Святой пророк Даниил и его книга

Четвертым из так называемых больших пророков Ветхого завета был Даниил¹. О происхождении Даниила нигде ясно и определенно не упоминается ни в Св. Писании вообще, ни у самого пророка в его книге, в частности. Впрочем, на основании его книги можно предполагать, что Даниил происходил из колена Иудова из знатного, вельможного рода и может быть даже из царского (Дан.1:3–6). Это предположение оправдывается и свидетельством Иосифа Флавия (Иуд. древ. X, 10, § 1). Даниил отличался красивою наружностью, превосходными дарованиями и способностями и, в особенности, любознательным и обширным умом (Дан.1:4). За красоту и отличные дарования он в юных летах, еще прежде разорения Иерусалима, в 3-й год царствования Иоакима, в 604 г. до Р. X., будучи взят в плен с другими тремя отроками – Ананием, Азарией и Мисаилом, был представлен на службу при дворе Вавилонского царя Навуходоносора. Высший надзор над сими отроками Навуходоносор поручил начальнику своего двора – Асфеназу, который дал им халдейские имена². Даниил получил имя Валтасара, конечно, потому, с одной стороны, что он своими дарованиями обратил на себя особое внимание и благосклонность начальника евнухов – Асфеназа, а с другой – нужно думать, что и сей последний назвал его так, приспособляясь к имени главного божества вавилонского (Дан.4:5), а трем отрокам даны были имена: Седрах, Мисах и Авденого³. Первые три года жизни своей в Вавилоне Даниил употребил на изучение халдейского языка и приготовление себя к придворной службе, к которой был призван со своими товарищами.

Трехгодичное высшее воспитание при царском дворе давало пищу его любоведению и служило к раскрытию его обширных умственных способностей (Дан.1:17), а жизнь и постоянное обращение между язычниками давали случаи к подвигам веры и верности отечественному закону Божия народа (Дан.1:8–16); так, напр., Даниил и три отрока, имея в сердце страх Божий, довольствовались простою растительною пищею и питьем из воды и не хотели принять пищи с царского стола, с одной стороны, из опасения, чтобы не оскверниться пищею, запрещенною законом Моисея, а с другой – в тех видах, чтобы постом и молитвой еще больше возвысить и укрепить себя духовно. Следствием того и другого было то, что Даниил, вместе со своими тремя друзьями, не только далеко превзошел туземных учеников и самых учителей успехами во «всякой книжной премудрости, во всяком глаголе премудрости и умения» (Дан.1:17–20), но даже он достигал духовного и Божественного разумения недоведомых таин: «разумен бысть во всяком видении и сониях» (Дан.1:17)⁴. Посему-то, по праведности, Даниил был сравниваем еще при жизни с Ноем и Иовом (Иез.14:14–20, 28:3), а слава о его мудрости далеко распространилась и вошла в притчу: пр. Иезекииль хвалился пред язычниками беспримерной мудростью Даниила и ею посрамлял языческую гордость. Так он говорил царю Тирскому: «егда премудрее ты еси Даниила» (Иез.28:3).

Один опыт своей мудрости Даниил показал в оправдании Сусанны (Дан.13), а другой – в открытии и объяснении Навуходоносору забытого им сна; но, прежде чем это последнее было, Навуходоносор имел еще случай убедиться в мудрости Даниила. Когда окончился трехлетий срок воспитания, Навуходоносор повелел представить себе всех юношей, которые были приготовляемы для придворной службы. Он давал им разные вопросы и нашел, что всех превосходнее Даниил и его три товарища (Дан.1:18–20).

Вскоре Даниил истолковал царю виденный, но забытый им, необыкновенный сон, чем обратил на себя внимание как самого Навуходоносора, так и мудрецов вавилонских, которых он избавил от смерти, определенной им за неоткрытие сна. Царь поставил его за это (истолкование) начальником Вавилонской области и главою касты магов, или мудрых, имевшей столь высокое значение на древнем востоке и так особенно знаменитой мудростью в Халдейском царстве; а трех товарищей его определил ему помощниками (Дан.2:1–49).

Вскоре Бог прославил и его товарищей, когда, по клеветам врагов, за не поклонение золотому истукану, они, связанные, ввержены были в разожженную печь и остались невредимыми. Прославляя Бога Израилева, царь сделал их начальниками над пленными иудеями, чем, конечно, много облегчил участь пленных (Дан.3)⁵. Признавши премудрость и силу Бога, Которого исповедал Даниил и трое друзей его, Навуходоносор, по-видимому, не уверился, чтобы могущество Бога Израилева могло простираться и на него самого, по крайней мере, он мечтал, что его царская власть обязана своим величием только собственным способностям ума и воли, а не Промыслу Божию. И вот, среди всякого довольства и изобилия во всем, процветая на своем престоле, он видит сон, который приводит его в недоумение и смущение (это было в год завоевания Тира в 572 г. до Р. X.). Тайноведцы и гадатели вавилонские не в состоянии были истолковать его. Тогда пр. Даниил, позванный к царю, истолковывает и этот другой сон царю, возвещающий ему наказание от Бога за его гордость, и царь, смиряемый Богом, снова признал над собою власть Царя небесного (Дан.4). Этим повествованием и оканчивается изображение деятельности пр. Даниила при Навуходоносоре, и история царствования Навуходоносора.

Престол Вавилонский, как известно, заступил сын его Евиль-Меродах, но он, по двухлетнем царствовании своем, лишен был жизни мужем сестры своей, Нериглиссором. Но и зять Навуходоносора царствовал только 4 года, и сам умерщвлен во время войны с Персами. Девять месяцев носил имя царя сын Нериглиссора – Лаворосоардах, еще младенец, и этот был убит другим внуком Навуходоносора – Набонидом, сыном Евиль-Меродаха. Овладевши престолом Вавилонским, Набонид сделал участником своего правления сына своего Валтасара, юношу, привыкшего к роскоши и неге. При этом Валтасаре, когда во время пиршества и кощунства царя сего над священными сосудами храма Иерусалимского, вдруг явились персты руки человеческой, пишущей на стене неизвестные слова (мене, мене текел, упарсин или, по другому чтению: мани, ваксел, варес), которых никто не мог прочесть и изъяснить.

Призванный Даниил прочел их и объявил царю предстоящее падение его царства. Несмотря на печальное предсказание, Валтасар наградил Даниила, как обещал; но в эту же самую ночь был убит. Мидяне и Персы отыскали реку Ефрат и по ее руслу ворвались в город, и овладели им. Набонид со своим войском не успел спасти осажденный Вавилон. Его в это время не было в столице (Иер.51:31); но затем и он был разбит и взят в плен Киром и доживал свой век в Карамании. Престол Вавилонский занял 62-летний тесть Кира, Дарий МидянИн.

В правление Валтасара Даниил имел два пророческих сновидения, представляющие судьбу царств, имеющих следовать за Вавилонской монархией. В 1-м видении, бывшем в 1-й год Валтасара (Дан.7), четыре монархии, имевшие преемственно следовать одна за другой и враждебно относившиеся к Богоизбранному израильскому народу, были показаны ему под образами четырех, преемственно выходивших из взволнованного моря, зверей: льва с орлиными крыльями, медведя с тремя клыками во рту, барса с четырьмя птичьими крылами и четырьмя головами и какого-то, наконец, неизвестного страшного зверя с большими железными зубами и с десятью рогами, между которыми появился один богохульный рог. Во 2-м видении, бывшем в 3-й год царствования Валтасара (Дан.8), во время пребывания Даниила в Сузах, на берегу реки Улая, ему, под образом овна и козла, показаны были две монархии, которые преемственно должны были следовать за разрушающеюся вавилонскою – именно мидо-персидская и греческая. Такова была деятельность пр. Даниила при преемниках Навуходоносора, до падения царства Вавилонского. Из представленного краткого очерка о деятельности пр. Даниила во времена существования вавилонской монархии видно, какою славою и каким могущественным влиянием пользовался пророк Даниил.

в) Жизнь и деятельность пр. Даниила при Дарии Мидянине

Но его слава и влияние не только не умалились, но еще приобрели большее значение, и лично для него, в глазах новых завоевателей, и в глазах своего народа, плененного после падения царства вавилонского. Сам Даниил, в своей книге (Дан.1:21), заметил: «и бысть Даниил даже до перваго года Кира царя», т. е. свою должность при дворе, внимание к себе царей и влияние на дела Даниил сохранил не только при царях вавилонской монархии, но и при Дарии Мидянине. И действительно, при Дарии Мидянине⁶ Даниил опять был возвеличен властью и честью, будучи в числе трех главных вельмож царя (2Езд. 3:9), поставленных во главу управления над 120 сатрапами, и царь намерен был поставить его и над всем своим царством. Зависть овладела тогда прочими вельможами и сатрапами, и они стали придумывать, как бы унизить его в глазах царя; но это послужило только к большему возвеличению славы Божией.

По клеветам завистников, за неисполнение царской заповеди – в течение 30 дней не поклоняться никакому божеству кроме Дария, Даниил брошен был на съедение львам, и остался невредимым⁷, тогда как вслед за тем брошенные к ним клеветники его тотчас были ими растерзаны. Царь по всему царству обнародовал тогда указ, чтобы все благоговели пред Богом Данииловым, который творил чудеса и знамения на небе и земле и Даниила избавил ото львов (Дан.6). Находясь в великой силе при Дарии, Даниил, в 1-й год царствования его над царством халдейским⁸, по случаю размышления своего, сопровождавшегося постом, покаянием и молитвою, о пророчестве Иеремии касательно 70-летнего пребывания евреев в плену (Иер.25:3–12), уже близившемуся к концу по пророчеству, а на самом деле, ввиду действительного положения евреев в плену немыслимого, утешен был великим откровением чрез ангела Гавриила о времени пришествия Мессии (Дан.9).

Преемник Дария, Кир, оставил Даниила в прежнем его достоинстве и прежней силе (Дан.6:29). Даниил благоуспевал и в царствование Дария, и в царствование Кира Персидского (Дан.1:21; 14 – глава о Виле и драконе), хотя, по-видимому, Даниил и не жил уже в Вавилоне, а жил в Сузах (Дан.8:2; ср. И. Фл. Ant. X. 11. § 7; Bochart, Georg, Saeva III. 14). При этом царе, полагают, Даниил открыл обман жрецов Вила и не хотел покланяться дракону. Это еще раз низвело Даниила в ров львиный, где он был напитан пророком Аввакумом и пробыл не одну только ночь, как прежде, при Дарии, но целые 6 дней (Дан.14).

При Кире Иудеи, наконец, получили свободу возвратиться в свое отечество (2Пар.36:22,23; 1Ездр. 1)⁹. Даниил между тем оставался в Персии и не возвратился в землю отечественную, может быть, потому, что указ о дозволении пленным иудеям возвращаться на родину не простирался на состоявших в службе государственной; а может быть, и сам Даниил предпочел остаться при дворе царском, чтобы быть полезным для своих соплеменников, как оставшихся в переселении, так и возвратившихся в отечество, но и там состоявших под властью царей персидских. Но хотя Даниил не видел отечественного города и своей страны, тем не менее Господь не оставлял утешать его откровениями о будущей судьбе царств и в особенности народа Божия и о пришествии Мессии-Избавителя. Так, в 3-й год единовластительства Кирова, при начале весны, когда Даниил находился на берегу большой реки Тигра, ему принесено было ангелом откровение о преемниках Кира, об Александре Великом и о наследниках его державы в Сирии и Египте, наконец, об антихристе и об избавлении чрез Мессию (Дан.10–12 гл.).

О последующей судьбе пр. Даниила ничего достоверного не известно. Одно можно сказать с положительностью, что Даниил дожил до глубокой старости. Если положим, что отведение его в Вавилон последовало на 18 году его жизни, то уже в 3-й год царствования Кира, когда Даниилу открыто было последнее видение (X–XII гл.)., ему было слишком 90 лет¹⁰; а если допустим, что Даниил жил и во все время царствования Кира, продолжавшегося 7 лет, то можно допустить, что он умер около ста лет от роду. Где умер и погребен пророк, об этом говорят различно. По одним источникам (Epiph. de vit. proph), он умер в Вавилоне, а по другим – в Мидии, в Екбатанах, или в Сузах. Иосиф Флавий (Иуд. др. гл. 10:11) повествует, что в его время в столице мидийского царства – Екбатанах, существовала башня, построенная Даниилом. Она была гробницею царей персидских и мидийских и охранялась иудейским священником. Путешественник XII в., Вениамин Тудельский, рассказывает, что в Хузистане – древних Сузах, – он видел могилу пророка Даниила.

Хотя современное пр. Даниилу язычество, сравнительно с прежним временем, весьма изменилось к лучшему: в нем уже начинает замечаться внимательность и чуткость к Божественному (Есф.6:13; Дан.4:15, 5:11: 14), но это был только слабый светоч среди всеобщего духовного мрака, который выпадал на долю некоторых, и то по временам, а вообще-то нужно сказать, что в языческих верованиях того времени вместо увлечения язычеством, какое представляли прежние времена или даже вместо естественной силы привычки и авторитета предания, обнаруживался еще, нередко, чистый произвол.

Так Навуходоносор воздвигает огромную статую и требует ей поклонения от всех подданных, под опасением грозной казни, за противление его деспотическому произволу. Религиозно-языческие уставы доходили в это время до очевидного и поразительного противоречия здравому смыслу, так что искренняя вера в подобные безумные постановления была уже совершенно немыслима. Это особенно видно на примере Дария Мидянина, издавшего указ о поклонении и молениях, в продолжение некоторого времени, только ему одному. Народ сгоняли толпами, чтобы воздать поклонение новому божеству и забыть его в ожидании нового предмета чествования и поклонения. Такое состояние религии, очевидно, не могло быть источником доброй нравственности: над всем тогда возвышалось корыстолюбие, всем управляло самолюбие и гордость.

Вообще, касательно язычества в это время, нужно заметить, что оно уже было близко к своему распадению, так как оно доходило до такой безжизненности, что не давало и ложного удовлетворения религиозным потребностям человека. Неудовлетворенный и неуспокаиваемый, в самых существенных потребностях своих, дух человеческий, естественно, должен был в мире языческом предаваться или закоснению духовному, или же тяжелым недоумениям. С другой стороны, и внушения судьбы, и перевороты языческого мира в политическом отношении (падение Ассирии, скорое возвышение Вавилона и, на глазах Вавилонян, всевозрастающее могущество мидо-персов) еще более располагали язычников, по крайней мере, в лице высших их представителей, ощущать свое удаление от истины и недоумевать о своей судьбе (Дан.2:29).

Что касается иудеев, то для них плен был не просто только очистительною эпохою, но и таким многознаменательным временем, когда ветхозаветная Церковь была потрясена во всем своем составе и на время водворилась пленницею среди чуждого ей мира языческого. Иудеи находились под великим гневом Божиим, были вне земли обетованной, без храма и жертв, под игом иноплеменной власти. Все это должно было сильно возбудить Иудеев от духовного их усыпления, которого дотоле ничто не могло разогнать¹¹. Теперь только их мысленные взоры должны были устремиться к Иерусалиму и Сиону (Пс.136); теперь только они поняли всю истину и поверили пророческим предсказаниям, как об их печальной участи в плену, так и тому, что за сим пленом, который продолжится 70 лет, по пророчеству Иеремии, наступят для них лучшие времена, и вполне откроется вожделенное царство Мессии.

Но вот этот плен, во время Даниила же, оканчивался, между тем и с самым возвращением Иудеев из плена не только не являлась обетованная благодать, но даже и самое сеновное теократическое устройство, в своем восстановлении после бедствий плена, было много беднее и беднее прежнего. Одна за другой следовали почти всемирные по тому времени монархии, и Израилю невозможно было иметь даже гражданской независимости. Такое положение Израиля, естественно, требовало новых откровений и разъяснений о грядущей благодати, откровений определенных и обстоятельных, что мы и видим у пр. Даниила.

Итак, великому пр. Даниилу по его времени предлежало великое поприще. Язычникам он напомнил правильные понятия о Боге, Которому поклонялись первоначально все потомки Симовы, в том числе Халдеи и Вавилоняне, и о грядущем всемирном царстве Его благодати; для Израиля он был благовестником непреложного спасения, неограничиваемого пределами и условиями сего мира и сей жизни, путеводителем их чрез свои пророчества на все примрачное время древней теократии. Удовлетворить всем этим нуждам, как язычников, так и евреев, только и мог пр. Даниил, человек Божий, живший среди пленного своего народа и в самой столице языческого владычества, которому, как занимавшему высокое звание при царях вавилонских и мидо-персидских (Дан.1:1, 6, 21, 10:1.), как прекрасному администратору (Дан.2:48, 5:29, 6:29, 8:27) и высоко образованному, удобно было обнимать судьбы и перевороты мира, располагавшие к недоуменным размышлениям, которому, как иудею – истинному сыну ветхозаветной церкви, изучившему писания прежних пророков, вникавшему в обетования Божии и мужу желаний, естественнее всего было с точностью изобразить последующую судьбу своих соплеменников.

Пророческое служение Даниила простирается чрез все время вавилонского плена, в его книге есть откровения, данные, с одной стороны, еще в первых годах царствования Навуходоносора (Дан.2), а с другой – есть откровения Божии, полученные им в 3-й год царствования Кира (Дан.10). На основании сего можно с достоверностью полагать, что все время пророческого служения Даниила простиралось слишком 70 лет¹².

Книга пр. Даниила в еврейском каноне помещается в 3-м отделе священных книг Кетубим, или Агиографов, а не в числе книг пророческих – Невиим, как в тексте LXX и в Вульгате, и помещается между книгами Есфирь и Ездры. Первое объясняется частью тем, что пр. Даниил со служением пророка соединял звание сановника при царях вавилонских и персидских, с другой стороны и тем, что он не был, так сказать, пророком в том собственном смысле, в каком понимало пророка иудейское богословие, находившее различие (по крайней мере, в позднейшие времена) между духом пророчества, который оно приписывало только пророкам, и между Божественным вдохновением в смысле более общем, какое находится, напр., в псалмах и других агиографах¹³. Витзиус говорит, что Даниил имел дар пророчества, но не имел служения пророческого. Таким образом, исключительное положение Даниила при дворе и иное служение его, по сравнению с другими пророками, как писателя, дали и место его книге, по сравнению с другими пророческими книгами, исключительное. Сама форма пророчеств Даниила – сны, видения и символы – форма апокалипсическая, отличная от обычной формы пророчеств других пророков – слов и речей;¹⁴ далее, основная идея книги несколько иначе, чем у других пророков, развита¹⁵ и, наконец, множество подробностей исторических и политических¹⁶ замечены были составителями еврейского канона и давали им основание поместить книгу пр. Даниила в отделе агиографов.

Что касается того, что еврейский канон помещает Даниила в числе исторических книг, написанных после плена, между Есфирью, с одной стороны, и Ездрою и Неемией, с другой, то причину этого объяснить легко. Книга Есфирь описывает страдания пленных иудеев среди язычников и то, каким образом они избавились от угрожавшей им погибели; Ездра и Неемия описывают восстановление Израиля, уже возвратившегося в отечество, но бывшего еще под властью язычников, а Даниил назначен был служить светильником для этих трудных времен. Даниил, как свет, был утешением народа Божия в изгнании и ободрением его лучшей судьбы в будущем.

Воспитание Даниила, полученное им при дворе вавилонского царя Навуходоносора в духе халдейском, естественно, должно было отразиться и на языке, и на образе выражения в его пророческой книге. И действительно, книга пр. Даниила первоначально была написана частию на языке еврейском, смешанном со словами халдейско-персидскими и даже греческими, частию на чисто халдейском. На еврейском написаны главы 1, 2:1–3; 8, 12; на языке халдейском – главы 2:4–49, 4–7. Иначе говоря, исторические события и пророчества, т. е., те отделения и места книги, где Даниил говорит сам от своего лица, изложены на языке еврейском, а указ Навуходоносора (Дан.З:4), также изречения, принадлежащие ему, Валтасару и волхвам, изложены на языке халдейском, со всею точностью в том виде, как оные были составлены и произнесены первоначально.

Что же касается стихов 24–90 третьей главы и целых глав 13 и 14, как славянской Библии, так и Вульгаты, то этих мест нет ни на еврейском, ни на халдейском, но они существуют только на греческом языке. Но так как и эти места принадлежат пр. Даниилу, то необходимо допустить, что и они первоначально были написаны на языке еврейском или халдейском, с которых уже переведены на язык греческий. Что касается образа выражения, то сны и видения, посредством которых в книге сей сообщены откровения, изображаются величественными символами, которые познаются без большого труда, а те из них, которые более таинственны, изъясняются не самим, однако же, Богом, как у пр. Иезекииля, но иногда ангелом (Дан.9:21–22), иногда мужем, называвшим себя хранителем страны (Дан.10:13–20:21). Слог здесь прозаический, язык наполнен халдейскими и другими выражениями.

Хотя книга пр. Даниила помещается в отделе агиографов, и у Сираха о ней не упоминается, и сам Даниил, по-видимому, не причисляется к пророкам (Сир.49), но, несмотря на это, она всегда считалась истинно каноническою священною книгою, как у иудеев, так и у христиан, и писателем ее всегда признавался пр. Даниил¹⁷. Доказательства сему следующие:

а) Во многих местах книги Даниил сам называет себя писателем книги (Дан.7:1 и сл.; 8:1 и сл.; 9:2; 10:1; 12:4). Если же таких указаний не встречается в первых шести главах повествовательных, то единство книги по содержанию и по изложению прямо свидетельствуют за единство автора сих глав с пророческими.

б) Само свойство книги показывает, что она произошла от некоего благочестивого и мудрого мужа, каковым у пр. Иезекииля называется Даниил, который знал еврейский и халдейский диалекты, и от обращения с вавилонянами, халдеями и другими чужестранцами, отовсюду стекавшимися в столицу, привык к иностранным словам, узнал иностранные обычаи, которые жили во время халдейской монархии в Вавилоне, и совершенно знал названия различных чинов двора и царства (Дан.3:2); который сам участвовал в гражданских делах, неоднократно размышлял о будущей судьбе народов, а для сего испытывал писания пророков (Дан.9:2) и просил у Бога открытия себе смысла оных; которого язык халдейский так же, как и в кн. Ездры, отзывается иудаизмами, а язык еврейский не совсем чист, чего, конечно, никак нельзя ожидать от человека, родившегося, воспитанного и живущего между халдеями¹⁸.

в) Если бы кто другой написал книгу сию в веке Антиоха Епифана между 170–164 гг. до нашей эры, как утверждал языческий писатель Порфирий¹⁹, а за ним и многие из новейших критиков, то в Палестине, где бы он должен был писать ее, он не знал бы последнего халдейского царя Валтасара, неизвестного для историков, не написал бы, что стены царского дома поваплены (Дан.5:5), не смешивал бы двух диалектов, но тщательно остерегался бы всего того, что могло родить какое-либо подозрение; не сказал бы, что сих пророчеств нельзя уразуметь до исполнения оных и что пророчества (Дан.10:1) понял и уразумел Даниил.

г) Иудеи приписывают эту книгу пр. Даниилу. Мнение это всеобще, его можно находить у иудеев-раввинистов, караимов, у иудеев палестинских и египетских. Иосиф Флавий свидетельствует о Данииле, что он был одним из величайших пророков, который еще при жизни своей находился в почтении и славе у царей и народа; что книги его читаем мы доныне, несомненно веруя, что он имел собеседование с Богом... В оставшихся от него писаниях находятся такие истины, которые неоспоримо доказывают, что все предсказания его верны и никак не останутся без исполнения (Иуд. древ. кн. 10 гл. 11. § 7).

д) Составители священного канона поместили кн. пр. Даниила в число священных книг, как книгу, принадлежащую пр. Даниилу, и прямо боговдохновенную. Трудно понять, каким образом книга, написанная во время Маккавеев (в которое иудеи столь ревностны были в отношении к св. книгам) могла быть принята в канон. В то время имя канона было столь священно, что даже несколько древнейшая книга Иисуса, сына Сирахова, хотя написана была на еврейском языке и весьма назидательная по своему содержанию, однако же не принята в канон. Сверх сего книга, недавно появившаяся между иудеями, в то время рассеянными, не могла быть принята без того, чтобы за сие не произошло между ними каких-нибудь споров, о которых, по крайней мере, нечто было бы упомянуто в Маккавейских книгах или писаниях позднейших; но и намеков на это нет нигде.

е) Напротив, из книг Маккавейских видно, что книга пр. Даниила существовала еще до времен Маккавеев (1Мак.2:59–60). И выражение писателя (1Мак.1:54) «мерзость запустения» прямо взято из кн. пр. Даниила (Дан.9:27, 11:81) и притом по переводу LXX. Отсюда видим, что пророчества Даниила в то время были уже переведены на греческий язык, следовательно, они существовали раньше времен Маккавеев, так как перевод св. книг с еврейского языка на греческий был сделан около 271 г. до Р. X., следовательно, раньше времен Маккавеев²⁰.

ж) Это же подтверждается и свидетельством, с одной стороны, Иосифа Флавия: по Флавию, во время нашествия на Иудею Александра Македонского (332 г. до Р. X.), когда он, после торжественной встречи ему, вошел в Иерусалимский храм и принес жертву Богу, ему показана была пророческая кн. Даниила, в которой сказано было, что царь Греческий ниспровергнет царство Персидское. Таким образом книга эта тогда была уже известна у иудеев (Древ. иуд. кн. 11 гл. 8 § 5). С другой – подтверждается тем, что в кн. пр. Захарии (Гофман и Баумгартен положительно доказали, что образы 4 рогов и 4 ковачей, равно 4 колесниц Захарии (Зах.1:18–21, 17:1–8), относятся к 4 монархиям Даниила), Ездры и Неемии встречаются намеки на кн. пр. Даниила и знакомство писателей сих книг с книгою Даниила. А это очень важно, потому что несомненно, что эти лица писали за несколько веков до Антиоха Епифана, что предполагает древность Данииловой книги и доказывает ее. Таковы внутренние основания и свидетельства ветхозаветной иудейской Церкви о подлинности и принадлежности книги пр. Даниила.

В Новом Завете мы встречаем немало данных, говорящих за подлинность кн. пр. Даниила, и эти данные двоякого рода: одни из них косвенны и как бы намеки, а другие прямы и решительны. К числу первых нужно отнести: а) отчасти свидетельство ап. Павла в посл. к Евр.(Евр.11:33–34) и в послании к Солунянам (2Сол.2:3–4 (ср. Дан.) 6:7–8. 20, 21 и др.), подтверждающая исторические повествования Даниила и его пророчества; б) слова ап. Петра в 1 послании (1Пет.1:10–12), очевидно, имеют самое близкое и прямое отношение к Даниилу (Дан.12:8–9), ибо только здесь у одного Даниила выражено словами то, что могло быть в душе и у других пророков; в) отчасти свидетельство Евангелия. Выражение Иисуса Христа о Себе, как Сыне человеческом, столь любимое в устах Иисуса Христа, вероятно, взято из книги пр. Даниила, где говорится о Сыне человеческом, доведенном до «Ветхаго денми» (Дан.7:13–14). Равным образом понятие, которое можно назвать средоточием учения Христова, понятие о Царствии Божием, или о Царстве Небесном, удивительно соответствует следующему стиху у Даниила: «Бог Небесный воздвигнет Царство, которое вовеки не разрушится» (Дан.2:44 и ср. Дан.2:45 с Мф.21:44). Но самое прямое, твердое и решительное доказательство того, что Даниил был писателем своей книги, представляет свидетельство Иисуса Христа, Который приводя из нее пророчество о мерзости запустенья в Иерусалимском храме, прямо называет это пророчество Данииловым и самого Даниила пророком: «когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, – читающий да разумеет» (Мф.24:15).

Кроме сих указаний Евангелия и посланий апостольских, отцы и учителя христианской церкви всегда признавали каноническое достоинство книги и принадлежность ее пр. Даниилу. «Ни один из пророков, – говорит бл. Иероним, рассуждая о Данииле, – не говорил о Христе столь ясно», ни один писатель Ветхого Завета, говорит бл. Августин, не сказал так хорошо о Царстве Небесном. Св. Мефодий, св. Аполлинарий, Евсевий Кесарийский, св. Исидор Пелусиот, бл. Феодорит и др. свидетельствуют о том же. Голос же всей Церкви за каноническое достоинство книги и принадлежность ее пр. Даниилу выразился в том, что из книги пророка Даниила Православная Церковь предлагает паремийные чтения в навечерие Рождества Христова (Дан.2:31–37, 44–46) и во святую Великую Субботу (Дан.3:1–88), и притом с именем Даниила.

Подлинность пророческой книги почти целые два тысячелетия не имела никаких противников, кроме одного языческого писателя Порфирия, относившего написание ее ко временам Маккавеев. Только с прошлого столетья – со времени новейшей рационалистической библейской критики – стали, в подражание Порфирию, распространяться возражения против нее. Но возражения эти могут иметь значение только в глазах таких людей, которые не хотят допускать в судьбах мира и церкви никаких высших распоряжений и действий Промысла Божия, никаких чудес и пророчеств, ничего сверхъестественного.

Доказательства противников²¹ Даниила распадаются на три рода: догматические, екзегетические и исторические²² и направлены к опровержению или всей книги, или первых шести глав исторических, или последних шести – пророческих. Догматическое доказательство лежит во главе прочих и не допускает:

а) возможности чуда и пророчества.

Для ограждения от сих умствований, верующему достаточно принять в соображение, что очи Даниила, истинного пророка Божия, были не менее зорки или способны к восприятию Божественных озарений, нежели глаза Валаама падающего, который, однако же, за 1500 лет ясно видел звезду от Иакова (Числ.24:17) и точно определил ближайшее размножение евреев и утверждение их царства (Числ.24:5–9, 17–24).

С другой стороны, неверно и то суждение критиков, что особенно в последних шести главах слишком ясно предсказаны будущие отдаленные происшествия, впрочем, не простирающиеся далее Антиоха Епифана, так что они, по-видимому, и написаны были в это время, уже после событий.

Определенное предсказание, встречающееся здесь, едва ли яснее тех, какие находятся в других пророчествах, предваривших отдаленные события, напр., Иер.50 и 51 гл., Иез.27 и 28 гл., Зах.4:1–8, 9:10–12. Впрочем, если бы в них находилась предполагаемая ясность, то не было бы столь различных толкований. Что же касается того, что будто бы предметы этих пророчеств не простираются далее Антиоха Епифана, то это совершенно ложно (см. Дан.3:9, 12:8–13).

Относительно чудес, встречающихся в этой книге, скажем словами Кейля: «Священные историки не поставляют для себя цели повествовать о событиях обыкновенной жизни, но желают только свидетельствовать о проявлениях милости и всемогущества Божия к людям. Поэтому кн. Даниила сохранила нам только такие факты, чрез которые Бог Израилев открыл свое могущество пред языческими монархами, избранными Им для наказания Своего народа. Бог хотел обязать их чрез это воздать славу Ему и заставить признать, что Он один управляет миром и что Он имеет силу, как для спасения верных слуг своих, так и для смирения людей, ходящих гордо... Цель эта была достигнута: эдикт Кира не ограничивается дозволением иудеям возвратиться в отечество, но воздает славу Богу Небесному и повелевает построить для Него храм» (1Ездр.1:1–4).²³

б) Еще менее представляются основательными суждения критиков, утверждающих, что в кн. Даниила учение об ангелах заимствовано у раввинов, и что в его книге есть много нового учения сравнительно с другими священными писателями, жившими раньше Даниила и ему современными.

