О суде Церкви над грешниками

В селе Дубоватке, – тихом и мирном православном уголке, – в последние годы «завелись» штундисты. Они принесли с собою споры и сомнения в вере. Вседствие их «толков», многие дубоватцы стали колебаться в истинах православной Церкви; еще более объявилось таких, которые негодовали на сектантов и с нетерпением ожидали приезда в их село миссионера.

Я был в селе Господском, когда ко мне привезли письмо от дубоватского батюшки. В письме батюшка просил меня приехать в его приход и помочь людям разобраться в пререкаемых истинах веры.

Я поспешно направил в Дубоватку. По приезде в село, меня тотчас же окружили ревнители православия. В их сообществе, по указанию батюшки, пошли мы в земское училище. Народ там поджидал нас большой толпой. В училище же находились местные штундисты. Ими «заправлял» Андрей Кривой. Он, уже по уходе в секту, научился грамоте. Читать он начал без букваря, по старым газетным листкам, которыми была оклеена изба его. Естественно Андрей мало был начитан в Слове Божием; плохо понимал его, но самоуверенностью отличался страшною. Он воображал, что, вместе с буквами, он постиг «всю евангельскую истину», – и это придавало ему гордости пред народом.

Едва я вошел в училище и установился за столом, Андрей грозно подступил ко мне с вопросом:

– Это почему вы вчера не приехали к нам? Мы вас ждали, ждали, – все глаза проглядели. Только обеспокоили нас напрасно...

Я пристально всмотрелся в лицо Андрея: оно выражало детский задор и напускную гневливость. Я решил «мирно» уладить дело. Я сказал:

– Простите, братцы, Христа ради, что я запоздал у ваших соседей, в Господском, целых три дня прожил там. Дел было много. Я еще вчера приехал бы к вам, если бы был свободен. – С другой стороны, до нынешнего дня я не приказывал вам собираться. Это вы по собственной воле прождали меня... Во всяком случае поверьте, что не по лени до сих пор я не являлся к вам: было некогда...

Андрею стало стыдно, что он «с грубостью» подступил ко мне. Он совсем изменившимся голосом произнес:

– Ничего, ничего не беспокойтесь! Я только к слову помянул, что мы вас долго ждали...

Православные грамотеи возревновали за меня. Один из них сказал:

– Видишь ты, птица, к слову позволяет себе с грубостью обращаться к ученому человеку!.. Не приехал и не приехал: значит нельзя было. А то ломается.

Я попросил всех не терять спокойствия и благодушия. Пропели молитву. Потом, желая дать сектантами ход, я спросил Андрея:

– Как случилось, что ты, друг, человек степенный, рассудительный ушел из Церкви православной и пристал к каким-то новым людям, которых не знали благочестивые отцы наши? Это меня удивляет...

– Не удивляйтесь моему уходу от православных. Были на то важные причины.

– Расскажи, Андрей, про это подробней. Мы с интересом послушаем.

– Послушаем! – заголосили в народе. – Правда, интересно. Расскажи, Андрей, мы сообразим что к чему...

Андрей не без важности осмотрел «собрание». Потом с достоинством заговорил:

– Из Церкви православной вышел я года три, – вот с тех пор, как занялся чтением Евангелия. Вычитал я в Библии, что людям надо жить по-Божьи; посмотрел на мир, на наши порядки, – и рассуждал, что мы живем не по Евангелию. И заболело у меня сердце. И решил я поступить по слову: «выйдите из среды» таковых (2Кор. 6, 17). И я вышел. Вот и весь сказ...

Андрей остановился, обтерся платком и пристально всматривался в народ.

Я переспросил его.

– Так ты, друг, вышел из Церкви Христовой. Куда же ты пришел?

Андрей улыбнулся:

– Я вышел из Церкви Христовой? В ней я и не был до последнего времени. Разве Церковь может состоять из пьяниц, воров, блудников, ругателей?

