Димитрием Иоанновичем служил залогом прекращения борьбы Суздальского князя с князем Московским, пролившей много крови Русской. И молодой князь, вступивший в брак, радовал собой всех: «будучи ещё молод, говорит тот же повествователь, он прилежал к делам духовным, не любил пустых разговоров, не терпел срамных слов, от худых людей уклонялся, а с добрыми любил беседовать, с благоговением слушал свящ. Писание, заботлив был о храмах Божиих, мужественно стоял на страже за землю Русскую, злобой был дитя, а умом полный муж»⁹⁶. Счастлива была княжна, найдя себе такого супруга. И жизнью своей показала, что она была достойна его. Она была супругой нежной, кроткой, набожной. «Оба супруга, продолжает повествователь, жили в браке чисто, не предаваясь стремлениям чувственности и внимательны были к своему спасению». Было кому поддерживать такие расположения молодых супругов. Святитель Алексей был отцом и хранителем их во всём. Св. Феодор, игумен Симоновский и племянник пр. Сергия, был духовником их. Княгиня и рождала, и воспитывала детей в страхе Божием. Восприемником одного из сыновей был препод. Сергий. Княгиня поддерживала супруга своего в его борьбе с различными скорбями, поддерживала своей молитвой и своей любовью. Когда в. князь Димитрий решился идти против грозных полчищ Мамая, князь-супруг, совсем готовый в поход, молился в храме архистратига Михаила, призывая на себя молитвы небожителей; – с ним здесь молилась и супруга; здесь же в горьких слезах она и простилась с ним⁹⁷. В продолжение всего грозного времени войны «великая княгиня Евдокия, говорит летопись, раздала много милостыни бедным и сама постоянно ходила в церковь, молилась днём и ночью»⁹⁸. Надежды христианские не остались в стыде. Князь Димитрий 8 сентября одержал Такую победу над татарами, что с того времени уже не Россия трепетала орды, а орда стала бояться сил России. Димитрий благодарил Господа, Москва с торжеством встречала победителя Куликовского; – княгиня встретила супруга у Спасских ворот и молилась с ним в соборах. Благочестивый князь увековечил память Куликовской битвы установлением поминальной субботы Димитриевой. В. княгиня положила при первой возможности запечатлеть памятником благодарность свою Богоматери за великое дело 8 сент.⁹⁹. «Была радость на Руси, говорит летопись, но была и жалость: оскудела земля воеводами и войском». Истощение России доставило Татарам лёгкую возможность одержать временный успех над Россией. Спустя два года после Куликовской битвы Тохтамыш, усилившийся уничтожением Мамая, быстро подошёл к Москве с огромным числом войск; Димитрий уехал в Кострому собирать полки, тогда как князья Рязанский, Суздальский и Тверской спешили искать милости у Тохтамыша безмолвной покорностью. – В испуганном кремле началось волнение, поднялись споры и от споров дошли до драк; одни хотели сражаться, другие спешили грабить и малодушно бежать, но никто – повиноваться. – Не пускали из кремля ни м. Киприана, ни великой княгини, и едва наконец выпустили. Татары едва не захватили в. княгини в Переяславле, – она через Ростов удалилась в Кострому. Татары ворвались в кремль и наполнили его трупами и пеплом, потом рассыпались для грабежа по окрестным городам; но лишь только услышали, что князь Владимир стоит у Волока, а в. князь ведёт полки из Костромы, поспешили убраться из России вон. Много слёез пролили князь и княгиня, возвратясь в Москву опустошённую; на счёт в. князя похоронено было до 24,000 человек¹⁰⁰. Благочестивая княгиня более, чем прежде, обратила тайные помыслы души своей к жизни загробной. В 1383 г. старший сын её Василий задержан был в орде и в том же году скончался отец её: одна горесть увеличивала другую. К этому-то скорбному времени относится благочестивый подвиг её – основание Вознесенской женской обители. «Монастырь честен возгради», говорит о ней степенная книга; «внутрь царствующего града Москвы пречестную девическую обитель воздвиже, во имя Вознесения Христа Бога нашего», говорит пролог. – По летописи видим сей монастырь уже в 1387 г.¹⁰¹. В 1389 г. посетила благ. княгиню самая тяжкая скорбь. В. кн. Димитрию было 39 лет; но он так изнемог, что не надеялся больше жить и приготовил духовное завещание. Княгиня только что родила последнего сына. Князь-супруг, чувствуя близкий конец, велел позвать её и детей к нему. «Вот отхожу я к Богу моему, говорил князь; ты, дорогая княгиня моя, будь и отцом, и матерью детям моим, наставляй и укрепляй их в благочестии, чтобы были послушны по заповедям Божиим, боялись Господа и чтили тебя во всю жизнь»¹⁰². В духовном завещании своём князь высказал вполне, как высоко уважал он свою супругу, какие надежды имел он на её ум и добродетели. Разделив волости детям своим, он говорил: «вы, дети мои, живите за одно, а матери своей слушайтесь во всём. Если кто из сыновей моих умрёт, то княгиня моя наделит его уделом остальных сыновей моих; кому что даст она, тому то и есть; дети мои из воли её не выйдут. Если у кого из сыновей моих уменьшится отчизна, против того, чем я благословил его, то княгиня моя наделит из уделов сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери. Если Бог возьмёт к себе сына моего, князя Василия, то удел его идёт следующему за ним сыну, а уделом последнего княгиня поделит сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери, – что кому даст она, то того есть... Который сын не станет слушаться матери, на том не будет моего благословения». Так понимает супругу свою умный Димитрий Иоаннович. Он предоставляет ей безотчётную власть распределять сыновьям отчины в известных случаях. Ей самой назначил князь по нескольку волостей из уделов каждого сына с тем, чтобы по смерти её возвратились эти волости в те уделы, которым принадлежат они; но теми волостями, которые приобрёл сам Димитрий и отдал супруге или которые приобрела сама супруга его, она имеет полную власть распоряжаться по своему усмотрению – «отдать ли кому-либо из сыновей, или же отдать на молитвы за свою душу»¹⁰³.

