Часть 5. В среду седмицы первой Великого поста

Благодарение Господу, сподобившему нас еще дожить до святого поста и еще начать поприще спасительного говения! Но, братие, позаботимся и воспользоваться сею милостию как следует, чтоб она послужила нам во спасение, а не в осуждение.

Цель говения нашего есть приготовление к неосужденному принятию Святых Христовых Тайн, к принятию Самого Господа, Который говорит: «Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин.6, 56). Как Господь есть пречист, а мы нечисты, то приобщению Святых Пречистых Христовых Тайн предшествует у нас очищение совести и получение всепрощения в Таинстве Покаяния. Кто чист, с тем уже несомненно сообщится Христос Спаситель. Он любообщителен, Сам ищет общения с нами, и если не общится – причина сему наша нечистота. Стало, главное для нас дело есть очищение совести и получение всепрощения в Таинстве Покаяния. Вот на это и обратим ныне всю заботу и попечение.

Очистится в совести и получит всепрощение тот, кто как должно покается. Спрашивается теперь: кто же как должно кается? Тот, кто познает свои грехи и сознается в них искренно, сознавшись, сокрушается о них и оплакивает их, сокрушившись же и оплакавши, полагает твердое намерение более не оскорблять Бога грехами своими, а, наконец, в сих расположениях смиренно исповедует все грехи свои пред духовником, чтоб получить разрешение в них и явиться к Чаше Господней оправданным и чистым пред очами Божиими.

Все сие вам ведомо и было уже совершаемо вами неоднократно, так что и говорить вам о том нужно разве только для напоминания, что, несмотря на частое прохождение сего пути, он все останется тот же, другого нет, и если б кто стал изобретать новый, предпринял бы бесполезный труд.

Итак, опять озаботьтесь познать свои грехи и сознаться в них. Познать свои грехи – значит сказать, что такой и такой грех совершен нами, а сознаться в них – значит осудить себя в них, сказать: «Виноват», не допуская никаких оправданий и извинений. «Согрешил, виноват» – сии два слова надобно произнести прежде всего, произнести искренно.

Посмотрите же: в чем и как согрешили вы? Не думаю, чтоб это было трудно. Заповеди ведомы и совесть есть: заповедь укажет, что следовало нам делать, а совесть засвидетельствует, сделано ли то нами или нет. Страсть, которую надобно одолевать, и грехи, которыми мы наипаче оскорбляем Господа, не могут укрыться от нашего внимания: они стоят на первом плане и неотразимо теснятся в сознании. Это, по слову Господа, не спица, а «бревно... в глазе» (Мф.7, 3)! Вот на них наляжьте всею строгостию самоиспытания и самоосуждения: ибо есть лукавство в грешном сердце нашем, что оно готово судить себя строго во всем, кроме своей главной немощи – нравственной, между тем как все другое, кроме главных грехов, есть в нравственном отношении малость. И выходит, что при нестрогом внимании к делу, мы способны только «оцеждать комара» и "пожирать верблюда" (Мф.23, 24) на нашем внутреннем суде. Сию-то неправоту и исправь каждый в себе прежде всего, то есть познай свою главную страсть и свои главные грехи и осуди себя в них, не допуская никаких извинений. А затем уже обратись к познанию и других грехов, побочных, которые сравнительно с первыми можно назвать малыми, немногократными, нечаянными, случайными. Для сего просмотри заповеди Десятословия (Исх. 20, 3–17, Втор. 5, 7–21) и заповеди о Блаженствах (Мф. 5, 3–12) и смотри, какая заповедь нарушена и каких добродетелей недостает в сердце? Как в зеркале чистом, когда в него смотрятся с незакрытыми и незапорошенными глазами, видны и малые крапленки на лице, так обнаружатся все наши проступки и грехи в словах, делах и помышлениях, когда заставим совесть свою смотреться в зеркало заповедей Божиих, в слове Божием указанных. Останется только приложить к сему осуждение себя, сознание своей виновности, и это придет, когда отвергнем всякое оправдание себя чем бы то ни было, не станем извинять себя ни темпераментом, ни обстоятельствами жизни, ни родом служения и условиями отношений, ни увлечениями, ни неведением – словом, ничем, а сделаем так, чтоб, коль скоро замечен грех, искренно говорить: «Виноват! Безответно виноват!»

