Выпуск 12

Милость Божия буди с вами!

Написал немного и послал в «Душеполезное Чтение», не знаю, успеют ли напечатать, ибо нас задержала вода и мы были недели две-три взаперти. Авось успеют! – Писать-то не смею: Синод тут. Ему прямо в глаза очень неловко. – А все же.

Присланную вами службу всю просмотрел, – и кроме выпуска некиих слов в молитве ни какой разности нет. Шлите, что у вас там есть.

О составителе Добротолюбия не надо писать, и поминать. Пусть идет – будто труд Афонских старцев. Это будет впечатлительнее. Второй выпуск – я думал составить из уставов Пахомия, Василия Великого, св. Венедикта и Кассиана. Теперь вижу, что Кассиан один составил большую книгу. Потому те три устава нужно печатать особо. И составят они второй выпуск, и Кассиан будет третий. – Что дальше, увидим.

Пишу к Римлянам, как кончу, так печатать особо, не в журналах. – Когда будете печатать к Римлянам, перехожу к Коринфянам оба, и так далее. Пойдет как, будут выбираться деньги. Помоги нам Господи! – вы не разгадывайте потрудиться в сем деле.

Я здоров! Славу Богу! и праздник на дворе. Поздравляю. Даруй вам Господи в светлые дни светлых радостей.

Мир вам!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 марта 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Спешу сказать вам нужное. – В тех статьях, кои войдут в первый выпуск, ничего нет об умном делании.

О художественном делании молитвы Иисусовой речь началась с Григория Синаита в 13 и после – веке. – До толе далеко. Тогда рассудим, печатать ли о сем! – Наперед, впрочем, сказываю, что и мне приходило уже на мысль – пропустить те статьи, в коих о сем говорится, и окончить сборник Симеоном Богословом.

Творить молитву Иисусову, как все мы навыкаем делать – есть доброе дело. В монастырях возлагается это как долг. Стали бы разве возлагать, если б это было опасно?! Опасно то художество, какое придумали и приладили к сей молитве. Оно иного ввергает в прелесть мечтательную, – а иного, дивно сказать, в постоянное похотное состояние. – Его потому надо и отсоветывать и запрещать. – А сладчайшее имя Господа в простоте сердца призывать всем надо внушать, и всех к тому располагать.

Очень рад, что идет печатание.

Второй выпуск – можно тоже печатать, без Кассиана, за которым дело, – и который между тем один составит большую книгу. К тому же уставы Пахомия, Василия Великого и Венедикта в моих рукописях – берут около 200 листов. Следовательно, почти столько же, как и первый выпуск.

С Светлым праздником. Поклонитесь старцам на Афоне. Прошу молитв их.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 1 апреля 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Запоздал я вам ответом на последнее письмо. Ждал книги, которая лениво ехала.

Так вот сокровище! – Я еще не перечитал ее. Но наперед скажу, что отвечать на нее живущему в захолустье как? Цифры против цифр где взять? – Сорока на хвосте принесет? – Пусть местные владыки велят настоятелям написать статьи об имуществах монастырей подробные, – и велят их пропечатать в Епархиальных Ведомостях. – Вот и все!

А Синод куда смотрит? Куда смотрит прокурор? Чего ради синодальные не напрут на него? Все уступки, да уступки. Вот театры в посты открыты: сказали синодальные против этого что?! Если все так будут уступать, то пожалуй, что разохотят и монашество уничтожить. – Самовластие разыгрывается, когда не встречает противодействия. Это везде! – И у самого правительства.

Да что же выйдет из того, что монастыри-то закроют? Монашество не связано с монастырями, как душа с телом. Другим способом начнут монашить. Вот, как чернички, как старики пещерники или пчельники. Будут рабочие дома составлять, – и жить по-монашески, – как родились Арзамаская община и подобное. Может быть и лучше будет. Потому – ужасаться тут нечему. – А буди воля Божия.

Не стали чтить монастыри от того, что монахов не стали чтить; а монахов не стали чтить ради того, что мы, монахи, стали никуда не гожи. По себе сужу. Меня следует поленом выгнать из монастыря.

Надо бы приподнять дух монашеский. – Но как? – Великие старцы-основатели монастырей – предвидели это. Делать нечего. Дух мира берет силу! – Всех охватывает. – И вот где корень. – Противодействовать ему должен Синод.

Господи помилуй нас. Я писал в «Душеполезное Чтение»; в апрельскую книжку не пошло; будет в майской. Несколько строк написал и в «Церковный Вестник». Не знаю, будет ли это напечатано.

Пересмотревши книгу, посмотрю, может быть, и напишу что.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 апреля 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Дождались, наконец, мы статьи. Получил я и оттиски. Пришлю – побольше. Дадите кому.

Что-то она породит? Какого Горского вызовет?

«Церковный Вестник» что-то не печатает. Между тем там дело прописано, хоть не широко. Может быть, редактору и не сручно напечатать, в виду того, что над главою – заправитель перевода. Так забегите как-нибудь к нему, и возьмите. Куда ж ее? – Думаю, туда же, в «Душеполезное Чтение» и перешлите. Я пишу о сем к о. Василию. И после буду настаивать все на том, что Церкви должно слушать, и направления ее изменять не следует.

Вас все крушит Корецкая. Что делать? Потрудитесь. Из красавиц ни одной не знаю, которая была бы гожа в настоятельницы. – Мудреная это вещь! – Не спешите однако ж переменами. Потихоньку, чтобы шуму меньше было. Нет ли где наличной игумении исправной. Тогда поменять легче, чем сменять.

Раскольники мутят наших законодателей. Пусть пригадывают, что пригадают. – А молоканам хотят дать то, в чем они не нуждаются. Молоканы – не безвредны, как и безпоповцы, – и штундисты.

Турции точно несдобровать. Но я боюсь, как бы европейские друзья не подрались. Начнут кричать: а мне-то, а мне-то, и пойдет кутерьма. Боже упаси.

Я здоров; чего и вам желаю, с придатком всегдашнего спокойствия и веселонравия.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Родилось похотение – посмотреть, что се есть «Гражданин», – и послал деньги, давно-давно. Был месячный запрет «Гражданину», но он должно быть кончился уже. А «Гражданина» все не шлют. Не будете ли проходить мимо сего господина, толкните его под бок, рекше: что се!

12 мая 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Что же это вы замолчали?! Верно разгуливаете где-нибудь. Экое счастье людям – гулять! и меня часто порывает. Так бы и махнул, – то в Воронеж и Задонск, то в Киев, то на Афон, то даже в Иерусалим. – Вот какое непоседство внушается пошедшему на покой. С права это, или с лева? Извольте разобрать.

«Душеполезное Чтение» напечатало, что послано было. – Оттиски обещаны, а нет их еще. Пришлю, когда получу. Я писал и в академию, в «Церковный Вестник». Не знаю, напечатают ли? – Если не напечатают, я просил передать бумажку вам, а вас прошу принять и поберечь, не годится ли куда. И ее можно в «Душеполезное Чтение».

Спорить так не хочется. Мазоретчики все раздираются от усилий. Петербургский листик мой говорить именно не об этом – о том, т.е., что нечего им надуваться, и выхвалять свою мазоретчину. Не в том сила, что там и там менее в еврейском, а в том, какую библию имела в руках Церковь. А они все свое, буквы да буквы.

«Добротолюбие» подвигается ли? – Желаю ему успеха. Но сборника не объявляйте.

О. Арсений писал, что всю опеку о сем упросил принять вас. Помоги вам Господи!

Я здоров, а впредь уповаю на Господа.

Киевский владыка отошел духом! – Так-то и оглянуться не успеешь, как позовут. Подобает убо делати дела дoндеже день есть.

Спаси вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 мая 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Посылаю вам оттиски статьи, что в «Душеполезном Чтении». Дайте Степану Онисимовичу – 5 или 10 – для раздачи, и сами раздайте, кому знаете. – В «Церковный Вестник» еще писал поширше все о том же. – Когда бы напечатали!

Как умная молитва с IX века? – умная молитва испоконь веку. Нет другой молитвы, как умной. – У нас заходила речь не об умной молитве, а о художественном производстве молитвы Иисусовой, – что неправедно называется молитвою умною. – Когда ум беседует с Богом в сердце, вот и умная молитва! – Художество же всякое примешивать к сему делу не следует. – И статью эту надо совсем оставить. Не спорить и не поминать об ней.

«Добротолюбие» идет очень лениво. И это должно пристыжать С.-Петербург. – Для меня однако ж это все равно. – У нас жара, и я ленюсь. – Написал однако ж для беседы кое-что из 118 пс., и кропаю теперь понемногу к Римлянам.

«Гражданин» шлется. Да это хороший человек. Дай Бог ему здоровья. Он бы что-нибудь махнул – о библии. Или вы извлеките, что на ум придет из статьи в «Душеп. Чт.» и передайте ему. – Он что-то поминал об этом. Но ни то, ни се. – Надо, чтоб он говорил по православному.

О раскольниках, – или льготах им! – Может быть, к лучшему. Будет чрез кого действовать на них. – Надо позволить им – свою семинарию и академию завесть; – пойдут из этих капли, – и все перевернуть к верху дном, раскольническое разумею. Раскол держится крайним невежеством. – Когда уяснятся условия спасения, – уяснится и то, что все раскольнические догматы – не догматы, а пустошь! – И конец расколу. Молокан и штундистов напрасно причисляют к расколу. – Это наши протестанты!

Неудобства, вами встречаемые, служат доказательством, что дела ваши не худы и солоны врагу. Он и воздымает горы препон. Мужайтесь и крепитесь!

Будьте здоровы и веселы! – Что же вы мне ничего не сказали про библию греческую – Александрийскую, изданную у нас Лазаридами – в 20 годах! Можно ее где достать? – И как! Она была кажется в Синодских лавках. Посмотрите.

Благослови вас, Господи, всещедрым Своим благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 июня 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Ныне получил я зараз два письма ваши – одно от 5 июля, другое – от 3 августа. – Где это было июльское-то? – А я хотел уж и объявление писать о пропаже без вести №№.

Вы все около красавиц! – Пригрелись. А теперь не знать, где вы, на родине, или в Питере? Пишу в Питер.

Очень жаль, что оной греческой библии не обрелось; но искать ее в Греции нечего. – Потерпим.

Отпечатанные листы «Добротолюбия» присланы. – Читаю не спешно. Присмотрюсь, что там такое в 210–211 стр.?

О молитве – что придется по сборнику, все будет помещено.

Что такое вы разумеете под умною молитвою? – Скажите, пожалуйста, чтоб я мог при случае видеть, какие статьи могут относиться к сему предмету, и как их озаглавить. – Сочинять же или статью писать об этом для сборника не приходится; ибо сборник будет весь из статей богомудрых отцов, а не от нашего грешного мудрования.

Во второй том сборника предполагаются уставы. Они уже готовы – св. Пахомия, св. Василия великого, св. Венедикта. Сюда же думал и св. Кассиана. Но его писания – одни составят целый том; потому его лучше особо отпечатать или яко 3-й том, или яко второй выпуск второго тома. Сие якоже изволит издатель.

Я здоров. Слава Богу! Подвигаюсь понемножку по посланию к Римлянам. Послание второе к Коринфянам или все или половину пошлю в «Душеполезное Чтение». Просят. Леность одолела, и к Римлянам едва ли скоро кончу. Оно очень мудрено.

В «Душеполезное Чтение» – еще послал несколько строк. Это будет конец и богословия больше не буду писать.

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Ах – да, вы – в своем Судиславле. Пошлю туда.

10 августа 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Где вы девались? Я писал вам в ваш знаменитый Судиславль. И это давно. Верно не получили, или разъехались как.

Что же Патерик то? Говорили к октябрю выйдет. А он и к ноябрю едва ли поспеет. У меня немного его листов. Думаю менее половины. Когда пришлете все листы, пересмотрю – отмечу главы и возвращу все зараз.

Уставы готовы. И прозевали мы. Вон св. Кассиан переведен и уже печатается. Некий владыка Петр перевел и издает. Но горевать нечего. Это для нашего сборника лучше. Я выберу, в таком случае, из него сущность его учения о подвижничестве и духовном преспеянии. И короче, и полезнее. Там есть широкие слишком рассуждения, для нас не совсем нужные.

Непонятность, вами замеченная, зависит от пропуска целой строки. Виноват, я думаю, не мой переписчик, а корректор, и особенно последнюю корректуру державший и написавший мне о сей вещи. Потрудитесь взыскать с него построже.

Споры мои по библии – кончились. Всякую охоту потерял бороться. И более писать не стану.

Я тяну послание к Римлянам. Идет широко. Мне думается это лучше. Ибо мы русские любим потолковать. И толкование должно непременно отвечать сей черте нашего характера.

Всех вам благ от Господа желаю. Будьте здоровеньки и веселеньки.

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Тамбовского в Рязань. В Тамбов из Питера – тоже Палладия. Каков? Рцыте необинуясь.

4 октября 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Вы поздравляете меня с именинами. Благодарствую за благожелания; но я именинник великим постом – в марте. Зачтем за впереднее.

О батюшке отце Лаврентие я меньше всех знаю. В академии я бывал у него часто; но об обстоятельствах его почти никогда речи не было. Обычно же, каким вы его видели, таков он всегда. Главное в нем – безгневие. Образ кротости. Я ни однажды не видал его рассерженным. Иногда он станет будто сердито говорить; но тон речи всегда изменял ему, и показывал, что это он надувается рассерчать, да не умеет.

В семинарии я его уже не застал, или был во словесности, по тогдашнему, и до богословов вниманием своим не возносился. В академии он жил очень уединенно, никуда почти не хаживал. Все дома и дома. Когда какой праздник по товариществу, он скажет: приду, приду, а на другой день извинится; совсем собрался было, да помешали. Фраков терпеть не мог, все бранил их, и срамную басню про них выдумал.

Был больший постник, и в лице будто полон, а тела совсем почти нет. Живота нет, – ввалился. Когда наденет фрак, и вышел как доска, подчегарый. Подрясник и ряса все скрасили. И стал полный. Первую и последнюю недели – однажды только обедывал в среду на первой. А на страстной – в среду и четверг, – и вообще яствия был скудного, хоть у них стол был общий.

Жениться все собирался. Чай невесты две выбирал. Нет, не удалось. Покойный владыка Филарет воротится бывало из Питера и при встрече скажет: ну, Макаров, приехал тебя постригать. Шутя! И застриг таки.

Мы часто в лавру хаживали. По воскресеньям и праздникам.

Профессоры все относились к нему с уважением. Он был муж совета, – и утешения.

Больше ничего не умею сказать. Дивный муж!

Об умной молитве. Хорошо бы писать; да сил недостает. Это надо мужу молитвеннику сделать. Вот преосвященный Игнатий писал. Пусть удовольствуются этим. А оптинский Макарий в одном письме очень не благоволительно отнесся к тем, кои цепляются за это дело с вычурными приемами. Стань правду говорить, надо похулить сии приемы. Но тогда проклянут, и со света сживут. Лучше молчать.

Кто это Оптинец, которого вы ждете? Не Зедергольм ли? Как его имя? И чего ради он ни однажды не вспомнил о многогрешном Вышинце?

Сборник помоги вам Господи покончить. Пора! Пора! – Что же Арсений? – Доверие потерял, или там нужен?! Что не едет?

Благослови Господи труды ваши!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 октября 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Прежнее предисловие никуда не тоже. Кое-как скропал новое, и хоть оно тоже не прелесть, но все лучше прежнего, по крайней мере смиреннее. Препровождаю его, – и прошу покорно – его отпечатать вместо прежнего, которое под лавку.

Мне думается в конце его не худо бы приложить следующее:

«Сопровождаем наш сборник искренним желанием, чтобы любители духовного чтения находили в нем то, что желал вложить в него для них составитель» (непременно надо прибавить).

Кажется что надо приложить: иначе там речь оставлена будто без конца. – Что касается до подписи составителя, то ее не должно быть ни под каким видом. – Это входило в условия передачи издания афонцам.

Ваше предложение – составить алфавитный указатель наставлений, – доброе дело предлагаете. Но мне, думается, что это – надо сделать в конце всего издания; здесь же оно пока скудно будет. А труд не малый. Ведь это египетская работа. – В конце, если я поленюсь, найдем кого-либо. Всяко тогда надо, а не теперь.

Еще – в ряду присланных листов – не достает – 15, 16, 17, 18 – со страницы 224 до 289. Повелите прислать поскорее. Отложу до того времени пересмотр, чтоб все пересматривать за одним духом. Вот одна книжка подходит к концу.

Если пойдет это хорошо, нужно поспешить изданием второй: которая вся готова. Устав св. Кассиана печатан уже был в «Тамбовских Ведомостях». Я думал издавать его особою книгою: но он уже издается. – Почему устав напечатан в ряду уставов, а из прочего сделаем извлечение и поместим в третью или далее книгу.

Больше всего меня занимает – привесть в систему – достопамятные сказания, Лавсаик, Лимонар, история боголюбцев. Патерик издания «Душеполезного Чтения» – и мой из св. Саввы. Это будет, как воображаю, нечто очень цельное. Полная картина подвижнической жизни. – Но это труд, может быть, целого года, а может быть и не одного. – Изречения все преназидательны; но когда они расставлены, то представляются грудою песку. Сплотить их или сочетать как цементом, планом каким, хорошо будет. Все станет на свое место.

Но это все в будущем.

В настоящем 1-е к Коринфянам кончено. Отослал второе. Ибо к Римлянам лениво идет, остановилось на 7-й главе. Вот опять пойдет черепашьим ходом. Издание же валовое думаю начать, когда все послания протолкую. Тогда все усердие посвятим их исправлению.

Но и сие есть будущее.

А смерть за плечами. – Господи помилуй! – Ну – что ж делать? После кто-нибудь докончить неконченное.

Сделайте милость помогите мне. Вот в чем дело. Мне желательно иметь «Русский Архив» в полном составе, с 71 года выпишу от издателя, а с первых годов, – издатель отсылает получать у кого-то в Питере, в Апраксином дворе, у книгопродавца Ваганова, – условий же не прописывает, по какой цене, и как пересылка. Забегите когда мимоходом к сему господину, справьтесь и скажите мне. Нельзя ли там же получить и другие издания при «Архиве» бывшие, отдельно от «Архива», 18-й век. Из прежних годов до 71, у меня есть только 67 и 68.

Поздравляю с постом. Будьте здоровы и веселы.

Всех вам благ от Господа желаю. И забыл было: – В заглавиях не нужно поминать – новое, а просто: «Добротолюбие», в русском переводе, с дополнениями к оному. Цена – 3 р. дорого.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 ноября 1876 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич! Статьей о Св. Троице пусть займутся люди компетентные. Там вышли – протоколы, петербургского отдела любителей духовного просвещения с какими-то прибавлениями немецких статей о Пресвятой Троице…Пришлите мне ее поскорее. Там верно есть что-то нечистое… Наткните и других на эту книгу, чтобы обратили внимание. Немцы не могут рассуждать по православному. Все врут. Верно и помещенный там Ланге врет. У них все… Бог развивается. Бог развивающийся не есть Бог: ибо таковой в каждый момент становится не тем, чем был. А истинный Бог всегда есть то, что есть…

Будьте здоровы и веселы.

Ваш богомолец

Еп. Феофан.

14 февраля 1877г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич! На что же это вы шлете мне «Христианское Чтение»? Я просил вас прислать не это, а сборник протоколов петербургских ревнителей духовного просвещения, к коим приложена в переводе статья – немецкого богослова Ланге о разности православного учения о Пресвятой Троице с немецкими мудрованиями. – Я предполагаю, что в этой части того сборника проводится мудрование похожее на мудрование, что в статье «Христианского Чтения». Так вот что пришлите. Книжка эта продается у Кораблева. Ему и поручите прислать поскорее. А «Христианск. Чт.» я вам возвращу.

Что касается до статьи «Христианского Чтения», то она не требует строгого опровержения, а только напоминания, что Бога нельзя называть развивающимся. Вся статья на этом стоит. Что ни строка, то Бог развивается. – Бог развивающейся не есть Бог. И если Св. Троицу объяснять из понятия о развитии сущности божества, то надо допускать, что сначала проявился Сын, потом Дух Святой. И войдет момент времени в отношения лиц Пресвятой Троицы, чем уничижается православное учение. Ибо по сему учению Бог всегда есть Отец, Сын и Дух Святой. Ни Сын, ни Дух не начинали быть, а суть собезначальны Отцу, как и в церкви поется: «Собезначальное Слово Отцу и Духови», и проч.

Всех вам благ от Господа желаю! Будьте здоровы и благодушны!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 3 марта 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за молитву по случаю войны. Все слава Богу! Будем молиться.

Что-то нам завтра почта принесет. Вы так счастливы. Новости у вас все тотчас по рождении делаются известными. Мы же знаем только еще, что Государь собирается ехать в Молдовлахию. Благослови Господи путь его! Насилу дождали. Ибо это значит, что дорога войску углажена за Дунаем. Марш! Марш! Бог в помощь! – други наши солдатики!

Мещерский князь добре катает – в «Гражданине». Увидите его или кого из знаемых ему и вам, – передайте ему благословение Выши на здраворечие твердое о всем касающемся нас православных. Рцыте, что все православные с ним за одно.

Пакостница (Англия) соглашается на независимость Румынии, предполагая поставить ее под общее ручательство держав, как Бельгию. Цель у нее та, чтобы совсем отгородить Россию от Турции, – и она вперед не могла бы так свободно проходить до Турции как теперь, – с одним соглашением взаимным с Румынией. Надо затягивать песню, что Румыния получит независимость абсолютную без ручательств, чтобы она как теперь, так и во всякое время могла входить в соглашение с кем хочет.

Нам необходимо взять в свои руки вход в Босфор со стороны Черного моря. А то всякая дрянь, мало-мало размолвка, врывается с своими кораблями и грызет наши окраины.

Спаси вас Господи, и помилуй! Молите Бога о мне грешном!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 27 мая 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Дорогой мой Н-лай В-вич!

Благослови Господи ваши хлопоты по хозяйству!

Война наша идет, но как медленно?! Терпения недостает ждать. Хотелось бы, чтобы поскорее толкнули турку, – и дух вон. – Но там – в Азии – что-то не ладно. – Если не хитрость, то... Помоги Господи, – вразуми военачальников, воодушеви воинов.

Некое лежит у меня на душе беспокойство. Если сможете, помогите не мне, а делу. Дельце вот в чем; – Слыхали про некоего Василия Чичерина, – некогда советника французского посольства. – Он богомол, и наткнулся там на какую-то секту, увлекся, – и стал даже нечто в роде ихнего попа. Его там приглашали остаться, но он отказался, сказав: у меня есть родная Россия; ее надобно просвещать и вот, оставя службу, он теперь в России ревнует по своей секте. В чем его верования, не разберешь, но видно не православные. В церковь не ходит, не причащается, от икон рыло воротит, и подобное. Все с евангелием или новым заветом. Штундист – настоящей. Но дело-то не в этом. Пусть себе как хочет. А вот в чем! Он уехал на войну – не воевать, а соблазнять православных. Шастать будет он по лазаретам. И как там больше всего можно встретить душ расположенных слушать о спасении души, то он и надеется засеменить посредством сего свою секту. Абаза – главный распорядитель по больничной части, был вице-губернатором в Тамбове, – и приятель семейству Чичериных. Сестра Василия Чичерина за Еммануилом Нарышкиным. Сей Еммануил с женою на свой счет (очень богат) поехал хлопотать о больных и о себе в Кишиневе (представлялся императрице). Так видите – Абаза с женою, да Нарышкин с женою – наивлиятельнейшие лица по больницам. Под их покровительством Василий Чичерин будет соблазнять православных, совращая их в свою секту, будет нырять по больницам, с евангелием, злоупотребляя им на пагубу душ. Нрава он тихого и все о Спасителе толкует. Это не худо – но что отсюда выводит он – худо, – ни церкви, ни таинств, ни святых, а о монахах – не поминай. Теперь вам, д.б. очевидно, что есть опасность для православных душ, – и есть из-за чего побеспокоиться. Что же сделать? Надо устроить, чтоб Василия Чичерина оттуда выпроводили, не смотря на то, что держит Евангелие в руках, – без всяких оговорок. Если известны вам лица, чрез которых можно действовать, так и скажите им, чтоб, – осведомиться ли захотят о Чичерине, или прямо распорядиться высылкою, – действовали помимо Абазы и Нарышкина, и даже не обращаясь к ним по сему поводу: ибо хоть они едва ли, по индиферентизму, держатся мыслей оного Чичерина, но всяко не выдадут его, хоть и знают вину его.

