Высокопреосвященный Евсевий, бывший архиепископ Могилёвский и член Священного Синода¹

(1861–1882 г.г.)

Мм. Гг.!

По увольнении преосвященного Анатолия (Мартыновского) от управления Могилевской епархией преемником ему был назначен преосвященный Евсевий, архиепископ Иркутский. Всего только около трех лет, как угас этот светильник, двадцать два года ярко горяй и светяй на свещнице Могилевской епархии! Все присутствующие хорошо помнят этого незабвенного любвеобильного архипастыря, помнят его доброе, полное любви слово в тишине его кельи, помнят его, поучающего нас с кафедры церковной! и мы уверены, эта благодарная память о нем долго будет жить среди Могилевской паствы, которую он так горячо любил... Преосвященный Евсевий принадлежал к числу тех высоких иерархов нашей церкви, непоколебимым столпам веры святой, которые совместили в себе все доблести православного святителя: его поучительные примеры всех христианских добродетелей были утешением и счастьем для современников, будут назиданием потомству. Имя и слава его архипастырских подвигов были дорогими не только во всей России, но и перешли за её пределы. Жизнь и деятельность этого архипастыря и будут предметом настоящего чтения.

Преосвященный Евсевий, в мире Ефимий Орлинский, сын дьякона Поликарпа Ефимовича Орлинского, родился в 1805 г. 24 декабря в с. Черном Верхе, Белевского уезда, Тульской губернии. Первоначальное образование он получил в местном, ближайшем к родному селу духовном училище, затем в Тульской духовной семинарии, по окончании которой, в 1828 г. Был принят в число студентов Московской духовной Академии. В 1832 г. окончил курс по первому разряду, и чувствуя влечение к монашеской жизни и желая посвятить всю жизнь свою Богу, что он и исполнил в возможной полноте и совершенстве 20 мая того же года, постригся в монашество, приняв имя Евсевия. 1-го июля был посвящен в иеродиакона, а 3-го в иеромонаха. 29-го августа того же года Конференцией Московской духовной Академии (с утверждением Комиссии духовных училищ) возведен был на степень магистра «священных и обыкновенных человеческих наук»² и в этот же день определен инспектором и профессором церковной истории и греческого языка в Вифанскую духовную семинарию. В 1833 г. причислен к соборным иеромонахам Донского ставропигиального монастыря, а 20 ноября того же года перемещен с греческого языка на класс языка еврейского. В 1834 г. 25 ноября он был переведен в Московскую духовную семинарию инспектором и профессором по классу философии. (В бытность его инспектором Московской духовной семинарии, ему был поручен надзор при исправлении зданий донских училищ, тогда вновь открывавшихся в Москве, и при окончании поручения объявлена была признательность от Комиссии духовных училищ). Пробыв только три с небольшим года на этой должности, иеромонах Евсевий 21-го августа 1838 года был определен инспектором и бакалавром богословских наук в Московскую духовную академию и того же года 15-го октября возведен в сан архимандрита. В 1841 г. возведен на степень экстраординарного профессора богословских наук, а в сентябре назначен исправлять должность ректора той же академии (на место Филарета впоследствии архиепископа Черниговского) и вскоре после того, именно 25 ноября, он утвержден был ректором. 1846-м годом кончается его деятельность в Москве, где он подвизался на духовно-учебном поприще более 14 лет. 1847 г. января 17-го Высочайшим указом, он был переведен ректором другого рассадника богословской науки – Петербургской духовной академии (где ректорствовал перед этим преосвященный Афанасий) и вместе с тем назначен епископом Винницким, викарием Подольской епархии, и настоятелем Шаргородского первоклассного монастыря. Митрополит Московский Филарет, по поводу этого назначения, писал ему от 24 января 1847 г. «...с любовию вспоминать буду Ваше служение у нас; с любовию желаю благословения и преуспеяния служению Вашему везде, куда призовет Вас Божие Провидение и священная власть»³.

Не место в настоящем очерке останавливаться на деятельности преосвященного Евсевия на тех поприщах служения русской церкви, которые он занимал до назначения его в 1861 г. в Могилев, но не можем все-таки для более полного выяснения светлой личности архипастыря не упомянуть хотя вкратце о плодотворной деятельности его в академии, юной самарской пастве и отдаленной Иркутской епархии, где, как увидим дальше, он с апостольской ревностью заботился об обращении язычников.

В столице ему сразу было поручено много трудных и высоких обязанностей: так 7-го апреля он был назначен председателем комитета, учрежденного для рассмотрения конспектов преподавания учебных предметов в духовных семинариях. Вакационное время преосвященный почти каждогодно обозревал духовные семинарии (между прочим в июле 1849 г. посетили Могилевскую). Во внимание же к трудам его на поприще духовно-литературной деятельности, в 1848 г. был поднят вопрос о возведении его на степень доктора богословия. Вопрос этот остался, по неизвестным нам причинам, не приведённым в исполнение и в письме митрополита Филарета к преосв. Евсевию, от 8-го августа того же года, мы находим следующие строки: «из двух уст два различные изъяснения слышал я того, как случилось, что мысль о Вашем докторстве осталась не исполненною. Оба изъяснения были не против вас».