Сознавши грехи, надобно оплакать их, сокрушиться о том, что они сделаны. Кто искренно сказал: «Виноват», тому недалеко до того, чтоб сказать: «Зачем же все это мною сделано?», пожалеть о том, устыдить себя и поболеть пред Господом, устрашиться Суда Его и беды, ожидающей того, кто останется неоправданным во грехах своих! Недалеко до сего, однако ж, и это требует труда над собою, самоуправления и самопринуждения, ибо есть окаменение сердца, по которому, и сознавая грех, и не имея чем оправдаться в нем, говорят: «Что же такое?» Вот и надобно рукоятию рассуждения взять молот сокрушительных истин Божиих и поражать ими окамененное сердце, пока умягчится, сокрушится и воздохнет. Помяни неизреченные милости Божии, тебе явленные в творении, Промышлении и паче в Искуплении, и то, как ты оказываешься неблагодарным, помяни совершенства естества твоего, тобою униженные, помяни горькую участь, тобою заслуженную и от тебя, может быть, уже недалекую, помяни прежний покой и теперешнюю тяготу духа, помяни, сколько раз говорил ты: «Не буду! Не буду!» – и все грешил, и еще более и упорнее, чем прежде, помяни, что никто тебя не принуждал, сам по злому нраву своему грешил и оскорблял в лице Бога, Который все видит, и руку Его, которою Он останавливал тебя, ты отталкивал. Помяни смерть, Суд, ад, помяни и прочее все, чем надеешься сокрушить упорное сердце свое. Всячески тревожь его, возбуждай и приводи в движение. К сим размышлениям приложи молитву ко Господу, чтоб, как Владыка всяческих, дал тебе возобладать над сердцем своим и, как огнь вошедший, разварил упорство сердца твоего и избавил тебя от окамененного нечувствия. Все употреби, чтоб дойти до воздыханий сердечных, ибо это есть корень покаяния. Предшествует сему познание грехов, последует решимость не грешить. Но и предыдущее бесполезно и последующего не ожидай, если нет сего связующего их звена – печали сердечной о грехах. «Печаль» только, «яже по Бозе, покаяние нераскаянно (твердую решимость не грешить) во спасение соделовает» (2Кор.7, 10). Что за покаяние, в котором нет сей печали, туги и сокрушения?!

Вслед за болезнью сердца о грехах придет и намерение отстать от них, не оскорблять ими более Господа и не губить себя. А за сим последует Исповедание грехов, самое искреннее, и разрешение их, самое действенное. И совершится Покаяние, воистину спасительное.

Даруй, Господи, всем нам во дни сии сподобиться сего дара Божия! А то что пользы, если без чувств, со скукою или рассеянием будем стоять на службах, досадуя, что долго тянутся, время, свободное от служб, будем проводить в полусне и бездействии, затем холодно проговорим на духу: «Грешен» – про грехи, о которых спросят, и помышления не имея о том, что главною у нас целью должно быть совершенное исправление жизни? Что пользы? Это будет значить – исполнить обычай говения, а не говеть во спасение. «Блюдите убо, как опасно ходите» (Еф. 5, 15), паче в дни сии, когда враг, не искушая грехами, ухитряется делать бесполезными дарованные нам благодатию Божиею средства к очищению от грехов и тем продолжить владычество свое над нами. Аминь.

8 марта 1861 года

Вот уже не один день проходим мы подвиг пощения и говения: довольно уже смирена плоть, мысли улеглись, внимание установилось. Пора теперь заняться и окончательным приготовлением к Покаянию и Исповеди. Покаяние с Исповедию – сердце говения. Предыдущие подвиги служат приготовлением к ним, а Святое Причащение увенчивает и завершает все. Без настоящего Покаяния и Исповеди и подвиги останутся бесплодными, и Святое Причащение будет не во исцеление души и тела. Войдемте же в себя и займемся сим как следует. Исповедание грехов не представляет больших затруднений, когда успеет человек совладеть с собою и положить намерение оставить грех, но он не совладает с собою, пока не раскается, не раскается, пока не осудит себя, и не осудит, пока не познает грехов своих. Так исходное дело в Покаянии – познание грехов своих.

