ПОДВИГ

Поднимаете труды «не всегда по влечению, а больше по принуждению». Таков уж закон – противиться себе в худом и нудить себя на добро. Сие и означают слова Господа, что Царствие Божие нудится и нуждницы восхищают его ¹⁷⁴ . От этого и следование за Господом есть иго. Когда бы все делалось по влечению, какое бы было в сем иго? – В конце, впрочем, приходит, что все делается охотно и легко (1, с. 216).

Вы думаете: для уничтожения зла, причиненного 47-летнею разгульностию, надо столько же потрудиться в добрых порядках жизни... Нет, это совсем не так. Вычищается все запачканное отвращением от него и безжалостным к себе противодействием ему, с верою, упованием и любовию к Господу. Бывают сии расположения в такой силе, что в одно мгновение все вычищают. Так было с разбойником на кресте. Днесь со Мною будеши в раю ¹⁷⁵, – обетовал ему Господь. А в рай не войдет ничто нечистое.

Для иных, впрочем, очищение сие тянется долго – более всего от поблажки себе и уступок своим желаниям (1, с. 220–221).

Вы положили говеть во все посты. Прекрасно. Дай, Господи, вам выполнить это как следует. Смотрите не слушайте врага, который начнет отговаривать, выставлять резоны лукавые... важно устояние на своем против нашептываний вражеских. У древних отцов всегда бывало правилом – иметь какое-либо дело, требующее труда, для того, чтобы упражнять свои силы и делать опыты борьбы (1, с. 225–226).

К делу спасения нужны не дела главное, а расположения сердечные. Когда сердце наполняют добрые расположения, тогда и без дел стоит богоугодная деятельность. Блюдите сердце и не давайте проникать туда ничему нечистому, ничему неправому, ничему нелюбовному. В ином храме, куда ни глянь, свечи горят: так, когда сердце питает добрые расположения, оно полно бывает ярко горящих свечей, и с Неба видных, и привлекающих Божеское благоволение (1, с. 258).

Без занятий или дел, телом совершаемых, нельзя пробыть. Только надобно обращать их во славу Божию. Мысленная сторона занята чтением, сердце – сочувствием читаемому и молитвою... а деятельная чем? Оставьте ее ни при чем – будет пустота, разленение и расслабление первых двух. Египтяне не оставляли никогда рукоделия, даже когда приходил кто, они беседовать – беседовали, а работы не прекращали... Труд – превеликое дело. Когда химия мешает, бросьте ее. Возьмите другое что. Отчего вам не заняться переводом каких-либо добрых книг? Есть много хороших книг и на французском, и на немецком, и на английском. Переводили бы да издавали. У меня есть библиотека апологетов на французском, да и другое многое можно найти (2, с. 98).

Самая большая опасность от неустанных хлопот есть подавление религиозных чувств. Кажется, вы это испытываете. И очень жаль: совсем охладеть, как вы боитесь, очень можно.

Но это не от природы житейских дел, а от нашей оплошности, по которой попускаем себе погрязнуть и мыслями, и чувствами, и желаниями, и заботами в одно житейское. А ведь этого может и не быть. Начинайте все с молитвою, продолжайте с упованием, кончайте благодарением. Всякое дело и будет окутано Божеским одеянием, а не выбьет Бога из души... Затем, переходя от дела к делу, на переходе выгоняйте из души все житейское и будьте с Богом вниманием и чувством или повторяйте какой-либо стишок из псалмов. Заглохнутие молитвы – очень прискорбное дело... Всякий раз, как оно ощущается, не оставляйте сего без внимания. Берите книгу о молитве и читайте, углубляясь. Понемножку и оживет молитвенное к Богу восхождение. Заботу о сем помните и Господа молите, чтобы Он не лишил вас молитвенных утешений. Ничего в человеческих делах без труда не достигается. Духовные же делания требуют напряженнейшего труда, и притом непрерывного (2, с. 128).

Труд телесный смиряет, промежутки наполняет, а мыслям бродить не дает. Заменить его поклонами хорошо – это лучший труд. Но всегда ли это можно? Египетские старцы с утра до вечера за работою сиживали, в молитве умной и богомыслии. Правило молитвенное справляли ночью. А св. Исаак Сирианин не благоволит к труду: отклоняет, говорит, от Бога. Это правда, когда мудреный труд, а простенький – ничего (2, с. 147).