– Конечно, воры, разбойники и пьяницы, одни не составляют всей Церкви Христовой. Но разве в Церкви Православной все плохие члены? Разве мало у нас праведников?

– Что толку в ваших праведниках. На одного хорошего человека у нас придется сто дурных. Разве это – Церковь?

И Андрей тихо посмотрел на своих братьев. Те охотно принялись «чернить» Церковь Православную.

Я остановил хулителей.

– Постойте, – сказал я. – Если мы будем пальцами указывать на грешников, – мы их лишь раздразним. Не лучше ли нам оторваться от этой обыденной жизни и начать говорить от Слова Божия. Покажите, в самом деле, где написано, что грешники не могут быть в Церкви Христовой?

– Какое место грешникам в Церкви Христовой? – завопил Андрей. – Разве затем Спаситель искупил нас, чтобы мы продолжали валяться в грязи?..

Я ответил:

– Без сомнения, Христос искупил нас честною Своею кpoвию затем, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним (Еф. 5, 25–27; Еф.1:17–18; 1Кор. 1, 30). Но имеем ли мы силу твердо стоять в своем звании? Ужели людям, по немощи согрешающим, нет места в Церкви Христовой? Где это сказано?

Андрей не перебивал меня; я продолжал свою речь:

У Ап. Павла читаем: «В большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении» (2Тим. 2, 20). Видим отсюда, что в «большом доме» Божием – Церкви, есть люди разных качеств. Никого Бог от Себя не отвергает, если люди сами не бегут от него. – Так и Христос учил. Свое земное царство или Церковь он уподоблял полю, засеянному пшеницей, на котором, по злобе врага рода человеческого, выросли плевелы; сравнивал Христос Церковь с неводом, захватившим рыб всякого сорта, и с десятью девами, которые все были не без порока пред своим женихом (Мф.13:24–49; Мф.25:1–13). – Не ясно ли из этих сравнений Господа, что земная Церковь всегда, рядом с праведниками, терпит у себя дурных людей, и эти дурные люди святости Церкви не порочат, потому что Христову Церковь даже врата ада не одолеют (Мф.16:18)? А если так, – зачем было сектантам уходить от нас? Неужели, друзья, выйдя из среды нас, вы пришли в такое общество, где члены безгрешны пред Господом?

– Что говорить, – ответил Андрей, – люди – все со грехом, как написано: «если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1Ин.1:8).

– Вот видишь, друг Андрей, каким ты благоразумным человеком бываешь, когда захочешь! Это – правда, что на свете безгрешных людей нет; нет, стало быть, их и в новом обществе. А если так, – зачем ты забежал в него?

– Забежал я к новым своим друзьям потому, что заметил у них больше евангельской строгости в жизни. И у нас есть грешники, в этом нужно признаться, – махнув рукой, сказал Андрей. – Ну только своим грешникам мы поблажки не даем. Церковь у нас строго судит их по написанному: «если согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного, или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи Церкви; а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф.18:15–17).

Видите, как Христос постановил: грешников надо обличать, вразумлять; а если не слушают, отдавать их суду Церкви; а если и Церковь не послушают, то для нас они становятся мытарями и язычниками. А у вас, в Православной Церкви, никакого суда над грешниками нет. Это – не по Евангелию...

– Остановимся, друг, внимательнее на прочитанных тобою словах Господних. Разберем их и тогда уже посмотрим: правда ли у православных нет евангельского суда над грешниками? Начнем читать из Евангелия Мф.18:14: «нет воли Отца вашего небесного, чтобы погиб один из малых сих». Так: Господь и в мир пришел для того, чтобы грешников спасти (Мф.18:11; Ин. 12, 47; Лк. 19, 10). И этих кающихся грешников он от Себя не гонит (Ин. 6, 37), не должна и Церковь губить их, быть жестокой в обращении с ними. Потому все свои сношения с грешниками Церковь должна направлять к тому, чтобы привести их к раскаянию, к сокрушению о грехах, а не к ожесточению и отчаянию (Мф.18:14). Вот почему судом, данным Церкви над грешниками, злоупотреблять нельзя. Его надо строго производить по Евангельским правилам. А по этим правилам кто должен творить суд и расправу в Церкви над грешниками? Вот первый вопрос, который мы с тобой, друг Андрей, должны разрешить.

