Казанский миссионер

Некролог о профессоре Казанской духовной академии протоиерее Евфимии Александровиче Малове был написан профессором И.М. Покровским в Москве во время его работы на Всероссийском Поместном соборе в марте 1918г. Некролог должен был быть напечатан в «Православном собеседнике», во втором номере за 1918 г. Однако в том году вышел только один номер, после чего журнал был закрыт.

25 февраля 1918г. в г. Казани на семьдесят четвертом году жизни скончался митрофорный протоиерей, доктор богословия, заслуженный ординарный профессор Казанской духовной академии Е.А. Малов. Кончина его была христианской. Покойный исповедался, причастился и мирно почил в 4 часа утра в кругу родных. Хотя о. Евфимий Александрович вышел в отставку и прекратил чтение лекций в академии по миссионерскому отделению, татарскому его отделу, тем не менее, академия, и особенно русская православная миссия, лишилась в лице его деятельного своего члена и носителя заветов старой академии и чаяний нашей миссии, с которой неразрывны задачи Казанской академии. Покойный маститый старец в течение шестидесяти лет радовался радостями родной академии и православной миссии и скорбел их печалями. Он был лучшим учеником и сотрудником первых казанских академических профессоров – миссионеров среди инородцев Казанского края. В лице покойного о. Евфимия Александровича сошел в могилу (27 февраля на Арском кладбище) последний из славной казанской троицы академических миссионеров. Он был соработником знаменитых просветителей казанских инородцев – профессоров Гордия Семеновича Саблукова (сконч. 29 янв. 1880 г.) и Николая Ивановича Ильминского (сконч. 27 дек. 1891 г.). Вместе с миссионерским отделением Казанской академии и самой противомусульманской миссией им пришлось перенести много невзгод. Несмотря на очевидную необходимость миссионерского противомухаммеданского отделения в Казанской академии им всем, в частности Евфимию Александровичу, стоило больших трудов отстаивать существование этого отделения и почти без средств развивать миссионерское дело как в академии, так и в Казанском крае. Все глубоко сознавали, что изучение инородческих языков в Казанской академии было необходимо и что целью открытия духовной академии в Казани (в 1842 г.) были в значительной мере миссионерские задачи – подготовить деятелей православной миссии в лице образованных священников и миссионеров для христианского просвещения восточных инородцев, – тем не менее академии, на первых порах, пришлось для сего великого дела воспользоваться даровой услугой университетских профессоров, изъявивших желание бесплатно преподавать в академии самые необходимые инородческие языки. Такими благодетелями были проф. А.В. Попов и А.К. КазимБек. Первым их учеником был Н.И. Ильминский из первого академического выпуска 1846 г. Он в звании бакалавра был основателем миссионерского противомухаммеданского отделения в академии. Труды его сначала временно, затем постоянно разделял Г.С. Саблуков. С 1858 года, после временного выхода Николая Ивановича из академической службы, Гордий Семенович заменил его, а с начала 1859 года оказался единственным преподавателем татарского и арабского языковв академии. При невозможности надлежаще преподавать студентам языки арабский и татарский, даже без практиканта, которого уволили вслед за выходом Николая Ивановича, Гордий Семенович обратил внимание на противомусульманскую полемику и систему этой полемики.

Проф. Саблуков был основателем этой науки, а его лучший ученик, покойный Евфимий Александрович, поступивший в академию в 1858 году при начальственном, но бесполезном разгроме противомусульманского отделения, вполне воспринял уроки своего учителя. Гордий Семенович учил опровергать мухаммеданство в сравнении с христианством, показывая ничтожество первого и высоту второго. В 1862 году, в год окончания курса Евфимием Александровичем, проф. Саблуков вышел в отставку и в академию снова возвращен был Н.И. Ильминский, уехавший было в Оренбургскую миссию. Теперь сам ректор академии, знаменитый Иоанн (Соколов), впоследствии епископ Смоленский, понял заслуги Николая Ивановича. Возвращенный профессор Ильминский стал преподавать только одни языки. На кафедру противомусульманской полемики, по рекомендации Г.С. Саблукова и Н.И. Ильминского, был назначен успевший уже поступить в преподаватели Казанской семинарии Е.А. Малов. Академическая его служба в звании бакалавра началась с 26 июля 1863 года и продолжалась до его выхода в отставку 15 августа 1911 г. в звании заслуженного ординарного профессора.