Если ангелы у Даниила (Дан.10:13) совершенно таковы же, какими они описываются у раввинов, то, конечно, раввины, не всегда правильно объясняющие Св. Писание, почерпнули свои писания у Даниила; следов же нового учения здесь совсем нет, потому что выражение сын Божий (Дан.3:25) употребляется об ангелах у Иова (Иов. 1:6,2:1,38:7); троекратную дневную молитву (Дан.6–10) можно видеть в Пс.54:18; обычай во время молитвы обращаться к Иерусалиму был и в древние времена (2Пар. 6:34: 38), учение о воскресении мертвых (Дан.12:2,3:10) находим у Иова (Иов. 19:26; Исх. 3:6; ср. Мф.22:22) и в других местах Ветхого Завета.

Из числа возражений отрицательной критики, направленных к доказательству неподлинности всей книги пр. Даниила, можно указать следующие:

1) говорят, что иудеи поместили кн. Даниила в отделе кетубим или агиографов, но об этом уже сказано было выше, когда говорили о месте, занимаемом книгою пр. Даниила в еврейском каноне;

2) указывают на то, что в книге Иисуса, сына Сирахова, о кн. пр. Даниила не упоминается, и сам Даниил не причисляется к пророкам (Сир. 49); но Иисус, сын Сирахов, хотел прославлять только тех пророков, которые более и яснее других пророчествовали о самом плене Вавилонском (Сир. 49:6), почему он пропускает и Исаию и упоминает о нем только по случаю Езекии, царя Иудейского (Сир.48:23–25);

в) и, наконец, утверждают, что книга пр. Даниила, столь благоприятствующая Маккавеям, удобно могла быть включена в канон, когда, по повелению Антиоха Епифана, сожжены были священные книги, и неизвестно стало, какие из них боговдохновенные. Но о невозможности заключения кн. пр. Даниила в канон при Маккавеях уже было сказано (см. о подлинности кн. Даниила под рубрикой д); здесь добавим, что никаким образом не могли быть сожжены все списки, как сей, так и других книг; множество их находилось в странах западных, Египте, Коринфе и Малой Азии. И в самой Палестине, конечно, многие из них спасены были от пламени, поскольку такие редкости тем с большею осторожностью сохраняются, чем с большим усилием отыскиваются для погубления. Притом Маккавеи, с особенною ревностью защищавшие отеческие предания, совершенно знали св. книги, которые они читали в юности и к которым и тогда имели великое уважение, и потому, без сомнения, не могли быть столь легковерны, чтобы книгу, едва только возникающую из своей неизвестности, приписали Даниилу и причислили оную к составу св. книг.

Из числа возражений исторического характера должно упомянуть о следующих:

а) указывают на то, что в Дан.3:5,7 упоминаются музыкальные инструменты с греческими названиями: китарос, сиввека, писантерин и симфония, возражение правдоподобное, но на оное должно сказать словами Де-Ветте: «Возможно, что в ту эпоху некоторые греческие инструменты употреблялись у Вавилонян и сохранили свое название». «Еще задолго до того времени, – говорит Брандиз в своем труде об историческом результате истолкования ассирийских подписей 1856 г., – как греки начали писать свою историю, они имели уже многократные сношения, враждебные и мирные, с ассирийской монархией». Возможное дело, что в блестящее царствование Навуходоносора греческие артисты или, по крайней мере, их музыкальные инструменты проникли в Вавилон и сохранили здесь свое греческое название.

б) Указывают на то, что в гражданской истории не находится повествования о сумасшествии Навуходоносора, о чем повествует пр. Даниил (Дан.4). Но это несправедливо. Гражданская история вообще мало говорит о Навуходоносоре, поэтому неудивительно, если нет в ней упоминания об этом событии, однако есть нечто о сем у Мегасфена и Бероза. У Абидены в повествовании его о жизни Навуходоносора есть нечто похожее на настоящее повествование пр. Даниила, хотя нельзя не видеть, что чистая священная истина под пером языческого писателя потерпела изменение. Вот это повествование Абидены, сохраненное для нас Евсевием Кесарийским (praep. Evang. lib. IX. 41): «Навуходоносор, довершив великие завоевания и возобновив Вавилон, внезапно был вдохновлен в своих чертогах царских и произнес следующее: «Я, Навуходоносор, царь ваш, вавилоняне, предсказываю вам ужасное бедствие, которого не может отклонить даже сам Бог... О, если бы сам я, прежде чем постигнет вас, моих граждан, это горе, каким-нибудь образом сокрылся в непроходимые пустыни, где нет и следа человеческого, где только звери и птицы; и там скитался между камнями и дикими скалами! Сказав это, царь вдруг скрылся от взора человеческого“.

в) Еще против подлинности книги пр. Даниила указывают и на то, что имена двух упоминаемых в кн. царей, Валтасара и Дария Мидянина, не встречаются у светских историков. Но о том, кого нужно разуметь под Дарием, было сказано²⁴; относительно царя с именем Валтасар, нужно сказать следующее: правда, никакая история не упоминает о царе халдейском Валтасаре, но это не препятствует признать существование царя, называвшегося этим именем, потому что восточные вельможи, и особенно цари, часто имели по нескольку имен²⁵. Следовательно, последний царь Вавилонский, у светских писателей называемый Набонид, у Геродота – Лабинет, в надписях Набунита мог иметь имя Валтасара как титул. Но, с другой стороны, как и сказано выше, и свидетельствуют новейшие открытия²⁶, есть все основания считать Валтасара, упоминаемого Даниилом, действительным царем и сыном Набонида. В цитированном мемуаре читаем следующее: «Старший сын Набонида назван Бель-шар-етзаром, именем, которое сокращено в кн. Даниила в имя Бельзатзар (Валтасар), подобно тому, как имя Нергаль-гиар-етзара обратилось у греков в Нериглиссора. Есть надписи, которые ограничиваются только одною молитвою о спасении этого Валтасара, и так как такое упоминание о царском принце, вместо самого царя, есть в настоящем случае дело совершенно беспримерное, то невозможно объяснить его иначе как предположением, что этот Бельшаретзар принимал участие в правлении своего отца при жизни его. Это предположение допускает, а если два царя царствовали в Вавилоне в одно время, то и легко примиряет сказание Бероза со сказанием Даниила.

Возражения критиков, направленные против языка книги пр. Даниила, легко опровергаются сказанным в защиту о языке книги пр. Даниила, а все прочие²⁷ не заслуживают серьезного внимания, как составляющие предмет праздного любопытства.

Книга пр. Даниила состоит из 12 глав и разделяется на две главные части: историческую, заключающуюся в первых шести главах²⁸, в которых изображаются события из жизни пр. Даниила при халдейском дворе и Дарии Мидянине, и пророческую, содержащуюся в последних шести главах, в которых изложены видения о всемирных монархиях и о царстве Мессии. В переводе LXX сделаны к сему прибавления (Дан.3:24–90,13:14), которые составляют 3-ю часть кн. Данииловой и сохранились только на греческом языке²⁹.

Содержание 1-й главы. Навуходоносор, сын Набополассара, сперва соправитель, а потом царь Вавилонский, верно выполнил поручение своего отца и волю Божию касательно Иудеи и окрестных ей народов.

В третий год царствования иудейского царя Иоакима, сына Иосии, после краткой осады Иерусалима, он взял город и, оставив Иоакима царем, сделал его своим данником; при этом царь Вавилонский взял часть³⁰ сосудов из храма и отправил в Вавилон, также велел выбрать красивых и даровитых отроков из царского и княжеского рода и переселил в Вавилон, чтобы там воспитать их для служения при дворе.

Даниил приводится в числе пленников в Вавилон и здесь вместе с Ананием, Азариею, Мисаилом и другими еврейскими юношами из знатного рода воспитывается к придворной службе под надзором Асфеназа, начальника царедворцев. Соблюдая строгую верность закону Моисееву, он, со своими товарищами, отказывается от употребления мяса и вина, подаваемого им от царского стола; ближайший начальник и воспитатель Даниила – Асфеназ, сначала опасается допустить Даниилу употребление только одной растительной пищи, но наконец, соглашается, по убеждению любимого им Даниила, который и оказывается здоровее и красивее всех других, питавшихся от царского стола.

При этом Даниил и его три друга оказывают такие успехи во всех науках, что царь, по истечении трехлетнего их обучения, оказал им преимущественное, пред другими совоспитанниками их, благоволение, и Даниил с этого времени и во все продолжение халдейского владычества, до первого года царя Кира, остается при царском дворе (1 гл.). Затем, из обстоятельств своей почти семидесятилетней придворной жизни, конечно, богатой всякого рода приключениями, Даниил описывает только следующие пять обстоятельств.

Содержание 2-й главы. Во второй год своего царствования³¹, Навуходоносор видел особенно озаботившее его страшное сновидение, к несчастию, им забытое, вероятно, от испуга или, что всего вероятнее, по особенному попущению Божьему в минуту пробуждения; царь немедленно собрал всех своих тайновидцев и потребовал от них рассказа своего забытого сна; обещал награду за успешное выполнение и грозил смертью за неисполнение своего необыкновенного и странного требования (Дан.2:1–6).

Когда же тайновидцы объявили, что требование царя могут исполнить только боги, коих житие не между людьми (2:7–11), тогда крайне огорченный Навуходоносор приказал казнить всех мудрецов Вавилонских; это гневное повеление исполнители, из опасения ответственности, простерли даже на учеников их, Даниила с друзьями, конечно, еще не имевших непосредственного отношения к обязанностям мудрецов (Дан.2:12–13). Но Даниил, узаконенным порядком, исходатайствовал у царя отсрочку исполнения казни; потом, в молитве с друзьями своими, испросил у Бога откровения требуемой тайны и, возблагодарив Бога, явился к царю (Дан.2:14–25).

Навуходоносор, вероятно, удивленный юностью представленного ему мудреца, заметил Даниилу, может быть, и в предостережение: «Можешь ли ты раскрыть мне сон?» Даниил изъяснил Навуходоносору, что требуемое им раскрытие сновидения превышает силы человеческие и свойственно единому Богу, Который и открыл это ему, Даниилу, для объявления Навуходоносору. Потом обстоятельно рассказал, какая мысль занимала царя, когда он лег спать, и что ему приснилось (Дан.2:26–30).

А именно: Навуходоносору пришло на ум: «Что будет после сего, столь блистательного, начала его царствования?» В удовлетворение сего желания, царь увидел во сне огромное, страшное, чрезвычайно сияющее тело или статую; голова у нее золотая, грудь и руки серебряные, желудок и бедра медные, голени железные, а ноги частью железные, частью глиняные; потом сам собою отторгшийся от горы камень ударил эту статую по ногам; тогда статуя рухнула и превратилась в пыль, которая и унесена ветром; на месте остался только помянутый камень, который разросся в гору и наполнил всю землю (Дан.2:31–35). «Таким образом Бог небесный, –сказал Даниил в заключение, – показал царю, что будет после сего» (Дан.2:36–45).

Пораженный точностью воспомянутых обстоятельств и самого сновидения, равно простотою и истиною изъяснения оного, Навуходоносор воздал поклонение Даниилу или, правильнее сказать, – Богу, в нем действовавшему, потому что далее царь исповедовал Его величие (Дан.2:46–47), возвысил Даниила, наградил богатыми дарами и, когда окончилось его воспитание или образование, тогда сделал его начальником всей Вавилонской области и главою всех мудрецов. Но Даниил упросил царя управление области передать или возложить на Седраха, Мисаха и Авденаго, а сам остался при дворе царском (Дан.2:48–49).

Объяснение 2-й главы.³² Пророк Даниил в объяснении значения тела, или статуи, виденной Навуходоносором, разделяет ее на четыре части, по числу главных металлов, входящих в состав ее, и каждую часть ее прилагает к особому царству (Дан.2:38–40). Какие же эти царства? Первую часть тела, т. е. голову золотую, пр. Даниил прилагает к царю вавилонскому: «Ты еси глава златая», – говорит он Навуходоносору³³. Такая часть тела и такой металл (золото) очень приличны для обозначения царства вавилонского. Царство это может быть названо головою как потому, что оно по времени существования занимает первое место в ряду изображенных здесь царств, так и потому, что оно особенно славилось мудростью, так что пр. Исаия, предсказывая разрушение Вавилона и как бы пред глазами своими созерцая это разрушение, преимущественно посмеивается мудрости вавилонян (Ис.47:10–13 ср. Дан.13:14).

Золотою главою царство это, с одной стороны, можно назвать по беспримерному его величию и бесчисленным богатствам, которые пр. Исаия называет сокровищами темными, сокровенными (Ис.45:3); а с другой – и потому, что пророк этим уподоблением царства вавилонского золоту, по сравнению с другими металлами, хотел выразить высшую степень враждебности этого царства к Царству Божию, именно к Израилю – наследнику обетований и залогов Божественного Царства, – враждебности, выразившейся в завоевании Иерусалима, разорении храма, опустошении земли обетованной и отведении в плен иудейского народа, который пребывание свое там прекрасно изобразил в 136 псалме³⁴.

Какое царство обозначено второю частью тела, т. е. серебряною грудью и мышцами, Даниил не объясняет здесь, а только замечает, что царство это будет меньше царства Вавилонского: «И последи тебе восстанет царство другое меньшее тебе» (Дан.2:39). Толкователи св. Писания (бл. Феодорит, бл. Иероним и др.) под этою частью виденного Навуходоносором тела разумеют Царство Персидское, и такое толкование оправдывается параллельными местами самой книги. В 8 главе изображено также падение земных царств, враждебных царству Божию (Дан.8:23 и след.); Вавилонское Царство здесь не указано, потому что падение его уже наступило. Зато первое, следующее за ним, названо определенно – Царство Мидо-Персидское.

В 11 главе, где во всей подробности раскрывается будущая судьба неблагоприятных Церкви царств, указываются также цари Персидские (Дан.11:2). Царство это можно назвать серебряным по отношению к царству Вавилонскому, обозначенному золотом, потому что первое было более счастливо в победах, чем последнее, как видно из несчастных походов Кира, Ксеркса и Дария III Кодомана. Что касается враждебных отношений этого царства к народу Божию, которые и обозначены здесь металлом серебра, то они хотя и были менее враждебны и более гуманны, чем отношения Вавилонской монархии³⁵, тем не менее иудеи еще не получили самостоятельного политического существования и всегда находились под властью царей Персидских.

Существование этого второго царства таково, что его можно представить под образом мышц, соединенных в груди. Этим представлением означаются или, как думает блаженный Иероним, два периода его существования как бы в двух отдельных царствах: Мидийском и Персидском, продолжавшиеся до смерти Дария Мидянина, что и означено двумя мышцами, и период существования его по соединении мидян и персов в один народ при Кире, каковое соединение означено соединением мышц в груди; или, как полагает бл. Феодорит, родство Кира с двумя народами, так как он по отцу происходил от персов, а по матери от мидян.

Третье царство так же, подобно второму, не означено пророком определенно. Признак этого царства, по замечанию Даниила, состоит в том, что оно соодолеет всей земли (Дан.2:39), на что, конечно, указывает и металл (медь), из которого состояла часть тела, означавшая это царство. По разумению толкований это есть царство Македонское, которое точно в таких же чертах описывается и в 1-й Маккавейской книге. Александр Македонский, говорит писатель ее, «пройде даже до краев земли, и взя корысти многих языков: и умолче земля пред ним, и возвысися, и вознесеся сердце его» (1Мак.1:3). Такое понимание подтверждается и параллельными местами книги пр. Даниила (Дан.8:21–22, 11:3), где первым царством после Мидо-Персидского указывается царство Греческое, сменившее его.

Царство Греческое представлено под образом меди, конечно, в означение характера владычества этой монархии. Греческое владычество в своих отношениях, особенно при Александре Великом, к избранному народу Божию бывшее много гуманнее двух прежних царств³⁶, само в себе, однако, не имело ни неограниченности, ни прочной сосредоточенности Вавилонской и Персидской монархии. Вольнолюбивые греки могли возмущаться и против Александра Македонского, и только в великой личности его было основание силы и могущества государства. Представление этого царства, коего цари, особенно Александр Македонский, были роскошны и сластолюбивы, под образом чрева и бедр, очень прилично этому царству³⁷.

Четвертое царство, так же, как и два предшествовавших, Даниил не называет по имени, а говорит только, что оно «будет крепко, аки железо: якоже железо стончевает и умягчает вся, такожде и то истончит и истнит вся» (Дан.2:40). Изобразив общий характер этого царства под символом железа, как царства жестокого и невыносимо тяжелого по отношению к Царству Божию, пророк открывает далее состав того же преобладающего над Церковью владычества из двух разных элементов: одного более жесткого и твердого, другого – более мягкого, – состав, сообщающий четвертому царству двоякость, но единовременную и совместную, а не предлагающую двух, следующих одно за другим, состояний этого царства (Дан.2:41–42).

Наконец, пророк обращает внимание и на образ и способ связи двух составных элементов четвертого царства и видит, что эти два составные элемента царства останутся самостоятельными и между собою несогласными (Дан.2:43). Какое же царство нужно разуметь под этой четвертой и последней частью виденного Навуходоносором тела? Толкования отцов и учителей Церкви, древних и новых ученых различны: одни разумеют под этим царством царство Римское, а другие – владычество Сиро-Египетское³⁸.

Это последнее толкование нужно считать более правильным, так как оно вполне оправдывается параллельными местами, историей, контекстом речи и явлением Царства Мессии, представленного здесь под образом камня. Параллельные места 7, 8 и, особенно, 11 гл. решительно подтверждают и делают единовременным понимание этого царства в приложении к династии Селевкидов и Птолемеев. Во всех указанных местах вслед за третьей монархией, преемственно следующей и сменяющей ее, но не являющейся ее продолжением, представляется династия Сирийцев и Птолемеев (Дан.7:7, 8:8, 11:4).

Далее, состав и взаимное соотношение составных частей четвертого царства, в видении о статуе совершенно тождественно с тем, что говорит Даниил о составе и взаимном соотношении четвертого царства, изображенного у него в 7-ой главе под образом страшного зверя: здесь 10 пальцев или перстов у статуи, а там 10 рогов; как там, так здесь и, особенно, в 11 главе, ясно, что обе стороны, т. е. династия Селевкидов и Птолемеев, будут иметь виды одна на другую, будут соединяться между собою брачными союзами, но всегда останутся враждебными. Из этих параллельных мест видно также, что владычество сириян и египтян будет последним владычеством, враждебным Царству Божию пред его открытием, владычеством, которого удел есть низложение и гибель от вечного Царя, сейчас же за тем грядущего (Дан.2:44–45, 7:11–14).

Это царство по характеру своего владычества над народом Божиим будет, как железо, жестоко и разрушительно для всего, к чему оно ни коснется. История вполне оправдывает такое толкование. По распадении Александровой монархии, избранный народ действительно сейчас же подпал владычеству сиро-египетскому. Постоянные кровопролития, войны, убийства, казни сопровождают непрерывно-взаимную борьбу этих царств, и представляют истинно железный характер этого двойственного владычества, развившийся до крайности в Антиохе Епифане. Обращая внимание, в частности, на отношение Селевкидов и Птолемеев к евреям, видим, что первые всегда отличались особенною жестокостью, были как бы железо, а вторые были мягче, любили науки и были подобны глине. Неоднократные, но никогда не достигавшие цели, попытки этих двух царств воссоединиться между собою, что выражено пр. Даниилом при истолковании (Дан.2:43) и ясно пророчески раскрыто в 11 гл., исторически также подтверждаются: Антиох Феос женился на дочери Филадельфа Веренике, Птоломей Епифан – на дочери Антиоха Великого и т. д., но чрез эти браки не только не уничтожались, а еще более увеличивались враждебные отношения.

Если под десятью перстами ног статуи и десятью рогами четвертого зверя разуметь царей той и другой династии, особенно враждебно относившихся к народу израильскому, то и это согласно будет с историей; она до Антиоха Епифана из той и другой династии насчитывает именно 10 царей, преобладавших над Иудеей³⁹. Такое объяснение оправдывается и контекстом речи. Пророк говорит о четырех преемственно следующих царствах, существование которых оканчивается с наступлением Царства Вечного, которое сокрушит и разрушит все эти царства, а само будет стоять вечно (Дан.2:44 ср. с Дан.2:34–35). По пророку четвертое царство, как и прочие три, низвергается победоносною силою Царства Божия; но только Царство Божие, низвергнув четвертое из мирских царств, уже и само за тем должно открыться в мире. Это прекрасно и выражено пророком, когда он таинственный камень представляет приразившимся именно к ногам статуи, т. е. четвертому царству: точнее и выразительнее этого нельзя символически и представить той мысли, что, тогда как три прочие царства, низвергаемые силою грядущей Державы Божией, уступали свое место преемственно одно другому, за разрушением, напротив, четвертого царства тою же силою грядущей Державы Небесной, следует уже само открытие этой Вечной Державы.

Отсюда понятным становится, что и выражение «во днех царей тех» (Дан.2:44) нужно понимать в смысле указания последовательности и преемственности события, а не единовременности, как думают толкователи, объясняющие четвертую составную часть статуи о царстве Римском. Наконец, такое толкование оправдывается и точкой зрения пророческого представления. Пророчественное созерцание устремлено на враждебные Царству Божию земные царства, одно за другим возникающие и низлагаемые силою Божиею Царства, которое затем и открывается во всей своей силе. Если Персидское и Греческое царства выведены на это зрелище, несмотря на некоторые важные их услуги Церкви, то неестественно уже было бы опустить из виду владычество сиро-египетское, от которого много и жестоко терпела Церковь.

Напротив, по этому самому свойственно выставить это враждебное владычество во всей яркости, как то и сделано пророком. Указанные соображения не позволяют, следовательно, под этой частью тела разуметь царства римского⁴⁰, тем более, что, с появлением Церкви Христовой, изображенной здесь под образом камня, Римская Империя не пала, а продолжала свое существование, так что христианская Церковь открылась, распространилась и утвердилась во всем мире при существовании и, большею частью, в пределах почти всемирной Римской Империи; по пророчеству же, напротив, уже с падением ее должно и открыться и распространиться в мире Царство Божие. Следовательно, нельзя относить открытие этой державы исключительно к вечной славе⁴¹, потому что в пророчестве говорится о постепенном расширении таинственного камня во всемирную гору, т. е. о первом явлении Иисуса Христа в мир и открытии Церкви благодатной⁴², а не торжествующей, с открытием которой падут не только четыре царства, указанные в пророчестве, но и все царства мира сего, как враждебные, до самого последнего из них – царства антихристова⁴³, и когда само открытие этого царства славы будет внезапное, а не постепенное.

Сам Спаситель об открытии царства славы говорит так: «Яко молния исходит от восток и является до запад, тако будет пришествие Сына Человеческого» (Мф.24:27). Такому пониманию не противоречит и то, что пр. Даниил Царство сие называет вечным и побеждающим все остальные царства. Понятие вечности, по употреблению в Священном Писании, означает понятие устойчивости и непоколебимости, а отсюда, следовательно, и неизменности-вечности. Пророк только делает общую характеристику этого Царства по сравнению с царствами от мира сего. А так как бесконечность, непременяемость, победоносная миром сила, область вечности, являясь существенными свойствами Царства Благодати, раскроются вполне и торжественно не иначе, как с переходом Царства Благодати в Царство Славы, то и пророчество Даниила о Царстве Бога Небесного, представляющее указанные свойства этого Царства в полном их раскрытии, нельзя ограничивать одним Царством Благодати, а необходимо относить и к Царству Славы⁴⁴. Таким обр., пророк, указывая Навуходоносору на Царство Благодати, созерцал его не только являющимся в известное время на земле: «Во днех царей тех восставит Бог небесный царство» (Дан.2:4), но и раскрывающимся в славу своей бесконечности: «еже во веки не рассыплется», – своей непременяемости: и царство его «людем инем не останется», – своего решительного всемирного торжества: «истлит и развеет все царства», словом, – своей вышемирной и незыблемой вечности: «тое же станет во веки». Царство Благодати само в себе сокровенно носит уже грядущую славу. Поэтому пророк от первого пришествия Христа в один момент, и даже безраздельно от этого первого пришествия, восхитился духом и ко второму.

Что означает камень, разбивший это тело, и возросший после в великую гору? По смыслу самого пророка, который, вслед за объяснением четырех металлов, означающих четыре земные царства, упоминает о каком-то вечном царстве, имеющем основаться и утвердиться во время существования последнего из этих царств. Под камнем, сокрушившим тело, надобно разуметь Царя этого Вечного Царства (Дан.2:44). «Кто это названный камнем – спрашивает бл. Феодорит, – и кто это, сперва казавшийся малым, вдруг явился великим и покрыл всю вселенную? На сие ответствует, – говорит он, от лица Самого Бога пророк Исаия: «се, Аз полагаю в основание Сиону камень многоценен, избран, краеуголен, честен, и веруяй в он не постыдится» (Ис.28:16); ответствует и блаженный Давид, когда взывает пророческим гласом: «Камень, егоже не брегоша зиждущии, сей бысть во главу угла (Пс.117:22). И сие свидетельство Сам Господь предложил иудеям в Своем Св. Евангелии. «Несте ли чли, – говорит Он, – николиже в писаниих: камень, его же не в ряду сотвориша (небрегоша) зиждущии, сей бысть во главу угла» (Мф.21:42). Подобным образом апостол Петр, в своей проповеди к иудеям, приводя пророчество о Господе, говорит: «сей есть камень укоренный от вас зиждущих, бывый во главу угла (Деян.4:11). И св. Павел учит: «наздани бывше на основании Апостол и пророк, сущу краеугольну Самому Иисусу Христу» (Еф.2:20); и в другом месте: «пияху от духовнаго последующаго камене; камень же бе Христос (1Кор.10:4). Иисус Христос отсечен от горы без рук, родившись от Девы без семени мужского. Он же, приняв на Себя естество человеческое, несмотря на то, что пришел в мир в состоянии крайнего умаления и уничижения, вдруг, как только воскрес, явился в такой славе, которая наполнила всю вселенную; и когда Евангелие распространилось во всех пределах земли, то новое Царство Его обняло весь земной мир, а прежние четыре царства перешли и исчезли подобно праху, развеваемому ветром”. (Феодорит. толк. на это место см. Христиан. Чт. 1845 г. 1 стр. 158. 159). Таков сон, виденный Навуходоносаром во 2-й г. его царствования⁴⁵.

Содержание 3-й главы. Глава 3-я рассказывает о чудесном освобождении трех друзей Даниила, брошенных в печь за отказ поклониться золотой статуе Навуходоносора.

Навуходоносор поставил золотую статую на равнине Дур или Деир⁴⁶ в вавилонской области. Ни время, ни случай поставления, ни значение сей статуи не показаны у пророка Даниила. Только, очевидно, это было не в начале царствования, а в годы высшей степени могущества и славы Навуходоносора, как избранника Небес, служившего вместилищем и выражением силы всех богов или всей религии вавилонской. Посему-то и употреблен на нее драгоценнейший металл, и приданы колоссальные размеры 60 локтей вышины и 6 локтей ширины⁴⁷. Все подданные, чрез глашатаев, при звуках трубы, свирели, цитры, певницы, гуслей и симфонии, и всяких музыкальных орудий⁴⁸, призывались пасть и поклониться золотому истукану, начиная от низших до высших (Дан.3:1–6). Когда же дошла очередь до начальников областей, то наместники Данииловы в управлении Вавилонской области, Седрах, Мисах и Авденаго, не воздали поклонения и за то в одеянии своем закованы в узы и брошены в раскаленную пещь (Дан.3:7–21)⁴⁹.

По особенно грозному приказанию царя печь раскалена была до такой степени, что исполнители казни погибли от ее пламени; но Седрах, Мисах и Авденаго остались в ней живы и когда испытали на себе то действие необыкновенного пламени, что железные и медные узы на них растаяли, тогда, под влиянием этого необыкновенного явления, первоначально Азария, как старший, исповедал справедливость судеб Божиих в постигшем их пленении (Дан.3:24–33) и, ради завета с Авраамом, Исааком и Израилем молил не оставить народа еврейского, крайне умаленного и уничиженного, так что теперь нет ни царя, ни священника, ни пророка, ни места для жертвоприношения (Дан.3:34–38) и не посрамить их (отроков) в предстоящем подвиге во славу Своего Пресвятого имени, на посрамление злоумышляющих, «да разумеют, яко Ты еси Господь Бог един и славен по всей вселенной» (Дан.3:39–45). Затем, когда исполнители казни не переставали разжигать печь более и более, так что пламя пожирало все, находящееся вокруг оной, тогда злобе человеческой явно противостала сила Божия: Ангел сошел в печь к отрокам и среди печи устроил им прохладное помещение, так что шумящий пламень дышал на них прохладой росы (Дан.3:46–50).

Под влиянием этого нового чрезвычайного Божественного благодеяния три отрока все «яко едиными усты» исповедали Ангелу непостижимое величие Божие, проявляющееся всегда во всех явлениях на земле и на Небе (Дан.3:51–56), и всю тварь, как небесную, так и земную, призвали к прославлению Его святого имени за оказанную им милость, «яко изъят ны от ада, и спасе ны от руки смерти, и избави ны от среды пещи и горяща пламене, и от среды огня избави ны» (Дан.3:57–90). Когда царь с изумлением увидел их свободными от уз, ходящими среди огня безвредно и поющими, и с ними еще четвертого, подобного Сыну Божию или Ангелу (Дан.3:91–92), пригласил их выйти из пылающей печи. По осмотре волосы на голове и одежды их оказались невредимыми, даже запаха огня или гари не было от них (Дан.3:93–94). Пораженный сим чудом, Навуходоносор прежде всего сам благословил Бога, чудесно спасшего сих отроков и, строжайше, указом воспретил хулить Бога Седрахова, Мисахова и Авденого, а самих их сделал начальниками области Вавилонской, так как они до того времени были, очевидно, только поверенными или наместниками Даниила (Дан.3:95–100).

Песни трех отроков в еврейской Библии нет, а только в греческой, потому и счет стихов этой главы по тексту еврейскому и греческому различен – в еврейском тексте 33, а в греческом – 100 ст. Сама песнь по тексту LXX начинается с 24 ст. и оканчивается 90 ст. Блаженный Иероним пишет о некотором иудейском учителе, который, издеваясь над этим творением, говорил: „Santum fuisse deinde otii tribus pueris, ut in camina aestumatis incendii metro cuderent et per ordinem ad laudem Dei omnia elementa provocarunt“. На основании сего некоторые предполагают, что какой-нибудь позднейший писатель, мудрый и благоговеющий к Богу, чтобы прославить чудесное сохранение отроков в пещи, представил их самих поющими. Но с таким взглядом трудно согласиться и, скорее, должно признать эту песнь трех отроков подлинной частью пророческой книги Даниила и прежде находившеюся в еврейском тексте. Основания к сему следующие: а) Эта песнь имеет некоторые признаки еврейского или халдейского наречия (см. 3:37–40), т. е. того наречия, какое замечается и в других частях книги, несомненно принадлежащих пророку Даниилу; б) Феодотион, евионитствующий иудей из Эфеса, живший в половине 2 века по Р. X., переводил эту песнь с еврейского языка;

в) Сам контекст речи в нынешнем еврейском тексте несомненно показывает, что тут явный пропуск и замечается как-бы скачок⁵⁰, так как представляется странным, по тексту еврейскому, появление четвертого мужа, вместо брошенных троих, и удивление и поражение по сему случаю самого Навуходоносора (ср. конец 23 ст. в Евр.тексте и начало 24 ст.). Между тем все это легко объясняется при допущении молитвенной и хвалебно-благодарственной песни отроков; г) Все древнейшие списки LXX толковников содержат эту песнь и, очевидно, тем самым свидетельствуют за ее первоначальное еврейское происхождение; д) Св. Православная Церковь издревле поет эту песнь в Великую субботу и каждый день – во всех ирмосах канонов 7 и 8 песен. Такой взгляд Церкви на эту песнь важен в том уже отношении, что она эту песнь, по характеру и содержанию, считает такою же боговдохновенной и каноническою, как и все те ветхозаветные песни, которые послужили основанием и образцами для остальных песней канона, употребляющихся при богослужении в Церкви новозаветной⁵¹. Наконец, е) все отцы Церкви, упоминающие об этой песни трех отроков, говорят о ней, как о песни боговдохновенной (Златоуст, бл. Феодорит и др.).

