16. Слово в Неделю 24-ю по Пятидесятнице⁴⁹

Утешительные слова слышим мы сегодня из уст святого апостола Павла: «Вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф. 2, 19).

Как хорошо быть человеку среди своих людей, которые его любят, понимают, сочувствуют ему, разделяют его скорби и радости! И как, наоборот, тяжело чувствуется среди людей, сплошь чужих ему, враждебных, в которых он не может встретить ни тени искреннего сочувствия и сострадания! Попавши в такую среду, человек иногда начинает скучать и томиться, одолевать его начинает тоска по своим, по родине, он духовно страдает, хиреет, как растение, попавшее в чужеродную почву. Конечно, многие осваиваются и с чужбиной, но только тогда, когда и там найдут людей своих, сочувствующих, понимающих. Так бывает и с христианами: хотя во время земной жизни они не в своем дому, они странники и пришельцы, их отечество на небесах, но как многие к чужбине привязываются более отечества, совсем забывают о небесном отечестве, живут на земле, как бы здесь был их вечный дом и отчизна. Если многие лучшие евреи в плену вавилонском в горести восклицали: «Како воспоем песнь Господню на земли чуждей; аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя» (Пс. 136, 4–5), то сколько, наоборот, было и таких, которые чуждую страну Вавилон предпочли своему отечеству и не возвратились в последнее, когда персидским царем Киром дано было на то разрешение! Не так ли и среди нас, христиан, как многие предпочитают оставаться в духовном Египте (Откр. 11, 8) страстей житейских, как еще ранее Вавилона евреи, изведенные из Египта, постоянно обращались сердцами (Деян. 7, 39) к Египту с его «мясами» или, желая оставаться в духовном Вавилоне, презрели свое отечество.

Христос, Сын Божий, явился на земле и жил с нами для того, чтобы снова приблизить к Богу людей, столь удалившихся от Него, врагов и чужих Богу сделать Своими сынами возлюбленными. Он распростер длани на Кресте, чтобы «все концы земли увидели спасение Бога нашего» (Ис. 52, 10), чтобы собрать всех к Себе под крылья любви Своей, как птица собирает птенцов своих под крылья. Он ввел всех в единый дом Отчий, Церковь Свою, посадил всех, добрых и худых, за единую трапезу Свою, всем предлагая есть плоть Свою и пить кровь Свою. Он не только Своими назвал их, но и хотел, чтобы все были с Ним едины, как ветви лозы едины с нею, как Сам Он един со Отцем (Ин. 15:1–5, 17:22, 10:30). Какого еще приближения к Нему могли бы мы ожидать? Но вот человек, введенный в такое единство с Богом во Христе, снова удаляется от Него и делается совсем чужим для Него. Сколько людей, которые носят имя Христа, но совершенно Ему чужды! Что сказали бы мы о детях, которые носят, правда, отчество, звание отца, но, удалившись от отца, совсем о нем не вспоминают, никогда ему не пишут о себе, мало того, в душе к нему холодны, даже враждебны? Разве такие дети не сделались чужими отцу? Как же многие хотят быть христианами, никогда о Христе почти не вспоминая или вспоминая лишь случайно, рассеянным, холодным воспоминанием? Как многие из подобных детей, если им случится возвратиться в дом отеческий, находят в нем все для себя чуждым и непривычным и порядки жизни, и обычаи, и пищу, и занятия! Не так ли и многим христианам, возросшим под кровом Матери Церкви, святая Церковь потом стала казаться не Матерью, домом Отчим, а чем-то совершенно чужим? Все в ней для них странно и непривычно: и эти моления, и эти порядки христианской жизни, все эти мысли и настроения, которыми хочет наполнить святая Церковь души чад своих. Святые кажутся не своими и близкими, а бесконечно далекими людьми, к которым приступиться совершенно невозможно. А жизнь их какою она кажется им странною и несродною для себя самих! Им кажется, что если б они начали вести жизнь, хотя отчасти подобную жизни святых, то они должны были бы как бы заживо схоронить себя, прежде времени вогнать во гроб. Какое духовное отчуждение от Бога, от Христа, святых Его! И как же после этого им быть вечно в Царствии Божием, в котором все им так чуждо, несродно, непривычно, тяжело, даже прямо враждебно? Разве они не ушли бы из него сами, как люди во время земной жизни отходили от Христа, как теперь люди не идут на зов Христов, слыша его ежедневно, ежечасно?

