Кафизма VI

Ст. 1: псалом Давиду. В воспоминание: в субботу.

Читаемый в церкви на утрени в шестопсалмии, псалом 37-й, третий из шести покаянных, относится к ряду многих псалмов, написанных Давидом в тяжелую для него пору: и гонений с издевательствами от врагов, и страданий чисто-телесных, и особенно острых и мучительных упреков совести. Во всем этом Давид справедливо видит посещение его гневом Божиим: однако вместо уныния и ропота, столь обычных у людей в подобном положении, как мы и раньше отмечали, всё обращает к глубокому и преискреннему покаянию, почему так спасительными и плодотворными оказывались для него, в конечном результате, и самые его падения. Таким образом, весь этот псалом можно назвать прекрасной школой покаяния, образцом для каждого из нас, как вести себя, когда впадем в согрешения хотя бы и тяжкие и великие. Ибо, в самом деле: кто из нас стал бы тогда, согнувшись в лук, весь день ходить, сетуя о грехе, до „рыкания‟ вздыхать из глубины своего сердца, как и ночью, по другому псалму, омочать ложе свое слезами раскаяния своего?!?

Поучительно и отношение Давида к недругам своим! – Как был он и глух и нем среди них, когда они „глаголаша суетная‟ и „льстивая‟, и это – в ту пору, когда, издеваясь над ним, они объясняли это только тем, что нечем-де было ему отвечать на их несправедливые нападки. И даже те, кому он делал добро, оболгали его, и потому именно, – что стремился он жить добродетельно („гонях благостыню‟). И все это приводило царя только к той усиленной мольбе, которая и теперь заставляет в церкви усердно креститься всех, кто внимательно слушает псалом. Церковь же установила читать заключительные слова псалма повторно: „не остави мене, Господи Боже мой; не отступи от Мене: вонми в помощь мою, Господи спасения моего!‟.

Псалом ХХХVII-й можно разделить на три части. 1-я часть (ст. 2–9) – по преимуществу покаянная, где и мысль вся направлена к Богу – в сознании, что переживаемая псалмопевцем болезненная и скорбная полоса – праведный гнев Божий за те его беззакония, которые, по голосу его совести, „превзошли главу его‟. Потому и начинается эта часть мольбой: „не гневаться и не наказывать его. Как бремя тяжкое, отяготели над Давидом эти грехи, как стрелы вонзились в него, не давая ни плоти его исцелеть, ни водвориться миру в костях его‟ (см. выше). Даже гниют и смердят эти раны его, и внутренности его „наполнились поруганий‟. Но в таком своем „озлоблении от них‟, Давид лишь до конца смиряет себя: как глубокий старик, согнулся он, в страданиях и сетовании ходя весь день, как бы с рычанием вздыхая от, переполнившей его сердце, глубокой и острой скорби.

Во 2-ой части (10–15 ст.) Давид все же исповедует Господу: „пред Тобою все желание мое‟, но со скорбью отмечает, что „нет Его со мною‟. И тогда, хоть и окружен он со всех сторон своими; хоть и слышит он все время льстивые речи – тех, кто „ищет души его‟, – сам он и „как глухой, не слышит, и как немой, – не отверзает уст своих‟, вызывая этим со стороны врагов своих лишь новые насмешки и укоризны, Наконец, в 3-й, завершительной, части (ст. 16–23) уклон речи, по началу и концу ее, самый обычный и типичный для Давида: „я на Тебя уповаю, Ты услышишь меня. Не оставь же меня, и помоги‟… В средине же он, как мотив для сего, вставляет, как новое заверение о глубине и искренности своего раскаяния, от сердца идущие заверения свои: „я на раны готов, и болезнь моя – всегда предо мною. Беззаконие мое возвещу, и о грехе моем позабочусь‟; так и новую жалобу на злорадство врагов, которые „укрепились больше меня, и умножились – те, что ненавидят меня без правды‟, и воздают-де мне „злая возблагая‟: не только черной неблагодарностью отплачивая мне, но и прямо добиваясь злой для меня погибели.

1.2. ГОСПОДИ! Да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене.

2. Господи! да не ярости Твоей обличишь (Ты) меня, и да не в гневе Твоем накажешь меня!

3. Яко стрелы Твои унзоша во мне, и утвердил еси на мне руку Твою.

3. Ибо стрелы Твои вонзились в меня, и Ты утвердил на мне (карающую) руку Твою.

4. Несть исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего: несть мира в костех моих – от лица грех моих.