Вот вам задача! Извольте решить ее самым удовлетворительным образом. Больше не о чем писать.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 июля 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Хорошо ли вы наказали пр. Павлу, чтоб вел дело тайком от Нарышкина и Абазы. Нарышкина уж была у него, выманила у него денег, сначала 100 р., а потом еще 200. Она употребила их на дело, но пойдут они под именем ее собственных, хоть она и не скажет так никому. Но как никому не скажет, что столько-то пожертвовал пр. Павел, а между тем будет и свои затрачивать, то и эти пойдут под ее собственными. Она такая вкрадчивая, и так умеет водить за нос, – что ее в Тамбове иначе не зовут, как лукавою. Сию сторону расписываю вот для чего! Если вы хоть мало намекнули пр. Павлу, что писал к вам, то лукавая оная непременно выманит у него и он это ей скажет. Тогда как мне отбояриваться?! Но, м.б., этого не будет. Вероятно у него был (у пр. Павла) и сам еретик Василий, – и вел сладкие речи; а м.б. и не был, потому что он всех нас считает то суеверами, то худоверами, дела не понимающими.

Вы поминаете о 12 г. Чичерин моложе того времени, – и набрал мудрости, во время какой-то прогулки по Бельгии или Нидерландам – это не дивно.

А война идет. Желалось бы, чтоб шла получше; но верно на столько у нас хватило разума. Воинство наше молодецкое. Даруй Господи вождю нашему разум – распорядительный.

Вчера слух дошел, что Плевна наконец взята, и что побито 30 т. турок. Хоть это вообще о выбывших из строя, но все же и это очень утешительное дело. Если это войско расстроят, то далее нигде не будет остановки. День другой и София наша, а там по дороге Филиппополь – и Адрианополь, куда стягиваются турки, куда и наши верно потянутся в большем числе – чрез Шипку. Благослови Господи. Или м.б. наши пойдут на Рущук и Шумлу, чтоб тут истребить войска, или загнать его в крепости. – Помилуй нас, Господи, и вразуми!

2 августа 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Написать о браке нечто благослови вас Господи. Помочь вам ничем не могу. Там у вас все источники мудростей и земных и неземных. Черпайте. И предмет этот всегда был чужд мне. Таинство брака неотложно должны принимать все христиане, яко христиане. Но правительству кто запретит – признать законным и беззаконное сожительство не сих беззаконников ради, а ради детей их ничем не виноватых в беззакониях родителей своих. Для обеспечения их – нужны какие-либо постановления: ибо беззаконие их растет и ширится. У Церкви есть только прошение к правительству – не делать нововведения, и затем вступающих в сожительство помимо церковного ведения признавать беззаконниками, и подвергать соответственным епитимиям, требуя, чтобы разошлись. Если не послушают, то остается только признать их – язычниками и мытарями. Дай Бог терпение и мужество церковной власти с твердостью выяснить это, что-де тогда половину Питера и Москвы – надо будет иметь яко язычников и мытарей.

Но вот война сделает Государя еще более православным, и он не попустит нововведения такого. Дивлюсь подавать мнение в пользу нововведения! Этакие головы?! Некому их мылить!

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 сентября 1877 г.

Милость Божия буди с вами.

Н-лай В-вич!

Афонцев пощади Господи! Жаль будет, если проходимцы греки возьмут все в свои руки и все пораззорят. В итоге войны надо взять половину Афона для русских и половину для болгар. А греки пусть смотрят из-под их рук.

Видите ли, как в Азии наши отличились? Задунайским завидно и они надуваются сначала Османа живьем поймать, а потом также или подобной участи подвергнуть и Сулеймана. Помоги им Господи! Зимовку надо держать нашей армии в долине Марицы, пред Адрианополем или даже Константинополем. Аминь! Аминь! Аминь!

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 23 октября 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

У меня вот что есть – недавно смастеренное. Письма о том, что есть духовная жизнь и как на нее наладиться. Числом 80, на 19 с небольшим шестилистовых тетрадях. Много толковано, но еще не все. Предполагаются еще две таких пачки. Вопрос: Как их печатать. Думал послать в «Душеполезное Чтение», затянется одна эта часть года на полтора. Думал в «Домашнюю Беседу». И там тоже. Приходится особо печатать. Как же? Самим? Или афонцам предложить? Пишу к Арсению. Как он вздумает.

Знаете ли, от чего Арсений упираться стал? Когда-то я писал – соблазнить афонцев – напечатать не помню что. Он и думает, что, когда предлагают ему печатать, соблазняют его. И отчужается.

Письма эти – мне думается, не без интереса. Писаны к юной красавице. Издание должно быть безымянно. Так мы сталкивались с красавицею. Из действительно писанных писем тут малая частица. Большая же часть вновь составлена. Следующая часть вся вновь составлена будет, но сия будет писана после 2 ч. «Добротолюбия».

К преосв. Павлу не пишите более. У него о Нарышкиною лады большие. Следовательно нечего писать. Оставили на волю Божию и разумение истины православными воинами. Иной так пугнет сего апостола, что и зубов не соберет.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 25 ноября 1877 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Кончина Казанского очень поучительна. Это ангел-хранитель ему внушил так устроиться. Недавно в Арзамасе один купчик также умер. Ходя приготовился к смерти; исповедался, причастился (и маслом соборовали, не помню так ли) и всем распорядился. Все не верили, что смерть подходит, хоть он и простудился, но когда все он наладил, – начались корчи, резь внутри, до забытья, и дня через три отошел.

Что же это вы такой непосед стали? – На старости лет люди недвиги бывают, а вы порхаете, как птица.

Мир – слава Богу! Не знаю пунктов. Слух есть, что Солунь и Афон болгарам достанутся. Нашим радость, а греки, небойсь, зубы точат. Как же управление будет?! Ведь – Афон похож на ставропигию патриаршую? – Или уладят еще! – Я уже поздравил Арсения и всех афонцев в его лице.

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 6 марта 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Куда гнет политика?! – Кажется, что конференции не будет. Чему я очень рад. Никто не хочет сказать: согласен на сделанное Россиею, но и драться за это не в порядке вещей. Молча и пропустят. – А время утвердит и узаконит сделанное. Кажется, такой будет исход. И исход лучший, при настоящем положении дел.

Но придумайте, как бы уязвить Англию?! Так и хочется ее укусить, чтоб завизжала неблагим матом. Она – пребессовестнейшая с-на!

Тому, о чем трактуют секретно в Синоде, – желаю умного и полезного для Церкви решения. – Но кто знает, – не полезнее ли будет признание раскольнической иерархии? – А браки?! – Беда – браки. Совсем расшатались у нас. – Бог да устроит все к наилучшему.

Спасайтесь, и о нас Бога молите!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 25 марта 1878 г.

Христос воскресе!

Даруй вам, Господи, вкусить радости воскресения? Господня, и силы Его приобщиться.

Что это вы какую филосовщину затянули, и нагородили таких вопросов, что и ума не приложишь.

1) Откуда зло в мире? – Не от Бога; но Богом попущено; потому что цель, для которой мир создан, и со злом может быть достигнута, как и без зла. Источник же зла – в свободе, не хотевшей покориться воле Божией.

2) Падший ангел был ли свободен? – Уж конечно. – В Писании, где говорится об ангелах, везде говорится так, что нельзя не видеть, что говорящий о них признает их свободными.

Говорится еще, что Бог не пощадил ангелов согрешивших. Если не пощадил, – признал их грешными произвольно. – Они же именуются непокорившимися. Следовательно, имели свободу покориться. – Ангелы, соблюдшие свой чин, свободны и пасть; но не захотят этого по причине обилия благ, вкушенных ими от покорности воле Божией. Падшие называются не соблюдшими своего чина, не покорившимися. Следовательно, им явно сказана была воля Божия определенная и определенное указание дел; подобно как Адаму в раю. А какое оно, не видно ни где.

3) Где находятся души до рождения?! – Души не предсуществуют. А как они начинают быть, не ведаю. – Я различаю в человеке дух и душу. – Душа – такая же, как у животных, и получается естественным путем от родителей, как души всех животных – из земли, из некоей мировой души сначала, а потом естественным путем. Однако ж душа не делается чрез то вещественною. – Дух вдыхается Богом, как вначале. – Ибо продолжение тварей есть повторение их начала. Все, что есть в человеке, устремляющего его от земли горе, принадлежит духу. О сем – напечатанные письма трактуют, – о значении, т.е. духа, а не о происхождении. – Лучшее решение есть: душа является на свет, как и весь человек, так, как Бог то ведает.

О сновидениях какие отцы говорят, не припомню. Они не благоволят к ним. Посмотрите у Варсанофия и Иоанна; у Лествичника. Кажется, у Исаака Сириана есть.

Очень приятно слышать, что такие вопросы занимают общество. Но не кроется ли здесь желание – подорвать веру, выставив нерешимые противоречия. Вера – не всезнание, а лишь верное знание и обладание тем, что необходимо для спасения. Вера спасает, и мудрецами делает лишь в деле спасения. Прочая мудрость бывает ли при ней, или не бывает – дело безразличное.

Что же вы воевать или мириться собираетесь?! У меня воинственное настроение! – Англичан бы поколотить и австрийцев. Жалею, что я не Бова Королевич. – Хоть бы шапку невидимку и ковер самолет достать. – Вот бы погулять по англичанам. Первого Биконсфильда схватить бы за волосы, и ну таскать над Лондоном. Потом бросивши прогремел бы: всем вам будет то же за неприязнь к России.

Обаче – спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 29 апреля 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Политические дела – неприятно действуют. Но, кажется, есть надежда, что все, наконец, уладится добре. – Даруй, Господи!

Военные, вишь, так и засучают руки. – Драться и драться надо, когда нужда заставит. – Я благоговею пред действиями нашего правительства во всем ходе дела.

Благослови его, Господи, успехами, как оно мудро и терпеливо ведет дело.

Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 5 июня 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Послание к Римлянам кропаю понемногу. Догматическая часть кончается. А та поприще. – Приходит на мысль попробовать самому отпечатать это послание, не отдавая в журнал. Страсть большая вещь вышла: стопа целая выйдет в рукописи. Вот уже 47 тетрадей. В перечистке, может быть, помалеет, а может быть, и поболеет.

Второе к Коринфянам вышлю, когда известите.

Прочитал, что выработал конгресс. – Тяжело, крайне тяжело! – Это нам; а что Государь!? Да утешит его Господь! Но верно иначе нельзя; верно не без основания боялись коалиции – против нас. Начни новую борьбу, и все можно бы потерять. А теперь, хоть часть удержана.

Конгресс, видимо, не о пользах освобождаемых народов хлопотал; а все направлял к тому, чтоб унизить Россию. И по всем пунктам, без всякой нужды сделал урезки. Какая была нужда урезывать выговоренное для Черногории и Сербии, или у нас выговоренное в Азии? – Никакой. А Болгарии раздел ни для чего, как для того, чтоб она еще послужила поводом к войне. Но Господь знает, что строит! – Верно так лучше, и буди благословенна воля Его.

Спасайтесь и о нас Бога молите!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 июля 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Все ждал, – вот, вот вы воротитесь в Питер, и дадите знать, как обещали, но уж соскучился, не имея так долго вести от вас.

Вы изъявляете желание издать послание к Римлянам. Благодарствую. И не откажусь докучать вам этим в свое время. Но деньги у меня есть. Только издавать теперь не приходится. Надобно прежде кончить все послания, тогда зачать валовое издание, – в одном формате, одним шрифтом, а главное, – после тщательного пересмотра. Теперь, пока, толкование идет начерное. А потом – набельное. – Почему решаюсь опять отдать печатание послания к Римлянам в «Душеполезное Чтение». Пока оно кончит печатание, – я может быть успею, и все другие послания протолковать. И тогда уже засяду – строжайше пересматривать, исправлять, делать нить и проч. и проч. И издавать. Так решено. – Но послание к Римлянам пошлю в «Душеполезное Чтение» уже после того, как кончу его все. Теперь дело идет в конце XIII главы. Еще три остается. Пишу только утром, – и редко когда больше одного стишка напишешь. А три, так уж когда-когда, – разве уж задор слишком возьмет.

Ведь вот все леность. А то надо бы сборник догматический сделать. Стали у нас умствовать о Пресвятой Троице и о воплощении Бога Слова, – и умствуя нелепость заводят. Надобно собрать побольше свято-отеческих статей о сих таинствах, чтобы научить всех как должно выражаться, говоря о них. Я уже обдумал, как это сделать. Написать историю борьбы церкви с арианством, несторианством, монофизитами и монотелитами. Тут таинства эти будут всесторонне и многообразно разъяснены, доказаны и защищены. Сесть бы, да собирать. – А матушка леность не велит. Что будешь делать? – Впрочем, может быть, соберусь с духом, и прогоню эту к... Измучила она меня.

Вы в деревне теперь живете и наслаждаетесь жизнью, а городская, тем паче столичная, никуда негожа.

Спаси вас Господи и помилуй! Будьте здоровы и веселы.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 3 сентября 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Где вы? Где вы? – Я все ждал, что вот-вот вы вступите в первопрестольный, и дадите, как обещали, весточку. Ни слуху, ни духу. Прошлый год в таких обстоятельствах я писал в Питер, и ошибался. Теперь пишу в Судиславь, надеясь не ошибиться.

Сборник догматический я было начал подготовлять; но он потребовал слишком много внимания и стал отбивать от толкования посланий. Желая, наконец, с этим покончить, бросил сборник. Послание к Римлянам кончено. Издавать берусь сам. Чернорабочий агент будет Алеша. Печатание руководить будет редактор «Душеполезного Чтения». – Спаси его Господи! А распространение уже как Бог благословит. Теперь сижу и перечитываю переписанное толкование послания к Римлянам. – Переписано в Тамбове – за глазами, и есть кое-что для поправок.

Между тем растолковано половина послания к Колоссянам и послано в «Душеполезное Чтение». Этого оттисков будет полторы тысячи, т.е. полное издание, чтоб потом о нем уж не хлопотать. Посмотрим, какое издание счастливее?!

Что распространяется худомыслие, об этом хватилось, слышно, и правительство. Но, кажется, плотина прорвалась: уж не захватишь.

Что вы писали про издание выпуска оттисками, того исполнение на Выше неудобно. И сотрудничество тоже такому предприятия не подходяще.

Выша теперь вся погрузилась в толкование посланий. – Ну – и пусть ее – плутает тут, как во сне. Когда проснется, тогда надумает, что еще ей навязать, – Псалтирь, или Евангельскую историю?

Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 ноября 1878 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленный мой Н-лай В-вич!

С Новым годом!

Славу Богу! Еще милостивый Господь дает нам время на покаяние!

Собираетесь в Казань. Бог в помощь! Владыка той – великий владыка. И от меня ему засвидетельствуйте глубокое уважение. – Чем скорее, тем лучше. Уладите нужные и марш.

Слух пришел от некоего – не московского, будто московский владыка уклоняется на покой. Выбирайте. Кого на место его. Написавший ту новость, делал и выбор, но невпопад. – В Москву – киевского; а в Киев – казанского. – Будет самое ладное дело.

Вы понукаете на догматический сборник и Псалтирь. Это дальние загадки. Теперь на плечах – толкование посланий св. апостола Павла. Докончить, перечистить, и приготовить в печать. Тогда и на прочее переходить. А тут – леность. Я загадываю то и то; а бес лености сидит на плечах и скалит зубы: толкуй, толкуй! Будет не как ты загадываешь, а как я захочу. – И никак я его пересилить не в силах.

Будете у владыки, заведите речь вот о чем. Св. Златоуст у нас издан даром – часть от Синода, часть от редакции «Христианского Чтения», нечто от частных лиц. И теперь если б захотел кто приобрести его, не найдет. – Так вот владыка устроил бы издание – или от синодальной типографии, – или понудив редакцию «Христианского Чтения». – Переводы все требуют пересмотра. Раскрасьте это. Говорите и от себя, – и от лица многих, многих желающих иметь всего св. Златоуста. – Было бы это дело достойное владыки! – Похлопочите.

Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 января 1879 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Получил брошюрку и книги. Псалтирь с замечаниями на нее о. Михаила. Приношу благодарность. Брошюрка о браке хороша. Но мне думается, что, не пуская ее в продажу, – хорошо бы разослать ее членам Государственного Совета, чтобы повлиять на их решение.

У меня правый глаз закрывается. Сначала я не обращал на это внимания, но теперь начинаю робеть. Глаз наполовину слабее левого. Се – как пишу, все ясно. Но если оставлять в том же положении прижмуря левый глаз, то правый не может читать написанного. Надобно приблизить его к бумаге наполовину, тогда он разбирает, но писанное все же не так ясно. Что это? Боли никакой нет, и никакой тяготы. Верно это растет катаракт.

Благослови вас Господи всяким благословением.

Будете у Бурачковых, поклон им передайте.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 марта 1879 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Христос воскресе!

Вы верно теперь в Питере, и пишу, – и главное о глазе.

Глаз никакой боли не имеет, а только ослабел и наполовину против левого хуже видит. В Тамбове есть один доктор – тамошняя знаменитость – у немцев учился. Я – туда. Знаменитость в два приема исследовала глаз – и просто при дневном свете – и при лампе с какими-то стеклышками. И нашла, что в глазе началась катаракта.

Итог поездки: сидеть и ждать, пока ослепнет правый глаз. Тогда подрезать катаракту, – и зрение может воротиться, может быть в прежней силе, а может быть и не в прежней. Потом будто и левый начнет слепнуть, – и с ним должна пройти та же история. Всяко в настоящее время ничего не остается, как сидеть у моря и ждать погоды. Для операции надо будет отправиться в Москву.

Красавица, которую вы видели в дороге, думаю, есть Нарышкина – прежде Чичерина. Она писала, сколь шибко растет Редстоково прельщенье, – и все среди высших. Слушающие его совсем отпали от Церкви. Доведите о сем до сведения владыки. Если угодно, я доставлю выписки из писем ее.

Владыка ваш пишет к тамбовскому, что о. Николай японский просит предложить вышинскому, не согласится ли он потрудиться в Японии. Вышинский отписал тамбовскому, что не хочет: поясница грызет. Слепому куда ехать? А потом отписал то же и питерскому.

Всех вам благ от Господа желаю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 апреля 1879 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу отозвались. А я думал, что вы уж и не знать, куда улетели. Ну – вот теперь извольте ратовать дома.

Выписка о редстокистках – се! Увидите, что она очень много сказывает и крайне нужное владыке. Мне думается, что гораздо лучше все рассказать владыке, чтоб он все знал; только просить его не сказывать никому решительно, ни кто писал, ни кто передал писанное. Зная все, он осторожнее будет действовать. Имена, о коих писано, я вынес из строк и поместил особо. – Останется вопрос, почему я не написал владыке? – Говорите: уверен, что ему гораздо больше все известно, к вам же написал так по-приятельски. – А вы владыке передаете, потому что сведения те считаете очень важными. Хоть владыка и знает все, но обновит знание и удостоверится, что оно обще-известно: – Если вздумаете сказать, то нужды нет переписывать; а если раздумаете, то надо переписать всю выписку. Имена оторвать надо, – и оторванные передать.

Видите, вся беда, в попах молчащих! – Надо гайдуков нанять и всех их пооттаскать за аксиосы.

Московский – не может быть еретиком. Но имеет свои взгляды на некие вещи. Дело не о том, чтоб дать раскольникам иерархию, а признать существующую у них. Это не Синод признает, а правительство. Для Синода же их иерархия все будет оставаться мирянскими чинами. Правительство спрашивает не о том, чтоб Синод признал ее, что не возможно, а о том, не будет ли пагубы от сего для православных. Это суть вопроса. Ответить можно и да, и нет, не нарушая православия. Дело внешнее. Может быть от сего вред, и может быть польза. Правительство поможет раскольническим архиереям забрать в руки мирян-раскольников. Ибо теперь они власти большой не имеют. А потом собьет архиереев в православие. Тогда за архиереями и миряне оправославятся. Теперь же действие на раскол идет в раздробь. – Се польза! И вреда будет. На первых порах все полураскольники к ним пристанут. Может быть и из сектантов раскольничьих иные к ним обратятся. Как это сразу обнаружится, то может ужаснуть. Но потом может пойти обратное действие. – Пиша это, балагурю. Мнение мое – contr-раскольнической иерархии. Потому я не принадлежу к макарьевской партии.

Что вы говорите о упадке духа христианского и в священстве и в мирянах – сие воочию деется. – А мы спим, чтоб поскорее воцарился противо-христианский дух. Вон по письмам Нарышкиной видно, что следует религиозные чтения заводить по домам. – Ну-те-ка, сделайте почин!

Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 мая 1879 г.

«Хорошо ли это огромное влияние протестантское на наше общество? Вы скажете – нет. Но дело в том, что у людей пустых образовался сильный христианский дух. Это влияние Редстока переменило весь строй их жизни. Если бы его не было, то и они спали бы до сей поры погруженные в пустоту мирскую. Духовенство, как влияние, не существует здесь. На днях граф Бобринский сказал: «я был до 48 лет неверующим; только теперь уверовал, благодаря этому Редстоку». – Но как вы смотрите на эти импровизованные молитвы, читаемые светскими в собраниях? Допускает ли это наша церковь? Хорошо ли петь протестантские кантики, и молиться по ихнему, уткнувши нос в стул. Эти кантики начинают переводить и для народа. Даже на днях один извозчик импровизировал. Вы вот что подумайте, что, если б не Редсток, то весь этот кружок, очень же увеличивающийся, погрязал бы до сего дня в пустоте. Лучшие и высшие семьи к нему примкнули. Движение религиозное большое. Хотя они открыто этого не говорят; но общество это является в виде секты, и вне православной церкви. Многие желают к ним примкнуть, но боятся все еще, не осуждено ли это нашей церковью. Противодействовать этому некому. Говорящие духом у нас скрыты. Книг никто не читает. Да и книга кого обратит? Живого слова духовного нет у нас; а потребность есть – около кого-либо сильного группироваться, позаимствовать силы. Бедная Россия! У пришельца Редстока должна искать пищи духовной. Рядом большой поток полнейшего неверия. Неужели не подымется чей-либо голос в православной церкви?! – Формы без духа, так уже давно нашими духовными выставляемые, никакого более не имеют действия, и сами духовные – никакого авторитета. И новомодные священники и те уже – ни во что. – Обо всем этом стоит подумать. Не книг ученых нужно, а живого слова человека, который бы остановил этот поток, поднял бы голос, чтоб удержать в православии лучшие силы нашего общества».

На это кое-что писано. Но как мудрования Редстока неизвестны; то вышли одни общие места. Советовано обратиться к владыке.

«Письмо ваше не сильно обуздать. Я показала его только графине Блудовой. Догматические изречения, что вера православная настоящая и что у англичан нет духа, никого не остановят. Живое слово надо, а где его дождешься от нашего духовенства. Владыку здешнего все уважают, а к нему никто не хочет. А этих барынь, – которые уже уклонились, хотя и не сознают этого, – да их к владыке разве связанными, да с жандармами туда тащить?! – Вот что нужно бы! Приехал бы кто-нибудь в эти собрания и там жгучим словом отрезвил бы всех. – А нашему духовенству, поверьте, все равно. Не умею объяснить, но у меня все время там щемило сердце.

Но не могу не сознаться, что у этого кружка более христианского чувства, чем у наших постных богомольных барынь. И сама бы к ним примкнула, но формы протестантские и моления без креста, мне казалось, что я точно своей церкви изменяю. И разговоры духовные, и чтения вместе с толкованиями – все это имеет большую прелесть; а потому многие примкнули к ним. – Такого центра православного у нас нигде нет. Их учение ничего нового не говорит. Читают Евангелие и толкуют его; также и Апостол. О святых, конечно, и помина нет, также и о Богородице умалчивают. Псалмы переведены с английского и поются. Все вместе что-то очень хорошее христианское, но не в нашем православном духе. – А, может быть, это и все равно, лишь бы знали Христа, и Ему работали. – Один бы умный священник или архиерей, если б загорелось у него сердце, начал бы ездить в эти собрания, – где и народ начал уже являться, и тихонько, никого не осуждая, всю эту толпу направил бы на правый путь.

Пущины – которые стоят во главе, Пашков и Корф весьма даже не умные; но женщины там все тузы. Мой Василий Чичерин, хотя в некоторых отношениях к лучшему изменился, но всей душой туда примкнул. Я с ним часто спорю. Уверяет, что формы ничто, и что все равно, какой принадлежать церкви, лишь бы была живая вера. – Не знаю, говеют ли, и как это совершают наши дамы-редстокистки. Меня очень не возлюбили, потому что я им говорила, что они секту образовали и что не хорошо уклоняться от обычаев церкви. Сознают ли они свое уклонение, не знаю, – может быть и не сознают, – совершается сие бессознательно.

Самого Редстока нет в С.-Петербурге, а его миссионеры увлекают весь beau monde».

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленный о Господе Н-лай В-вич!

С Новым годом!

