Свобода гражданская и свобода христианская

Самодержавною Волею Государя Императора дарована всему русскому народу широкая свобода. Первый пункт Высочайшего Манифеста от 17 октября гласит, что непреклонная воля Государя, выполнение которой возложено Им на обязанность правительства, состоит в «даровании населению незыблемых основ гражданской свободы, на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Итак, отселе народ русский становится свободным во всех отношениях. Чрез сорок пять лет после физического освобождения известной части русского народа, двадцати-трехмилионного населения его, от крепостной зависимости от дворян-помещиков, ныне спали с него духовные оковы, и он – народ – как птица расправляет крылья свои, готовый вылететь из родного, насиженного им, гнезда своего. Но куда же он полетит, теперь и как, вообще, будет совершаться этот полет его в будущем?..

Несомненно, что большинство русских людей, получивших свободу от Государя, принадлежат к христианскому званию. Кроме того, что они состоят членами государства, настоящими гражданами своего земного отечества, они состоят еще также членами Церкви Православной, будущими гражданами отечества небесного (Еф.2:19; Евр.12:22). Как христиан, Апостол Павел умоляет Ефесян достойно ходити звания своего, христианского, в неже звани быша (Еф.4:1). В каких же, спрашивается, отношениях должны находиться русские люди, не только как граждане, но и как христиане, к открывшейся им, так называемой, гражданской свободе? И в каких вообще, взаимных отношениях должны стоять две, существующие теперь наряду и вполне законные, свободы: свобода гражданская и свобода христианская?

Прежде чем говорить о свободах, разграниченных в Высочайшем Манифесте на четыре рода или вида, в отдельности о каждой из них, скажем вообще о свободе, как она должна пониматься и усвоиться христианами, людьми различных званий и положений в обществе.

Хотя в Церкви Христовой, по слову Апостола Павла, «нет раба, ни свободного» (Гал.3:28; Кол.3:11), понимаемых в обыкновенном житейском смысле, однако в ней существуют своего рода свобода и рабство, понимаемые в духовном и высшем смысле этих слов. Только путем познания истины Божией христиане могут быть свободными людьми, свободными, конечно, не в физическом, а в нравственном отношении. «И познаете истину, – говорит Христос Спаситель, – и истина сделает вас свободными (Ин.8:32). От чего же сделает свободными? – От рабства греху, которому подвержены бывают люди: ибо «всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин.8:34). Значит, только тогда, когда «Сын» Божий «освободит» нас от этого рабства духовного, мы можем быть «истинно свободными» (Ин.8:36) людьми. Потому-то Апостол Христов и замечает: «где Дух Господень, там свобода» (2Кор.3:17). Т. е., там, где люди руководятся Духом Божиим, наставляющим их на всякую истину (Ин.14:17:26), там и обретается истинная свобода.

Но Церковь Христова, освобождая нас от одного рабства – греховного, закрепощает нас в другом рабстве – святом. «Освободившись от греха, пишет Ап. Павел в послании к Римлянам, – вы стали рабами праведности... Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности... Но ныне, когда вы освободились от греха, и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец жизнь вечная» (Рим.6:18, 20:22). Как же смотреть теперь на ту свободу, которую «обещают» дать люди, «будучи сами рабы тления» (2Пет.2:19)? Разве это истинная свобода? Нет, это только призрак её! На самом же деле это рабство. «Ибо кто кем побежден, тот тому и раб» (2Пет.2:19). Значение истинной свободы простирается не на здешнюю только жизнь, а и на будущую, и не на одних только людей, а и на всю тварь земную, которая «освобождена будет от рабства тления в свободу славы детей Божиих» (Рим.8:21). Для людей, получивших такую свободу в жизни, «откроется», некогда «свободный вход в вечное царство Господа вашего и Спасителя Иисуса Христа» (2Пет.1:11). Таков высший нравственный «закон свободы», «закон совершенный» (Иак.1:25), существующий в христианстве. «Вникнем» же мы, христиане, в этот закон и, согласно учению Ап. Иакова, который заповедал нам «так говорить и так поступать, как имеющим быть судимыми по закону свободы» (Иак.2:12), взглянем с точки зрения этой высшей духовной свободы на те виды гражданской свободы, которые дарованы русскому народу Высочайшим Манифестом.