4. Нет исцеления в плоти моей, от лица (по причине) гнева Твоего; нет мира в костях моих – от лица (по причине) грехов моих.

5. Яко беззакония мои превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое, – отяготеша на мне.

5. Ибо беззакония мои превысили главу мою, как бремя тяжкое, отяготели они на мне.

6. Возсмердеша и согниша раны моя – от лица безумия моего.

6. Возсмердели и согнили раны (в греч. тексте: нарывы) мои от лица (по причине) безумия моего.

7. Пострадах и слякохся до конца, весь день – сетуя хождах.

7. Изстрадался я и (подобно луку) согнулся до конца, весь день – сетуя ходил.

8. Яко лядвия моя наполнишася поруганий, и несть исцелений в плоти моей!

8. Так как чресла мои наполнились надругательствами и – нет исцеления в плоти моей!

9. Озлоблен бых, и смирихся до зела, рыках от воздыхания сердца моего.

9. Натерпелся я зла и до крайности унижен был, вопил от стенаний (со стоном вырывались воздыхания) сердца моего.

II. 10. ГОСПОДИ, пред Тобою все желание мое, и воздыхание мое – от Тебе не утаися!

10. Господи! Пред Тобою все желание мое, и стенание (воздыхание) мое – от Тебя не утаилось!

11. Сердце мое смятеся, остави мя сила моя, и свет очию моею, и – той несть со мною.

11. Сердце мое содрогнулось, оставила меня сила моя, и свет очей моих и того – нет со мною.

12. Друзи мои и искреннии мои прямо мне приближася и сташа;

12. Други мои и присные мои (приблизились) и прямо против меня стали;

13. Ближнии мои – отдалече мене сташа. И – нуждахуся ищущии душу мою. И ищущии ми злая глаголаху суетная, и льстивным – весь день поучахуся.

13. Самые близкие мои в отдалении от меня стали. И ищущие силою исторгали душу мою. И ищущие мне злого говорили суетное, и весь день упражнялись в обольщении (в коварстве).

14. Аз-же, яко глух, не слышах, и яко нем – не отверзаяй уст своих!

14. Я же, как глухой, не слушал, и как немой, не отверзал уст своих!

III. 15. И бых, яко человек не слышай и не имый во устех своих обличения.

15. И был я (перед ними), как человек не слышащий, и не имеющий в устах своих обличения (т. е. что бы возразить им).

16. Яко на Тя, ГОСПОДИ, уповах, – Ты услыши, ГОСПОДИ БОЖЕ мой.

16. Ибо на Тебя, Господи, я уповал, – Ты услышишь, Господи, Боже мой!

17. Яко рех: „да не когда порадуют-ми-ся врази мои‟: и внегда подвижатися ногам моим, на мя велеречиваша.

17. Ибо я сказал: „пусть не торжествуют надо мною враги мои‟: и когда колебались ноги мои, высокомерно глумились они надо мной.

18. Яко аз – на раны готов, и болезнь моя предо мною есть выну.

18. Ибо я на удары (в греч, тексте: к бичам) готов, и болезнь моя (грех, как источник страданий) – всегда предо мною.

19. Яко беззаконие мое аз возвещу, и – попекуся о гресе моем!

19. Ибо беззаконие мое я возвещу, и – озабочусь о грехе моем!

20. Врази же мои живут, и укрепишася паче мене, и умножишася – ненавидящии мя без правды.

20. Враги же мои живут, и укрепились более меня, и умножились – ненавидящие меня несправедливо.

21. Воздающии ми злая возблагая, оболгаху мя, зане гонях благостыню.

21. Воздающие мне злое за доброе оболгали меня, потому что я устремлен был к благостыне (добродетели).

22. Не остави мене, ГОСПОДИ БОЖЕ мой, не отступи от Мене!

22. Не оставь меня, Господи Боже мой, не отступи от меня!

23. Вонми в помощь мою, ГОСПОДИ, спасения моего!

23. Внемли в помощь мне, Господи, спасения моего!

Примечания к Псалму XXXVII-му

Ст. 2. Относительно гнева Божия и ярости вместе с блаженным Августином и с святым Григорием, можно разуметь, что во гневе наказываются те, которые претерпевают за грехи страдания временные, а обличаются в ярости те, которые осуждаются в геенну... Гнев Божий... еще берется иногда за отеческую ревность Бога, Который гневается на сынов не с тем, чтоб их погубить, но чтобы сохранить (Ириней).