Е.А. Малов родился в 1835 г. в Симбирской полуинородческой епархии, в которой миссионерский вопрос был весьма настоятелен, как и в Казанской. Еще в Симбирской семинарии он изучил миссионерские науки против мусульманства; в академии он усердно занимался ими под руководством проф. Саблукова. Татарским языком он владел в совершенстве, еще будучи студентом академии. По окончании академического курса в 1862 г. он, по воле начальства, получил ненадлежащее назначение на богословские предметы (помощником ректора) Казанской семинарии. К счастью, он прослужил там недолго. Академические профессора во главе с Н.И. Ильминским возвратили его в академию на его специальность. С воодушевлением принялся молодой бакалавр за дело. Он любил свой предмет, который сделался для него до самой смерти любимым делом. Всю жизнь он посвятил миссионерскому служению, хотя покойного иногда насильно отрывали от любимого дела. Как профессор Евфимий Александрович обращал особенное внимание на полемику против мусульманства, и в этом направлении шли его занятия со студентами. Вместе с академической службой началась практическая деятельность Евфимия Александровича. Стараясь на практике приложить свои знания, он входил в самые близкие и непосредственные сношения с татарами и постоянно вращался среди крещеных и некрещеных татар. Инородцы – татары, чуваши и др.– звали его «Япей бабай», т.е отец или дед Ефим. Внешний вид покойного (с 1869г. – священника) даже в молодости был почтенным. Евфимий Александрович имел замечательную бороду на открытом, веселом и всегда благодушном лице. Волос на голове у него было всегда необыкновенно мало.

Справедливо говорил профессор П.В. Знаменский, что «в лице Евфимия Александровича миссионерское отделение академии приобрело весьма энергичную силу не только для своей науки, но и для практических интересов Казанской миссии» (История Каз. дух. акад., т.2, стр. 435). Кто близко знал покойного, тот согласится, что энергичная деятельность его по делам противомусульманской миссии, неутомимые миссионерские разъезды по татарским деревням, его хлопоты о лучшей постановке миссионерского отделения при Казанской академии, его заботы о вспомогательных учреждениях миссионерского характера, его ученые заслуги по миссионерству делали Евфимия Александровича личностью исключительной. В 1886 году ректор академии официально писал о нем, что экстраординарный профессор Е.А. Малов в своей 28летней (а мы прибавим: в своей более полувековой) деятельности отличался редким усердием и ревностным исполнением своих обязанностей. Его обширное знакомство с историей и наукой преподаваемых им предметов, его благотворное воздействие на утверждение в истинах веры новокрещеных татар Казанской епархии заслужили благодарность епархиального начальства и доставили ему известность усердного, опытного и полезного миссионера (см. «Историч. записку о Каз. академии» С.А. Терновского, стр. 416).

Литературноученая деятельность покойного Е.А. Малова получила преимущественно практический характер. Она была прямым отголоском или разъяснением того, что делал он на академической кафедре по вопросу о христианском просвещении некрещеных и крещеных татар и что занимало его мысль. Он писал очень много. Его твердой и ослабевшей в последнее время рукой исписаны не сотни, а тысячи печатных страниц. Его миссионерсколитературная деятельность началась ценным, хотя и переводным трудом «Историкокритическое введение в Коран Густ Вейля» (Труды Киев. д. ак., 1863г.); затем идет ряд его статей, характеризующих состояние крещеных и некрещеных татар и рисующих планы и труды самого Евфимия Александровича по улучшению миссионерского дела в Поволжье. Весьма ценными учеными трудами являются его исследования «О новокрещенской конторе» (1878г.), «Моисеево законодательство по учению Библии и по учению Корана» и многие другие.