– Что за вопрос? – ответил Андрей. – Написано: «скажи Церкви...»; значит, вся Церковь должна судить согрешивших братьев.

– Ответ не ясен и не точен, – сказал я. – Церковь состоит из многих людей. Есть в ней пастыри и учители (Еф. 4, 11); есть «простолюдины», по выражению Апостола (1Кор. 14, 16). Так кому же принадлежит право суда в Церкви?

– В своем обществе, – ответил Андрей, – мы все судим грешников. И это, по нашему убеждению, согласно со словами Господа (Мф.18:17).

– Меня удивляет, – возразил я, – что вы все присвояете себе право суда над грешниками. Этого права нам, простым христианам, Господь не дал. В Евангелии от Иоанна он говорит Апостолам: «...примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20, 22–23). Смотри, друг: не всем христианам, а только Апостолам передал власть «прощать» и «вязать» грехи людям. Значит, и над Церковью, в Мф.18:17, надо разуметь Апостолов же. – Каким же родом, вопреки Писанию, вы все попали в Апостолы (1Кор. 12, 29)?

– Мы не выдаем себя за Апостолов, – ответил Андрей, – а только усматриваем из Свящ. Писания, что и «простолюдины» могут прощать согрешающих братьев. Вон у Ап. Павла написано «если же кто огорчил, то не меня огорчил, но частью, – чтобы не сказать много, – и всех вас. Для такого довольно сего наказания от многих, так что вам уже лучше простить и утешить...» (2Кор. 2, 5–7). Из этих слов Апостола мы усматриваем, что «многие» могут наказывать и могут прощать грешников. Так у нас и делается...

– Как у вас делается, – это для нас, православных, не имеет обязательной силы, – сказал я. – Но что вы искажаете Святое Писаниe, – это мы сейчас вам покажем.

Ап. Павел, правда, говорит, что коринфский кровосмесник «огорчил» всех христиан. Каким образом? Ответ на этот вопрос дает сам же Апостол. Он учит, что во Христе все мы составляем единую Церковь Божию. Эта Церковь по своему составу подобна телу человеческому (ср.: 1Кор. 12 гл.), как в теле, когда «страдает один член, страдают с ним и все члены» (1Кор. 12, 26), – так и в Церкви: появляется один грешник, с ним наносится оскорбление или укор всем верующим. Все мы виноваты, что не могли брата нашего удержать от греха, и это доставляет нам печаль, скорбь, обиду. – Свое огорчение на грешников мы выражаем тем, что, по заповеди Апостола, «держим их на замечании» (2Сол. 3, 14). Наблюдаем за жизнью грешников, сокрушаемся об их беззаконии; молимся за них Богу (Мф.5:44; Ин. 16); но, как братья, в душе прощаем им грехи их (2Кор. 6, 10). – В этой скорби о грехопадениях наших ближних, в воздержании от дружеского общения с ними и состоят в сущности все наши права над грешниками. Огорчаться ими мы можем и должны, однако, по заповеди Христовой, мы обязаны прощать людям согрешения их против нас до «седмижды семидесяти раз», то есть без конца (Мф.18:21–22). А отсюда сам собой следует вывод, что право удерживать на грешниках вины их пред Богом принадлежит не нам, а преемникам Апостолов – пастырям Церкви.