Содержание 4-й главы. Глава четвертая содержит эдикт Навуходоносора и второе сновидение его, лично к нему относившееся и на нем исполнившееся. В наказание за гордость свою, он теряет разум и доходит до состояния животного, но, после этого наказания, снова получает разум, воздает славу истинному Богу, и даже могущество его увеличивается. Этим эдиктом, в известие всем своим подданным, Навуходоносор объявляет свое временное низведение в скотское состояние и величие Бога небесного. Пророк не обозначил времени, когда это случилось, но из упоминаемых обстоятельств можно заключить, что это низведение было под конец царствования Навуходоносора, когда все известные народы находились под его крепкой властью, и когда Навуходоносор не видел на земле никого себе равного или подобного, следовательно, имел некоторый повод к превозношению своему.

В указе прописано следующее: Навуходоносор видел во сне высокое, прекрасное, обремененное плодами дерево, которое служило пристанищем, покровом и источником пропитания для всякой плоти; услышал потом небесное повеление срубить это дерево, с оставлением пня на корнях... (тут речь небесная вдруг от дерева обратилась на самого Навуходоносора)... и пусть он в узах железных промокнет от росы и питается травою; сердце человеческое заменить у него сердцем зверей, пока пройдет над ним седмь времен. Сего сна не могли протолковать мудрецы вавилонские⁵² (Дан.4:1–15); только Даниил объяснил, что сон предвещает низведение Навуходоносора в скотское состояние и советовал предотвратить гнев небесный делами милосердия (Дан.4:16–24). Но этот совет, принятый в начале, вероятно, скоро забыт. Через год, потом, в минуту горделивого превозношения Вавилоном, как делом своих рук, Навуходоносор, действительно, изгнан из общества человеческого: ел траву как вол, оброс волосами как лев, наконец, выросли у него ногти как у птиц (Дан.4:25–30). По истечении же назначенного времени Навуходоносор поднял глаза свои к небу, т. е. признал над собою власть Всевышнего и смиренно исповедал свое человеческое ничтожество. Тогда рассудок возвратился к нему, он получил прежний вид и восстановлен был на царство (коим во время болезни его заведовали или сын его Евиль-Меродах, или вельможи, знавшие о предстоящем выздоровлении из объяснения Даниилова). Посему Навуходоносор превозносит Бога, Царя Небесного, Истинного и Правосудного, Который может смирить ходящих в гордости (Дан.4:31–34).

Для обстоятельного объяснения этого сновидения нужно заметить следующее:

1. Прежде всего обращает на себя внимание сам символ дерева. Этот символ был весьма обычным для семитического ума. Зеленый лист считался внешним знаком благосостояния праведного человека, причем вянущий лист, иссыхающий с наступлением жара, изображал как раз противное состояние (Пс.1:3; Иер.17:8; Ис.56:3). Таким образом, дерево считалось символом человеческой жизни (Ис.56:3), и с течением времени, среди различных народов, деревья сделались даже предметом особого богопоклонения. Так это было и с израильтянами в период монархии; у ассириян дерево считалось эмблемой бога Ассура, и изображения священного дерева найдены были на саркофагах, относящихся ко времени гораздо более позднему, чем время Даниила. У священных писателей Ветхого Завета, до плена и особенно во времена плена вавилонского, было в обычае под символом дерева изображать гордого и знатного человека, с одной стороны, и с другой – целые народы и монархии (Числ.13:32,33 ср. Ам.2:9): «Я истребил пред лицом их (евреев) Амморея, который ростом высок был как кедр и крепок как дуб». Пророк Иезекииль, в своем пророчестве о падении Египта, в качестве образа для Ассирии в дни ее наибольшего могущества в особенности избирал кедр. «Вот, – говорит он, – Ассур был кедр на Ливане, с красивыми ветвями и с тенистою листвою, и высокий ростом; вершина его находилась среди толстых сучьев. Воды растили его, бездна поднимала его; реки ее окружали питомник его, и она протоки свои посылала ко всем деревам полевым. Оттого высота его перевысила все дерева полевые, и сучьев на нем было много, и ветви его умножались, и сучья его становились длинными от множества вод, когда он разрастался. На сучьях его вили гнезда всякие птицы небесные, под ветвями его выводили детей всякие звери полевые, и под тенью его жили всякие многочисленные народы его». (Иез.31:3–6). В другом месте, у того же пророка (Иез.31:10), под образом дерева представляется и царь Египетский. Подобное изображение великих людей под образом великого дерева было обычным и у языческих народов. Известен сон, бывший Мидийскому царю Асиагу, будто от его дочери выросло дерево, которое тенью своею покрыло всю Азию. Этот сон жрецы истолковали так, что дочь его родит сына, который будет царствовать над целой Азией. Так как сравнение народов с деревами было не неизвестно вавилонянам, то это самое давало уже некоторую нить к пониманию значения сновидения и еще более обнаруживало жалкую неспособность мудрецов проникать в понимание тайн духовного мира.

2. Что касается до значения слов „и седмъ времен изменяется над ним” (Дан.4:13), определяющих срок пребывания Навуходоносора в скотском состоянии, то св. Ефрем Сирин и св. Златоуст, в толкованиях на книгу Даниилову, дают им значение „три года с половиною”. Блаж. Феодорит говорит о сем следующее: «О семи временах одни утверждают, что это семь лет, а другие – три года с половиною, потому что Писание делит год не на четыре, но на две главнейшие части – зиму и лето, посему семь таких частей составляют три года с половиною (Толк. на Дан.4:22, стр. 88). Но лучше под 7 временами (ϰαιρός), в продолжение которых Навуходоносор был подобен скотам, разуметь не менее как 7 лет. В таком значении слово ϰαιρός употребляется самим пророком Даниилом: по собственному его объяснению три времени с половиною действования антихриста на земле заключают в себе 1290 дней, что составит три года с половиною. (См. Дан.7:25 ср. 8:14, 12:7–11). По мнению Иосифа Флавия, бедствие, от которого должен был страдать Навуходоносор, продолжалось 7 лет.

3. Кого нужно разуметь под бодрствующим, сходившим к дереву и давшим приказание срубить его? Значение самого слова, которым обозначается „Бодрствующий”, весьма трудно. Греческие переводчики объясняют его в смысле ангела, каковое мнение одобряется и бл. Иеронимом, и невольно напоминает одно изречение в псалме: „не дремлет и не спит Хранящий Израиля“ (Пс.120:4). Но вопрос в том, что именно разумел под ним сам царь Вавилонский. Известно, что вавилоняне весьма ясно верили в существование божественного Провидения (Diodorus, 11:30). Они веровали, что на земле ничто не совершается без соизволенья богов. Эти последние, однако же, нуждались в том, чтобы им сообщалось о том, что совершается на земле, и поэтому они имели особого вестовщика, по имени Папсукал, подобно тому, как в греческой мифологии солнце знакомило богов с тем, что происходит на земле. Отсюда у нас нет основания сомневаться, что какое-нибудь вавилонское божество составляло и то, что можно назвать естественной основой и для этого явления в сновидении царя. Но в действительности сновидение это происходило не от вавилонского бога; оно было, как показывает Даниил, „определением Всевышнего, которое постигнет господина моего, царя“ (Дан.4:21).

Как смотреть на сумасшествие Навуходоносора? поскольку небесный приговор о низведении Навуходоносора в скотское состояние повторяется здесь трижды и без существенного изменения в словах и выражениях (Дан.4:12–13, 20:29) то, очевидно, нет достаточного основания принимать оные за аллегорию или иносказание, а следует принимать за действительное событие. Некоторые (Иероним in. Ies. XIV) находят предсказание о таком несчастном состоянии Навуходоносора у пр. Исаии: «Ты же повержен будеши в горах, яко мертвец мерзкий со многими мертвецы» (Ис.14:19) и что оно, по замечанию бл. Феодорита, состояло не в том, будто Навуходоносор перестал быть человеком и обратился в скота, но в том только, что он впал в безумие. Он изгнан был из общества людей, по причине своей болезни: ибо, раздираемый гневом и яростью, он произвел бы бесчисленное множество зол, если бы только имел к тому возможность. «И траву аки вол ядяше» (Дан.4:30): безумным свойственно не только говорить и действовать без размышления и порядка, но даже есть все, что ни попадается. По причине своей болезни он не стриг себе власов и не обрезывал ногтей; посему-то и говорится: «Дондеже власы ему яко льву возрастоша и ногти ему аки птицам» (Дан.4:30)⁵³. Можно думать, что он подвергся одной из самых страшных форм душевной болезни, так называемой ликантропии и стал чуждаться людей. Подобная болезнь не есть что-либо необычайное, и она издавна известна медицине. Слово „ликантропия” собственно приложимо к тем, которые воображают себя изменившимися в волков, и которые в таком предположении совершают убийства и скрываются в лесах от людей. Навуходоносору, по-видимому, казалось, что он превратился в вола или, скорее, в одного из тех величественнейших крылатых быков, которыми украшены были подъезды царских дворцов, и которые были символами могущества и величия богов. Даже во время самого помешательства мысль царя принимала вавилонские формы, которые предносились его уму при виде окружающей его обстановки. Видя полное помешательство царя, придворные, которые, конечно, тщательно старались о том, чтобы тайна этой ужасной болезни царя не выходила за пределы дворца, отлучили его от людей, и он действительно «ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него как у птицы» (Дан.4:30). Можно предполагать, что во время этой ужасной болезни наступали моменты просветления его мысли, и тогда царю не раз представлялся повод вполне поразмыслить о том, как суетно величие человека, и как жалок он пред всемогуществом карающей руки Божией. Иосиф Флавий, Дорофей, свят. Епифаний, бл. Августин и Феодорит, на основании последнего стиха этой главы (Дан.4:34) полагают, что Навуходоносор, по прошествии 7 лет его безумия, обратился к Истинному Богу.

Содержание 5-й главы. Пир Валтасара (Дан.5:1–30), правнука Навуходоносора, который он учредил для «своей тысящи», или для всего множества начальствующих своей армии, защищавшей Вавилон против воинов Кира, державших оный в осаде. Пир, по-видимому, был радушный и задушевный; сам царь пил вино перед тысячию, т. е. разделял трапезу со своими сподвижниками; для возбуждения их храбрости воспоминал подвиги предков; при чем приказал принести сосуды, взятые из Иерусалимского храма, и в них подать вино не только своим военачальникам, но и женщинам; пьющие прославляли своих идолов, якобы одолевших Бога Израилева (Дан.5:1–4). Потребованы были сосуды не всех богов и храмов завоеванных народов, но одного храма Иерусалимского. Отсюда можно заключать, что этим необыкновенным распоряжением Валтасар имел в виду осмеять пророчество об освобождении иудеев из плена, коего семидесятилетний срок истекал тогда; и в осаде Вавилона Киром иудеи, вероятно, указывали Вавилонянам зарю своего освобождения и восстановления отечества. Для посрамления такого сугубого богохульника тотчас на стене против лампады, т. е. на самом освещенном и видном месте, явились персты человеческой руки, написавшие несколько слов незнакомыми буквами (Дан.5:5). Куда девалась хвастливая храбрость нечестивцев: у Валтасара от испуга страшно изменилось лицо, затряслись, даже застучали одно колено о другое, и он закричал изо всей силы, чтобы явились гадатели, прочитали и объяснили ему страшное писание (Дан.5:6–7). Но мудрецы являлись, смотрели и оставались безгласными. Чем больше переменялось этих молчаливых и безответных личностей, чем больше длилась неизвестность, тем больше происходило замешательства и опасной тревоги между пирующими (Дан.5:8–9).

Тогда в залу пиршества вошла царица, вероятно, мать или бабушка Валтасара, и она, помня о чудесной мудрости, которую некогда проявил при Навуходоносоре Даниил, посоветовала к нему обратиться за разъяснением страшной надписи. Даниил в это время, видимо, не пользовался особенной царской милостью и не участвовал даже на самом пиршестве. Вследствие этого, когда царица напомнила Валтасару о том, как этот мудрец проявлял необычайный «свет, разум и мудрость, подобно мудрости богов» (Дан.5:11), так что Навуходоносор поставил его даже главою тайноведцев, обаятелей, халдеев и гадателей, царь немедленно же велел призвать Даниила. Пророк действительно был приведен к царю, и царь обратился к нему со словами: «Ты ли Даниил, един из пленных сынов иудейских, которых отец мой, царь, привел из Иудеи? Я слышал о тебе, что Дух Божий в тебе и свет, и разум, и высокая мудрость найдена в тебе. Вот, приведены были ко мне мудрецы и обаятели, чтобы прочитать это написанное и объяснить мне значение его; но они не могли объяснить мне этого. А о тебе я слышал, что ты можешь объяснять значение и разрешать узлы⁵⁴ (соузы); итак, если можешь прочитать это написанное и объяснить мне значение его, то облечен будешь в багряницу, и золотая цепь будет на шее твоей, и третьим властелином будешь в царстве» (Дан.5:10–16).

Даниил скромно отвечал царю: «дары твои пусть останутся у тебя, и почести отдай другому; а написанное я прочитаю царю, и значение объясню ему» (Дан.5:17). Затем, взглянув на таинственную надпись, он сразу уразумел ее страшное значение, и, обращаясь опять к царю, подготовить его к чтению надписи обзором предшествующей истории. Он рассказал ему, как прадед Валтасара, Навуходоносор, сделался величайшим властелином мира, вполне наслаждался царством, величием, честью и славой, так что пред ним трепетали все народы. Но за свою гордость он подвергся необычайному унижению и, подобно зверю, жил с дикими ослами, «доколе он познал, что над царством человеческим владычествует Всевышний Бог и поставляет над ними кого хочет» (Дан.5:21). Все это должно бы было быть известным Валтасару, и он должен был руководиться уроком прошлого. «И ты, сын его Валтасар, – продолжал Даниил, – не смирил сердца твоего, хотя знал все это, но вознесся против Господа небес, и сосуды Дома Его принесли к тебе, и ты и вельможи твои, жены твои и наложницы твои пили из них вино, и ты славил богов, серебряных и золотых, медных, железных, деревянных и каменных, которые ни видят, ни слышат, ни разумеют; а Бога, в руке Которого дыхание твое и у Которого все пути твои, ты не прославил. За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание» (5:17–24).

Обратившись затем к стене с надписью, Даниил торжественно прочитал написанные на ней слова, которые гласили: «Мене, мене, текел, упарсин» (Дан.5:25). Значение этих слов было следующее: „Мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел –ты взвешен на весах и найден очень легким; упарсин – разделено царство твое, и дано мидянам и персам» (Дан.5:26–28). Истолкование это было еще ужаснее самой надписи. Она, видимо, повергла Валтасара в такое отчаяние, что он совершенно опустил руки и все предоставил на волю богов. Во всяком случае, несмотря на то, что толкование было совершенно не в пользу царя, он не подверг толкователя какой-либо немилости, как это было в обычае у восточных деспотов, а, напротив, за прямоту и мудрость, наградил пророка, согласно со своим обещанием. „По повелению Валтасара, Даниила облекли в багряницу и возложили золотую цепь на шею его, и провозгласили его третьим властелином в царстве“. (Под первым нужно разуметь Набонида, которого в это время в Вавилоне не было (Иер.51:31), а под вторым – Валтасара). Но судьба царства была решена. В ту же самую ночь исполнилось предсказание таинственной руки (Дан.5:24–30). Кир, не надеясь взять город приступом⁵⁵, употребил хитрость (в чем, как можно думать, оказали ему содействие иудеи): он отвел воду Евфрата в особый канал, а по освободившемуся от воды руслу его беспрепятственно проник в город, жители которого беспечно спали или веселились, и овладел Вавилоном. Валтасар погиб во время ночного смятения, и Вавилонская монархия пала.

Примечание. В содержании 5 гл.:

а) находят невероятным, чтобы все, здесь описанное, случилось в течение одной ночи;

б) находят непонятным, что Даниил, поставленный Навуходоносором во главе мудрецов, при сыне последнего – Валтасаре не является к нему вместе с другими мудрецами, но является по особому повелению, внушенному матерью царя;

в) не понимают, как мог Валтасар наградить Даниила, предсказавшего ему смерть.

Но: а) текст книги Даниила не препятствует признать пир Валтасара, продолжавшимся неопределенное время (ср. Есф.1): „в той час“ – в то время, как пили из священных сосудов (Дан.5:5); «Валтасара, царя Халдейска убиша в ту нощь» (Дан.5:30) – не в ночь, следовавшую за вечером, когда замечена была таинственная пишущая рука, но (как можно понимать соответствующее халдейское выражение) ночью, в одну ночь, б) Отсутствие Даниила между мудрецами, являющимися к царю, объясняется также, как возможное его отсутствие при исполнении мудрецами их служебных обязанностей. (См. еще примечание 1). в) Награда Даниила была, с одной стороны, исполнением царского обещания, с другой – имела сомнительную цену, коль скоро эта награда могла иметь значение только при том же царе, дни которого уже были сочтены. Наконец, не должно смущать нас и то обстоятельство, что Валтасар, как появившейся на пир царицей, так и самим пр. Даниилом называется сыном Навуходоносора, (Дан.5:11,18:22), потому что он мог быть назван сыном Навуходоносора, хотя был по историческим данным разве внуком его – подобно тому, как и позднейшие из иудейских царей назывались сынами Давида.

Содержание 6-й главы. Даниил во рву львином. По взятии Вавилона мидо-персами на престол вступил 62-летний дядя и тесть Кира – Циаксар II, названный у Даниила Дарием Мидянином, может быть, потому что сам принял такое наименование или титул. Престарелый монарх разделил свое царство на сто двадцать областей, из которых каждая управлялась своим особым сатрапом, с тремя сарекинами, или председателями, во главе. Дарий Мидянин, желая наградить необычайную мудрость Даниила, столь чудесно предсказавшего переход Вавилона во власть Кира, назначил его одним из трех главных князей царства, в каковом положении он пользовался высоким уважением правителя (Дан.5:1–4). Но возвышение иудея, не придававшего никакого значения местным богам, естественно, возбудило зависть туземной аристократии и повело к заговору, имевшему своею целью погубление пророка, которому в это время было уже по меньшей мере 86 лет от роду.

„Князья и сатрапы начали искать предлога к обвинению Даниила по управлению царством, но никакого предлога и погрешностей не могли найти, потому что он был верен, и никакой погрешности или вины не оказывалось в нем. Тогда, наконец, злоба подсказала им один способ, который мог повести к верной погибели ненавистного для них правителя. Однажды князья и сатрапы, приступив к царю со всевозможными знаками уважения и верноподданничества, сказали ему: „Царь Дарий! Во веки живи! Все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились между собою, чтобы сделано было царское постановление и издано повеление, чтобы, кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, того бросить во львиный ров. И так утверди, царь, это определение и подпиши указ, чтобы он был неизменен, как закон мидийский и персидский, и чтобы он не был нарушен». Не подозревая коварства, царь подписал это лестное определение о своем причтении к богам бессмертным (Дан.6:5–9).

Когда сатрапы замышляли это низкое коварство, Даниила не было в Вавилоне, из которого он выбыл для исполнения своих государственных обязанностей, так что он совершенно ничего не знал о состоявшемся указе. Но вот, наконец, по обычному течению дел, и до его сведения дошел этот указ. Он сразу же мог понять истинную цель этого указа, как направлявшегося против него лично, но нисколько не смутившись таким открытием, отправился в дом свой. Окна в его верхнем помещении или горнице устроены были так, что открывались прямо по направлению к Иерусалиму, и он по три раза в день обыкновенно преклонял колена и молился своему Богу, и славословил Его. Как делал это он раньше, так то же самое сделал он и теперь, несмотря на только что изданный указ. А этого только и нужно было злобствующим сатрапам.

Подсмотрев за Даниилом и убедившись, что он явно нарушает царский указ, они немедленно донесли об этом царю и, в лицемерном рвении о соблюдении царских указов, сказали ему: „Не ты ли подписал указ, чтобы всякого человека, который в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, бросать в львиный ров? Царь отвечал, что „это слово твердо, как закон мидян и персов, не допускающий изменения“. Тогда доносчики заявили царю, что Даниил, из пленных иудеев, не обращает внимания ни на царя, ни на подписанный им указ, но по три раза в день молится своими особыми молитвами. Доносчики предполагали привести царя этим заявлением в гнев и ярость, но они ошиблись (Дан.6:9–14). Услышав об этом, царь сильно опечалился и задумался даже о том, нельзя ли как-нибудь ослабить силу своего указа. Он не прочь был даже отменить и сам указ; но, пользуясь его слабохарактерностью и зависимым характером, сатрапы уже не без дерзости, опять приступили к нему и сказали ему: „Знай, царь, что, по закону мидян и персов, никакое определение или постановление, утвержденное царем, не может быть изменено” (Дан.6:15–16). Тогда царь, но необходимости и с крайним огорчением, должен был издать приказ о приведении указа в исполнение.

Престарелый пророк был взят и брошен в ров львиный. С крайним огорчением провожал на эту казнь своего любимого сановника престарелый царь и, прощаясь с ним, сказал ему: „Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасет тебя!” Когда Даниил был ввергнут в ров, то, для обеспечения казни, принесен был камень и положен на отверстие рва и царь запечатал его перстнем своим и перстнем вельмож своих, чтобы ничто не переменилось в распоряжении о Данииле (Дан.6:16–18). Царь отправился в свой дворец крайне опечаленным и в мрачном расположении духа. Он пытался утешить себя мыслью, что исполнил только свой долг и что он прилагал все старания к тому, чтобы избавить Даниила; но тем не менее чувствовал себя несчастным. Он лег спать без ужина и даже не велел вносить к нему пищи; но и сон бежал от него, не давая ему никакого успокоения. Все время он продумал о своем верном сановнике, который, по его предположению, был уже теперь разорван в куски, хотя при этом он и не чужд был какой-то непонятной и для него самого тайной надежды, что Даниил как-нибудь будет спасен.

Между тем Даниил, находясь во рве львином, молился с таким же спокойствием, как это он делал и в своей горнице. Лишь только рассвел день, как измученный бессонницей царь с поспешностью бросился ко рву львиному и, колеблясь между надеждой и отчаянием, закричал чрез железную решетку: „Даниил, раб Бога живого! Бог твой, которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов?“. Какова же была его радость, когда на этот вопрос послышался ответный голос Даниила, который сказал: „Царь во веки живи! Бог мой послал ангела Своего и заградил пасть львам, и они не повредили мне, потому что я оказался пред Ним чист, да и пред тобою, царь, я не сделал преступления”. Чрезвычайно обрадованный, царь немедленно же приказал вынуть пророка из рва. Даниил был поднят и никакого повреждения не оказалось на нем, потому что он веровал в Бога своего”.

Невинность Даниила, столь чудесно доказанная, требовала применения справедливости по отношению к самим злобным клеветникам. Во время спора между царем и сатрапами, между ними, по-видимому, было сделано соглашение, по которому, в случае невредимости Даниила во рве, этой участи должны подвергнуться сами его обвинители. И вот теперь они должны было понести заслуженную участь. „И приказал царь, и приведены были те люди, которые обвиняли Даниила, и брошены в львиный ров, как они сами, так и дети их и жены их; и они не достигли до дна рва, как львы овладели ими, и сокрушили все кости их”⁵⁶ (Дан.6:19–25). Тогда царь Дарий издал повеление, чтобы во всякой области его царства трепетали и благоговели пред Богом Данииловым (Дан.6:25–27). После сего Даниил был в силе в царствование Дария, продолжавшееся два года и в царствование Кира, продолжавшееся семь лет (Дан.6:28).

При объяснении 6-й главы нужно иметь в виду следующее:

1) По Дан.6:1 Дарий Мидянин поставил над царством своим 120 князей-сатрапов, между тем как по Геродоту (III, 89 и след.) только Дарий Истасп разделил свое царство на 20 сатрапий. Принимая во внимание 8-е свидетельство книги Есфирь (Есф.1:1) о 127 областях Царства Персидского, между начальниками которых называются „сатрапы, паши и начальники областей”, можно думать, что Циаксар II (Дарий Мидянин) разделил царство на 120 областей, начальники которых назывались сатрапами; из этих начальников с течением времени выделены были немногие, с усвоением им высшего ранга и с оставлением за ними имени „сатрапов”, между тем как „паши, начальники областей” поставлены были к сатрапам в подчиненное отношение.

2) В содержании 6-й главы находят странною просьбу сатрапов и невероятным, чтобы царь персидский мог издать указ – в течение 30 дней никого кроме царя ни о чем не просить; но, в действительности, все это вполне соответствует воззрениям древности. Вавилонские цари, а, следовательно, и их преемники, издавна считались своего рода богами, которым воздавалось по временам божеское поклонение. Так это было в Египте, где жители воздавали своим царям поклонение и чествование, как будто бы они были боги. И в последующие времена эта же мысль была возобновлена римлянами: римские императоры, как известно, в восторженных поэмах латинских поэтов называются богами, из-за непоклонения которым столь многие из христиан не только подвергались мучениям, но и были предаваемы смерти.

Этот обычай боготворения царей был общераспространенным на востоке. Персы не только боготворили своих царей, как богов, но и считали царя особым божеством, покровительствовавшим монархии. В виду этого неудивительно, что персы смотрели на своих царей, как на представителей Ормузда, и воздавали им божеские почести, или называли своего царя потомком богов, или даже прямо богом. То же самое, конечно, было и в Вавилоне. Но у Дария были еще и особые политические причины охотно согласиться на предложение верноподданных сатрапов. Будучи мидянином, он, по необходимости, должен был всячески давать открытое доказательство своей готовности исполнять все религиозные обычаи, свойственные как Персии, так и Вавилонии.

Вследствие этого он без всякого смущения отнесся к предложению сатрапов и немедленно утвердил указ. Указ этот отнюдь не мог быть странным и для жителей Вавилона, так как они сами не чужды были боготворения царей; по крайней мере, известно, что у ассириян (во всем подражавшим вавилонянам) был обычай, не далекий от боготворения царствующего государя. За нарушение указа, по обычаю, назначено было тяжкое наказание, и именно такое, которое было в обычае в Вавилоне.

3) Речь о львином рве в 6-й главе будто бы основана на представлении этого рва широким в основании своем и суживающимся кверху. Если отверстие закрывалось, то как могли оставаться во рве львы живыми?.. Но так как и при закрытом устье рва царь мог разговаривать с Даниилом, то естественнее полагать, что львиная пещера имела два отверстия – сверху и сбоку. (Африканские львы содержатся в пещерах, разделенных на двое дверью, которая открывается и закрывается сверху чрез отверстие, служащее для притока света и воздуха. Заманивши львов в одну половину, сторож закрывает дверь и выходит сбоку в другую половину). Царь говорил с Даниилом, очевидно, чрез верхнее отверстие.

Относительно же того, как объяснить происхождение львиных рвов и были ли они на востоке только местом казни преступников, с достоверностью можно сказать следующее: цари Ассирии обыкновенно содержали для себя львов для надобностей охоты. Многие изображения на древних ассирийских и вавилонских памятниках показывают, что цари этих государств были страстные любители охоты на львов. Дарий, как мидянин, естественно, тоже был любитель подобной охоты (Дан.6:17). У него было большое сводообразное помещение или ров, в котором содержались для него львы, откуда они и выпускались на случай его охоты. Вход в это помещение заграждался особым камнем, так что выход из него был невозможен, хотя существовали и другие отверстия, закрытые железной решеткой, чрез которую можно было смотреть снаружи. Насколько наказание чрез отдание на съедение диким зверям было в обычае на Востоке – сказать трудно, но, во всяком случае, несомненно, что оно было в ходу среди ассириян.

Из послания ап. Павла (1Кор. 15:32) мы знаем, что в Эфесе ему приходилось бороться с дикими зверями, при чем он был первым из длинного ряда христиан, над которыми раздавался роковой вопль черни: „Ко львам христиан, ко львам!“

4) Чем можно объяснить запечатание рва двойной печатью? Вероятнее всего, это объясняется тем, что между царем и его сановниками по делу Даниила происходил большой спор; и, наконец, состоялось общее соглашение в том, чтобы обе стороны сделали какое-нибудь обеспечение для точности совершения казни. Так как печати были наложены с обеих сторон, то ни сатрапы не могли самовольно открыть рва и убить пророка в случае, если бы львы не умертвили его, ни сам царь не мог, со своей стороны, по своему мягкосердечию, избавить Даниила из рва без согласия своих высокомерных вельмож. Закончив это дело, царь и его вельможи удалились, оставив львов сделать свое ужасное дело над престарелым пророком Божиим.

Во второй части, простирающейся с 7 по 12 главу, изложены пророческие видения Даниила о судьбе Иудеи и сопредельных царств, имевших влияние на судьбу народа Божия от плена вавилонского до пришествия Мессии, или до утверждения царства святых Вышнего на земле. Эти откровения у пророка следуют одно за другим в хронологическом порядке⁵⁷, поэтому нет нужды и оснований изменять этот порядок в обозрении пророчеств. Напротив, так как предмет этих пророчеств во всех один, то, изменив порядок при обозрении, мы не поймем, почему на один и тот же предмет дано несколько откровений, какая существенная между ними разность и отчего не иначе, как все они, в совокупности своей, могли удовлетворить потребностям Израиля и осветить ярким лучом всю последующую судьбу их существования. Только пророчество о 70 седминах, в ряду указанных, по-видимому, стоит особняком, но это только «по-видимому», а на самом же деле между ними есть тесная внутренняя связь. Из пророчеств Даниила 2-й части, очень сходных и между собою, и с видением Навуходоносора о статуе (Дан.2), иудеи могли прийти, а как история показала, многие действительно и пришли⁵⁸, к неправильному взгляду как о своем освобождении из-под власти господствующих монархий и времени наступления этого освобождения, так и о самом лице имеющем даровать им это освобождение. Пророк, давая понять иудеям, что их тяжелое положение временное и указывая им самое время их освобождения, старается показать им, что Освободитель Мессия, ими ожидаемый, совершит это освобождение чрез 490 лет, и при том не в славе, а путем креста и страданий, совершит для всех людей, и только в Царство этого Освободителя войдут люди, признавшие Его за Мессию, а отвергшие Его сами будут Им отвергнуты.