Деятельная и созерцательная жизнь так идут: устанавливаются в делах и деланиях и вырабатывают в себе созерцание. Но деятельность и после сего не прекращается, только уступает первенство созерцанию. В вашем положении, кажется, то и другое. И пусть идет. Когда устроите детей, тогда дадите полную волю созерцанию. Созерцание выше, ибо оно есть предначатие будущего блаженства, а мы и живем здесь для того, чтобы приготовиться к будущей жизни (2, с. 147).

Много спите и много кушаете. Да как мерять это много? Не часами и весом, а так: чтоб пища не обременяла и сон не расслаблял. Да пристрастия к ним не иметь, да не угождать плоти, а нужды ее удовлетворять... Плоть, сию рабу, чем-нибудь да надо бить, хоть понемногу, а все бить (2, с. 147–148).

Тело надо держать постоянно в струнку, как солдат на параде, никак не позволяя себе распускать членов не только при хождении и сидении, но и при стоянии и лежании (2, с. 176).

Всякого приходящего или всякого встречаемого надо принимать как посланца Божия. Первый вопрос да будет у себя внутри: что хочет Господь, чтобы я сделал сим или для сего лица? Всех принимать как образ Божий, с почтением и желать сделать добро ему (2, с. 176–177).

Вам дал Бог слезы. Это добре. Но временные слезы не все еще. Надо, чтоб постоянные были. Есть слезы в сердце, которые лучше текущих из глаз. Из глаз текущие питают червь тщеславия, а те, сердечные, Богу Единому ведомы. На людях лучше удерживать слезы, оставаясь с сердечным сокрушением (2, с. 177).

«Много сплю, ем много». Сибаритство выходит, магометанство. Видали вы электрическую машину? Подле колеса у ней есть медный цилиндр, в который из колеса чрез трение переходит электричество и набирается в нем в такой силе, что убить может, если коснуться неосторожно. Но если из этого цилиндра пустить в землю цепочку, то в нем и знаку не будет электричества, потому что оно в то же время, как входит в цилиндр, переходит в цепочку и уходит в землю. В таком точно положении вы с своим сном и ястием. Что ни успеете вы собрать духовного, все то, что чрез них рассеивается, уходит, и вы пусты. Нет уж, тело надо стеснить малоспанием и малоястием и преутруждением. Кто из отцов наших имел успех без стеснения плоти? Я, кажется, вам писал, что тело надо держать в струнку... как солдата во фрунте. Вот это и есть, что теперь говорю. Пока будете покоить тело, не ждите ничего доброго (2, с. 181–182).

Смирения побольше надо. Речи или порывы слова, огорчительные для других, не от барства ли? Сознание барства и есть гордость, вещь очень Богу неугодная и в нравственной жизни самая зловредная. Вникните и вырвите этот корень горести, выспрь прозябаяй, если он окажется (2, с. 204).

В принятии пищи немного оскудить питание; равно и у сна отнимать кое-что. Как что – сами смотрите. Не нужно вязать себя, а свободно действовать, иногда так, иногда иначе, одно имея в виду – плоти угодия не творить и ни в чем не самоугодничать. И спать или бодрствовать тоже разумно можно, имея одну меру – не засыпаться крепко (2, с. 177).

Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани... не вливают вина молодого в мехи ветхие... Что этим сравнением хочет показать Спаситель? Сими сравнениями Господь показал, что строгие подвиги без духа жизни истинной... не пользу приносят для нравственного строя, а расстройство и пагубу. Кающемуся и дается благодать, которая образует в нем решимость угождать Господу не щадя живота. У кого есть такая решимость, тому все подвиги впрок идут... А у кого нет, тот, когда иной раз возьмется, например, за строгий пост, потянет-потянет и бросит... И жизнь у него после сего еще хуже бывает (2, с. 227).

Главная цель всей жизни христиан... всех трудов и подвигов и куда потому должно направлять сии подвиги... именно очищение сердца от страстей... У кого очистится сердце, того не задержат на мытарствах... Спасайтесь (3, с. 131)!

Если можете, сколько можно скрывайте свои дела по жизни духовной и ни во взоре, ни в разговорах, ни в других отношениях не обнаруживайте, но действуйте просто... только пустоболтанья избегайте (3, с. 156).

Кушайте все предлагаемое в трапезе, ничтоже сумняся, но с воздержанием и утруждением себя. Наше масло пред восточным деревянным в пять раз слабее. Напротив, вино, в Уставе положенное, есть виноградное – слабое. Наша водка в десять раз сильнее (3, с. 181).

Что вас сон берет, дело это натуральное, и ничего тут грешного нет. Жаление об этом, конечно, не худое дело. Но что же сделаешь?!