В этом убеждаемся мы, помимо Евангелия, из учения Ап. Павла. Если бы вся Церковь могла судить согрешающих братьев, то он так бы и говорил, как имеющий «ум Господень» (1Кор 2, 16). А то он пишет к Тимофею: «обвинение на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трех свидетелях. Согрешающих обличай пред всеми, чтобы и прочие страх имели» (1Тим. 5, 19–20). Ясно отсюда, что власть суда в Церкви Ап. Павел передает своему ученику и сотруднику Тимофею; прочим же христианам, в согласии с заповедью Господа (Мф.18:15–16), он предоставляет право быть лишь «свидетелями» на согрешающих братьев, – дает им возможность высказывать свой совещательный голос за или против подсудимых, но судить и рядить в Церкви – этого права «простолюдинам» не предоставил. Значит, если вы, сектанты, поступаете иначе, то только потому, что вы разрушили Апостольский строй в Церкви и делаете то, что каждому кажется «справедливым» (ср.: Суд. 17, 6), за отсутствием у вас правильных, Богом поставленных пастырей. Не так ли?

– Разумеется, не так, – ответил Андрей. – Вы умаляете право верующих. Апостол всей Коринфской Церкви писал «извергнуть развращенного из среды» себя (1Кор. 5, 13), а вы все полномочия отдаете одним пастырям. Это – не по Слову...

– Да, мои речи не совпадают с вашими сектантскими словами; но Словом Божиим они подтверждаются. – В самом деле, что означают слова Апостола: «извергните развращенного из среды вас» (1Кор. 5, 13)? О каком «извержении» пишет Апостол?

– Вот чудной вопрос задаете вы нам! – воскликнул Андрей. – Вы – человек русский; небось, понимаете, что значит слово «извергнуть»...

– Я то, благодарение Богу, понимаю; да хочу увериться, что и вы-то, сектанты, понимаете значение этого слова.

Андрей сказал:

– «Извергнуть» грешника из Церкви – значит выгнать его вон из общества христиан.

– Разберем, друг, твой ответ. Во-первых, ты ни одним словом не сказал мне, кто же имеет власть извергать грешников из Церкви? А я тебе уже показал от Слова Божия, что эта власть принадлежит одним пастырям, а не всем «простолюдинам». – Затем не ясно из твоих речей, что значит «изгнать» грешника из общества христиан. Значит ли это грешного человека совсем выгнать из города или слободы куда-нибудь в чистое поле, или как иначе надо понимать твои слова?

– Разумеется, из слободы грешников гнать не нужно, – ответил Андрей. – Довольно их из Церкви выпроводить...

– А что значит, по твоему выражению выпроводить кого-либо из Церкви? Должны ли мы такого человека не пускать в церковные собрания, – запретить ему слушать Слово Божие и проповеди пастырей Церкви, или по-другому прикажешь понимать твои слова?

– Нет, – в раздумьи сказал Андрей, – от Слова Божия и от церковных поучений грешников отрывать не следует. Пускай себе ходят вместе с верующими молиться; только есть с ними вместе не надо (1Кор. 5, 11).

– Опять Андрей, ты не заплатил мне своего долга, ты так и не показал, что все христиане могут судить грешников пред Богом. Здесь для ясности, оговорюсь: под словом «судить» я разумею не обличение. Обличать друг друга за проступки мы все обязаны (Мф.18:15; ср.: 1Кор.5:12; 1Кор.12:24). Я спрашиваю: откуда вы достали себе право удерживать грехи на ближних пред Богом? Ты мне на это ничего не отвечаешь. Значит, чувствуешь, что вы самозванствуете, когда судите в своем обществе все. – Теперь ты еще прибавляешь, что по учению Апостола, с пьяницами, блудниками, ворами, христиане не должны есть вместе. Рассмотрим, понимаешь ли ты и эту заповедь Апостола?

По просьбе батюшки, мы прервали беседу. Пропели «Отче наш», «Под твою милость»... Потом я напомнил слушателям, до чего мы дошли: власть вязать и решить грехи в Церкви принадлежит не всем верующим, а только пастырям, как преемникам Апостолов (Ин. 20, 22–23).

Андрей перебил меня:

– Да хоть бы пастыри-то судили у вас кого-нибудь. А то в православии мы никакого суда над грешниками не видим. Это – уж слабость и ведет к распущенности...