Назовем только некоторые статьи о. Евфимия Александровича миссионерского характера: 1) «Четыре дня среди мусульман» (Руков. для сел. паст., 1864); 2) «Шесть дней среди мусульман» (там же); 3) «Миссионерские заметки: несколько дней среди крещеных татар» (там же); 4) «Несколько слов о необходимости приволжской миссии» (Дух христианина, 1865г.); 5) «Беседы с муллой» (Рук. для с. паст., 1865); 6) «О крещеных татарах Буинского уезда Симб. губ. и села Обшаровки Самарской губ.» (там же); 7) «Приходы старокрещеных и новокрещеных татар Каз. епархии» (Правосл. обзор, 1865); 8) «Статистические сведения о приволжских татарах» (Учен. записки Казан. унив.); 9) «Нынешнее состояние крещеных татар Заволжского края» (Правосл. обзор, 1866); 10) «Поездка в татарские деревни в 1865 г.»; 11) «О татарских мечетях в России»; 12) «О новокрещенских школах в XVIII в.»; 13) «Православная противомусульманская миссия в Каз. крае в связи с историей мусульманства в первой половине XIX в.»; 14) «Очерки религиозного состояния татар, подвергшихся влиянию мухаммеданства»; 15) «Миссионерские книги о переводах Корана Саблукова»; 16) «Упорство отпавших татар»; 17) «Соперничество самозванных мулл» и мн. др. Покойный Е.А. Малов нередко печатал свои статьи под псевдонимом «Я.Б.» (Япей Бабай) и «Проезжий». В 1872 г. при миссионерском отделении по инициативе Евфимия Александровича стал издаваться «Миссионерский противомусульманский сборник» (вышло более 20ти выпусков). Советом академии Е.А.Малов был назначен одним из редакторов и цензоров сборника. Ему как автору и переводчику принадлежит содержание VI вып., XII, отчасти Iго вып. В XII выпуске напечатано его исследование «Ночное путешествие Мухаммеда в храм Иерусалимский и на небо». Евфимий Александрович много писал о чувашах и др. инородцах Казанского края.

Покойный Евфимий Александрович много работал и писал по церковной истории местного Казанского края – по истории епархии, иерархии монастырей, местночтимых святых, икон, по описанию казанских церквей и т.п. Он был лучшим архивистом и археологом в Казанском крае. Ему были известны архивы многих казанских монастырей и учреждений. Он был членомоснователем Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете; много работал в этом обществе; долго состоял членом Совета Общества, много печатал в трудах этого Общества – «Известиях…». Евфимий Александрович, помимо инородческих восточных языков, знал новые и старые языки, а также еврейский; он преподавал в академии еврейский язык более десяти лет. Как истинный ученый, о. Евфимий Александрович собрал богатейшую и разнообразную библиотеку с массой изданий миссионерского и исторического характера. В его библиотеке хранится богатейшее собрание рукописей, об издании которых покойный не раз беседовал с пишущим эти строки.

Не гладко шла академическая служба о. Евфимия Александровича. Он, как и другие преподаватели миссионерского отделения, испытывал на себе все невзгоды и непостоянство отделения. Не все его начинания, труды и хлопоты увенчивались успехом. На пути своей более полувековой ученомиссионерской деятельности Евфимию Александровичу пришлось перенести много огорчений с первых годов службы. Были времена, когда ему поневоле приходилось оставлять свое любимое дело в академии, но не оставлять его на стороне и на практике. Много невзгод у Евфимия Александровича падало на время ректорства в академии архим. Иннокентия (ск. в 1868г.), человека более практического, чем ученого. Он всюду наблюдал одну форму и соблюдение Устава, требование цензуры и т.п. Он не обращал внимание ни на ученые новости, ни на современные научные требования, ни на запросы времени. По выражению проф. П.В. Знаменского, он не любил умничанья и новых проектов; был человеком настойчивым до упрямства.