О молитве и трезвении – нет в продаже. Это оттиски из «Тамбовских Епарх. Ведомостей» и все уже разошлись. Думаю прибавить извлечение о молитве из св. Златоуста, – и толкование молитвы Господней переделать в письма. И издать две книжки. – Но когда? – Когда позволит мне моя леность.

Изъел душу мою Пашков. Вот что узнаю из достовернейших источников, или уст.

1) Пашков с сестрою и дочерью – разъезжают всюду, – и проповедуют, залезают даже в трущобы. По домам ездят по приглашению. В доме кн. Гагариной бывают собрания, приходит и простонародие.

2) Отпечатаны книжки с их зловерием, кои распространяются, не хуже исаакиевской кафедры. В Москве о. Арсений показывал мне книжонку, под заглавием (кажется): «Христос Спаситель», – и в ней фразу: «поп не отпустить тебе грехов на исповеди, силы такой у него нет» (мысль, а слова забыл). В средине, может быть, и другое что найдется дурное. – Книжка разрешена цензурою.

3) Пашков говорит (или показывает), что имеет письменное разрешение – от Государя и митрополита, с приложением печатей – проповедывать Евангелие. Эта ложь сильно располагает в пользу его.

4) Недалеко от меня (говорит, кто пишет) живет бедный переплетчик. К нему ездит Пашков и учит, народ сбирается. Увлекает. И я был. Какой-то городовой пришел поглазеть, послушал, и бух на колени и ну молиться, то же было и с приставом.

5) Мои прачка и кухарка (пишет то же лицо) ходят его слушать каждый почти день, и увлечены. – Чтоб отклонить их, я завел свои чтения. Слушали и сказали: и это хорошо, но там лучше. Мой священник узнал, что я собираю для чтения (ибо делал не раз и делаю), и сделал мне смиренное замечание, что так не следует, опасно, и еще – что-то.

6) Пашков от увлеченных требует гласного пред ним произнесения слов веры, – и это он называет исповеданием. Кажется (не совсем ясно написано), он таких исповедников записывает в свой каталог. Строю догадку: соберет какую-либо тысячу и потребует позволения составить с своими особое согласие (скоп) и свободно веровать, как веруют.

Потрудитесь доложить о сем владыке. Что я писал, ни под каким видом не сказывайте, – а скажите только, что это сведение петербургского происхождения от очевидца достоверного. Мне думается, что владыке можно бы вызвать попов и сказать:

1) Учите в церкви немолчно об устроении спасения. Пашков лгун – тем, что не все говорит. Говорит о покаянии и вере, а о благодати и таинствах, о церкви, об общении со святыми, о долге христианском и проч. не говорит: у него все делает вера, и отпущение грехов без исповеди, и благодать без таинств. А попы пусть полно все рассказывают.

2) Пусть попы заводят чтения – по вечерам и собирают и у себя и у других слушателей, и простых и бедных. – Для чтения выбирать все то, что относится к общему строю веры.

3) Надо бы составить книжку – о пути спасения, просто написанную, и разбросать по городу даром, или по копейке.

Но без внимания оставлять дело не должно. Есть опасность.

Извольте все сие выполнить во имя Господа. Но обо мне ни гу-гу.

Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 7 января 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Кто мне писал о проделках Пашкова, не могу сказать, но напишу, чтобы то лицо само как-нибудь дало вам возможность потолковать. Но едва ли сие будет: ибо оно очень хочет прятаться. На что вам целую записку? Те пункты перепишите, и отдайте митрополиту, к сведению. Ведь не следствие какое производить. Но то несомненно, что, если оставить Пашкова на свободе действовать, то он образует секту – немецкое молоканство.

Я стал писать письма к разным лицам, которые печатаются в «Душеполезном Чтении». Одно уже напечатано. Теперь пишу письмо будто бы к С.-Петербургскому купчику, по поводу проделок Пашкова, и оговариваю все, что знаю. Поспешу отослать, чтобы напечатали в мартовской книжке. Увидите, и если гоже будет, – можно тогда особо отпечатать и разбросать по Питеру.

Московские старосты неправы, – по нашим гражданским законам, как положено о свечах государем Александром Павловичем. Но практика восточной церкви, – у греков – за них. Там содержание церкви на прихожанах, и ни архиерей, ни священник никакого участия в том не имеют. В Константинополе, – и все священники на жалованье прихожан. Каждый год прихожане собираются и выбирают епитропию из 3 лиц, и ей вверяют экономию церкви. А для поверки прошлогодней епитропии назначают комиссию. Если по поверке все добре, – епитропам благодарность. Тут же и складчину делают. У раскольников – похоже на это. Но у нас другое. Надо изменить закон. Станут ли? Как знают.

Всех вам благ от Господа желаю! Благослови вас, Господи, всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 января 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую много за хлопоты, по устроению издания писем!

Скажите Тузову, – что если он хочет продавать другие мои книжки, то снесся бы с Алексеем Гавриловым сыном Говоровым, судебным приставом – -Яким. ч. 4 кв. д. Орлова.

Горбунову (Конюшенная, 5) я предлагаю издать мысли на каждый день года по дневным чтениям – из «Домашней Беседы» в пользу Аскоченской с детьми. Условия: мне 50 экземпляров и Аскоченской, – по 15 р. за лист, если один завод, и по 20, если два, так что книга в 10 листов даст ей 150 или 200 р.; а в 20 листов – в два раза против сего. Хорошо ли условие? Это я ей прописал, а не ему.

Если он хорошо выполнит это издание, – то ему же думаю поручить издание – передовых статей – 1872 и 1873 гг., извлеченных покойным Аскоченским из проповедей моих и других книг. Тоже в пользу Аскоченской.

«Россия». Мне писал кто-то о ней, – и я отвечал. Но программы не вижу, и объявления не было. Даруй Господи успеха!

«Восток» не понимает дела церковного болгарского. У него болгары виноваты. А на деле они не виноваты. Они не могли сами отстать от патриархата, – и не отставали, а просили. Но когда они просили, то патриархат должен был их отпустить. Не отпустил? Они и устроили себе увольнение иною дорогою. Мы как отцепились от патриархата-то?! Не стали посылать, и конец. Так и они сделали. Виноват патриархат. Собор же их, осудивший болгар – верх безобразия. Там царил ????? еллинский. Отдуйте пожалуйста за волосы сей «Восток».

Получаю новые сведения о проделках Пашкова. Опять поминается, что у него есть письменное позволение от государя и митрополита. Ведь это плутня. А Н-лай В-вич – сидит, да бумагу форменную составлять собирается, документы дожидает и проч. Доложите ему, что на том свете достанется его милости два неполных за это. Надо передать те пункты митрополиту – и все тут. Если ему нужна деловая форменность, сам пусть добудет. А до ведения его должно довесть.

Тут под церковь, а там под государя подкапывается. Горе!

Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 февраля 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Сижу и думаю: что ж это Н-лай В-вич так долго не пишет; и хотел было уж спросить о сем, как получаю ваше письмо, в коем, по поздравлении, содержится указание и на то, что писано было. Благодарствую за поздравление и благожелание, и вместе выражаю глубокую скорбь, что письмо ваше не получено, и сия скорбь тем скорбнее и глубже, что в письме том были помещены сведения о новом еретике, которых я жаждал, как жаждущий воды.

И теперь шлю, – в след вас бегущего восвояси, – покорнейшее прошение – повторите все прописанное, и наипаче, если знаете, какими словами он выражается. И я стану писать и писать. Писать вообще о протестантских бреднях – нечего. И это будет помимо цели. Плода не будет. А писать, кладя в основу слова еретика, будет прямо в глаз. Все, что у меня в письме ему прописано, взято из писем ко мне о нем; но того очень мало. Есть и еще – фразки две; но я отлагаю об них писать, чтоб дождать других фразок, и об них всех зараз написать. Так сядьте пожалуйста и напишите, как писали, – и даже пошире. Знаю, что во второй раз скучненько писать о том же; но уже одолейте себя и принатужьтесь.

Тому письму я велел сделать оттиски, и поручил Алеше переслать вам с десяток. Если желаете, еще пришлю, хоть полсотни. Всех сотня. Если найдете нужным, отпечатайте еще, а затем и другие статейки, имеющие написаться, и разбрасывайте их по Питеру, – наипаче в заражаемых местах.

Шлю письмо к вам в Судиславль, чтоб поскорей и ответ получить. Не отлагайте до Питера.

Спасайтесь! Благослови вас Господи всячески!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 20 марта 1880 г.

Христос воскресе!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Все получили – и катихизис, и газетные статьи. Благодарствую. Дело выясняется. На катихизис буду отвечать пункт за пунктом, – что Бог пошлет. Кое-что можно забрать и из газет.

Посылаю вам брошюр кажется 40. Если печатать вздумает кто, пусть; только бы не из-за барышей, а для раздачи.

Если можно, соберите изданные пашковцами книжки, – и Св. Писание с подчерками и заметками. Из них вернее можно царапнуть этого душерастлителя.

Спасайтесь!

Еще что сказать, не имеется.

Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Помечено в газетах, будто обер-прокурор сменяется. На место Толстого П. Что знаете про сего, – скажите. И что за причина смены?

1 мая 1880 г.

Христос воскресе!

Н-лай В-вич!

Пусть иереи печатают сколько душе угодно, только не из-за барышей. Еще что-нибудь печатать – добре. Готов бы, но теперь леность обуяла, и кажется немного простудился.

Присланный катихизис – порадовал сначала, но когда стал всматриваться, оказалось, что он страдает большою неопределенностью. Стань опровергать, и будешь бороться с ветряными мельницами. Иереи Божии поручили бы кому половчее – поприслушаться и поточнее определить пункты. Впрочем, может быть, это я так брюзгливничаю, по причине расслабления временного и случайного. Кажется время терпит.

О перемене прокурора нельзя не порадоваться. Даруй Господи новому побольше энергии и православного духа.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 6 мая 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за вести.

Очень утешительно, что Бог послал такого обер-прокурора. Хоть сколько-нибудь уврачует раны, нанесенные тем башибузуком. Когда бы он библию новомодную – довел до сожжения на Исаакиевской площади. А переводивших и издававших – заставить с кочергами около ходить и не давать ни одной книжке отскочить и избавиться от сожжения.

Против пунктов присланных начинаю корпать. Может быть одного письма довольно будет, а может быть и два состряпается. Ольга Ст. Бурачек, со слов о. Алексея Колоколова, прислала тоже несколько пунктов. И против них особо будет. Шлите более пунктов. Книги что пришлете, – добре. Достаньте их молитвенник, о коем в статье «России» говорится («Россию» мне шлют). Мне приходит на мысль – подобрать против них церковные песни, – чтобы виднее было, – как безумно сделано, что, оставя такие прекрасные и вдохновительные песни, избрали такую дрянь. Кстати – они церковные порядки хулят, а посмотрите, какие у них свои? Когда собираются на молитву, сидят на стульях, а большак их читает им что-либо. Когда придет в чувство, кричит: молитесь. И все соскакивают со стульев, становятся на колени, и опершись локтями на седалище стула, лицо прячут в ладони. Это значит – они зашлись в мыслях и молятся. Видите – нелепость! Мы стоим на молитве, кладем крестное знамение – орудие нашего спасения, и кладем поклон. А они з...... отставляют. В этом отношении их следует прозвать ж........ На ушко одному, другому передать это можно, и пойдет, и дойдет до народа. И это отвратит больше всех рассуждений. Их надо звать – ротозеями, за то, что благодать хотят получить без таинств, рот разинь и довольно; угорелыми – мычутся с проповедью и врут не знать что; лежебоками – никаких дел не нужно. Все сии пресветлые наименования надо пустить в ход. Потом картинку придумать карикатурную, и тоже пустить.

Отпечатали брошюру?! Добре. Дайте сколько-нибудь Бурачкам, или Ольге Ст. Тоже о. Алексею Колоколову. Они со многими знакомы и будут давать для прочтения. У меня уже нет брошюр. А они просят.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 мая 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленный о Господе Н-лай В-вич!

Книжку состряпали. Благослови Господи труд ваш. Может быть книжка и обер-прокурора наведет на что-либо хорошее в пользу Церкви.

Что я делаю в летнее время? Будто делал, но указать не на что. Книга о молитве – это сборник, что печатался в «Тамбовских Ведомостях» – пересмотрена и дополнена. Печатается – в новом виде. Писал еще три письма против пашковцев. Оттисков взял всего десять. И теперь вам послать нечего. Митрополиту послал два. Прот. И.В. Васильев спрашивал, можно ли их напечатать для раздачи. Я дал согласие. У него возьмите, или у тамошних священников.

Письмам против Пашкова не конец. Послал еще два. К ним неизбежно еще приложить одно или два. А потом, если охота будет – и еще много много – перебрать все протестантство по сему поводу. Но леность совсем меня съела.

Скоро выйдет новым изданием послание к Галатам. Все старо. Но пришлю вам. Пришлю и книгорезки моей работы. Или присылал уже? Не помню.

Книги Горчакова о браке не читал, и не вижу объявления об ней. Увижу, – куплю и прочитаю.

Знаете вы Т.? Кто это такой?! Он не очень православный. Если встретите его, – Хватайте за волосы и протащите его сквозь самый колючий терн, чтобы в конце таскания остались одни кости. Потом обложите его пластырями врачебными, чтобы новая наросла плоть, – и новый явился Т. – православный, – добре вытертый.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Митрополит писал однажды. Я не раз писал. Послал ему всех своих книг, и книгорезки. Прокурору послал бы, но он совсем мне неведом. И боюсь подать вид, – будто жду чего.

7 декабря 1860 г.

Милость Божия буди с вами!

Труженик Божий, Н-лай В-вич!

Благодарствую за поздравление с праздником и благожелания. Взаимно и вам шлю то и другое.

Се и новый год! Всяких вам благ от Господа желаю в год сей! Пожелаем вместе и для Церкви Божией, чтобы сияло над нею Солнце правды, не заслоняемое никаким суемудрием.

Желаю благополучного окончания печатания вашей книжки и затем успеха ей, – и плода доброго от нее.

Об уставе Феодора Студита – ничего не знаю, кроме печатанного в творениях отцов. Есть катихизисов его два; один большой – беседы, изданные в переводе оптинцами; другой – малый – 130 кратких слов. Сих нет в издании отцов Миня. Я привез их из Савваитского монастыря – старец Иоасаф подарил – и подарил в библиотеку Спб. академии, на пергаменте. В обоих есть черты устава. Желаю успеха пишущему о сем студенту.

Новости о Пашкове пишут не старое ли? Уверяли, что он совсем переселился в Англию. Сия новость, будто он ратует, требует поверки. Проверите, скажите.

Как нелепо действовала против него наша духовная власть, из рук вон. 5 лет трубит, – а ему ничего. Мне стало сдаваться, не изъявил ли как-либо митрополит согласие на его проповедь, будучи обманут льстивыми пашковскими речами о значении воплощенного домостроительства.

И московская академия отличается. Л. – в грязь втоптал первые четыре собора вселенских, и проведши в рассуждении своем ту мысль, что св. Церковь не имела истины, а искала ее, и находила чрез борьбу школ ученых или партий. Разрушительные мысли. Недавно там был магистерский диспут. Дело касалось 5-го собора. Магистрант вывел в рассуждении, что 5-й вселенский собор право осудил 3 главы. Но в речи своей изволил возгласить: не думайте, что я из уважения к собору так решаю. Нет, – так требует наука. Собор выходит – неважная инстанция. Главное – наука, т.е. разум и его соображения. Водворяют, выходит, неправославные начала. Куда же смотрят власти? Слово Божие подменили и сочинили, не по началам православия, а тоже по науке. Наука потребовала. Вот и молчат, когда к..... эту – науку выставляют вместо начал православия. Не стыдитесь трубить о сем где подобает.

В газетах печатали, что какие-то молодцы просят разрешить существование некоего идеалистического общества. Знаете что это есть? Это спиритское общество. И коноводы – отъявленные спириты. Спиритство есть бесовщина. Следовательно, это общество бесовское, или бесопоклонническое.

В обществе этом ничего научного нет и быть не может. Это религиозный скоп, по наставлению духов лестчих устроенный. Когда спириты собираются, то среди их совершается нечто религиозное.

Так мне изображал некто, которого приглашали в это собрание с целью связать с собою.

По сему поводу сообщу вам и еще нечто. В С.-Петербурге есть какая-то апостольская община.

Некая особа, будучи вопрошена о Пашкове и компании его – отвечала: у Пашкова не бывала, и не знаю, что он толкует; но в часовне апостольской общины бывала, и вот что слышала. В сей часовне глава – апостол англичанин. Он говорил: Редсток наш и одного с нами духа и учения; а Пашков отступил от нас, именно в том, что мы признаем таинства, а он не признает их, и еще что-то. Всяко однако же видно, что Пашков заразился от Редстока и только после отступил от него. Я слышал, что Редстока выписывал и содержал Пашков.

Идем дальше. Редсток и апостольская община одна каша. Апостольская община это ирвингианство. Ирвингианство, судя по его образованию (недавнему – после 30-х годов), есть проделка духов спиритских. Они что-то там показали дивное. И желавшие дива уверились чрез то, что среди их восстановляется церковь в апостольском духе – и с апостольскими дарами. На этом уверении образовалась община и действует.

Итак, ирвингианство спиритского происхождения. Редсток с С.-Петербургскою общиною апостольскою – того же покроя. Пашков, от них научившийся ересям, тоже от духов берет начало. Хоть он отделился от общины, но чрез это мог не отделиться от духов. Духи сами могли научить его и отделиться. Ибо это больше соблазна дает: о чем они и хлопочут. Наводим далее. Пашков говорит, что ему являлся Христос, что в нем Христос говорит. И у спиритов духи – то говорят в воздухе, то шепчут в уши, то берут руку и плюнут, то в разнообразном виде являются. Я верить начинаю, что Пашкову точно являлся некто, яко Христос, но не Христос Господь, а дух лестчий. И затем, завладел им, и чрез него действует. Пашков медиум. И учение его – спиритская бесовщина. Извольте твердить всем, что это тако есть. Хорошо бы вы сделали, если бы передали сие все обер-прокурору.

К обер-прокурору – подумаю. Теперь нет решения. Благодарствую за проект письма. Листов еще не получил. Благодарствую.

Ну – satis!

Спасайтесь! Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 30 декабря 1880 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Книжку получил и прочитал. Хороша. Дай Бог, чтобы имеющие власть поправить дело, взялись за труд исправления церковно-религиозной распущенности. Так сердце сжимается.

Что же это Пашков-то? Митрополит писал, что он уехал, другие писали, что выслан, и не воротится. Владыка верно не знает, что он только скрытнее стал действовать. Забежали бы к нему и сказали про Пашкова.

Честь имею доложить любителю записок, что составить такую о рассуждении Л. неудобно. Надо прочитать все рассуждение, и из всего его выйдет, – что он не признает, что церковь есть столп и утверждение истины, положение лежащее в основе православия. Рассуждение это напечатано в «Чтениях Московского общества любителей духовного просвещения». Ученую критику на него пишет «Православное Обозрение» – преподробно, разбирает по ниточке, и ни одной не оставляет живой. Потрудитесь пробежать то и другое.

Что делает Выша? Баклуши бьет. Письма в Спб. 5-е, 6-е и 7-е – написала, и залегла спать. Только переводом св. Симеона не много позаймется и довольно. Последние слова Симеона (осталось 10) – верх совершенства духовного, разумения. Ученая немчура ничего того не понимает. Оскудела разумением духовных вещей, упершись всею немецкою натурою в букву. А вот неученый православный одним поклоном дошел до какого разумения?!

Зачем в книжке напечатано: под редакциею Елагина? Разве не он составлял. Если – да, скажите на ушко – кто? А если он, то чего ради так сделал. Разве, чтобы легче было сносить великие похвалы, какие посыпятся от тех, коим сладко будет чтение.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 января 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Поздравляю с выпуском книги. Поздравляю и с началом бомбардирования. Мужайтесь, и не моргните. Мне думается, что вам сразу не отвечать лучше; а подождать, пока все выболтают свои вам или книге вашей панигирики. Будут конечно противоречия. После оценки и можно ответить, – кое-что прибавив, в видах разъяснения дела. Что кричат, это не худо, а хорошо, – и что бранятся – тоже. Ибо это означает, что больно.

Об издании журнала: оборона истины церковной, – и я думал, что нужен, – и толковать нечего. Но я остановился на том, что это дело должен делать Ц.В. Ибо он провозглашен органом Св. Синода. Ему и следует по совести, если она есть, оборонять дело веры и церкви. Я полагаю, что обер-прокурор мог бы настоять на этом. Ц.В. печатает теперь все, что читается в светских газетах. Но замечания делает не на все. К этому его и обязать, чтобы на все делал замечания, и не по поводу только статей в светских журналах и газетах, но и в духовных. Но если это находят неудобным, то конечно надо особый журнал заводить.

Благослови Господи! Пишут мне из Рима, – что прочитали в газетах или еще где-то – дурные речи о церкви, а опровержение не знают где бы найти. Спрашивают, что выписать, чтобы там находить опровержение. Сказать-то ведь нечего. – Вот и стал в тупик. Думал порекомендовать Ц.В., но это не в успокоение послужит, а в большое обеспокоение. Ибо там вся дрянь перепечатывается. Этот журнал стал распространителем худых мыслей о церкви и делах церковных. Иной в захолустье живя и не услыхал бы никогда иных худостей, а вот теперь ему прислуживает Ц.В. и преподносит всякую дрянь.

С Нарышкиными я почти разошелся, и не пишем уже друг к другу. Потому писать ему о Кулъжинском, хуже чем не писать. К тому же, чтобы переменялся директор народных училищ, не слышно. Да как он от Нарышкина зависит?! У него в Тамбове есть школа народных учителей. Разве тот директор чает уйти. Подумаю, нельзя ли чрез кого-либо указать в таком случае Кульжинского.

Тузов писал ко мне. Мысли те уступлены Аскоченской, – и она нашла уже издателя, под таким условием: 15 руб. за печатный лист, если печатается один завод, а если два – 20 р.; формат и шрифт – писем о духовной жизни по поводу писем Сперанского. Сверх того – мне 50 экземпляров и Аскоченской – 25. Уплата денег часть в начале, – последние чрез 4 месяца, или чрез полгода, по выпуске книги. Бели хочет, может издать на сих условиях – передовые статьи Домашней Беседы за 1871 и 1872 годы. Они тоже принадлежат Аскоченской.

Книгорезка у обер-прокурора – добре. Но книг послать все претит дух – добрый или худой, не разберу.

Спасайтесь! Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 10 февраля 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

С постом и вас!

Но се приходится облещись во вретище и пеплом усыпать главу. Увы и ах! До чего мы дожили?! Наказывает Бог за то, что попущена хула на истину Божию. Если не покаемся, как бы чего хуже не случилось. Милостив буди, Господи, к нам грешникам!

Вы помянули, что письмо от обер-прокурора о печатании писем против Пашкова я должен уже получить. А я его не получил. Ныне 7-е. Письмо ваше получено 3-го. Писано 24 февраля. Ждут небойсь уж ответа, и хмурятся. Так вам и пишу, – в случае, – скажите, что не получил еще. Полагаю, что его заслали в Тамбов. Если так, то еще недельку надо подождать, а если оно нумерованное, то и две; ибо Шацкая почта прежде пришлет объявление, а потом и письмо выдаст. Посылаем же мы однажды в неделю. Если в письме только требуется согласие на отпечатание, то удостоверьте их в согласии моем очень охотном, чтобы не было остановки. А мой ответ после пришлю, как получу. Если еще почта или две пройдет без получки сего письма, тогда я извещу вас, и вы скажете кому следует. Не пропало бы? Помните, как пропали наши газетные или нет Пашковские пункты.

Вы воюете. Благослови Господи. Ратуйте, ратуйте! Но вот, может быть, новый государь иначе поведет дело и замолкнут. Законы о печати ведь не отменены. Напомнят, – и все тут.

Писать против Пашкова много можно. Придет охота, еще напишу. Писанное обнимает только общее. Надо бы к частностям перейти. Но с чего начать? Будем ждать толчка с его стороны, или вдохновения. Попытайте там, что разумеют эти отщепенцы, когда говорят: мы поставили целью избавить народ от суеверия и идолопоклонства. Так выразился Бобринский. Не найдете ли кого, кто бы вам разъяснил, что такое они разумеют под этими словами? Идолопоклонство, вероятно, почитание икон и святых. А суеверие что? Но на то и другое надо бы их слова.

Даруй Господи государю мысль засадить Пашкова, а пожалуй и Бобринского в Суздальскую крепость.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

За известие об американском магазине, благодарствую. Когда потребуется что, тогда побеспокою вас.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 марта 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Христос воскреее!