Попробуйте, когда читают вам, не садиться, а ходить. Может быть, сон и не заберет. Если трудно ходить по причине утомления предшествовавшего, то лучше прямо и сесть затем, чтобы соснуть. Соснете немного, а потом читать заставляйте. Разрешаю вам после служб или ранней соснуть часика два или больше. А потом слушать чтение. Если и это неудобно, то ничего не остается, как бороться по силе. Заснете – побраните себя и только. Кажется, ведь уж вы к старости подошли (3, с. 187188).

Когда читают вам, может быть, вам лучше не все сидеть, а посидеть и пройтись немного. Сон и будет рассеиваться (3, с. 190).

Одоление сна есть дар Божий. Если б нужно было для вас избавленными быть от сей немочи, Господь давно бы отнял сон. Не отнимает? Верно, потому, что сие неполезно вам. Однако ж и не для того, чтоб вы спали, а чтоб имели с чем бороться. Это вам для упражнения нравственных сил (3, с. 190).

Все чрезмерности не ведут к добру. Не успевает враг, чтобы вы в чем- либо поблажали себе, тогда внушает безмерные строгости и после этого на то же наводит. Без пищи и сна нельзя обойтись. Истомившись до бессилия, необходимо делать нужные дела, необходимо вернуться к пище и сну. И вот тут-то враг и берет свое, вводя и в многоястие, и многоспание (3, с. 209).

Извольте себе избрать мерное правило в пище и питии, как делали все святые. Пусть будет у вас варево, яичко, икорки клочок и другое, что полегче. Ничего ради плотоугодия, а только для здоровья и никогда не есть досыта: сытость у монахов – то же, что пресыщение у мирян (3, с. 209).

Чтоб не рассеиваться, вы придумали с боем часов память смертную обновлять, не забудьте всякий час восстановлять усердие свое и внимание к Господу. Это добрый труд (3, с. 212)!

Бывают изнеможения не от лености. Я думаю, это можно видеть. Тогда давайте себе отдых небольшой. Где его вставить, сами смотрите. Где удобнее. После всенощной посидеть немножко можно, потому что если ляжете, и разлежитесь. Чаю можно выпить, но не обращайте этого в закон, а принимайте по усмотрению, чтобы в деле сем не была госпожою плоть, а усмотрение совестное. После обедни тоже отдохнуть можно... и опять в том же духе (3, с. 219).

Вы писали, что допускаете некоторые действия не крупных разрядов, за которые потом обличает совесть. Этого, сколько сил есть, надо не допускать. Покой совести есть первое условие мирных отношений к Богу, а эти последние составляют условия преуспеяния духовного во внутренней жизни. Побеждать свои хотения, зная, что лучше им отказать, нежели их послушаться, есть Богу приятная жертва, за которую Он воздаст внутренним утешением. А опускать эти случаи к победе над собою – значит Богоугождение ставить ниже самоугождения. Когда враг вперед скажет вам: «Сделай такое и такое распоряжение», не слушайте его, а, отогнавши его неприязнью к нему и его урокам, продолжайте свою молитву не прерываясь (3, с. 231).

Вот уже за половину Четыредесятницы. Как благословил вам милостивый Господь управляться с пощениями, и телесными, и душевными? Верно, это идет у вас как подобает. Не ослабевайте. Подкрепившись под влиянием Крестопоклонения в прошлую неделю, вы, не ослабевая, доживете до Страстной седмицы; а там Страстная, живописуя перед вами живописные страсти Христовы, расположит и вас к страданию Христову и воодушевит на такие делания, которые в другое время и на мысль не приходят. Господь всячески да умудряет вас в деле содевания спасения (3, с. 239–240).

О себе пишете: «Сердце мое холодно, я нерадива и неисправна во всем». Господь да согреет вас! Он огнь есть и, приближаясь к сердцу, греет и пламенит его. Прибегайте к Господу и молитвою согревайтесь! Поклоны хороши. Нерадение кажущееся... Потому бывает, что память Божия отходит. Навыкайте все дела делать как прямо от Бога повеленные, и делать для Бога и пред Богом. Нерадению места не будет, а также и неисправности (4, с. 29).

Уединение, вас ожидающее, – великое благотворное положение. Потрудитесь же с первых дней завести порядок дел и занятий, направленных к одному и так прочно одно к другому прилежащих, чтобы и на минуту не оставалось праздного времени. Праздное время в заговоре со всеми духами против бедной души... духом налетят и начнут теребить душу: один одно, другой другое предлагая... все же об одном заботясь, как бы от Бога оторвать внимание и обратить его сначала на пустое, а там на что-нибудь и не совсем доброе (4, с. 37–38).