Н.И. Ильминскому стоило больших трудов доказать о. ректору, архим. Иннокентию необходимость на противомусульманском отделении бакалавра Малова и разъяснить свои планы относительно миссионерства вообще. Когда начала чувствоваться твердая почва под миссионерским отделением, когда на дело было положено много трудов после всех блужданий и когда работники миссионерского отделения готовились доказать своему непосредственному и высшему начальству и даже самому правительству пользу от миссионерского отделения при Казанской академии, ректор академии, архим. Иннокентий чуть не погубил все дело. В 1864 году он составил, правда не новый, но разрушительный план: оставить одного преподавателя на противомусульманском отделении, именно Н.И. Ильминского, а бакалавру Малову о. ректор поручал преподавание выдуманной начальником академии науки нравственной философии, соединенной с библейской историей. Эта наука была совершенно не сродни специальности Е.А. Малова. «Жалко мне было, – писал по этому поводу Н.И.Ильминский тогдашнему исправляющему должность оберпрокурора Св. Синода кн. Урусову, – что Малова отнимают от миссии, жалко и философию нравственную, и библейскую историю, сочетавшихся так неестественно. Прошу вообразить Малова, как и с чем он должен был явиться на кафедру нравственной философии на другой день после застигнутого его врасплох распоряжения». Действительно положение Евфимия Александровича было тяжелым. Николай Иванович всячески настаивал на том, чтобы на отделении оставалось три преподавателя, в том числе непременно и Евфимий Александрович. Проф. Ильминский доказывал кн. Урусову, что содержание преподавателей противомусульманского отделения для казны будет необременительно, т.е. не так, как указывал о. ректор. Один профессор, один бакалавр и один практикант с жалованьем в 150р.Между тем, они трое составляют всю противомусульманскую миссию, которая стоила бы казне больших денег. Переводы, которые делались преподавателями отделения, не стоили казне ни копейки. Евфимий Александрович был самым деятельным участником в этих переводах. По всему сказанному, Николай Иванович просил кн. Урусова взять под свое покровительство бакалавра Малова. Ректор архим. Иннокентий настаивал на том, что он может обойтись без Ильминского и Малова. Он призвал к себе молодого бакалавра А.А. Некрасова как знатока языков и велел ему преподавать арабский язык. Тот отказался за незнанием арабского языка. «Вы учились в академии, – строго заметил ректор, –и обязаны знать все, что в ней преподается». Но бакалавр Некрасов учился не в Казанской, а в Петербургской академии. Ректору в силу необходимости пришлось выбрать одного из двух– Ильминского или Малова. Он выбрал Малова, а Николай Иванович, как занятый в университете, должен был оставить академию. Е.А. Малов остался единственным преподавателем на отделении. Его помощником был небезызвестный в истории противомусульманской миссии В.Т. Тимофеев– священник, практикант арабского языка. К счастью, Духовноучебное управление серьезно взглянуло на дело и в 1865 году снова восстановила миссионерское отделение при Казанской академии в том виде, как они существовали до 1858 года. Евфимий Александрович остался на своей специальности, хотя ненадолго. Н.И. Ильминский возвратился на службу в академию. Любопытно, что архиеп. Афанасий, которому были поручены под руководство миссионерские отделения, посмотрел на них нешироко. Он желал, чтобы в них учили только опровергать татар и буддистов и прямо обращать их в христианство, и все последующие труды по просвещению уже крещеных татар считал едва ли не отступлением противомусульманского отделения от прямой цели и чистой потери времени. Все это было направлено против взглядов на миссию Николая Ивановича, доказывавшего, что мухаммедане сильно предупреждены (так в оригинале ред,) в пользу божественности Корана. Поэтому слишком мало одной ученорелигиозной

полемики с татарами. По мнению Николая Ивановича, татарину крещеному и некрещеному нужно дать истинное понятие о религии и нравственном достоинстве человека. Образование пробудит силы татарского ума и сердца для понимания христианства. Миссионер против ислама должен быть вместе педагогом для татар. Необходимо заводить школы в главных татарских поселениях. Для утверждения новокрещенов в христианской вере необходимо, чтоб татары в первой молодости в школе воспринимали правила и понятия веры. В крещенотатарской школе необходимо преподавать русскую грамоту, катехизис, священную историю, необходимо чтение из книг Ветхого и Нового Завета с объяснением важнейших мест, а равно молитв и богослужения. Только при таком условии христианские истины могут усвояться умом и приниматься сердцем. Вместе с русским языком преподавание должно вестись и на татарском языке. Отсюда само собой выясняется значение татарских переводов, но только на разговорном языке. В последнем пункте, равным образом по вопросу об ученой полемике с исламом, покойный Евфимий Александрович не во всем соглашался с Николаем Ивановичем. Архиепископ Афанасий вдавался в крайности и скорое будущее показало его ошибку, разделяемую ректором академии. В 1866 г. наступили грустные события в истории Поволжской миссии – отпадение крещеных татар в мусульманство. Взгляды начальства на миссионерские отделения изменились. Евфимий Александрович принял живейшее участие в противодействии отступлению. Его командировали в места отступления татар.

