Глава 32

«И ви́девше людие, яко умедли Моисей снити с горы, принуждаху Аарона: сотвори нам боги, иже пойдут пред нами: Моисей бо сей человек, иже изведе́ нас от земли Египетския, не вемы, что бысть ему» (Исх.32:1). Разве Моисей не при вас взошел на гору, не пред вашими очами вступил в облако? Идите на гору, и если не найдете ни Моисея, ни Иисуса, делайте, что вам угодно. Если с вами манна, с вами крастели (перепела), с вами столп и облако, то как нет с вами Моисея, когда с вами все, что сделано его рукой? Аарон препирался с народом, но увидел, что и его хотят побить камнями, как побили Ора, к которому Моисей, восходя на гору, повелел народным старейшинам до возвращения своего с горы «ходити на суд» (Исх.24:14). Ибо после этого об Оре уже не упоминается; поэтому и говорят, что во время возмущения против Аарона, при изготовлении литого тельца, Ор был умерщвлен, так как воспрещал Евреям изменить Богу. Поэтому Аарон, чтобы избежать смерти и чтобы евреи не подверглись наказанию за убиение его и вместо одного тельца не сделали себе многих богов, и не возвратились к Египту, хотя бы и не вошли в самый Египет, с хитрым намерением посылает принести усеря́зи жен своих, надеясь, что жены, или жалея серьги свои, или из любви к Богу, отклонят мужей от изготовления литого тельца. Однако же написано: «И изъя́ша вси людие усеря́зи златы, яже во ушесе́х... их, и принесоша ко Аарону» (Исх.32:3). Как дороги им были серьги, когда брали их у египтянок, так теперь дорог стал и телец, так что на его изготовление отдают и серьги свои. Художники взяли золото, сделали болван и отлили тельца, и все сказали: «вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской» (Исх.32:4). Так евреи отвергли Бога, Который сотворил для них все чудеса на море и на суше, и тельцу, которого возлюбили, приписали то, чего он не сделал. И сказанное, что Аарон, устрашившись, создал тельцу алтарь, делает вероятным предположение, что Ор был умерщвлен, когда народ заставлял их священнодействовать перед тельцом. Но Аарон, чтобы продлить время до возвращения Моисея с горы, говорит: «праздник Господень у́тре. И обу́треневав» приносят тельцу жертву. Те самые, которые ели манну, пили воду, которую исторг Моисей из скалы, и были под облаком, теперь «восташа игра́ти» пред тельцом. «И рече... к Моисею», то есть Бог истины сказал богу народа: «беззаконноваша бо людие твои, ихже извел еси из земли Египетския... сотвориша себе телца... и реша: сей бог твой ...иже изведе тя из... Египта» (Исх.32:5–9). Бог открывает это Моисею, чтобы побудить его к молитве. Поэтому вместо того, чтобы сказать: Удержи Меня, чтобы не погубил их, говорит: «остави Мя, и... потреблю́ их» (Исх.32:10). Ибо если бы Бог хотел погубить народ, то не открыл бы народного грехопадения тому, кто готов был ходатайствовать за народ. А поэтому, если Бог открыл это Моисею, то тем самым показывает, что не намерен погубить народ. Таким образом, Бог сначала Сам вознамерился простить евреев, а потом и Моисея побудил молиться за них. Но чтобы грех был прощен не даром, и чтобы прощение не послужило к большему вреду, Бог открывает Моисею, что погубит народ, чтобы, когда Моисей принесет за них молитву и грех будет прощен, и самое прощение было многоценнее в глазах евреев, и молившийся за них возвысился в их мнении. Когда же Моисей молитвой своей и воспоминанием об отцах их умилостивил Бога на горе, тогда вместе с Иисусом «возвратився Моисей, сни́де с горы, и две скрижали... в руку́ его... И... рече... Иисус..: глас ратный в полце́» (Исх.32:15, 17). Если бы Иисус до этого времени был в стане, то не сказал бы сего, потому что знал бы об отлитом тельце. Не сказал бы также этого, если бы он был при Моисее, потому что слышал бы, что Бог сказал Моисею: «беззаконноваша бо людие твои». Поэтому Иисус не был ни с Моисеем, ни с народом, но оставался между Моисеем и народом: то есть семь дней пребывал вместе с учителем, а после того, как воззвал Господь Моисея, остался уже один, без учителя.

«И егда приближа́шеся Моисей к полку, узре́ телца и лики... и сокруши... принесенные с горы скрижали... под горою» (Исх.32:19). Ибо к чему были бы заповеди народу, который Законодателя променял на тельца? Поскольку же Моисей не знал, кем отлит телец, то «сожже... тельца,.. и сотре его... и разсы́па прах его по воде, и напои ею люди» (Исх.32:20); и виновные в изготовлении литого тельца опухли от праха этого тельца. Ибо хотя серьги давал весь народ, однако же были и такие, которые сделали это из страха, как и сам Аарон из страха создал алтарь тельцу. Поэтому прах тельца произвел опухоль только в тех, которые измыслили это дело и других побудили требовать исполнения его.

«Ста же Моисей во вратех полка, и рече: аще кто есть Господень, да и́дет ко мне. Снидошася убо к нему вси сынове Леви́ины. И рече им: сия глаголет Господь Бог Израилев: препоя́шите кийждо свой мечь при бедре» (Исх.32:26–27). Бог не говорил этого Моисею, хотя изрек и большее, прежде нежели умилостивлен был Моисеем. Ибо после того, как умолен был Моисеем, сказано: «И уми́лостивися Господь о зле, еже рече сотворити лю́дем Своим» (Исх.32:14). Моисей на горе – молитвенник, а под горой – каратель; перед правосудием он – умилостивитель, а в стане – ревнитель, потому что, наказывая, исполняет Божие определение. «Пройдите, и возвратитеся от врат до врат сквозе́ полк, и убийте кийждо брата своего и кийждо ближняго своего и кийждо соседа своего», то есть убивайте всех, на ком видно знамение тельца, – сродник ли это, или ближний, брат ли, сын ли, отец ли. «И сотвориша сынове Леви́ины, якоже глагола им Моисей: и паде от люди́й в той день до трех тысящ муже́й» (Исх.32:27–28).

«И возвратися Моисей ко Господу Богу и рече»: Истинно «согреши́ша людие сии грех велик... И ныне... остави... им грех их... аще же ни, изглади мя из книги Твоея́, в ню́же вписал еси» (Исх.32:31–32). Лучше для меня лишиться будущей жизни, нежели видеть гибель народа моего. Моисей, прося себе смерти за народ, изобразил тем самым смерть Сына Божия, воспринятую за все народы. «Се, Ангел Мой предыдет пред тобою, – то есть пойдет пред тобой вместо Меня Ангел, – и в день посещения Моего рукою его посещу на них грехи их» (Исх.32:34). Этим не только ободряет, но предостерегает и устрашает народ. «И се, Аз послю Ангела Моего пред тобою, – остерегайся его, – имя бо Мое... на нем» (Исх.23:20–21). Поскольку он исполняет Божие дело, то на нем имя Божие.