Ст. 3 Арх. Ириней стих 3-й объясняет так: „бедствия и скорби, приключившиеся мне за грехи мои, за которые Ты праведно наказываешь, аки стрелы унзоша во мне, т. е. не слегка только коснулись, но проникли во внутренность сердца: ибо Ты так отяготил на мне руку Твою, что стрелы оные глубоко пронзили меня‟.

Ст. 4. Псалмопевец описывает действие стрел Господних, и говорит, что он сильно смущается и не может обрести себе покоя, представляя себе гнев Божий и грехи свои, которыми гнев оный привлек на себя... „Несть... Твоего‟, т. е. от представления гнева Твоего... тело мое печалью снедается и чувствительно изнуряется. „Несть мира‟... Представление безобразия и тяжести греха моего так меня смущает, что не имею я никакого покоя, и даже содрогаются и самые кости у меня.

Ст. 5. Грехи в такую кучу возросли, что меня совсем подавляют, подобно воде которая со всех сторон подавляет человека, который зашел в глубокую реку так, что вода покрывает главу его... Ибо Давид обидел Урию, верного слугу своего, у которого жену и жизнь похитил: обидел Вирсавию, которую на грех склонил и нравственно убил; обидел жен своих, к которым верности не сохранил; обидел весь свой народ, паче же и самых неверных, худым примером соблазнив, почему и пророк Нафан сказал: „яко поощряя, изострил – еси врагов Господних глаголом сим‟ (2Цар. 12:14)… Главная же причина тяжести греха Давидова была неблагодарность к Богу, Который на одного его все почти телесные и духовные дары излиял: ибо Он сделал его и царем великим, и пророком изящным, и военачальником прехрабрым. Он одарил его мудростью, телесною силою, красотою лица, богатством и всеми благами, какие только человеку пожелать было возможно. Все сие, поистине, соделовало грех его тягчайшим... Однако и здесь Давид остается для нас примером, ибо немногие из нас тяжесть греха на весах прямого рассуждения измеряют, и вместо сознания, лишь силятся оправдать себя.

Ст. 6. „Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего‟, т. е.: безумие мое, а не недостаток искусства Врача было, причиной того, что я ран моих не примечал; оно же было причиной и того, что раны оные, загнившись, мерзость и зловоние соблазна во все стороны распространили.

Ст. 7. Так как чрез грех, оставя Бога, в Котором состоит истинное наше услаждение, Давид преклонился к земле и стал подобен скотам, то потому и страждет „до конца‟, т. е. зело бывает беден, так что беднее его и быть никто не может, ибо от услаждения ангельского уклонился к похотям скотским. Но можно разуметь слова сии и о наказании: ибо кто оскверняется грехом любострастия, тот страждет и слячется угрызением совести, страхом гнева Божия, стыдом и срамом, так что такой человек не смеет уже и очей возвести на небо... Ибо какое веселье может быть человеку грехами сляченному (от угрызений совести согнувшемуся. – Е. Д.), если чувствует он грехи свои и сознает тяжесть их?!

Ст. 8–9. То есть часть оная скотская и похотствующая, прервав узду первобытной непорочности, рождает во мне непрестанно пожелания бесчестные и гнусные, которыми, аки огнем, жжет нижние части тела моего (раввины разумеют тут какую-то гнусную болезнь телесную). Но святые отцы: Амвросий, Иероним. Августин и Григорий относят слова сии к той же плотской похоти: ср. Рим. 7:23–24...

Ст. 10. Ты, Господи, един зриши все желание мое, которое не в обманчивом состоянии, а в том, чтоб Ты меня избавил от вредной похоти, и чтоб мог я жить в совершенном покое.

Ст. 11. „Сердце мое смятеся‟ означает внутреннюю брань, происходящую от мятежа низшей части против высшей, т. е. плоти против духа... ибо от той брани родится не только немощь воли, но и помрачение в уме: так как часто судим мы о вещах не так, как он суть сами в себе, но как нам, зле расположенным, кажутся, подобно страждущим огневицею, которые сладкое принимают за горькое, а горькое – за сладкое... – „Свет‟, говорю, очей внутренних „несть со мною‟, хотя и во мне есть. Понимать это нужно так, что во мне есть свет по существу, ибо совесть осталась – „несть же со мною‟ по употреблению, ибо голоса своего она, эта совесть, не подавала.

Ст. 12–13. Внутренний смысл этих стихов можно понимать двояко: или, как объясняет арх. Ириней, „жалуется здесь Давид, что самые искренние друзья его сделались его врагами‟; или, как правильнее представляется нам, наоборот, друзья эти, как и „ближние‟ его – сплотились вокруг него – для его защиты от каких-то врагов, сошедшихся сюда для того, чтобы взять у него и самую душу. Объяснение это представляется нам более правильным потому, что и далее Давид этих врагов своих изображает, как беззаконников, которые не только по его адресу говорили злое, но и брали обманно-вредоносное мудрствование за научение сердцу своему.