Войди же теперь всякий в себя и займись прежде всего рассмотрением жизни своей и всего, что в ней было неисправного. Конечно, всякий готов говорить и говорить о себе, что он грешен, и не говорит только, а нередко и чувствует себя таковым, но сия греховность представляется нам в нас в виде смутном и неопределенном. Этого мало, приступая к Исповеди, надобно определительно разъяснить себе, что именно в нас нечисто и грешно и в какой мере? Надобно знать свои грехи ясно и раздельно, как бы численно. Для сего вот что сделай: поставь с одной стороны Закон Божий, а с другой – собственную жизнь, и смотри, в чем они сходны и в чем не сходны? Бери или свои дела и подводи их под Закон, чтоб видеть, законны ли они, или бери Закон и смотри, исполнялся ли он как следует в жизни твоей или нет? Например, ты был оскорблен и отмстил: так ли велит Закон христианский? Видел погрешности других и осуждал: так ли следует по заповедям Христовым? Сделал что доброе и высился или трубил пред собою: позволительно ли так делать христианину? Или Закон велит в церковь Божию ходить неленостно и стоять в ней благоговейно, во внимании и молитве: исполнялось ли это? Закон велит не похотствовать, не гневаться, не завидовать, не присвоять чужого и прочее: сообразовалось ли поведение наше с сими правилами?.. Так пройди и Закон весь, и свою жизнь всю. Но чтоб ничего не опустить в сем важном деле самоиспытания, хорошо держаться в нем какого-либо порядка. Вообрази себе яснее все обязанности наши в отношении к Богу, ближнему и самим себе, и потом точнее и подробнее просмотри свою жизнь по всем сим отношениям. Или перебирай заповеди Десятословия, одну за другою, со всеми частными предписаниями, содержащимися в них, и смотри, исполнил ли ты все, требуемое ими? Читай также, кто может, Нагорную беседу Спасителя, где Он изъясняет Закон древний, восполняя его духом христианским, или читай Послания апостольские в последних главах, где излагаются обязательные для христиан дела и распоряжения в общих обозрениях: например, с 12-й главы Послания к Римлянам или с 4-й Послания к Ефесянам, Послание апостола Иакова и святого Иоанна Богослова Первое и прочее. Смотрись во все это, как в зеркало, и увидишь, где в тебе какое есть пятно или безобразие.

Вследствие такого пересмотра жизни откроется в числе наших дел, слов, чувств, помышлений и желаний множество или прямо противозаконных, или полузаконных, таких, то есть, в коих не совсем чисты были намерения, хоть они внешне и сообразны с законом, соберется всего многое множество, и, может быть, вся жизнь окажется составленною из одних дел недобрых, как непрерывная цепь или непрерывный ряд изделий безобразных и отвратительных.

Но в этом только начало самопознания и останавливаться на сем не должно. Надобно проходить далее в познании своей греховности, или глубже входить в греховное сердце свое. Под делами и словами, под частными мыслями, желаниями и чувствами лежат постоянные расположения сердца, служащие для них источником, совокупность сих расположений составляет личность человека и определяет его характер: их-то потому особенно и надо узнать. Труда тут немного: добросовестность наша пред собою не позволит нам скрыть, чем обладается сердце наше и какие обитают в нем властители? А то и осязательного можно указать о том свидетеля, именно: какие действия недобрые чаще вырываются, и притом с такою силою, что мы совладать с собою не можем, для тех надобно полагать в сердце соответственную склонность, или страсть, которая и служит постоянным их производителем. Если, например, кто, указывая на другого, в одном случае скажет: «Смотри, что он делает!», в другом с досадою повторит: «Какая несообразность!», а та мину покажет насмешливую и вообще охотнее и больше говорит о чужих делах с невыгодной стороны, тому нетрудно догадаться, что он недугует богопротивною страстию к осуждению.

Такое рассмотрение приведет нас к познанию господствующих в нас страстей или одной преобладающей над всеми. Известно вам, что корень всему злу в нас есть самолюбие. Из самолюбия выходят гордость, корыстность и страсть к наслаждениям, а от них уже и все прочие страсти. Они все есть у всякого, кто грешит, но не у всех в одинаковой степени: у одного гордость преобладает, у другого – корыстность, у третьего – страсть к наслаждениям. И гордый не чужд корыстных видов и наслаждений, но легко одолевает их, когда удовлетворение ими может унизить его, и своекорыстный готов поутешиться, если это ему ничего не стоит, и прочее. Так, у всякого одна какая-либо страсть господствует, а другие стоят как бы в тени и в подчинении ей. Эту-то господственную и надобно увидеть и определить, чтоб потом на нее решительнее и действовать можно было. Один святой отец говорит: «Господь требует от тебя восстановления целомудрия, а ты богадельни да часовни строишь: исправь прежде первое, и второе благоприятно будет!»