Благодарствую за ваши хлопоты, по моим потребам. Спаси Господи!

У вас там, – и всюду – охают и охают. Беда! беда! и беда видна. Но никому в голову не приходит – загородить и завалить источник беды. Как шла французская революция? Сначала распространились материалистические воззрения. Они пошатнули и христианские и общерелигиозные убеждения. Пошло повальное неверие: Бога нет; человек – ком грязи; за гробом нечего ждать. Несмотря однако на то, что ком грязи можно бы всем топтать, у них выходило: не замай! не тронь! дай свободу! И дали! Начались требования – инде разумные, далее полуумные, там безумные. И пошло все вверх дном.

Что у нас?! У нас материалистические воззрения все более и более приобретают вес и обобщаются. Силы еще не взяли, а берут. Неверие и безнравственность тоже расширяются. Требование свободы и самоуправства – выражается свободно. Выходит, что и мы на пути к революции. Как же быть? Надо – свободу замыслов пресечь – зажать рот журналистам и газетчикам. Неверие объявить государственным преступлением, Материальные воззрения запретить под смертною казнью. Материальные воззрения чрез школы распространяются. Лапласовская теория самообразования мира с прибавкою Дарвиновских бредней идет в уроках. После школы и в письмена она вошла, и всюду приносит плод неверия. Кто виноват в этом? Правительство. Оно позволило. Следовательно, кому следует все это пресечь? Правительству. Прикажет и все исправится.

Приходит на мысль – кто-нибудь описал бы фактически, как образовалась революция французская. Было бы для нас назидательно. Поговорите с кем-либо.

Благослови Господи все ваши хлопоты и труды. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 3 мая 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Два письма – одно за другим. Спешу ответить что требуется.

Буду читать Жизнь Христа Спасителя с терпением. Я обещал это о. Арсению. И несколько листов уже перечитывал. Ваш отзыв о складе речи верен: но что с ним поделаешь? Не стать переделывать? Остается ошибочки поправлять.

Посылать на Афон рукопись не нужно. Кто там с нею сладить, или учуют что в ней?! Это издание растянется лет на 5. Уж давайте сами решать дело.

Нечто подобное и я загадываю писать. Именно – Евангельскую историю. Это будет и жизнь Христа Спасителя, и толкование Евангелия, и беседы на них и все что вы захотите. Но я так слаб стал умовою энергиею, что ни к чему себя притянуть не могу

За хлопоты по доставлению мне экземпляров писем благодарствую. Ведь у меня большой был план: все протестантство понемногу разбранить. Да вот вся писательская задорность пропала.

Когда придет опять, еще настрочу что-нибудь, об иконопочитании надо. Молоканы и штундисты и Пашков – много соблазняют, кривотолкуя поклонение им.

Собираетесь в деревню? Бог благословит. Отдохнуть надо и свеженьким воздухом позапастись, после вашего протухлого Спб.

Скажите, если знаете, от кого инициатива – печатать письма? Васильев спрашивал, не упоминая, от кого спрашивает, а говоря глухо: иерархи хотят.

Спохватились и начали писать о хранении веры. А источника неверия заградить не хотят. Источник сей есть – распространение учения о самообразовании мира, по которому нет нужды в Боге, и души нет, – все атомы, и все химия, больше ничего. Это на кафедрах проповедуется и в литературе. Кто дохнет этим чадом, неизбежно отуманивается, теряет смысл и веру. Пока не истребят книг этих – не заставят профессоров и литераторов – не только не держать сей теории, но и разрушать ее, – дотоле – безверие будет все расти и расти, а с ним – самоволие и разрушение правительства настоящего. Так шла французская революция. Внушайте сие, кому следует, и кто может дать силу сему заявлению.

Благослови вас Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 мая 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Сейчас кончил чтение тетрадей ваших. И берусь сказать нечто потребное. (Тетради пришли в мою хату 23 вечером).

Первая статья имеет фразы неудобные. Я обозначил. Упросите автора, достопочтенного о. Матвеева, исправить.

Вторая статья лучше гораздо. Но она вносить некое смешение в голову по недостатку общих обозрений, которые указывали бы, о чем будет дело. Хорошо бы в этих обозрениях указывать рубриками (а, б) особые предметы, о коих речь. Это придает великую светлость писанию.

Третья статья отличная. В ней – только о рубриках, замечено там на полях, исправить надо.

Четвертая статья – тоже очень хороша. – Но и в ней недостаток рубрик. А главное: сказал, что прообразы были – в лицах, событиях и обрядах, – и в изложении не выполнил сего. Прообразовательные лица и обряды показаны, а события – некоторые – сбиты с лицами воедино. – Надо настоять, чтоб переделал. Извлек события от прообразовательных лиц и дополнил их недостающими, Выйдет особая статья – впечатлительная.

Мне приходило на мысль, что надо внести сюда, – разъяснение недоумений, возбуждаемых местами Писания о Господе Иисусе Христе, – в уничижительном Его состоянии. Многие соблазняются.

Здесь есть на это одна страничка. Этого мало. Смотрите 2 тетрадь – четвертая пометка на обороте. – В cursus theologiae и кажется у пр. Макария – есть богатая статья на это. Существенное взять и добре. – Сейчас посмотрю в cursus'е, – и дам еще заметку.

Что – бишь, я еще хотел сказать. А, вот что! – Ноты никак не следует печатать позади. Иное нужно посмотреть, поди ройся. Надо непременно на той же странице печатать. Кто прячет их под конец, тот, явно, боится показаться с ними на люди, и не хочет, чтобы в них заглядывали.

Вы заметили, что мало чувства. Правда. Но здесь его не заметно; ибо предметы все такие, которые требуют более рассуждения, чем чувства.

Если все будет тако, то можно надеяться, что жизнеописание выйдет хорошее.

Ах! И совсем забыл. – Все эти статьи, которые еще не кончены, – и с последующими – озаглавить надо введение. А впереди введения предисловие, в коем надо указать побуждения к такому введению и план его, т.е. что и почему предполагается поместить в нем.

Когда начнется самое жизнеописание, – скажите автору, чтоб в изложении описаниям местностей менее давал места. Оно необходимо, но все же есть дело побочное. – Для изложения самых событий пусть достанет – Catena partum или Chaine d'or – на Евангелия Фомы Аквината. Там собраны под каждым текстом толкования свв. отцов. Это облегчит ему – гораздо-гораздо – труд.

Написанное было написано еще когда-когда. – Мне остается только переслать тетрадки. Что и делаю.

Удивили вы меня, помянув о начинаемом труде. Это – далекая песня. Еще послание к Евреям надо кончить, а к нему никак не приступишь. – Кончу, тогда. А дотоле будем гадать лишь.

Приписать что либо еще не имею. Теперь ничего не делаю. Лечусь молоком.

Экземпляры отпечатанных писем получил. Благодарствую за хлопоты. – Но это не последних четырех, – а первых. – Последних же или еще не напечатали, или совсем не будут печатать. Как их милости угодно.

На гулянках пересматривал кое-что об иконопочитании, – и истории иконоборства. Писать же ничего не хочется. – Сибаритствую.

Кто-то отпечатал против вашей книжки целую книгу – отповеди. Видно по заглавию, что не все подпало под его критический зубок,

Нынче все за евреев. Московский владыка и проповедь ляпнул. Так неприятно было читать ее. Жиды в тех местностях, где их колотили, – кровь сосут из народа без всякой жалости. – Видя, что правительство не заступается за них, они порешили сами рассчитаться с обидчиками. Толкуют, что народ дурно сделал; а на то не обратят внимание, что народ обижали. Тут нашли виновных, – а жиды святы. – Следовало этих наказать, т.е. мужиков, а жидов строгому подвергнуть надзору, и за всякую проделку вешать. Тогда, может быть, они стали бы посмирнее.

Спасайтесь! Даруй вам, Господи, отгуляться до сыта.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 июня 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу дождался присылки писем от о. Васильева. От Никитина тоже получил давно. Но это не все – только четыре первые, и эти сойдут. Но теперь что шлются (еще есть на почте тюки) – это все письма, и много их. Два тюка получил – до 200. На почте еще 3 тюка. Стало быть всех будет 400–500. Благодарствую. Теперь я их буду щедро рассылать в разные стороны. Тамбовцы, слышно, читают усердно. Если желаете, пришлю; шлю 10, – лучше чем дожидать, но раздавайте не иереям. Вам, – не пару экземпляров, а хоть пару десятков. Там раздавать можете для читания, – и так. Мудрость в них не велика. Но сведено под один обзор, и поставлено на своем месте, – что не худо действует на душу. Я сначала думал, что по пустякам болтал; а теперь надумалось, что не по пустякам. Кому-либо пригодится. Собирался было писать об иконопочитании. Но пришла благоверная, связала руки. На днях получил письмо от о. протоиерея Орловского Остромысленского, – где извещает, что он составил статью об иконопочитании, и печатает в Орле. Он был в Москве и там кто-то подзадорил его. Вот я и покоен. Мне же очень стало нравиться – ничегонеделание. И я ничего не делаю, хоть немножко и досадую на себя.

Глаз мой почти закрылся. Но другой бодрится. Прочее здоровье в порядке. Что будет писать о. Матвеевский, – готов перечитывать. Но он когда распишется, гладко и дельно будет писать.

Желаю вам нагуляться в деревне, – и набраться освежающих стихий. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Милость Божия буди с вами!

Письма уж и разослали! Если имеете еще места, куда послать, скажите. Пришлю хоть полсотни.

Горчакова диссертации не читал.

Белое духовенство ваше не может пройти без пользы. Если имеете еще что писать в том же роде, – пишите ничтоже сомняся.

Афон! Бог благословит, если есть охота. Мне же совсем не приходит желания побывать на нем. Хлопотно. А солнце то там, солнце! И здоровые глаза потеряешь.

О. Матвеевский кончил вступление. Предложите обрабатывать самое дело. Надобно нам наперед сговориться о плане. Ибо это очень важно. Спросите его, какого порядка будет он держаться. Скрип подымется, если он не по нашему поведет дело.

По моему следует держаться того плана, который у митрополита Филарета в церковно-библейской истории, с маленькими лишь отступлениями. Помните мою маленькую брошюрку: «Указание, как из 4 Евангелий сложить одну последовательную историю». Она вся есть доказание, что план митрополита Филарета – есть наилучший. Если о. Матвеевский желает следовать сему плану, то я пришлю вам для него сию брошюрку, с изменениями, какие нужно сделать. Я над этим теперь сижу.

Из наличных историй – Богословского – самая близкая к митрополиту Филарету. Гречулевичев свод во многом отступает от него – незаконно. Киев. проф. Орда – близок к нему, Фаррара – дрянь дрянью во всех отношениях.

Согласившись в плане, образ изложения надо предоставить пишущему. Но поменьше описания местностей и других сторонних вещей, – и побольше отеческого смысла в событиях.

Вы кажется сказали, что будет 300 картин. Се добре. Но надобно проревизовать сии картинки. Доложите афонцам, что вышинский владыка готов это сделать.

Сделали бы карандашом эскизы. Я бы ноты поделал.

Если бы на всякое событие по картинке, куда бы как хорошо? Хоть не так больших, а как у Гречулевича, только немножко побольше. Можно вместо 12 в листе, по 6 и даже по 4.

Нам ведь стыдно будет, если пропустим что не складное. Отцы на нас полагаются.

Благослови вас Господи! Спасайтесь! Здоровья вам желаю и мира душевного.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 24 августа 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Виноват! Провинился. Вы спрашиваете: уж не болен ли? Совершенно разбит, ни рукою, ни ногою, ни глазами, ни языком повернуть не хочется, настоящий паралич, – от ударов лености.

Сначала я пропустил почты две, кажется резонно. Потом уже октябрь, – в который вы полагали быть в Спб. Я – положил: вот уже напишу все в Питер, и оттуда ждал письма. Глядь – оно из Судислава.

Благодарствую!

В первом письме вы собираетесь что-нибудь написать об отношении церкви к государству. В Казани кто-то на доктора держал, рассуждая о том, как это шло в Византии; судя по речи докторанта, направление у него доброе. Проездом в Москву можете захватить его книгу: «Отношение между Церковью и царскою властью в Византии».

Присланное вами письмо большое, от неизвестного вам – прочитал. За дело ратует. Обретите его и по головке погладьте. Письмо то пришло в Спб., вместе с экземплярами писем в Спб. Да где же эти письма, и куда они разосланы. Во Владимире нет их, в Перми нет их, в Киеве – нет и в Орле – нет. И все просят еще прислать. Тамбовские просят позволения отпечатать для раздачи. Я им послал довольно, но и еще хотят. Выходит, они не были разосланы. Уж не отменено ли определение – разослать? Конечно, достоинство их не невесть какое. Или те, кому поручено, виляют? Как бы еще не досталось писавшему их?

Книга под бандеролью еще не пришла. Постараюсь прочитать и сказать подобающее.

У меня вся энергия писательская размылась. Да и глаза. Но главное это: хоть трава не расти. Кажется бы можно еще трудиться. Годы не невесть какие. А вот!

Пью повторительно молоко, – три недели, – и в заговение кончу. По докторски это конклюзия лечения, от брайтовой болезни.

Здоровье мое исправно. Иногда приходит тревога и за левый глаз, и позывает сбегать куда-либо. Но леность подкашивает ноги.

Вы, небойсь, дивитесь – слыша: леность! леность! Избави Господи всякого татарина от этой немочи. Впрочем, иногда я даю этой сударыне очень невежливый подзатыльник. Но она хитра, и умеет опять подкрасться.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 4 ноября 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Я думаю, что вы теперь в Спб. и пишу туда.

Ждал-ждал книжки, посланной под бандеролью. И не дождался. Слышал, что этакая посылка ненадежна.

Посылаю вам письма в Спб. и письмо вами присланное.

Писем из Калуги просят и москвичи. Стало быть нигде их нет. Верно раздумали их рассылать. Пусть мне шлют, и я буду рассылать. У меня уж немного осталось – сотня-другая.

Ушинский, прочитав письма в Спб., прислал мне свои тетради – против штундистов, с которыми он лично знакомился, – и выведал все их бредни. Пишет очень дельно. И я просил его продолжать. Просил и мне прислать пункты учения штундистов. Может быть, – леность отойдет, – и я что-нибудь напишу.

Спрашиваете о молитве. Встречаю у отцов, что молясь надо изгонять все образы из головы. Я так и стараюсь делать, напрягаясь стоять в том убеждении, что Бог везде есть, есть и тут, где я, где моя мысль, и мое чувство. – Совсем от образов освободиться не имею успеха, но они все более и более испаряются. Верно есть термин, когда они совсем исчезнут.

В молитвах готовых много есть образов представления Бога; – судя посему надо полагать, что, имея такие представления, не погрешаем. Но лучше напрягаться до помышления о Боге, более близком к тому как Он есть. Когда явится молитва чувства, тогда образы исчезают, а в силе только одно чувство. Умственная же молитва трудно отрешается от образов и картин. Но труд все преодолеть может.

С тем, что в голове бывает тяжело от молитвы с чувством, – не знаю, как быть. Молитва чувства освежает, а это у вас что-либо особенное. Пройдет. Но молитва чувства есть настоящая молитва. Богу – сердце, по приказанию Его: Сыне, даждь Ми сердце! Господь все подает нужное. Молитесь Ему о вразумлении как быть с тем, или другим. И Он подает.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Бегу в Тамбов – показать глаза. Один уж почти закрылся. Но спрошу, нельзя ли сделать операцию и, если можно, не время ли? Другой, чтоб посмотрели, нет ли в нем той же немощи!

Поклон всем знакомым.

Ваш богомолец Е. Феофан. 4 декабря 1881 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Оба письма ваши получил по возвращении из Тамбова, – и хоть это было не вчера и не за вчера; но поспешить ответом не пришлось. Прислал Ушинский вероисповедания штундистов, – двух толков, – из коих одно похоже на реформатство, а другое – духоборческое – квакерское. Я их списал. На первое кое-какие заметки сделал, как просил Ушинский (для него), – а во втором – ничего не разберешь: темна вода. И только что освободился от сей почти пустой работы. Впрочем, исповедание штундистов реформатского толка – не пустое дело. Его ни у кого нет, кроме Ушинского, – и еще у сенатора Половцева, который посылал к штундистам Ушинского, – и этот доставил ему полный отчет о всем найденном, слышанном и виденном.

Результат моей поездки – в Тамбов, с одной стороны грустен, с другой – не много утешителен. Грустное – что и второй глаз начал мутиться, утешительное – что можно делать операцию. В Москве сказали, что нельзя: глаз пропадет. А тамбовский доктор сказал, что можно; но что операции при таких катарактах, как у меня, чаще не удаются, чем другие. Вот почему и говорю, что не много утешительно. Самую операцию, конечно, надо делать в Москве, или в Питере. Но до нее еще годик-другой. Правый глаз еще наполовину только замутился; а надо, чтоб весь наполнился мутью, и тогда это будет созрелый катаракт. Я и ездил в Тамбов только за сведениями о положении глаз. Что и левый начинает мутиться, я подозревал сам по некоторым случайностям.

Относительно рассылки книг или писем. Пусть ко мне шлют. Только довольно и одной тысячи; а прочие пусть рассылают. Тамбовский Владыка писал в Хозяйственное управление, чтобы ему выслали тысячу. При мне не было еще прислано, – и теперь не слышно. Вот и пусть шлют. Крымский преосв. Гурий – сам издавал один завод, но в той стране и в 5 раз столько – найдут место. Где молоканы, везде пригодны эти письма.

Ушинский пишет, что, в числе побуждений к отпадению в штунду, совратившиеся выставляют, между прочим, то, что у нас в церкви ничего не поймешь, что читают и поют. И это не по дурному исполнению, а потому, что само читаемое – темно. Он пишет, что поставлен был в тупик, когда ему прочитали какой-то тропарь или стихиру и просили сказать мысль. Ничего не мог сказать: очень темно. Из Питера писали мне две барыни – то же об этом, у Пашкова все понятно, у нас – ничего. Ничего – много; а что много непонятного – справедливо. Предержащей власти следует об этом позаботиться, и уяснить богослужебные книги, оставляя, однако, язык славянский, – и чтения из ветхого завета на вечернях, перевод с 70 толковников. Заведите об этом речь. Книги богослужебные по своему назначению должны быть изменяемы. Наши иерархи – не скучают от неясности, потому что – не слышат, сидя в алтаре. Заставить бы их прочитать службы, хоть бы на Богоявленье!!!

С задними праздниками и с наступившим новым годом поздравляю.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 13 января 1882 г.

Вашему молчальничеству о Господе радоватися!

Что замолчали? Разве нечего написать?! Да у вас там, – если каждый день по стопе писать, и то всего не перепишешь.

Или вы считаете череду за мною? Нет. Я вам отписал на последнее скоро. И хоть нечего писать отсюда, но все думается: писну, и тут же подумаю: вот подожди, может быть с почты привезут письмо. Видите, какие тут движения, а вы там и ухом не ведете.

Писем мне наслали – кучу, 1000. И я понемножку их – туда и сюда – прилагаю к посылкам. Исповедуюсь, что меня часто тяготит мысль: что ты лезешь с своими никуда негодными письмами, всем надоел?! Право так!

Но вот на днях преосвященный Иаков невзначай доставил мне утешение, прописав, что пишет ему о сих письмах какой-то директор училища, что-де надо бы миллионы экземпляров отпечатать, и по всем школам разослать.

Уж не конклюзия ли это моего писательства?! Что-то ничего не пишется. Станешь писать, – пырь, пырь, а все ни с места, и бросишь.

Собирался писать против штунды. И не бросаю еще сборов. Но подожду, что выйдет от Ушинского.

Ушинский присылал мне свою записку сенатору Половцеву – о штунде. Я ее списал, дает сведения цельные. – Пришло мне на ум, – как бы хорошо прочитать ее г. Обер-Прокурору. – Но думаю, что может быть Половцев сообщил ему. И догадываюсь, что так есть, – по тому обстоятельству, что Обер-Прокурор собирал сведения о том, какие иереи упражняются в лечении больных. – Не думают ли восстановить медицину в семинарии, как было? – При чтении той записки мне подумалось, что это хорошо бы было, если бы восстановили. Немецкий пастор, заводчик штунды, много наших набирает тем, что лечит.

Посылаю вам Симеона святого последний выпуск, – да мысли на каждый день, – да 5 глав, – и писем в Спб. несколько.

Посмотрите, какая оказия? – Когда собирали 1 т. Добротолюбия и предлежало переводить Авву Исаию, а просили Афонцев поискать его на греч., ибо он был у меня только на лат. у Миня, тогда не нашли. Но теперь нашли, и списали для библиотеки своего монастыря. На днях и мне прислали. Стал сверять, и увы! вижу что надо сделать новый перевод. Латинский или вольничал, – или иначе читал, довольно несходства, хоть оно не слишком крупно, но весь склад речи пойдет уж новый.

Вот я вам сколько историй насказал, а вы молчите!!!

Ну – теперь все. Остается поздравить вас с благополучным окончанием Четыредесятницы – и изъявить благожелания по случаю наступающего праздника Св. Пасхи. Сие и творю.

Благослови вас Господь всяким благословением!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Казанская академия изволила почтить меня званием почетного члена академии. Скажите, пожалуйста, что это за лицо? – У меня нет устава нового и я не знаю, что это, обязывает это меня к чему либо?

14 марта 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Христос Воскресе!

Богослужебные книги надо вновь перевесть, чтоб все было понятно. – Пашковцы кричат: у вас в церкви все непонятно; штундисты – тоже, да и из наших не мало. Кто только станет вчитываться или вслушиваться, непременно кончает возгласом: да что ж это такое. Архиереи и иереи не все слышат, что читается и поется, сидя в алтаре. Потому не знают, какой мрак в книгах, и это не почему другому, как по причине отжившего век перевода. И надо уяснить перевод. Только чтения – Паремии – отнюдь не по русск. библ. уяснить, а по 70. Сейчас раскол. И я первый пойду.

Как вы судите о прологе?! Прелесть книга по назначению: краткие (а иногда и полные) жития святых дня, и несколько поучений, и назидательных случаев. А по языку, никуда негожи, – хоть под лавку. Как отцы составили, так она и есть. – И неудобочитаемо. – Надобно – и его по-русски, перевесть и издать, – или по-славяно-русски, слогом св. Димитрия, как и богослужебные книги.

Есть книга кратких поучений, сборник из святых отцов. Св. Отцы уже все переведены на русский язык. А Синод все печатает их по старому, непонятному переводу. Надо – по-русски их собрать, – изменив кое где и пополнив (или совсем новый сборник составить по тому образцу. Там все догматика и все нравоучение).

Обе эти книги – пролог и краткие поучения преназидательны. И их читают в церкви (у нас по крайней мере). Часто ничего не поймешь.

Это я – все около любимого, а существенного, конечно, вы не пропустите. – Синод распустил академию и семинарию, – духовную литературу. Никакого контроля: врут светские, врут духовные, а ему горя нет, – и глазом не моргнет. – Нет власти в церкви, как кто хочет, так и действует и учит. – Попы всюду спят. Неспящих один-два – и обчелся.

Ну – да вы все это и подобное конечно видите, и не пропустите.

На днях в «Моск. Вед.» прописано, что Пашков и еще какой-то Гедеккер (кто? Не апостольской ли общины голова?!) явились в Ригу с проповедью. Потом Пашков раздавал книгу, путь ко спасению, в которой изложены его бредни. – Мне пришло в голову: взять эту самую книжку и переладить на православную ногу, и пустить в ход, напечатав в конце предостережение: смотрите, православные, встретите книжку с тем же заглавием, – но со штемпелем, не берите ее в руки. То не путь, – а распутие – или еще как. – Бросаюсь в кучку книжек, вами присланных, чая обрести пашковский путь ко спасению, не обретается. Вот и вопрос: что надобно? Не для нашей церкви, как у вас озаглавливается, а для Выши. Надобно попросить Н-лая В-вича, чтобы он забыл пашковский путь ко спасению и, не следуя по нему, прислал его на Вышу! Пожалуйста!

Что делает Выша? Спит сном непробудным. – Понемножку шевелится, переводя вновь Исаию отшельника. Выходит долгая речь, – а инде и мысли другие. Их перевод несостоятелен.

Дел неконченых куча, а леность руки вяжет. Вот и поди! Прогресс!

Предполагаю взяться за штунду; и под ее титлом – за ее родителей и весь род (протестантов). Но подожду, что напишет Ушинский, и что издаст о. прот. Остромысленский.

Что же папе отвечено? Надобно так: очень рады вас принять, и молимся усердно, чтоб Господь привел вас к единению с нами. Условия конечно вы знаете: вычеркнуть из ваших верований, непогрешимость вашего святейшества, Filioque, – безгрешность Божией Матери в рождении, – совершенное отречение от светского владычества, – возвращение к древнему чину в совершении некоторых таинств, – и еще что-нибудь.