Ст. 14–15. Сии слова ясны и весьма истинны, что наипаче можно видеть из второй книги царств гл. 16 (2Цар. 16), где читается, что когда Семей проклинал Давида и нарицал его „мужем кровей‟, т. е. убийцей и похитителем царства, тогда Давид с удивительным терпением снес это, и ни единому из своих не позволил наказать или обличить его...

Ст. 16–17. Здесь Давид дает объяснение этой безответности своей. Никогда не оставляющая его надежда на Бога ему говорит, что все эти суетные (пустые) нападки на него врагов услышит Сам Господь, и т. о. Сам за него возответствует им. И тогда – уже не возрадуются враги его о нем, – все те, что, злорадствуя, высокомерно поносили его, видя, как он в жизни своей поскользнулся.

Ст. 18. Не только уязвительные и хульные слова, но и, что вящше (хуже), на самые бичи... ибо болезнь, которую заслужил я, или грех мой, который был причиной непрестанной болезни моей, всегда пред мысленными очами моими обращается.

Ст. 19. „Попекуся о гресе моем‟, т. е. прилежно помыслю, каким образом мог бы я очистить мой грех и через то примириться с Господом и полное прощение от Него получить. Сие спасительное наставление пророк внушает и всем кающимся, дабы прилежно пеклись об очищении грехов, и охотно принимали случаи, подаваемые Богом, приносить покаяние.

Ст. 20–23. Пророк здесь противополагает терпению своему непримиримую злобу врагов, которая несмотря на то, что он не воздавал им зло за зло, противным образом поступали с ним – и злом платили за добро: однако жили благополучно, возвышались и укреплялись. Сие же с той целью упоминает он, дабы удобнее Бога на милость преклонить...

Ст. 21. Враги ненавидели Давида без всякой справедливой причины, ибо те самые, которые пользовались его благодеяниями, клеветали на него и воздавали зло за добро, каковы были Авессалом и Ахитофел советник... Слова „зане гонях благостыню‟ показывают, что Давид гоним был за то, что чистосердечно и благонамеренно со всеми поступал... что и делало бедствие его тягчайшим...

Ст. 22–23. Не отыми от меня милости Твоея, ибо Ты еси Господь мой, от Которого я завишу весь, и Бог мой, Который создал меня для Себя – Верховного Блага. „Не отступи от Мене‟, аки от врага, но паче „вонми в помощь мою, как Отец‟, и как Виновник спасения моего, которого от Тебя единого ожидаю и на Которого Единого надежду мою возлагаю.

Ст. 1: к исполнению – Идифуму. Песнь Давиду

Примыкая в содержании своем к предшествующему (ХХХVII-му) псалму, псалом 38-й представляет собой раскрытие дальнейших переживаний Давида, главным же образом – размышлений его. Обобщая все то, что он видел в себе, а также и в своих противниках, псалмопевец приходит к глубокому убеждению в суетности всего на земле сущего, а равно и всякого человека. Сознанию его ясным становится, как наказаниями и обличениями за беззаконие Господь вразумляет человека, и какой добрый результат получается от них для нас. Но все же он молит Господа, чтобы отстранил Господь удары крепкой руки Своей от него, ибо исчезает-де он от них. „Слез моих не премолчи (не пренебрегай), умоляет он: ведь я – странник и пришелец у Тебя‟. И так как мысль о смерти почти неизбежно проторгается в сознании в таком настроении человека, то и заканчивает псалом Давид такими словами: „дай мне облегчения, дабы я успокоился прежде, нежели отойду, и более не будет меня‟.