Содержание 7-й главы. В этой главе излагается первое видение, открытое пр. Даниилу в 1-й год Валтасара, царя вавилонского и известное под именем видения четырех зверей. Это видение сходно (параллельно) со сновидением Навуходоносора. Сходство это поразительное и оно усматривается не только в самом содержании того и другого пророчества в главных и существенных чертах, но и в частностях⁵⁹. Мало этого, и точка зрения⁶⁰, и образ пророческого представления⁶¹ в обоих пророчествах одни и те же. Ввиду однородности самых видений можно решительно утверждать, что эти видения друг друга пополняют и взаимно себя уясняют. Историю преемственно следовавших царств, прежде всего созерцает не пророк, а языческий монарх в сонном видении. Было полезно, чтобы в лице 1-го царя и представителя всемирной монархии, только что сокрушившего теократии, могущество сего мира поняло, какова должна быть окончательная судьба его и что оно должно, в свою очередь, навсегда уступить свое место царству Божию. Так было открыто Навуходоносору.

Равным образом и пр. Даниил получил об этом предмете то же откровение и сообщил его в 7-й главе. Бог даровал Навуходоносору созерцать по преимуществу внешнюю и политическую историю земного могущества в самых общих чертах, потому что языческий монарх только одно это и мог понять, но пророк получает более подробное откровение, которое при том дает ему познать по преимуществу внутренний характер земных царств, с религиозной точки зрения. Таково при сходстве этих видений их и различие. Таким различием видений объясняется и различие образов, употребленных в том и другом (ср. § 4, и подстр. прим. 1 к объяс. 2 гл.).

Для Новуходоносора, который смотрел на вещи по преимуществу с их внешней стороны, могущество мира, в момент своей славы, было блестящим металлом, а царство Божие, в своем уничижении, представлялось ничего не стоящим камнем; Даниил, напротив, способен был видеть вещи в их существе и действительности. Он знал, что царства мира, при всем своем могуществе и блеске, находятся во враждебном отношении к Богу, и, следовательно, имеют свойство унизительное для человечества и вполне животное; так что истинное человеческое достоинство проявляется только в царстве Божьем.

Само откровение Даниила, записанное им в 7-й главе, разделяется на две части:

а) собственно видение (Дан.7:2–14); 1-й стих составляет как бы вступление, где пророк указывает время и способ полученного откровения; б) истолкование видения (Дан.7:15–27), а 28-й стих есть как бы заключение, где Даниил кратко описывает свои личные впечатления от этого откровения.

После указания времени и способа получения откровения (о различии сна и видения было сказано выше) пророк передает нам и само откровение, которое было ему в ночном видении. Он видит, как четыре ветра небесные взволновали великое море, из которого выходят один за другим четыре великие зверя, различные один от другого⁶² (Дан.7:2–3). Затем пророк перечисляет и указывает каждого зверя в отдельности. Первый зверь по виду был подобен льву (по-славянски львица), но был с орлиными крыльями; по исторжении крыльев он встал прямо на ноги как человек и сердце человеческое дано ему (Дан.7:4). Затем выходит второй зверь, который подобен был медведю (слав. медведице) с тремя клыками во рту, и ему сказано было так: «восстани, яждь плоти многи» (Дан.7:5). После него (созади сего) выходит третий зверь, подобный барсу (слав. рысь), у которого на спине четыре птичьих крыла и четыре головы, – это зверь властительный (Дан.7:6).

Наконец, выходит четвертый зверь, страшный и сильный, с железными зубами, «ядый и истончевая, останки же ногами своими попираше» (Дан.7:7). Этот зверь с 10 рогами, среди которых появляется еще иной рог, сначала малый, потом усиливающийся и сокрушающий за раз три предшествующие ему рога; этот рог имел глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно (Дан.7:8). Между тем, как этот рог богохульствовал (8 ст. ср. 11 ст.), открывается страшное судилище: на простом пламеннообразном воссел Ветхий денми, пред Ним огненная река; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; суд сел и раскрылись книги (Дан.7:9–10). Хульный рог убит и повержен в огненную реку; прочие звери лишены власти и дозволено продолжение их бытия только до времени (Дан.7:11–12).

Наконец, пророк видит, как в облаках небесных шел как бы Сын Человеческий, пришел к Предвечному и подведен был к Нему, и этому Сыну Человеческому дано было царство вечное, нескончаемое (Дан.7:13–14).

Таково содержание видения, – это и составляет первую часть главы седьмой. Вострепетал дух у меня, говорит пророк, и видения главы моей смутили меня. И вот, Даниил, желая уразуметь значение виденного, просил у одного из предстоящих пред престолом Ветхого денми истолковать ему значение всего этого и объяснить смысл сказанного (Дан.7:15–16)⁶³. В истолковании видения сначала раскрывается значение всего целого, потом в особенности, согласно желанию самого пророка, изъясняется значение последнего зверя и хульного рога. В видении представлены, по истолкованию ангела, четыре царства (Дан.7:17), после которых открывается царство святых Всевышнего, царство вечное (Дан.7:18).

Четвертый зверь, о котором пророк особенно расспрашивал открывающего ему тайны⁶⁴, своею лютостью знаменует чрезвычайную жестокость четвертого царства, которое станет пожирать всю землю, попирать и терзать ее (Дан.7:19–23); 10 рогов этого зверя указывают на 10 царей; последний хульный рог, сокрушающей три предшествовавшие ему рога, означает последнего в этом царстве царя, отличного от прежних и имеющего низложить троих царей-предшественников, царя богохульного, гонителя святых, грозящего разрушить все церковное устройство и которому попущено злодействовать на некоторое время (Дан.7:24–25); но за его гибелью и откроется царство вечное, все покоряющее и низлагающее (Дан.7:26–28). Таково содержание второй части седьмой главы.

Объяснение 7-й главы. Сам пр. Даниил о своем сне замечает, что он записал сон, «изложив сущность дела» (Дан.7:1). Вся сущность дела, в доступном для пророка виде, открыта ангелом, и, по объяснению его, все звери обозначают царства, преемственно следующие, как временные и уступающие свое место Царству Сына Человеческого, доведенного до престола Ветхого денми, Царству Вечному.

Какие же это царства? Имея в виду само содержание рассматриваемого пророчества, образы символических животных, которыми обозначены царства и параллельные места книги, особенно сходство этого пророчества с видением Навуходоносора о статуе, должны сказать, что и в 7-й главе разумеются те же самые царства, какие были показаны Навуходоносору, т. е. Вавилонское, Мидо-Персидское, Греческое и Сиро-Египетское. Впрочем, многие толкователи в последнем или четвертом звере видят изображение Римской империи. Но такое разумение нарушает историческую последовательность предсказываемых событий и не соответствует последующим видениям (Дан.8:11) самого пр. Даниила.

Допускающие толкование о римской империи⁶⁵ несправедливо возражают, во-первых, что будто бы Сирийское и Египетское царства мыслятся в составе 3-го и в символе показаны в четырех крылах и главах зверя. Но эти головы и крылья у пророка представляются существующими вместе с 3 зверями, а не составляют чего-то отдельного и прямо указывают на четыре народа, которые были в составе Александровой монархии, и на четырех полководцев, которые при Александре были главными пособниками ему в завоеваниях. И, хотя после смерти Александра эти полководцы действительно объявили себя самостоятельными царями, разделивши его монархию, так сказать, сокрушивши ее (ср. Дан.11:4) на четыре царства, при Александре они держались в единстве его именем.

Во-вторых, то, будто бы, противоречие, что по пророчеству монархия, изображенная под символом 4-го зверя, представляется с 10-ю рогами, а исторически известно, что после Александра Македонского его монархия распалась на 4 самостоятельных государства, легко устраняется тем взглядом пророка, по которому он смотрит на владычество этого зверя не с политической точки зрения на предмет, а со стороны его враждебного отношения к царству Божьему, почему естественно было пророку созерцать и выставить на вид эту именно сторону дела, а не какую-нибудь другую. А если так, то понятно, почему пророк умалчивает о царствах Кассандровом и Лисимаховом, как не имевших влияния на судьбы Израильского народа, а указывает только на династии Селевкидов и Птолемеев и мыслит их не как два царства, а как одно царство.

С чисто политической точки зрения это были действительно два царственные зверя, а по отношению к Церкви, как именно и созерцает пророк земные царства, это один многорогий зверь, или царство железное, как дано было разуметь Навуходоносору. Была бы, с пророческой точки зрения, несообразность разделять преобладание Селевкидов и Птолемеев на два царства, потому что преобладание над иудеями постоянно менялось между ними, а иногда было совокупное.

В-третьих, признающие Римское царство говорят: царство, которое по пророчеству установит Господь, есть царство славное, вечное, между тем как до настоящего времени верующие во Христа призваны только нести крест. Но у пророка изображается не Царство Славы Сына Человеческого, а первое явление в мир Искупителя. У пророка, как уже и было сказано, как бы такая пророчественная речь: «После 4-го царства явится на земле царство небесное, царство благодати Божией, такое царство, которое собственно есть царство вечности и славы, имеющей открыться со всемирным судом и низложением от царя благодати всех враждебных царств».

Отсюда понятно, почему эти царства, имеющие быть низложенными царством Сына Человеческого с первым Его пришествием, как царства боговраждебные, в то же время берутся у пророка как представители вообще всех враждебных держав Божественному Царству, которые побеждены будут Иисусом Христом при Его втором пришествии, с открытием Царства Славы.

А если так, то, в-четвертых, несправедливо утверждают, что по видению 7 гл., наступлению царства Господа должно предшествовать явление антихриста; но антихрист еще не приходил. Три главных признака обозначают Антиоха Епифана: этот хульный рог 4-го царства, во-первых, – звание и необычайная способность пользоваться для своих целей всеми средствами цивилизации; во-вторых – желание соединить в своей власти все нации и, в-третьих, – атеизм, самый полный, доросший до обоготворения самого себя (автотеизм)⁶⁶.

Почему-то этот хульный рог (последний лютый царь 4-го царства), указывая, собственно, на Антиоха Епифана, в лице его представляет мрачный образ и последнего страшного врага Церкви Божией – Антихриста. При таком понимании достигается цель самого писателя, удовлетворяются нужды Израиля, главным образом интересовавшегося знать свое ближайшее будущее, наученного верить в действительность пророческого слова и его боговдохновенность; и само собою падают, как несостоятельные и несогласные с историей Римской империи, своеобразные толкования, к которым прибегали толкователи, такие положения, которые имеют вид прямых натяжек и гипотез.

Ввиду несостоятельности указанных возражений толкователей, понимающих под 4-м зверем царство Римское, естественно, неосновательным оказывается, в-пятых, и то возражение, по которому под народом святых Всевышнего, который должен царствовать со своим главою⁶⁷, будто, нужно разуметь народ Израильский, понимая в буквальном смысле, так как Даниил противополагает его народам и царствам языческим, обладающим до того времени миром, и эти святые Всевышнего, с гибелью хульного рода, или по представленному толкованию Антиоха Епифана, не получили еще вечного царства.

Чтобы усвоить силу этому возражению, нужно также требовать, чтобы и три предыдущие царства продолжили свое существование до открытия царства Божия, так как они обнажены от власти, по образу пророческого представления, уже с открытием царства Божья и даже после гибели хульного рога, и даже еще, обнаженные от власти, они не поражены смертью (см. 12:9–11).

Если же этого допустить нельзя (что очевидно), то необходимо, чтобы такой образ пророческого представления означал не совокупное поражение всех царств открывшимся уже Божиим царством святых, но только поражение всех их силою этого грядущего за ними царства. И, следовательно, как поражения их должны быть последовательными, одно за другим, так и открытие царства святых должно быть уже после всех их. Это и прямо сказано в истолковании видения: «…четыре царства востанут на земли. Яже возмутся: и преймут царство святии Вышняго» (Дан.7:17–18).

В символе видения все это, имеющее совершиться последовательно и преемственно, изображается на одной картине, потому что все четыре царства враждебны царству Божию и одинаково низлагаются силою Его. И от этого произошел такой образ представления: выходят звери и становятся один за другим, потом все низлагаются силою царства Божия. Следовательно, возражение не имеет решительно никакой силы. Святые Божии должны приять царство уже по сокрушении четвертого царственного зверя. Так и было на самом деле: царство Божие открылось на земле уже после падения 4-го преобладания над иудеями.

Наконец, в-шестых, справедливость толкования четвертого символического зверя по отношению к царству Сиро-Египетскому, а не Римскому, подтверждается историей. Изъясняющие видение 4-го символического зверя в приложении к Римской империи напрасно силятся выйти из противоречия истории, которая падение Римской империи поставляет вне всякой связи и с 1-м, и со 2-м пришествием Иисуса Христа, напрасно и произвольно стараются насчитать 10 царств, вышедших из Римской империи⁶⁸. Между тем, после Александра Македонского действительно преобладают 10 рогов – 10 царей Сиро-Египетского владычества⁶⁹, после которых, действительно, является самый лютый враг Церкви, гонитель Святых, победитель трех царей, или, как говорит пророк, небольшой рог с корнем, исторгнувший прежние три рога (Дан.7:8). То, что говорится здесь у пророка об этом хульном роге, также со всею точностью исполнилось на Антиохе Епифане.

Антиох Епифан действительно смирил, или низложил, трех царей, ему предшествовавших. Именно: он коварством погубил своего брата и предшественника, Селевка Филопатора, также устранил от престола сына его, прямого наследника, Дмитрия, и, наконец, кознями, несчастливой войною, не только устранил от власти над Палестиной и Келесириею, но почти лишил самого Египта, Птолемея Филопатора, которому по праву должна была принадлежать Иудея и Келесирия, как самими Селевками уступленная Птолемеям в брачное вено за его матерью.

Этот хульный рог, имевший «уста глаголюща великая» (высокомерно) (Дан.7:8), против Всевышнего произносивший слова, поражавшие Святых Всевышнего и возмечтавший переменить у них времена и закон, прямо есть Антиох Епифан. Он, как известно, предписал всем подданным своим всеобщую религию, которой сам не верил; он излил всю антихристову ярость свою на святой город и храм; он поднял гордую свою выю против Самого Всевышнего; он смирял святых Вышнего, когда он сам лично в три дня погубил 80.000 иудеев и 40.000 продал, и когда потом, после разных жестоких и кровопролитных насилий, исповедники веры были предаваемы мучениям и само имя Иудея было запрещено (2Мак.5:11–21; 1Мак.1:20–24).

В истолковании видения ангелом Даниилу об этом хульном роге говорится далее, что он возмечтал переменить у них (святых Всевышнего) времена и закон, и они отданы будут в руку его даже до времени, времен и полувремени. Если весь указанный период времени считать в 3 года с половиною, а это понимание правильное, так как оно согласно с другими параллельными местами, и подтверждается бл. Феодоритом и Св. Ипполитом, то и в этой черте пророчества найдем строгое и точное исполнение в действительности того, что совершено только Антиохом Епифаном. Правда, в Сирии было много других, более могущественных его государей: Антиох не составил никакой эпохи в истории, да и сами гонения его отнюдь не были новы для иудеев, уже столь много потерпевших среди беспрерывных войн Птолемеев и Селевкидов, но в царствование Антиоха самое существование народа Божия подлежало вопросу, чего прежде не было, и вот этот период находит для себя видное место в пророчестве.

Из книг Маккавейских известно, что Антиох Епифан поставил в храме Иерусалимском изображение Юпитера Олимпийского. Храм был в осквернении и стояла мерзость запустения во храме ровно три года. Начало осквернения было осенью 168 года до Р. X. Или, по Селевкидовой эре, 145 года, в двадцать пятый день месяца Хаслева (декабря), а очищение от осквернения Иерусалимского храма идольской жертвой совершено было Иудою Маккавеем в 165 г. до Р. X., или в 148 г. Селевкидовой эры тоже в 25 день месяца Хаслева (1Мак. 4:37–53; 1:54–59 ср.; 2Мак.10:5; Иосиф Фл. Иуд. др. 12, 7, § 6).

Половина года, можно думать, прошла в предварительных мерах жестокости и кознях от обнародования указа Антиохова, до открытия в храме языческого служения. Как точно, поразительно верно и согласно с действительностью изображен Антиох Епифан, выдающийся рог из ряда других рогов этого поистине страшного и сильного 4-го символического зверя, вообще враждебного к царству Божию, но свою боговраждебность обнаружившего до крайней степени в этом малом 11-м роге! При таком исполнении пророчества на царстве Сиро-Египетском, не остается места к допущению мнения толкователей о Римской империи.

Установивши возможно правильное толкованье о 4-м звере, перейдем к объяснению остальных трех символических зверей, также выходящих из взволнованного моря⁷⁰, и так или иначе враждебно относившихся к царству Божию, и скажем несколько слов в объяснение 2-й части видения, имеющей уже не символическое значение, а прямое и собственное, хотя человекообразное.

Первый зверь царственный – лев с крылами и пр. Изображает собою царство Вавилонское, и в соответствие золотой голове Навуходоносора обозначает вообще характер его деспотии, чрезвычайную его обширность и неограниченность. Но что означается исторжением крыльев из этого зверя и преображением его по виду и по чувству сердца в человека, толкователи разногласят.

Одни (бл. Феодорит, Евдоксий) видят здесь символ падения Вавилонской династии вообще; другие же (св. Ипполит) относят к Навуходоносору в частности. Крылья Орла означают гордость, поднимающую человека к высотам, на которых у него кружится голова и он падает; когда же, напротив, человек смиряется пред Богом, то действительно возвышается над животностью и становится достойным имени человека. Это самое и случилось с Навуходоносором (Дан.4). Но эти два понимания легко примиряются тем, что падение и восстание Навуходоносора, как известные его преемникам, естественно, могли несколько смягчить и изменить к лучшему отношение к евреям не только самого Навуходоносора, но и всей монархии, тогда как само могущество монархии в политическом смысле клонилось к упадку (См. приложение о царях Вавилонских).

Второй зверь, показанный пророку Даниилу, был подобен медведице (медведю), который «на стране единей ста» (Дан.7:5) (или по другому переводу: стоял, прислонясь к первому), у которого 3 клыка во рту между зубами и которому было «сказано так: встань ешь мяса много» (Дан.7:5). Этот зверь, преемственно следующий за первым и его сменяющий, на основании параллельных мест книги пр. Даниила и свидетельства истории, обозначает собою царство Мидо-Персидское, заступившее место монархии Вавилонской, как то предвидел еще и пр. Исаия (Ис.13,14 ср. ст. 17-й 13 гл.).

Само символическое животное – медведь, под которым показано было Даниилу царство Мидо-Персидское, как нельзя лучше характеризует это царство, как само в себе, так и по отношению к народу еврейскому. Характеристические черты этого зверя – грубая тяжелая сила и обжорливость (замечают в нем и свойства утонченной чувственности, как то: есть в нем чувство стройности звуков и пр.). Что эти черты имеются в виду и здесь, в пророчественном символе, доказывает воззвание к символическому зверю: «востани, яждь плоти многи» (Дан.7:5).

Итак, характер второй деспотии есть алчность, стремление подавлять своей внешней силою, и вместе склонность к чувственным наслаждениям. Действительно, такой характер проявился уже в самом Кире, которого завоевания происходили ни из стремления к героической славе, которое действовало в Александре Великом, ни из нетерпения непокорных, двигавшего Навуходоносора; особенно же его преемники отличались безотчетною алчностью к завоеваниям и стремлением все подавить своею материальною силою. Доказательство сему – ужасы при покорении, или, лучше, подавление Египта, устремление подавить своею тяжестью вольнолюбивых Греков. Наконец, роскошествовать – это известная черта персов. У этого зверя, по отношению к первому стоящего на стране единой или, что тоже, – возникающего преемственно за первым, – три клыка во рту. Это указывает на три главных составных народа, при посредстве которых царство Персидское свершало свои завоевания, и поскольку этому зверю дано повеление есть плоти многи уже после того, как пророку показано было на эти три клыка, при помощи которых этот зверь и мог только выполнить это повеление, то справедливее будет под этими клыками разуметь Мидию, Персию и Вавилонию.

В общем составе этих стран и народов Персидская монархия, действительно, является как алчный подавляющей всех медведь с тремя клыками во рту. Но если будем держаться того понимания, по которому первая монархия падает от второго зверя, у которого уже было во рту три клыка и который, следовательно, поэтому самому является пожирающим и сокрушающим владычество Вавилонян, то под сими клыками должны будем разуметь те царства и народы, при помощи которых сокрушено господство Вавилонской монархии.

История свидетельствует, что Кир, прежде чем завоевать Вавилон, победил Астиага, царя Мидийского, и Креза, царя Лидийского; и эти два царства, как вошедшие в состав Персидской монархии, также участвовали в завоевании Вавилона и способствовали его уничтожению. Такому пониманию не будет противоречить и замечание пророка о втором звере: встань, ешь мяса много. Известно, с каким ожесточением и кровопролитиями совершилось падение Вавилона. Все ужасы этого падения с подробностями предвидел еще прор. Исаия, который, предсказывая падение Вавилона, между прочим так говорит: «рыдайте, ибо день Господа близок... Ужаснулись, судороги и боли схватили их… И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены...» (Ис.13:6–9; 15–16), а последствия этого разрушения так изображает: «Вавилон, краса царств, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра,не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем; не раскинет Аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. Но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся филинами... Шакалы будут выть в чертогах их…» (Ис.13:19–22).

Впрочем, какое бы мы понимание не удержали, общий смысл пророчества о втором звере будет один и тот же, и именно следующий: за настоящим Вавилонским преобладанием над наследниками царства Божия, достигнет подобного преобладания новое, уже возникающее в известной стороне владычество (Мидо-Персидское), алчное к завоеваниям и готовое всех подавить тяжестью и силою своего трехчастного состава. Такое толкование вполне согласно и с видением Навуходоносора (Дан.2), и с видением самого пр. Даниила в 8 гл., где царство Мидо-Персидское представлено в образе овна, бодающего в разные стороны, и притом такого страшного и сильного, что никакой зверь не может устоять против него и никто не может спасти от него (Дан.8:4).

Третий зверь, который показан был пр. Даниилу, был подобен барсу: «на спине у него четыре птичьих крыла, и четыре головы были у зверя сего, и власть дана была ему» (Дан.7:6). Под этим зверем нужно разуметь царство Греческое – династию Александра Великого. Такое понимание оправдывается параллельными местами книги (Дан.2:39; 8:20–21; 11:2–3) и самой историей. Известно, что Персидская монархия при Дарии III Кодомане пала от руки греческого царя Александра Македонского (см. приложение).

Характеристические черты барса (слав. рысь) столь противоположны тяжелому свойству медведя: суть легкость, быстрота, хитрость, лютость; по самой внешности он прекрасен своею внешнею пестротою и приятным запахом, привлекающим к нему на жертву его лютости и других животных, по свидетельству Аристотеля. По замечанию того же Аристотеля и Плиния, он страстен, и весьма легко может быть упоен вином. Нельзя не подивиться точности и выразительности этого пророчественного образа: владычество Александрово превозмогало над другими не тяжелою силою и массою, подобно Персам, но, напротив, стремительностью, оборотливостью, решительными против врагов мерами. Греки своею живостью, человечностью, привлекательными идеями упрочивали за собою и нравственную власть над сынами востока, и, наконец, лично сам Александр, идеал этих греческих доблестей, подвержен был известным слабостям – сластолюбию и невоздержанию. Словом, во всех отношениях это был барс – страстный, стремительный, решительный, хитрый и привлекательный. У этого зверя на спине четыре птичьих крыла и четыре головы. Птичьи крылья суть орудия полета и выражают собою легкость, быстроту; след., эти четыре крыла у зверя должны означать, по отношению к третьему царству, те составные четыре силы или народа, при помощи которых Александр Македонский в продолжение двенадцатилетнего своего царствования покорил весь мир.

Главы царства, по прямому своему значению, суть власти царства, и, следовательно, четыре главы третьего царства суть правительственные в нем лица, или, что то же самое, это есть четырехначальственное разделение настоящего царства. У Александра, действительно, были и четыре главные отдела монархии, и четверо главных вождей, отчего после него и разделилась монархия на четыре отдельные владычества (см. приложение).

Во второй части видения изображается вечное царство Сына человеческого, торжество святых Вышнего и раскрывается судьба всех четырех царств земных, враждебных царству Божию. Порядок у пророка в изложении этой части видения следующий: сначала он рассматривает царство Божие по отношению к четырем царствам и представляет его судящим и низлагающим эти царства (Дан.9:12); потом пророк изображает это царство Божие само в себе, в своих внутренних тайнах (Дан.9:13: 14)⁷¹. Принимающие четвертое царство в значении Римской империи, простирающей свое владычество, по их мнению, до кончины мира, под судом, который произносится над 4-я царствами, разумеют суд всемирный, имеющий быть с открытием царства славы. В доказательство справедливости мнения представленного, т. е. что под четвертым зверем нужно разуметь царство Сиро-Египетское, скажем, что такое понимание оправдывается всем содержанием этой 2-й части видения.

В Дан.7:11,12 говорится действительно о суде над царствами, но какой это суд, есть ли это исключительно последний суд над ними, который произнесет Сын человеческий при втором своем пришествии? Очевидно нет. Тогда как хульный рог поражается до смерти и тело его предается огню, конечно, той реки огненной, которая течаше исходяще пред судом, у прочих зверей только отнята власть и им, хотя на время и до срока, но даровано продолжение жизни. Следовательно, по такому суду эти символические звери не идут прямо в муку вечную, но обнажаются только от своего значения и власти и продолжают свою жизнь. Такого решения не будет при втором пришествии Иисуса Христа, когда будет произнесен окончательный приговор, в силу которого одни будут вечно блаженствовать, а другие вечно мучиться.

Если так, то здесь нужно разуметь не 2-е, а 1-е явление в мире Искупителя, Сына Божия, не Царство Славы Его, а царство благодати. Но, с другой стороны, судя, во-первых, потому, что царство Сына человеческого представляется вечным (Дан.7:14: 27), во-вторых, в этом царстве, после известного срока господства малого рога (Дан.7:25), примут участие святые Вышнего, овладеют этим царством (Дан.7:22), и наступит такое время, когда все властители будут служить и повиноваться Сыну человеческому (Дан.7:22: 27), тогда как срок, данный 3-м зверям для продолжения их жизни, кончится (Дан.7:12: 25); наконец, имея в виду то обстоятельство, что первые три царства одно за другим будут низлагаться, а владычество малого рога (по толкованию св. отцов, напр., св. Ефрема Сирина, Антиох служит прообразом антихриста), который прямо поглощается вечною смертью, – естественным оказывается, что здесь речь у пророка не только о первом пришествии Иисуса Христа, но и о втором Его явлении в мире, явлении не в уничижении, а в славе и это тем более справедливо, что такое пророческое понимание Даниила подтверждается всем, как ветхозаветным, так и новозаветным, Св. Писанием (Дан.12:3 ср. 1Кор.15:25–28; Рим.14:10; 2Кор.5:2–10; 2Сол.1:5–9; Откр.20:11–15 и пр.).

Как же согласить это с изъяснением четвертого царства о Сиро-Египетском владычестве и, следовательно, о грядущем за ним, еще в первое Христово пришествие, Царстве Божием? Прежде отчасти уже касались мы этого вопроса. Существо и сила Христова царства всегда те же, какие откроются вполне в будущей жизни. Царство Божие во Христе есть царство любви в нем Божией; с одной стороны, бесконечно чуждой и отвращающейся всякого зла и вражды, а потому противников осуждающей и отвергающей; а с другой – бесконечной, богатой всеми благами и бесконечно милующей и ущедряющей послушных. Оно внутренне всегда таково: в самом Боге таково оно было еще от вечности в предопределении, хотя и имело основаться на земле в определенное время первого пришествия Христова и имеет открыться во всей славе уже во второе Его пришествие. И так как спасающая во Христе любовь Божия сама по себе всегда имеет все для своего вечного торжества и всегда потому внутренне готова к своему открытию в славе, то Сам Господь еще в первое свое пришествие в сознании и ощущении почивающей в нем одних избирающей, а других отвергающей любви Отца, изрек: «грядет час, и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут... в воскрешение живота и в воскрешение суда» (Ин.5:25–29). «Отселе узрите Сына человеческого, седяща одесную силы и грядущаго на облацех небесных», – говорил Он, стоя сам, как судимый и осуждаемый на синедрионе (Мф.26:64).

Потому же самому и пророк, еще прежде основания на земле царства спасающей Божией любви, указывая только время будущего основания его на земле, ощущает и созерцает уже весь свет и силу этого царства: ибо они всегда в нем, составляя самое его существо и всегда действуют на мир; от них и должны были пасть четыре враждебные царства, указанные в книге Даниила, хотя торжественное открытие такого света и силы принадлежит еще открыть будущей жизни. То, что открыто проявится еще в будущем, а теперь действует сокровенно и невидимо в державе Божией, пророку дано видеть уже открыто.

С решением этого вопроса становится понятным и то, почему малый хульный рог, изрекавший высокомерные слова, убит, тело его сокрушено и отдано на сожжение огню, тогда как у прочих зверей только отнята власть и дано им продолжение жизни на время и до срока. По пророчественному представлению все 4 царства являются прямо враждебными царству Божию, существующими совокупно до явления победоносного над ними царства, и этим царством сначала низлагается хульный рог последнего царства и в этом последнем враге в конец низлагается гордыня и вражда (Дан.7:26), а эта вражда и гордыня поначалу принадлежит исконному врагу и будет продолжаться до кончины мира, когда и будет низложена в лице антихриста. Следовательно, в особенности последний враждебный рог видения Даниилова, своею судьбою указывает на судьбу антихриста. Итак, в пророческом зрелище суда Божия открывается грозная судьба и всех последующих враждебных Богу и Его Церкви царств, и в особенности антихристова владычества. Они, одно за другим или друг с другом, будут низлагаться, и владычество антихриста прямо поглощается открывшеюся вечною смертью.

Раскрыв судьбу этих 4-х земных царств и отношение к ним царства Сына человеческого, царства вечного, перейдем теперь к изображению этого последнего, 5-го царства, которое тождественно в общем и существенном с камнем, виденным Навуходоносором и также обозначавшим «царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан.2:44).

Пророк Даниил, в свою очередь, также видел в ночных видениях: «вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан.13–14). Из объяснения, которое получил Даниил от одного из предстоящих пред престолом Ветхого денми относительно царства Сына человеческого, видим, что это царство не только вечно само в себе, и что все властители будут служить и повиноваться Сыну человеческому, но и то, что «Царство… и власть и величие царственное во всей поднебесной дано будет народу святых Всевышнего» (Дан.7:27).

Таким образом, это видение пр. Даниила при всем своем сходстве в общем и существенном с видением Навуходоносора о камне, представляет и некоторое различие. В видении, бывшем Навуходоносору, грядущее царство Божие раскрыто с ясностью в общих только чертах, а некоторые подробности указаны гадательно. Здесь же сама тайна этого царства, сущего не от мира и принадлежащего существенно вечности, но долженствующего раскрываться чрез веру в мире сем и благодатно овладеть всеми царствами поднебесными, всем человеческим, открыта почти так, как только в Новом завете она открывается. Указав сущность царства Сына человеческого и отличие этого царства от царства камня, виденного Навуходоносором, естественными представляются следующие вопросы: а) кого нужно разуметь под Сыном человеческим? Есть ли это народ Израильский или Мессия? б) Почему Мессия назван Сыном человеческим? в) Что значит доведение Сына человеческого до престола Ветхого денми?