В 1850 году преосв. Евсевий оставил духовно-учебное поприще и вступил на духовно административное. 19 декабря он Высочайшим повелением был назначен епископом ново учреждённой Самарской епархии и вот что писал по этому поводу владыке митрополит Филарет: «думал я, что для Вас устроится что-нибудь лучшее: но теперь думаю, что устроилось лучшее для Самарской епархии и ее поздравляю более, нежели Вас. А если служение Ваше будет благо для неё, то будет благо и для Вас»⁴. Сдав академию инспектору оной архимандриту Макарию (впоследствии митрополиту московскому), владыка отправился к месту своего нового служения, куда Господь призвал его не на чужом основании созидать, а полагать новые основания для нового здания – Самарской епархии. Прибыв в Самару, преосвященный не имел сначала даже своего помещения для жительства и принужден был до постройки архиерейского дома жить в квартире губернатора С. Г. Ворховского, уступившего ему «угол из небольших комнат», как владыка сам выразился в своем дневнике, а затем в наемной квартире. 1 апреля 1851 года он совершил первую литургию в градской Вознесенской церкви (ныне кафедральном соборе) и произнес слово на открытие епархии. Несмотря на все труды и лишения, которые пришлось преосвященному встретить в ново-учрежденной епархии, при неусыпных его заботах, она скоро была твердо и правильно установлена. Желая знать в подробностях свою епархию и нужды своей паствы, владыка ежегодно по нескольку раз предпринимал поездки по всяким закоулкам губернии и, обладая необыкновенной памятью и наблюдательностью, по мнению лиц, знавших его по Самаре, знал статистику губернии лучше всех. В Самаре преосвященным, между прочим, было положено основание духовной семинарии, хотя открыта она была уже после отбытии его из Самары. Духовное же училище, переведенное им из г. Ставрополя в Самару, все время пользовалось его особенной заботливостью. Трудам и попечениям его обязаны также своим основанием мужская и женская (в честь Иверской иконы Божией Матери) обители. (Во все время своего служения в юной самарской епархии владыка настолько заботился о ней, что во внимание к неусыпным трудам о благоустройстве епархии он в 1856 году 25 августа Всемилостивейше сопричислен к ордену св. равноапостольного князя Владимира 2 степени). Здесь же, в Самаре, началась миссионерская деятельность владыки, не оставляемая им до конца жизни. Объезжая епархию, он всюду, где только встречал молокан, вступал с ними в длинные беседы, чаще всего подле церкви (напр. в сс. Березовом Гае, Яблоновом Враге, Тяглом Озере и др.) и немало не только их, но и чуваш и магометан озарил он светом Христовой веры. Но среди этой неутомимой деятельности владыка с самого приезда в Самару встречал то одну, то другую неприятность (напр. 7 января 1852 г. во время служения им литургии в кафедральном соборе сгорела квартира преосвященного, и он снова должен был некоторое время скитаться по чужим квартирам), что ясно можно видеть из писем к нему митрополита Филарета и товарища преосвященного по Академии А. В. Горского (впоследствии ректора Академии)⁵ не перестававших утешать своего друга. Несмотря на это владыка так свыкся с своим положением, так полюбил свою паству, и она взаимно так сильно полюбила своего архипастыря, что по получении уведомления, что Высочайшим указом от 3-го ноября 1856 года он назначен епископом Иркутским и Нерчинским, владыка совсем упал духом. Ему казалось, что этим переводом, по его выражению, – «его хотят удалить от людей». Но эта скорбь владыки была напрасна. Не желание отдалить его и сделать ему неприятность, как казалось владыке, руководила высшим начальством при переводе его от трудов к трудам, а желание, чтобы он и на Востоке нашего отечества готовил ниву Господню. Новый пост, предоставленный преосвященному Евсевию, имел высокое значение в нашей иерархии и, избирая его на этот пост, имели в виду одни добрые качества владыки, руководились уверенностью, что он привык уже обращаться с жителями менее развитыми, умея приводить хаотическое в стройный порядок, что доказывало его управление самарской епархией и были уверены, что это назначение откроет ему обширное поприще, кроме общих пастырских обязанностей, для апостольской деятельности среди инородцев, коснеющих во мраке язычества. Митрополит Филарет от 13 декабря 1856 г. пишет: «нынешний владыка Новгородский и нынешний Обер-Прокурор граф А. Толстой) имеют о Вас доброе мнение и благорасположены к Вам... и так от доброго сердца могли сделать то, что Вам не нравится».

Нынешний первоиерарх русской церкви, высокопреосвященнейший с.-петербургский Исидор, земляк преосв. Евсевия, бывший тогда экзархом Грузии, по поводу этого перевода преосвященного писал к генералу Семенову: «Евсевия Бог ведет путем особенным. В Иркутске нужен архиерей с недюжинными способностями для обращения язычников. Евсевий для сего вполне годен... Через год или два будет архиепископ, а со временем займет лучшую епархию в России. Правда, что трудов понадобится не мало, но архиереев для трудов и посылают, а не для покоя». Тяжело было прощание пастыря со своей паствой. Она так горячо и искренно возлюбила своего владыку, что 14 декабря в кафедральном соборе, наполненном массой народа, после последнего служения его, во время прощального его слова, в котором он последний раз давал отеческое наставление своей самарской пастве, церковь буквально рыдала...

Прибыв в Иркутск 17 января 1857 г., «святитель православного востока», как называл преосв. Евсевия Горский, с истинною ревностью принялся за распространение слова Божия среди язычников бурят, за устройство Иркутской духовной семинарии, в которой он ввел преподавание монголо-бурятского языка, чтобы выходящие из нее священники могли с большей пользой действовать среди язычников. И кратковременное управление его епархией было полно истинно-апостольских подвигов. Достаточно сказать, что епархия его была так обширна, что в первый год пребывания в ней, в 1857 г., владыка летом, по его выражению, «измерил» 5596 верст и по таким местам, которые до него считались непроходимыми, и не только летом, но и в лютые сибирские морозы не оставлял он своих странствований. Так в январе 1858 г. он посетил такую часть своей епархии, в которую летом нельзя было приехать – это вниз по реке Ангаре до с. Кеульского и от устья р. Илима до заштатного города Илимска. Приходилось владыке совершать путешествия и верхом (именно, по горам около р. Сеть). Месяц, два, иногда четыре проводил владыка в беспрерывных поездках по епархии; и они не были бесплодны: его слово к язычникам, его просьба к гражданскому начальству – содействовать обращению их в христианство имели сильное, благотворное влияние на них. Тункинские буряты, живущие на юго-запад от Иркутска около берегов реки Иркута и далее по китайской границе, благодаря миссионерской деятельности владыки и содействию главного тайши в язычестве Занея Хамакова, принявшего св. крещение от преосвященного Евсевия 25-го мая 1857г. в Иркутском кафедральном соборе, с именем Николая, – услышав голос евангельской проповеди, пожелали принять св. крещение и в бытность преосвященного в Торском улусе в сентябре того же года крестились в количестве 720 человек на р. Тоённе. За все же пребывание преосвященного на иркутской кафедре, можно смело сказать, не одна тысяча их озарилась светом христианского учения. Заботясь о крещении язычников, владыка заботился и о подготовке деятелей для этой обширной жатвы – об Иркутской семинарии. Не будем распространяться здесь об этом и других деяниях преосвященного Евсевия в Иркутске, не будем передавать здесь интересных, как материалы для истории Православной Церкви, сведений о посещении им г. Кяхты на китайской границе, об отправлении им миссии в Пекин, об обновлении раки у мощей св. Иннокентия, о совершившемся в его управление присоединении в 1858 г. к России левого берега Амура, о рукоположении им совместно с архиепископом камчатским Иннокентием (в последствии митрополитом московским) двух епископов Петра в Ново-Архангельск и Павла в Якутск; ограничимся только перечислением биографических заметок и затем перейдем к главной нашей задаче – деятельности его в Могилевской епархии.