Но и еще далее надобно идти в познании себя. После всего надобно определить общий дух жизни нашей, или отличительную черту ее, именно: кому мы служим? Господу или себе и греху? Что имеем в виду? Себя или Господа – Его славу и угождение Ему? За кого всегда стоим? За имя Божие или за свое? Эта черта определяет, что мы такое сами в себе и чего потому ожидать себе должны? Познанием сего возглавляется самопознание. Это – общий вывод из предыдущего, который сам собою скажется в совести, ясно определится в сознании и исповедуется пред лицем Господа Всеведущего.

Так, наконец, вообразится вся картина нашей греховности и вся история нашей греховной жизни: дела, чувства и расположения и главный дух жизни! Вслед за сим надобно возболезновать о себе и оплакать грехи свои.

Познавши свою греховность, не будь холодным ее зрителем. Не проходи ее мысленно с таким же равнодушием, как ходят по чужому, запущенному и заросшему дурною травою полю. Приблизь сие познание к совести и вместе с нею начни возбуждать в сердце спасительные покаянные чувства. Сим чувствам естественно самим собою следовало бы происходить в нас, но не всегда бывает так. Сердце огрубевает от греха. Как чернорабочий человек грубеет от свойства своих работ, так грубеет сердце у человека, который сам себя предает на черную работу греху и страстям, копает рожцы (выжимки оливковых плодов, шедшие в корм свиньям) и питается ими. Потому нелегко оно умягчается, когда надо бывает возводить его к раскаянию. Вот и еще труд, и труд более значительный, ибо в деле покаяния – все от чувств сердца!

Приступая к сему, прежде всего понудь себя дойти до самообличения, напрягись возбудить в себе чувство виновности, так, чтоб во глубине сердца твоего сказалось: «Виноват!» Тут будет борьба с самооправданием, или извинениями своих падений и грехов. Чтоб отогнать их, устрани из внимания всё, оставь себя одного и Бога Судию и без укрывательства укори себя: знал ты, что не надобно грешить – и грешил, мог воздержаться и избежать увлечения – и не употребил во благо свое своего самовластия, и совесть претила тебе, а ты с презорством (с пренебрежением) заглушал сей Божий в тебе глас. Затем сообрази места, времена и обстоятельства греховных дел своих и из всего извлеки сведения, которые заставили бы сердце твое и совесть твою проникнуться чувством виновности и воззвать: «Виноват! Ничего не имею в оправдание!» Так переходи от одного греха и от одного нечистого расположения к другому и ко всему, как подпись какую, прилагай: «Виноват!»

Совершая добросовестно сие действие обличения, ты сердечно утвердишь за собою все грехи свои, сознаешься, что и в том виноват, и в другом, и в третьем – во всем виноват, облечешься как бы во грехи свои и почувствуешь, что они лежат на тебе всею своею тяжестию, сознаешь себя безответным в них и воззовешь: «Окаянен аз!» (Рим. 7, 24). После же того, как произойдет сие в сердце твоем, поспеши возбуждать или изводить из сердца, предрасположенного уже к тому, болезненные чувства, составляющие содержание истинного раскаяния, именно: печаль, что оскорбил Бога, стыд, что довел себя до такой неисправности, жаление, что мог воздержаться и не воздержался, и досаду на свой грешный произвол, не внимавший никаким внушениям разума и совести. Чувства сии сами собою готовы будут возрождаться из сердца после сознания грехов и своей виновности, но ты и сам помогай им развиваться и раздражай их сильнее и сильнее. Пусть горит в них душа, как в огне: чем более будет гореть и чем сильнее будет горение, тем спасительнее. Предел, до которого надо довести сие болезнование о грехах, есть омерзение к грехам и отвращение от них. В сем отвращении опора решимости не грешить и надежда самоисправления. Кто отвращение возымел ко греху, тот стал вне его, или изверг его из себя и имеет теперь полную свободу действовать, не чувствуя влечений его. Вот минута, когда смело можешь приступить к обету не грешить, который произнесется в сердце твоем пред лицем Господа. Пади тогда пред Ним и скажи: «Не буду! Никогда не буду грешить, хотя бы умереть пришлось, только спаси и помилуй!» Сей сердечный обет должен увенчать чувства раскаяния и засвидетельствовать их искренность. Он не в слове, а в чувстве, и составляет внутренний завет сердца с Богом, восстановляет религию сердца.