Псалом ХХХVIII-ой можно разделить на 4 части. По началу части 1-й (ст. 2–3) оказывается, что не всегда и молчание – добродетель. Давид дал обещание – не грешить языком, чтобы хранить его в присутствии грешника, но когда умолчал он и о благом, – о том, что получил от Бога и это послужило ему уроком, болезнь его обновилась. И тогда, по 2-ой части (ст. 4–7) при согретом сердце, разгорается в поучении его огонь (видимо, – сказываясь и для других). Мысль о смерти серьезно настраивает его, и он вопрошает Господа о кончине своей, чтобы придти к выводу, что „дни наши малы, как пяди, и все суета, всяк человек живый‟ (сравн. Екклезиаст Соломона), и всуе мятется (человек), ибо сокровиществует – и не ведает, кому собирает. Подобным образом и 3-ю часть (ст. 8–12) псалмопевец сводит к тому же заключению: „обаче – всуе всяк человек!‟. Но здесь это выясняется для него с той стороны, что все зависит от Бога. Он-то и дал „в поношение безумному‟ Давида, почему тот, так сказать – и не протестовал, онемев, – в сознании, что это – от Бога. Он же и наказал „человеки – (людей вообще) в обличениях о беззаконии‟. А затем опять свидетельствует о себе: „от крепости Твоей я – исчез и Ты истаял, как паутину, душу мою‟. Так и заканчивается псалом (ч. 4-я, ст. 13–14) слезным молением Давида – услышать его, „ибо я пресельник у Тебя и пришлец, как и все отцы мои. Дай послабления мне, чтобы я почил, прежде чем умереть мне, и ктому (уже) не буду‟... Псалом явно написан в весьма взволнованном состоянии, с переходом более от чувства к чувству, чем от мысли к мысли. Псалмопевец ощутительно изливает душу свою в этих скорбных стихах.

I. 2. Рех: сохраню пути моя, еже не согрешити ми языком моим: положих устом моим хранило, внегда востати грешному предо мною.

2. Сказал я „сохраню пути мои, дабы не согрешить мне языком моим: я положил устам моим хранение‟, – раз только стал грешник предо мною.

3. Онемех и смирихся, и умолчах от благ, и болезнь моя – обновися.

3. Онемел я (пал духом) и смирился и – умолчал и о (полученных мною) благах, и болезнь моя (страдания мои) возобновились.

II. 4. Согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь. глаголах языком моим:

4. (Тогда) согрелось сердце мое во мне, и в поучении моем (о спасении) разгорится огонь. Стал я говорить языком моим:

5. „Скажи ми, ГОСПОДИ, кончину мою, и число дней моих, кое есть? да разумею, что лишаюся аз?

5. „Скажи (греч.: дай узнать) мне, Господи, кончину мою, и число дней моих, каково оно? – Чтобы мне, разуметь (греч.: знать), чего лишаюсь я?

6. Се пяди положил-еси дни мои, и состав мой, „яко ничтоже пред Тобою!‟

6. Вот – (как) пяди учинил Ты дни мои, и состав мой, „как – ничто пред Тобою‟!

7. Обаче всяческая суета, всяк человек живый! Убо образом ходит человек, обаче всуе мятется! сокровиществует, и не весть, кому соберет я?..

7. Но только все – суета, всякий человек живущий! Подлинно во образ (как призрак) ходит человек, но только всуе (попусту) (он) мятется! сокровиществует (накопляет сокровища) и – не ведает, кому собирает их?

III. 8. И ныне – кто терпение мое, не ГОСПОДЬ ли?! и состав мой – от Тебе есть:

8. И теперь – в терпении кто упование мое – не Господь ли?! И состав мой (все, что составляет мое „я‟) – от Тебя есть.

9. От всех беззаконий моих – избави мя! Поношение безумному дал-мя-еси:

9. От всех беззаконий моих – избавь (вызволи) меня! На поношение безумному отдал Ты меня.

10. Онемех, и не отверзох уст моих; яко – Ты сотворил-еси...

10. Онемел я, и не отверзал уст моих, ибо – Ты (это) соделал...

11. Отстави от Мене раны Твоя! От крепости-бо руки Твоея аз исчезох.

11. Отставь от меня удары (бичи) Твои! ибо от силы руки Твоей умер я (исчезаю).

12. Во обличениих о беззаконии наказал-еси человека, и истаял-еси, яко паучину, душу его: обаче – всуе всяк человек.

12. Обличениями за беззакония Ты наставил человека, и изнурил (истончил) душу его, как паутину (греч. – паука?): а все же – всуе (греч. мятется) всяк человек!

13. Услыши молитву мою, ГОСПОДИ, и моление мое внуши! слез моих не премолчи: яко пресельник аз есмь у тебе и пришлец, якоже-вси отцы мои!

13. Услышь молитву мою, Господи, и моление мое в уши вложи (греч.: вслушайся в молитву и в моление мое); слез моих не премолчи (не ответь молчанием) (греч.: вникни в слезы мои: не премолчи). Ибо я пришлец у Тебя и гость (краткосрочный постоялец), как и все отцы мои.

14. Ослаби ми, да почию, прежде даже не отиду, и ктому – не буду.

14. Дай облегчение мне, дабы я упокоился (отдохнул), прежде нежели отойду (с сего света) и уже не будет меня.