В 1858 году указом Св. Синода от 31-го марта владыка возведен в сан. архиепископа, а в 1859 году 8 марта вследствие представления конференции С.-Петербургской духовной Академии утвержден почетным её членом (почетным членом Московской духовной Академии владыка избран был в бытность его уже в Могилеве в 1871 г.). Высочайшим повелением, от 29 августа 1860 года, выраженным в Указе Св. Синода от 17 сентября того же года (полученном владыкою 20 октября), он был переведен архиепископом Могилевским и Мстиславским на место уволенного 2 августа на покой архиепископа Анатолия. В этом переводе, видя неутомимую деятельность владыки, очевидно желали приблизить его и сделать более полезным для церкви, желали; чтобы и здесь в западном крае нашего отечества, недавно только возрожденном от злополучной унии, он мог бы принести пользу словом Божиим и предотвратить влияние католицизма на православие. Труден и тяжел был переезд для 55-летнего, но еще бодрого владыки, но безропотно принял он эту весть. Благодарная иркутская паства с грустью проводила, так же, как и самарская, своего архипастыря. 21 ноября владыка отслужил последнюю литургию в кафедральном соборе и произнес прощальное слово к своей бывшей пастве; а 24 ноября выехал в Могилев, куда и прибыл 29 января в 5 часов вечера. Торжественно встреченный в нашем кафедральном соборе и после приветствия его ректором Семинарии архимандритом Павлом (ныне епископом Олонецким и Петрозаводским) владыка, отслужив 30 января первую литургию в соборе и приветствовав свою новую паству словом любви и мира, вступил в управление епархией, которой управлял 22 с половиной года. Неутомимая и плодотворная деятельность его в нашей епархии так свежа еще в нашей памяти, что не легко подводить итоги и делать оценку его деятельности на благо паствы могилевской, и мы ограничимся перечислением главнейших дел его по управлению, предоставив будущим биографам владыки судить и оценивать их.

Могилевская епархия после преосв. Анатолия, тоже не мало потрудившегося на пользу её, требовала еще много трудов. Главной потребностью её, сравнительно недавно возвратившейся в православие, было обрусение этого края, (идущего вообще мало успешно), постройка новых и поддержка старых церквей, уничтожение остатков вредного польского влияния, на борьбу с которым немало потратил трудов преосвящ. Евсевий. Тотчас же по прибытии в епархию владыка начал употреблять все силы на устройство благолепных храмов. Для этой цели он входил с ходатайством о субсидии со стороны правительства, старался увеличить вообще очень малые церковные средства – призывом к пожертвованиям. И старания его увенчались полным успехом: из Москвы – сердца России обильно полились пожертвования на пользу нашей епархии. Благодаря святительскому содействию Московского митрополита Филарета нашелся в Москве благотворитель московский пот. почет. гражданин Иван Иванович Четвериков, который кроме довольно значительных сумм (напр. на устройство в с. Черетянке, вместо сгоревшей, новой церкви пожертвовал 2500 руб.), жертвовал немало св. икон на иконостасы, полные ризницы, утварь и вообще все богослужебные принадлежности. Ознакомившись с делами епархии, положив, так сказать, основание тех храмов, которые возникли в его управление, владыка через год после прибытия в свою новую епархию, в мае 1862 г., был вызван для присутствия в Св. Синоде. 17-го июля, после литургии в кафедральном соборе, владыка обратился к присутствующим со словом; «Мир оставляю вам, мир мой даю вам; не якоже мир дается, аз даю вам» и на другой день выехал в Петербург, причем дорогой, с разрешения Св. Синода, посетил Киев, Воронеж, Задонск и Москву для поклонения святыне.