Доселе только и имел я намерение довесть внимание ваше. Начните распознанием своей греховности, пройдите чрез обличение себя и болезненные чувства раскаяния и окончите решимостию не грешить, закрепив ее обетом пред лицем Господа – быть прочее время исправными и в жизни. Кто прейдет весь ряд сих действий, тому никакого труда не будет на Исповеди чистосердечно открыть всю нечистоту свою, тот принесет полную, искреннюю, безжалостную к себе Исповедь и за то получит вседейственное разрешение от Господа, устами духовного отца своего, которое исполнит глубоким миром и обрадованием все существо его. Благодать Всесвятого Духа, не могшая обитать в сердце грехолюбивом, снова вселится в него, и он явится обновленным, как вначале вышел из купели Крещения.

Сей великой и неизреченной милости да сподобит всех нас Господь и Спаситель наш! Аминь.

4 марта 1864 года

Господь и Спаситель наш всех зовет к Себе, говоря: «Покайтеся, приблизилось Царствие Божие!» (Мф.4, 17). Послушаем утешительного гласа сего и поспешим ко Господу. Царствие Божие – какое великое благо! И Покаяние – какое легкое, подручное и скородейственное средство! Особенно в дни сии, когда и порядок жизни, и общий голос, и пример, и это трогательное, сокрушенным умилением проникающее богослужение против воли влекут к слезам и покаянию! Правильно святой Апостол пред началом поста, в сыропустное воскресенье всех оглашал: «Се, ныне время благоприятно! Се, ныне день спасения!» (2Кор.6, 2). Оно благоприятно потому, что усыпленный грешник никогда так много не слышит возбудительных воззваний: «Востани, спяй... и освятит тя Христос» (Еф.5, 14), как теперь. И хорошо вы делаете, что, вняв сему приглашению, с таким усердием притекаете к дверям покаяния. Приступайте же дерзновеннее, толцыте (стучите) неотступнее! Отверзет Многомилостивый, прострет к вам руки Свои и примет в объятия Свои.

Дело Покаяния просто – один вздох и слово: «Согрешил, не буду!» Но этот вздох должен пройти Небеса, чтоб стать ходатаем у Престола Правды, и это слово должно изгладить из Книги живота все письмена, коими означены там грехи наши. Где же возьмут они такую силу? В безжалостном самоосуждении и в горячем сокрушении. Вот сюда и да будет устремлено все наше покаянное рвение: умягчите и сокрушите сердце свое, и потом, в час Исповеди, не устыдитесь открыть все, что стыдит вас пред лицем Бога и людей.

В деле говения самым трудным представляется нам идти на дух и открыться духовному отцу своему, на деле же это должно быть самым отрадным действием. Не отрадно ли покрытому ранами получить исцеление? Запятнанному всякою нечистотою быть омыту? Связанному узами получить свободу? Но в этом и состоит сила священнического разрешения на Исповеди. Приходим в ранах – отходим исцеленными, приходим нечистыми – отходим убеленными, приходим в узах – отходим свободными. Таково обетование Божие: «Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися!» (Ис.43, 26).

«Оправдишися» несомненно, но прежде «глаголи... беззакония» свои без утайки. Ведай, что только открытая рана врачуется, только обличенная нечистота омывается, только указанная уза разрешается. Блюди убо, да не неисцелен, неубелен и неосвобожден отыдеши!

Действующий здесь есть Господь. Духовный отец Его лице представляет и Его слово изрекает. Господь знает грех твой, и ты мысленно не можешь не сознавать его пред Господом, но Господь хочет знать, обличил ли бы ты себя во грехи пред лицем Его, если б Он Сам стал пред тобою, или бы стал запираться, как прародители. Почему и положил являть тебе лице Свое в отце духовном, исповедающем тебя, повелев изрекать ему от Своего лица и разрешительное слово, которое потому, будучи произносимо на земле слабою тварию, запечатлевается на Небе силою Божиею.

И другое еще лицо представляет духовный отец – лицо всего человечества. Кто стыдится обличать себя на Исповеди, да гонит стыд сей тем помышлением, что здесь стыд за стыд: стыд меньший за стыд больший, стыд спасительный за стыд безотрадный и бесполезный! Пред лицом всего человечества обличатся некогда все недобрые дела наши и таким стыдом покроют нас, что мы охотнее бы согласились быть заваленными под горами, нежели подвергаться ему. Вот и учредил Господь устыдение пред одним, чтоб чрез то избавить от пристыждения пред целым человечеством. Есть одно препагубное лукавство в сердцах наших: все грехи раскрывают иногда охотно, исключая своего главного – того, который больше всех срамит и стыдом покрывает лицо наше. Чаще всего это плотский грех, но и всякий другой может стать в разряд сей. В ком есть такая немочь, тот готов бывает и все подвиги подъять и всякие добродетели совершать, лишь бы неприкосновенною осталась любимая болезнь. А у Господа таков закон: «Не давай Мне милостыни, когда страждешь нецеломудрием, не давай поста, когда обременен любостяжанием, не давай труда молитвенного, когда недугуешь тщеславием. Свою рану открывай, чтоб исцелиться и украситься противоположною добродетелию». Воодушевись же, всякая душа, преодолеть себя в том особенно, что противится преодолению.