Примечания к Псалму XXXVIII-му

Ст. 2. В сем псалме жалуется Давид на некоторую внутренюю скорбь, которая была так велика, что довела его до нетерпеливости и исторгла жалобы. А так как нет ничего легче и вместе бедственнее, как согрешать языком (ибо от слов, произнесенных безрассудно, происходят ссоры, ругательства, брани, несогласие, и другие премногие бедствия), (Иак. 3:8.)... сего ради говорит, что когда какой-нибудь злобный человек раздражал его или словом, или делом, тогда наипаче хранил он уста свои, дабы не произнести некоего слова, о котором бы после раскаяваться должен был он, и добавляет, „что он, наподобие немого, молчалив был; а сие было светлым знамением терпения его‟...

Ст. 3. Умолчах от благ... В этом месте мы еще менее можем согласиться с раскрытием смысла его у арх. Иринея, нежели в отмеченных 12–13 стихах предшествующего псалма. Арх. Ириней не только влагает в это „умолчах‟ смысл нравственно положительный, но и подробно говорит о добровольной в этом случае уступчивости Давида, противополагая ей склонность людскую осуждать других и усматривать кару Божию к ним, когда постигают их несчастия и беды. Однако, ничего этого в данном стихе нет, как нет и намека на „день лют‟, о котором также говорит здесь архиепископ.

На самом же деле слова: „умолчах от благ, и болезнь моя обновися‟ с полной очевидностью имеют тот смысл, что данное молчание – уже о благодеянии Божьем, явленном ему, являлось как бы актом неблагодарности с его стороны и нежелания – поведать и прославлять дела Господни, о чем так часто и так много говорится в псалмах. И тогда провинившемуся в своей забывчивости и неблагодарности псалмопевцу, для вразумления и исправления его, тут же послано было и наказание: „болезнь моя во мне обновися‟… как и говорит он сам.

Ст. 4. Однако псалмопевец и теперь оказывается верен себе: сейчас же он не только раскаивается и исправляется, но и снова всем сердцем обращается к Богу, вразумившему его, и уже свидетельствует о себе, что теперь и сердце согрелось в нем, и засиял этот огонь даже и в научении его.

Ст. 5–6. Аки бы сказал: „дай знать, сколько мне времени предписано жить, ибо жизнь моя скоротечна‟... За сим то же самое повторяя, присовокупляет: „се пяди положил еси дни мои‟, полагая пяди за самую малейшую меру, дабы показать, что жизнь человеческая весьма скоро проходит, и что конец ее почти смежен с началом. Отсюда он заключает, что все смертные не что иное суть пред Богом, как сущая суета, и что самый состав их, то есть самое существование, или самая должайшая жизнь, сопровождаемая здравием и крепостью телесных сил, яко ничтоже пред Ним...

„Убо всяческая суета, всяк человек живый‟, кто бы он ни был. Ибо и Царь и Монарх, о котором все дивятся, и которому все завидуют, не что иное есть, как всяческая суета или вместилище суеты...

Ст. 7. Под именем образа псалмопевец означает, что в человеке нет ничего твердого, но один только вид, или пустая наружность. Следовательно, Давид говорит здесь о всех людях то же самое, что Павел распространяет на весь мир, говоря: „преходит образ мира сего‟ (1Кор. 7:31)... „Сокровиществует и не весть кому собирает‟, то есть ничем не различаясь от тени, занимается суетными мечтами, трудится в приумножении и сохранении богатств, но не знает для чего и для кого. Зри подобные сему изречения у Екклезиаста в гл. 2, 4, 5 и 6 (Еккл. 2, 4, 5, 6).

Ст. 8. Речение „ныне‟ показывает, что Давид вышереченные жалобы на краткость человеческой жизни произнес пред Богом в смущенном и беспокойном духе, или, так сказать, будучи в сильном жару, хотя впрочем слова его содержат полезное учение для нас: но здесь, исповедав согрешение свое, обращается, он к здравым и спокойным мыслям, полагая начало от благочестивых размышлений, соединенных с молитвами... Мы отсюда научаться должны, что никто прямо воззреть к Богу не может, доколе не узрит тленности и ничтожества своего...

Ст. 9. Давид, чистосердечно признаваясь, что он в многоразличных беззаконных повинен, молит Бога избавить от них, – речь отрывиста, и далее он говорит слова: „в поношение безумному Ты отдал меня‟... имея в виду, может быть, и величайшего в мире безумца – диавола, для которого „посмешество‟ и услада – всякое падение человеческое, и который является исходным виновником всех поношений, исходящих от людей малоумных.