Но, скажут многие, разве мы ушли от Христа совсем, разве сделались совсем чуждыми Церкви? Разве не продолжают многие призывать Христа, Божию Матерь, наполнять дома молитвы? Да, но не всякая молитва или пребывание в дому Господа свидетельствует о том, что мы близки Богу, свои Ему, а не чужие. Ведь мы прибегаем к Богу особенно в горе и нужде. Посмотрите на этих усердно молящихся в храмах. Разве не горе и нужда подсказывают им слова молитвы? Но если дитя, чувствуя боль, зовет мать свою, разве оно непременно любит ее? Пока чувствуется боль, мать нужна ему, а пройдет ощущение боли, дитя забывает о матери и растет иногда в полном себялюбии. Или представим, что дети долго, целые годы не писали бы о себе отцу и матери; наконец, последние получили долгожданное и желанное письмо, и что же? В нем заключается лишь просьба о деньгах или же иной помощи, а кроме того ничего не написано, ни одного теплого слова, в котором проявилась бы сыновняя преданность отцу и матери, не сказано. Разве утешило бы подобное письмо отца и мать, любящих детей своих? Не этим ли докучливым просьбам о нуждах своих житейских подобны столь часто наши молитвы? Конечно, мы не можем не возносить их, как не может человек, чувствующий сильную боль, не звать кого-либо на помощь. Хорошо и то, что мы хотя в бедах и нуждах обращаемся к Богу, свидетельствуя хотя этим еще свою память о Нем, еще не оборвавшуюся связь с Ним и долю благодарной даже преданности Ему, показываем, что мы не дошли еще до ожесточения злобных демонов, которые и терпя ужасные страдания к Богу не хотят обратиться.

Но все же гораздо отраднее было бы, если бы мы взывали не об одних житейских нуждах, а и о духовных, вздыхали о том, что обременены мы не только «напастями, скорбями и болезнями» житейскими, а и грехами многими, как внушает нам святая Матерь Церковь в молитвах своих. Эти вопли сердечные о бедствиях души погибающей еще большее сожаление внушают к нам на небесах, сродняют нас с небожителями, но все же и этих одних воплей еще мало, чтобы сделаться нам своими Богу.

Истинное сроднение с Богом совершается чрез любовь. Хорошо, когда нас будет неудержимо влечь в дом Божий, как под уютный кров собственного дома, когда мы будем чувствовать влечение быть с Богом и со святыми Его, как родственники и близкие люди чувствуют неискоренимую потребность друг с другом беседовать или хотя быть друг с другом. И все это создается привычкой, постоянными навыками, а не сразу, без привычки же снова может быть утрачено. Если чувствуется отчуждение от Бога и святых Его, от дома Его, необходимо приучать себя усиленно и неуклонно к общению с Ним, как человек, отчуждившийся от дома, потом, употребляя усилие над собою, снова к нему привыкает и начинает ценить и любить его более прежнего. И как необходимо созидать и хранить в себе эту привычку к общению с Богом! Ведь если удалимся от Христа и святых Его, то какое нам останется общество? Не демонов ли и подобных им людей, ожесточившихся в злобе? Как тяжело даже преступникам, для которых злоба сделалась как бы сродной им стихией, быть в постоянном обществе злобных преступников в тюрьме, чувствовать на себе холодную злобу их, отчуждение и ненависть, хотя бы они и казались своими. Не тем ли ужаснее общество демонов, которому приобщаются люди, отчуждающиеся от Христа и святой Матери Церкви?

Будем же воспитывать в себе всячески любовь и сердечное влечение к Богу, Христу, Его святой Церкви. Не дадим себе успокоиться до тех пор, пока Христос, Его Церковь и святые будут нам дороги не в дни лишь бедствий, но и тогда, когда нет этих бедствий, когда нам нечего просить, а только остается радоваться о Господе и хвалить Его. Ведь истинная любовь полна сладостного блаженства и духовных восторгов, какова любовь к Богу Ангелов и святых. Такою она должна сделаться и у нас в отношении к Богу, чтобы мы не по имени лишь назывались христианами, не по названию лишь были чадами Церкви, но и самым делом исполнились на нас слова святого апостола Павла, приведенные вначале: «Вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф. 2, 19).