Или оставлено без ответа... Нет, надо ответить, – и тоже открытым письмом.

Поздравляю с новосельем. Да утешит Господь сестрицу вашу.

Письмо и книга получены в конце Фоминой. Мы бываем заняты в это время.

Благослови вас Господи! Спасайтесь.

Ваш богомолец Е. Феофан. 18 апреля 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Получил книги. Благодарствую. Ивана Буяна я давно, давно встречал. Тогда он был потоньше, а теперь – ишь как растолстел. Я пробежал его наскоро. – Сектаторская у него в тексте одна какая-то страничка. В объяснениях побольше. Но вообще это незаметно, – и может не бросаться в глаза, без особых внушений со стороны. – Потому беды большой от сей книги нельзя ожидать. Само содержание книги показалось мне несоответствующим заглавию. Путь в небесный Иерусалим не совсем верно изображен. Во время чтения книги мне приходило на ум исправить ее, – и выдать под заглавием: Иван Буян обратившийся в Православие. – Но когда кончил чтение, леность вступила в свои права, – и не шевелись!

Эмина Путь ко спасению, кажется ничего не содержит сектаторского и перевод старинный. Я читал его давно-давно. – Прочитаю еще. И Буяна, думаю, еще прочитать, может быть повернее увижу его добродетели и пороки.

Пашков-то, – Пашков?!! Помоги, Господи, владыке зажать ему рот!

Там у вас еще апостольская секта есть. Сосед наш помещик был там недавно – сынишка наведывал, и прислал мне два номера «Голоса», где описываются сеансы сих помешанных, а потом и история их секты. Сеансы пишущий сам видел, а историю слышал от какого-то епископа их, или евангелиста. – №№ «Голоса» – 74 и 84. Тут не все. Конца нет. – Если вам удобно, пришлите конец. Пишет Пругавин в фельетоне. – Против этих следовало бы писнуть.

Глаз мой еще не созрел. Еще с год пройдет. Различаю еще предметы, и цветность, а когда созреет катаракт, тогда он различает только свет и тень. – Когда придет время, потолкуем, как устроить операцию. Денег у меня куча. Благодарю за предложение.

Относительно жизни Христа Спасителя мой взгляд такой: оставить дело составителя, сказавши только ему, что желательно видеть в книге. Он мастер дела. И вопросы, требующие разъяснения, ему ведомы. Брошюры пр. Амвросия еще не получил. Добре он сделал. Пусть еще говорит – для пробуждения совести. – Заснули все, и живем спустя рукава. – Пишущий сие – образец в сем роде.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомол Еп. Феофан. 1882 г. июнь.

Милость Божия буди с вами!

В деревне! Прелесть! Дай, Господи, вам обновиться свежими стихиями сельскими.

Вы мне советуете отдохнуть. Припомнилась мне поговорка покойного о. Михаила (Монастырева): спишь-спишь, отдохнуть некогда. Это ко мне очень приложимо. А тоже и слово: отдохнуть.

Рукопись пересмотрел. Все добре. – Заметка там на листе – в тюке. Что следовало поправить, поправлено. Именно: Сретение надо поместить прежде поклонения волхвов. После поклонения волхвов – тотчас бегут во Египет, из Вифлеема. А в рукописи Св. Семейство возвратилось в Назарет. И там получило повеление бежать во Египет, потому что Ирод хочет избить, опасность в Вифлееме, – а бегство из Назарета!!! Очень неклейко. – И это поправлено. – К автору снова посылать не следует; а если вздумаете, то настойте, чтоб не ворчал на сделанные поправки. – И вперед посоветуйте ему – держаться не Гречуевича, а Богословского, – А лучше – я пропишу – порядок следующих событий, и вы ему передайте к исполнение (грозно!). А то я буду драться с ним (еще грознее). Впрочем, casus belli может встретиться только, когда дело дойдет до события по возвращении Христа Спасителя после первой пасхи чрез Самарию. А дотоле порядок не может подлежать путанию.

Посылать рукопись еще к кому-либо, полагаю, не следует, из опасения, как бы дитя сие у 7 нянек не осталось без глаза.

Вы понимаете о новой секте, и в числе коноводов Пругавина. Этот Пругавин в «Голосе» писал неодобрительно против апостольской общины – Ирвингиан. – Мне и подумалось, что он православный. А он вот кто! – Скажите о нем лишнее словечко, если вам сказал губернатор, то конечно, он имел средства знать добре, что это за секта. Спросите, пожалуйста, – что это такое? У нас сект, – что червей в падалище.

Что делает Выша? – Все спит. И мочи ей нет от сна. Истомилась! – Впрочем – сверяю новый перевод Аввы Исаии – с переводом Паисия (Величковского), который прислали мне добрые оптинские старцы.

Но жара такая, что, кажется, не грех полениться.

Будьте здоровы и веселы. Желаю вам нагуляться и наздоровиться – по самое горло, даже выше бороды и уса.

Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 июня 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Что же это сделалось?! Говорили мы – говорили, – так что, если бы сторонний кто слушал, закричал бы: уши прожужжали. А тут ни с того ни с сего молчок. Кто виноват, уж и не разберешь. Я жду чего-то от вас, – а вы верно ждете тоже чего-нибудь от меня.

Пора поесть жданки.

Как вы провели время в деревне, – или еще и проводите?! Здорово ли? – Глаза ваши – подкрепились ли от влияния зелени?! Вы в последний раз жаловались на них.

Я все гулял, – и бил баклуши. Только пересмотрел толкование пастырских посланий, коих печатание кончилось, – и письма к разным лицам, кое-что кончилось печатанием. Вероятно скоро они и выйдут из обычной процедуры.

Следовало бы толковать послание к Евреям, или собирать второй том Добротолюбия, или еще что, ничего не делается. Лень окончательно обуяла.

Помните, – или знали ль Паисия Саровского – теперь игумена где-то в Казанской епархии? Он издал рассказ странника, искавшего молитву Иисусову. (Может быть я про это уж сказывал вам? забыл). И мне прислал. – Я эту книжку поправил, – и дополнил, и послал для второго издания.

Теперь предложили пересмотр бесед Ушинского с штундистами. Тут придется покопаться. – Но кто знает, покопаюсь ли?– -Ибо леность моя дорогая дороже всего. – Работай кто хочет. Нам же бы дельце на ум не шло. – Любо!

Ушинский для операции зовет в Киев. Там будто окулист есть – первый во всем свете. Я еще ничего не решил. Время терпит. Катаракта еще не созрела.

Знаете, что приходит на ум? не делать операции; а так и остаться.

Ведь московский окулист сказал, что нельзя делать операции. Меня отчасти и берет страх.

Всех вам благ от Господа желаю! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 26 октября 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич! С праздником!

Спешу ответить вам, направляя письмо в село ваше, хотя не имею уверенности, что оно там застанет вас. На авось!

Адрес Ушинского вот. Малая Владимирская, собств. дом, №7.

Помните, я затевал православного Буяна состряпать? – Не настоит нужды. Есть чем заменить, – и в наилучшем виде.

Еще в Иерусалиме, в обители св. Саввы видел я большую рукописную книгу. Жизнь Варлаама старца и Иоасафа царевича. И все собирался прочитать, – и не собрался. Дома, с тех пор как выписал св. отцов – и встретил между писаниями св. Дамаскина сию книгу в печати, тоже все посматривал, чтоб прочитать и не читал. – На днях, имея нужду по случаю беседы Ушинского о почитании иконы посмотреть слова о сем св. Дамаскина, опять попал глазами на сию книгу, – и решил прочитать ее. – И что же? Лучшей книги для познания христианской веры и жизни в общем обзоре – нет, – и едва ли может быть. – Чего ради предприемлется перевод, или и имеется в виду издание с картинками. Это будет лучше всех катихизисов!

Вы, оберегая мои глаза, пишете, – не трудить их. Нет, не тружу. Понемножку, копаюсь, – в раструску.

Благослови Господи вам сбыть добре ваше имение.

Да угладится путь ваш в Спб.

Здоровья вам желаю и самого развеселого расположения духа.

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 ноября 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Поздравляю и вас со вчерашним праздником Рождества Христова и с завтрашним новым годом. Даруй вам Господи всего хорошего и утешительного.

Спешу указать вам место жительства Ушинского. Но наперед восклицаю: можно ли не знать сего?! Выйдете на двор в полнолуние, и смотрите на луну. Самые светлые точки – это К, – следующая за нею И, – потом идет Е и на конец В. Вот вам и место жительства. Можно ли этого не видеть?! – Но мне подумалось, что я прежде писал, что он там живет.

Я точно думал перевесть только беседы Варлаама с Иоасафом царевичем, – в противоядие Ивану Буяну. Но потом опять воротился на старое: изобразить картину течения жизни истинного христианина от начала до верха совершенства, в картинах, куда войдут назначенные беседы, – и подобия Ермы, и видения Ездры, Даниила, др. пророков, Апокалипсиса, и многих святых из четь-миней. Когда-нибудь надо засесть на год и более, – и все сладить. – Будет ли это?

Мне думается лучше обойтись в описании земной жизни Спасителя – без некоего Louis. Все западные много пустяков пишут, – а о деле по верхам касаются. Нечего денег на них тратить и глаза ими мутить. – Поболее из св. отцов и будет предобре.

Праздниками читаю св. Григория Богослова – глубокого и высокого. Но таинство Пресвятыя Троицы все остается таинством, – неприступным.

Ушинский пишет против штундистов, добыв пункты исповедания их веры. Пишет и ко мне шлет на ревизию. Хоть не полно, но все идет. На безрыбье и рак рыба. Я думал сначала пополнять. Но возопила леность, и убедила меня погладить кое-что. – И тем удовольствоваться. Как будто и совестно, но что поделаешь с леностью? Для ней закон не писан. – Пополнее, может быть сам вздумаю писать. Об одних иконах надо написать целую книгу. И не книгу, а книжищу. Иконы – большое дают пособие кривотолкам немцам, надо их по носу. Буду ждать новостей, о преобразовательных движениях.

Посылаю вам книги, которые недавно вышли, кажется это конклюзия – следовало бы толковать послание к Евреям. – Но по некоей поговорке – много в голове, да вон не лезет.

Благослови вас Господи. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 29 декабря 1882 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Поздравляю с благополучным возвращением. Пожить вам теперь в добром здоровье до нового отъезда желаю.

Но – прямо за дело. Пересмотрел рукопись, кое-что прибавил, кое-что поправил, некие события переставил и здесь, как требуется самым характером событий и сказаниями о них. Как все учинено, и что желательно, значится на особых листах там с рукописями. – Поправки сделаны карандашом. Чернилами поправить предлагаю вам, как автору поправки. – Перестановка событий делает неизбежною переписку двух тетрадей, как увидите.

Но все сие придется еще мне повторить вам после. Ибо – рукопись хоть запакована, но не пойдет на почту. Вода поднялась; и на почту не едут, а идут. Недивно парню и искупаться. И со всем, что принял. И не посылаю рукописи. Полежит еще недельки две-три. Я думал послать на третьей; но вы не определили срока, – и боялся, как бы за отсутствием вашим не случилось какое неудобство с рукописью. А между тем дело не ко спеху. Присылайте другие, тогда зараз и пришлю.

Как я рад, что развязался, чем связал себя по рукописи Ушинского. Я переделывал все, и кажется статьи две переделал, как напала лень – страшная. За перо взяться не хотелось. – На ту пору кто-то подзадорил Ушинского – давай напечатаю, как есть. Он и пишет, – прося прислать рукопись, как есть, и выставляя резон, что – де упускать случай нельзя. Обеими руками схватил я рукопись, поскорей упаковывать, как бы тот не передумал. И отослал.

Я сделал только пометки, что поправить, что выпустить, и порядок какой. Все, что казалось нужным, замечено. Но исполнение того отдал ему в руки.

Разрешат ли ему печатать, не знаю. Но когда напечатают, ведайте, что там собственно моей ни строки нет. – Сие ведать подобает.

Вот я и свободен стал. А писать все же не хочется. Взялся за Добротолюбие, о коем докучают непрестанно Афонцы. И св. Кассиана уже приготовил, то есть выписку из него. – Сам он весь требует нового перевода. Но сие предлежит совершить последующим родам.

Припоминаю ваши вопросы – о разных вещах, желаемых в жизни той. Главное есть: писано хорошо, – и христианское чувство будет покоиться и утешаться читая.

Прочего – многого нельзя ведь и требовать от жизнеописания. На то есть другого рода писания. – Я и не расширял кругозора читателя, а ограничивался одним: если все писанное бьет по сердцу, то и добре. – Другое дело: когда поручили писать, значит доверились, что добре сделает, что желательно, наперед бы следовало указать, – или теперь по течению писания указывать, пока еще пишется.

О. Матвей добре пишет. Но его желание прибавки, – нахожу не дельным. Нанялся – продался. Да и сумма дана достаточная. Если выйдет 100 л. крупной печати, то каждый лист 30 р. – Это в два раза более, чем дают журналы наши самой высшей ценою. Труд же писания не очень головоломный и не очень копотный. – Я еще о. Арсению писал, чтоб он порекомендовал пишущему найти Фомы Аквината – Catenae patrum на все евангелия. Под каждым текстом идут выписки из св. отцов, коих были о сем толкования, и все тут. От себя он ничего не прибавляет. Так вот передайте о. пишущему, что имея сию книгу под руками, он не будет иметь нужды рваться там и сям. – Может быть она есть в акад. библиотеке. А то пусть бегает в публичную.

Спрашиваете: глазки – глазки! – Видите, как пишу? След. есть чем смотреть. А когда есть, что хлопотать? – Правый глаз, кажется, созрел. Но ведь и последняя линия созрения может проходить несколько месяцев, когда все время созревания тянулось лет 5–6, если не больше.

Я как только вздумаю про операцию, – волос дыбом становится. Потому нет ничего дивного, что не буду делать операции. Один доктор уж решил, что нельзя. Я этому очень, рад.

Но ведь жить-то сколько осталось? – День-другой и конец. Из-за чего же я буду себя тиранить? – Это меня всегда останавливает от порывов резаться. Впрочем, подождем, что еще покажет настоящее время.

Скажите пожалуйста: кто-то в конце письма ко мне приписал: о Пашкове в след. письме. – И ни гу-гу, – хорошо это он сделал?!

За тем благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 28 марта 1883 г.

Христос воскресе!

Добрейший Н-лай В-вич!

Оба письма ваши последние получил на Пасхе. Я упредил ваше желание – не спешить отсылкою рукописи, – и отослал ее. Застанет ли она вас в Питере?! – Дойдет когда-нибудь и до ваших рук.

Письма с тою посылкою не было. Пишу теперь. – Там все прописано, как чему быть, и почему. Немножко надо передвинуть события: что указано. Писано все карандашом. Можно вычистить, если не понравится; но Выша не откажется нахмурить брови. От чего будет затмение солнца. Виновные пусть устрашатся.

Какие там ноты наделаны, все перезабыл. А тюк зашит. Ничего не прибавлю.

Сказания об исцелении прокаженного – уже прошло. И он стоит на своем месте, – т.е. пред исцелением расслабленного.

Посещение Назарета – два – добре! – Но первое, что у Ев. Луки, надо поместить не там, где оно поставлено, а немного после, именно не пред вселением в Капернаум, а во время первого хождения по Галилее – пред исцелением прокаженного. И будет в это хождение – два события, посещение Назарета, – и исцеление прокаженного. – Сие в заметках отосланных показано.

Еще надо бы, вместо одного, два видеть события. Это о призывании Апостолов – с ловли. Они характерно отличаются. И комкать их в одно событие без натяжек нельзя. И сделать два сказания: одно как у Ев. Матвея, другое как у Ев. Луки. А где их поместить? – Одно прямо по вселении в Капернаум, как у Ев. Мф. и Мр.:- а другое по возвращении из первого хождения по Галилее, – пред исцелением расслабленного, предполагается: воротились, не тотчас же и исцеление? – Отдохнуть надо. И отдыхают. Спаситель особо, в уединении. А Апостолы пошли половить рыбы. Ведь это только выйти из города. Тут и есть. Вышел и Спаситель. И было то, что у Ев. Луки. Это окончательное позвание. – Латинцы все уже так ставят или размещают сии сказания. И это даже во всеобщих церков. историях, коих имею две под руками.

Буду ждать обещанного присыла новых тетрадей.

Сижу теперь над вторым томом Добротолюбия. – И чую, что теперь это делается с тяготою, тогда как первый живо был смастерен.

Кассиан святый и пр. Исихий – кончены. Течет преп. Нил премудрый. Пред св. Кассианом надо поместить извлечения из св. Ефрема. Он – начало. Конец – Исаак Сирианин. И все кои между ними, все хоть понемногу, войдут в сей том.

Веселой вам поездки желаю, – и здоровой. Буди Божье благословение на вас.

Ваш богомолец еп. Феофан. 25 апреля 1883 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

С самого получения вашего письма, что писано с высоты Валдайских гор, все порывался писать вам, и все поскорей. И вот как ускорил!!

Искушение случилось!

Когда пришла страстная, – когда все Евангелия прочитываются, пришло мне на мысль исполнить наконец неотступавшее от меня желание составить Евангельскую историю словами Евангелистов. – Решился, – и сел, думая себе: долго ли? К концу недели кончу. Но пришел конец недели, а до конца еще далеко. Ну, к концу Пасхи конечно все порешу. И дуюсь. Но и конец Пасхи оставлял дело далеко от конца. Коли так, то Фомина все порешит. Не порешила; не порешила и Мироносицкая, – и далее, и уж Самаряныня вызволила. – Склеил все. Потом идет сидение за выяснением оснований, почему такой порядок событиям надо дать, а не другой. Это уж на кончику, пред последними днями. Потом перечитать не много, – и, что самое тяжелое, переписать. – И будет книга, листиков в 15, заглавие ей: Евангельская история, словами св. Евангелистов изложенная в последовательном порядке с показанием оснований, почему событиям Евангельским надо дать такой, а не другой порядок. Вот искушение, по которому все письма были отложены до другого времени.

В последнем письме вы поминаете, что в предыдущем ему письме вы писали об изучении человеческого организма, сего предыдущего не получал я. Если припомните, потрудитесь повторить.

У меня есть анатомия, очень подробная и умная, как я писал. Теперь и три атласа, – рисунки частей человеческого тела видимых и невидимых. Последний атлас – французский, что я поручал купить Алеше, будет лучше всех: потому что у него рисунки наложены один на другой, подгибаются. Живот, напр., – видите на рисунке кожу, – отогните, – увидите, что под кожею мускулы, брюшину представляющие, – отогните еще – черёвы, еще – толстая кишка, почки, мочеточник – и задняя стена. Еще не пересматривал текста. Но по виду сужу, что се – добро, и должно достаточно удовлетворить, если не вполне.

Вопросы, порешу. Не берусь, пока не кончится помянутое искушение. – Но кажется вопрошающий не обойдется без епитимии. Пусть готовится.

Глаза берегу. Они не болят; потому и лекарств для них нет. Гибнут, – дoндеже погибнут. – Увы!

Сны бывают Божии. Такие обыкновенно имеют сами в себе удостоверение о себе. – Враг и тут подделывается, как и под ангела светла. Как же быть? – Смотри всяк сам.

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 мая 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Я писал к вам в Спб. Письмо м.б. разъедется с вами.

Я писал к вам, что составляю Четвероевангелие или Евангельскую историю словами св. Евангелистов. Теперь кончено все. Остается только переписка.

В сей истории я удерживаю две вечери для Господа – одну за 6 дней до Пасхи, а другую за два. Так покажите отцу пишущему.

Кстати помяну – об отречении св. Петра, – и о посещении гроба Господня св. мироносицами.

Об отречении Петра есть три сказания, отличные одно от другого: 1) Св. Матф. и Марка сходные; 2) св. Луки и 3) св. Иоанна. В каждом по три отречения. Если станем из трех первых слагать одно первое, из трех вторых одно второе, из трех третьих одно третье, то не сладить с делом.

Потому я решил так: считать за отречение не то, что св. Петр сказал: «не знаю человека», а приступ вопрошавших. Приступила служанка, вслед за нею другая, потом еще кто-нибудь. Св. Петр и той, и другой, и третьему говорит: нет, нет, нет – не знаю. Те замолчали, и это одно отречение. Немного позднее опять нападают, св. Петр опять тремя отрицаниями успокоил их. И это второе. Так и третье.

Три было нападка, три отречения, хотя каждое состояло из трех, но в полноту отречение доходило только по третьем отречении.

Первое, по Ев. от Иоанна – 18:17, 18, 25–27. Второе, по Матф. 26:58, 69–74, и Марка 14:54, 66–72. Третье, по Ев. Лук. 22:55–62.

Отречения сии не надо вставлять в сказания о суде над Господом ночью и тем разрывать его; а написать все отречения, по окончании суда, и выведении Господа из синедриона на двор.

Думают, что дома Анны и Каиафы были в разных местах. Дом первосвященнический был один, с разными флигелями: для Анны, Каиафы и для синедриона.

С прихода Господь перебыл немного у Анны, только пока соберутся в синедрион. Может быть Он туда же пришел. При этом пришлось пройти только через двор.

По Иоанну отречение началось у ворот входных, и кончилось у костра.

По Матвею и Марку – началось оно у костра, повторилось при выходе с белого двора на черный двор, и кончилось на черном дворе или в привратнической. Третье отречение было все у костра. Господь по выходе из синедриона – тут же был где-либо на дворе. И взглянул на Петра.

И хождение жен на гроб в день воскресения нельзя стройно описать, если принять, что они все кучкою ходили, – и за один раз. Надо признать три прихода – и три сказания о них. О сем извольте посмотреть в письмах к разным лицам Еп. Феофана, письмо 23.

Жены вечером в субботу сговорились, утром в первый день недели, пойти на Голгофу и помазать миром Господа. Но для похода туда не собираться в городе, а идти на Голгофу, как кто может, и там ожидать пока все соберутся. Они не в одном доме имели квартиру, а в разных. Оттого вышло, что из города вышли и на Голгофу приходили не все разом, а по частям. Но какие ни приходили туда, видя, что Господа нет, и получая извещение, что Он воскрес, не имели уже нужды выжидать, а приходили и уходили.

Прежде всех приходила Мария Магдалина, по Ев. Иоанну.

Когда она от гроба побежала к Апостолам, приходила Иоанна, жена Хузы с некоторыми другими, по Ев. Луки, потом пришла Мария Иаковля и Саломия, тоже вероятно с некоторыми, по Ев. Матф. и Ев. Лук.

Получив повеление от Господа и Ангелов идти сказать Апостолам о воскресении Господа, они собрались наконец все у Апостолов, по Ев. Иоанну, 24:10.

Им не поверили.

Плодом всех их свиданий было только то, что св. Петр еще сходил посмотреть гроб.

Дальнейшие сказания о явлениях Господа идут своим чередом и не требуют объяснений.

Вот что еще. Погибель Иуды помещается вслед за отведением Господа к Пилату. – Как он принес сребро свое к первосвященникам, а первосвященники пошли в эту пору к Пилату, то надо полагать, что сие дело Иуды имело место после, когда власти церковные были свободны. Это и из сказания Ев. Матф. видно. Ибо тут говорится, что держали совет и положили купить горшечниково поле. Когда тут было это делать? Потому я уже полагаю это в конце событий, в пятницу, после положения Господа во гроб. Хорошо и у вас там сделать то же.

Се – рех вам.

Мне предлежит переписка, которую беру сам на себя, в той мысли, что может быть еще что придется подчистить; не в самой Ев. истории, ибо тут идет сплошь текст священный, а в объяснениях, почему так изворачиваются события.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 4 июня 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Измучился. Над чем? Над леностью. Переписываю. А ведь это великое искушение. Поверить некому. Перепишут так, что хуже черновых. Делать нечего, буду тянуть. Только долго протянется. Пишется очень медленно, потому что надо разборчиво, а скоро пиша не напишешь разборчиво. – Как-нибудь управимся.

Говорите: Афонцам отдать. Из какой стати? – У них есть своя жизнь. – Сам издам.

Буду просить редактора Душеполезного Чтения, чтоб нашел корректора посмысленей, и понаблюл за печатанием. Надо, чтоб не было погрешностей. – Картинки и я думал, а потом передумал.

Афонцы не стали бы думать, что моя книжка будет подрывом для их издания? – Будет не справедливо. Моя книжка совсем другого калибра с их жизнеописанием. Им подрыв сделан каким-то московским книгопродавцем, который издал уже жизнь Христа Спасителя, и с картинками многими, хорошими, если все таковы, как те, кои отпечатаны при объявлении. Если бы Матвеевский не мешкал, – Афонцы давно бы уж издали. Вот это они могут предъявить Матвеевскому, если вздумает просить прибавки.