Ст. 10. Таким образом, укрощая порочное волнение мыслей, обращается к Богу, и так как ведал, что бедствия, коим подвержен был, происходили от Бога (сие бо являют оные слова: „яко Ты сотворил-еси‟): сего ради приемлет твердое намерение молчать и смиряться пред Богом.

Ст. 11–12. Аки бы сказал: охотно приемлю всякое отеческое наказание от руки Твоея, но гнева Твоего понести не могу; сего ради молю: „отстави от Мене раны Твоя‟. Ибо ранами Божиими нарицает те казни, которые Бог во гневе Своем насылает не яко отец, или врач, но яко суды... „От крепости руки Твоея аз исчезох‟, т. е. собственным образом познал я силу и тяжесть руки Твоея, и едва не погиб, когда обличил Ты меня в ярости Твоей. Сие с Давидом случилось, когда Бог, в наказание блудодейственного греха, попустил ему впасть в тягчайший грех убийства, и в такую слепоту, что он чрез многие месяцы не мог придти в себя и познать состояния своего, то есть душевные смерти: ибо нет тягчайшего наказания, как то, когда один грех наказывается другим. А что грех бывает иногда наказанием греха, и притом наказанием ужасным, которого должно бояться паче всякой казни, тому научает апостол Павел, в послании к Римлянам, в гл. I. в ст. 21, 26 и 28... (Рим. 1:21,26,28). „Во обличениях о беззаконии наказал еси человека, и истаял-еси, яко паучину, душу его‟. Сими словами показывает, что Бог часто за прошедшие грехи, как за настоящие, наказывает человека-грешника в ярости Своей, и делает то, что душа его гибнет наподобие паука, который, трудяся в соплетении сетей для уловления мух, сам иссыхает и пропадает. Ибо как плотские люди непрестанно трудятся в приобретении временных вещей, и чрез тот труд изнуряют силы свои: то и души их непрестанно иссыхают, и теряют всю влагу Божией благодати, так что и не помышляют они о спасении своем, и становятся не способны пожелать когда-либо истинного благополучия... „Обаче всуе (мятется) всяк человек‟; снова напоминает, что люди всуе изнуряют так душу свою, наподобие паука, всуе мятутся и трудятся в снискании тленных благ...

Ст. 13. Здесь постепенно увеличивает Давид жар молитвы своей. Ибо на первом месте полагает „молитву‟, на втором – „моление‟, в третьем – „слезы‟. Однако сия постепенность не есть риторская, – служащая только для украшения речи, но сильное и глубокое движение духа, сопряженное с теплым усердием и желанием Божией милости. Итак, через молитву разумеет он чистосердечное прошение, чрез моление – сильный вопль или взывание, читая по еврейскому тексту; чрез слезы – внутреннее расположение, которого глас сильнее вопиет пред Богом, нежели всякие слова. Далее, нарицая себя „пресельником и пришельцем‟... аки бы сказал: „услыши молитву мою, Господи‟, ибо Ты ведаешь, что я у Тебя – только странник и пришелец²⁷ среди всех тех, кто, привязав сердце свое к земле, являются постоянными гражданами ее.

Ст. 14. „Ослаби ми‟, говорит, „да почию‟, т. е.: не истязуй долгов моих и не требуй отчета в том, что я зле расточил, – „да прежде нежели отъиду‟ от жизни сея, буду спокоен, познав, что грехи мои отпущены; ибо если не отпустишь, то не на покой, но на мучение пойду. .. Ибо кто после жизни сей не имеет жизни вечные, тот наследует смерть вечную, и некоторым образом погружается в небытие: потому что весьма далеко отстоит от Того, Который присно есть и будет, – от Бога, Полноты и Источника жизни.

Ст. 1: к исполнению. Псалом Давида

В псалме 39-м Давид приносит благодарение Богу, изливая восторженное свое удивление Божию Промыслу, простирающемуся ко всему человеческому роду, и свидетельствует, что не утаил он, а возвещал об этом всем, или как ниже выразился, (ст. 10–11) „благовестил‟ о милости и истине Божий „в Церкви велицей – в сонме многом‟. И вот, во 2-й части (ст. 7–11), как яркий небесный луч, сюда проторгается, ясное для нас, мессианское пророчество, оттененное в таком своем значении и в слове Божием – св. апостолом Павлом (Евр. 10:5–10). „Жертвы и приношения Ты не восхотел, а тело совершил для меня, – всесожжений и (жертв) о грехе не взыскал (от меня). Тогда я изрек: „вот Я иду, – в свитке книжном написано о Мне: – чтобы исполнить волю Твою, Боже Мой, Я восхотел, и закон Твой – посреди внутренностей Моих‟ (ст. 7–9). В связи с этими стихами, и дальнейшие слова Давида, в известной мере к самому псалмопевцу приложимые, в большей уже полной, силе должны так же быть отнесены к Тому же Спасителю, т. е. должны быть признаны явно-преобразовательными и указанные стихи 10–11: о благовествовании – „в Церкви великой и в сонме многом‟ (как и в псалме ХХI-м).