Из выдающихся событий в бытность преосвященного в Петербурге отметим: 1-го октября того же года он имел счастье беседовать с Государыней Императрицей которой был хорошо знаком по своим духовно-литературным сочинениям. Вот что записано об этом у преосвященного в дневнике: «Октября 1-го. В Царском Селе, в Покровской церкви девиц духовного звания литургия и молебен празднику. При богослужении присутствовали Государыня Императрица Мария Александровна и Великая Княгиня Мария Александровна. После литургии Государыня посетила столовую. Около четверти часа сидела на скамейке за детским столиком, беседуя с могилевским архиепископом, который сидел против Неё на скамейке. Также приняла представленных архимандритов и местного священника». 30-го декабря в домовой церкви Синодального подворья, где остановился преосвященный, за литургией он возвел в сан архимандрита инспектора Могилевской духовной семинарии игумена Палладия (ныне архиепископа Волынского и Житомирского). 17 января 1863 года участвовал в открытии комитета по обеспечению белого духовенства. 30-го марта в 10 с половиной часов вечера, накануне Светлого Христова Воскресения, получил знаки Высочайше пожалованного ему ордена св. Александра Невского, а 6-го апреля, в час дня, вместе с митрополитами Петербургским Исидором и Киевским Арсением, представлялся Государю Императору для принесения благодарности за Монаршую милость. Протоиерей Горский, сделанный с 1862 г. ректором Московской дух. Академии, так поздравляет преосв. Евсевия с получением награды в письме от 17 апреля 1863 г.: «радуюсь и сопричислению Вашему к лику покровительствуемых моим святым патроном. Впрочем, я уверен, что он, как ревнитель веры, поборник отечества и боголюбивый инок, давно уже считал Вас между своими присными. Вы жили под его охранением, и он снова призвал Вас к себе, чтобы ознаменовать к Вам свою любовь». В конце апреля до преосвященного стали доходить слухи о польском мятеже, который с обычным ему безобразием коснулся и Могилевской губернии. Не распространяясь об этом печальном событии западного края, скажем только, что православное духовенство нашей епархии мужественно восставало и противодействовало этому восстанию, так, напр. в м. Городец, повстанцы под предводительством Людвика Топора заставляли священника Шафрановского отворить церковь с той, очевидно, целью, чтобы заставить его приводить крестьян к присяге на верность Польше, но этот достойный пастырь отказался наотрез, не смотря на все угрозы их... И видя его непреклонную стойкость, они двинулись дальше. Другой священник Могилевской губернии, собрав крестьян, чуть не на коленях уговаривал их не слушаться ксендзов, заставляющих их взяться за оружие, и имел такой успех, что когда в это село пришла шайка мятежников, то они бросились на них и, разогнав ее, загнали в болото⁶. Честь и слава этим мужественным иереям, верным своему долгу! И таких примеров немало. Услышав об этом мятеже владыка, 13-го мая, донес обо всем Св. Синоду и получил по Высочайшему повелению разрешение посетить свою епархию, чтобы своим присутствием и словом воодушевить духовенство мужественно защищать родную веру. Прибыв в Могилев 9 мая, владыка 19 июня в самом разгаре восстания предпринял поездку по епархии и всюду увещал духовенство, возложив все упование на Бога, не удаляться от своих приходов и примером своим утверждать прихожан в верности церкви, царю и отечеству. И эта поездка имела такие блестящие результаты, что начальник западного края генерал Муравьев просил продлить срок пребывания преосвященного в епархии до 1-го ноября, на что и последовало Высочайшее соизволение. Восстание было скоро подавлено: православные белорусы не вытерпели более дерзости польского католичества и без боязни, дружно с солдатами, казаками и жандармами хватали и вязали врагов своих (врагов его веры), врагов православия, царя и любимого отечества – России. Уладив все дела в епархии, владыка в октябре выехал опять в С.-Петербург для присутствия в Св. Синоде. Пользуясь пребыванием в столице он, постоянно следя за всеми делами епархии, вошел 31-го декабря 1863 г. с ходатайством об отпуске 36 тысяч руб. на постройку новых церквей в Сенне, Климовичах и Черикове, которое и было удовлетворено, и для постройки этих церквей в Могилеве открыт был особый комитет. По возвращении в Могилев после увольнения от присутствия в Св. Синоде, которое последовало 21-го июля 1864 г., владыка уже до своей смерти не оставлял своей епархии (не говорю о кратковременных поездках его в Киев) и всецело посвятил свои труды на благо своей паствы. Постройка и обновление церквей быстро пошли вперед. Большая часть церквей при помощи пособий от казны и общественных пожертвований, особенно московских, не только получила благолепный вид, но и снабжена была всеми необходимыми принадлежностями. Не перечисляя всех, многочисленных открытых вновь и обновленных храмов остановимся на главнейших. Так при нем возобновлен Могилевский Иосифовский кафедральный собор. Построенный, как известно, в 1780 г., он в течение 85 лет оставался без поддержки и, утратив свое благолепие, пришёл в упадок. Владыка при содействии могилевского губернатора А. П. Беклемишева, много потрудившегося на пользу православия в Могилеве, изыскал средства для возобновления этого исторического памятника и святыни нашего края. Св. Синод отпустил 2446 руб., начальники края граф Муравьев и генерал Кауфманн ассигновали 11 т. р., добровольных пожертвований от ревнителей православия поступило 2760 руб. – и с этой суммой приступлено к работам, наблюдение за которыми было поручено особому комитету. Собор был возобновлен изящно. Иконы реставрированы художником Подкованцевым так удачно, что фотографические снимки с них, работы могилевских фотографов братьев Просолиных, поднесены были 1 апреля 1866 г. Государю Императору. Освящение собора было назначено в августе 1866 г. «Ко благолепию Иосифовского собора присоединилось (несравненное) украшение, блестящее лучами даров благодатных, – это святыня с Афона, через великие пространства нашего отечества прибывшая в Могилев и поселившаяся в этом храме»⁷. Мы говорим о пожертвованной старцами с афонского Пантелеимонского монастыря для собора и принесенной афонским иеромонахом Арсением частицы св. мощей Иосифа Обрученника, св. великого Пантелеимона и частицы Креста Господня. Афонские подвижники еще в древности за 400 лет тому назад были в числе просветителей нашего края, и только во время злосчастной унии сношения западно-русского края с Афоном, с 17 века, становились затруднительнее, но не прекращались все-таки окончательно, несмотря на все старания иезуитов отдалить белорусский народ от православного востока. При самом почти вступлении своем на могилевскую кафедру преосвященный Евсевий начал стараться восстановить благотворные сношения западнорусского населения с востоком. В 1865 г. прибыл в Петербург афонский иеромонах Арсений с ковчегом частиц мощей разных св. угодников и между ними праведного Иосифа Обрученника. Преосвященный Евсевий, желая поднять религиозно-нравственный дух белорусов (бывших так долго под влиянием католичества), и для утверждения их в вере православной, совместно с могилевским губернатором А. П. Беклемишевым в заведующим церковными делами в западном крае тайным советником Батюшковым, сочувственно отнесшихся к этой мысли, исходатайствовал согласие архимандрита афонского монастыря Герасима и старцев на прибытие иеромонаха Арсения в Могилев на уделение частицы мощей для кафедрального собора, а Св. Синод во внимание к благотворному впечатлению, которое произведет следование св. мощей на православное население здешнего края, разрешил совершить это с особенной торжественностью. 9 августа святыня вступила в пределы Могилевской губернии, а 13 августа прибыла в Могилев. 15 числа последовало освящение собора, при чем святыня была уже накануне перенесена в собор и поставлена на приготовленное место (в память этого события и установлен указом Св. Синода от 13 Февраля 1867 г. ежегодно 15 августа крестный ход из Спасской церкви, где стояла святыня с 13 по 15 августа) в собор. Затем святыня последовала всюду при огромном стечении народа через Могилевскую губернию дальше. Это торжественное освящение собора и посещение святыни было столь благотворно для края, что долго будет памятно в нем… ближе ознакомило его с востоком и православие крепче утвердилось в нем... В это же посещение Могилева афонской святыней, была уделена частица мощей св. великомучц. Параскевы – для Отмутской церкви (в м. Полыковичах), которая вложенная в икону торжественно была перенесена из Могилевской градской Успенской церкви в Отмутскую 23 июня 1867 г. В бытность владыки в Петербурге пожертвована была дорогая риза для Барколабовской иконы Богоматери; 14 мая того же года прислана была в Могилев точная копия с Толгской иконы Божией Матери, поставленная в кафедральный собор. В 1866 г. были освящены в Москве преосв. Игнатием, епископом Можайским и затем высланы в Могилев 8 копий московских чудотворных Богородичных икон, пожертвованных гражданами Москвы, могилевской епархии, из которых копия с Иверской иконы Божией Матери 3 апреля 1867 г. была торжественно перенесена из архиерейской Спасо-Преображенской церкви в кафедральный собор, а икона Владимирской Божией Матери 24 мая того же года при многочисленном стечении народа крестным ходом из с. Лобановки принесена в г. Чериков и поставлена в Троицкой соборной церкви, построенной заботами преосвященного Евсевия и освященной на другой день, 25 мая. В этот же, 1866 г., Государь император в память о Бозе почившем наследнике цесаревиче Николае Александровиче пожертвовал 8 серебряных вызолоченных изящной работы дарохранительниц для соборов уездных городов, а из Москвы в ноябре месяце высланы пожертвованные Успенским собором с благословения митрополита Филарета 200 икон. 17 апреля крестным ходом