О сновидениях не имею что сказать. Исторически уж подтверждается, что бывают сновидения от Бога, бывают свои, бывают от врага. – Как разузнать, – ума не приложить. – Глазок смотрок. Решительно только можно сказать, что сны, противные православному христианству, должно отвергать. Еще: никакого нет греха не следовать снам, когда не достает уверенности. Божии сны, кои исполнять должно, повторительно были посылаемы.

Красавицу вашу да сохранит Господь в правой вере, при доброй жизни, какую она ведет. Со страхом Божиим да содевает свое спасение. В преданности Богу, да взывает к Нему из глубины души о сохранении ее в истине православной, без коей нет спасения.

Вы писали переменить заглавие. Нет. Еже писах – писах; «по сказанию Евангелистов:» не выражает дела. И Матвеевский пишет по сему сказанию. Отличие моей истории то, что в ней нет моих слов. Кроме заглавий. Оправдание порядка – все в слове к читателям, которое будет в треть или четверть книги, и стоит впереди особо.

Если Бог продлит веку, размышления о событиях св. истории, или беседы, будут после. В этой книжке ничего не решается, кроме: почему избран такой порядок событий?

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 июля 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Милостивейший мой Н-лай В-вич!

Премного благодарен за сообщение о цензурной процедуре, какой подвергнется моя Евангельская История.

Немного смутился при мысли о возможности неразрешения печатать ее Св. Синодом. А потом немного смирился, говоря в себе: буди воля Божия. Уж коли положено не разрешать такого рода писаний, то делать нечего: руки по швам и: слушаю-с!

Сразу подумалось было написать владыке набольшему и обер-прокурору. И опять раздумалось. Лучше оставить все на волю Божию.

Кому поручать пересмотреть, все одно. Из синодалов никто, думаю, не отнесется к моему делу недружелюбно. С Тамбовским отношения наши хороши. Но, думаю, лучше и тут не подсказывать.

Когда рукопись получится, можно при случае что-нибудь сказать, мимоходом, у кого зайдет о сем речь. Впрочем, действуйте, как вам Бог по сердцу положит.

У меня не Евангельская история сама по себе главное, а порядок событий. Евангельская же история есть придаток. Если не разрешат такой истории, словами Евангелистов изложенной, можно потом то же самое изложить своими словами. Я составил ее словами Евангелистов, – чтобы потом обследовать ее со всех сторон в том же порядке. Текст составленной истории служил бы только тогда исходною точкою, – и было бы все в порядке.

Пусть бы поскорее разрешали или запрещали. Может быть после того тотчас и сяду за писание, конечно, если охота будет: ибо леность моя берет большую силу.

А может быть синодалы и милостивы будут. По существу дела хоть и не велика беда если не разрешат. Но я всему свету почти разбубнил, что вот де готовится чудо. Евангельская история – такая и такая. А тут вдруг. Оле – поражения! – И желательно, чтоб разрешено было.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 20 октября 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Н-лай В-вич!

Получил жизнь Спасителя Пуцыковича. – И пересмотрел. Она тоже вся составлена словами Евангелия. Но порядок событий пренеудачный. Все взбудоражено. Картинки сносны.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 5 ноября 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Что ж это деется с моею Евангельской историею?! Верно не в добрый час начал, или кончил, или послал в цензуру. Или цензор с глаз съел, – или другая какая подобная притча случилась, – что все стоит и не движется. – И что там спит цензура?! Не шлет. Взял бы палку, и ну дуть всех. Всяко, когда-нибудь да придет конец этому делу. Подождем. Мы ведь не на юру прогресса стоим. В захолустье.

Писал я вам или нет о желаниях афонцев? – Я исполнил и отослал. Это два похвальных слова св. Пантелеимону; – и жизнь его по Метафрасту. – Теперь перевожу Викентия Лиринского, как я чай поминал. Скоро кончу. Прибавлю предисловие немалое о том же, – и еще, извлечение из подобных писаний предшествовавших Викентию писателей, и последовавших затем, чтобы это дело полнее представить. Мне думается, что это не неблаговременно. Узнали ль что о Пр. Иеремии. Скажите поскорее. Господь да сохранит его.

Что наши собиравшиеся тузы сделали для церкви? – Собора Киевского показался плод – грамота. Может быть и другое что будет. Попили, поели, поездили, поговорили, посуетились, – и разъехались. Будет очень скучно, если так. Книги церковные надо бы уяснить и вычистить. У греков ведь идет постоянное поновление Богослужебных книг. Я сличаю октоих. Очень, очень много у греков новенького. И в этом они молодцы. – Иные службы у нас такие, что ничего не разберешь. Еще: Пролог, по содержанию, прелесть, а по слогу никуда негож, а все в ходу.

Еще: Есть Книга кратких поучений из св. отцов, – тоже прелесть. – Все св. отцы, из коих взяты статьи, переведены теперь на русский. А в церкви – все читаются в старом претемном переводе славянском. Что стоит обе эти книги исправить и поновить?!

Спасайтесь! Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 декабря 1884 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

С новым годом!

Благодарствую за хлопоты. Хоть не слишком, а все-таки беспокоился об участи рукописи. Теперь вижу надежду на невоспрещенье.

Радуюсь!

Как печатать, я все расписал. Шрифт крупный, как Добротолюбия, и формат такой же. Бордюрка избрана – по всей книге. И просил о. Нечаева – приискать корректора. Папу... чтоб было без погрешностей. Дай Господи, чтоб хорошо издалось.

Второй том Добротолюбия печатается. Половину присылали для просмотра. Опять много ошибок. Жду конца. Выйдет книжка пузатенькая: она все о борьбе со страстьми.

А с Афона старцы прислали «невидимую брань» Никодима Агиорита, – предлагая перевесть. Пробежал. Идет. Можно перевесть.

Я, кажется, писал вам, что не худо бы вновь перевесть Викентия Лиринского памятную запись. Я ее перевел. Стало пояснее. Теперь подобрать надо в дополнение, как до него о сем судили. Что и делается, – начиная с него – назад, до Апостолов. Потом общий вывод, – и аминь.

Голова моя ослабела, – и своего писать почти совсем потеряла способность. Верно пришла пора. 8-го января мне стало 70 лет. – Можно и залечь, – и спать непробудным сном. Но никак не утерпишь; – все копаться хочется. И сколько загадок!!

Всех вам благ от Господа желаю! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

P.S. Про «Невидимую брань» – не помните ли была, у нас давно-давно и ходила по рукам – с такою надписью переведенная с латинского книга. – Желалось бы взглянуть на нее. Никодим м.б. ее переделал. У него в надписи значится: составлена некиим премудрым мужем, ныне, и проч.

10 января 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Очень я проштрафился пред вами. Виноват. Молчание хоть очень идет к постному времени, однако ж можно бы обойтись и без этого подвига лености. Однако ж имею нечто и в извинение, хоть под ним также хорошо можно спрятаться, как под бороною от дождя, – именно, ждал вести из Москвы о начале печатания. И что же вышло?! Я рассердился от нетерпения на племянника и разбранил его. Он отвечал: всего только три-четыре дня, как получил рукопись. И вместе прибавил: о. прот. Нечаев указал туза – корректора, и взялся сам просматривать последнюю корректуру, без грехов, конечно, не будет (и Евангелие ныне печатается с грехами); но все же я покоен. Они прислали образчик, который отвергнут Вышею, ибо он отступил без нужды от моего первоначального распоряжения. Отослал назад с предписанием, чтоб сделали по указанному.

На сем дело стоит. Началось; конечно, и до конца дойдет. – Вы слишком широко хватили 10 т. Я велел два завода. Моих книг еще первое издание по одному заводу не разошлось. Боязно и тут то же встретить. Если шибко пойдет, еще отпечатаем.

Невидимая брань идет переводом, хоть очень степенно. – Вижу что это именно та книга, которую я знал еще в Киев. акад. и потом в С.-Петербургской. – Это переводная с латинского, во дни Голицына. Она очень хороша. Многие ее положения вошли в мои первые сороковых годов описания, – и даже в Акад. студенч. статьи, как напр., борьба с грехом. – Я ее не перевожу, но свободно перелагаю – своею речью, прибавляя и убавляя и изменяя против подлинника.

На Новогреческом она принадлежит Никодиму Агиориту. – Он же откуда взял? – С подлинника латинского? – Едва ли. Полагаю, что с русского перевода, но как – не умею решить.

Кончив перевод, пошлю к старцам – и предложу им под всякую статью сей книги подобрать изречения старцев подвижников, – из Лимонара, из Патериков и герондиков. Если б это они устроили, было бы диво как хорошо.

Ныне получил весть, что Москов. и Киев. владыки к 18 марта выедут в епархии. Что сие значит? Уж не стряслось ли что подобное там, что было с их предшественниками?

С окончанием поста поздравляю. Спострадать Господу на Страстной желаю. Поликовать с небом и землею на Святой, дай Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 11 марта 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Дорогой мой Н-лай В-вич!

Помню, что у меня вертелся в голове план Апологета. Но в чем был – все перезабыл. Вы и вообразить не можете, какова у меня слабая память. А теперь и совсем никуда негожа. Что же, доброе дело издавать Апологета. Но редактора надо избрать быстроглазого, – немногоречивого, – но словом, как стрелою, разящего.

На днях один помещик рязанский, знакомый лишь письменно, – учь большая, временно живет в С.-Петербурге, прислал мне рукопись Льва Толстого башибузука. Врага Божия и слуги диавола. Заглавие: в чем моя вера? – 35 л., говорит, был я безбожником. Теперь принял учение Христа. Но и Христос у него не наш, – и учение не нашего Христа Бога.

Он осчастливить хочет человечество. Вот проект счастливой жизни: 1) не противься злу, пусть бьют, режут, грабят, – терпи, но молчи, не защищайся. 2) Суды не нужны, ни полиция, ни войско. 3) Присяга – преступна; 4) Воевать богопротивно. 5) Разводить не следует, даже и при прелюбодеянии супругов. Доказывает, криво толкуя слова Господа в нагорной беседе, – Матф. 5:21–48, с большими натяжками.

В тоне речи – непрестанно изрыгаются хулы на церковь, которая у него иначе не называется, как извратительницею учения Христова.

Прежде этой статьи (5 листов убористого письма без полей), – говорит, – я написал критику догматов, – и Евангелие, – свод Еванг. учения. Мне присылал список его Евангелия Ушинский. Между истинными текстами вставлены искаженные переводы некоторых мест, а инде – вставлены совсем свои, содержание же такое, что, прочитав его, я должен был решить: се бред белогорячечного.

И в настоящей рукописи – видны его мудрования. Он не верит в Пресвятую Троицу, отвергает воплощенное домостроительство, таинства, церковь, будущую жизнь. Христос его не Христос Господь, а какой-то резюме совершеннейшего человечества, или что-то в этом роде.

Статья может иметь вредное влияние и приславший мне – писал, что в С.-Петербурге многие соблазняются, особенно из высшего круга барыни.

Он литографирует свои статьи за границей, – провозит их контрабандою, и распространяет секретно. Моя рукопись – список. И Ушинский присылал свой список.

Зло тайком распространяется. Сходите нарочно к обер-прокурору – и доложите о сем. Я думаю на днях послать ему 2 т. Добротолюбия и тоже помянуть.

Надо что-нибудь предпринять против. Зло разрушительное.

Любопытно, что это за критика догматов. Надобно же это знать.

Посылаю вам второй том Добротолюбия.

Благослови вас, Господи!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 14 мая 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Что же у нас с вами деется?! – Пошли вы к обер-прокурору Св. Синода, и там засели. Где вы теперь, Бог весть. Я все порывался писать, но придет время почты, подумаю: вот привезут письмо, а его все нет, и нет. – Видите, как искусно сваливается вина с больной головы на здоровую.

Что же, удалось ли вам доложить его превосходительству о чем хотели? – И если удалось, что услышали? – Я собирался сам писать, но никак не мог себя к тому принудить. Скажут: «вот встревает не в свое дело. Пошел на покой, и сиди покойно». – А покойно не сидится. Писали из Москвы, будто писания оного Льва – из бездны – читаются нарасхват. Как у него богопротивных нелепостей – что ни строка, то посудите, сколько зла творит он. – И все тайком. – Сверх того, говорят, он открыл свой дом, и дает доступ к себе всем, – и всех просвещает. – И никто ухом не ведет.

Я не помню, писал ли я вам об его статьях. У меня теперь есть три: 1) в чем моя вера? – 2) Евангелие новое; и 3) исповедь. В последней сказывается, как он дошел до настоящего положения. Все фанфоронство. В этих статьях он поминает о 4) своей критике церковной догматики. Еще некто извещал меня, что он еще выпустил статью: 5) что нам теперь делать. Последних двух не могу достать. А очень желательно, особенно критику. – В статьях, что у меня, видно, что он все догматы отвергает; но доказательств нет. Они, говорит, в означенной критике.

Сколько раз ни брался за перо, не пишется. Что же, так и оставить? Московский владыка читал евангелие, и должен бы что-нибудь предпринять. У них в Москве куча ученых. Думаю, по ниточке разберут. А у меня многого недостает, чтоб писать веско. Надо рыться. А тут моя сударыня с своими предъявлениями.

Лучше бы мне не знать о сем ничего.

Думаю, что и вас забирает ретивое. Ну – поделимся. А все же придется сесть на том же.

Вы зарылись в хозяйстве и забываете весь мир. Блаженное состояние.

Благослови Господи все труды ваши! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 7 августа 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленнейший Н-лай В-вич!

Я упражняюсь в ничегонеделании. Разбил мою голову башибузук Лев Толстой. Наболтал он кучу глупостей, – а взяться у него не за что. Все почти бездоказательно. И к тому же он изволил заявить, что он все еще исправляет свои мысли. Это лазейка, при которой он спокойно может говорить: это у меня еще не решительная мысль.

Наконец, я получил малую надежду иметь критику наших догматов прем. Льва. Одна красавица заявила себя знакомой его. Я просил ее выспросить на время у Льва – критику ту. Он ответил: у меня только есть мой экземпляр, который мне нужен. Коли хошь, велю списать, но извольте денежки заплатить. Деньги посланы (он назначил) и ждется переписанная критика. Что-то выйдет из этого.

Вступать в споры так противно! К тому же ярость берет, – и бывает искушение махнуть крупною речью.

Когда получу эту критику, тогда решу, что могу сделать. Самому ли писать, или передать более сильным головам.

Воевать должно Московское духовенство. Я писал редактору «Душ. Чт.», чтоб он там толкнул того, другого под бок. Он отвиливается за себя и за других. И на меня взваливает. Это им не удастся.

Я здоров. Вы здоровы? Или, правда, выспрашивать это значит срамить деревенский воздух, который резонно может вооружиться против меня, не сам, а подговорив вышинский воздух.

Выша ждет своего нового преосвященного, вот-вот. Посмотрим, каков-то он. Если походит на меня, то хоть брось. Хуже меня не было еще архиерея на всем свете и во все времена. Предшественники его, а мои преемники были все молодцы. Лучше же всех бывший пред сим – Палладий. Он имеет нечто сходное с о. Лаврентием, блаженной памяти.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 сентября 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленнейший Н-лай В-вич!

Остроумова статьи читал. Ничего превосходного невидно пока, хоть дело говорится. Да тут и разойтись-то не над чем Остроумову. Просматривает он исповедь Льва рыкающего. В этой исповеди почти ничего нет цепляющего истину православную. Только в конце будет не много, где он будет говорить, чего ради бросил православие. Исповедь Львова была уже напечатана в разборе послед. романа Львова (Каренина, кажется) Громеки. Здесь прибавлен только кончик. Общий вывод может быть делен: был безбожник, и остался им. Лев из антихристова стада.

Благослови Господи вашу книжку. Желаю ей быстрого распространения и особенно – чтобы она прочитана была и принята во внимание.

Евангельской истории давно следовало бы выйти. Не знаю, что там мешкает Алеша. Я уже с месяц перечитал все, и опечатки заметил – 6 и кое-что поправил и дополнил. Жду на днях присыла мне. И тогда тотчас пришлю вам и разошлю.

Еще главок пяток перевесть и «Невидимая брань» – кончится. Что дальше будет делать Выша, она и сама не знает. Есть еще одна вещь достойная печати. Может быть за нее возьмусь. А то не дивно, что стану драться со Львом.

Я имею Львовых: «Исповедь», «Евангелие». «В чем моя вера» письмо к кому-то в Спб. Только в статье «В чем моя вера» – есть нечто опасное, не по солидности рассуждения, а по крику – против Церкви, часто повторяемому, что она исказила учение Христово.

Может быть Остроумов до всего доберется, по порядку.

Собираетесь, или иногда приходит мысль – махнуть на Афон. Сделайте себе Афон из своей хаты. Кто ваш указ. Сами себе хозяин, можете и на голове ходить, и головою стукать в пол, кладя поклоны. От мира можно спрятаться, а от себя и от врага куда спрячешься? Только в лоно Божие. А оно всюду доступно.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 8 декабря 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Возлюбленнейший Н-лай В-вич!

Насилу-то дождался я своей «Евангельской истории». Шлю вместе с сим вам три экземпляра. Один дайте г. Саблеру, если найдете сие пригодным.

Теперь же шлю и г. обер-прокурору, и митрополиту Исидору, по 6 кажется экземпляров. Поскупился послать 10, как вы назначали.

Я думаю книжки по три послать и другим двум митрополитам, а прочим, участвовавшим в решении по две, Леонтию же – тоже 5, или с плюсом.

Нечего спешить. Может быть еще что придумаю.

Но вы и вообразить не можете, какая леность меня обуяла! Хоть трава не расти, по пословице.

Перевод «Невидимой брани» – кончил. Будет книжка благопотребная. Сия книга была уже у нас в переводе с иностранного. Старец Никодим во многом поисправил ее, а Вышинский бедотворец, и еще тем паче. Многие главы пришлось заново составить.

Теперь еще подобную же книжку взялся перевесть. Кончу ли?! Спросите, куда собираюсь? Во мрак и тьму. Ибо и последний глаз едва ли продержится следующий год.

Желаю вам всех радостей! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

P.S. Остроумов подвигается вперед, – и чем дальше, тем смелее задирает. Особенно теперь читаемое – в ноябрьской второй книжке. Хорошо. Помоги ему Господи!

30 декабря 1885 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Вы поминали о заметках Матвеевского. Попросите его набросать, что и почему он видит неточности. В слове к читателям у меня пояснено, почему сношу к концу – речь об Иуде. Всегда неприятно было встречать это лицо тут, когда все внимание поглощается Господом. Но можно и пофилософствовать. Приговор Синедриона не есть осуждение. Осудил Пилат. Затем, что рассказывается в Евангелии об Иуде, дозволяет отнести сказание о нем не только к вечеру пятницы, но и за пятницу и субботу, и дело сие не великое.

Молитву Господню Господь произносил в научение не два раза, а думаю, много раз.

Об отречении св. Петра то же сказано, что свожу сказание о сем в едино, чтобы не мутить внимания и не отрывать его от Господа. Может быть он считает не должным, что у меня 2 отречения, если адвокатски вести спор. Но там сказано, почему так.

Вопрошение Пилатом Господа двоекратное – где тут моя неправость? Пусть бы написал все, хоть наскоро. Я ему поясню. Это ведь все та же история, что для афонцев!

Все эти недоумения незначительны.

Я жду оппонентов посерьезнее. Установление порядка сказания – дело великое. Но таким видят его только те, которые сами серьезно тем занимались. Верхогляды же ничего тут не могут дельного сказать. Покойный Гречулевич мог бы это сделать.

Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 февраля 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Благодарствую за ваши речи о «Евангельской Истории», и свои и слышанные. Эта книга не может интересовать тех, у которых не рождалась потребность видеть в порядке изложенными Евангельские сказания. А у кого были уже эти вопросы, и особенно, кто хоть немножко ломал над этим голову, тот не дивно, что скажет спасибо.

В настоящее время меня занимает вопрос, писать ли против Толстого. Пишут уж, стало можно не писать. Но пишут очень протяжно, и дело походит на басню Крылова: «Кот и повар». Мне и приходит в голову: выбрать измышления Толстого – все, и потом против них поставить исповедание веры св. Церкви, и пустить в ход. Это будет краткое обозрение вражеского стана и православного воинства. В предостережение, а то зло потихоньку распространяется, а оклика: берегись, не слышно.

Вся беда за леностью. Так она меня обуяла, что и пальцем пошевельнуться нет охоты.

Пошли Господи ретивых деятелей!

Будьте здоровы и веселы!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

P.S. Мне доставили наконец, критику догматики преосв. Макария – изделия Толстого. Дрянь дрянью. А поди, небойсь, читают присмакуючи.

30 марта – 3 апреля 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

На «Евангельскую Историю» кто-то рецензию напечатал в Чтениях моск. общ. люб. дух. просв. Я и не заметил. Уж Варшавский сказал. Я и прочитал. Все собираюсь ухватить рецензента за волосы и об земь.

Накричал, как угорелый – все перепутал, и не разберешь, чего он хочет. Сказать же надо что-нибудь. Ибо если сей писака, – и общество слушавшее за ним не поняли дела, то немало, думаю, найдется и повсюду – кривоглазых кривотолков. Хотел спросить Нечаева, кто писал. Но подумалось: не он ли? – и отложил. Соберусь напишу, но в самом мирном духе.

Корпаю 3 т. Доброт. – Скоро, кажется, кончу. Я было хотел особою книгою св. Максима исповедника выпустить, но раздумал. Его-то и перевожу. В Добротолюбии – из него – 4 сотни о любви, 2 сот. о Богословии, – 5 сот о добродет. и пороках, и толкование молитвы Господней, – 1100 изречений или глав. Есть премудрые. Но есть непонятные. Тут поневоле поднимаешься на хитрости. – Как кончу его, так и томик составится, опять толстенький.

Едва ли доведу до конца Добротолюбие. Глаз хиреет. Заметно. Но все еще ложки мимо рта не проношу.

Над «Невидимою бранью» – старухи знакомые расчувствовались до упаду. Есть еще у меня подобная книга. И начата переводом. Но разленился и бросил.

Следовало бы старинный метод врачевания сей болести употребить. Но благодаря прогрессу, и докторов таких не найдешь. Острастки нет: вот и лежи, лениве!

Желаю вам всякого благополучия и телесного и душевного, и временного и вечного. Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 30 октября 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Опять беспокою вас, и дело первой важности.

Глаз мой и второй видимо слабеет. Потому хватаюсь за все, конечно, не лекарское в обыкнов. смысле: ибо сии уж отказались в лице одного из своей среды. Но у вас там появился доктор, из ряда вон выходящий, не аллопат, не гомеопат, а особый, своего собственного рода доктор.

И туз – по званию – именно – барон Вревский.

Что? – испугались?!!

А вот еще. Он начал практику только год, и клиентов у него 15 т.

Ну, что? Зарябило в глазах?!! Сии вести не сорока на хвосте принесла, а вырезка из газеты (кажется, «Новое Время», 29 октября №3, 832), присланная мне из Тамбова моими доброхотами, с предложением, не угодно ли? – Получив сие, я рванулся было отнестись к нему, – авось-де и поможет. – Но сначала задумался от того, что адреса нет ни в вырезке, ни в письме, в коем прислана она, а потом и от того, полно, правда ли? – Вот я и нашелся в необходимости обратиться к вам за сведениями непечатными, в самом деле, барон Вревский так благодетельствует страждущему человечеству. Пожалуйста, разузнайте и скажите, можно ли и мне полечиться у него. Болезнь моя не болезнь, – а так – налипает белая материя на хрусталик, и не дает проходить лучам внутрь глаза, и тем пресекает зрение. В глазе никаких нет повреждений, ни боли. Лекарств на это нет – обычных. Операция если, но страшно. Мой катаракт не допускает и операции. Следовательно – слепота, и она уж через прясло глядит. Я и бросаюсь ко всякому, и к Вревскому готов броситься.

Если б вам можно было забежать к нему, и спросить, – и даже убедить его взяться вылечить мои глаза. Если б он сказал, что надо видеть, доложите, что болезнь этого не требует. Только одно слово скажите: катаракта, и этим все сказано. Следовательно, он может взяться лечить и не смотревши.

Если он поставит условием видеть, то устрашите его, что этого мне никоим образом нельзя исполнить, придется слепнуть, – и виновником слепоты будет он.

Как бы мне хотелось, чтоб он взялся вылечить, и вылечил!

Если до него добраться трудно, – узнайте адрес. Я прямо к нему обращусь и буду умолять.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 23 ноября 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

С праздником Рождества Христова и с наступающим новым годом вас поздравляю. Будьте всегда здоровы и веселы.