Я возразил:

– Неправду ты сказал, Андрей, что в Православной Церкви никакого суда над грешниками нет. Церковь наша, как любящая мать, все способы употребляет, чтобы искоренить зло и грехи из среды детей своих и наказать более порочных и упорных из них. В этих видах она наставляет и убеждает верующих жить достойно своего звания (1Тим. 5, 1–2; 2Тим. 4, 2; Еф.4:1); «грешников призывает» примириться с Богом (2Кор. 5, 20): обличает их кротостью (Гал.6:1), а упорных из них – со властию и строго (1Тим.5:20; Тит.1:13; Тит.2:15)...

– Только обличает да обличает, – заметил Андрей. – Одним словом много не сделаешь. Нет, вы бы гнали от себя грешников; поступали бы с ними, по заповеди Апостола: «Кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником, с таким даже и не есть вместе» (1Кор. 5, 11). Вот так бы поступали, вас грешники боялись бы. А то вы распустили народ...

– Прости, Андрей, но в тоне твоего голоса слышится фарисейство. Ты думаешь, что особую чистоту пред Богом проявишь, если в телесных делах не будешь сообщаться с грешниками. Ты хочешь быть святее самого Христа. В самом деле, Христос не гнушался входить в близкое общение с падшими людьми, чтобы привести их к покаянию. Вот, по свидетельству Ев. Луки, в доме Симона фарисея он ублажил грешную женщину, которая возлила ему на ноги «алавастровый сосуд с миром» (Лк. 7, 37–48). Он сказал этой кающейся грешнице: «прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много» (Лк.7:47). Событие для нас весьма назидательное: Христос не убоялся внешнего общения с грешницей, – чего же нам бояться кающихся братий, – грешников, подобных нам?

Припомните и другой подходящий к нашему разговору евангельский рассказ. Пришли в храм два человека помолиться – фарисей и мытарь. Фарисей считал себя праведником, а мытарь сокрушенно лишь твердил: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лк.18:13). Что же? грешный мытарь не осквернил святого храма и молящихся в нём; напротив, Господь оправдал этого кающегося мытаря, а гордеца фарисея осудил. На этом основании и мы, православные, не боимся, когда на молитву к нам приходят грешники. Мы знаем, что коль скоро они пришли молиться, – так ничего дурного в храме не сделают; внешним же прикосновением к нам они не осквернят нас, – как не осквернила Христа грешница, слезами омывавшая Ему ноги и волосами головы отиравшая их (Лк. 7, 43–48)...

– Про евангельскую грешницу, слезами омывавшую ноги Спасителя, – сказал Андрей, – толк другой. Мы говорим ведь про людей, которые «называются братьями». С такими грешными христианами нам не надо есть вместе...

– А как же мы читаем в Евангелии, – возразил я, – когда Апостолы «возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со мною, предаст Меня» (Мк. 14, 18). Замечаем отсюда, что предатель Христа ел вместе с Апостолами, но не осквернил их общества, хотя и был им братом по призванию.– Значит, одною едою или питьем никто осквернить нас не может. – Да и Господь грешника, преслушавшаго Церковь, не называл скверным и повелел его только считать за язычника и мытаря (Мф.18:17). С язычниками же и мытарями Господь не чуждался есть вместе (ср.: Мк.2:15–16).

– Так, по вашему понятию, – заметил Андрей, – Ап. Павел ошибся, когда не велел христианам «даже есть вместе» с тяжкими грешниками из братьев?