Нам дарована прежде всего свобода совести. Что же это значит? Значит ли это то, что мы должны освобождаться от совести coвсем? Нет, конечно! Есть, к сожалению, люди и, притом, не малочисленные в нашем отечестве, которые, не имея в себе, по-видимому, никакой совести, живут подобно бессловесным животным и решаются на всякие поступки, будут ли они хорошие или дурные, безразлично. Это засвидетельствовано и свидетельствуется почти ежедневным опытом и наблюдением над жизнью современных русских людей. В ответе на те или иные поступки их, несогласные с законами Божескими и человеческими, нередко можно услышать из уст наших восклицание: «бессовестный ты человек. Другим людям, у которых совесть заснула и не заявляет о себе никакими внешними знаками присутствия, мы говорим: как тебе не совестно», желая этим самым вызвать в них заснувшую или заглохнувшую совесть.

Но в обоих этих случаях, если люди имеют право жить без совести совсем или же заглушать ее в себе настолько, что голос её становится им почти не слышным, бывает на самом деле не отсутствие совести, как известного психического и физиологического явления, но извращение естественного и вполне нормального её отправления. Совесть в каждом человеке, здоровом душевно и физически, проявляем себя непременно так или иначе. Присутствие её вызывается в нас иногда помимо нашей воли. Не то замечается в человеке больном, как душевно, так и физически. Здесь уже нельзя видеть функционирования совести нормальным образом. Здесь она притупляется и как бы совершенно отсутствует в человеке. Между тем, на самом деле этого, конечно, не бывает. Совесть в каждом из нас присутствует постоянно. Только она получает различные оттенки и направления в душе нашей.

Вопрос о совести освещен в христианстве в достаточной степени. По учению христианскому, люди бывают не с одинаковой совестью. Так, одни бывают с совестью доброю (Деян.23:1; 1Пет.3:16, 21; 1Тим.1:5, 19; Евр. 13:18), чистою (1Тим.3:9; 2Тим.1:3), спокойною (1Кор.10:25: 27), непорочною (Деян.24:16), одним словом, с совестью совершенною (Евр.9:9). Другие же бывают с совестью немощною (1Кор.8:7, 10:12), порочною (Евр.10:22), сожженною (1Тим.4:2), оскверненною (1Кор.8:7; Тит.1:15) с совестью, признающею идолов (1Кор.8:7). И если у людей первой категории совесть должна быть свидетелем и показателем их доброго вообще поведения пред Богом и другими людьми (Рим.2:15, 9:1, 2Кор.4:2): то совесть людей, принадлежащих ко второй категории, должна быть, наоборот, свидетелем и показателем их дурного поведения в том же отношении. Если для одних совесть должна служить похвалою (2Кор.1:12) и оправданием (Рим.2:15), залогом «сохранения таинства веры» (1Тим.3:9) и «спасения воскресением Иисуса Христа» (1Пет.3:21): то для других совесть должна служить обличением (Ин.8:9) и обвинением (Рим.2:15) в их дурных поступках и потому должна быть предметом тщательного с их стороны очищения, исправления и приведения её в надлежащий вид. Апостол Христов, сказав, что «кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному» (Евр.9:14), призывает далее христиан «приступить» к Нему «с искренним сердцем, с полною верою, кроплением, очистив сердца от порочной совести» (Евр.10:22).

Если же так, то какое значение имеет вопрос того же Апостола: «для чего моей свободе быть судимой чужою совестью» (1Кор.10:29)? По контексту речи в приведенных словах трактуется именно о том, как обходиться христианину с пищею, чтобы не согрешить употреблением идоложертвенного. В этом случае христианин действительно имеет свободу совести. «Он говорит как бы: совесть другого для меня не закон. Своему убеждению должен я следовать, а не чужому. По своему убеждению я имею свободу, полную, относительно всякого рода пищи, другие судят иначе. Этим суждением моя совесть и моя свобода не связывается. И я без смущения мог бы есть, не смотря на указание, что предлагаемое идоложертвенно; но я воздерживаюсь не по этому слову, оно меня не вяжет, я и при нем по-прежнему свободен. Вяжет меня другой закон моей же совести, а не чужой».

Но вышеприведенные слова Апостола: «для чего моей свободе быть судимой чужою совестью», нельзя, конечно, понимать в том смысле, чтобы люди, имеющие совесть злую и порочную, не были судимы людьми, имеющими совесть добрую и честную. Нет, такой «суд чужой совести» для некоторых, из людей является в настоящее время весьма необходимым и полезным средством очищения их собственной совести и приведение её в нормальное, истинно человеческое состояние, существующее только в христианстве. Очевидно, что последнее признает некоторые границы в области свободы совести человеческой.