а) Что касается первого вопроса, то толкователи решают его различно. Гофман и Гитциг, основываясь на том, что стихи 18-й, 22-й и 27-й упоминают только о святых Вышнего или о народе святых Вышнего, под Сыном человеческим разумеют народ Израильский. Но должно заметить, что объяснения, приложенные к видениям в самом тексте, никогда не имеют цели объяснить весь смысл речи: они назначаются для объяснения только некоторых, непосредственно близких пунктов и, не освобождая нас от исследования пророчества (Пет.1:11), имеют только в виду вывести нас на надлежащий путь.

В занимающем нас месте дело шло прежде всего о том, чтобы успокоить Даниила относительно тревожившей его участи его народа; вот почему ангел и применяет видение к народу. С другой стороны, предполагая даже, что должно держаться единственно объяснения ангела, мы были бы обязаны относить видение и к Мессии, не менее, как и к народу, потому что нет царства без царя, и одно предполагает другого. Это подобно тому, как Даниил, говоря о первой монархии, сказал Навуходоносору: „Ты – эта золотая голова» (Дан.2:38), – и аналогия с этим самым местом заставляет нас отдать предпочтение второму объяснению „Сына человеческого». Собственно царь есть представитель своего царства и своего народа, а не народ представляет собою царя. Голова есть представительница тела. Это в особенности применимо к Мессии, почему Иисус Христос и относит к Себе выражение: Сын человеческий.

Кроме того, в самом тексте есть два обстоятельства, безусловно препятствующие допустить объяснение Гофмана и Гитцига. Первое то, что Сын человеческий является в небесном сиянии и вообще как существо высшее, ибо таков смысл: идущий на облаках небесных. Второе обстоятельство то, что в ст. 21 святые являются сами по себе; но коль скоро они уже явились в собственном лице, то в одном и том же видении не могли бы изображаться еще Сыном человеческим. Итак, под Сыном человеческим должно разуметь прежде всего Мессию, а потом, и только на втором плане, народ Месси, как пароль, живущий в Нем и с Ним (ср. Гал.3:16,28; 1Кор.12:12). Таким образом, пророчество Даниила обнимает собой судьбу не одного только Израиля, но и всего человечества; следовательно и Мессия является уже не сыном Давида, но Сыном человеческим.

б) Мессия назван Сыном человеческим потому, что сын человеч есть имя, обыкновенно употребляемое и, можно сказать, особенно любимое Спасителем нашим, возлюбившим человека до усвоения человеческого естества в единство собственного лица. Так как семя и начало человеческого естества в каждом человеке полагается в самом его зачатии и рождении, почему и Сын Божий плоть бысть или соделался человеком именно в вышеестественном зачатии и рождении своем, то мысль о принятии Им истинного человеческого естества выразительно обозначается в названии Его Сыном человеческим, т. е. зачатым и рожденным от человека, именно от Пресвятой Девы Марии. Пророк видит яко Сына человеческого, потому что он видит не простого человека, но в человечестве Самого Бога; сияющее в лице Его Божество являет в Нем не просто Сына человеческого. «В подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек», – говорит Апостол (Флп.2:7).

Что касается того, почему пророк Даниил называет Мессию не прямо Сыном человеческим, но яко Сын человеч, то это не удивительно, потому что тайна Христова открыта была ветхозаветному пророку еще с легкой прикровенностью, а не с совершенной точностью и ясностью. Итак, если под Сыном человеческим нужно разуметь Мессию, то что же значит шествие и подведение Сына человеческого к престолу Ветхого денми? „Что значит: даже до Ветхий денми дойде, – спрашивал св. Кирилл, – по месту ли это? Но известно, что Божество не ограничивается местом. Итак, что же значат сии слова? Очевидно то, что Христос вошел во славу Отца”.

Подобно говорит и св. Ипполит: „Тому дадеся всякая власть... Власть Его – власть вечная: итак Отец подчинил Сыну все – на небесах и на земле; во всем явил Его первородным – перворожденным от Бога, дабы Он, как Сын Божий, оказался с Отцем выше ангелов, Господом ангелов, первородным от Девы, дабы явился воссоздателем в себе Адама первозданного, первородного из мертвых, дабы Он был начаток воскресения“⁷².

Из всего сказанного ясно, что единственно только этому Сыну человеческому – Мессии Иисусу Христу, принадлежит царство вечное, несокрушимое, что только Ему одному, и как Сыну человеческому, и как Сыну Божию, все предано Отцом Его (Мф.11:27)⁷³; что только Ему дана всякая власть на небе и на земле (Мф.28:18), что, наконец, только Ему одному подобает царствовати, дóндеже истребится последний враг – смерть (1Кор.15:25–26 ср. Пс.109:1–3).

На основании всего сказанного мы приходим к заключению, что под Сыном Человеческим должно разуметь прежде всего Мессию; но, с другой стороны, мы допускали и то, что на втором плане под Сыном человеческим должно разуметь и народ Мессии, как народ, живущий в Нем и с Ним. Такое понимание видим и у самого пророка Даниила, когда он святых Вышнего делает участниками этого царства вечного, – да, кроме того, оно оправдывается и самим существом дела. Господь стал Сыном Человеческим не для Себя, а для нас, человеков, поэтому человечество Его представляет и как бы сосредоточивает в себе человеческий род, и благодать дел и состояний Его открыта для общения в ней всем человекам, разумеется, под условием их приемлемости или веры. Следовательно, когда Он, по пророческому созерцанию, в самом событии вошел в славу Отца и дадеся Ему всякая власть, вместе с седением по самому человечеству одесную Отца; то в этом самом открылась и для нас, насколько мы принимаем это верою, – такая благодать, что Отец Небесный «сущих нас мертвых прегрешеньми, – как говорит апостол, – сооживи Христом... с ним воскреси и спосади на небесных во Христе Иисусе» (Еф.2:5: 6). Начаток и упрочение этого в нас совершается в царстве благодати, а открытие в Царстве Славы: «да явит, – продолжает Апостол, – в вецех грядущих презельное богатство благодати своея, благостынею на нас о Христе Иисусе» (Еф.2:7).

Итак, прямое, существенное значение видения Сына человеческого, вошедшего в вышемирную славу и получившего всемирную власть, есть именно то, что царство... дается святым Вышнего. Основание и цель этого царства есть общение с Богом и слава Божия во Христе: Сын человеческий... до Ветхого денми дойде и к Нему приведеся, а в Нем необходимо приводятся ко Отцу и сопричастники Его, т. е. святые Вышнего. Характер этого царства святых – торжество над миром и обладание всеми сокровищами Божия владычества в мире: «и тому дадеся власть и честь, и царство» (Дан.7:14) и проч., или, по изъяснении того же, относительно святых: царство же и власть и величество царей, иже под всем небесем, дастся святым Вышняго..., и вся власти Тому работати будут» (Дан.7:27).

Все прочее в седьмой главе не нуждается в объяснении.

Содержание 8-й главы. В 8-й главе содержится второе видение пр. Даниила, известное под именем видения овна и козла; здесь под образом двух новых животных, овна и козла, пророк описывает две монархии, долженствовавшие господствовать над Израилем после падения Вавилона, – монархии Мидо-Персидскую и Греческую⁷⁴. Все содержание 8-й главы так же, как и 7-й, разделяется на две части: на самое видение (Дан.8:3–14) и объяснение оного пророку чрез архангела Гавриила (Дан.8:15–26). Первые два стиха составляют как бы вступление, где определяется время, место и сам способ открытия этого видения, а последний 27-й ст. составляет как бы заключение, где пророк изображает свое впечатление и состояние, последовавшее за этим видением.

Все содержание означенной главы следующее: в третий год царствования Валтасара царя, следовательно, после первого видения, бывшего Даниилу в 1-й год царствования того же царя (Дан.8:1), Даниил был в Сузах⁷⁵, стольном городе области Еламской⁷⁶. И вот здесь, когда он находился на берегу реки Улая⁷⁷ (так виделось Даниилу в видении), протекавшей мимо города Суз, пророк видит барана с двумя неравными рогами (из которых высший поднялся после), бодавшего и поражавшего во все стороны света и, наконец, возгордившегося своими успехами (Дан.8:1–4).

В то время, как баран так величался, пророк видит косматого козла с одним суковатым рогом между глазами. Этот козел, не дотрагиваясь земли, т. е. чрезвычайно быстро, идет с запада; приблизился к овну, рассвирепел на него, поразил его и сломил у него оба рога и растоптал его (Дан.8:5–7). Но в то время, когда козел чрезвычайно возвысился, у него сломился отличный его рог и на место его выросло четыре рога – отростки – к четырем ветрам небесным. Из этих рогов один, бывший поменьше, возвеличился, вытянулся до небес, так что часть звезд небесных низринул и стоптал; мало этого, он даже поднялся на Вождя воинства небесного, отнял у Него ежедневную жертву и святилище, саму истину попирал на земле и во всем вообще действовал с успехом (Дан.8:8–12). Затем пророк слышит объяснение одного святого кому-то, желавшему знать, на сколько времени будет простираться это пагубное беззаконие, и из этого разговора двух таинственных лиц, принадлежащих к духовному миру, узнает, что 2300 вечеров и утр будет простираться это пагубное беззаконие, когда святыня и воинство будут попираемы (Дан.8:13–14)⁷⁸.

По объяснению архангела Гавриила,⁷⁹ это видение относится напоследок гнева, т. е. изображает последнюю годину гнева Божия над иудеями (Дан.8:16–19). Двурогий баран означает царя Мидии и Персии; козел – царя Иавана, т. е. Эллинского; один рог козла означает единовластительство первого царя сего царства, т. е. Александра Македонского; а четыре рога – разделение сего царства на четыре части, или государства: Македонское – Кассандрово, Фракийское – Лисимахово, Сирийское – Селевкидов и Египетское – Птолемеев (Дан.8:20–22). Напоследок царства их, т. е. Еллиманов, или Македонян, восстанет из них царь лукавый и страшный – Антиох Епифан; погубит многих и на Царя царей, т. е. на Бога, восстанет; но будет сокрушен без руки или не рукой человека храброго, а болезнью необыкновенною (Дан.8:23–27)⁸⁰. Таково, в общих чертах, видение, изложенное в 8-й главе.

Объяснение 8-й главы. В самом начале упоминается здесь о Сузах, столице Персидского царства, потому, с одной стороны, что в видении указывалась сама страна, из которой готов был выйти победитель Вавилона – Кир Персидский, а с другой потому, что, как замечает бл. Феодорит, пророк видел разрушение этого царства, означенного здесь овном, по изъяснению ангела: «овен, его же видел еси имуща рога, царь Мидский и Персский» (Дан.8:20). Два рога означали два народа, вошедших в состав Персидского государства; возвышение одного из них показывало возвышение персов над мидянами. Бодание овна на все четыре стороны означало обширность завоевания царства Персидского, ибо на языке священных писателей бодание рогами означает требование войны, или, лучше, победу. Так Моисей, желая означить воинственный дух колена Ефремова, говорит, что оно «языки избодает» (Вт. 33:17); писатель 3-й книги царств (3Цар. 22:11) повествует, что лжепророк Седекия, чтобы предсказать успех войны Иосафата с царем Сирийским, надел на голову рога и бодал ими; и Псалмопевец говорит Богу: „о Тебе враги наша избодем роги“ (Пс.43:6).

Козел, пришедший с юга и умертвивший овна, есть царство Македонское: «а козел козий царь Эллинский есть» (Дан.8:21). Оно названо козлом для означения его (относительной) скорости и быстроты в завоеваниях, ибо козел проворнее овна. Рог козла означал Александра Македонского («рог же великий, иже между очима его, той есть царь первый» (Дан.8:21)). Утверждение этого рога между глазами означало воинственную гениальность Александра Великого. Шествие козла с юга показывало, что завоеватель персидского царства придет с этой стороны. Так и случилось, по свидетельству истории: Александр Македонский, разбивши Дария Кодомана в Киликии, при Гранике, прошел чрез Сирию, Палестину, Финикию в Египет и уже оттуда явился в Персию и сокрушил это царство. Сокрушение рога среди самого борения означало смерть Александра Македонского среди побед и еще на половине его жизни: он умер 32 лет. Явление 4-х рогов на место одного сокрушенного предызображало разделение царства Македонского на 4 части, из которых одну (Египет) удержал за собою Птолемей Лаг, другую (Македонию) брат Александра – Филипп, он же и Арридей; третью (Вавилонию и все восточные владения до Сирии) Селевк Никатор, четвертую (Азию) – Антигон.

Крепкий рог, выросший на месте одного из последних четырех, означал Антиоха Епифана, происшедшего от Селевка Никатора. Этот рог бодал на юг, восток и силу: бодал на юг в означение войны, которую Антиох должен был предпринять против Египта, находящегося на юге от Сирии (Дан.11:5, 6, 9:11); бодал на восток в означение экспедиции Антиоха, которую он имел предпринять против Персии и других областей, лежащих за Евфратом (1Мак. 3:31: 37); бодал на силу в означение войны Антиоха с Иудеей, которая называется силою или, лучше, красотою (Евр.цава), по причине Божественной, обитавшей в иерусалимском храме, благодати. Возвеличение этого рога до высоты звезд небесных и низвержение им последних на землю (Дан.8:10) изображало гордость Антиоха, с какою он взошел в Иерусалим – к народу, сиявшему благочестием, и многих из иудеев с неба боговедения низверг на землю языческого нечестия (1Макк.1:43 и след.).

Содержание 9-й главы. В 9-й главе излагается третье видение, известное под именем видения седмидесяти седмин.Оно открыто в первый год царствования Дария Мидянина, по разрушении Вавилонского царства, когда оживились у евреев надежды на скорое освобождение, с коим они соединяли понятие о пришествии Мессии. Девятая глава, подобно повествованиям, находящимся в первой части книги, описывает важное событие в жизни Даниила, только это событие произошло не между Даниилом и властью мира, но между Даниилом и его Богом, и окончилось одним из самых замечательных и самых подробных откровений, какие только есть в св. Писании.

Всю главу можно разделить на две части: в первой содержится пламенная молитва пророка к Богу о конце плена, который, согласно пророчеству Иеремии, уже должен был наступить, а действительность сему не соответствовала (Дан.9:1–19); а во второй – само откровение о 70 седминах, служившее прямым ответом на сию молитву⁸¹. Само содержание пророчества следующее: со времени падения Вавилона еще не прошло и года, а Даниил уже ясно чувствовал, что в судьбе его народа готовится произойти большая перемена.

Он уже был старец. Летами своей жизни он уже переступил тот предел, который считался вообще пределом человеческой жизни. У него были священные книги, чтением которых он и утешал себя в трудные минуты жизни и, углубляясь в их смысл, размышлял о тех судьбах, которые ожидали народ по предсказанию прежних пророков. Особенно поражало его пророчество Исаии. Его чудесное пророчество касательно Кира, как освободителя Израиля, должно было служить главным источником утешения, поддерживавшего пророка во время его семидесятилетнего плена. Его несомненно сильно занимал вопрос, кто бы мог быть этот Кир. Было ли это в действительности имя лица, которое выступит на сцену исторической жизни, или его можно считать просто символическим именем, подобно Шилоху, так что и само пророчество можно понимать лишь в том смысле, что этот великий избавитель будет подобен „солнцу” (потому что такое именно приписывалось слову Кореш или Кир), которое согреет землю после продолжительной зимы, и на земле вновь водворится мир и благоденствие. Но пророчество было столь ясным и отчетливым, что все подобные соображения оказывались безосновательными, и это скоро было доказано действительностью, так как имя Кира действительно оказалось принадлежащим знаменитому завоевателю Вавилона.

Но тот ли именно этот Кир, о котором предсказывалось в пророчестве или нужно было ожидать еще и другого? Подобные же затруднения могли встречаться и в пророчестве Иеремии. Там было два места, в которых делалось указание на семидесятилетие плена. В одном месте Даниил читал: „и вся земля эта будет пустыней и ужасом; и народы сии будут служить царю вавилонскому семьдесят лет” (Иер.25:11–13); а в другом месте этого пророка содержались следующие высокоободрительные слова: „так говорит Господь: когда исполнится вам в Вавилоне семьдесят лет, тогда Я посещу вас, и исполню доброе слово Мое о вас, чтобы возвратить вас на место сие“ (Иер.29:10). Но в каком из этих двух пророчеств определялось время окончания плена? Нужно ли было считать семидесятилетие с того пункта, который указан в первом или во втором из этих пророчеств? С четвертого года царствования Иоакима, или со времени плена Иехонии?

Кроме этих двух мест, пророк Даниил мог обратить внимание также и на третье важное место. Было ли разрушение Иерусалима такой эпохой в истории Израиля, которая имела одинаковую важность с отведением народа иерусалимского в плен? Если так, то не могло ли быть и другого пункта, с которого можно было считать семидесятилетие? Весьма возможно, что подобные же мысли занимали и ум Даниила, когда он предавался чтению пророческих книг. Не зная, как разрешить встречающееся затруднение, Даниил обращался с молитвой к Богу и во время одной из этих молитв удостоился видения, которое открывало ему не только ближайшую судьбу народа, но и его отдаленную судьбу, когда должно было исполниться чаянье не только сынов Израиля, но и всего человечества. Его молитва была пламенна, и в ней он искренно исповедовал грехи целого народа, который всею своею предшествующей жизнью заслужил понесенное им тяжкое наказание. Но так как милосердие Божие беспредельно, то Даниил и обратился с молитвой к Богу милосердому, и плачевным состоянием города и храма, где от лет древних призывалось имя Иеговы, умоляет милостиво воззреть на пустыни святого города и поступить с народом Иудейским по безмерному Своему милосердию (Дан.9:1–19).

Молитва Даниила была услышана. Он молился в тот самый час, в который некогда в храме Иерусалимском приносилась вечерняя жертва, и когда он еще молился, вдруг муж Гавриил (которого уже и раньше он видел в одном из видений), прилетев, коснулся до пророка и сказал ему: „Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе; ибо ты муж желаний; и так вникни в слово и уразумей видение“ (Дан.9:22: 23). Затем архангел сделал ему великое откровение о седминах, которое заключалось в следующем: „ Семьдесят седмин сократишася о людех твоих, и о граде твоем святем, яко да обетшает согрешение, и скончается грех, и запечатаются греси, и загладятся неправды, и очистятся беззакония, и приведется правда вечная: и запечатается видение и пророк, и помажется Святый святых. И увеси и уразумееши, от исхода словесе еже отвещати и еже соградити Иерусалим, даже до Христа Старейшины седмин седмь, и седмин шестьдесят две: и возвратится, и соградится стогна и забрала, и истощатся лета. И по седминах шестидесяти двух потребится помазание, и суд не будет в нем: град же и святое рассыплется со старейшиною грядущим, и потребятся аки в потопе, и до конца рати сокращенные чином погибельми. И утвердит завет мнозем седмина едина: в пол же седмины отъимется жертва и возлияние, и во святилищи мерзость запустения будет, и даже до скончания времени скончание дается на опустение“ (Дан.9:24–27).

Таково было это великое откровение. Обозревая все содержание этого пророчества, находим, что Даниил, ходатайствуя пред Богом больше всего за близкое будущее своего народа, получил относительно этого будущего только небольшие надежды. Нет сомнения, что Иерусалим будет восстановлен и плен окончится, но такое восстановление Израиля есть только временное, и пройдут еще многие века в ожидании. Относительно дальнейшего времени Даниил получил двоякий ответ: с одной стороны, ангел возвестил ему пришествие Мессии и приносимое Им спасение, но с другой – предсказал разрушение Иерусалима и храма, как страшное последствие отвержения Мессии.

А что это пророчество относится к первому действительному явлению Иисуса Христа в мир и совершению Им искупления рода человеческого, это ясно, во-первых, из свидетельств Новозаветного св. Писания, во-вторых, из единогласного понимания и толкования этого пророчества в приложении к Иисусу Христу отцами и учителями христианской Церкви, и, в-третьих, из свидетельств самих иудеев-талмудистов, которые не могли не сознать, что Даниил пророчествует здесь о продолжении времени до пришествия Христа. Один из раввинов (Манассий) прямо сознается, что соплеменники его относили это пророчество к Мессии и что эту уверенность разделяли все те иудеи, которые мятежничали против Веспасиана и Тита. Другой (Мардохей) выражается, что Мессия есть тот, к пришествию которого приводят седмины Даниила. Некоторые из раввинов утверждают, что Мессия должен привести правду вечную, что он сам есть правда вечная, Святый святых, очевидно, заимствуя эти выражения из пророчества Даниила⁸².

Объяснение 9-й главы. Для уразумения пророчества Даниила о 70 седминах, на которое так много имеется разнообразных толкований, нужно прежде всего решить следующие вопросы: 1) что должно разуметь под седминами и 2) с какого времени нужно вести начало счета этим седминам.

1) Известно, что иудеи вели счет седминами тремя различными способами. Прежде всего они имели седмину, состоящую из дней, в каковом случае она соответствовала неделе:

Семь седмиц отсчитай себе; начинай считать семь седмиц с того времени, как появился серп на жатве (Втор. 16:9, ср. Дан.10:2); таким сроком определяет Моисей время праздника Пятидесятницы от праздника Пасхи. Во-вторых, у них была „седмина” лет, составлявшая круг в семь лет, известный под названием субботнего года: указание на такое счисление можно видеть уже в Быт. 29:27, а прямое узаконение относительно числа лет, составляющих субботний год, находим в постановлениях Моисея (Лев. 25:3–5). Наконец, у них была „седмина“ субботних годов, т. е. круг в сорок девять лет, заканчивавшихся юбилейным годом: «И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтобы было у тебя времени в семи субботних годах сорок девять лет» (Лев.25:8; ср. 25:10–11). Теперь нужно рассмотреть, какая из этих наиболее соответствует сделанному Даниилу откровению.

Нельзя разуметь здесь седмины дней, или седмицы, ибо 70 седмиц составят только 16 месяцев; а такого пространства времени очень недостаточно для того, чтобы в нем могло быть совершено все, что должно совершиться по словам архангела: «еже соградити Иерусалим... соградится стогна и забрала и истощатся лета» (Дан.9:25, 26:27). С первого взгляда текст показывает, что Архангел разумеет продолжительное время⁸³. С другой стороны, в Священной истории нет никакого указания на появление какого-либо помазанного царя, который бы выступил в промежуток между первым и третьим годом царствования Кира, равно как ничто не доказывает, чтобы Иерусалим был восстановлен в это время.

Всякое такое толкование должно оказаться несостоятельным, когда мы вспомним, что Даниил, по всей вероятности, пережил период семидесяти недель, и если бы пророчество исполнилось в течение этого периода, то он несомненно обратил бы внимание читателя на это его исполнение, как он и делает это в других местах (Дан.4:33); если бы оно не исполнилось, то он совершенно устранил бы его из своей книги.

Если мы равным образом будем понимать седмину в смысле круга юбилейного года, то и опять придем к нелепости. Исполнение пророчества в таком случае лежало бы в отдаленном будущем, не представляя возможности для его исполнения даже чрез тысячу лет⁸⁴, между тем как действительность показывает, что события, предсказанные пр. Даниилом, нашли для себя полное осуществление как в жизни еврейского народа, так и в истории христианства.

Ввиду несостоятельности указанных мнений остается признать как единственно верное понимание то, по которому под седминою нужно разуметь период времени, состоящий из семи обыкновенных лет, и, следовательно, 70 седмин нужно признать в значении 490 лет: столько лет указывает Гавриил для подзаконного существования евреев. И такое понимание вполне оправдывается историей и теми событиями, которые, по указанию архангела, должны совершиться за эти 490 лет.

По порядку событий седмины располагаются следующим образом: в течение первых семи седмин (49 лет) будут возобновлены Иерусалим и храм, хотя посреди тесных и неблагоприятных обстоятельств и в трудные времена (Дан.9:25). По истечении следующих за тем 62 седмин или 434 лет придет Христос и будет предан смерти невинно (Дан.26). Ввиду того, что в последнюю седмину, по откровению Архангела, Христос будет предан смерти и прекратятся ветхозаветные жертвоприношения, а во святилище будет мерзость запустения, и того, что действительность вполне оправдала это пророчество, так как общественное служение Иисуса Христа роду человеческому, чрез которое Он, собственно, и совершил искупление всех людей, продолжалось 3½ года, и во 2-ю половину последней седмины апостолы действительно утвердили Церковь Христову в Иерусалиме и во всей Иудее, а после мученической кончины архидиакона Стефана от евреев, этим убиением преполнившим (ср. Мф.24:15) чашу гнева Божия и произведших «великое гонение на Церковь в Иерусалиме» (Деян. 8:1), они стали проповедовать Евангелие в Самарии и даже до последних земли, в число этих 62 седмин мы должны, очевидно, внести время частной жизни Иисуса Христа, т. е. те 30 лет, которые прошли до вступления Его на общественное служение.

Таким образом, седмин седмь (49 лет) – это время, протекшее от издания второго указа Артаксеркса до исполнения его (еже отвещати), т. е. до полного сограждения или восстановления уничтоженных улиц и твердынь (стогна и забрала) Иерусалима (Неем.5:14, 13:6). Затем седмин шестьдесят две (434 года) до Христа старейшины, т. е. до вступления Его в общественное служение. Седмина едина (7 лет) разделается на две половины: одна полседмина составляет время служения, смерти, воскресения и вознесения Спасителя, а другая – время первоначального утверждения нового завета во многих странах, где жили иудеи среди язычников (49+434+7=490 лет) – время, предсказанное Даниилу, в которое совершились все события, имевшие значение как в жизни собственно еврейского народа, так и всего рода человеческого. По истечении всех седмин, спустя несколько лет, (а из хода речи можно заключить, что здесь разумеется небольшой промежуток времени) придет народ под предводительством вождя, разрушит город и храм, которые и останутся в запустении до скончания времени (Дан.9:27). И это пророчество в точности исполнилось по отношению к евреям. Действительно, чрез 36 лет по воскресении Иисуса Христа Тит с римским войском разрушил Иерусалим и храм до основания.

С тех пор Иудеи рассеяны по всей земле и святой город попирается язычниками, как сказал Иисус Христос, указав на это пророчество Даниилово (Лк.21:24 ср. Мф.24:15).

2) Теперь должно решить другой вопрос: с какого времени начинать должно счет этим седминам, равным 490 годам? Относительно этого существовали и существуют разные понимания, из которых не все, разумеется, могут быть признаны правильными. Неправильность многих толкований по преимуществу зависит от неодинакового понимания 25 ст. (Дан.9:25), где пр. Даниил указывает пункт, с которого нужно вести начало этим седминам. Несомненно, что вся 9 глава имеет, своим предметом окончание запустения Иерусалима (Дан.9:2) и, следовательно, исходным пунктом 70 седмин может быть только объявление повеления⁸⁵ о восстановлении и сограждении стен Иерусалима⁸⁶. Но что должно разуметь под этим восстановлением Иерусалима? Одни из толкователей полагают, что под исходом словесе надобно разуметь пророчество Иеремии о возвращении Иудеев в Иерусалим и возобновлении этого города, после 70 лет пленения вавилонского. «И будет вся земля сия в запустение и во ужас, и поработают сии во языцех царю вавилонскому седмьдесят лет» (Иер.25:11), так как, говорят, по случаю размышления Даниила о 70-летнем плене и открыто было ему о 70 седминах.

Другие под исходом слова разумеют само открытие Даниилу о 70 седминах, т. е. начало 70 седмин считают с того времени, когда явился Даниилу архангел Гавриил. Два эти мнения придуманы теми и от тех, которые в пророчестве Даниила не хотят ничего видеть, кроме только судьбы евреев и судьбы их города и храма. Мнений таких принять нельзя, потому что при таком начале 70 седмин в истории народа иудейского нельзя отыскать эпох, в точности соответствующих трем периодам, на которые Архангел разделил 70 седмин, и из которых первый содержит в себе 7 седмин, т. е. 49 лет, второй – 62 седмины, т. е. 434 года, а третий – одну седмину, т. е. 7 лет (Дан.9:25,26:27).

Именно:

Те, которые 70 седмин начинают со времени произнесения Иеремиею пророчества (Иер.25:10) об освобождении иудеев из плена вавилонского, первую часть седмин, т. е. 7 седмин, оканчивают освобождением иудеев из плена, а потому под Христом старейшиною разумеют Кира, отпустившего иудеев из плена, и названного у пророка Исаии помазанником Божиим (Ис.45:1). Но для опровержения их мнения достаточно сказать, что пророчество Иеремии об освобождении иудеев из плена после 70-летнего пребывания их в нем произнесено вместе с пророчеством о самом 70-летнем плене (Иер.25:11–12), а потому пространство времени от произнесения сего пророчества до освобождения иудеев из плена, т. е. до первого года царствования Кира, должно заключать в себе не 49 лет, слагаемых из 7 седмин, но, очевидно, 70 лет.

Еще неосновательнее мнение других, которые думают, что 70 седмин надобно считать со времени открытия этого пророчества Даниилу архангелом Гавриилом, ибо они окончанием 7-и седмин полагают, так же, как и первые, первый год царствования Кира; а от первого года царствования Кира, если считать назад, до первого года Дария, сына Ассуирова (Дария Мидянина), когда открыто было Даниилу о 70 седминах, прошло не более двух или трех лет.

Такое же несогласие с хронологией защитники двух вышепоказанных мнений встречают и в приложении к событиям двух последних периодов 70 седмин, т. е. периода, заключающего в себе 62 седмины (434 г.), и периода, заключающего одну седмину.

Есть толкователи, которые начало 70 седмин ведут с указа Кира, изданного в 536 году до Р. X.⁸⁷ (1Ездр.1:1–4), есть и такие, которые под исходом словесе разумеют эдикт 2-го года царствования Дария, сына Гистаспа, данный в 520 г. до Р. X.⁸⁸ (1Ездр.6:1–12); но ни того, ни другого мнения нельзя признать за правильное. Что касается указа Дария Гистаспа, то этот указ есть не что иное, как повторение и возобновление указа царя Кира и решительно не имеет приписываемого ему значения в столь важном пророчестве. Относительно же эдикта Кира сама Даниилова книга показывает, что он не относится к этому случаю, потому что Даниил не скорбел бы так о своем народе, как он скорбел о нем в третий год царствования Кира (Дан.10:1–3), если б эдикт уже первого года этого царствования принес израильтянам надежды, хотя бы более умеренные, чем те, какие можно было иметь по пророчеству главы девятой (Дан.9:25). Притом, если бы эдикт Кира, данный в 536 г., был тем самым эдиктом, с которого следовало начинать счет семидесяти седмин, то можно было бы ожидать другого выражения в словах Ангела. Вместо того, чтоб говорить о выходе указа о восстановлении Иерусалима, он мог бы сказать проще, что после 70 лет плена пройдет семьдесят седмин лет до Христа.

Затем еще одно обстоятельство: стих 26-й говорит о разрушении святилища и с тем же вместе о разрушении города, но стих 25-й, говоря о восстановлении города, не говорит о восстановлении храма. Это, очевидно, предполагает, что когда займутся восстановлением города, храм уже выйдет из своих развалин, потому что невозможно допустить, чтобы Ангел в своем пророчестве прошел молчанием самый главный предмет, то возлюбленное святилище, о котором Даниил так горячо молился (Дан.9:17: 20). При этом должно принять во внимание следующие слова Ездры: «И старейшины Иудейские строили и преуспевали, по пророчеству Аггея пророка и Захарии, сына Адды. И построили, и окончили, по воле Бога Израилева и по воле Кира и Дария и Артаксеркса, царей Персидских» (1Ездр.6:14).