Сей недостойный плод Покаяния следствие недолжного приготовления к Исповеди. Исповеди предшествует говение в трудах пощения, уединения, бдения и молитвословий. Эта часть строгого жития, озлобляющего и сокрушающего плоть, установлена затем, чтоб под сим внешним подвигом зачались и совершились сокрушенно покаянные движения сердца. Она необходима как пособие, но без покаянных чувств цели не имеет и теряет свое значение. Кто сокрушает себя только внешно, о том нельзя еще сказать, чтоб он имел уже силу и к полной, беззазорной Исповеди, но кто при этом сокрушает себя и внутренно, у того Исповедь бывает чиста, полна, неукрывательна. Кто познал грех свой, сознал себя в нем виновным, оплакал его и стал гнушаться им, тот уже внутренно, настроением сердца изрек пред Богом: «Виновен! Не буду!» Такой бывает готов пред целым светом исповедовать, а не пред одним только духовным отцом. И вот где корень целебности покаяния – в сердечном сокрушении о грехах с омерзением к ним! «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.50, 19). Умягчи же сердце свое, расплавь его сокрушением, и оно само извергнет из себя все нечистое, а Исповедь попалит все то огнем стыда и Божия разрешения.

Сердце слезящее и болезнующее мудрость привлекает, которая научает кающегося так в Покаянии действовать, и внутренно, и внешно, чтоб полными рукоятиями пожать плоды его, в число коих входит не помилование только и всепрощение, но и полное изменение сердца лучшее, от которого – исправление жизни. Глубоко сокрушенный полно исповедуется и по Исповеди является вполне новым. Помяните примеры Марии Египетской, Таисии, Евдокии, Моисея Мурина, Давида, разбойника и других. О подобном изменении и да ревнует ныне всякий говеющий и готовящийся к Исповеди!

Сокрушение и Исповедь, чрез разрешение, производят сочетание Божеской и человеческой стихии в Покаянии, из коих выходит новая тварь, как вначале, из купели Крещения. Сего и да сподобит Господь многомилостивый всех вас, да изыдете из врачебницы Покаяния все во всем исцеленными и совершенно обновленными, во всех чувствах и расположениях сердца вашего, чтоб отселе любить то, к чему прежде холодны были, и ненавидеть то, к чему прежде пристращены были, чтоб любить вместо гнева кротость, вместо гордости смирение, вместо пьянства трезвость, вместо блуда целомудрие, вместо зависти доброжелательство, вместо ненависти приязнь, вместо скупости щедродательство, вместо сластолюбия воздержание, вместо лености трудолюбие, вместо рассеянности степенность, вместо бранчивости миролюбие, вместо пересуд и клевет доброречие и блюдение чести ближнего, – словом, вместо всякого порока и страсти противоположную добродетель и благорасположение.

Один добрый покаянник, когда после исповеди товарищи прежней недоброй жизни приглашали его к обычным утехам, с твердостию отвечал: «Я уже не тот!» Вот в каком настроении надобно явиться и нам в конце поприща говения, чтоб, когда восстанут обычные страсти с требованием удовлетворения, все кости наши рекли им в ответ: «Мы уже не те!»

И будет так, если познаем грехи свои, сознаем их виновность и оплачем их, и отвращение возымеем к ним, и без утайки исповедуем их духовному отцу своему, положив твердое намерение не повторять их более, ибо тогда сила Божия низойдет в нас и мы явимся созданными «во Христе Иисусе на дела благие... да в них ходим» (Еф. 2, 10), уклоняясь от всякого зла. Аминь.

17 февраля 1865 года

Вступив в подвиг говения, мы смиряем себя постом, бдением, хождением в церковь, выстаиванием долгих служб, поклонами, домашними молитвами, чтением душеспасительных книг. Благословенны труды сии, обычно подъемлемые всеми говеющими! Они так необходимы, что без них говение не говение, но не надо при сем выпускать из мысли, что все они суть только средства, цель – вне их, и если не будут они направлены к сей цели, то можно потрудиться в них понапрасну. Тяготу понесем, а плода не вкусим. «Блюдите убо, братие, како опасно ходите!» (Еф.5, 15).