Нам дарована, затем, свобода слова, слова как устного, так и печатного. Как же должна пониматься эта свобода с христианской точки зрения? Так ли, что теперь должны изрыгаться из уст наших всякие слова, как хорошие, так и дурные, как полезные, так и вредные, и должны проноситься по лицу всей земли русской, как бурный всесокрушающий поток? Или же здесь должна соблюдаться некоторая мера и осторожность, ограничивающая произвол и своеволие в словах, недостойных человека, как сотворенного по образу и подобию Божию? Конечно, мы, как христиане, сильно погрешили бы, если бы стремглав набросились на эту свободу, дарованную нам, и стали бы проводить её в свою личную и общественную жизнь. В этом случае мы имеем ясные и определенные заповеди Закона Божия, который должен служить для нас как бы зеркалом, в которое мы должны постоянно смотреться для того, чтобы не погрешать нам в своем слове человеческом.

Слова Христа Спасителя: «говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. Ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф.12:36–37), – эти слова непременно должны быть принимаемы во внимание всяким христианином, при той свободе слова, какая дарована ему теперь, если только он желает достойно ходить своего звания христианского (Еф.4:1). Поэтому не без разбора и не без размышления он должен употреблять свое слово, а с великим тщанием и осторожностью.

Если за всякое праздное только и невинное само по себе слово мы подлежим ответу на суде, то тем более, конечно, за слово «хульное на Бога» (Деян.6:11) или оскорбительное отношение к ближнему своему. «Если кто скажет слово на Сына человеческого, – учит Сам Христос, – простится ему: если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф.12:32). «Кто скажет брату своему: рака (т. е. пустой человек), подлежит синедриону (т. е., верховному судилищу); а кто скажет: безумный, подлежит геене огненной» (Мф.5:22). Так строго судит о слове человеческом воплощенное Слово Божие, Господь наш Иисус Христос (Ин.1:14). Сообразное с этим судом учение находим мы во всем, не только Новом, но и Ветхом Завете.

«Никакое гнилое слово – учит Апостол Христов, – да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим» (Еф.4:29). «Слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью, дабы вы знали, как отвечать каждому» (Кол.4:6). Мы должны «удерживать язык свой от зла и уста свои от лукавых речей» (1Пет.3:10) и «говорить истину», одну только истину, «каждый ближнему своему» (Еф.4:25). Если «всякий человек должен быть медлен на слова» (Иак.1:19), то тем более христианин, знающий, что он «от своих слов или оправдается, или осудится» (Мф.12:37). К нему, поэтому, вполне приложимо изречение Премудрого: «слова твои да будут немноги» (Ек.5:1), потому что сила и действенность речи заключается не в количествеслов, а в их качестве.

Из уст человека-христианина должно выходить всегда «слово здравое, неукоризненное» (Тит.2:8), слово не «пустое» (Ос.10:4; Еф.5:6), а имеющее то или иное «значение» (1Кор.14:10), слово не двусмысленное, изрекаемое в виде: «то да, то нет» (2Кор.1:18), а прямое и твердое, изрекаемое в виде: «да, да; нет, нет» (Мф.5:17). Как «разумный воздержен» бывает «в словах своих» (Притч.17:27): так, наоборот, «голос глупого познается при множестве слов» (Ек.5:2). «Слово из уст мудрого – благодать, а уста глупого губят его же: начало слов из уст его – глупость, а конец речи из уст его – безумие. Глупый наговорит много, хотя человек не знает, что будет, и кто скажет ему, что будет после него» (Ек.10:12–14)? «Хорошо» только «слово, сказанное вовремя и прилично» (Прит.15:23, 25:11). Так бывает в житейской практике людей, во взаимных отношениях их между собою.

Но христианство указывает на те же самые отношения наши и к Богу. «Кто не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие», говорит Апостол Иаков (Иак.1:26). Напротив, «тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело, кто не согрешает в слове» (Иак.3:2).

Итак, из приведенных нами мест Священного Писания Ветхого и Нового Завета ясно видно, что свобода слова христианская значительно отличается от свободы слова гражданской. Хотя «слова уст человеческих», по выражению Премудрого, «глубокие воды» (Притч.18:4); но, по замечанию Апостола, как «из одного отверстия источника не течет сладкая и горькая вода», так «из одних и тех же уст не должно исходить благословения и проклятия» (Иак.3:10–11).