перенесена в кафедральный собор пожертвованная Государем Императором Казанская икона Божией Матери, а 29 июля из Крестовой церкви перенесена в Спасо-Преображенскую присланная от имени Государя Императора, тайным советником Батюшковым, икона Знамения Божией Матери. Ревнитель православия бывший старшина могилевского братства H. Н. Клириков 25 Февраля 1877 г. выслал из Ярославля серебряную чеканную с позолотой ризу на икону Иверской Божией Матери весом в 9 фунт. 89 золот. Кроме этих важных пожертвований, православная Русь помогла своим братьям белорусами денежными пожертвованиями, так что, благодаря им, преосв. Евсевию удалось заложить и освятить церкви: в Могилеве: Крестовоздвиженскую (1869 г.), Всесвятую кладбищенскую (1865 г.); в Рогачеве: Александро-Невскую (1869 г.); в Климовичах: Архистратиго-Михайловскую (1867 г.); в Мстиславле: Александро-Невскую (1870 г.); затем в г. Сенне (1866 г.), Пропойске (1872 г.), Черикове (1867 г.), Чаусах (1866 г.), в с. Черетянке (исключительно на средства Ив. Ив. Четверикова); в Барколабовском женском монастыре; в Гомеле и т. д. Обновлены церкви: в Могилеве: Петро-Павловская, Николаевская (при тюремном замке в 1866 г.), Казанская (теплый собор в 1867 г.), Троицкая (1871 г.), Спасо-Преображенская архиерейского дома; переведен в м. Белынычи Мстиславский Николаевский мужской монастырь и т. д. Много бы пришлось перечислять церквей, получивших свойственный православной церкви, вид, но и сказанного, кажется, достаточно, чтобы убедиться – сколько трудов положил незабвенный архипастырь на благоустройство церквей своей епархии. Но этими заботами о храмах не ограничилась многоплодная деятельность преосвященного. Не мало трудов положил он на миссионерское служение родной церкви в нашей епархии. Почти с самого вступления его на духовно-административное поприще (1852 г.) владыке пришлось, как нам известно, служить в таких епархиях, которые требовали особенной заботливости его об обращении инородцев в лоно православной церкви и желание служить на этом поприще было всегдашней заветной мечтой его. Бывши уже у нас, на Могилевской кафедре, владыка не мог забыть свои путешествия по иркутской пастве; часто вспоминая о них, он постоянно заботился об улучшении миссионерской деятельности на востоке. Письма его к начальнику артиллерии Западной Сибири генералу-майору Π. А. Семенову, глубоко заботившемуся об этом же, ясно доказывают справедливость только что высказанной нами мысли. Вот напр., что писал преосвященный к Семенову от 4-го февраля 1868 года. «Вашему слову о миссиях проповеднических я очень сочувствую, – это Вы знаете, и люблю мыслями странствовать по пространным степям и кочевьям дикарей: но настоящее мое положение почти только эту субъективную деятельность и дозволяет мне», или в письме от 22 апреля 1864 г. писал к тому же Семенову: «Если будете опять путешествовать по отдаленным местам южных пределов тобольской и томской епархии, обратите внимание на местности, и укажите мне, где бы я мог основать для себя келью с тем, чтобы она со временем могла обратиться в миссионерский монастырь, из которого братья миссионеры удобно могли бы предпринимать путешествия к неозаренным лучами божественного евангелия». Но заботясь о миссионерской деятельности в Сибири, владыка неусыпно заботился и о миссионерстве в пределах своей епархии, о вразумлении отпавших чад церкви православной – раскольниках, что ясно доказывают многочисленные дела поэтому предмету, хранящиеся в Консистории, и между прочим начатое в 1866 г. дело об открытии при могилевском православном Братстве – особого отдела с целью противодействия расколу в могилёвской епархии⁸. Начавшая появляться штунда, переселенцы латыши (в с. Высоком, оршанского уезда), даже самые евреи – все это составляло предмет особенной заботливости владыки с миссионерской точки зрения. Но, бесспорно, главным предметом этой заботливости являлась римско-католическая пропаганда, не оставлявшая своих покушений на православную веру... Фанатический дух польского элемента в некоторых местах могилёвской епархии имел вредное влияние на полуополяченное население губернии и поддерживался некоторыми римско-католическими костелами, существование которых значительно препятствовало обрусению и обращению в православие простого народа, перенявшего многие обычаи и обряды из католической церкви, чему отчасти содействовали бывшие униатские священники, оставленные при воссоединении на своих приходах, и нисколько не радевшие о распространении и даже поддержании православия между прихожанами. На эти-то костелы и священников и обратил владыка свое внимание. Осторожно удаляя вредных воссоединенных священников, не освободившихся от влияния ксендзов и «ветхого кваса унии», и этим, так сказать, очищая ниву Божию – могилевскую паству – от плевел, владыка не только не удалял, но напротив всеми силами старался поощрять тех из них, которые пользовались любовью прихожан за честную службу и жизнь в истинном духе православия. Что же касается закрытия костелов, то не распространяясь об этом, скажем только, что благодаря его хлопотам и просвещенному содействию начальников губерний, закрыты главные притоны вековой пропаганды против православной, родной веры. Многие закрытия этих костелов, передачи их в православное ведомство совершились на наших глазах. Так, напр., в 1876 г. 12 апреля закрыт основанный в местечке Белынычах, среди православного русского населения польским пропагандистом князем Львом Сапегою во времена воздвигнутых римско-католическим духовенством на православных гонений за твердое исповедание ими веры отцов своих, римско-католический Кармелитский монастырь, существующий в последнее время под видом приходского костела, и находящаяся в нем чудотворная икона Богоматери, во время унии отнятая у православных, возвращена была обратно. Народная молва давно требовала закрытия этого костела и возвращения православным иконы, так как по мнению её «икона эта находилась в плену у поляков» и только ждала человека, который возвратил бы её, и этот человек нашелся в лице нашего святителя, преосвящ. Евсевия. Благодаря его тонкому, светлому уму это, важное в истории нашего края, событие совершилось тихо и спокойно... Вечное, благодарное спасибо ему за это великое для нас православных дело целые столетия будет произносить потомство, и только одна беспристрастная история может вполне оценить этот плод его архипастырской деятельности! Но заботясь и охраняя православие, преосв. Евсевий далек был от всякой мысли религиозной вражды. Нередко посещая епархию, он останавливался у помещиков, какой бы ни было религии, и всегда готов был принять их у себя и благодаря этому пользовался особенной любовью даже между иноверцами. В его управление Могилевской паствой число не только униатов, но и католиков, присоединившихся к православию, значительно увеличилось... и замечательно, что как в лице Киевского митрополита Михаила Рогозы в конце XVI в. пришлось начинать отступление от православной веры отцов и русской народности принятием унии, так и с 1865 г. при преосв. Евсевии, той же фамилии Рогоза выпала счастливая благодатная доля стать в Белоруссии в числе католиков, начинающих возвращаться в православие (мы говорим об обращении в православие могилевского помещика Рогозы с большим семейством, а за ним последовали уже и другие помещики, не говоря уже о множестве крестьян и бывшей шляхты, принявших православие). И эти великие услуги оказал нашей епархии в подъеме православия почивший святитель единственно духом кротости и любви! Хорошо сознавая, что для миссионерской деятельности и подъема религиозного духа народа необходимы вполне подготовленные пастыри преосвящ. Евсевий обращал также особое внимание на духовно-учебные заведения, которые постоянно пользовались его особенной заботливостью. В его управление могилевской епархией в семинарии была произведена в 1874 г. капитальная ремонтировка и расширение помещений применительно к новому уставу; могилевское духовное училище также капитально обновлено и в нём открыт приготовительный класс, в 1867 г. освящена и обновлена училищная церковь; буйничское женское духовное училище окончательно открыто им 3 сентября 1864 года по новому, значительно обновленному и вполне приспособленному к местным условиям, уставу и несколько раз владыка входил с представлением в Св. Синод о переводе его в Могилев. Гомельское духовное училище переведено в новое, приобретенное для него и приспособленное здание; в Мстиславском духовном училище старанием преосвященного устроена училищная аптека. И не ограничиваясь одной официальной заботливостью об этих заведениях, владыка входил во все внутренние нужды их. Он с любовью следил за преподаванием, за нравственным воспитанием детей и юношей в духе христианского благочестия и по мере сил своих старался помогать всем питомцам этих заведений и всякий приходивший к нему уходил от него ободренный и обласканный. Проводя летнее вакационное время в своем загородном архиерейском доме – Печёрске, владыка часто приглашал туда питомцев семинарии и училища и проводил с ними целые часы, лишая себя нередко необходимого отдыха и покоя, и всегда говорил просто, не от недостатка учености, а чтобы быть понятным каждому и тем доставить пользу. H. Н. Клириков в письме от 7 сентября 1875 г. между прочим писал: «Часто переношусь мыслью в Печёрск, где проведенные дни были лучшими днями моего отпуска... Не забуду и того впечатления, которое оставил во мне праздник 8 июля, когда все послеобеденное время отдано было Вами попечению о юных буйнических посетительницах Печёрска». Прощаясь с ниши, владыка наделял их своими книгами, как будто желая еще продолжать свою беседу с ними. И умирая он не забыл их: пожертвованная им в семинарию и духовное училище библиотека будет вечным памятником о незабвенном отце архипастыре и его беспредельной любви к духовной науке и юношеству!