Хорошее дело вы вздумали: приучать себя к монастырской жизни опытами самоотверженья и отреченья от своей воли... Бог благословит! Но не страшитесь неудач и не смущайтесь ими... Промахнетесь?! Побраните себя и в другой раз старайтесь не промахнуться. Еще промахнетесь... и еще то же сделайте. Дойдете до того, что не станете промахиваться.

Отречение от своей воли можно на каждом шагу делать... Это внутреннее дело. Положите не поступать по требованию тела... в угоду ему, а не по нужде... и найдете опыты отречения от своей воли в каждую минуту... Только опять не смущайтесь неудачами... Пусть они есть... только не отлагайте постоянного намерения идти наперекор телу и в большом, и в малом (4, с. 69–70).

Главное – не допускайте сочувствия и тем паче соизволенья или сосложенья... Сочувствие вырывается и невольно, надо отбить его... и заменить отвращеньем. Не переставайте видеть врага злого в сих восстаньях – и раздражайте гнев против них. Рук не опускайте, а все боритесь... Попавший в воду болтается и руками, и ногами и таким образом не дает себе погрузиться в воду. Господь буди вам помощник! Без боренья с этим никто не обходится. И надо было ожидать... Но пройти может, если мужественно вооружитесь. Ибо всякая победа над сим дает венец. Как врагу невыгодно доставлять венцы, то он и удаляется и не нападает. Останутся одни естественные движенья, но они тогда вялы и бессильны и скоро прекращаются суровым обращеньем с телом. Спасайтесь (4, с. 97)!

Добре, добре! Воюйте... Но оружий бранных никогда не снимайте. Будьте всегда как воин на страже, осматриваясь непрестанно кругом, из опасения, как бы не прокрался враг и не обманул чем. Я, кажется, уже не раз писал вам, как надо встречать вражеские нападки. Как только заметите что подходящее недоброе, тотчас поражайте то неприязнию, ненавистию и гневом. Это то же, что подать в грудь нападающему. Затем вопийте к Господу, к Матери Божией и Ангелу Хранителю о помощи. И не переставайте вопить, пока все не пройдет. И пройдет. Вдруг никогда не проходит, а немного погодя. И все дело внутренней жизни в этом: заметить врага, подать ему в грудь и вопить к Господу (4, с. 97–98).

Мужайтесь! Что враг нападает и борет, в этом нет греха, и в том нет греха, что эти нападки колеблют душу и смущают. То и другое есть дело злобы врага и обращается на главу его. Вам же уготовляет венцы.

Всякий раз, как вы отражаете нападение, одерживаете победу, как мужественной воительнице, вам не осуждение изрекается Господом, а назначается георгиевская лента (4, с. 100–101).

Вот лето... можете иногда молоко употреблять и даже бульон, тоже яйца... ездить за город, ибо в городе нет чистого воздуха. Всегда в нем примесь есть... Старцы древние писали, что они сурово относились к телу, не его убить имея в виду, а чрез умерщвление плоти умертвить страсти (4, с. 154).

Мне показалось, что, заведши у себя порядок келейных занятий и уставив правило о пище и сне, вы этим так довольны: лучшего, чай, ничего и быть не может. Но смотрите, как бы вам не вознестись прямо на небо и не стать свысока смотреть на всех других, блуждающих по земле, отягченных пищею и сном и мятущихся в суетных делах. По крайней мере излишняя строгость к телу всегда ведет к подобным мечтам. У вас 4 часа сна – и пищи так мало. Тело ведь не может вынесть этого. И оно всегда возьмет свое. И спать заставит вас целые дни, пока отоспится, и есть заставит, пока удовлетворится. Не раз уж это было. И придется вам нарушить свое правило, т.е. попятиться назад со стыдом. А если этого не случится, не диво, что здоровье расстроится. Не лучше ли потому не забирать слишком круто? И что еще может быть? Визионерство откроется. Враг придет в виде ангела светлого, и не знать, что может сделать с вами. Вот на какую дорогу вы себя поставили! Изнурением тела врагу себя открыли, а под руками никого не имеете, с кем бы переговорить. Долго ли до беды?! Добро бы нужда какая была в такой строгости! Никакой нет. Внутренность свою надо распалить прежде любовию к Господу, а там внешние подвиги сами собою устроятся. Так согласитесь немного умягчить свою строгость (4, с. 163–164).