При свете христианства мы можем оценить теперь, как следует, и ту свободу слова, которой пользуются люди, не имеющие в себе совсем духа христианского. Скажите по совести, разве это истинная свобода слова, когда некоторые из нас, носящие на себе, по-видимому, звание христианское, на самом же деле давно уже отвергшиеся его, люди ни во что неверующие в своем уме и сердце, позволяют себе своими «нечестивыми устами изрыгать» всякое «зло» (Притч.15:28), когда слова их являются не только «не со смыслом» (Иов.34:35, 38:2) и потому «невразумительными» (1Кор.14:9), но и прямо-таки «неистовыми» (Иов.6:3) и «безумными» (Пс.13:1; Ек.10:3), когда «слова их, как рак, распространяются» (2Тим.2:17) и заражают собою многие простые души? Разве в том состоит свобода слова этих людей, что они, «будучи поборниками неправды» (Ис.29:20), «самих себя опутывают словами уст своих» (Притч.6:2), как какими-либо тенетами, а также и других людей стараются «запутать в словах» своих (Ис.29:21), что они, помимо запрещения «не вступать в словопрения» (2Тим.2:14), будучи «заражены страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения, пустые споры между людьми поврежденного ума, чуждыми истины» (1Тим.6:4–5), стараются заводить теперь все это именно у себя? Нет, нет и нет! Суд Божий изречен таким людям еще в Ветхом Завете: «дерзостны предо Мною слова ваши, – говорит Господь устами пророка Малахии, – вы прогневляете Господа словами вашими» (Мал.3:13, 2:17). А в одном из псалмов Давидовых мы читаем следующее; «вот, они (враги Божии и человеческие) изрыгают хулу языком своим; в устах их мечи; ибо, думают они, кто слышит? Но Ты, Господи, посмеешься над ними... Слово языка есть грех уст их; да уловятся они в гордости своей за клятву и ложь, которую произносят. Расточи их во гневе, расточи, чтоб их не было; и да познают, что Бог владычествует над Иаковом до пределов земли. Пусть возвращаются вечером, воют, как псы, и ходят вокруг города. Пусть бродят, чтобы найти пищу, и несытые проводят ночи. А я буду воспевать силу Твою, и с раннего утра провозглашать милость Твою; ибо Ты был мне защитою и убежищем в день бедствия моего» (Пс.58, 8–9:13–17)...

Нам дарована еще свобода собраний. Как понимать эту свободу? Неужели христианину разрешается совестью посещать всякие собрания, из каких бы людей они не состояли, верующих или неверующих, нравственных или безнравственных? Нет, христианин хорошо знает, что «блажен» только «тот муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей» (Пс.1:1). Знает он и то, что «путь нечестивых погибнет» (Пс.1:6) и потому, конечно, не посещает таких собраний, на которые собираются иногда люди не в количестве двух или трех, а в количестве, целых десятков и сотен, и собираются не «во имя Божие» (Мф.18:20), а во имя человеческое. Христианин знает одни только собрания, именно «священные собрания» (Исх.12:16; Числ.28:26 и др.), на которые собираются единомышленные ему братья-христиане, не под тленным красным флагом – символом крови, под коим собираются теперь многие из русских людей, стоящих во главе, так называемого, освободительного движения, а под бессмертною и вечною хоругвию св. Церкви, Крестом Христовым – символом любви. Вот такие-то собрания он охотно и с радостью посещает всегда, как любезные и дорогие его сердцу, а не те многочисленные и многошумные собрания, какие вошли у нас в такую моду в последнее время и на какие собираются люди различных профессий и званий.

Если предметом первых собраний, собраний «во имя Господа» (1Кор.5:4), бывает «благословение Господа» (Пс.25:12, 67:27), «хвала и прославление» Его (Пс.21:26, 34:18), как Мироправителя и Промыслителя, «возвещение» людям «правды Божией» (Пс.39:10) и «прославление истины Божией (Пс.88:6): то предметом вторых собраний бывает хуление имени Божия и Царского. Здесь, на этих последних собраниях, враги Божии и Царские «рыкают, как львы, ищущие кого-либо поглотить» (1Пет.5:8) из среды народной; здесь, поистине, во всей силе и наготе «открывается злоба человеческая» (Прит.26:26) – здесь «встают» и «кричат» (Иов.30:28), кто во что горазд, готовые перекричать друг друга; здесь, таким образом, «собрание бывает» почти всегда «беспорядочное», когда «одни кричат одно, а другие другое», и когда «большая часть собравшихся не знают, зачем собрались» (Деян.19:32); здесь люди становятся не братьями единоверным и единоплеменным им согражданам, а «братьями шакалом» (Иов.30:29), по своей кровожадности и ярости соперничающие с ними. Дальше, как можно дальше, беги, христианин, от этих нечестивых собраний человеческих; потому что «не приобщится к ним слава Божия» (Быт.49:6)!