Благодарствую за хлопоты около Вревского. – Стало быть на его лечение нечего мне надеяться. Я не могу ехать. И за слепоту мою должен отвечать Вревский, если в намерениях Божиих лежало, чтобы он помог мне, безусловно.

Я написал к Ольге Степановне Бурачек, чтоб она убедила о. Ивана, а о. Иван Вревского – согласиться лечить меня невидавши. Ибо всякую другую болезнь надо видеть, а катаракт нечего смотреть. Требовать сего – один каприз.

Буду так веровать, что Богу угодно сделать меня слепым на несколько времени, чтоб отдалить от книжничества; которое хоть и не зло есть, но может быть поставлено в числе помех к настоящей духовной жизни.

Здоровье мое нешто, а глаз иной раз очень доказывает свое намерение отказаться от службы, ну и пусть. И я сяду, – или нет, – ляжу, – и буду кейфовать, пока придет беззубая всех поедающая.

Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 22 декабря 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Премного вам благодарен за хлопоты добраться до Вревского и получить ответ о заочном лечении. Теперь я удостоверился, что это дело, по нему, недопустимое. И я оборачиваюсь к нему спиною. – Чувствует ли он весь афронт сего движения? Но всяко помышления о лечении чрез него прекращаются. Аминь! Буди воля Божия!

Письма гр. Сиверса не получал. Может быть, он раздумал. А может быть не дошло. – Это не раз со мною случалось. И дивлюсь!

В настоящее время, одно обстоятельство заставило меня пересмотреть, что есть у меня под руками о молоканской секте.

В нескольких статьях поминается, что о сей секте подробно пишется – во 2 т. сочинения Ливанова под заглавием: Раскольники и острожники, – и что тут подробно излагают их мудрования. – Если у вас есть эта книга, пришлите мне. Прочту, возьму что нужно и возвращу. Или достаньте где-нибудь, да пришлите. Пожалуйста. Крайне потребно.

Письма ваши получил – два, а последнее, где говорите, что уже три раза писали, было третье.

К Бурачковым писал, – и чрез них к о. Иоанну.

А Вревскому – adieu!

Вздрагивает ли он при сем грозном слове?

Вы пишете: меньше читать и писать. То же мне говорил Крюков окулист московский. Я ему ответил: да где же с этим управиться?! Правда – правда, сознался и он.

Вы готовитесь отповедь написать. Благослови Господи!

И я начал, – да бросил. Душа не лежит. Разве еще охота придет. Да и ловко ли?! Ведь в мае – год, как напечатана рецензия на Евангельскую историю. Все уж забыли и об ней и об истории.

К тому же молокане все мелькают в глазах.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан.

Пришлите же Ливанова-то?!

27 января 1887 г.

Милость Божия буди с вами!

Благодарствую за вести. Наконец-то Матвеевский вступил в свой чин! Очень рад, что кончил он свой труд. И то хорошо, что уступил афонцам. Читать! Ведь я уже читал, и кажется, очень много. И с какою целью?! Если для поправок, – добре. Готов. И наперед говорю, что если что ставится не в том порядке, как у меня, буду выставлять – veto, и исправлять. Уступки никакой. Припомнил! В последний раз, я писал об отделении Ев. от Лук. 9–18 гл., чтобы ее не разрывать. Писал, кажется, и о явлениях Господа по воскресении, и еще что то. Да! о двукратном помазании Господа миром в Иерусалиме. Если сие, и другое что не согласно со мною, то добуду шапку невидимку и ковер самолет, в Спб., и отдую за волосы Мат., а рукопись его в огонь. В таком случае, – лучше не присылайте. И глядеть не хочу.

Воду пью. Писал барону, что не вижу улучшения, и он прислал новую воду, сию начал, что Бог даст!

Об управлении св. церкви Сыном Божиим ничего не знаю. Церковью, как и всем правит единый Бог, в Троице покланяемый. Об областях деятельности каждого лица – особых – уместно говорить тритеистам.

Слышу, что Св. Синод юбилей желает устроить в следующем году, в ознаменование 900-летия св. церкви у нас. На память о сем будто хотят издать жизнь св. Владимира и акафист ему – с картинками. О сем и речь у меня к вам. Жизнь и акафист не худо. Но мало для такого великого юбилея и такими великими лицами совершаемого. Надо позначительнее что-либо. Предлагаю с своей стороны – определить вновь перевести богослужебные книги – все. К юбилею же приготовить одну какую-нибудь, напр. Октоих, или Цветник, Минея праздничная. Или еще что. Когда будете писать к предержащим, напомяните о сем. Ныне – завтра надо же это сделать. Почему не приурочить этого к такому событию? Сделайте это, пожалуйста.

О появлении Синодской газеты, думаю, все порадуются. Дай Господи этому состояться. Можно пригласить архипастырей – присылать свои соображения о нужном для церкви.

Даруй Господи вам пожить в селе, здорово и душеспасительно!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 1 июня 1887 г.

Милость Божия буди с вами!

В письме, от 27 генваря, вы писали: «вчера послал коротенькую статью» и пр. Жду, жду и не дождусь. – Застряла где-нибудь. – Это статья об управлении церковью.

В письме от 10 февраля, вы спрашиваете мнения моего о мнении некоего, что католическая церковь не еретична. – Ответ на это я отложил до получения обещанной статьи. Как статья та не приходила, то и ответ замешкался.

В этом же письме – поминаете – о книге некоей, «грех его происхождение и последствия», – и просите сказать, какова она. – Рассуждение сие печаталось в 1889 г. в творениях св. отцов. Я читал ее, и не помню, чтоб она оставила царапину. А вновь читать не хочется: и немного некогда. – Прочитайте и скажите, чем царапает.

В письме от 14 февраля вы предлагаете мне ваши вопросы предать сожжению. – Это вы жалеете мои глаза и мое бережете время. – Благодарствую. – Если вы ожидали, что надо составлять статью большую, то, конечно, некогда. – А мнение свое мне прописать никакого нет труда, и времени немного требуется.

Теперь, – в час сей, – я не могу ничего сказать о статье, и о грехе, а только об еретичности католической церкви.

Мы с вами – частные лица; и в мнениях своих должны сообразоваться с решением православной церкви. Кажется, св. Церковь наша снисходительна к католикам, – и признает силу не только крещения католического и прочих таинств, но и священства, что очень значительно. Потому нам лучше воздерживаться, как от задавания сих вопросов, так и от решения их. Одно только держать следует, что переходить к католикам не следует, ибо у них некие части в строе исповедания и церковного чина повреждены, или изменены с отступлением от древнейшего. Больше сего не умею что сказать.

Когда дойдет до меня статья об управлении церкви – Богом, тогда напишу что-нибудь. – О грехе же скажу, когда вы пропишете, что в ней не ладно. – Это не далеко отвлечет меня от дела, которое на руках.

Здоровье мое в порядке. О глазе ничего похвального не скажу. – Эмансипируется.

Всех вам благ от Господа желаю. Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 28 февраля 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват, что так долго не отвечал. Виновато возложенное вами на меня послушание – написать. Сколько раз брался за дело и ничего не шло из головы. Так и бросал перо. И теперь пишу, чтобы только известить вас, что дело это у меня не клеится. И не могу сказать, склеится ли когда-либо. Может быть причина сему в том, что сказать нечего. Ведь это первый пункт догмата о Пресвятой Троице, – что исключительно каждому лицу Ее принадлежит только личное каждого свойство – нерожденность, рожденность и исходность. Все же прочее едино и обще есть для всех. Общи – имена Божеские, общи свойства Божеские и Божеские действия: творение, промышление, устроение воплощенного домостроительства, содевание спасения каждого, устроение и хранение церкви, и все прочее, что от Бога только и может происходить.

Читающим Писания ведомо, что Творцом, например, именуется и Бог Отец, и Бог Сын, и Бог Дух Святый; также и Промыслителем, и Вседержителем, и Спасителем и проч. Едино у них царство, едина воля, едино всеведение, едино всемогущество, едино вездесущие, и прочее все, что только говорится или, может быть, говорилось о Боге, есть обще всем, и едино. И это не в том смысле, что одинаково, а в том, что все сие едино есть. Припомните символ Афанасия Великого. Выписываю немножко: вечен Отец, вечен Сын, вечен Дух Святый, но не три вечные, а един вечный, равно не три не созданные, и не три непостижимые, а един не созданный, един непостижимый. Подобно – Вседержитель Отец, Вседержитель Сын, Вседержитель Дух Святый, но не три Вседержителя, а един Вседержитель. Бог – Отец, Бог – Сын, Бог – Дух Святый, но не три Бога, а един есть Бог (Том.4, в конце). Вонмите: един Бог, говорит, а не Божество едино. Хотя иногда говорится так, но существенно надо разуметь – Бог един. Иначе – Божество едино – будет отвлеченное понятие от трех раздельных. И говорить так и понимать будет – разделять Божеское естество, и вводить три Бога раздельных. У кого же три Бога, у того нет Бога, ибо Бог истинный Един есть, а неистинные боги – не боги.

Таким же образом и действия Божии разделяющий по Лицам Св. Троицы и одно одному, другое другому Лицу приписывающий разделяет естество, и вводит трех богов, и вследствие того не имеет ни единого.

Это вселенские положения. От них исходя, взгляните на встреченное где-то вами место: «Церковию правит Дух Святый», решение, права ли такая мысль, само собою вам представится. Если сказавший сие разумеет правление церковью не как исключительное дело Св. Духа, а как Его действие не раздельное со Отцом и Сыном, то тут ничего неправого не будет. Если же так разумеет, что оно есть исключительное Его дело, то он грешить против православия. Говорить так: Дух Святый правит Церковию, можно, если разуметь при сем: нераздельно со Отцом и Сыном, как говорится о творении, где Отец сотворил мир, где – Сын, и где – Дух Святый, в такой мысли: Отец – не без Сына и Духа Святого, Сын – не без Отца и Духа Святого, Дух Святый – не без Отца и Сына. Так и о управлении Церковью следует говорить и помышлять.

Видимо кто управляет Церковью? Пастыри. А их кто поставляет? Бог Отец (1Кор.12:28); Бог Сын (Еф.4:11); Бог Дух Святый (Деян.20:28). Следовательно, Церковью правит, чрез пастырей, не одно какое лицо исключительно, а единый Триипостасный Бог. Почему, она именуется Церковию Божиею (1Кор.10:32, 11:16, 15:9), или Церковию Бога жива (2Кор.6:16; 1Тим.3:15).

Кто правит каждым христианином, чтобы он жил и действовал, как подобает ему сие, яко христианину? Тот, кто живет в Нем, Живет же в Нем – Бог; почему он храм Божий есть (1Кор.3:16), и Бог вселился в него, как во всех верующих истинно (2Кор.6:16); Бог Сын, как свидетельствует св. Павел о себе: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал.2:20); Бог Дух Святый, как говорит тот же Апостол о всех верующих: «Дух Божий живет в вас» (1Кор.3:16), и «елицы Духом Божиим водятся, сии суть сынове» (Рим.8:14). Таким образом верующие водятся и правятся нераздельно Богом Триипостасным. Поскольку же Церковь есть совокупность всех верующих, то и она также правится.

Правда, говорится, что Глава Церкви есть Христос Господь (Кол.1:18), Который питает и греет ее (Еф.5:29) и Которому она повинуется (-24). Но во главу Церкви дал Его Бог Отец (Еф.1:14–22), и Он же дает ей Духа премудрости (Еф.1:17), Который властно глаголет церквам (Апок.2и др.).

Этих нескольких мест, думаю, достаточно для уяснений, как воистину правится Церковь.

Больше ничего не нахожу сказать.

Посланные вами семена получил. Посеяли, но не знаем, что Бог даст. Как бы воздух здешний не помешал им оживиться.

Книги свои все отдаю афонцам за половинную цену. Это отпечатанные. Но и дальнейшее издавание их тоже поручаю. Племянник писал, что никто не выписывает. При издавании ему выговорено нечто. И себя не забыл, чтобы давали мне для раздачи.

Здоровье мое исправно, но и леность здоровенна. Всякая энергия расслабла. Хоть и понемногу копаюсь.

Благослови вас Господи всяким благословением! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

P.S. Как вы думаете? Подымется на нас немчура, а с нею и вся Европа? Мне не верилось, а потом стало подумываться. Почему? Следует наказать нас. Пошли хулы на Бога и дела Его гласныt. Некто писала мне, что в какой-то газете – «Свет» №88, напечатаны хулы на Божию Матерь. Матерь Божия отвратилась от нас; ради Ее и Сын Божий, а Его ради Бог Отец и Дух Божий. Кто же за нас, когда Бог против нас?! Увы!

23 мая 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Горько-то горько, что творится у нас среди мыслящих. Все ум потеряли. Философские воззрения не в ходу, руководятся ветром навеваемыми началами. Св. вера отодвигнута на задний план. И даже богословствующие потеряли настоящие основы богословствования православного, и все смеются.

И Господь, кажется, отвратил очи Свои от нас и не посылает делателей. Сколько раз я порывался кричать, но ничего нейдет из головы. Может быть и другие то же испытывают. Не оставление ли это Божие? Боже, милостив буди!

О чем я писал вам про газету «Свет», о том писала красавица из Тамбова (старица Колобова). Коли нет тут (в А.) того, не моя вина. Но что напечатано про Толстого, то заставляет дивиться, как доселе оставляют душегубствовать этому безумцу. Он зловреднее всех, ибо распространяет свое злоумие секретно. Спаси нас, Господи!

Опасные подступы к браку – конечно жалости достойны. Но когда учинен развод с православием, это представляется уже менее дурным.

Вы хорошо делаете, что ратуете по силам. У меня совсем нет мужества, хоть задор и нападает иной раз. Я буду жужжать келейно, что Бог посылает.

Книги мои все приняты афонцами. Они и далее печатать будут с небольшою платою. Теперь идет у них 3 т. Добротолюбия. Еще немножко и будет готов 4 т. Все – поучения св. Феодора Студита. Перечитываю. Кончу, и возьмусь за 5 т. Сюда войдет все, что есть в греч. Добротолюбии. И конец.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 17 июля 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Намолчались. Пора говорить. Что случилось на возвратном пути Государя Императора?! Кто не заговорит?! Диво дивное! Покров Божий столь осязательный, кто не осяжет?! Великие судьбы Божии связаны с царствующим Государем. Мне с самого начала так думалось. А теперь еще крепче думается. В первый раз когда пропечатали, так скрытно, я и внимания не обратил. Далее, как стало понемногу все раскрываться, волосы дыбом от ужасания – и о великой беде миновавшей, и о неописанном чуде избавления.

Господи! Спасай всегда Царя!

Что я делал во все время молчания? Конечно – и спал, но и бодрствовал. У афонцев на руках два новых тома Добротолюбия, из коих один печатается, а другой только переписывается. Между тем готовится еще том – последний. Какие мудреные статьи. Мудреные по языку, но премудрее по содержанию. Несколько глав пропустил, по непонятности их – у Никиты Стифата. Теперь Григорий Синаит, тоже мудренейший и премудрейший. Скоро конец. Что то даст св. Палама? И аминь! Тогда залягу и буду отдуваться, как взлезавший на Синай или на Афонский пик. Но делать, никаких позывов нет. Иногда думается, взял бы Псалтирь, и из всякого псалма написал книгу, как 33-й и еще паче – 118-й. А то Евангелие.

Голова моя ослабела, и энергия обычная пропала. Хоть трава не расти. А глаз что? Слабеет заметно, но все еще добре служит. Даль закрывается. Там уже ничего различать не могу.

Вот вам и все мое! Помышления мои стали почасту заглядывать в могилу. Это не к худу.

Вы должны отмстить мне – полным описанием своих подвигов. Вы действуете на тело Церкви и общества.

Благослови Господи труды ваши!

Что еще сказать? Ах и забыл! Отдаю афонцам издать две картины, внутренность Гроба Господня, и Гроб Божией Матери. Это точнейшие изображения. Эти совсем нарисованы. Подскажите афонцам, чтоб часть издали и хромолитографически.

Еще послал – рисунок чертежный Голгофы, предлагаю, что если там согласится кто-либо нарисовать, то я расскажу подробности, сколько помню. У меня было рисовано все. Не знаю, где он застрял.

Желаю вам всего хорошего столько, чтобы вы и перечислить не могли. Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 2 ноября 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват опять, что так долго не отозвался на ваше последнее письмо, хоть все собирался. Имею большой предлог к лености, именно тот, что спешу докончить Добротолюбие. Лучше сказать: хочу спешить, но не спешится. Потому что очень мудрена фразеология св. отцов. Думал, что легче будут Каллист и Игнатий. Нет, и они не легче. Иной раз один пунктик только и успеешь переложить. Впрочем, за нами не гонят. И не спеша дотащимся до конца.

С радостью принял весть, что в Св. Синод вызван преосвящ. Алексей. Хоть один не воин, но указав должное иной раз, он привлечет к себе соратников, в случае важном. Помоги ему Господи!

Вы нападаете на запад. И я то же готов делать. На западе ведь не все проломленные головы. Есть много смиренных писак-тружеников, не у католиков только, но и у протестантов. Общехристианские истины у них излагаются добре. В этом можно пользоваться ими, но все же не с завязанными глазами, За нами водится этот грешок. Понравится писатель, и начнут его переводить, и уж все подряд и дуют. А у тех между добрыми приводятся и их неправославные воззрения. – Вообще говоря, жаль смотреть, как у наших богословов все немчура да немчура. – Вот пошлет за это на нас Господь немчуру, чтоб она пушками и штыками выбила из головы всякое немецкое (неправославное) мудрование. – Где же нам утешение?! В вере, что Господь Сам блюдет церковь Свою. А Он всесилен.

Нынешний 88-й год я не выписывал журналов. Выписал уже в конце года за весь год журналов с пяток. Перелистаю верхоглядно. Все мелочные вопросы. Редко где серьезное что. – В «Вере и Разуме» идет война наша, за немцев. Я очень люблю это и прочитал. Данилевского же чай наизусть знаю.

Посланный вами ящик получен. Благодарствую.

Желаю вам всего хорошего. Письмо придет к вам на святках. Поздравлю с великими праздниками этого времени. Воспоминаемых в них таинств всю силу да благоволит Господь восприять вам, вкусить, и насладиться тем.

Благословение Господне буди на вас! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 20 дек. 1888 г.

Милость Божия буди с вами!

Верно уже воротились, – и дома. Поздравляю с новосельем. Жил ли кто у католиков столько, как вы? – Кому честь? – их искусству или вашему терпению?

Совершив благое дело, к чему обратитесь, – к отдыху или к другим делам? Благослови Господи и отдохнуть; благослови Господи и еще что поделать.

Вы расхваливаете мои труды. А ваши разве не прехвальны?

У меня куча дел. Перечитываю переписанный 4-й том. Весь будет из писаний, или из бесед св. Феодора Студита. Какой дивный отец! Какая живая душа. Как он живописует общежительство, его достоинства, труды и цену пред очами Божиими!

У вас нет новостей. А у нас и подавно. – Монахи огонь в кухне залили и столовую заперли. – Нынче еще ничего, а там животик-то подведется. – А все терпят, все терпят! Спаси их Господи!

Что-то я хотел у вас спросить, да забыл. Я вам не сказывал новость, что я забываю слова, выпадет из памяти и не припомнишь. – Я встречал такого старца грека митрополита, с которым всегда хаживал его послушник, и тот подбирал ему слова: не это ли? не это ли? – Пока нападал на желанное. – Если я с ума сойду, то вероятно от беспамятства: буду сидеть, посматривать, шевелить губами, и под., а все-таки ничего не сказать.

Благослови вас, Господи! Желаю вам здраво и спасительно провесть св. четыредесятницу. Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 20 февраля 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Христос воскресе!

Радостей всяких вам желаю, ради радостнейшего праздника Воскресения Христова.

А у меня трехдневный звон – ради окончания Добротолюбия. Пятый том кончен и приготовлен к отправке в Москву для переписи, и ждет только, когда откроется дорога, езжалая в город. Мы залиты с начала пятой недели.

4-й том пошел в цензуру. 3-й отпечатан и лежит в Шацке, тоже ожидая дороги.

Можно мне теперь немного отдохнуть. И отдыхаю: пересматриваю и делаю заметки – на страсти Господни, с выхода от тайной вечери до положения во гроб. А потом может быть и напишу что-либо для чтения на Страстной. Семь чтений, – или без всякой формы, только отсюда – досюда, обще.

Занятие легкое, но приятное.

Что дальше буду делать – не знаю. Может быть, спать.

Каково мое здоровье? – Общее хорошо, и глазное пока терпит. Глаз слабеет в зрении, хоть очень медленно. – Судя по медленности, можно подумать, что он закроется в час смерти. Стало быть, охать нечего.

Желаю вам быть здоровым и благодушествовать во всю вместимость вашего сердца.

Благослови вас Господи! И забыл: ваш план об игуменстве Ольги Степановны как идет? Я думал, что она спросит. Не спрашивает. Конечно, она бы выдержала добре.

Но не зная жизни и быта монашеского, как успеет?! Нетертый калач.

Ваш доброхот Еп. Феофан. 21 апреля 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват! Заспался немного.

Речь о чем-нибудь для девятисотлетнего юбилея завел Шишков, Московской Синодальной типографии директор. Писала мне о сем его невестка. Чрез нее же я передал ему иную мысль. – Он где-то в отъезде. Когда воротится, вероятно получу ответ. Он первый голос пусть подаст: ибо готовит к сему жизнь св. Владимира и акафист ему. Невестка его – красавица, умница и мастерица (дочь купеческая, – обратившая к вере мужа невера, который теперь искренно верующим пребывает. Лев Николаевич Шишков) готовит какие – то к сему рисунки и рисуночки. Сейчас мне пришло в голову, серьезное ли что есть это мысль, о юбилее, или это некое предприятие типографа в интересах типографии, что готовится нечто к сему юбилею. Но хоть и серьезное, и дано уже согласие, от кого дело сие может зависеть, все же для начала определения переводить богослужебные книги, достаточно одного напоминания о необходимости сего; потому что все знают и чувствуют сию необходимость. Недостает только толчка. Записки составлять о сем, как ни расписать, будет ниже того, что чувствуется. Сказанная госпожа писала, что там у них был какой-то праздник. Съехались соседи, разговорились, она прочитала им, что я писал, и все в один голос выразили живое желание сего. Так и всюду будет.

Вода Барона Вревского первого нумера не помогла, и второго – не помогла. Шлет третий нумер. И уверяет, что он добьется до того, что прогонит катаракт. Дай-то Господи!

Выборки из св. Феодора Студита с переводом идет, хоть очень лениво. Скажу: се вещь самая необходимая. У нас о монашеской жизни есть уроки, с высока; а наставления об обиходной жизни монастырской нет. Св. Феодор на высоту почти не заходит, а ходит по монастырю, на всякую мелочь дает урок одухотворять ее. Из всего я ничего не пропускаю. Жаль вот что: исправных рукописей нет; кажется их и не было. Много встречается слов непонятных, – и мыслей таких же. – Но будет с нас и того, что есть, и понятно.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 16 августа 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Наконец – и Апологет! Если не назовут так, нечего хмуриться. Потому что это название означает: мой кулак на плечи всех, и кулаки всех на мои плечи. Кто в выигрыше? тем по кулаку – и сносно, а этому вдруг десяток-другой.

Благослови Господи! Мне думается общие голоса обращаются на старое. Вот Мещерский добре кричит. Одна передовая статья – о западе и западниках точь-в-точь Степан Онисимович. Около него, кажется, есть и другие не большие журналы или газетки, все в том же духе. Буди в добрый час почин сей.

У Афонцев – неужели еще пожар?! Господи помилуй! Я слышал только об одном. Ну, они скоро поправятся. Однако все же скорбно. Кто виноват? – Скорее грехи наши. Господи помилуй!

Св. Феодора Студита – начал второй том. Беру все, что можно взять. Но есть не мало, что совсем для нас не нужно. Это не грех пропустить. – Всех поучений до 4-х сот. – У меня пункты, или мысли. Из иного поучения – один пункт, из иного два, а то есть и три. – Взгляд на монашество высокий, но и строгий, пропекает добре, чада мои, отцы мои, братии мои, а потом, как начнет тузить.

Преосвященного Леонтия уже вызвали. Поздравляю. Се воистину Израильтянин! Да кто же там еще то?! Да! – Никандр, и еще Уфимский. Ведь и Никандр Уфимский. – Благослови Господи всем им придумывать благотворное для церкви.

Будьте здоровы и веселы.

Глаз мой еще служит. Воду пью, но определенного ничего не могу сказать. Буди воля Божия, лучше всякого лекарства.

Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

Афонцы отпечатали несколько моих проповедей особою книжкою, посылаю вам.

Смотрите, как бы весь Спб. не бросился в монастыри!??