Но говоря о трудах преосв. Евсевия, как одного из выдающихся духовно-административных деятелей, нельзя не упомянуть и о его заслугах, как богослова-литератора и проповедника. Имя его, почти с самого вступления его на служебное поприще в Московскую духовную Академию, стало известно в нашей духовной литературе, как имя писателя, отличающегося теплотой чувств, ясностью мысли и мягкостью речи. Кому неизвестны его «Утешения в скорби и болезни» выдержавшие около 10 изданий, о которых один из современников сказал: «несомненно то, что много много обильных, утоляющих душевные страдания, слез вызвало чтение этих, исполненных веры строк, у многих тысяч людей, страждущих... Несравненно отраднее духовному врачу (чем врачу телесному) сознавать, что он своим живым, проникнутым верою в благость и милосердие Божие, словом успокоил, утешил страдание духа, муки совести и остановил, может быть, поднимавшуюся на себя руку в минуту безвыходного отчаяния – таковы «Утешения в скорби и болезни» Евсевия, архиепископа Могилевского.

Кому неизвестны его «Беседы о семи спасительных таинствах» (потребовавшие второго издания в сороковых годах)? Какой любитель духовного чтения не назидался его «Беседами на воскресные и праздничные Евангелия»? А «Поучения о православной вере», в которых не только излагаются догматы веры, но и объясняется христианская нравственность (они представляют полный круг наставлений, расположенных по порядку пространного катехизиса); это настольная книга, весьма полезная как для самих пастырей, в качестве руководства, так и для простых верующих, в качестве полезной книги для чтения. Не говорим уже здесь о составленной им в Иркутске книге «Наставления священникам, служащим между язычниками и новообращенными к православной вере», в которой он объясняет апостольскую важность труда священников, показывает, каков должен быть сам проповедник, как должен руководить новообратившихся к утверждению в вере и благочестии. Не будем говорить о других его изданиях, переведенных с греческого и имеющих содержание церковно-историческое, о его словах, поучениях и пр.; скажем, что все они носят на себе всегдашние отличительные свойства произведений его: простоту и общепонятность изложения, постоянно согреваемого теплотой благочестивых чувствований, сильно действующих на сердце. В одном из писем высокопоставленного лица к преосвященному от 19 мая 1867 г. находим между прочим: «Душеспасительные, любвеобильные советы и поучения Ваши так действуют на меня благотворно, что и я, подобно возрождающейся природе, почувствовал как бы возрождение моих сил душевных, – получив и прочитав их».