Предав земле любимого супруга, княгиня положила исполнить во всей точности волю его – заменять, сколько может, отца детям, – оберегать и физическую и духовную жизнь их. Потому-то без сомнения, оставшись вдовою, она не поступила, по примеру других вдов-княгинь, в монастырь, хотя и желала того. Предпоследний сын её Иван скоро умер, но остались, кроме Василия – великого князя, Юрий, Андрей, Пётр и младенец Константин. В 1390 г. вместе со всеми сыновьями своими почтительно встречала она за Москвой в Котле святит. Киприана¹⁰⁴. Получив по завещанию супруга богатые имения, она положила выполнить в лучшем виде долг благодарности Богоматери за 8 сентября в память дорогого супруга: построила на своём дворе каменный храм в честь Рождества Богоматери и украсила его лучшими иконами, книгами, дорогими сосудами и другой утварью. Святит. Киприан (11 февр. 1393 г.) освятил его в присутствии всей семьи в. княгини. По просьбе благоч. княгини положено было праздновать в Москве 8 сентября с особенной торжественностью, в благодарность за Куликовскую победу. Как ни богато украшен был освящённый храм, благочестивая княгиня хотела сделать более для дома Богоматери. Через два года он расписан был лучшими иконописцами – Феофаном Греком и Симоном Черным с их учениками¹⁰⁵. Княгиня щедро расточала свои средства на восстановление и украшение храмов, которых так много было разрушено и опустошено в нашествие Тохтамыша. На её иждивение построен был Горицкий монастырь в Переяславле¹⁰⁶. В 1395 г. страшный Тамерлан готов был сделать то же с Москвой, если не более, что сделал Тохтамыш. Общий ужас не мог не потревожить и набожной княгини, как нежной матери детей; вместе со всеми она проливала молитвы к Богоматери, и Матерь Божия спасла Москву¹⁰⁷. Не нужно говорить о том, что княгиня была матерью для всех нищих; она благотворила бедным пустыням, в том числе блаж. Кириллу Белозерскому в его северной, дикой пустыни¹⁰⁸.

Княгиня Евдокия вела жизнь подвижническую; но это известно было только Господу, а перед людьми она являлась пышной княгиней, носила богатые одежды, украшалась жемчугом, являлась везде с весёлым лицом. Такая жизнь вдовы-княгини порождала худые толки. Люди всегда и везде любят судить о других худо. Худая молва о матери, дошедшая до детей, оскорбляла их, и Юрий Дмитриевич не мог скрыть своего беспокойства от матери. Любовь к тайному подвижничеству вступила теперь в борьбу с любовью к детям. Княгиня-мать решилась удовлетворить той и другой, сколько могла. Она созвала детей в свою молельную, сняла часть одежды – сыновья испугались, увидя худобу её тела, изнурённого постом и измученного веригами. Она просила детей не открывать того другим, что они узнали, и советовала не обращать внимания на людские толки о ней. Явившийся ангел возвестил ей о близкой её кончине. Она онемела после сего видения и знаками давала знать, чтобы написали ей ангела; два лика ангельские поданы были ей, и она не была довольна; когда же подан был образ архангела Михаила, она обрадовалась и стала говорить. Он – архистратиг точно в таком виде являлся мне, сказала при том блаж. княгиня. Образ сей, говорит древний повествователь, доселе стоит в храме Рождества Богоматери.

Пришло время княгине заключиться и в обители, к которой давно стремилась душа её. На пути из храма Успения Богоматери слепец кричал ей: «Боголюбивая княгиня, кормилица нас нищих! ты обещала мне во сне: завтра дам тебе зрение; исполни же обещание твоё». Княгиня, не обращая внимания на слепого, как-бы случайно, опустила рукав рубашки, и слепец, ощутив его в руке, отёр им свои глаза и – прозрел. Она приняла иноческий образ с именем Евфросинии и удвоила свои подвиги. На её иждивение был заложен каменный храм в обители. Но она уже созрела для радостного созерцания небесных жилищ. В том же 1407 г., в котором заложен был каменный храм, она мирно почила 7 июля. Св. мощи её покоятся под спудом в основанном ею храме.

Прославляющий святых Своих прославил блаженную княгиню-инокиню по смерти её. Не раз над гробом её сами собой загорались свечи¹⁰⁹.

Св. Кириакия пострадала в Никомидии в 289 году, вместе с другими пятью девами, за исповедание имени Христова.

Икона сия, из воскомастики, принесена из Иерусалима в Константинополь и императрицей Пульхерией поставлена была в церкви Влахернской (Влахерны – часть Константинополя); император Ираклий имел её с собой в походе против Персов. Впоследствии сохраняли её на Афоне и в 1653 году прислали в дар царю Алексею Михайловичу. Теперь находится в Московском Успенском соборе, в приделе Апостолов Петра и Павла.