– Нет, друг, Апостол не ошибся, а ты не умеешь понимать его Писаний. Припомни, что сказал о пище Апостол коринфянам: «пища не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем, не едим ли, ничего не теряем» (1Кор. 8, 8). Отсюда следует, что чрез еду, саму по себе, мы не можем сродниться с ближними или отдалиться от них. Не можем посредством одной еды стать участниками в чужих грехах (1Тим.5:22). Всё зависит от того расположения душевного, с которым мы приступаем к пище: если вкушая трапезу с тяжкими грешниками, мы тем хотим выразить им нашу любовь и сочувствие, если мы совместной трапезой с ними, как бы, «соглашаемся» с их образом жизни, пусть даже и внешне «одобряем» их поведение – вот тогда мы грешим против Бога, как участники в чужих грехах; а если мы едим в кругу грешников-братьев по необходимости, – мы остаемся чистыми и неповинными: пища сама по себе нас не оскверняет (Рим. 14, 20)...

– Вообрази, Андрей, что грешником является муж какой-либо бедной женщины, у которой есть малые дети. Этот грешный, грубый муж силой заставляет жену и детей есть вместе с ним. Жена повинуется мужу, по необходимости разделяет с ним трапезу, хотя и не сочувствует грехам его. Что, эта женщина идет против Евангелия? А не бывает ли так, что жена своим терпением и любовью спасает грешного мужа (1Кор. 7, 16)?.. Да. Не о простой тленной пище, не о простых обедах говорит Апостол в посл. к коринфянам, Он имеет в виду главным образом ядение нами Тела Христова и питие Его Крови. Вот если кто к хлебу Господню и к чаше Его приступает без рассуждения, – тот тяжко согрешает. Ибо Христос сказал: «ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь пребывает во Мне, а Я в нём» (Ин. 6, 56). Так через вкушение Тела Господня и питие Крови Его мы теснейшим образом соединяемся со Христом, – становимся одним телом с Ним (1Кор. 11, 23–29). Понятно, кто, не искусив себя довольно, осмеливается приступать к хлебу Господню, – тот ест и пьет осуждение себе, как кощунник, как Иуда предатель. Грешат и все другие христиане, когда равнодушно, без душевной скорби приступают к чаше Господней вместе со злостными грешниками: через то они делаются как бы сообщниками этих грешников, приобщают их вместе с собою к святому Телу Господа, – что Богу противно (1Кор. 10, 21). Потому-то Апостол Павел и возбраняет верующим «есть вместе» с тяжкими грешниками, – разумеется, есть не простую, неосвященную пищу, а прежде всего – Тело и Кровь Господню.

Далее, запрещение Апостола относится и к так называемым в древние времена «вечерям любви» или «вечерям Господним» (ср.: 1Кор.11:20). Эти вечери устраивались христианами после причастия из остатков принесенного для причастия хлеба. Вкушавшие святые остатки выражали сердечную любовь ко Христу и друг к другу: этим они внешне показывали свое братство во Христе. Разумеется, тяжких грешников до таких священных вечерей нельзя было допустить, – и их не допускали.

В настоящее время «вечери Господни» в Церкви Христовой прекратились, по множеству верующих. Нельзя стало с должным благоговением кормить огромную толпу людей: ибо при Апостолах и то случались беспорядки на вечерях Господних (1Кор. 11, 20–22). Потому грешники, в наши дни, даже если бы хотели, не могут присутствовать за священной едой. Следовательно, и заповеди Апостола о неядении на вечерях любви совместно с грешниками мы не нарушаем.

Из сказанного еще раз убеждаемся, что христианских грешников не нужно «вон гнать» из Церкви, – не нужно обходить их назиданием и своею любовью. Напротив, их-то особенно надо привлекать к богослужениям. Только без должного раскаяния тяжких грешников не нужно допускать до Св. Причастия. – Это и означает заповедь Апостола в 1Кор. 5, 11.

– Но какой же страх христианам от такого лишения чаши Господней? – возразил Андрей. – Кто будет знать, что, положим, я отлучен от причастия, если я про то никому не скажу?... По-нашему, строже бы надобно обходиться с грешниками...