Говеем мы затем, чтоб исповедаться и Святых Тайн причаститься, но Святая Исповедь и Святое Причастие завершают собою дело говения, благодатно запечатлевая те сердечные изменения, которые должны возникнуть, созреть и утвердиться во время говения. Когда исповедуемся, говорим обычно: «Согрешил, не буду». Это внешнее слово должно быть выражением внутренних расположений и чувств, которые должны образоваться в сердце прежде сего. Чтоб искренно сказать: «Согрешил, не буду», надо живо сознать свои грехи и положить твердое намерение не поддаваться более увлечению их. Только сим сокрушением о грехах и сим твердым намерением не грешить и красна Исповедь, только при сем она являет свою благодатную силу, только под сим условием она есть целительное врачевство болезней душевных и баня, омывающая скверны сердечные. И вот это-то решительное изменение на лучшее, производимое глубоким болезнованием о грехах, и есть цель всех подвигов говения, какие подъемлем мы теперь. Затем пост, затем стояние на молитве, затем устранение от обычных дел, поклоны и прочее, чтоб ими умягчить свою душу и помочь ей взойти в «печаль... яже по Бозе» и к «покаянию нераскаянному во спасение» (2Кор. 7, 10). Поскольку же только при сем Исповедь бывает надлежаща, а при надлежащей только Исповеди и Святое Причастие являет все свое спасительное действие, то значит, что эта скорбь о грехах и это решительное изменение на лучшее составляют сердце говения. Сюда должно быть направлено все наше внимание и все говетельное усердие и самоутруждение.

Болезнь о грехах, досада на них и отвращение к ним, кажется, должны бы быть так естественны в душе, что и поминать бы о том не следовало. Грех – рана души. Случись рана на теле – мы чувствуем боль и спешим залечить рану: так бы следовало быть и в душе, в отношении ко греху! Бывает, однако ж, совсем не то: грех, раня душу, приносит еще с собою какое-то одурение, в котором поработившийся греху не видит своей беды, не чувствует ее и заботы избыть от нее не имеет. Ослепление, нечувствие и беспечность суть наследство грехолюбия, которое потом и держит грехолюбцев в области греха в безвыходном положении. Грешник справедливо уподобляется погруженному в глубокий сон, и ему крепко надо кричать: «Востани, спяй» (Еф. 5, 14), чтоб он встал.

И вот что предлежит теперь нам сделать с душою своею: пробудить ее от сна греховного, довесть ее до того, чтоб она увидела опасность греха, восчувствовала сию опасность и озаботилась избавиться от нее. Спросите, как же это сделать? Отвечу: этого никто не может для вас сделать кроме вас самих. Самим вам надо войти внутрь себя и, став пред усыпленною грехом душою, будить ее от сего сна, как кто может и как сумеет. В сие святилище ваше никакое стороннее лицо не может проникнуть и того, что там должно произойти, никаким внешним делом и подвигом произвести нельзя: все там совершается сокровенным разглагольствием вашим с душою своею, пред лицем Единого Господа, от Которого ничто не сокрыто. Разглагольствие с собою, уговаривание души – это главный прием для пробуждения ее от сна греховного.

Входите же в себя и начинайте действовать добросовестно! Вам ведь все ваше известно: известны ваши страсти и грехопадения. Известно все то и Господу, Которого не можете не зреть из сердца своего. Укрываться нечего. От людей, которые вне нас, можно укрыться, а от себя и от Господа куда укрыться? Вот это яснозрение себя пред Господом и возьмите исходною точкою при разглагольствии с душою своею. Говорите ей: «Уж нечего кривить, душа, и та страсть худа, и это грехопадение страшно, и такая-то привычка дурна! Заповеди ясные и определенные нарушены и суд за нарушение их ясен и определенен. Се, пред сознанием нашим и Господь, заповеди давший и суд определивший! Некуда увернуться: остается или погибать с осужденными, или надо поспешить выйти из сего пагубного состояния». Добросовестно внявши сему разглагольствию пред лицем Господа, вы поставите себя в безвыходное положение во спасение, в противоположность безвыходному положению, в котором держит вас грехолюбие на пагубу вашу. Опасение за себя, за свою участь вечную будет в ваших руках рычагом, которым перевернете вы все свое внутреннее и произведете там спасительное изменение.