Пришлось пожалеть, что очередная задача противомусульманской миссии в Поволжье, выставленная решительно Евфимием Александровичем, не была воспринята начальством.

Еще в 1865 году бакалавр Малов, вырабатывая планы будущей противомусульманской миссии, печатно стал доказывать необходимость устроить хотя какиенибудь миссионерские учреждения, при существовании которых студенты миссионерских отделений при академии могли найти приложение своих знаний.

Источником средств для покрытия расходов по этой миссии он указывал на доходы с аренды отстраивавшегося тогда семинарского здания на Воскресенской улице в Казани. Из 15000 доходов он предполагал уделить миссии 5000руб. Об этом бакалавр Малов напечатал статью в «Духе христианина» за 1865 г под заглавием «Несколько слов о необходимости приволжской противомусульманской миссии». Ректор, архим. Иннокентий этот план счел для себя личным оскорблением и напечатал удивительную статью против предположения покойного Евфимия Александровича, озаглавив ее: «Диво с дивом: в нескольких словах о необходимости приволжской противомусульманской миссии» (Казань, 1865 г.). Автор этой, по меткому выражению проф. П.В. Знаменского, «дивно обличительной» статьи, вступался за арендные деньги с семинарского здания решительно как за свои и старался свести их исчисление к нулям, из которых язвительно выделял дерзкому прожектору вместо 5000 руб. «пять нулей», чтобы и на будущее время не было повадно для предприимчивых людей извлекать деньги из чужих кошельков, карманов, сундуков и пр. Ревность о доходах с семинарского дома дала повод архим. Иннокентию напомнить ревнителю миссионерства Е.А. Малову, что Христос, посылая апостолов на их миссию, не назначил им никакого жалованья, а один из первых миссионеров св. ап. Павел исчислял свое миссионерское жалованье так: «Пять раз дано мне было по 40 ударов без одного, три раза били меня палками, однажды камнями побивали» и т.д. О. ректор не удовлетворился полемикой с дерзким бакалавром – радетелем миссии – и стал его преследовать. В 1866 г. Евфимий Александрович запоздал недели на две из своей первой миссионерской поездки в с. Елышево к отпавшим татарам. Архим. Иннокентий требовал объяснений от бакалавра, увлекшегося живым делом в миссии, и даже хотел внести его в просрочку в послужной список. Был составлен в этом смысле журнал, но архиерей Антоний (Амфитеатров) в своей резолюции на журнале (11 сент. 1867 г.) остановил приведение постановления журнала в исполнение, заметив, что бакалавр Малов ездил в командировку по поручению начальства и заслужил благодарность от него.

Само епархиальное начальство собственно не имело ничего против учреждения и деятельности Поволжской миссии, особенно когда начались отступления от татар, но желало посылать академических миссионеров на проповедь без жалования, как апостолов. И они для пользы Православной Церкви и христианской веры ехали. Такими бескорыстными тружениками в святом деле были Н.И. Ильминский и Е.А. Малов – питомцы старой духовной школы и дети старого духовенства, привыкшие к лишениям и не бегавшие от дела. Такова была участь академических профессоров, таковой она остается и поныне… Ни одна школа не служила Церкви и государству как бескорыстно и усердно, как духовная…