– Вижу, друг, что ты весь еще в узах фарисейских. Тебе не нравится, что у нас отлучают «от чаши» тайно. А между тем наш порядок основан на словах Христовых. Господь говорил: «не судите по наружности, но судите судом праведным» (Ин. 7, 24). Этим «праведным» судом у нас и судят. В нашей Церкви избегают такого порядка, при котором каждый судил бы и рядил о моих духовных делах. Возможно, что нашлись бы люди, которые насмеялись бы над ближним, поругались бы ему. Вот, для избежания таких печальных явлений, у нас делают всё тайно... Ты боишься, Андрей, что это не строго, – другие о том не узнают? А Бог-то узнает всё! Чего же страшнее быть отлученным Церковью от любви Божией, от благодати Христовой? Разве человеческий суд может принести людям какие-нибудь более тяжкие лишения?

Одумайся, Андрей, пойми, отлучение от причастия есть самое тяжелое и страшное наказание для христианина. Это отлучение в Православной Церкви применяется нередко. Только посторонние люди о том не знают. – Значит, ты неправильно выразился, когда сказал, что в нашей Церкви никакого суда над грешниками нет...

Андрей задумался; потом сказал: – все-таки полного отлучения грешников от Церкви у вас не бывает...

– О каком полном отлучении говоришь ты? Если пастырь Церкви лишил христианина причастия Тела и Крови Христовых, – этот христианин тем самым удален от теснейшего общения со Христом. А без Христа, без Божией благодати люди – то же, что сухие ветви. Правда, и ветви сухие висят на дереве, пока их не сломят, и отлученный от причастия христианин наружно пребывает в Церкви. Но что в том? Без благодатных даров Св. Духа люди – что онемелые члены: висит, напр., иссохший палец на руке, но жизни в нём нет, – и этому пальцу кровь, текущая в жилах руки, не помогает. – То же бывает и с отлученными от причастия христианами, в случае их нераскаянности...

– А не бывает у вас так, – растерянно спросил Андрей, – чтобы какого-либо грешника навсегда изгоняли из Церкви, и это изгнание совершали бы торжественно, всенародно?

Я ответил:

– Навсегда мы никого не изгоняем из Церкви: изгнанные ныне грешат, а завтра могут покаяться и опять прийти ко Христу. Христос же приходящих к Нему не изгоняет вон (Ин. 6, 37). Как же мы будем знать их?

Что же касается торжественных отлучений от Церкви, то они, временами, у нас совершаются. Напр., каждогодно, в неделю Православия, у нас анафематствуют, или отлучают от Церкви, всех еретиков-лжеучителей.

Андрей заметил:

– Однажды я слышал это отлучение, когда был за обедней, на архиерейском служении, в губернском городе. Только я не слыхал, чтобы тогда по именам кого отлучали. А без имен какую силу имеет отлучение от Церкви?

– Полную силу имеет и то отлучение от Церкви, которое произносится без имен, – ответил я. – Ведь над людьми царствует Господь. Он видит дела наши и распределяет всех по достоинству, – кого направо, кого палево (Иов. 34, 11; Иер. 17, 10; Мф. 16, 27; Рим. 2, 6; Откр. 20, 12, 13). Если какой брат ложно учит о Боге, о Церкви – и не кается в своем заблуждении,– такого члена Церковь торжественно отлучает от общения с собою. И пусть этот заблудившийся христианин наружно будет считать себя сыном Церкви: Господь духовно отсечет его от себя, как сухую ветвь, и сочтет в Церкви Своей членом омертвелым (2Тим.218–19; 1Тим. 5, 24–25; Кол. 3, 25). Значит, для правды Божией не обязательно нужно, чтобы тебе отдельно сказали, что ты – не в Церкви. Если ты имеешь ум, – ты сам сообразишь, где ты; Бога же своим лицемерием в обман не введешь...

– Всё это так, – возразил Андрей. – Только из Писания мы не видим, чтобы при Апостолах кого по вашему обряду отлучали...