Берите в сутки 6 или 7 часов сна и каждый день готовьте варево, какое вздумаете, в воскресенье же и праздники можно и прибавить что. В полдень варево кушайте и вечером, если потребуется, хлеб с водою. Как вследствие сего переладить прочие ваши занятия, дело покажет. Что чай не пьете, хорошее дело. Это бестолковая привычка. Поправьте же, пожалуйста, эту часть вашего устава и не поперечьте (4, с. 164).

Если вы согласитесь в полдень кушать варево, то после сего очень благовременно соснуть полчаса или час. Так делал и святитель Тихон. Затем, помолившись полчаса, рукодельничайте до вечерни. То, что вы в полночь не спите, очень разорительно для здоровья. Спите лучше в это время, т.е. в самую полночь и предшествующие и последующие часы, именно – 11, 12, 1, 2. Если прибавите 10 и 3, то этого будет предостаточно для удовлетворения требований телесной натуральной экономии, особенно если приложите полчаса или час после обеда. Не убивать тело призваны, а только не творить плоти угодия в похоти¹⁷⁶ (см. Рим. 13, 14). Закон – разумное содержание тела без поблажек (4, с. 165).

Всякого рода подвиги надо так нести, чтоб про них в монастыре никто не знал. Коль скоро узнают о чем, уж это дурно. Не подумайте, что спрятанность (чтоб не видали и не знали) не строго необходима. Нет: строго-настрого. Подвиг, о коем звонят, есть пустой, гроша не стоит (4, с. 167).

Один старец-постник жил подле села. Стали его хвалить. Он взял пошел по селу и ел. Другой старец, когда хвалили ему кого-то из живших подле села и не входивших в него, сказал: «Я бы нарочно проходил иногда по селу, чтоб не было этой пустой молвы». Вот как старались всё прятать от других. Так и вам надо, чтоб все видели, что вы как все, ничего особенного не имеете. Надо прятать всё. Ухитряйтесь. И в речи, и в походке, и в приемах всё должно быть, как обычно у всех (4, с. 173).

Внешние труды и подвиги суть средства: они ценны только тогда, как приводят к цели и ею требуются. И мысли на них не останавливайте, как бы они что значили. Главное – в чувствах и расположениях. На них и обратите все внимание, если уже установились во внешнем порядке жизни (4, с. 169).

Со страхом и трепетом надо проходить путь свой. Внимание свое меньше всего останавливайте на внешних подвигах. Хоть они необходимы, но они суть подмостки. Здание строится посреди их, но они не здание. Здание – в сердце. На сердечные делания и обратите все свое внимание (4, с. 172).

Как это вы подумали, что уж успокоились и враг вас не так много будет тревожить? Выбросьте из головы такое помышление. Оно от врага, который хочет расслабить ваше внимание (4, с. 179).

Мое правило – меру во всем иметь. Особенно в телесных подвигах мера нужна, чтоб плоть вытерпела. Святые отцы держали большие строгости относительно тела или, как они говорили, проходили жестокое житие. Но до сего доходили они постепенно. Начинали не слишком строго, а потом все строже и строже поступали с собою. Припомните, как святой авва Дорофей поступил с св. Досифеем. По сему правилу надо и нам жительствовать. И еще была у святых отцов мудрость – не вымышлять строгостей, а брать их на себя по какому-либо случаю, больше по нуждам внутренней жизни. Так и вам надо бы (4, с. 187).

Труд сей есть... смирение да внимание и внутри сердца болезненное к Богу припадание – неотступное, при всяком деле и слове, при движении и сидении, дома и в церкви. Да умудрит вас Господь (4, с. 190)!

Молитвенное правило держите как есть, только в механизм обратить поостерегитесь. Форма пустая что есть? Надо душу в нее влагать. И богомыслия не забывайте, и чтения, и телесного труда. Да и ничего не надо забывать. Труженический путь есть. Внимать надо, трезвиться и бодрствовать. Помоги вам, Господи, во всем (4, с. 202).

Соскорблю скорби вашей о брате. Упокой, Господи, душу его. Из-за трудов по службе умер. Слава Богу! Тут есть часть мученичества. За такую смерть благодарите Господа (4, с. 209).

Господа ради, внутрь себя смотрите и тамошний строй хранить заботьтесь. Внешнее нужно, но оно подставка. Боюсь, очень боюсь, как бы вы не остановились на внешнем порядке. В нем застынете, и пойдет все вверх дном. Так, пожалуйста, на этот пунктик все внимание устремите, да не посрамит вас враг, столкнувши на кривые дороги (4, с. 215).