26 октября 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Я послал вам 33-й псалом. Еще не дошел он до вас. Там в письме и о психологии отеческой. Вы хорошие берете хлопоты – найти или составить и издать психологию христианскую. Вот, по-моему, какова должна быть программа этой психологии.

Изобразить состав естества человеческого: дух, душа и тело, – и представить систематически перечень всех способностей и отправлений каждой части, – и затем описать состояние и частей естества и способностей: – 1) в естественном состоянии, 2) в состоянии под грехом, и 3) в состоянии под благодатью.

Маленький опыт такой психологии представлен мною в письмах о христианской жизни – выпуск третий: письма XXI-XXV, и в прибавлениях стр.381–609.

В порядке уроков по нравственному богословию – это шло под рубрикою – следствия доброй и худой жизни; а в письмах – будто по желанию того лица, к коему писались письма.

Очерк всего не худой, но все в зачаточном виде. Подробнейшее развитие требуется.

Только о теле – никуда не тоже. Помнится, уморила, и понерадел о сей части.

Уроки по психологии в новгородской семинарии – плохенькие. Нечего о них хлопотать. Но общие черты вошли в означенный очерк в письмах. – У меня нет тех уроков.

Психологии Чистовича не видал.

Николаевского – помню. Он из лучших учеников был. Благослови его Господи!

Вы меня восхитили вестями о плодах моих книжек. – Уж шампанское кипело – кипело в голове и груди! – Насилу притянул память о грехах, и как водою залило весь этот хвальшивый пыл.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

P.S. Когда станете делать извлечения из психологии Кашменского – рубрики возьмите из моего очерка, – а материал – из того сборника.

Коли хотите, может издать мой очерк – как есть, особо.

Издание всех писем передано афонцам. Я думаю, они не станут хорохориться за особое издание этой частички. – Надо будет прибавить предисловие, – и оглядеть, чтоб не видна была разность писем от прибавлений.

1 ноября 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Все собирался отвечать вам и не собрался доселе. Отчего? Крайне занят безделием. – Испытывали вы когда-либо эту ведьму!? – Нет? – и избави вас Господи! – Приходится, верно, мне найти некое бездельное дело, которое содержанием богаче всех дел.

Посылаю вам два экземпляра толкования 33-го псалма. Прибавляю еще один для о. протоиерея Исаакиевского собора Смирнова. Занесите когда. И познакомитесь, если не знакомы.

Вы спрашивали о психологии свв. отцов. Издана о. протоиереем соборным Вятским, о. Степаном Кашменским. Первая книжка была у меня. Запала где-то. Ищите – и обрящете. – Написано хорошо. Когда я был в С.-Петербурге на ректуре, автор заходил ко мне и говорил о своем намерении составить такую книгу. Я подзадорил его. Мы – товарищи по академии.

Академия духовная – в Вильне?! Почему же ей не быть полезною? Ваши страхи за направление немного преувеличены. Если не любовь к православию, – которую я предполагаю во всех учащих в академиях, за исключением случайных и редких единиц, – если не любовь, то гонор не допустит уклоняться в протестантство.

А католичество ныне по направлению хуже протестантства. Протестантство хоть на чем-либо стоит, а католичество совсем уклонилось в религиозные мечтания. Такие у них введены начала богословствования.

Я здоров. Желаю и вам здоровья паче всего; потом благоденствия, наконец, души спасения.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 19 ноября 1889 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Его Пр. Константин Петрович прислал мне три книги греческие: две Зигабена толкование на апост. послания и соборные и св. Павла и одна – Пастырское богословие Никифора архимандрита, ныне архиепископа или митрополита, который недавно был в Москве и в Спб. по ученым целям.

Не знаю, что имел в виду Константин Петрович? Написал, что мне пригодятся. Но для чего? Не для того ли, чтоб перевесть их? Зигабена перевесть – не много пользы, потому что это не толкование всеобъемлющее, а только заметки. Хотя они очень хороши, но оставляют после себя еще многого желать. Ученому, берущемуся толковать послания, это помощно, в общее же употребление пускать, это – не належит нужды; а ученый заглянуть в них доберется и без нашего перевода.

Пастырское Богословие хорошо написано. Его хорошо бы перевесть. И я с первого раза рванулся, но потом благоверная моя стала поперек. Впрочем, если достанет у меня смелости дать ей подзатылень, может быть и возьмусь. Едва ли однако ж.

Благослови вас Господи всяким благословением! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 20 января 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Слышали новость? Отец прот. Матвеевский издал свой труд; заглавие взял с нашей Ев. Истории, и в предисловии сказал, что порядка держится тоже нашего почти везде. Мне не время еще прочитать ее. Перечитываю новое издание послания к Римлянам. Кончу это, пересмотрю то, и сделаю заметки, если где отступает от принятого в нашей книге порядка. Книга большая, цитатов – премного – знамение учености. И у меня была та же мысль, но в ином виде. Я полагал составить пространное толкование. Но теперь, кажется, этому состояться нельзя. Глаз не протянет столько. Почему очень рад, что о. Матвеевский сделал это, хоть в меньших размерах.

А про другую новость сам скажу. Растребушил я – «Письма о христианской жизни». 3-й и 4-й выпуски составляют «Начертание христианского нравоучения». Письма первого и второго выпуска с прибавлениями будут письмами о христианской жизни. Две книги, третья маленькая – извлечение из отечников обители св. Саввы. Отослано все к афонцам, а они отдали уже в цензуру.

Как-то примется все сие!?

На заглавной странице будет означено, что это не новое что, а те же письма, что были известны с небольшими переделками, и только немного в другом виде. Предлагаю афонцам цену за все три назначить два рубля.

Указатели к Добротолюбию начал. Но сии дела немного отвлекли. К каждому тому будет особый указатель.

Хотите что-нибудь сказать о книгах Добротолюбия. Не будет худо. Но если леность старческая одолевать будет, можно обойтись и без этого. Однако Бог в помощь на это.

Вам 77-й, а мне с генваря 76-й пошел. И запишемся в старики.

Глаз мой последний иногда застилается. Верно к концу подходит. Прочее здоровье в порядке.

Благослови вас Господи всяким благословением!

Ваш искренний доброхот Еп. Феофан. 20 сентября 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Возвещаю вам радость велию.

Просмотрел Евангельскую историю о. прот. Матвеевского, и нашел ее не только удовлетворительною, но превосходною. Такой на всем свете нет. Внимательное рассмотрение деяний и словес Спасителя, благоговейный тон речи, богатство отеческих и церковных свидетельств – составляют ее отличительные черты. Ни одна душа не будет читать ее без услаждения и назидания.

Се истину вам сказую.

Однако ж, как вам известно, ни одно человеческое произведение не бывает без но. Ставлю и я но, только выражаю это так: кое-что вызывает секундантов.

1) В начале благовестия Господа в Капернауме стр.295. Призвание рыбарей по Евангелиям Мф.9:1–8 и Мк.2:1–12 слито с чудною ловитвою рыб по ев. Лк. 5:17–26. Сказания сии очевидно не один и тот же имеют предмет. У св. Луки совсем и помину нет о призывании.

2) Слиты также нагорные беседы ев. Матвея и ев. Луки. Они отличны. Надо их читать и толковать отдельно каждую. Только следует сознаться, что трудно определить с точностью место для бесед по ев. Луки. Можно однако ж гадательно предположить, что она могла быть предложена народу пред одним из чудных насыщений народа в пустых местах. Писать же и толковать беседы надо одну после другой.

3) Очень обрадовался, что отдел у ев. Лк. – с конца 9 гл. до начала 18 – не разклочен, и изложен весь подряд. Но секунданту поручается заявить, что некоторые места вырваны напрасно. Лк.11:9–32, 13:18–21, и кажется – еще есть. Уж если принято не раздроблять сего отдела, то незаконно – делать для некоторых мест исключения. Все они могли быть повторены.

4) Возвращение 70 Апостолов – лучше ставить в конце последнего хождения Господа по Галилее, после притчи о мытаре и фарисее (ибо говорится, что они назначены – идти впереди Господа). Если кто не хочет этого делать, то всячески, ставя сказание о сем в том месте, где оно стоит в ряду сказаний, оговорить, что по смыслу речи о 70-ти, сказанию сему следует стоять в конце описания последнего хождения Спасителя по Галилее.

5) Вообще о серединной части Евангельской истории следует заметить, что напрасно не обозначены – пребывания Господа в Капернауме и хождения по Галилее. Ведь это истина, а не выдумка. Так и было. Это очень поддерживает внимание и способствует запоминанию. 6) На тайной вечери указание предателя у евангелистов Мф. и Мк. стоит прежде установления таинства тела и крови, а в сей Ев. истории после. Впрочем в этом случае можно обойтись и без секундантов. За нее стоит ев. Лука, – церковные песни и отеческие мысли.

7) Прощальная беседа разорвана пополам. Одна половина – последняя – отложена на дорогу при переходе в сад Гефсиманский. Это значит заставлять Спасителя говорить понапрасну: ибо по дороге двое могут удобно говорить, а 12 – как? Беседы же великой важности, особенно молитва заключительная. То, что Спаситель сказал: встаньте пойдем, не резон разделять. Господь встал и опять начал беседу стоя; поговорил немножко, и молитву произнес. Может быть, Он только для сей молитвы и встал, а пред нею еще поговорил, приготовляя к ней. Соблазняет: Аз есмь лоза. Будто для повода к сему слову нужен взгляд на виноградные лозы, чтобы увидеть как надо выйти из дома. Но в самом Иерусалиме садов виноградных не было, а по выходе из города тотчас спуск в поток Кедронский – крутой, где не до беседы.

8) Отречения св. Петра представлены смутно. Хорошо, что все отречения описуются вместе, чтобы внимания не отвлекать от того, что сказуется о Господе, и самое отречение представить яснее. Но не хорошо, что не выставлены определительно три отречения. В самом описании их показано 6. Как же три?! В моей Ев. истории высказано предположительно, как три, когда в сказаниях Евангелистов их более означается, каждое с особыми чертами, не позволяющими сливать их в одно. Отчего невозможно это предположение!? От того, что по нему выходит 9 отречений. Пусть 9; но они сведены в три. И причина показана. Но как 6–7 отречений о. протоиерея будут три, невидно.

Припоминаю, что первая мысль у меня – о трех отречениях при 9 – родилась при чтении собора на Нестория. Говорится, что призывали его три раза. Но три ли раза говорили ему: иди, собор зовет? Три раза приходили за ним, а приглашали всякий раз – не раз, и он отказывался не раз; пишется же все, что три раза приглашали.

И в житейском у нас быту бывает, что иной говорит: три раза просил кого-либо; между тем, как он три раза ходил просить, а просил всякий раз – не раз.

Сообразно с этими случаями у меня составилось предположение, что приступали к св. Петру – три раза, а отрицался он не три раза вообще – но всякий раз по три.

Из сего можете усмотреть, что секундант по сему случаю очень уместен.

9) Погибель Иуды вставлена в среду сказаний о страдании Господа. У меня оно поставлено в конце событий в пятницу, чтоб не отвлекать внимания от страданий Господа. Но, по содержанию Евангельского о сем сказания, это можно отнести к после-воскресению и даже к после-вознесению. Архиереи совещались, село купили, и кажется уж хоронили странных. Могло ли все сие случиться в пятницу?!

Вот что сказалось по прочтении Ев. истории. Читалось скоро. Может быть просмотрено и еще что-нибудь заслуживающее внимания секунданта. Прошу извинения. После скажу.

Заметки сии ни на волосок не утихли от моего полного восхваления Ев. истории о. прот. Матвеевского. Встретите его, поклон мой ему усердный. Восторгаюсь его трудом. Однако ж и желаю, чтоб он обратил внимание на мои заметки, и исправил требующее исправления при следующих изданиях, – коих желаю ему не два и три, а десятки.

Я только это и хотел вам написать в этот раз.

Благослови вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 5 октября 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Кто виноват? Коли я, прошу извинения. Но есть нечто и для оправдания. Жду все книгу Матвеевского. 16 октября вы писали: пошлю на днях. Я все и ждал, что вот-вот она постучится в двери, а ее нет, как нет. Очень жаль, если она заблудилась на почтах, ставших ныне очень нерадивыми. Почта извещает, что у нее есть две посылки для меня – бесценные. Это верно грибы бесценные, а другое что? Не может быть книга: ибо в письме от 16 ноября было бы означено. Но не беспокойтесь. Эта книга у меня уж есть от К. П. обер-прокурора? Потому, если по каким-либо оказиям она еще не послана, не шлите ее ко мне, а передайте Бурачковым. Если же послана и затерялась, оставьте ее на волю Божию.

О смерти пр. Алексея очень жалею. Да упокоит Господь душу его; Т.И. Филиппов правду написал. Будем Богу молиться и о нем, и о себе.

Евангельская история Матвеевского воистину такова, как я писал; но в печати тоже сказать не собираюсь. Только благодаря Константина Петровича за книгу похвалил добре, и прописал отступления от моего плана, при случае. Ему все подобает знать, чтобы сообразно с тем действовать.

«Начертание хр. Нравоучения» начали печатать афонцы. Будут еще печатать статью – «Душа и ангел не тело, а дух».

Нравоучение – не ново: это письма о хр. жизни – 3-й и 4-й выпуск, и другая книжонка будет не новая. Она была печатана в «Дом. Беседе» за 68 или 69 год. Вновь отпечатать побудило то, что слово о смерти и прибавление к нему – ходит по рукам и все еще распространяется.

Доходят и в наш лес слухи, что католики сеют свои нечестивые учения, и будто с успехом. Они мастера пускать пыль в глаза. Хорошо бы перевесть и пустить в ход книгу о. Владимира Гетте «Схизматическое папство» (Papaute schismatique).

Предложите это сделать при случае Николаю Васильевичу Елагину, если вы с ним знакомы. Как великолепно отдул он и папу и папежство!? И в журнале «Вера и Разум» – 1888 и 1889 г. его же статья. Фотий очень рельефно выставляет чумазость начала папства.

Благослови вас Господи всяким благословением! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 25 ноября 1890 г. – 2 дек. 1890 г.

Милость Божия буди с вами!

Добрейший Н-лай В-вич!

Что ожидалось от Синодской газеты, того невидно по программе. – Может быть, вошедши в дело, заговорят иначе.

Теперь это тоже, что епархиальные ведомости, в большем размере.

Помогай им Господь – и в этом.

Чаете многого от св. Феодора, а он даст не многое, но за то такое, чего никто не даст. Внутренней жизни у него только общие очерки, – или перечисление подвижнических добродетелей. Главное у него порядки монастырской жизни. И у него тут все святые, и привратник, и сапожник, и хлебопек, и пахарь, и столяр. И цель у него та, чтоб все лица монастырские, исполняя послушания по виду житейские, по духу делали сие послушание путем в царствие. И он часто перечисляет всех – прихваливает. Я опускал это, но раза два внес в выбираемое мною.

Дивно! Как он, говоря всегда почти одно и тоже, говорит так, что повторение почти незаметно.

У меня дело с ним пошло шибко: второй том кончил, – и третьего половину. Поспешаю порешить с ним.

Праздник на дворе. Поздравляю вас передним числом, чтоб не пришлось поздравлять задним. Даруй вам, Господи – всего доброго побольше, – и внутренне и внешне.

Здоровье мое исправно. Барон очень усердно хлопочет об исцелении глаз. – Теперь прислал примочку – все та же вода. Что он делает с водою?! У меня осталась недопитою еще великим постом присланная вода, и она доселе – чистая-чистая, и никакого запаха, черемуховою водою отдается.

О. Иоанна я просил молиться, и думаю, что он молится. Но бывает так, что у Господа иной раз ослепление стоит, как cosnditio sine qua non. И мне думается, не такого ли сорта мое?

Племянник мой жаловался, что книги только место занимают: никто не покупает. – Я советовал ему отдать их афонцам с значительною уступкою, хоть до половины. Он говорил, – согласились. Но спрашивают у Афонского своего начальства. Они же потом и снова издавать будут, – всегда по соглашению.

Племянник по этой части не мастер. Служит он исправно. Недавно дали Владимира 3 степени.

Благослови вас Господи всяким благословением.

Ваш доброхот Еп. Феофан. 13 декабря 1891 г.

Милость Божия буди с вами!

Виноват большою виною, что не отвечал вам на последнее письмо с поздравлением и благожеланиями. Но подождите бранить. Я представлю вам такую причину, что ваш укор пересечется на полслове. Вот причина! – Без просыпа лежал на поучениях св. Феодора Студита – ноябрь, декабрь и январь. Только что кончил. Всего будет такая же книга, как Добротолюбие. И я полагаю издать сии поучения, не как поучения, а как наставление монахам, определив на них четвертый том Добротолюбия: очень уже теперь достается старцам афонским.

Третий том Добротолюбия в переписке набело лежит предо мною, и ожидает перечитывания, которое и начнется завтра. – По окончании сего перечитывания начнется заготовка пятого, конечного тома Добротолюбия, в который войдет все, что еще остается в греческом Добротолюбии; и если сего окажется слишком много, – то в сокращении.

А затем – зубки на полку!!!

Может быть, и по неволе это придется сделать, по причине слепоты. – В последний раз имел примочку от Вревского барона. Дивная примочка!!! Как после нее всякий раз освежается глаз, – и лучше видит! – Как глаза сами желают примочку, когда приходит срок! – Как они чувствуют себя вообще от этой примочки – крепче и мужественнее! – Но это действие на органический состав глаз, органического же повреждения у меня в глазах никакого нет. Катаракт есть механический налип на хрусталике, причем глаз во всех частях своих здрав и невредим, – и сам хрусталик ничем не попорчен, а только имеет несчастие подвергнуться нападению этого налипа. Таким образом выходит, что глаз чувствует себя лучше от примочки, а катаракт ухом не ведет, – налипает, да налипает. И зрение тускнеет, кругозор его сокращается, и все подходит ближе и ближе.

«Церковного Вестника» не выписываю; потому что нынешний год ничего не выписываю, и читать не намерен. Надо кончить Добротолюбие. – По программе «Вестник» тоже, что «Епархиальные Ведомости». Кажется, о. архимандрит получает. Посмотрю. Не смотрел, потому что все на глазах был св. Феодор Студит.

Жизнь Господа Спасителя Матвеевского, думаю, хороша будет. Желаю ему успеха. Если он не возьмет моего порядка событий Евангельских: вольному воля!

В прочем всем чувствую себя добре. Чего и вам от души желаю.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан.

PS. Какова немчура проклятая! – После войны с Франциею император их на весь свет прокричал благодарность покойному Государю, уверяя, что и род его и народ этого никогда не забудет, а чрез пять дней или восемь – составил коалицию против России, без всякого с нашей стороны повода. Имеяй уши слышати, да слышит.

Милость Божия буди с вами,

Добрейший мой Н-лай В-вич!

Книга Матвеевского на почте. Завтра привезут. Благодарствую. Что ж про книгу ничего не слышно? Неужели никто – ни слова?! Грех. Или может быть только мне не пришлось прочитать. Если ничего нет, напишите хоть что-нибудь. И главное, – что в ней всюду видится Христос Господь, а у Фаррара, напр. – только горы да долы, ни Господа не видно, ни учения Его.

У о. Владимира Гетте – рельефно выставлена главная мысль: восемь веков папы соперничали; в 9-м, как только почуяли, что за спиною нет константинопольского жандарма, а франкские короли – делают им глазки, – тотчас забурлили; а бурление сие возвели в божественное право. Сие хвальшивое право ничем так не подрывается, как сличением речей и деяний пап в продолжении восьми веков, с речами и деяниями их после того, – и главное, после уверенности в покровительстве франкских королей.

Дивиться подобает, чего ради письмо Джунковского не переведено? Устройте перевод.

Монашество! Все зависит от настоятелей. Пошлет Бог хорошего, все добре. Нет такого – все вверх дном. – У нас, например, рай растворенный. Такой глубокий мир!

Отчего вы думаете, что не надо под начал посылать в монастырь. – Подначальные, как только поступят в монастырь, делаются святыми, потому что им крайне нужен добрый аттестат настоятеля.

Также – когда викарный настоятель, его труды по монастырю несет его наместник. Как только викарный, по доносу наместника – одного-другого выгонит из монастыря, страх обуздает всех своевольников, – и пошла тишь; а под ее покровом и внутренней жизни упорядочение.

Благослови Господи ваш будущий большой труд о монашестве, и маленький настоящий о монашестве прежнем и нынешнем.

Писания разъясняют дело, а сама история течет своею дорогою. Из монахов никто, ведь, не хочет губить душу свою; только дело спасения отлагает до завтра, живет же, как живется, хоть и нераспущенно, но и не самоотверженно. В сем корень зла. Чем монахов заставить встрепенуться? В сем главное врачевство.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 14 генв. 91 г.

Милость Божия буди с вами!

Получил вашу брошюру о монашестве и Лебедева о признаках православия. Обе прекрасные и благовременные.

Правду вы говорите, что надо обратить внимание на монашеское в них дело. Все у вас указанное идет к делу и, освежая в мысли потребности иночества истинного, может возбуждать у ретивых ретивость к тому, чтобы пустить в ход потребные к удовлетворению их средства.

Но приложите к слову и дело, именно – там в Спб. то тому, то другому шепните на ушко, чтобы составили совещание из знающих дело лиц и обсудили, как поправить дело иноческое. У вас только намек и общие указания. Иное могут прибавить, а главное, рассмотреть и определить правилами подробности.

Впрочем дело стоит не за подробностями. Вы добре указали, что все стоит на настоятелях. Ревностный настоятель, знающий дело и благоразумный, тотчас берется за дело, и потихоньку все ставит в свой чин. И обитель цветет и внутренне и внешне. Стало все в том, чтобы добыть хороших настоятелей. У вас есть указания на это. Так, ведь, большею частью и делается. И при всем том бывают промахи. Придумайте институт делания настоятелей способных. Для этого требуется образцовый монастырь. К сему приложить надо точное указание, как испытать, гож ли кто, когда уже кончена подготовка в институте. – Вот и пойдет дело.

Благослови вас Господи и все труды ваши – многие-многие, – во благо церкви.

Ваш искренний доброхот Еп. Феофан. 18 февр. 91 г.

Милость Божия буди с вами!

Почему ждете вы бури и даже урагана за свою брошюру?. Никто и внимания не обратит и читать не станут. – Кто занимается монашеством и монахами?! Браните, хвалите, никто и глазом не моргнет, и ухом не поведет.

А впрочем, может быть, кто-нибудь и заскрипит. Пожелаем таковым говорить дельно, если заговорят.

Пришло мне на мысль, что многое не ладно в обителях от того, что нет у нас авторитетного устава, на который могли бы опираться настоятели и настоятельницы, желая вести дело управления, якоже подобает. От того они кричат не громко, будто робея, а монах – братство смущает, будто мимоходом. Если б был устав, всякий видел бы, что настоятель, крича, прав, и что он обязан слушать, а не слушая штраф нести.

Полагаю, что если состоится возбуждаемое вами внимание к обителям, вопрос об уставе неизбежно будет входить в разбирательство. Взявшись за разработку устава, должны будут пересматривать древние уставы. Это заставило меня вытащить из хлама давно изготовленные мною уставы. – Помните, что для второго тома Добротолюбия обещаны были уставы. Я и заготовил их. Как тогда раздумали их вносить в Добротолюбие, то они остались до времени без движения. – И вот теперь мне показалось благовременным стряхнуть с них пыль, пересмотреть и издать. – Что я и делаю, т.е. пересматриваю. А издание сделают афонцы. – У нас уже были об этом речи с предержащими афонцами.

Приготовительные уставы: Пахомия Великого, Василия Великого, Иоанна, Кассиана, и Венедикта. Афонцы еще предлагают взять устав Саввы Сербского. Прошу их прислать. Из всех их можно заимствовать богатый материал.

Известно ли вам, что архим. Фотий Юрьевский собрал из Отцов – пространный устав иноческий? – Если нет, то примите сие к сведению. Его стоит просмотреть.

Есть ведь еще и старинный сборник истинных правил – некоего Никона Черногорца – Сириянина – одиннадцатого, кажется, века, – большой, большой.

Видите, какое богатство пособий!!

Но о сем довольно. – Теперь о житейском.

О брачных союзах рассуждать очень мудрено. Усложнилось дело. Есть жены – ведьмы, есть мужья – лютые звери. Тот муж бежит от жены; здесь жена – от мужа, а плоть своего требует. А в молодости – вспышки любвишки, и пошли ребятишки. Дело идет не о признании законности незаконного сожительства, а об обеспечении детей, ничем неповинных. Мне думается, можно бы так решить: оставляя незаконность на челе рождающих, признавать законным воспитание и пристроение рожденных и требовать его от родивших, – не перенося пятна со лба родивших на рожденных, – когда они вступят в черед живущих в обществе, ибо они не виноваты.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 26 марта 91 г.