16. О том, что Один и Тот же и благ и справедлив

Поскольку мерзкий Маркион одного называет справедливым и Его именует Создателем, а другого благим, и это, по словам Маркиона, есть Иисус Христос, то поговорим несколько и о сем и докажем, что Господь наш Иисус Христос – и Создатель, и Спаситель, что Он и благ, и справедлив. Поскольку преокаянный Маркион слышал требование закона: «око за око, зуб за зуб,... жжение за жжение, язву за язву» (Исх. 21:24–25), а Господь повелевает нам ударяющему «в десную ланиту» обращать и «другую», и «хотящему судитися и ризу взяти», отпускать «и срачицу» (Мф. 5, 39–40), то сей безумец заключил, что один справедлив, а другой благ. Но не уразумел он, что строгость евангельских законов страшнее Моисеева законоположения. Ибо закон Моисеев запрещает убийство, а закон евангельский угрожает геенною называющему брата уродом. Сказано: «всяк,... иже речет брату своему:... уроде, повинен есть геенне огненней» (Мф. 5, 22). Так, еще ветхий закон осуждает любодеяние, а евангельский называет любодеянием и скверное вожделение, возбуждаемое непотребным взглядом. Закон ветхий запрещает ложь, а новый – и клятву. Закон ветхий возненавидевшему жену повелевал отпустить ее, а новый отпущение жены, не уличенной в любодеянии, называет прелюбодейством, ибо говорит: «всяк отпущаяй жену свою, разве словесе любодейнаго, творит ю прелюбодействовати, и иже пущеницу поймет, прелюбодействует» (Мф. 5,32). А сверх сего евангельский закон угрожает и востребованием отчета за праздное слово, и вечным мучением, и тьмою кромешною, и геенною огненною, и многим иным, сему подобным. Из сего же всякий усмотрит, что называемый у Маркиона справедливым благ и именуемый благим справедлив; потому и законы дал строжайшие, и наказаниями угрожает тягчайшими.

Но явное безумие даже и говорить то, что утверждал Маркион. Ибо Повелевший в Евангелии любить врагов и в ветхом законе предписал не оставлять без призрения вражеского скота, падшего под бременем, но помочь ему и во время нужды не помнить неприязни (Исх. 23, 5). Так, повелевает еще, если вол врага заблудился, привести его и отдать владельцу (Исх. 23,4). И не только милосердию к людям научает закон ветхий, но повелевает даже иметь жалость и к бессловесным животным. Ибо сказано: «да не заградиши устну вола молотяща» (1Кор. 9, 9); и еще: «да не свариши ягняте в млеце матере его» (Исх. 23, 19). И нашедшим птичьих птенцов закон запрещает с птенцами брать и матерей (Втор. 22, 6–7). И седьмой день повелевает проводить в праздности, чтобы отдохнули не только раб и рабыня, но и вол и осел (Исх. 23, 12). Такое попечение имеет и о бессловесных. Можно же найти, что и законы, написанные о пришельцах, исполнены всякого человеколюбия. Ибо сказано: не «озлобите пришелца: пришелцы бо бесте в земли Египетстей» (Исх. 22, 21). И жнущим повелел колосья, ускользнувшие из-под серпа, оставлять «пришелцу, сиру и вдове» (Втор. 24, 19). Так и обирающим виноград запрещает в другой раз собирать ускользнувшие из рук ягоды и укрывшиеся грозды. А сие самое повелевает наблюдать и в рассуждении других плодов. Ибо сказано: «и винограда твоего вторицею да не обереши» (Лев. 19, 10); не обирай в другой раз и маслин твоих, но пусть будет это пришельцу, сироте, вдове и птицам небесным и зверям земным (Втор. 24, 21). Даже и пленницу закон удостаивает великого о ней промышления. Ибо не отдает ее на поругание сластолюбцам, но повелевает сперва дозволить ей предаться плачу, чтобы почтить ей тем своих, а потом обрить ее и тогда уже «совокупиться с нею»; а если властелин пресытится в наслаждении, закон не позволяет продавать ее, не дает права оставлять ее в рабстве, но повелевает отпустить на свободу, бывшее с нею общение вменяя в цену ее (Втор. 21, 13–14).

Поэтому, какое понесши наказание, достойно хулы своей наказаны будут те, которые столь благого законоположника осмелились именовать не только несправедливым, но и злым?