О проповеднической деятельности преосвященного достаточно сказать, что имя его помещено в изданной в Москве в 1861 г. книге: «Избранные поучения 12 архипастырей русской церкви» среди имен великих златоустов российских: митрополита Московского Филарета, архиепископа Херсонского Иннокентия и других. Ни одной церкви во время обзора епархии, ни одного богослужения со вступления своего на поприще епархиального архиерея, не пропускал он, не произнеся поучения, что ясно можно видеть из дневника преосвященного, в который, аккуратно ведя его, он записывал все свои служения и поучения, говоренные им с 1851 г. по 1878 г. включительно. И разве только немощь мешала ему назидать свою паству словом благим! Так в дневнике преосвященного за 1878 г., 5 марта записано: «Кафедральный собор. Литургия. Поучение хотел говорить, но немощь одолела». Проповедуя о высоких истинах веры, которые, находя глубокое сочувствие в нем самом, лились, как говорится, рекой из глубины его сердца, привлекали всегда массу слушателей. И в них не перестаешь удивляться то глубоким мыслям и сближениям истин священного Писания с событиями мира и жизнью, то изяществу изложения, каждому вразумительного. Да! Как духовный писатель и проповедник, преосв. Евсевий, производивший магическое влияние на слушателей, по справедливости должен занять одно из первых мест между духовными витиями и писателями «не только нашего времени, но и всех времен, всех народов». В 1868 г. 31 марта он был Всемилостивейше награжден алмазными знаками ордена св. благоверного князя Александра Невского, которые и получил при Высочайшем рескрипте, в котором между прочим говорится: «Памятником Ваших веро-проповеднических трудов навсегда останутся Ваши беседы и поучения, преподаваемые Вами тиснению в назидание всем православным, ищущим наставления в вере и разумения благовестия Христова».