Устройте себе почаще говение со всеми его принадлежностями: прекращением житейских дел или, в крайности, и без того, пощением, делами благотворения, хождением в церковь, домашними молитвами, благочестивыми размышлениями, чтением и беседами, особенно же умною молитвою. Но и промежуточное между говениями время надобно так проводить, чтоб не далеко отходить от порядков, соблюдаемых при гове- нии. При таком только постоянстве самопринуждения и можно ожидать Божия посещения, по началу, часто повторяемому св. Макарием: «Увидит Бог, что ты усердно желаешь и нудишь себя на то, – и даст» (10, с. 110, сноска 1).

Помоги вам, Господи, сильно укрепиться духом Его, а заботу о том иметь надобно и болеть, если нет внутри собранности, и в болезни к Господу припадать. Самодельно сие не добывается, но и без труда не дается. Оттуда и отсюда – надо, надо. Сначала Бог сотворил свет, а после собрал его в светила. Так и с нами. Есть добро, но рассеяно или разлито. Надобно свесть все воедино.

И, кажется, душа просится на это... да не догадается. А главное – саможаление есть. Господи, помилуй нас! Без труда и самопринуждения ни в чем не успеем. Хоть чуточку, да надобно понудить себя, хоть на волосок. Когда есть усердие и ревность, то все пойдет хорошо. Но истинная ревность безжалостна к себе. Есть ли, сверх того, и хорош ли фундамент? Фундамент вот: глубокое чувство грешности и безответности пред Богом. Вся надежда тогда – Спаситель; а отсюда непрестанное: Господи, помилуй (11, с. 3)!

Запомните, пожалуйста, что кто не начинал порядка жизни духовной, для того разорение внутреннее, нехождение по нем непотрясательно. Но кто начал и бросает, для того это очень пагубно. Зерно, не прозябшее на морозе, не гибнет: сила жизни хранится в нем; но подмерзший цветок, семя жизни раскрывшееся, гибнет или повреждается по мере мороза. Так и здесь. У кого уже жизнь начала являться, весьма пагубно бросать. Заметьте сие. После каждого бросания силы все будут слабее и слабее, совсем наконец расслабнут, останется одно имя, внешний порядок жизни без внутреннего соответствования ему. Боже, избави от сего... Избави вас, Господи, легкомысленно обходиться с вещами духовными. Начали? – Не бросайте! Хоть понемногу, а все надо. И вот что значат слова аввы Дорофея, выписанные вами. Они имеют в виду внутреннее разорение. И притча Спасителя то же значит... в нечистом доме один бес... а в очищенный, но оставленный по нерадению возвращаются уже семь бесов. Тот же вывод, что у вас, неверен, ибо, делая что хорошее, не благодеяние оказываем Богу, а свой долг исполняем (11, с. 41).

Кто же делает одни внешние подвиги, а себе не внимает, тот как раз попадет в эгоизм. Положит сколько-нибудь поклонов, сидит и мечтает: ну, ныне мы потрудились. Видите, одолжили Бога. Или не поест досыта – и думает: так и все святые, т.е... хоть в святцы пиши... и прочее сему подобное.

Существенно необходимы внешние подвиги, но останавливаться на них одних – беда! Встречали ли вы у святых отцов выражение деяние и разум, в которых они совмещают весь труд о спасении души? Это то же, что сказать: подвиг и внимание (11, с. 56).

Тесный путь никому не нравится. Придут утеснения совне? Ропот. А самим себя утеснить не хочется. Приволья ищем. Сколько Господь страдал, и что осталось в Нем нестраждущим, и что не предано ради нас, весь истощен, – любовь неудержима... тако подобаше. Вот точность сообразности с волею Триипостасного Божества. И нам заповедь, делом данная. На все надо говорить: так подобает...

Сказано: отвергнись себя ¹⁷⁷ , так и подобает. Сказано: Бога бойся ¹⁷⁸ – так и подобает. Сказано: живот наш сокровен есть со Христом в Боге ¹⁷⁹ – так и подобает. Сказано: препояшьте чресла помышлений (см. 1Пет. 1, 13), трезвитеся, бодрствуйте (см. 1Пет. 5, 8) – так и подобает. А главное что подобает? Уж браться за дело так браться, а урывочками ничего не будет. Когда запружают пруд, как делают? Вдруг спешат завалить проход. А если положить ком земли и бросить дело, то вода разнесет его. Опять положить ком и оставить – опять вода разнесет. И так труд без конца,а пруда все-таки не состроим (11, с. 60–61).