Это одно из тех мест, в котором Ездра, прерывая хронологическую нить своего повествования, бросает на рассказанные события общий взгляд. Здесь, он сближает два важных времени строения: время построения храма и время построения города – и тотчас же прибавляет (в стихе 15), что в царствование Дария был построен один храм, откуда следует, что остальное было сделано во времена Артаксеркса. Эдикты Кира и Дария действительно упоминают только об одном святилище (ср. 1Ездр.5:13 и следующие; 6:3–22). Правда, имя Иерусалима часто встречается в книге Ездры (1Ездр.1:2, 6:3, 5, 9, 12 и след.), но почти всегда только для указания места, где находился храм. Само собою разумеется, что для приюта приносителей жертв и рабочих с самого начала построения храма должно было находиться около него несколько жилищ (Агг. 1:4), но в эдиктах Кира и Дария мы не находим никакого намека на дозволение возобновить город.

Сам Артаксеркс Лонгиман, давший, наконец, это дозволение, сначала положительно отказал в нем (1Ездр. 4:7–23). Все это очень хорошо объясняет, каким образом могло случиться, что Иерусалим не был еще построен до времен Ездры и Неемии (Неем.1:3, 2:3,5, 3:3,4, 4:1, 7:4). Религиозная реставрация иудеев могла еще не встречать препятствий, но о реставрации политической и национальной не хотели даже слышать.

Существуют еще толкователи, которые, не признавая указанных мнений справедливыми, как не соответствующих самому содержанию пророчества, свидетельством книг Ездры и Неемии, и как несогласных с хронологическими датами, указывают нам другой пункт, с которого и должно вести счет седминам. Все они начало исполнения пророчества о 70 седминах согласно относят ко времени царствования Артаксеркса Лонгимана, но, соглашаясь в этом, одни из них⁸⁹ за начало 70 седмин признают прибытие в Иерусалим Ездры, которому Лонгиман, в 7-й год своего царствования, дал указ, уполномочивающей ученого священника препроводить желавших возвратиться в свое отечество иудеев, со св. сосудами и дарами от вельмож и царя, наблюдать за сохранением закона Божия, поставлять судей и блюстителей порядка, наказывать нарушителей и преступников закона. Между тем как другие⁹⁰ за начало 70 седмин считают прибытие во Иерусалим виночерпия Неемии, по указу Лонгимана, данному им в 20-й год царствования, в силу которого Неемия уполномочен был не только заняться приведением в порядок расстроенного религиозно-нравственного состояния, но и восстановлением Иерусалима и стен его.

Со своей стороны, допуская первое мнение, находим лучшим дать предпочтение второму. Справедливо первое, если примем во внимание то, что эдикты Ездры и Неемии даются одним и тем же государем, двукратно склонявшимся на исполнение повеления Божия в пользу избранного народа, и эдикт, данный Ездре, можно считать началом тех особых полномочий и прав еврейского народа, которые особенно нашли себе широкое применение в указе, данном Неемии, а отсюда справедливо также будет время Ездры и Неемии, по характеру их служений еврейскому народу, считать единым и нераздельным временем. Посему соглашаемся, с защищающими это мнение, что, действительно, было бы странным думать, что для Израиля начало этого нераздельного служения имело меньшую важность, чем его средина; что Неемия, в сущности, не сделал ничего нового, а только развил дело, начатое Ездрою. Царский эдикт, полученный Неемией, имеет не больше как второстепенную важность, так что священный историк не передает даже содержания его (Неем.2:7–8), между тем как, напротив, и теперь еще можно понимать важность полномочий, полученных Ездрою (1Ездр.7:27–28)⁹¹.

Но принимающие за начало седмин указ Лонгимана, данный Ездре, разногласят между собою относительно того, какому году общей хронологии соответствует 7-й год царствования Артаксеркса, а посему и конец седминам определяют различно. Одни утверждают, что этот 7-й год падает на 457 г. до Р. X., а потому говорят, что 490 лет, считаемые с отправления Ездры в Иудею в 457-м году, приводит нас к 33-му году нашей эры, а Христос, по пророчеству, должен был умереть в половине последней седмины; следовательно, пророк представляет временем смерти Мессии тридцатый год нашей эры. Но, по признанию лучших авторитетов и по наиболее принятой хронологии, этот год и был действительным годом смерти нашего Спасителя⁹². Другие, напр. Лопухин, 7-й год царствования Артаксеркса считают падающим на 458-й год, а потому само счисление седмин ведут несколько иначе.

Считая семь годичных седмиц от 7-го года царствования Артаксеркса, мы придем к 409-му году до Р. X. Это был 15-й год царствования Дария Нота, но что случилось в это время – в точности неизвестно. Если, однако, мы вправе предполагать, что в течение этих именно семи седмин „обстроились улицы и стены Иерусалима, но в трудные времена“, то можно допустить, что эти трудные времена представляли собою тот период, когда, при восстановлении Иерусалима, встретилось препятствие со стороны различных врагов. Взяв 408 год в качестве термина, с которого мы должны дальше вести свое вычисление, мы, считая таким же образом шестьдесят две седмины составляющими 434 года, придем к 26 году по Р. X., который (по общепринятому предположению, что Рождество Христово совершилось за 4 года до начала христианской эры) будет временем начала общественного служения Спасителя.

Такое счисление 70 седмин, помимо того соображения, что указ Артаксеркса, данный Неемии, был лишь подтверждением того, который дан был Ездре в 7-й год царствования того же царя, обусловливается, очевидно, и тем еще, что указ Неемии, данный Артаксерксом в 20-й год его царствования, считают упадающим на 444-й или 445-й год общей хронологии до Р. X., а отсюда эти толкователи, за решительною невозможностью при таком счислении найти оправдание этому пророчеству Даниила в действительной истории, т. е. за невозможностью получить цифры 490 лет со времени начала седмин до их исполнения с указа Неемии, естественно и должны были отнести начало седмин к 7 году царствования Артаксеркса, издавшего эдикт Ездре, каковой год его царствования и будет падать на 457-й или 458-й до Р. X.

Не отрицая возможности и правдоподобности указанных предположений, мы должны указать еще одно мнение, которое является не только общераспространенным, но не менее основательным и правдоподобным, чем вышеприведенное. По сему мнению, за исходный пункт начала счисления 70 седмин берут второй указ Лонгимана, данный на имя виночерпия Неемии, действительно обстроившего Иерусалим стенами. При этом многие, как из западных толкователей, так и наших отечественных⁹³, считая за начало седмин второй указ Лонгимана, данный на имя Неемии в 20-й год царствования Артаксеркса, так как только в этом указе дано позволение воссоздать Иерусалим и обнести его стенами (Неем.2:1–17), полагают, что 20-й год царствования Артаксеркса будет упадать не на 444-й или 445-й год до Р. X.⁹⁴, а на 453-й.

Этот второй указ Артаксеркса Лонгимана, говорит Арх. Макарий в своем введении в православное богословие 1847 года, дан был в лето двадесятое его царствования⁹⁵, как свидетельствует сам Неемия (Неем.2:1). Но Артаксеркс вступил на престол в 3-м году 76-й олимпиады⁹⁶, который, по нашему счислению, соответствует 473-му году до Рождества Христова⁹⁷. И, следовательно, 20-й год царствования Артаксеркса, по летосчислению греческому, есть 3-й год 81-й олимпиады, по летосчислению римскому 299-й г. от основания Рима⁹⁸, по-нашему – 453-й г. до Р. X. Отселе и должно начинать счисление седмИн.Сделаем же это счисление и приложение седмин к событиям.

В пророчестве от начала седмин до явления Мессии-Князя назначается, кроме 7 седмин, отделенных для построения Иерусалима, еще 62 седмины, всего 69 седмин, т. е. 483 года. Конец 69-й седмины должен касаться не рождения Мессии, (потому что в следующей, 70-й седмине, полагается уже смерть Его), но Его крещения и открытого явления в должности Мессии. Смерть Его полагается после 69-й седмины, следовательно, в продолжение последней, т. е. 70-й, седмины, и именно – в половине этой седмины, когда должно последовать прекращение ветхозаветных жертв, которое могло совершиться только жертвою самого Мессии (Евр.10:4–10). Вообще же вся последняя седмина определяется на утверждение Нового Завета.

По какому бы теперь летосчислению ни стали считать седмины, мы везде придем к одному и тому же следствию. Если по летосчислению греческому, т. е. примем за начало седмин 3-й год 81-й олимпиады, то, превративши 69 седмин или 488 лет в олимпиады (выйдет 120 олимпиад и 8 лет), и, приложивши эти новые олимпиады к данным, мы получим 2-й год 202-й олимпиады, а это и есть 15-й год царствования Тиверия Кесаря, когда крестился Иисус Христос от Иоанна (Лк.8:1: 21) и явился пред народом в качестве Мессии. Если по летосчислению римскому, т. е. примем за начало седмин 299-й год от основания Рима, то, приложивши к этим годам 69 седмин, или 483 года, получим 782-й год от основания Рима: опять 15-й год царствования Тиверия Кесаря, и, следовательно, год крещения Спасителя и явления в должности Мессии. Наконец, если станем считать седмины по нашему счислению, т. е. с 453 года до Р. X., то последний год 69-й седмины, или год 483-й, падает на 30-е лето земной жизни Спасителя, значит, также на время Крещения Его и явления в должности Мессии (Лк.3:23). В половине 70-й седмины должен потребиться Помазанник и упразднить жертвы: и Христос умер на кресте спустя 3 года с половиною по вступлении своем в должность общественного Учителя, т. е. в полседмины.

Вся 70-я седмина должна утвердить завет многим: и Христос первую половину этой седмины употребил Сам на утверждение Своего Нового Завета многим в Иудее, Галилее и Самарии, а в три с половиною года, по смерти и воскресении Его, Евангелие возвещено апостолами всюду, где только находились рассеянные овцы дома Израилева.

Блаженный Феодорит, разумея под исходом слова, с которого должно начинать 490 лет, – Указ Артаксеркса Неемии, – такое делает счисленье лет, начиная от этого времени до смерти Иисуса Христа: от 20 года царствования Артаксеркса, – говорит он, – когда Неемия, возвратившись в Иерусалим, начал восстановлять стены города, до смерти Дария Кодомана, с убиением коего Александр Македонский разрушил царство Персидское, прошло 114 лет; от смерти Дария Кодомана до Кая Юлия Цезаря, первого самодержца римского, всех лет царства Македонского 282 года; от первого года Юлия Цезаря до 15 года Тиверия, когда явился на Иордане Иоанн Креститель, прошло 73 года; сложив все это, получим 469 лет или еврейских лунных 483⁹⁹.

Итак, со времени издания указа Артаксерксом о восстановлении города Иерусалима до явления Иоанна Крестителя на Иордане прошло 483 года. Из остальных 7 лет первые три с половиной протекли со времени вступления Иисуса Христа в должность общественного служения до смерти Его, а последние три с половиной протекли в первоначальной проповеди апостолов, после ниспослания им Духа Святого, силою Которого они обратили к евангельскому учению многие тысячи людей и соделали их участниками в Новом Завете, как говорит Архангел (Дан.9:27): «И утвердит завет мнозем седмина едина».

«Если же это не так, – говорит Феодорит в конце своих замечаний на это пророчество, – то, поскольку число 490 лет прошло и даже сверх того минуло 440 лет (до того времени, когда бл. Феодорит писал толкование), пусть укажут, когда исполнилось пророчество Архангела? Не во времена ли Маккавейские? – но ни от Дария, ни от Кира до Маккавеев не прошло 490 лет. От Кира до Маккавеев прошло только 472 года. Притом, кто бы назван был Святым святых? Иуда, Ионафан, Симон, или кто другой? Но Святым святых никогда не назывался ни патриарх Авраам, ни законодатель Моисей, ни величайший из пророков Илия. Итак, и время, и имена ясно указывают нам в сем пророчестве на пришествие Иисуса Христа»¹⁰⁰. Само собою понятно, что, если такое понимание правильно, т. е. если справедливо, что 20-й год царствования Артаксеркса будет упадать на 453 г. до Р. X., то это последнее мнение будет естественным и верным, и пророчество Даниила исполнилось во всей точности. Недаром сам Архангел говорит Даниилу: «70 седмин сократишася» (Дан.9:24); с Евр.собственно значит: насечены, определены, вырублены, – желая этим самым указать на особенную точность периода времени, имевшего пройти от указа о построении города и обнесении его стенами до появления Иисуса Христа на общественное служение роду человеческому. Справедливо выразился Кальвин, что это столь точное определение времени пришествия Христова представляет такое доказательство в пользу откровения, какое можно противопоставить самому сатане.

В заключение рассуждения о 70 седминах считаем не лишним добавить несколько слов о разделении их на три периода. Сказав о 70 седминах вообще, как об одном целом, ангел Гавриил разделяет их потом на три неравных периода: на 7 седмин, на 62 седмины и на одну седмину. Это напоминает нам время, времена, и полувремена, упоминаемые в 25 ст. 7-й гл. и в 7 ст. гл. 12-й той же Даниловой книги. Чтобы трем периодам 70 седмин найти в истории соответствующие события, блаж. Феодорит изменяет порядок этих периодов, поставляя на первом месте 62 седмины, на втором – 7, а на третьем, последнем, – одну, и говорит, что 62 седмины (434 г.) протекли от 20 года царствования Артаксеркса, когда выдан был указ, до смерти последнего из Асмонеев – первосвященника Гиркана, убитого Иродом («И по седминах шестидесяти двух потребится помазание…» (Дан.9:26)), а 7 седмин от смерти Гиркана до явления Иисуса Христа на Иордане. Остальная седмина протекла частью в общественном служении Иисуса Христа, частью в первоначальной проповеди апостолов.

Нам кажется, нет особенной нужды прибегать к подобной перестановке этих 70 седмин, какую допускал бл. Феодорит, и лучше удержать тот порядок, какой имеется в самом пророчестве. В самом деле, Ангел, отделяя первые 7 седмин от следующих 62, ясно замечает, что первые 7 седмин будут временем восстановления и возобновления Иерусалима – улицы и стены построятся в трудные времена; а в ст. 26 говорит, что город и святыня разрушены будут народом вождя, который придет, и конец их будет от наплыва полчищ, и до конца войны назначены опустошения; следовательно, Ангел, разделяя все 70 седмин на три периода, без сомнения хотел обозначить важные перемены и события в политической и гражданской жизни народа. Но, с другой стороны, судя потому, что о 62 седминах ангел только упоминает, между тем как о 7 седминах, и особенно о последней седмине, говорит с требуемой обстоятельностью, и при том особенно ударяет на утверждение завета; не без основания некоторые полагают, что ангел имел здесь в виду показать известную степень развития Божественного Откровения среди израильского народа в период первых 7 седмин, т. е. в период Ездры, Неемии и Малахии, который был временем восстановления народа Божия и составления последних канонических книг Ветхого завета, а с другой стороны, имел в виду показать, что в последнюю седмину будет завершение Божественного Откровения, когда запечатается всякое видение и пророчество.

Ангел как бы так хочет сказать: из 70 седмин последняя седмина есть суббота Ветхого Завета, есть то благодатное время, которое даст Новый Завет, день праздничный, в который Бог еще раз откроет пред своим народом все сокровища своей благодати; но в то же время и день роковой, в который Израиль подписывает свой смертный приговор. В первые 7 седмин будет не только возобновление города материальное, но оно будет возобновлением и восстановлением духовного состояния иудеев, когда будут последние пророки во Израиле, после которых прекратится дар пророческого служения, в продолжение целых 62 седмин до появления Самого Христа, Помазанника Божия¹⁰¹.

Обращаясь к истории еврейского народа, мы действительно и видим, что последним ветхозаветным пророком был Малахия, современник Неемии, и, следовательно, пророчествовавший за 400 лет до Р. X., после которого у евреев действительно не стало пророческого служения до величайшего из рожденных женами Иоанна Крестителя. Все, что нужно было знать людям об истинах веры и спасении, возвещено им; пролит ясный свет на настоящее, открыты все пути Промысла, не сокрыта тайна времен будущих; пророчества о Христе так были ясны, что как бы посылали в сретение Его, и со дня на день делались более и более общеизвестными, чрез иудеев распространяясь и между другими языческими народами.

Четвертое и последнее видение Даниилово излагается в 10, 11 и 12 гл. и называется видением великой силы, или большой брани. Оно открыто было в 3-й год царствования Кира, царя Персидского (Дан.10:1). После трехнедельного поста¹⁰² Даниил при посредстве небесного мужа, получает откровение о дальнейшем продолжении истории народа Божия в связи с историей всемирных монархий и всего мира. Это откровение подробно раскрывает видение 7-й и 8-й гл. и служит для этих глав тем же, чем 7-я гл. для главы 2-й. Оно представляет из себя стройное, законченное пророчество о судьбе еврейского народа, которое, собственно, и излагается в 11-й гл., так что 10-я гл., где повествуется о том, как в борьбе всемирных монархий против народа Божия принимают участие и духовные силы¹⁰³ (добрые и злые); как добрые силы в Персидском царстве удержали перевес и как имеет быть иначе в Греческом царстве, составляет по отношению к 11-й главе как бы введение, а 12-я гл., где повествуется о том, что будет с истинным Израилем после тяжких страданий, изображаемых пророком в 11 гл., составляет как бы заключение.

Содержание 10-й главы. Три недели Даниил постился в ожидании откровения и только в 24-й день 1-го месяца, находясь на берегу большой реки, именно Тигра (Дан.10:2–4), он увидел мужа¹⁰⁴, облаченного в льняную одежду, опоясанного по чреслам золотом из Уфаза (по-славянски златом светлым) (Дан.10:5). Тело явившегося было «как топаз (по-славянски фарсис), лице его – как вид молнии... глас речей его как голос множества людей» (по-славянски аки глас народа) (Дан.10:6). Это видение было одному Даниилу, тогда как бывшие с ним люди не видели: они от страха убежали. Даниил, оставшись один, при виде этого мужа, когда тот стал говорить, от страха упал на землю и лежал лицом к земле (Дан.10:5–9). Тогда коснулась рука явившегося, он ласково поднял Даниила (10) и объяснил ему, что трехнедельное замедление приходом произошло от задержания князем (Ангелом Хранителем) царства Персидского, против коего теперь остался Михаил, архистратиг иудейского народа (Дан.10:11–13)¹⁰⁵. При этом явившийся открывает Даниилу, что он пришел открыть ему имеющее случиться в последующее время (Дан.10:14). Затем еще раз ободрив пророка своим попечением о благе иудейского народа и предстательством Архангела Михаила (Дан.10:15–21), явившийся объявляет Даниилу о том, что имеет быть в царствах Персидском, Греческом и Сиро-Египетском. Все это и составляет содержание пророчества 10 гл.

Пророчество 11 гл. можно разделить на 3 части. Оно начинается краткой историей монархии Персидской и Греческой (Дан.11:1–4), потом переходит к повествованию о главных войнах Птолемеев и Селевкидов (Дан.11:5–20) и оканчивается подробным изображением Антиоха Епифана (Дан.11:21–45 ст.)¹⁰⁶.

Содержание 11-й главы. Явившийся муж объявляет пророку Даниилу, что в Персии, под владычеством которой состоят все иудеи, после Кира будет еще три царя (см. приложение), при которых дела пойдут в прежнем порядке, а 4-й царь – Ксеркс старший, царствовавший 12 л. (см. приложение), – поднимет всех против царства Эллинского и таким образом возбудит мщение против своего государства¹⁰⁷ (Дан.11:1: 2). Оттуда, лет через сто слишком, выступит мститель – царь храбрый и могущественный (Александр Македонский), который сокрушит Персию (следовательно, положит начало великим переменам в судьбе иудеев), но и сам скоро падет: лишь только он восстанет, его царство разрушится и разделится на 4 ветра небесных и при том перейдет не к его потомкам (Дан.11:3–4).

Из военачальников Эллинского царя южный властитель (египетский) будет силен; но другой, северный¹⁰⁸ (сирийский), будет еще сильнее (Дан.11:5). С течением времени они попытаются заключить союз: дочь Южного Царя Береника, дочь Птолемея Филадельфа, выдана будет в замужество за Царя Северного – сирийского царя Антиоха Феоса. Береника принесет Сирии в приданое Палестину, но это не поведет к миру: она не удержит силы в руках своих, да и он с потомством своим не устоит (Дан.11:6).

По отвержении Береники, Южный Царь Птолемей Эвергет, ее брат, мстя за свою сестру, снова начнет войну против Царя Северного и подступит к укреплениям его; на некоторое время одержит победу, даже и богов их с истуканами их уведет в плен в Египет, так что попытка Северного Царя идти войною на южного будет неуспешна, но это будет только временно (Дан.11:7–9). После сего Северный Царь – сын Селевка, Антиох Великий, возобновил войну против царя Египетского, Птолемея Филонатора, преемника Эверитова (Дан.11:10). Тогда озлобится Южный Царь, сразится с Царем Северным и победит его (разумеется победа Филопатора в 217 г. при Рафии), хотя, с приобретением полчищ Северного Царя, южный не станет сильнее (Дан.11:11–12). Но потом Северный Царь, с помощью других народов, одержит победу над преемником Филопатора, Птолемеем Епифаном; Иудеи, также вместе с сириянами, будут против египтян (Дан.11:13–16). Он будет стараться хитростью овладеть Египтом (выдаст дочь свою за Епифана, чтобы погубить его), но напрасно (Дан.11:17); он будет стараться удержать свою власть над островами Родосом и Самосом, но некий вождь (римский полководец Луций Сципион Азиатский – брат Сципиона Африканского) победит его (это было при Магнезии в Лидии в 190 г.) (Дан.11:18), и он преткнется, падет, и не станет его (Дан.11:19) (во время народного возмущения народ убивает его за разграбление храма Вила в Елимаиде).

После него восстанет такой царь, который пошлет сборщика податей в царском великолепии; но и он чрез несколько дней погибнет, хотя и не от гнева народного и не в сражении (Дан.11:20) (здесь разумеется Селевк Филопатор – брат Антиоха Епифана). После Селевка взойдет на престол „презренный», взойдет незаконным образом: придет в тишине и лестью овладеет царством. Он будет действовать коварно и злобно и притом с небывалым успехом. Этот „презренный» и есть Антиох Епифан, который с бесстыдным коварством вторгается сначала в мирный с ним Египет и завоевывает его в 171 г. (Дан.11:21–24), затем восстанет он снова против Южного Царя, который, хотя встретит его с большим войском, но не устоит, и Антиох опять остается победителем вследствие многочисленности своего войска и измены Египетскому царю, т. е. Птолемею Филопатору, которого погубят участники стола его, и Царь Северный с большой добычей возвратится в свое отечество (Дан.11:25–28). Возгордившись своим счастьем, Антиох дерзнет притеснять святой народ завета Господня и сначала только понемногу (Дан.11:28, ср. 1Мак. 1:20–29 и 2Мак. 5:1). Этот поход был в 170 году. Вскоре после этого 2-го похода Антиох снова пойдет против Южного Царя, но этот поход будет неудачен, потому что придут корабли Киттимские¹⁰⁹, и он падет духом.

После этого неудачного похода Антиох, в порывах свирепости, весь гнев свой изольет на иудеев: осквернит иудейское святилище и богослужение и прекратит ежедневную жертву и на самом жертвеннике поставит мерзость запустения или идола (Дан.11:29–31). Некоторые из нечестивых иудеев будут обольщены и станут приносить жертвы Зевсу, но благомыслящие восстанут против этого и, несмотря на гоненья, будут предостерегать народ от идолопоклонства, получат во время страдания своего некоторую помощь (разумеются Маккавеи) (Дан.11:32–34), и пострадают некоторые из просветителей, людей благочестивых, чтобы очиститься к последнему времени (Дан.11:35, ср. 1Макк. 1:53–60;2). Но верхом нечестья, которое совершит Антиох, будет то, что он, из презрения к Богу богов, равно и к своим собственным богам, сам себя объявит богом, или как говорится в 38 ст., богом Маозимом, богом собственной силы, которую он видит в своих крепостях (маозим значит крепость) или, как указывается в 39 ст., Юпитером Капитолийским, в котором он видит свой собственный образ (Дан.11:36–39). После, этого, под конец времени, Антиох предпримет 4-й и последний поход против Египта – Царя Южного (в 166 г.). С колесницами, всадниками и многочисленными кораблями нападет на области, наводнит их и перейдет за край (спасутся только следующие области: Едом, Моав и главная часть сынов Аммоновых); не спасется от руки его и земля Египетская, которую он положительно ограбит (Дан.11:40–43); но тревожные вести с востока и севера о возмущении и изменах в собственном его царстве, заставят его возвратиться в свои владенья, где он придет к концу своему, и никто не поможет ему (Дан.11:44–45)¹¹⁰.

Содержание 12-й главы. Среди этих тяжких страданий и бедствий, которые Израилю придется претерпеть, народ все-таки будет спасен: «И восстанет в то время Михаил, великий покровитель, стоящий за сынов народа своего, защитить свой народ, но спасутся в это время все те, которые найдены будут записанными в книге» (Дан.12:1)¹¹¹, так что праведники наследуют жизнь, а грешники – поругание и посрамление: наказание и награды будут вечные (Дан.12:2–3). За сим пророк слышит повеление запечатать это видение до последнего времени, и это за тем, чтобы умножилось ведение (Дан.12:4). Это смутило пр. Даниила (Дан.12:7) и смущение увеличилось еще более, когда Даниил увидел двух лиц из горнего мира, стоящих на противоположных берегах озера, из которых один также интересовался знать, когда будет этот чудный конец и в ответ, от мужа в льняной одежде, находившегося над водами озера, слышит, что это будет по истечении круга времени и двух с половиною кругов (по слав.: «яко во время, и во времена и в пол времене») и когда прекратится рассеяние силы народа святого, тогда исполнится и все сие (Дан.12:7).

На дальнейшее желание пр. Даниила знать, чем же кончится это (по слав.: «что последняя сих») слышит повторение того, что уже ему было сказано (ср. ст. 4) с заявлением, что для благомыслящих все в нем будет ясно в свое время при наступлении предсказываемых событий, между тем как из нечестивых никто не уразумеет сего; что «многие (разумеются праведные) очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении и мудрые уразумеют» (Дан.12:8–10). Впрочем, самое тяжкое, самое подавляющее искушение несколько пояснено словами: «дастся мерзость запустения на дни тысяща двести девятьдесят. Блажен терпяй и достигнувши до дней тысячи трехсот тридесяти пяти (что в общем составе 1335 дней) (Дан.12:11–12).

Слова эти показывают, что вышеупомянутое прекращение богослужения и осквернение храма будет кратковременно (около 3³/₄ лет), следовательно, не означает отвержения народа, потому что затем наступят какие-то счастливые 1335 дней, очевидно составляющие крайний предел желаний и стремлений благочестивых душ, в ожидании или уповании на которые самому Даниилу возвещается отшествие на успокоение или мирная кончина: «Ты же иди и почивай: еще бо дние суть, и часы во исполнение скончания, и почиеши, и восстанеши в жребий твой, в скончание дней» (Дан.12:13 ср. Мф.27:52; Лк.10:23–24).

12 гл. по своему содержанию служит не только заключением 4-го видения, бывшего пр. Даниилу, но и эпилогом для всей книги. Здесь пр. Даниилу показана не только ближайшая судьба Израильского народа после Антиоха до 1-го явления Иисуса Христа и открытие Им царства благодати, но и судьба всей Церкви Христовой, воинствующей до 2-го явления Иисуса Xриста в мир до открытия Царства Славы. Величайший враг ветхозаветной церкви – Антиох Епифан, как понимают многие древние толкователи, есть прообраз антихриста, и это справедливо, поскольку у самого пр. Даниила есть и такие черты, которые неудобоприложимы к обстоятельствам царствования Антиоха, насколько они известны из истории.

Всматриваясь в содержание 12-й гл., по сравнению ее со всеми предыдущими, невольно убеждаемся в справедливости того, что эта глава, изображая состояние подзаконного Израиля, также изображает и последнее время пред 2-м пришествием И. Христа¹¹². Это дает понять нам, во-первых, что здесь говорится о всеобщем воскресении, а не одного Израильского народа (Дан.12:2–3), во-вторых, то, что сам пророк особенно любопытствует знать, чем же кончится это; а один из явившихся мужей также спрашивает другого: «Когда будет этот чудный конец?» Как тот, так и другой вопрос необъяснимы будут, если мы будем здесь разуметь состояние Церкви ветхозаветной только до 1-го пришествия Иисуса Христа, поскольку сам пр. Даниил ясно понимал время этого 1-го явления в мир Искупителя, распространения и утверждения Им Своей Церкви да и Архангел Гавриил прямо определил это время, когда сказал: «Седмьдесят седмин сократишася о людях» (9:24–27). Посему мы должны здесь видеть желание Даниила знать время, когда будет 2-е пришествие Иисуса Христа на землю, последует всеобщее воскресение – жизнь вечная и блаженство для праведников и, вечное поругание и посрамление для грешников.

Пророк Даниил как бы так рассуждает: «Господи! Теперь я из всех полученных откровений узнал, что Твое царство на земле явится после 4-х преемственно следующих мирских владычеств, что чрез 490 лет наступит освобождение и заглаждение грехов не только иудеев, но и всего рода человеческого; узнал и то, что в Царство Твое Вечное должны войти все люди, но не все окажутся достойными; узнал, что, когда войдут в Твое царство все люди, долженствующие всегда вести брань с миром, похотью и дьяволом, и когда завершится все дело искупления падшего человечества, Ты, явившийся сначала в уничижении для утверждения завета, снова придешь во славе, как Судия, потребуешь отчет от всех людей. Знаю я, что пред первым Твоим пришествием, на поражение членов Церкви ветхозаветной, явится презренный, гонитель всего святого; уверен в том, что и пред вторым Твоим явлением меру будет также ругатель и гонитель святых. Что тогда будет с верующими в Тебя и когда все сие будет?» В ответ на это Даниил слышит: «ты же иди, и почивай: еще бо дние суть, и часы во исполнение скончания, и почиеши, и востанеши в жребий твой в скончание дней» (Дан.12:13).

Из представленного очерка жизни и деятельности пр. Даниила, обозрения современного ему состояния иудеев и язычников и, наконец, из самого содержания книги с ясностью открывается и цель написания книги. Эта цель книги пр. Даниила состоит в том, чтобы посредством исторических примеров научить народ Божий, когда он будет находиться под властью всемирных монархий, что Господь есть Царь царей и что он защищает и защитит своих верных последователей против земных владык и гордых усмирит и уничтожит (Дан.1–6); а посредством видений утешит их, показав, что всемирные монархии находятся под Божественным управлением и что когда они достигнут высшей степени Боговраждебности, в то время и погибнут, уступив место царству Божию (Дан.7–12). Камень, означающий Христа и Его Церковь, наполнит всю вселенную, хотя Иерусалим и его святилище рассыплется (Дан.2:35, 9:26). Даже время наступления такового царства обозначено с поразительной точностью (Дан.9:24–27). Для самих язычников, оставленных до времени на произвол случая и свой собственный и приготовляемых Промыслом к лучшему, вся история деятельности Даниила, жившего до конца своей жизни среди победителей, и написание им книги имели громадное значение и, постепенно озаряя их, подготовляли к принятию имевшего прийти на землю Искупителя. Что эта цель достигнута, доказательством тому служат волхвы, пришедшие в Вифлеем на поклонение родившемуся Спасителю и быстрое распространение Евангелия в областях восточных¹¹³.