Нам дарована, наконец, свобода союзов. Эта свобода состоит в том, что теперь люди различных профессий могут соединяться вместе и сообща обсуждать свои дела. И каких только союзов не существует у нас благодаря этой, дарованной нам, свободе! Так, например, существуют союзы педагогические, ученические, родительские; существуют союзы адвокатские, железнодорожнические, рабочие и разные другие. Хорошо, конечно, если все эти союзы предпринимаются с мирною целью, с целью усовершенствования материального быта тех или иных людей, т. е., если они происходят на экономической почве; но дурно то, если они предпринимаются с воинственною целью, с целью ниспровержения существующего у нас государственного порядка, т. е., если они происходят на политической почве. В таком случае добра от этих союзов ждать нам никакого нельзя, кроме зла. К нашим революционерам, стремящимся не к объединению России, а к разделению её на части, и потому желающим не спасения её, а погибели, к нашим революционерам, соединяющимся в тесные между собою союзы и собирающимся в различных местах для провозглашения своих свободолюбивых мыслей и речей, вполне приложимы слова ветхозаветного пророка Осии: «заключают союзы, клянутся ложно, говорят слова пустые: нет у нас царя; ибо мы не убоялись Господа, а царь – что он нам сделает» (Ос.10:3–4)? Да исполнятся на них и следующие слова того же пророка: «за то явится суд над ними, как ядовитая трава на бороздах поля». (Ос.10:4).

Христиане, если и соединяются между собою в различные союзы, то соединяются с тою именно целью, чтобы не порвать союза своего с Господом, о котором говорит пророк Иеремия: «идите и присоединитесь к Господу союзом вечным, который не забудется» (Иер.50:5) и, следовательно, не расторгнется во веки. Но как осуществляется на земле этот «вечный союз» людей с Господом? Он осуществляется, как известно, посредством веры, надежды и любви – этих трех главнейших и важнейших добродетелей христианских. По словам ап. Павла, мы должны «поступать» в своем звании христианском, «в которое призваны», «со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг к другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира» (Еф.4:1–3). По словам его же, мы – «одно тело и один дух, как и призваны к одной надежде нашего звания» (ст. 4). У нас – «один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и чрез всех, и во всех нас» (ст. 5–6). У христиан, поэтому, должен быть, собственно говоря, один союз, именно: союз любви. Этим союзом должны быть крепко связаны и объединены они между собою на всем пространстве земли. «Союзом любве апостолы твоя связавый, Христе, и нас твоих верных рабов к себе, тем крепко связав, творити заповеди твоя, и друг друга любити нелицемерно сотвори»¹: вот в чем состоит главная задача христианского союза! Отсюда видно, что христиане, не смотря на ту свободу союзов, какая дарована им Высочайшим Манифестом, никоим образом не должны сплачиваться в те союзы, которые имеют в виду не упрочение христианства в обществе человеческом, а совершенное разрушение или искажение его...

Мы разобрали четыре вида гражданской свободы, содержащейся в Высочайшем Манифесте: свободу совести, свободу слова, свободу собраний и свободу союзов. Что же должно сказать о всех этих свободах вообще? Теперь, при широких правах на всякую свободу, нам нужно твердо помнить следующие слова апостола Павла: «все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1Кор.6:12, 10:23). Из того, что предложено нам, мы должны стремиться к тому, «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Флп.4:8). Что же ложно, что бесчестно, что несправедливо, что грязно, что отвратительно, что позорно, что только порок и порицание, – от того, конечно, мы должны всячески отвращаться...

Упомянутые в Высочайшем Манифесте и разобранные нами сейчас четыре вида гражданской свободы, как «незыблемые основы» политической жизни русского народа, дарованы ему, по словам того же Манифеста, «на началах действительной неприкосновенности личности». Неприкосновенность личности – что это значит? Как должна пониматься эта неприкосновенность с христианской точки зрения? И что такое человеческая личность?