Примените это к душе. Ток помышлений, как река, быстро льется из головы и сердца. Вдруг надобно зажать проходы – и уж не отпускать. А если немного подержать и отпустить – ничего проку не будет. Это то же, что строить да разорять. Припомните, что, кажется, я уже писал вам: что коль скоро заметите что-нибудь такое, что разоряет ваше доброе начинание, никак не позволяйте себе поддаваться тому. Таков закон. Господа ради, преодолевайте себя во многом. Многоглаголания, слышания шуток и смехов бегайте: в них самое большое зло. Вы сами сие видите. Разве можно смеяться и пустословить пред лицем Господа? Забыли, что вы пред Ним, и пошло все не так. У ног Господа повергаться – самое существенное дело. Храните сие доброе чувство или делание души. Верую, что ради сего Господь не оставит вас влаяться всяким ветром помышлений и испустит из Себя силу в вас – и станет ток помыслов. А тогда и свет узрится. Ясно станет, как в Светлое Христово Воскресение. Ибо то и есть воскресение души или зародыш сего воскресения (11, с. 60–61).

Всюду нужно терпение. Ибо без него что сделаем? Всякая малость требует его. Но и Господь многомилостивый терпеливому и постоянно добросовестному труду благословение дает, а от лености и нерадения отвращает очи Свои. Напряжение сил, даже малое, во славу Божию производимое, плодовито; по крайней мере, следы навыка полагает, а навык в добром – великое дело. Передам вам как бы слова Господа со Креста. Он говорит: «Я так истощаю Себя, а вы спите». Да возьмет же и нас утробоязвительная ревность (11, с. 61).

Ваша леность заразительна. Вот и я целый месяц проленился написать вам ответ. А следовало бы давно похвалить вас, если что окажется достойным похвалы.

Первым строкам, впрочем, не приходится украситься похвалами вам. Пишете: «Молюсь плохо, псалмы учу лениво, почти совсем бросила». Ну! Прогресс!! Нечего сказать! – Однако ж это может иметь недобрые последствия: небрежность о делах Божиих может обратиться в навык и тогда прости, благочестие. Надо это предотвратить.

...Утро просыпаете... потому или совсем не молитесь, или молитесь на ковыль-костыль... Это очень дурно. Молитесь не много, но как должно, по всему чину молитвенному. Если вы три минуты просрочите прийти туда, куда спешите, ведь это немного! – Вот и положите три минуты непременно помолиться утром. И в таком случае нечего уж вам браться читать молитвы по молитвеннику или на память... молитесь своею мыслию и своим словом.

– Поставьте себя в присутствие Божие...

Бог близ – и в вас; но вы можете быть далеки от Него мыслию и чувствами: приблизьтесь к Нему тем и другим...

– Возблагодарите Его за сохранение вас во время сна и дарование вам снова узреть свет Божий и еще пожить... ибо многие ложатся спать, но не встают.

– Испросите у Него благословения и помощи на дела дня – с указанием вам добрых дел и отклонением от злых...

– Призовите Матерь Божию, Ангела Хранителя, вашу святую и всех святых...

– Помолитесь о матери, брате, родных и всех знаемых... помяните и усопших... и затем, предав себя в волю Божию, идите на дела свои... всячески стараясь не забывать, что пред лицем Божиим ходите...

Все это сделайте с мыслию обдуманною и чувством нелетучим... И это будет настоящая молитва... и совесть никогда не упрекнет вас, что не молились или плохо молились. И этого довольно...

Нудить себя надо. Так Господь сказал, уверяя, что только нудящие себя восхищают Царствие Божие. Желаете Царствия... нудьте себя, т.е. одолевайте себя и насильно тяните в Царствие Божие (6, с. 39–41).

Вот и возьмите в закон: как только нападет леность на духовное, восставлять ощущение блага от него и переходить на его сторону произволением, решительным, безжалостным к себе, в том убеждении, что иначе в Царствие и не попадешь.

Требуется маленькая борьба, но к ней всякий способен, и вы больше многих... Так не извольте вилять: дух бодр, плоть немощна... Бросьте плоть и идите к бодрому духу... И все пойдет добро (6, с. 43).

Вы не правы в желании все зараз возыметь. Это то же, что желать на лестнице с первой ступени прямо шагнуть на верхнюю... Неизбежно переходить со ступени на ступень и идти шаг за шагом. Оттого основной характер жизни – терпение, терпение труда делания и преодоления трудностей (6, с. 69).