Как само пребывание иудеев в вавилонском плену имело, между прочим, то значение, что языческий вавилонский мир ближе мог ознакомиться с истинным Богопознанием, единственными хранителями коего были в то время иудеи; так и, в частности, исторические события, о которых повествуется в книге пр. Даниила, имели тот смысл, что в них язычники усматривали проявление неведомой им Божественной силы. В одних из этих событий язычники почерпали просвещение своего духовного недоумения и неведения (Дан.1–3), в других – они видели, как Бог богов смиряет противящихся Ему и спасает кающихся (Дан.4); как низлагает Он упорных, и как исповедуют и прославляют Его познавшие Его силу и державу (Дан.5–6). Короче сказать: распространение славы истинного Бога в царстве языческом составляет смысл исторических событий книги пр. Даниила.

Видения же пророка, составляющие вторую половину книги, представляют общий ход истории всемирных держав в их отношениях к народу Божию до времени открытия всемирного царства Христова и указывают точно и определенно время откровения сего царства с указанием судеб его до кончины мира (Дан.7–12). Таков общий смысл книги величайшего из ветхозаветных пророков – св. пр. Даниила.

Относительно же места Даниила в ряду других священных лиц ветхозаветной теократии заметим следующее. Обыкновенно сравнивают Даниила с Иосифом. Сходство действительно есть и замечательное. Находясь один в начале, а другой в конце истории откровения, оба они являются при дворе языческих царей представителями избранного народа и истинного Богопочитания, оба с безупречной чистотою ходят пред Господом, оба получили дар просветлять и осмысливать то смутное влеченье к истине, какое присуще язычникам, чрез истолкование снов, посылаемых Богом; оба, наконец, они были одарены чудесным знанием и мудростью и возведены земною властью на высокие почести. Всеми этими чертами они указывают на назначение Израиля быть среди народов народом святым и царством священников; ясно видно в них, что ветхозаветная теократия была устроена для всемирных целей. Поэтому они также были прообразами Иисуса Христа, истинного Израиля, и того, что народ иудейский должен быть некогда светом язычников (Рим. 11,12:15).

В греческом тексте, по сравнению с еврейским, в книге пр. Даниила есть сказания, не заключающиеся в последнем, а именно: песнь трех отроков – Анании, Азария и Мисаила в пещи вавилонской, повесть о Сусанне (Дан.13), рассказ о Виле, драконе и шестидневном пребывании Даниила во рву львином (Дан.14). В греческом тексте эти сказания занимают, однако же, не те места, какие даются им в нашей славянской Библии. Песнь трех отроков помещена в Псалтири после 151 псалма, наряду с песнопениями Моисея, Анны – матери Самуиловой, Аввакума, молитвы Ионы и др.; повесть о Сусанне в греческом тексте занимает первое место и составляет как бы вступление в книгу; а рассказы о Виле, драконе и пребывании Даниила во рву львином, присоединены к последней или 12 главе, только с особым счетом стихов, так что в греческом тексте книга Даниила имеет 12, а не 14 глав, как в славянской Библии и в Вульгате.

Содержание и каноническое достоинство песни трех отроков представлено выше (см. 3 гл.), содержание же остальных прибавлений следующее:

а) Повесть о Сусанне. В Вавилоне жил богатый человек, вероятно из переселенцев царства Израильского, по имени Иоаким. У него в доме собирались пленники на молитву и для разбирательства своих домашних и религиозных дел, почему старейшины или судьи часто бывали в доме Иоакима и не могли не заметить редкой красоты жены Иоакимовой Сусанны (Дан.13:1–8). Не устояли старцы эти против соблазна (Иер.29:21–23) и решились воспользоваться уединением, коим Сусанна ежедневно наслаждалась в саду своем (Дан.13:9–21). Когда богобоязненная и целомудренная Сусанна стала кричать и призывать на помощь, тогда старцы-судьи дали делу совершенно другой оборот, именно заявили, что застали Сусанну в прелюбодеянии с каким-то юношей, который успел убежать от них (Дан.13:22–27). Наутро, в народном собрании, они явились и обвинителями, и судьями (Дан.13:28–41). Сусанна призывала Бога в свидетели своей невинности; но ей не поверили и повлекли на место казни (Дан.13:42–43).

Среди раздирающих сердце воплей несчастной женщины, среди плача сопровождавших ее родственников, вдруг раздался громкий протест: «чист аз от крове сея» (Дан.13:44–46). Это был протест отрока Даниила, из поколения царей иудейских, привлекавшего к себе взоры и надежды всего пленного народа обнаруженными в школе Ассириян необыкновенными дарованиями и успехами в науках, а еще более излитым на него даром изъяснения сновидений. Этот протест и присоединенное к нему указание недостаточности исследования дела остановили исполнение казни. Даниил пригласил возвратиться в народное собрание или на судилище. Там старцы пытались укором Даниила в молодости и самозванстве устранить его от участия в сем деле, но не имели успеха, потому что народ послушно стал исполнять распоряжения Данииловы. По указанию его развели старцев в разные стороны, так чтобы они не могли слышать друг друга (Дан.13:47–51); потом Даниил спросил первого из них, под каким деревом он видел Сусанну с юношей? «Он же рече: под терном» (ὐπὸ σχῐνον – маслина или мастиковое дерево). На это Даниил объявил сему лжецу: «се бо ангел Божий... расторгнет тя полма» (σχῐσει σε μέσσν) (Дан.13:55).

Потом Даниил спросил другого старца, под каким деревом он сидел. Сей последний отвечал: «под чрезсминою» (ὐπὸ πρῐνον – ясень или вечно зеленеющий дуб) (Дан.13:58). Обличив его во лжи, Даниил объявил ему: «ждет…ангел Божий мечем разсещи тя полма» (πρῐσαι σε μέσσν) (Дан.13:59). Тогда всем стала очевидна лживость обвинителей и судей неправедных. Народ восстал на них и предал той казни, которую они готовили ближнему, по точному определению закона Моисеева. Сусанна была освобождена. «Даниил же бысть велик пред людьми от дне того и потом» (Дан.13:52–64).

б) Рассказ о Виле¹¹⁴ (Дан.14:1–22). По смерти Циаксара или Дария Мидянина воцарился Кир Персиянин, с которым Даниил находился в особенно близких отношениях или пользовался преимущественною его доверенностью (Дан.14:1–2). У Вавилонян был идол, или статуя, Вила, изображавшая, как полагает св. Григорий Нисский, неизменяющуюся и неизмеримую окружность неба («Против Евномия» кн. 5, стр. 5). На жертву или к столу этого божества ежедневно отпускалось артавас дванадесят лучшей пшеничной муки или семидала, сорок баранов и шесть мер вина. Царь ходил ежедневно на поклонение сему истукану (Дан.14:3–4). По обязанностям службы Даниил сопровождал своего государя в это капище, и тут однажды Кир заметил Даниилу: «почто не покланяешися Вилу?» (Дан.14:4.) Сей последний отвечал, что не может поклоняться мертвым или бездушным изображениям (Дан.14:5). В доказательство жизни или одушевленности Вила, Кир указал на огромное количество жертв, ежедневно съедаемых Вилом. Но Даниил объявил царю, что Вил снаружи медный, внутри наполнен глиной и никогда ничего не едал и не пивал (Дан.14:6–7), давая чрез это уразуметь, что жертвы употребляются в пищу жрецами. Кир потребовал, чтобы жрецы доказали, что Вил, а не кто другой съедает поставляемую ему ежедневно трапезу и в случае успеха обещал казнить Даниила, как богохульника (Дан.14:8–9).

Жрецы предложили царю, чтоб в их отсутствии он поставили Вилу трапезу, затворили и запечатали двери храма, а на утро освидетельствовали, останется ли что-нибудь из предложенного в жертву Вилу (Дан.14:10–13). Это предложение было принято; царь поставил брашно Вилу, а Даниил, в присутствии его одного, усыпал пеплом пол в храме, затем двери были заперты и запечатаны (Дан.14:14). Ночью семьдесят жрецов сего храма вошли тайным или подземным ходом во храм и съели и выпили всё поставленное пред Вилом (Дан.14:15). На утро царь с Даниилом пришли к дверям храма и печати нашли целыми; когда отворены были двери, то, взглянув на пустой или не имеющий брашна стол, Кир в благочестивом восторге воскликнул: велик еси Виле (Дан.14:16–18). Но Даниил несколько удержал царя на пороге храма; указал ему на пол, где отпечатлелись следы мужские, женские и детские, обнаружившие поступок жрецов (Дан.14:19–20). После сего жрецы принуждены были указать тайный ход, которым они обыкновенно входили в храм и поедали поставляемое пред Вилом. Тогда жрецы-лжецы были казнены, а медный Вил с его храмом отдан в распоряжение Даниила и был уничтожен (Дан.14:21–22).

в) Рассказ о Драконе. (Дан.14:23–27). В том же месте был великий змей, почитаемый вавилонянами, вероятно, из породы удавов. Вероятно также, во время поклонения сему божеству, Кир заметил, что про этого бога нельзя сказать, что он медь мертвая (Дан.14:23–24). Даниил объявил Киру, что и против этого могучего бога вавилонян он готов выйти на борьбу без меча и даже без палки (Дан.14:25–26). Получив дозволение царя, Даниил взял смолы, сала и шерсти; сварил все вместе, наделал гомолы, т. е. лепешек или блинов, и бросил в пасть змею, когда сей последний поднялся против него. Змей съел и расселся (Дан.14:27), к стыду своих поклонников.

г) Рассказ о шестидневном пребывании прор. Даниила во рву (Дан.14:28–42). По уничтожении Вила и умерщвлении дракона вавилоняне, вероятно, по наставлению жрецов, взбунтовались и потребовали казни Даниилу за такие страшные, по их мнению, преступления (Дан.14:28–29). Кир принужден был уступить, и они бросили Даниила в ров ко львам; там пробыл Даниил шесть дней, в течение коих львам не давали пищи (Дан.14:30–32). В это время в Иудее пророк Аввакум, не из числа двенадцати, приготовив похлебку и положив хлеб в нощвы, или на лоток, отправился в поле к жнецам. Но Ангел приказал ему отнести этот обед в Вавилон к Даниилу, находящемуся во рву среди львов (Дан.14:33–34). На глас ангельский Аввакум отозвался, что не видал Вавилона и не знает пути ко рву львиному. Тогда Ангел перенес его в Вавилон и поставил поверх рва, в который и подал Аввакум обед Даниилу; а потом таким же путем Аввакум возвратился в Иудею (Дан.14:35–39). На седьмой день заключения царь пришел ко рву и, нашедши там Даниила спокойно сидящим, прославил Бога и освободил пророка, а зачинщиков бунта приказал бросить в ров, где они тотчас были растерзаны (Дан.14:40–42).

Эти повествования, как не заключающиеся в еврейской библии, признаются неканоническими. При суждении о канонической важности этих повествований одни из толкователей решительно утверждают непринадлежность их пр. Даниилу, а другие находят возможным приписать их Даниилу, как писателю, и считать их мемуарами Даниила, который, хотя сам он и не нашел нужным заключить их в свою книгу и передать потомству как указание путей промысла Божия, но которые, как записки уважаемого пророка, хранились у почитателей его сначала частно, потом внесены были в общую сокровищницу назидательности.

Первые толкователи, в оправдание своих суждений, указывают на то, что сами иудеи не внесли этих сказаний в состав книги пр. Даниила; что повесть о Сусанне заключает в себе много неправдоподобного, так как в самом начале пленения приписывается иудеям собственное судилище с правом жизни и смерти, а Иоакиму, мужу Сусанны, великолепный дом и сады; что суд старцев над Сусанною и самого Даниила над судьями ее, как суд поспешный, вовсе не согласен с образом восточного судопроизводства и что игра слов, возможная только на греческом языке, именно в словах: ὐπὸ δχίνον δχῐδει δε μέδον и ὐπὸ πρῐνοο πρῐδϰι δε μέδον (Дан.13:54–58), ясно показывают, что повествование это было написано первоначально на греческом языке¹¹⁵. Имея в виду все сказанное, полагают, что, вероятно в более поздние времена, сравнительно с Данииловыми, произошла между иудеями подобная история, которая, и подала кому-нибудь случай описать ее в таком виде, в каком мы теперь ее имеем. В намерении писателя, без сомнения, было показать пример целомудрия и супружеской верности, недремлющего Провидения о невинности и свыше открывающегося гнева на клевету и любострастие.

Относительно сказаний, помещенных в 14 главе, говорят, что повесть о пребывании Даниила во рву львином имеет вид измененного предания истинной истории Даниила, рассказанной в 6-ой главе его книги, что это сказание тем более заслуживает сомнения, что пророк Аввакум далеко не был современником Даниилу, так как жил при царе Иосии; что обоготворение змеев в Вавилоне противоречит истории, из которой известно, что только в Египте, в век Птолемеев, почитаемы были змеи; что трудно допустить, чтобы по приказанию царя Кира был разбит кумир Вила (Дан.14:22); что за сокрушение оного, равно как и за умерщвление змея, Даниил ввержен был в ров и пр.

Думающие так смотрят на все эти сказания, как на притчи, которыми сочинитель века Птолемеев хотел вразумить своих соотечественников как ничтожны идолы и как суетно обоготворение животных и вместе обнаружить обман языческих жрецов, что действительно могло быть полезно для иудеев, живших в Египте и уклонившихся к идолослужению. Таковы суждения лишь первой указанной категории, но есть лица, которые, не придавая канонической важности повествованиям 13 и 14 гл., тем не менее стараются доказать, по крайней мере, принадлежность их пророку Даниилу.

В обозрении книг Ветхого Завета, составленном Хергозерским, читаем: „Употребление прибавлений, содержащихся в 13 и 14 главе в Церкви от времен древнейших не подлежит никакому сомнению, ибо свидетельствует об этом Ориген в своем послании к Африкану; а Блаженный Иероним говорит, что они „toto orbe dispersae sunt” и читаются во всех церквах (Praefat. in Daniel). У древних церковных писателей, напр., св. Иринея (Contra Haeres. lib. IV. сар. 2 et 44), Тертулиана (de Iejunio сар. 7 еt 9; de Corona militis сар. 4) и Климента Александрийского (Strom. lib. IV), приводятся из сих прибавлений некоторые изречения и обстоятельства, как из писания церковного. Что касается выражений Данииловых, обращенных к старцам (ὑπὸ δχῖνον… δχίδει δε μέδον, ὑπὸ πρῖνον… πρῖδει δε ηέδον Дан.13:54, 55, 58:59), будто бы показывающих первоначальное составление сих прибавлений на греческом языке, так как находящаяся в них острота выражений будто бы возможна только на языке греческом, то с еще большей вероятностью можно допустить, что эта острота произошла от руки переводчика в соответствие равносильной остроте подлинных выражений.

Феодотион составил свой перевод (около 160 г. по Р. X.) с еврейского и халдейского; у него, однако же, читаются сии прибавления; следовательно, они были известны между евреями, если не на еврейском, то, по крайней мере, на халдейском языке, только не были присоединены к самой книге, подобно тому, как они отделены несколько от нее и в переводе греческом. В течение своей многолетней жизни, во время своего служения при дворе могущественных государей, среди постоянных интриг и зависти, Даниил, без сомнения, многое видел, испытал и описал; но не все нашел потребным передавать потомству как указание путей промысла и руководство в вере. Может быть, к числу таковых, не назначенных для потомства описаний, принадлежат помянутые прибавления, сохранявшиеся у почитателей пророка частно, а потом перенесенные в общую сокровищницу любознательности. Нет сомнения, что в сих прибавлениях находятся обстоятельства, нелегко примиряемые с достоверной историей и свойствами пр. Даниила, но при сем не следует опускать из виду всех тех сведений, которые сохранила нам древность; например, если принять во внимание древнее ветхозаветное предание, сохраненное Оригеном (Epistol. ad Africanum) и блаженным Иеронимом (Comment. in Ierem. lib. V), что старцы-судьи Сусанны суть те же лица, о коих упомянуто у Пророка Иеремии (Иер.20:22), то легко объяснится резкость речи отрока Даниила к сим старейшинам-срамникам, понятна будет холодность к ним народа и доверие к Даниилу; таким образом значительно ослаблена будет кажущаяся несообразность сего места с историей.

Перечень в хронологическом порядке Вавилонских, Мидо-Персидских, Греческих и Сиро-Египетских царей, имевших влияние на судьбы еврейского народа со времени Навуходоносора до Антиоха Епифана.

1. Навуходоносор (самодержавный, вождь, повелитель) был сын Набополасара, сперва ему соправитель, а потом и царь вавилонский. Царствование его историками определяется от 607–564 г. до Р. X. В четвертом году царствования Иоакима завоеватель Ассирийской монархии, Набополасар, на 19 году своего царствования, передал главное начальство над победоносным войском своим сыну своему Навуходоносору, чтобы он остановил покушения Египетского царя на Ассирии и усмирил отпавшие народы (см. Ист. Бог., Слов. Соляр. И. Фл. Иуд. древ. кн. 10. гл. 11. § 1). Навуходоносор блистательно выполнил поручение отца своего: он разбил при Кархемисе войско Египетского царя Фараона Нехао (Иер.46:2; 4Цар.24:7) и немедленно обратился на данника его Иоакима, царя Иудейского. После краткой осады Иерусалим был взят. Навуходоносор оставил Иоакима царем, сделавши его своим данником, взял часть сосудов из храма и перенес их в сокровищницу вавилонского божества; также велел отобрать красивых и даровитых отроков из царского и княжеского рода и переселить их в Вавилон, чтобы там воспитать для своей придворной службы. (Иер.25:1; 4Цар.24:1; 2Пар.36:5; Дан.1:1–4).

Это переселение было в 607 г. до Р. X. и считается первым. Иоаким в продолжение 3-х лет признавал над собою власть Навуходоносора, но потом отрекся от покорности ему. Тогда Навуходоносор, в 7-й год своего правления, начавши осаду Тира (см. И. Фл. прот. Апп. кн. 1.), сам сделал нападение на Иудею и переселил из нее в Вавилон 3023 иудея. Это второе переселение было в 601 г. до Р. X. (Иер.52:28). В следующем году он взял в плен и царя иудейского, Иоакима, и заключил его в оковы. Неизвестно, где пленник умер, под стенами ли Иерусалима, на пути ли в Вавилон или в самом Вавилоне, только несомненно то, что труп его был повержен без погребения. На престол Иерусалимский вступил сын Иоакима, Иехония. Он не был благочестивее отца и царствовал только сто дней. Навуходоносор обложил Иерусалим. Иехония должен был отдать себя на волю победителя со всем семейством и со всем двором своим.

Это было в 8-й год правления Навуходоносора. Весь царский дом, вельмож, лучших иудеев в количестве 10.000, в числе которых был и Пророк Иезекииль, победитель переселил в Вавилон; вместе с ними отправлены были и сосуды храма, и сокровищницы царские (4Цар.24:10–16; 2Пар.36:9–10). Это третье переселение иудеев было в 600 г. до Р. X. На место Иехонии Навуходоносор поставил царем дядю его, 3-го сына Иосии, Матфанию, которого переименовал в Седекию. Седекия, как и брат его Иоаким, царствовал 11 лет, и, так же, как и брат, делал только то, что могло исполнить меру долготерпения Божия. Сами иудеи со дня на день становились хуже. Не только народ, но и первейшие из жрецов делали великие беззакония, по подражанию языческим народам. Они осквернили Иерусалимский храм, совершая в нем все гнусности, какие освятило языческое идолослужение (Иез.8). И суд Божий не замедлил открыться. Легкомысленный Седекия заключает с сильным и могучим Египетским царем Вафрием оборонительный союз против вавилонян, и увлекает в этот союз сирийские народы, а также моавитян и аммонитян (Иер.27:2–3; Иез.21:20: 28). Но, прежде чем окреп этот союз, Седекия, для отвода глаз, отправляет в Вавилон посольство с изъявлением верноподданичества (Иер.29:3) и даже сам с этой целью туда путешествует (Иер.51:59–64). Но потом он отказывает Навуходоносору в подчиненности и дани (4Цар.24:20).

Раздраженный Навуходоносор, согласно брошенному жребию, на 9-м году царствования Седекии, пошел войною против иудеев. Иудейские города один за другим падают пред силой вавилонян; Иерусалим, как тучей, облагается неприятельскими войсками. Седекия, рассчитывая, что во время осады подойдет помощь из Египта, решился крепко держаться в своей столице, и, дабы воодушевить толпу, заключил, по случаю наступавшего юбилея, торжественный завет с богатыми гражданами, чтобы отпущены были на свободу все рабы. Между тем Иеремия продолжает предсказывать взятие столицы и плен самого царя, и более 800 переметчиков передаются Навуходоносору, который и отсылает их в Вавилон (четвертое переселение – в 590 г. до Р. X.). Продержав город в осаде 390 дней, он должен был снять осаду, чтобы идти против Фараона Хофры (Априя), царя Египетского, который шел с войском на помощь Иерусалиму. Отразив войско египетское, он снова осадил Иерусалим. Эта последняя осада продолжалась 40 дней. Наконец, неприятель ворвался в город. Седекия ночью бежал было из своей столицы, но был пойман, представлен победителю, и, по суду его, дети Седекеи пред глазами его были умерщвлены, сам Седекия был ослеплен и в оковах отведен в Вавилон.

Наконец, Навузардан довершил разрушение Иерусалима и Храма и опустошение земли иудейской, все предав огню и мечу; все оставшиеся сосуды, сокровища и богатства храма он отправил в Вавилон, переселив туда и оставшийся народ. Это пятое переселение иудеев случилось в 589 году до Р. X. (2Пар.36:19–20; 4Цар.25:8–21; Иер.52:12–13, 39:9, 40:1). Наконец, чрез четыре года по разрушении Иерусалима, в 585 г. до Р. Х., тот же Навузардан приходил в Иудею и выселил 745 душ (Иер.52:30): это было шестое и последнее переселение. О деятельности Навуходоносора и событиях, происшедших во время его царствования в период пребывания пр. Даниила при дворе этого царя, описано в книге пр. Даниила.

2. Евиль-Меродах был сын и наследник Навуходоносора, царствовал всего только два года (564–562 гг. до Р. Х. По указанию Абидены (Abudenus frag. 9) и Бероза (Berosus frag. 14) – в 561–559гг.). Ему иные приписывают 12 лет царствования, другие даже 18; но достоверная хронология назначает только 2 года. Имя его производят от имени Меродаха, божества халдейского и слова Евиль, с санскритского, означающего страшный, или с еврейского – глупый, безумный. Евиль-Меродах был благосклонен к пленным иудеям. Из 4Цар.25:27–30 и из Иер.52:31–34 мы знаем, что в первый год своего царствования этот государь, тронутый положением Иоакима, иудейского царя, освободил его из темницы, в которой Иоаким томился в продолжении 37 лет, обошелся с ним ласково – «говорил с ним дружелюбно» – дал ему царский стол, и во все время остальной жизни Иоакима не позволял ему нуждаться. Он был умерщвлен Нереглиссором, знатным вавилонянином, женатым на сестре его, овладевшим при этом вавилонской короной. По Берозию, Евиль-Меродах был причиной своей преждевременной смерти своей невоздержанной жизнью и дурным правлением.

После Евиль-Меродаха, в числе царей, на Вавилонском престоле история указывает нам, не давая, впрочем, ничего подробного и особенно важного для характеристики царствующих, как не имевших для страны никакого значения, во-первых:

3. Нерелиссора, зятя Навуходоносора, царствовавшего только 4 года (в 562–558 гг.) убившего Евиль-Меродаха, но и самого умерщвленного во время войны с Персами и во-вторых:

4. Лаворосоордаха, сына Нериглиссора, девять месяцев всего царствовавшего и убитого еще младенцем – другим внуком Навуходоносора Набоннидом, сыном Евиль-Меродаха.

5. Овладевши престолом Вавилонским, Набоннид сделал участником своего правления сына своего Валтасара.

6. Валтасар был последний государь халдейской династии Вавилона. В царствование его Вавилон, занятый ночным пиршеством (Дан.5:1: 30, ср. Ис.21:5), был взят Персидским царем Киром (Иер.50:44; Ис.45:1, 46:1) и его дядей Циаксаром, или Дарием Мидянином. Пророк Даниил описывает Валтасара государем кичливым, изнеженным и гордым, осквернившим священные сосуды, похищенные из Иерусалимского храма.

Геродот (1:188) и Ксенофонт (Curop. 7, 5:30) подтверждают взятие Вавилона во время ночного пиршества, причем первый называет последнего государя Вавилона Лабинетом. Берозий называет последнего государя Вавилона Набоннидом и говорит, что Вавилон взят Киром в 17 год его царствования. К этому Берозий присоединяет, что Набоннид, разбитый Киром при Вавилоне и удалившийся в Боримпу, был в этом городе осажден Киром; принужденный наконец сдаться, он был отправлен Киром в Караманию, где и умер естественной смертью.

Допуская тожество Лабинета Геродотова с Набоннидом Берозия, противоречие этих писателей с повествованием пророка Даниила мы можем объяснить тем обстоятельством, что Валтасар был сыном Набоннида, который сделал его своим соправителем, и, в то время как Кир осадил Вавилон, в нем находился Валтасар, сам же Набоннид с войском занимал позицию вне Вавилона (Иер.51:31). Верность этого объяснения подтверждается хроникой, найденной в Ум-Кире (библ. „Ур Халдеев”). По этому предположению, предшественники Валтасара были: Навуходоносор, сын его Евиль-Меродах, Нериглиссор, Лаворосоордах (сын Нериглиссора, убитый в детстве заговорщиками), Набоннид или Лабинет и, наконец, Валтасар.

1. Дарий МидянИн. Об этом царе уже было сказано, что он есть Циаксар II, сын и наследник Астиага, дядя Кира. По Иосифу (Иуд. др. X, 11:4) сын Астиага у греков носил другое имя, т. е. по Ксенофонту Κυαζὰρμς. Что Геродот (1:127) не упоминает об этом государе и преемником Астиага делает Кира, это еще не доказывает, что такого государя не существовало вовсе. Подтверждение существования этого государя находим у Эсхила (Havern. Comm. zu Dan. 203, Delitz. 278). Из царствования этого государя в св. Писании упоминается только один год (Дан.9:1; 11:1), но этот год имел чрезвычайное значение для евреев. Даниил был назначен царем в высшее достоинство (Дан.4:1), вероятно, в память прежних своих заслуг (ср. Дан.5:17), и, после чудесного его избавления от пасти львов, Дарий выдал указ, предписывавший во всех его владениях почитать Бога Даниилова (Дан.6:25 и след.).

2. Кир – солнце. Великий завоеватель, царь Персидский, давший иудеям свободу возвратиться в свое отечество и создать храм Богу в Иерусалиме. Он был сын одного перса, по имени Камбиза, принадлежавшего, с отцовской стороны, к дому Ахеменидов, самой знаменитой из всех персидских фамилий, которая вела свое происхождение от древнейшего баснословного царя ариан – Джемшида; мать его, Мандана, была дочь Мидийского царя Астиага. При помощи Гарпага победивши Астиага, Кир сделался обладателем всего Мидийского Царства. Затем, покоривши Бактрию, он победил Лидийского царя Креза и, поручив Гарпагу дальнейшее завоевание Малой Азии с ее греческими колониями, сам обратился на востоке от Мидии и подступил к стенам Вавилона.

Вавилон был неприступен за своими крепкими стенами. Кир велел прокопать канал и отвести воду из Ефрата в соседнее озеро, и по его руслу ворвавшись с войском в город, овладел им и все государство обратил в персидскую провинцию (в 539 году до Р. Х.). Сделавшись, таким образом, обладателем всего востока, от Индии до Эгейского моря, Кир узнал в это время и иудеев, и их историю, и покровительство им Божие, и волю Божию о них и дал им дозволение возвратиться в свое отечество, в Палестину. Вследствие сего указа более 42-х тысяч иудеев возвратились в свое отечество и, покровительствуемые указом Кира, вскоре заложили храм Богу в Иерусалиме (1Ездр.1:1–8; 3). Но Кир не дожил до окончания построения сего храма. Прежде, нежели обратил он свое оружие против Египта, который, казалось, более всего должен был привлекать его внимание к себе, он двинул свои войска против кочевых племен Скифских, обитавших по обеим сторонам Каспийского моря, может быть потому, что этого требовало охранение границ прежнего Мидийского государства, и в сражении с ними был ранен и умер от раны.

Священное Писание сообщает нам об этом великом завоевателе следующие данные: Кир родом персиянин (Дан.6:28, 14:1). Он избранное оружие Божие для исполнения воли Его над Вавилоном и халдеями (Ис.48:14). Он царь Персидский (2Пар.36:22–23; 1Ездр.1:1–2, 3:7, 4:3–5; Дан.10:1). Он представляется как полководец царя Дария, для которого завоевал Вавилон (Дан.5:31). Он преемник Дария (Дан.5:5: 31). Он равно царь над Мидией и Вавилоном (1Ездр.5:13, 17, 6:2–3). Он великий завоеватель, который самим Богом призван для покорения царей и народов (Ис.45:1–3). Он разрушитель идолослужения вавилонского и халдейского (Ис.46:1–2; Дан.14). Он чтитель истинного Бога, хотя склонен был и к поклонению идолам (2Пар.36:23; 1Ездр.1:2; Дан.14:3–4). Он бескорыстный освободитель иудеев и покровитель города и храма Иерусалимского (Ис.44:28, 45:13; 2Пар.36:23; 1Ездр.1:2–5). Он как пастырь у Господа, долженствовавший исполнить волю Его касательно Израиля (Ис.44:28), и как помазанник Его, возбужденный Духом Божиим для исполнения воли Его как касательно избранного народа Его (2Пар.36:22... 1Ездр. 1:1...), так и касательно других народов (Ис.48:28, 45:1–3).

3. Камбиз – (В Септуагинте и славянской Библии – Ассуир, а в Еврейской – Ахашверош) сын и преемник Кира (царств, с 530–523 г. до Р. Х.). При нем происходили клеветы самарян на иудеев (1Ездр.4:6). Это был, при своем завоевательном характере, дикий, суровый и подозрительный деспот. Подчинив себе Египет и Киренаику, он предпринимал неудачные походы в Эфиопию и пустыню Ливийскую и умер при своем возвращении, сходя с лошади, нечаянно наткнувшись на свой меч (Zell. 1. р. 42; Бекк. 1 стр. 171–176; Всем. истор. Шлос. Т. 1 стр. 64–66).

4. Лже-Смердис – по слав. Артаксеркс, восхитивший себе престол по смерти Камбиза, около 522 года, царствовавший около 7 месяцев (Herod. III, 61:67), так как после Кира до Дария только и известны по истории два эти государя (см. Zur Gesch. d. Israeliten, 397) – Камбиз и Лже-Смердис, – а Дарий вступил на престол в 522 году. При Лже-Смердисе был коллективный донос от самарийских переселенцев на иудеев, будто они замышляют отложиться от персидского владычества (1Ездр.4:6–16, ср. 2Ездр.2:16–31), вследствие чего последовал указ царя с запрещением построек иерусалимских и произошла остановка работ до 2-го года царствования Дария Гистаспа, царя Персидского (1Ездр.4:17–24).