Если под личностью понимать только внешнюю оболочку человека или внешнюю физиономию его внутреннего содержания, т. е., тело человеческое, то под неприкосновенностью такой личности нужно разуметь, конечно, полное освобождение её из-под внешней полицейской опеки, какой она подвергалась до сих пор, защиту и гарантию её от арестов и судов в случае преступлений политического характера. Но христианская, как и всякая другая человеческая, личность состоит не из тела только, а и из души. Как же, спрашивается теперь, достичь неприкосновенности личности в этом отношении? И может ли быть такая неприкосновенность?

Что касается неприкосновенности личности человеческой в телесном отношении, то, конечно, такого рода неприкосновенность может существовать у нас и может быть гарантирована теми или иными мерами и средствами. Непонятно здесь только то, зачем люди, добивающиеся такого рода неприкосновенности, употребляют для этого, в числе прочих мер и средств, также и военные, зачем стараются обезопасить свою личность разного рода оружием: револьверами, ружьями, бомбами и т. п. Все эти средства самообороны и самозащиты русских людей показывают только то, что у нас нет еще «действительной» неприкосновенности личности. Все они обнаруживают только страх людей перед телесною смертью. Но что сказал Христос Спаситель ученикам Своим? «Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело, и потом не могущих ничего более сделать» (Лк.12:4), т. е., «не могущих убить душу» (Мф.10:28). «Но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, имеет власть ввергнуть в геенну: ей, говорю вам, того бойтесь» (Лк.7:5). Другими словами, Спаситель говорил им как бы так: не бойтесь беcсильных людей, а бойтесь Всесильного Бога.

Но, кроме Бога, Который, после убиения тела человеческого, совершенного людьми, может предать душу человеческую вечному наказанию, мы должны бояться еще дьявола, который, до убиения тела человека, может предать душу его смерти, который может лишить его не только свободы и неприкосновенности в духовном отношении, но и заключить его в тягчайшую кабалу и неволю духовную. Известно, что он – дьявол, исконный «противник наш, ходит, как лев, ища кого поглотить» (1Пет.8). «Воля» этого «князя, господствующая в воздухе», обнаруживается ныне в жизни многих людей, живущих «по обычаю мира сего» (Еф.2:2), «во зле лежащего» (1Ин.5:19). «Дух» его, «действующего ныне в сынах противления» (Еф.2:2), слышится весьма ясно и ощутительно повсюду Многие души человеческие находятся в плену и власти у этого поработителя. Какой же, скажите, духовной свободы вообще и неприкосновенности личности в частности добиваются теперь люди, давно уже порабощенные игу дьявола? Её – этой свободы и неприкосновенности личности нет у них и быть не может при таком образе их жизни и настроении...

Обращаясь опять к тем гражданским свободам, которые дарованы русскому народу Высочайшим Манифестом от 17-го октября, пожелаем, в заключение, чтобы оне, при осуществлении их нами в нашей личной и общественной жизни, не разрывали связи с свободой христианской, свободой духовной, высшей. Дай Бог, чтобы жизнь России, влитая в новое русло, текла всегда вполне мирно и счастливо! Получив такую широкую свободу из рук Государя Императора, оправдаем доверие Его к нам, не только как к гражданам своего отечества, Главою и Повелителем которого Он поставлен свыше, но и как к христианам Православной Церкви, защитником и покровителем которой Он является издавна, и не будем добиваться, разными незаконными и насильственными средствами, получить себе еще большую гражданскую свободу и еще большие политические права, для того чтобы не лишиться нам в конце концов дарованной свободы и, взамен её, не увидеть иную совсем нежелательную свободу. В книге пророка Иеремии, в тридцать четвертой главе её, мы читаем, между прочим, следующее: «посему так говорит Господь: вы не послушались Меня в том, чтобы каждый объявил свободу брату своему и ближнему своему; за то вот Я, говорит Господь, объявляю вам свободу подвергнуться мечу, моровой язве и голоду, и отдам вас на озлобление во все царства земли. И отдам преступивших завет Мой, и не устоявших в словах завета, который они заключили пред лицом Моим, рассекши тельца на двое, и прошедши между рассеченными частями его, князей Иудейских, и князей Иерусалимских, евнухов, и священников и весь народ земли, проходивших между рассеченными частями тельца, – отдам их в руки врагов их и в руки ищущих души их, и трупы их будут пищею птицам небесным и зверям земным» (ст. 17–20). Да избавит Господь всех нас от этой страшной свободы Его!..