Опять повторяю, что это сами вы должны произвесть в себе: никто сторонний за вас этого сделать не может. Душа каждого темна для другого. Только для самого человека она становится ясною, когда он войдет в себя и начнет совещаться с собою о том, как быть и что предпринять. Войдите же теперь в себя и там, с душою своею, в сокровенном совете своем, положите: «Что же, душа, все валяться во грехе? Встанем и пойдем твердою ногою к Господу, готовому принять нас!» Чтоб успешнее при сем действовать на себя, обставьте себя возбудительными помышлениями о том, как мерзок грех, как много оскорбляет он Господа, столько к нам милосердого, как много унижает он нас самих, к богоподобию предназначенных, и в какую беду ввергает, здесь лишая покоя и там готовя вечное мучение. Приложите к сему представление, что вы умираете или уже умерли и предстаете на нелицеприятный Суд, на котором ни один грех неоплаканный забыт не будет. Все сие представя, сколько можете, живее переговорите с душою своею: «Ну, что же будем делать, душа, и как решим? Знаешь, что все сие истинно. Точно, мерзок грех пред Богом и всеми святыми, как и пред нашею совестию, и точно такая горькая участь в вечности ожидает за него, если не отстанем от него. Из-за чего же мы с тобою будем себя губить? Сладость греха мала и минутна, а горечь его безмерна и вечна: бросим его! Разве мы хуже других или обделены чем? Или Господь всех не есть и наш Господь? Или спасительные Его учреждения в Святой Церкви закрыты для нас? Что же бросать нам себя на посрамление пред всеми и на утеху злобным врагам нашим и Божиим? Бросим грех! Вот на Исповеди разрешение получим, в Святом Причащении Господа к себе примем и потом с Ним начнем жить по заповедям Его, миром душевным здесь наслаждаясь и блаженство вечное себе готовя там».

Так разглагольствуйте и уговаривайте душу свою, авось опомнится, придет в чувство и воодушевится изменить, наконец, свою худую жизнь и свой Богу неугодный нрав. Мужайтесь! Господь близ! Он назирает за движениями вашего сокровенного делания и готов помочь вам. Как только увидит Он, что вы склоняетесь на добро, тотчас закрепит то в вас Своею благодатию. Без Господа ничего не можем мы сделать, но Он ожидает всегда собственного нашего напряжения на добро и только тогда, как заметит его, тотчас готов бывает к нам с Своею помощью. Почему, совещаясь с душою своею и напрягаясь произвести добрые в ней движения, поминутно обращайтесь к Господу в молитве – все там же, в сокровенной клети сердца вашего. Поговорите душе и к Господу припадите с болезненным взыванием умягчить душу и воздействовать на изменение ее. Потом опять начинайте говорить душе и опять к Господу обращайтесь. Призывайте на помощь Владычицу Богородицу, Ангела своего Хранителя, соименного святого и всех святых. Поминутно так делайте, в храме ли стоите или дома молитесь и рассуждаете, все одно имея в мысли, как бы переломить, наконец, душу свою и направить ее на лучшее. Трудитесь! Придет помощь! Возникнете от диавольской сети и скажете с дерзновением, подобно блудному сыну: «Встав, иду!» (Лк. 15, 18).

И уже идите, не озираясь и не слушая никаких внушений, какие будет всевать в вас тогда лукавый. Начнет он разжигать саможаление или навевать на вас то страх за жизнь, то опасение за расстройство быта, то непреодолимость преград ко введению новых порядков новой жизни, чтоб отвратить вас от благого намерения вашего. Не внимайте и решительное изреките в себе определение: «Все приношу в жертву Господу: и состояние, и все труды, и самую жизнь. Не отступлю от своего решения, хоть бы жить мне было, как ходить по иглам». Такое безжалостное решение тотчас разгонит всю тучу смутительных помышлений и положит конец всем покушениям врага. Он бессилен бороться с теми, кои на смерть себя определяют для последования Господу, распеншемуся за нас. В решении сем видна тень крестной смерти, разрушившей область его, и он бежит от него, как от огня. Тут смерть за смерть: смерть во грехе пагубная заменяется готовностию на смерть в борьбе со грехом во спасение, и вот семя новой жизни о Христе Иисусе Господе нашем!

Вот что должно совершиться внутрь вас, братие, среди сих видимых трудов и подвигов говения вашего! И тогда только, как сие совершится, говение ваше будет настоящим говением. Тогда, полное разрешение получив на Исповеди, чистыми соединитесь с Господом во Святом Причащении и начнете потом жить во обновлении жизни. Что и да дарует вам Господь, «всем» хотящий «спастися и в разум истинный приити» (1Тим.2, 4)! Аминь.

9 февраля 1866 года