5. Дарий 1-й, сын Гистаспа, по убиении Лже-Смердиса, в 8-м году по смерти Кира, вступил на престол Персидский (522–486 г. до Р. Х.). При этом царе были откровения Божии пророкам Аггею и Захарию. Во второй год своего царствования этот царь подтвердил указ Кира о храме Иерусалимском, вследствие чего работы были возобновлены и в 6-й год его царствования строение окончено и храм освящен при множестве жертвоприношений и общей радости народа, после чего торжественно праздновалась Пасха (1Ездр.5,6; 2Ездр.6–7; ср. Агг. 1:1; 2:1. Зах.1:1; Иосиф Флавий Иуд. древ. 11, 3. 5 1).

6. Ксеркс, сын Дария Гистаспа, царствовавший с 486–465 г. до Р. Х. Под Артаксерсом в кн. Есфири иные, согласно с Флавием, разумеют Артаксеркса Лонгимана, основываясь на великом покровительстве этого государя иудеям (Биб. истор. Филар. пер. 9 стр. 574–575). Иные же ученые под Ассуиром разумеют то Астиага, то Дария Мидянина, то Камбиза, то Дария Гистаспа, то Артаксеркса Лонгимана, Мнемона и Оха. Но все эти мнения не отличаются преимущественной твердостью своих оснований. Справедливее мнение тех, которые разумеют предшественника Артаксеркса Лонгимана Ксеркса – сына и преемника Дария Гистаспа, находя в описываемых здесь событиях более сообразного и с характером Ксеркса, и с обширностью его царства, и с хронологией, и с нравами и обычаями того времени (св. истор. Богосл. стр. 316–322 изд. 7. 1888 г.). В самом деле чрезвычайный совет сановников, созванный им в 3-й год по восшествии на престол (Есф.1:3), также возвращение из Греции в Персию на седьмом году царствования (ср. Есф.2:16 и след.), вполне соответствуют показаниям гражданской истории. При этом Ксерксе евреи избавились от злоумышления Аманова. В воспоминание о таком чудесном спасенье был установлен особый праздник Пурим (от слова пур – жребий, потому что Аман бросал жребий на погубление иудеев). Предпразднество его, тринадцатого Адара (в феврале), состояло в строгом посте, а четырнадцатого и пятнадцатого народ предавался неудержимому ликованию.

7. После двадцатиоднолетнего своего царствования Ксеркс оставил престол сыну своему Артарксерксу, прозванному Лонгиманом-Долгоруким. Он вступил на престол в 465 г. и царствовал по 424 г. до Р. Х. Новый царь был великим благодетелем для иудеев. Он издал два указа – один Ездре, а другой Неемии, из которых как нельзя лучше видно, что пребывание народа Божия в плену вавилонском не осталось без благодетельного влияния на язычников: в этих указах, особенно в 1-м, заметны высокие понятия об Иегове, Боге Еврейском, благоговение к религии иудейской, царская щедрость в пользу храма Иеговы, полное доверие к служителям еврейской религии и уважение к правам их и, наконец, расположенность вообще к еврейской нации (1Ездр.7 ср. Неем.2).

8. Дарий II Ноф (423–403/404 г. до Р. Х.). Упоминаемый в 12 гл. кн. Неемии, 22 ст., Дарий, царь Персидский, по одним есть Дарий II Ноф, царствовавший 19 лет (423–404), а по другим, так как при нем упоминается ряд первосвященников до Адуя, который жил во времена Александра Великого, это был Дарий III Кодоман, последний из царей Персидских, побежденный Александром Македонским при Гранике, потом при Иссе и, наконец, при Арбеле.

После Дария Нофа на Персидском престоле царствовали, до последнего царя этой монархии Дария III Кодомана, следующие цари, при которых царство Персидское клонилось к падению:

9. Артаксеркс II Мнемон (404–366 г.);

10.

Артаксерс III (361–228 г.) и

11. Арес (328–326).

12. Последним царем Персидской монархии был Дарий III Кодоман (336–331/330 г. до Р. Х.), при котором царство Персидское было разрушено Александром Македонским, вступившим в один год с Дарием на Македонский престол.

Александр Великий (336–323 г. до Р. Х.), сын Филиппа II царя Македонского, был воспитан Аристотелем. Будучи 18-летним юношей, он одержал блистательную победу при Херонее (338 г. до Р. Х.). После смерти отца своего он 20 лет вступил на престол. Укротивши сначала волнения в греческих племенах, потом во Фракии и Иллерии, он предпринял поход против Персии и одержал две славные победы над Дарием Кодоманом при Гранике и при Иссе, между Киликией и Сирией. Потом он продолжал свои завоевания в Финикии и, по взятии Тира и Газы, пошел на Иудею, но она добровольно покорилась ему, и он предоставил иудеям важные преимущества. (О посещении Александром Иерусалима при первосвященнике Адуе говорит Иосиф Флавий (Иуд. древ. 11, 8, § 1). Молчание об этом посещении языческих писателей не дает еще повода сомневаться в его действительности. Не говоря о Талмуде, где рассказ Иосифа помещен почти вполне, Юстин (11, 10 говорит, что «многие цари востока, имевшие на своих головах повязки, встретили Александра»; по словам Курция (4, 5, § 13) «по взятии Тира, Александр сам посетил несколько городов, отказавшихся покориться ему»; позднее Александр, по словам того же Курция, лично наказал самарян за убийство его наместника Андромаха (4, 8, § 10), хотя ранее этого показал им свое благоволение, дозволив построить на горе Гаразин храм, отдельный от Иерусалимского).

Завоевав потом Египет и, снова победив Дария при Арбелах, он совершенно разрушил Царство Персидское. Впрочем, и после этой победы Александр не успокоился. Он прошел до краев земли и взял добычу у многих народов. Наконец земля умолкла пред ним. Имея чрезвычайно сильное войско, он самодержавно властвовал над странами, народами, царями: все были его данниками. Но только лишь возвысилось царство его, как он, частью от невоздержания и сластолюбия, частью надломив свои силы при затруднительных завоеваниях, впал в болезнь и умер в Вавилоне, после двенадцатилетнего царствования своего над греками и после шести лет всемирного владычества, в июне 323 г. до Р. Х., на 32-м году своего возраста (ср. 1Мак.1:3–7; Дан.8:8, 11:3–4).

Юный герой скончался среди планов о создании мирской монархии, не оставив даже по себе законного наследника своего престола или своих намерений. Вследствие этого среди народов во всех частях света, как и в самих войсках Александра, наступило полное смятенье и беспорядок, произошли кровавые войны, походившие на борьбу титанов. Александр оставил после себя много полководцев, которые в состоянии были поддержать здание Македонской монархии, если бы только согласны были между собою. К сожалению, этого согласия между ними не было. Почти в присутствии еще трупа великого македонского героя дело среди них дошло уже до кровавой борьбы. Более благоразумные между ними, однако же, восстановили некоторый мир под тем условием, чтобы тот, которому умирающий Александр передал свое кольцо с печатью, именно Пердикка, был облечен властью управителя до рождения имевшегося в виду естественного наследника престола.

Пердикка назначил наместников для различных стран. Келесирия отошла к незначительному человеку, по имени Леомедону, а вместе с нею к нему же отошла и Иудея. Но мир продолжался недолго. Пердикка оттолкнул от себя своих товарищей своим резким, повелительным образом действий. Все более открыто обнаруживал он намерение сделаться единым самодержцем всей Великой Монархии. Но на пути его к этой цели стоял Птолемей 1-й, сын Лага, которому представлено было наместничество в Египте, и он, будучи столь же хитрым и благоразумным, сколько и воинственным человеком, лелеял план сделать предоставленную ему провинцию вполне самостоятельным царством. Пердикка объявил ему войну и двинулся с войском к египетской границе. Он рассчитывал на то, чтобы в случае, если военное счастье не поможет ему, заложить в Келесирии, и особенно в Палестине, твердые опорные пункты, на которые можно бы опереться и оттуда продолжать борьбу. Палестина, с ее холмами, была весьма пригодной для укрепления. Вследствие этого Пердикка укрепил Самарию.

Иудеев в Иерусалиме он, по-видимому, также склонил на свою сторону. Но поход его против Птолемея имел весьма печальный исход. Пердикка потерял битву и жизнь (весной 321 года) вследствие измены своего соподчиненного полководца и отпадения значительной части войск. Все кровные родственники великого героя были коварно погублены его полководцами. Птолемей, чтобы не быть постоянно предметом кровожадной зависти своих сотоварищей, благоразумно отказался от регентства, которое ему предлагало македонское войско, но он не хотел ограничиваться Египтом и соседними странами, а желал поддерживать связь со всей монархией. Особенно важным ему казалось обладание Келесирией и Финикией и морским берегом; они могли служить для него, так сказать, двумя руками, которые он мог протягивать с одной стороны, на страны Евфрата и Персии, а с другой – на Малую Азию, острова Греции и Македонии.

Составив этот план, он немедленно же приступил к его исполнению. Так как в Келесирии у него не было никакого серьезного противника, кроме слабого Лаомедона, который к тому же не имел в своем распоряжении никаких войск, то последний без затруднения уведен был в качестве пленника в Египет, и вся эта область была присоединена к Египту (320 г.) Прежде еще чем Лаомедон попал в плен к Птолемею, этот последний потребовал от Иерусалима подчинения ему. Жители воспротивились ему отворить ворота, и тогда он в субботу неожиданно напал на город, и, так как иудеи в этот день считали беззаконным браться за оружие, то взял многих в плен и отвел их в Египет. (И. Фл. Иуд. др. 12, 1, § 1; пр. Апп. 1., 22). В плен отправил он также и многих самарян в это время, быть может потому, что они не хотели подчиниться ему добровольно. Иудеи, как и самаряне, могли бы жить вполне счастливо, насколько это возможно было для людей в те жестокие вообще времена, если бы они подольше остались подданными Птолемея.

Это был самый кроткий из тогдашних воинственных последователей Александра, умел ценить достоинство людей и не наносил им более вреда, чем сколько к этому вынуждала его необходимость. Но Птолемей не имел никакого права на обладание Келесирией. Следовавшие затем друг за другом государственные опекуны, которые все еще поддерживали отчасти характер единичного общего управления, не позволяли ему укрепить за собою обладание этими землями. В особенности один из его прежних сотоварищей и друзей, Антигон, человек крайне пылкий и вместе с тем опытный и геройский воитель, замышлявшей сам завоевать и основать великое государство, решился смирить всех своих прежних друзей и стал мечтать об объединении всех земель великой Македонской монархии в своих собственных руках. Он стремится к этому честолюбивому плану столь открыто, что его прежние друзья стали беспокоиться о своей безопасности и соединились против него. Возгорелась новая убийственная война, вследствие которой Келесирия была потеряна для Птолемея.

В течение нескольких лет (315–312) Антигон время от времени проходил по принадлежавшим ей областям, рубил кедры и кипарисы на Ливанских горах, чтобы построить себе флот, и присоединил расположенные Птолемеем, в укреплениях на берегу Средиземного моря, гарнизоны к своему войску. В Иудее его, по-видимому, любили, потому что одному из родившихся в его время иудейских детей, из которого впоследствии вышел знаменитый законоучитель, его родители дали имя Антигона.

Македонянин Антигон был человек великодушный и щедрый и мог оказывать иудеям разные милости. Для занятия Иудеи он вызвал своего еще юного тогда сына Деметрия, который, вследствие сделанного им изобретения новых осадных машин, впоследствии получил прозвание Полиоркета, т. е. осаждателя городов; он был столь же мужествен и столь же любил приключения, как и его отец. Деметрий представлял собою законченный тип истого грека, подобно Алкивиаду, потому что он, с одной стороны, отличался, необыкновенной любезностью, умом и изобретательностью, а с другой – был человек ненасытной плотской похоти, до безобразия распутный, и во время своего продолжительного пребывания вблизи Иерусалима, а вероятно не раз и в самом городе, он неоднократно наносил жестокие раны иудейскому целомудрию.

После многолетних приготовлений, дело, наконец, дошло до решительной битвы между Деметрием и Птолемеем, и эта битва оказалась несчастной для первого. Битва при Газе (312 год до Р. Х.) увековечилась в воспоминании, так как с этого именно времени сражавшийся с Птолемеем, в качестве перебежчика, полководец Селевк начал счисление лет своего могущества и ввел даже новое вообще летосчисление, так называемое Селевкидово, или греческое, которое вошло в употребление и у иудеев и дольше всего держалось у них. (Селевкидова эра обыкновенно считается с осени 312 года. Впрочем, вавилоняне и сирияне эру эту начинали лишь со следующего, 311 г. до Р. Х.) Деметрий, вследствие нанесенного ему поражения при Газе, должен был отступить к северу и предоставил всю страну завоевателю. Но так как вскоре затем Антигон и его сын соединили свои войска и выступили на новую войну, то друзья Птолемея, опять завладевшего всей Келесирией и Финикией, посоветовали ему опять отказаться от них и возвратиться в Египет. Он, действительно, и совершил это отступление, и приказал срыть укрепления городов по берегу моря и на материке, именно: Акко, Иоппии, Газы, Самарии, а также и Иерусалима, чтобы они не сделались опорными пунктами для его врага.

Это неуверенное состояние Иудеи и земель, принадлежащих к Келесирии, продолжалось еще несколько лет, пока Антигон, дотоле остававшийся непобедимым, не потерял своей жизни и своей военной славы в битве при Ипсе, в Малой Азии, летом 301 года, где ему нанесено было поражение соединенными силами четырех полководцев: Птолемея, Лизимаха, Кассандра и Селевка. Эти четыре полководца, которые уже и раньше, по примеру Антигона, сделались совершенно независимыми от монархии и приняли царские титулы, поделили ее между собою. Птолемей получил Египет и близлежащие страны, а Селевк почти всю Азию, представлявшую, однако же, вследствие самой своей обширности, весьма трудную задачу для правителя, между тем как Птолемеевы владения представляли совершенно округленную и законченную в себе береговую область. Кроме царства Селевкидов и Птолемеев образовались еще два самостоятельные царства: Македонское – Кассандрово, оставшееся за Кассандром (здесь сначала объявил себя царем Антипатр, или Филипп Аридей), и Фракийское или Лизимахово (здесь царем объявил было себя Антигон), оставшееся за полководцем Лизимахом. Иудея лежала между Сирией и Египтом, и цари Египетские и Сирийские имели громадное влияние на судьбу израильского народа, тогда как остальные два царства не обнаружили ни малейшего влияния на иудеев. Посему мы и представим таблицу царей Сиро-Египетских, которые господствовали над еврейским народом и у пророка Даниила представлены в 4-м символическом звере, – страшном, ужасном, все пожирающем, все сокрушающем и ногами своими даже остатки попирающем.

После Александра Великого Сирия и Финикия, как уже известно, достались было Антигону, но его власть ничем не умела проявить себя в отношении к иудеям. Первый, давший Иудее почувствовать свои тиранские притязания, был Птолемей Лагов (317–285 г. до Р. X.). Птолемей, сын Лага, оставшись властителем Египта, хотел присоединить к своим владениям и Сирию. Иудея лежала на пути в Сирию. Чтобы овладеть главным и сильно укрепленным городом Иудеи Иерусалимом, Птолемей воспользовался чрезвычайным уважением иудеев к покою субботнего дня. Зная, что в этот день они не берутся за оружие, Птолемей изъявил желание принести жертву во храме, но, вошедши в город, занял его своим войском. Тысячи народа из Иерусалима и его окрестностей, равно как и из Самарии, отведены были пленниками в Египет. Потом, узнав, что иудеи более всех верны своей присяге, Птолемей поручил им охранение крепостей и в самой Александрии, дал им равные права гражданства с македонянами, обязав их клятвою быть верными и потомкам его. Слыша о таких милостях и зная плодородие Египта, многие иудеи добровольно переселились в эту страну (Иос. Флав. кн. XII: гл. 1). Этот-то Птолемей и есть первый царственный рог четвертого символического зверя Даниилова.

В совместничество с ним входит другой царь, Селевк 1-й Никатор, царь Сирийский (312–280 г. до Р. X.) Иос. Флав. Иуд. др. кн. 12 гл. 3, § 1). Соревнуя царям Египетским, которые усмотрели в иудеях особенную верность в подданстве, он также дал иудеям право гражданства в самой столице своей, Антиохии, и в других городах (Иос. Флав. Др. 12. 3, 1. К этому, конечно, государю относится пророчество Даниила 11:5, ср. Keil и Del на Дан.р. 370). Ввиду такого положения дел иудеи должны были попеременно платить дань обеим спорящим сторонам.

При дальнейших внутренних неустройствах в царстве Сирийском обладал иудеями, сначала спокойно, третий царь, Птолемей Филадельф (285–247 г. до Р. X.). Государь этот был одним из величайших государей Египетских. Он особенно известен просвещенною любовью к наукам. Его старанием основана знаменитая Александрийская библиотека. Услышав, что закон иудейский получил свое начало от Бога и содержит в себе высочайшую премудрость и самые святые заповеди, он пожелал иметь его в греческом переводе. Этим переводом он хотел пополнить свою богатую библиотеку в Александрии, а может быть, надеялся оказать услугу и иудеям, из которых многие от долговременного пребывания своего в Александрии стали забывать свой природный язык (этот перевод св. книг, сделанный за 271 г. до Р. X. на острове Фаросе, в продолжение 70-ти дней, 72 старцами, из каждого колена по 6, присланными, по желанию царя и совету библиотекаря Димитрия Фалерийского, первосвященником иерусалимским Елеазаром, внуком первосвященника Адуя, известен под именем греческого перевода LXX или, точнее, LXXII толковников).

В Священном Писании Птолемей Филадельф не называется по имени, но к нему относятся указания пророка Даниила (Дан.11:6–7), ибо дочь его, Вереника, выдана была замуж за Антиоха Теоса, царя Сирийского, и впоследствии убита была своей соперницей, женою Теоса, Лаодикой, и с сыном своим, и с мужем. С этим-то Птолемеем Филадельфом опять совместничает Сирийский царь Антиох Теос – четвертый царь в числе преобладающих над Иудеей, Антиох 11-й, по прозванию Теос, сын Антиоха 1-го Сотера. Он не называется в Священных Книгах по имени, но к нему относится пророчество Даниила: «Через несколько лет они (цари северный и южный, т. е. Сирийский и Египетский) сблизятся, и дочь южного царя придет к царю северному, чтобы установить правильные отношения между ними; но она не удержит силы в руках своих, не устоит и род ее, но преданы будут как она, так и сопровождавшие ее, и рожденный ею, и помогавшие ей в те времена. Но восстанет отрасль от корня ее, придет к войску и войдет в укрепления царя северного и будет действовать в них, и усилится. Даже и богов их, истуканы их, с драгоценными сосудами их, серебряными и золотыми, увезет в плен в Египет и на несколько лет будет стоять выше северного царя. Хотя этот и сделает нашествие на южного царя, но возвратится в свою землю» (Дан.11:6–9).

Из истории известно, что Антиох Теос (царь северный, т. е. Сирийский), после неудачной войны с Птолемеем Филадельфом (царем южным, т. е. Египетским), принужден был развестись с женою своею, Ладикою, и жениться на дочери Птолемея Филадельфа, Беренике. Но, по смерти Филадельфа, Антиох возвратил Лаодику к себе, ко двору своему, и с детьми ее. Тогда Лаодика, видя в Беренике соперницу себе и опасаясь непостоянства своего мужа, отравила его, а Беренику с ее сыном предала смерти и на престол Сирийский возвела сына своего Селевка Каллиника. Это подало повод брату Береники, Птолемею III, Эвергету, преемнику Филадельфа, в отмщение за сестру свою, восстать против царя Сирийского, и он отнял у него Сирию и овладел большею частью Азии. На эту-то неудачную родственную связь между царями Египетским и Сирийским, и их взаимные потом распри, указывается у пророка (Дан.11:6–9, ср. 2:43).

Селевк II Каллиник (245–226 г. до Р. X.) есть пятый царь, преобладающий над Иудеей. К нему относится пророчество Даниила 11:6–9 (ср. Keil Del. р. 370; Herz. 1 р. 382, III, р. 282. 178.280), а Птолемей Эвергет 1-й (246–222 до Р. Х.) будет шестым рогом четвертого зверя Даниила. Сирию возвратил сын Каллиника, Антиох, прозванный Великим, который царствовал после отца своего и брата Селевка III Керавна (224/223–187 до Р. X.). (Керавн царствовал с 225–223 г. до Р. X. Во время кратковременного своего царствования по смерти отца своего он приготовлялся к войне против Египта, но на 3 году своего царствования был отравлен, а престол его наследовал брат его, Антиох III Великий, который и начал войну с Египетским царем). На Египетском престоле был в это время сын Эвергета 1-го, Птоломей IV Филопатор, – это седьмой царственный рог 4-го зверя Даниилова.

Он царствовал с 221–204 г. до Р. X. Узнав, что Антиох III отнял места, бывшие под его державою, он пошел против него со всем своим войском. Сражение произошло при Рафии, недалеко от Газы, первого сирийского города по дороге из Египта. Антиох потерял много убитыми и пленными. Довольный своею победою, Филопатор поспешил заключить мир. (О пребывании этого Филопатора в Иерусалиме, посещении им храма и следствиях сего для Александрийских иудеев подробно излагается в 3-й книге Маккавейской).

Антиох III – восьмой царственный рог, – как нельзя лучше воспользовался этим миром: он залечил раны, нанесенные Сирии беспрерывными войнами с Египтом и своими победами на востоке заслужил имя Великого. После, при Птолемее V Епифане, сыне Филопатора, в детстве вступившем на престол после отца своего (204–181 г. до Р. X.), который есть девятый рог лютого зверя, Антиох Великий, царь Сирийский, чтобы вознаградить потери, понесенные в сражении при Рафии, решился воспользоваться теперь малолетством Птолемея, и, хотя Римляне и не допустили его завладеть Египтом, он занял своим войском Иудею. Желая удержать ее за собою, Птолемей отправил против него войско под начальством Скопы, своего военачальника, но Скопа был разбит Антиохом при источниках Иордана; иудеи добровольно приняли победителя и покорились его власти, и он, со своей стороны, оказал им великое благоволение.

Впрочем, по причине опасности со стороны римлян, Антиох заключил мир с Птолемеем и выдал за него дочь свою Клеопатру. Предоставляя вместо вена Сирию, Финикию и Палестину (Иосиф Флавий Иудейские древности XII. 4 § 1), выдает в намерении чрез нее погубить его; но она предпочла любовь супруга незаконным умыслам отца (ср. с Дан.11:17). Потом Антиох завладел некоторыми греческими островами, принадлежащими к Римскому союзу. Отсюда возгорелась война между ним и римлянами. Разбитый, наконец, римлянами при Магнезии, он должен был заключить с ними самый невыгодный мир. Желая завладеть, в 187 году до Р. X., сокровищами богатого храма Бела в Елимаисе, он был убит здесь местными жителями (Srtab. XVI, 744; Iust. 32:2). Так «он споткнулся, упал и не стало его» (Дан.11:19).

Птолемей Епифан не упоминается в Св. книгах, но о нем пишет Иосиф Флавий (Иуд. др., кн. 12. гл. 3:4). На события этого времени указывается у пр. Даниила (Дан.11:13–19) (см. Keil и Del. на Дан.р. 372–373). Антиоху III наследовал сын его Селевк IV Филопатор (187–176 г. до Р. X.), который успел удержать в зависимости своей Иудею, несмотря на то что она должна была, по брачному договору, поступить к Птолемею. Этот Селевк Филопатор был родной брат Антиоха Епифана и десятый царственный рог четвертого зверя Даниилова. Нуждаясь в деньгах для уплаты дани римлянам и узнав о великих сокровищах в храме Иерусалимском, он посылает Илиодора (2Макк. 3) похитить сии сокровища из храма, но Бог защитил вверенное Ему. К этому царю относятся слова пр. Даниила: «На месте его (т. е. Антиоха Великого) восстанет некий, который пошлет сборщика податей пройти по царству славы; но и он после немногих дней погибнет, и не от возмущения и не в сражении» (Дан.11:20). Так и показала история. По 12-летнем царствовании Селевк был отравлен телохранителем Илиодором (Библ. ист. Фил. и Богос. Keil и Del. на Дан.р. 370–373), который в отсутствие наследника престола Дмитрия надеялся захватить верховную власть в свои руки, потому что Селевк, желая вызвать к себе брата своего Антиоха, после несчастной битвы при Магнезии, отосланного заложником в Рим, сына своего послал на смену ему.

Сему Селевку Филопатору наследовал брат его, по пророку Даниилу – презренный, имеющий прийти в тишине и лестно овладеть царством (Дан.11:21) Антиох IV, вступивший на престол в 176 и царствовавший по 164 г. до Р. X. Этот-то Антиох и есть 11-й хульный малый рог четвертого зверя пророка Даниила, с корнем исторгнувший предшествовавшие ему три рога. Это был один из тех характеров, в которых эксцентричность, граничащая с безумием, и гений, сочетающийся с неограниченной властью и беззаконной страстью, производили чудовищный результат, благодаря которому в истории за ним утвердились два имени: Епифан – «славный» и Епифан – «безумный».

О деятельности его вообще, и, в частности, об его отношениях к иудейскому народу, было несколько сказано при разборе 7 гл. кн. пр. Даниила. Здесь добавим, что Епифан предпринимал четыре похода на Египет: первый в 171-м, второй – в 170-м гг. до Р. Х. (2Макк.5:1; 1Макк.1:20), по окончании которого им ограблен Иерусалимский храм (1Макк. 1:20–24; 2Макк.5:11 и след.); третий – в 169-м и четвертый – в 166-м гг. до Р. Х. Вмешательство римлян помешало Антиоху совершенно покорить Египет. Возвратившись в Антиохию и услышав о богатствах капища Нанеи (Дан.11:37), в Елимаисе, он безуспешно хотел его ограбить. Возвращаясь оттуда и услышав об успехах оружия Маккавеев, Антиох поручил своего сына Антиоха совоспитаннику своему Филиппу (2Макк. 11:29). После двенадцатилетнего царствования, в 164 г. до Р. X., умер среди тяжких мучений. Таким образом, он пришел к концу своему, и не было помогающего ему (Дан.11:45).

После смерти Антиоха Иуда Маккавей еще неоднократно защищал интересы своих соотечественников. О подвигах его и смерти, о славных делах и смерти Ионафана и о правлении Симона Маккавея, утвержденного в достоинстве архиерея и вождя израильского народа, словом, о том периоде времени, который прошел от смерти Антиоха Епифана в 164-м г. до смерти Симона и начала правления Иоанна Гиркана, т. е. до 135-го г. до Р. X., повествуют 1-я и 2-я Маккавейские книги и Иосиф Флавий в своих Древностях. Окончание еврейской истории от времен Симона Маккавея до времен новозаветных заимствуется главным образом из тех же Древностей Иосифа Флавия.

В 40 г. до Р. X. Ирод Великий – родом Идумеянин, но исповедания иудейского (еще в 130-м г. до Р. Х. идумеи, покоренные Иоанном Гирканом, были обращены в иудейство (Иуд. Древности XIII, 9, § 1), и, со времени своего обращения, оставались верными новой религии, считая Иерусалим как бы матерью своих городов и требуя себе имя иудеев (Иуд. др. XX, 7, § 7; Война иуд. 1, 10, § 4; 18, § 4)), – Римским сенатом был провозглашен царем Иудеи (И. Фл. Др. ХШ, 14 § 5), а чрез 3 года вступил в действительное управление предоставленным ему Царством, утвердил свою резиденцию в Иерусалиме (Иуд. др. XIV. 16. § 4). Этот Ирод, с помощью римлян, после продолжительных войн, победил и низложил Антигона, последнюю отрасль из дома Маккавеев, который, по повелению Антония, казнен был в Антиохии. Со смерти его кончилась династия Маккавеев и погибли последние остатки независимости Израиля. Это было признаком скорого пришествия всеобщего Освободителя Христа. И действительно, в конце царствования Ирода, когда по пророчеству патриарха Иакова (Быт. 49:10) царский скипетр и правительственный жезл окончательно оскудели в племени Иудовом и отошли от него, родился вожделенный для всех людей Спаситель мира, Иисус Христос, Который, в 15-й г. царствования Тиверия, будучи «яко лет тридесят» (Лк.3:23) принял крещение от Иоанна и, чрез три с половиной года, вкусив смерть, Своим Воскресением даровал роду человеческому избавление от греха и живот вечный.

Династия Ирода не долго держалась на престоле. По смерти его внука Агриппы (44 г. по Р. X.) император Клавдий обратил Иудею в римскую провинцию и поручил ее управление прокураторам. Жестокость и корыстолюбие этих правителей раздражили еврейский народ, и побудили его к единодушному восстанию против римского владычества (65 г.).

Первые военные действия римлян были неудачны, и Нерон назначил в Иудею одного из лучших своих полководцев, Веспасиана. Предводительствуя сильным войском, Веспасиан начал завоевание иудейских городов, но встретил упорное сопротивление. Особенно больших усилий стоила ему осада крепости Иотапаты, где начальствовал Иосиф Флавий (описавший потом эту войну). Крепость, наконец, взята только с помощью измены, при чем было избито до 40 000 евреев. Провозглашенный императором Веспасиан поспешил в Рим и поручил окончание войны своему сыну Титу. Римские войска, под предводительством Тита подступив к Иерусалиму с северной стороны, заняли возвышенную северную местность, в 7 стадиях от Дамасских ворот, известную после под именем Скопус (Scopus), и потом расположились против башни Псефины, чтобы отсюда производить атаку города.

Здесь в третьей стене (третья стена Иерусалима начиналась, по Флавию, у башни Гиппика и простиралась на север до башни Псефины... (О войне иуд. 5. 4:2)) прежде всего успели они сделать пролом и завладели новым городом – Везефою), и при этом, увидев пред Сионом другую стену, защищавшую Акру и нижний город, решились прежде завоевания Сиона разрушить ее. Тогда, после кровопролитного сражения, овладев угловой ее башней, и разрушив всю северную ее сторону, до башни Антония, полагали было вести атаку против самого уже Сиона и башни Антониевой, но, испытав неудачу, положили в совете оцепить город со всех сторон валом. По сооружению этого вала атакована и завоевана была крепость Антония и потом, после новых кровопролитных сражений, занята была площадь Храма, и Храм был сожжен, несмотря на желание Тита сохранить его.

Оставшиеся Иудеи скрылись в нижний город, который, хотя взят был Римлянами, но не был занят их войсками; но Тит, видя упорство иудеев, велел все здесь разграбить и опустошить. Оставался неразрушенным только верхний город или Сион. Наконец, и он был взят.

Кровопролитие при этом, по словам Флавия, так было велико, что многое, обнимаемое пламенем, заливала и погашала кровь (О войне иуд. 5. 8:5). Все предано было огню, мечу и истреблению. Все стены и башни были разрушены, только три большие башни оставлены Титом для памяти о величии этого города. (Олесницкий т. 1 стр. 445–479). Флавий свидетельствует, что, во время осады, погибло от меча и голода около миллиона ста тысяч, и в плен взято девяносто семь тысяч иудеев, которые долго продавались на площадях городов Римской империи. Бедствия, какие потерпели в это время иудеи, ужасны и неизобразимы (И. Флавий о Войне иуд. 1. гл. 5 и 6). Иерусалим был, согласно пророчеству Даниила (Дан.9:26), совершенно разрушен. Это было в 70 году по Р. Х. После того оставшиеся в живых иудеи начали покидать отечество и расходиться по разным странам; прекрасная Иудея мало-помалу стала обращаться в пустыню.