– Если хорошенько вникнешь в Писание, – там увидишь отлучения, подобные нашим, – ответил я. – В послании к коринфянам Ап. Павел, напр., пишет: «кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа» (1Кор. 16, 22). Смотри: Апостол никого не называет по имени, а всяк сам соображай: любит он или не любит Господа? Если не любит, – так он отлучен от Церкви Апостольским судом, хотя ему об этом суде никто не говорил лично.

То же находим мы в послании к галатам. Апостол пишет: «кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема» (Гал.1:8). Опять рассуждай, христианин, как ты учишь. – Если – против Евангелия, по-сектантски, – не так, как Церковь Христова всегда учила, – то ты уже под анафемой Апостольской; ты – уже отверженный член Церкви (Тит. 3, 10). – В таком смысле исключены из Церкви, впредь до раскаяния, все еретики, лжеучители-сектанты. А ты, Андрей, говоришь, что у нас никакого суда Церкви над грешниками нет?

– Да я не слыхал про такой суд; потому и говорю...

– Если не слыхал, так я объявлю тебе от имени Церкви: ты и братья твои, как лжеучители, искажающие истину Христову, уже отсечены от общения с Господом, пока не раскаетесь...

В толпе православных послышались скорбные восклицания:

– Боже милостивый! Какой страх... Побойся Бога, Андрей!..

Женщины набожно крестились.

Я продолжал речь:

– А чтобы осязательно показать, что в Церкви православной отлучают тяжких грешников и по именам даже в наши дни, – я сошлюсь на недавно изданное послание Святейшего Синода. В этом послании епископы православной русской Церкви произносят суд над лжеучениями гр. Толстого. Толстой – великий еретик. Он исказил всё Св. Писание. Он не верит во Христа, как Бога, не признает Девы Марии Богородицей и многие другие ереси содержит. За все эти заблуждения Св. Синод признал его отпадшим от Церкви и распорядился, без раскаяния Толстого, даже не хоронить его, в случае смерти. – Вот вам и поименный суд православной Церкви над грешниками-еретиками! Суд строгий, тяжкий, но вполне заслуженный графом...

– Против этого суда над графом по Евангелию мы ничего не возразим, – сказал Андрей. – Это – по-Божьи. Знамо, коли не хочешь быть в Церкви, – ступай, куда знаешь!...

– Вот то-то и есть, друг! А ты говоришь, что у нас никакого Евангельского суда над грешниками нет? – Теперь знай, что есть этот суд в православной Церкви, и ты первый осужден уже, как лжеучитель...

Если же мы кротко поступаем с верующими, но согрешающими христианами, – так это потому, что Христос велел щадить кающихся грешников (Лк. 6, 37; 1Кор. 4, 5). Этих грешников по именам у нас не предают всенародной огласке – в надежде, что они сами собой, под воздействием Церкви, покаются.

Андрей обдумывал свое положение и более не возражал мне. Я сжато повторил то, о чём мы беседовали – Христос грешников в Своей Церкви велел судить. Но суд этот производят не все верующие, а только пастыри Церкви. Веруюшие при этих судах выступают лишь в качестве «свидетелей», советников пастырей.

В чём же должен состоять самый суд церковный?

В обличении и увещании грешников прежде всего; потом в отлучении тяжких из них от св. Причастия. А если и эта строгая мера не подействует, напр., на лжеучителей, сектантов, – их вовсе, впредь до раскаяния, исключают из состава Церкви. Такое исключение упорных грешников ежегодно производится у нас в неделю Православия: но бывает оно и в других важных случаях, напр., по делу писателя графа Толстого.

А отсюда следует такой вывод: нам – христианам не должно бояться наружно вступать в житейские сношения с грешниками. Такие сношения нас не осквернят. Надо лишь помнить, что дружбы, приятельства душевного с людьми, осужденными Церковью, водить не следует. – Поэтому и за сектантов будем усердно молить Господа, чтобы Он сжалился над ними и призвал их снова в Свою Святую Православную Церковь. От дружбы же с ними и братского единомыслия будем уклоняться.