Как только увидите неправость мысли, чувства или слова, тотчас и кайтесь. Хорошо так, как делаете. Прибавьте к этому осматривание, как идет падение, и из этого осматривания извлекайте себе урок, как себя одолевать при подобных встречах. Опыты воздержания дадут опытность в самообладании, и падения будут реже и реже. Бог поможет (8, с. 10).

«Много сплю, ем много». – Сибаритство выходит, магометанство... Пока будете покоить тело, не ждите ничего доброго.

Казнение себя произволением требуется, но от этого, вами желаемого, толку не будет. Что св. Мелетий сказал Симеону Столпнику, когда он, еще юный, приковал себя к камню? – То же и вам идет. Не мешает, однако ж, иметь в руках четки погрубее, и, как только тело желает себе блажи – или поесть, или поспать, или развалиться на креслах и диване, – угощайте его такими четками по плечам, пока отрезвится (8, с. 202– 203).

Очень грустное состояние у вас произошло. Но кнут не мука, а вперед наука. Произошло это от самомнения, что-де мы хватили высоко, не то, что те невегласы. Вот и хватили! Самомнение шло вместе с тщеславием. Вдвоем они родили леность. Леность говорит: что нам? Нам можно и вольку себе дать... и пошла волька... А тут враг подослал книжку... и по поводу ее насеял...

Весь этот путь у вас прописан. «Леность одолела, так что ни на что смотреть не хочется». Уж коли хватили выше облак, то какая нужда себя нудить? «Тщеславие, служить ли стану, молиться ли или читать поучения, одолевает». Как нам с вами не тщеславиться? Молитву умную знаем... И ну ходить команем. То мы с вами на диване развалились, как миллионер духовный (леность), то с колокольни на всех смотреть стали, как на мелюзгу грошовую (тщеславие с гордостию). А тут, как только показался враг, мы в кусты... или и того хуже: на, бери, и пальцем не пошевельнули. И извольте теперь видеть, какой вы богатырь духовный и богач! Затем и попустил Господь это охлаждение, чтобы вы осязательно увидели, сколь ничтожны силы ваши и ваша твердость в добре. Вы называете это несчастием. Истинно так: это похоже на пролом стены. Когда неприятель пробьет где- либо стену, город защищающую, тогда, хоть горожане заделают ее, место то нельзя почитать прочным, потому что заделка только прилеплена к стене и не глубоко с нею сцеплена бывает. Пробоина заделана. Но эта заделка свежая непрочна. Враг сбоку стоит и высматривает. Как только увидит такую оплошность, опять шарахнет из своих бомб. Таково ваше положение. Но пусть его шарахает. Можно сделать все покушения его бесплодными. Пробоину в стене, чтоб она опять не слетела, подпирают сзади устоями, к месту тому побольше нагоняют солдатиков. Враг тогда, видя это, и совсем не покушается снова тут пробивать стену, а отходит в другое место. Вот и вам то же надо сделать.

Подпорки сделать надо: это усиление стеснения плоти лишением сна, пищи, трудом, особенно каким-либо уничижительным (вон – снег разбрасывать и подобное). А солдатиков нагнать – это побольше благих, отрезвляющих мыслей набрать в голову и их перебирать вниманием. Команду же над всем этим поручить надо ревности о спасении с преданностию Богу, от Коего вся спасительная сила, с решимостью не поддаваться более такой блажи, хоть умереть. Извольте это непременно устроить. Молите Господа не лишить прежней милости и помощи. И не лишит (8, с. 203–205).

Дух хулы и сомнения притаился, но не думайте, что он так скоро оставит вас. Привыкши находить доступ к вам, он все будет подступать, не удастся ли как-нибудь посильнее смутить. Это все испытывают. Потому пишут, что в борьбе с врагом не надо никогда слагать оружия и всегда быть наготове – противостать ему. Пишут старцы, что когда нападет искушение, надо отбивать его от сердца неприязненностию к нему и затем или вместе с тем обратиться к Господу с молитвою. Неприязненность – то же, что подать врага в грудь. Это сильное и неприятное врагу средство. К нему надо готовиться в мирном состоянии. Надо настоящую возбудить в себе ненависть против врага и порождений его (8, с. 220).

Как ни будь сильны возбуждения, все решение дела принадлежит лицу действующему, и всякий сознает момент, когда он внутри произносит: так и так надо сделать. В этом и есть существо свободы. И этого никакая сила исторгнуть у души не может (8, с. 221).