Вопрос о приложении миссионерских знаний к живому делу миссии очень озабочивал всех преподавателей миссионерских отделений. Он стоял в связи с привлечением на эти отделения студентов. В частности, и этим делом был озабочен Евфимий Александрович. Он вместе с Н.И. Ильминским частно и официально высказывался в том смысле, что знания студентовмиссионеров должны быть применяемы не только в должностях специальных миссионеров, но еще в должностях учителей семинарий по инородческим языкам и миссионерским предметам, священников, чиновников Министерства народного просвещения, мировых посредников в местностях Оренбургского края, Киргизской степи и т.д. Свои мысли они старались подтвердить ссылками на западных миссионеров. Это официально заявленное мнение долго не рассматривалось, и больной вопрос тревожил профессоровмиссионеров, как тревожит он их по настоящее время, оставаясь неразрешенным. Миссионерские отделения при академии влачили свое существование, а студенты их не находили применения своих специальностей. Продолжали энергично трудиться только преподаватели, особенно татарского отделения, защищая целесообразность существования отделений при лучшей обстановке. Преподаватели миссионерского отделения настойчиво проводили мысль, что просвещение инородцев на их родном языке и при посредстве учителей из русских, знающих инородческие языки, и из инородцев, образованных в духе церковности, может принести несомненную пользу Православной Церкви. А это можно сделать только через академию при посредстве миссионерских отделений. Свою мысль отделение во главе с Николаем Ивановичем и Евфимием Александровичем развило ярко в 1867 году по поводу необоснованного проекта новорожденного Миссионерского общества – открыть при восточном факультете Петербургского университета нечто вроде миссионерского отделения. Декан факультета, проф. КаземБек составил даже программу этого отделения, держащуюся на старых началах чистой учености будущих светских миссионеров. Через оберпрокурора Св. Синода программа была прислана на обсуждение конференции Казанской академии. В числе лиц, разбиравших программу, был покойный Евфимий Александрович. Он вместе с другими пришел к заключению, что составители университетской миссионерской программы не понимали задач самой миссии. Нужно было выдвигать живые языки и сделать миссию живым делом, а не сухим и только ученым. Они справедливо заметили, что Совет миссионерского общества не имел в своей среде лиц, знакомых с делом миссии, с восточными живыми языками и задачами христианскокультурного просвещения инородцев в интересах Церкви. По справедливому мнению академических профессоров, Миссионерское общество поступило бы целесообразно, если бы главное свое внимание обратило на образование миссионеров из туземцев страны, где им нужно миссионерствовать, и на приобщение их к русской культуре. Критики университетской программы предлагали обратить внимание на инородческие школы, каковы: училище Посольского монастыря Иркутской епархии, Алтайское миссионерское училище, Удалинская женская община, а также Казанская крещенотатарская школа. Необходимо поднять и укрепить их при пособии учебных и образовательных книг на местных народных языках. Вновь открытое Миссионерское общество должно считать своей обязанностью развитие этих и подобных им училищ и обеспечить средствами миссию вообще. Лучшие ученики этих школ будут распространителями христианства среди русских инородцев. Но для руководства их миссионерской и учительской деятельностью, для противодействия представителям язычества, а также для составления переводов на инородческие языки, наконец, для упрочения в массе инородцев русского быта нужны миссионеры русские с надлежащим для исполнения этих обязанностей образованием. Такое образование должно даваться не в университете, а в академии. Взгляды правильные, но они не были как следует поняты Миссионерским обществом. Все школы, на которые указывали профессорамиссионеры, не сделались предметом особого внимания Миссионерского общества. Казанская крещенотатарская школа, в основании (в 1864 г.) и судьбе которой живейшее участие принимал Евфимий Александрович, осталась на попечении Казанского «городского» общества. Она была любимым детищем Николая Ивановича и Евфимия Александровича. Те же радетели ее старались, по мере возможности, обеспечить ее. Все же необеспеченность ее была и остается поразительной. На первых порах профессора Казанского университета и духовной академии делали даже вычеты из своего скудного жалования на ее обеспечение.