Ведя постоянно правильную жизнь, преосвященный дожил до глубокой старости, но постоянные труды на благо своих пасомых и церкви православной ускорили его кончину. С 60 годов у него образовалась болезнь глаз с кажущимися летающими мушками пред глазами. В декабре 1870 г. владыка впервые почувствовал лихорадочные припадки, а с 1872 г. болезнь усилилась и начались приливы крови к голове и разлив желчи. В 1873 г, владыка награжден был за непрестанную деятельность, отеческую любовь и кротость алмазным крестом на клобуке, а в 1878 г. сделан членом Св. Синода, но с этого года владыка стал слабеть все более, и был уже менее деятелен. 3 июля 1882 г. Могилев торжественно отпраздновал пятидесятилетнее служение его на пользу церкви и в этот же день помимо массы адресов, поздравительных телеграмм и писем маститый юбиляр награжден был орденом св. равноапостольного князя Владимира 1 степени. Это была последняя награда, полученная преосв. Евсевием за свои труды на земле. Светильник Могилевской епархии начал склоняться к западу своих дней; 6 октября того же года он был согласно прошению, по слабости здоровья, уволен на покой, с пенсией в размере 2000 руб., и согласно его желанию, поместился в флигеле архиерейского дома, прилегающем к консистории. С истинною грустью встретила паства его известие об окончании его служения могилевской церкви, но она утешалась тем, что её любимый архипастырь будет жить среди неё... но не долго владыка пробыл на покое. 21 февраля 1883 г., на 78 году от рождения тихо и спокойно, как истинный верный раб Божий, переселился владыка в вечную, уготованную праведникам Божиим, обитель – царство небесное. Добрая жизнь почившего архипастыря, его светлый ум, обширная память, творческое воображение, всесторонняя ученость, увлекательное красноречие, величественный и благолепный вид – все лучшие дары неба соединялись в почившем архипастыре... Будучи сам строг к себе и требуя от подчиненных исполнения своего долга, преосвященный был образцом кротости и любви. Никто никогда не видел выражения гнева на его лице, никто не слышал повышения его голоса. Словом любви и мира укорял он виновных; строгость иного рода была чужда ему. Не только во все свое управление нашей епархией, но даже и во все служение свое церкви Христовой он едва ли сделал кому-либо и какое-либо зло! В высшей степени справедливый, владыка никогда не просил ни о ком, и сам не любил, когда его знакомые просили за кого-либо. На одном из подобных писем, с просьбой о рукоположении диакона во священника, владыка 16 Февраля 1877 г. положил такую резолюцию: «не могу, вопреки долгу, оказывать милость это; беззаконие». В нем совмещены были все силы и способности души в превосходной степени. Это был как бы некий зиждительный дух, оживлявший собою всех, ободрявший уныние, возвышавший низменное, наполнявший собою весьма многое и удалением своим всегда и везде производивший ощущение пустоты. Бывший могилевский губернатор Беклемишев, оставляя Могилевскую губернию, писал преосвященному: «как часто беседы с Вами, исполненные душевной теплоты и житейской опытности, поддерживали меня в тяжелые минуты жизни, укрепляли дух мой и рассеивали сомнения и заблуждения; как часто сочувствие Ваше ко всему доброму и христианская снисходительность к людским немощам побуждали меня с одной стороны непоколебимо стоять за правду и добро, с другой – воздерживали от резких суждений и ропотов в жизни».

Бывший главный управляющий учреждениями Императрицы Марии статс-секретарь Κ. К. Грот в письме от 15 января 1868 г. писал к преосвященному: «я всегда с удовольствием вспоминаю о годах, проведенных в Самаре, и знакомство с Вашим Высокопреосвященством составляет одну из самых светлых сторон этих воспоминаний. Редко случалось мне после того встречать людей, личные сношения с которыми были бы так отрадны и утешительны, как беседы с Вашим Высокопреосвященством».

Сильно было влияние благодушного начальника преосв. Евсевия на юных деятелей вертограда Господня! С редким благородством, с живым и теплым сочувствием ободрял он и направлял их на истинный путь ко благу церкви и славе Божией. А сколько забот и попечений его испытали сирые и бедные – и все нуждающиеся в помощи и делом и словом. Утешая одного из многочисленных друзей своих, преосвященный писал: «радуюсь, что искушение не от Вас, а от других... в этом Бог Вам дал случай сделать добро и одержать победу. Чем тяжелее неприятности или оскорбление, чем выше победа, тем светлее торжество... Веруете Вы в Господа, признаете себя учеником Его, приимите же и последуйте Его заповеди... судите какое великое воздаяние от Господа за прощение грехов нашим ближним. И так страшно не прощать ближним тех оскорблений, какие мы испытали от них». Занятый всегда делами, владыка лето проводил в любимом им Печёрске, где находил эстетическое наслаждение в роскошном храме природы и любил беседовать с посещавшими его о ней, как учительнице таин Божиих. Вот что писал преосвященный 1 апреля 1869 г. к своему другу, с которым делился всем, что было у него на душе, Π. А. Семенову: «июль и август, если Господь дарует жизнь, предполагаю быть дома или в Печёрске т. е. в загородном доме. Там... главное уединение походит на степное, но кругом лесная зелень: тут (есть) речка и родник с отличной водою... И как много там побуждений к прославлению величия Божия». Часто ночью при свете луны выходил владыка на галерею своего дома или беседку сада и по целым часам проводил в уединении, любуясь ночной тишиной. Да! Весь он жил в Боге и для Бога! Ангелоподобная кротость, христоподражательное смирение и твердая вера, крепкая любовь к Богу, любовь к царю, отечеству и ближним, неутомимая деятельность, желание всем добра, благотворительность, полное доверие, снисходительность к другими строгость к самому себе, мир среди смятений мира – вот доблести, которые украшали дни жизни преосв. Евсевия. Он был светильник церкви, который не словом только, а паче добрым делом любви и милосердия озарял и указывал путь, ведущий к царству Божию.

Знаем, что время полного и беспристрастного суда о преосв. Евсевия еще не настало, но мы не можем удержаться, чтобы в заключении нашего очерка о пастырской и ученой деятельности покойного не сказать про владыку с поэтом: «я памятник воздвиг себе нерукотворный, к нему не зарастёт народная тропа». – Имя его будет славно между нами до конца нашей жизни, и его мы передадим потомству; его молитвенный и добрый образ всегда будет жить среди знавшего его! Но мы, современники почившего архиепископа Евсевия, не можем не излить чувства живейшей благодарности Владыке жизни и судеб человеческих за то, что ему, нашему архипастырю, дано было столько прекрасных талантов и за то, что при помощи всемогущей благодати эти таланты не остались погребенными в земле, а явились во всей силе и блеске и употреблены были на пользу общую. Вся земная слава преосв. Евсевия осталась и останется еще долго на земле, и в вечность, куда он еще так недавно переселился, перешли все его добрые дела, которыми так полна еще могилевская епархия!

Мир праху твоему и незабвенная вечная память тебе, великий святитель могилевской кафедры!

Ив. Каргопольцов.

30 октября 1885 г.

г. Могилев.