4го октября 1867 г., в день памяти святителя Казанского Гурия, в Казани было открыто свое миссионерское Братство свт. Гурия. Евфимий Александрович, будучи членомоснователем Братства свт. Гурия, с первых дней его существования сделался усердным работником в братстве и даже руководителем в нем, особенно после того, как не стало Н.И. Ильминского. Братство взяло под свое покровительство и на свое попечение крещенотатарскую школу, стало заводить и поддерживать инородческие школы, получившие названия братских, делало и издавало переводы на инородческие языки нужных и полезных книг духовного содержания и т.п. Во всем этом Евфимий Александрович принимал живейшее участие. Его миссионерская деятельность сосредоточилась в братстве, когда над миссионерскими отделениями стряслась новая беда. По проекту нового академического устава 1869 года миссионерские отделения при Казанской академии снова упразднялись. Евфимий Александрович выступил с письменным протестом против этой реформы и с самой горячей защитой противомусульманского отделения. Покойный ревностный миссионер горько сетовал на невнимательность к миссионерскому делу нового Устава. В своем протесте он кратко, но сильно описывал деятельность противомусульманского отделения, особенно за последнее время, когда отделение сделалось жизненным и практическим. Он сетовал, что изза однообразия Устава для всех академий будет уничтожена всякая борьба с мусульманством, которое новый Устав, видимо, не считал государственным делом. С уничтожением отделения должны будут лишиться руководства и новорожденные крещенотатарские школы, и несколько тысяч крещеных татар и других инородцев будут пожертвованы мусульманской пропаганде и т.д. Протесты Евфимия Александровича, как и другие протесты, не имели силы. Миссионерские самостоятельные отделения были прикрыты. Вероятно, критика университетской миссионерской программы казанскими профессорами раздразнила властьимущих и входящих в состав Совета Российского миссионерского общества и решила судьбу казанских миссионерских отделений. При сам введении в академии Устава 1869 г. сам Евфимий Александрович вынужден был с 15 августа 1870 г. перейти на Кафедру еврейского языка и библейской археологии. Эти предметы он преподавал до 15 августа 1884 г., когда по новому Уставу снова были восстановлены миссионерские отделения. Евфимий Александрович с радостью занял Кафедру татарского языка с этнографией татар, киргизов, башкир, вотяков, чуваш, черемис, мордвы и с историей распространения христианства между означенными инородцами. Он преподавал эти предметы татарского отдела до выхода в отставку с академической службы в 1911 г. Но, как не раз надломленное молодое деревце, миссионерские отделения до сего времени не могут проявить своей силы при всем старании профессоров. От них ускользает цель миссионерского образования в академии. С 1875 года по 1891 год в Казани при СпасоПреображенском монастыре существовал миссионерский приют, открытием своим много обязанный Евфимию Александровичу. Покойный заведовал им и все время безвозмездно давал миссионерские уроки живущим в нем. Евфимий Александрович выхлопотал у академического начальства разрешения студентам жить в приюте. Это было особенно важно в виду того, что Св. Синод в 1885 году запретил студентам академии жить мне академических зданий, исключая дома родителей. Между тем было много студентовбедняков, которые не в состоянии были вносить плату за свое содержание в академии. В миссионерском приюте они жили бесплатно.

С открытием в 1889 г. двухгодичных миссионерских курсов при Казанской академии Евфимий Александрович преподавал на них свой предмет также бесплатно. С переводом их в Спасский монастырь и с отделением от академии о. Евфимий Александрович оставался на них до самой своей смерти платным преподавателем. Одновременно он преподавал татарский язык в Казанской семинарии также до самой своей кончины. Много должностей и обязанностей у Евфимия Александровича было связано с его саном. В 1869 году он принял сан священника с назначением к Казанской Богоявленской церкви; с 4 октября 1880 года – протоиерей, 10 янв. 1886 г. был назначен кафедральным протоиереем, каковым состоял более десяти лет. Последними его наградами были митра и ордена Св. Анны 1ой степени и Св. Владимира 2ой степени со звездами.

Редкая энергия маститого восьмидесятилетнего старца всех поражала. До самого последнего времени он нередко участвовал в архиерейских служениях и, видимо, не обременялся ими; он часто предстоятельствовал в богослужениях в казанских городских храмах в дни храмовых праздников. Покойный был не только церковным, но и глубоко верующим человеком – и христианином, и пастырем. Его знала вся Казань, его до самой кончины помнила паства Богоявленского храма, где он служил с 1869 по 1886 год. Впрочем, всюду, где служил о. Евфимий Александрович, он стяжал себе среди паствы и причтов любовь и уважение. Многие благочестивые казанцы через него часто передавали значительные суммы на благотворительные дела и в обеспечение духовенства. Немало случаев, когда состоятельные казанцы призывали его для составления духовных завещаний или в качестве свидетеля и даже назначали его своим душеприказчиком по исполнению завещания. Десятки, если не сотни тысяч рублей прошли через руки Евфимия Александровича на церковные и добрые дела. За все это Господь сподобил его долгоденствия. Но последние месяцы и дни маститого старца были омрачены ужасными событиями , переживаемыми нашей Православной Церковью и русской Родиной. Покойному о. Евфимию Александровичу , как миссионеру, тяжело и больно было видеть и переживать разрушение того, над чем он усердно трудился более полустолетия. <…>

Доктор сказал, что Евфимий Александрович скончался от старости. Но он до последнего времени был бодр и энергичен. Нет, он скончался преждевременно и скончался с горя. Вечная ему память!

Профессор Ив. Покровский

Москва, 1918 г., марта 19 дня.