Третья часть псалма, с 12 по 18 ст., того же общетипичного содержания, какое проходит чрез огромное большинство псалмов Давида, моление его о помощи, в связи – как с наличием беззаконий на нем самом, так и с издевательствами врагов его, искавших даже „изъяти‟ душу его из него… Но и в самой этой просимой им помощи Давид ищет здесь целей, так сказать – апологетических: чтобы не подверглось в связи с ним посмеянию самое имя Божие, но возвеличилось оно. „Да возрадуются и возвеселятся о Тебе все ищущии Тебя, Господи‟ и да говорят всегда: да возвеличится Господь, те, кто любит спасение Твое. Я же – нищ и убог, – Господь попечется о мне: Помощник мой, и Защитник мой – Ты, Боже мой, не умедли‟: тоном полного упокоения в своей неизменной надежде на Бога заканчивает он псалом.

I. 2. Терпя потерпех ГОСПОДА, и внят ми, и – услыша молитву мою!

2. В терпении ожидая, уповал я на Господа, и Он внял мне, и – услышал (вслушался в) моление мое!

3. И возведе мя от рова страстей, и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя!

3. И Он возвел меня изо рва страстей и от болотной (вязкой) тины, и поставил на скалу ноги мои и исправил (выпрямил) стопы мои.

4. И вложи во уста моя песнь нову, пение БОГУ нашему. Ст. 5. Узрят мнози и убоятся, и – уповают на ГОСПОДА.

4. И вложил в уста мои песнь новую, гимн Богу нашему: узрят и убоятся многие и уповают на Господа.

5. Блажен муж, ему же есть имя ГОСПОДНЕ упование его, и не призре в суеты и неистовления ложная!

5. Блажен муж, для которого имя Господне есть упование его, и не взирал он (сочувственно) на суеты и на неистовства (мании) ложные.

6. Многа сотворил-еси Ты, ГОСПОДИ БОЖЕ мой, чудеса Твоя, и помышлением Твоим – несть кто уподобится Тебе! Возвестих и глаголах: умножишася паче числа!

6. Много сотворил Ты, Господи Боже мой, чудесных знамений Твоих, и (что касается) помышлений Твоих (промысла Твоего), – нет того, кто уподобился бы Тебе! Возвестил (бы,) я (их) и стал говорить: (но) умножились они – свыше числа.

II. 7. Жертвы и приношения не восхотел-еси, тело же свершил-ми-еси; всесожжений и о гресе не взыскал-еси.

7. Жертвы и приношения Ты не восхотел, а тело уготовал Мне, – всесожжений и (жертв) о грехе Ты не взыскал.

8. Тогда рех: „се прииду: в главизне книжне писано есть о Мне:

8. Тогда я сказал: „вот Я иду, – в свитке книжном написано о Мне:

9. Еже сотворити волю Твою, БОЖЕ Мой, восхотех, и закон Твой посреде чрева Моего‟.

9. – Чтобы исполнить волю Твою, Боже Мой, я восхотел, и закон Твой – в чреве моем (у меня в сердце)‟.

10. Благовестих правду в Церкви велицей: се устнам моим – не возбраню: ГОСПОДИ! – Ты уразумел-еси.

10. Я благовестил правду в собрании великом (Церкви великой), вот и (впредь) устам моим не возбраню: Господи! Ты ведаешь (это).

11. Правду Твою не скрых в сердце моем: истину Твою и спасение Твое рех, не скрых Милость Твою и истину Твою – от сонма многа.

11. Правду Твою я не скрыл в сердце моем: истину Твою и спасение Твое я изрек, не утаил милость Твою и истину Твою – от собрания великого (синагоги многой)!

III. 12. Ты же, ГОСПОДИ, не удали щедрот Твоих от Мене: милость Твоя и истина Твоя – выну, да заступит мя!

12. Ты же, Господи, не удали щедрот Твоих от меня: милость Твоя и истина Твоя – навсегда да обымут меня.

13. Яко одержаша мя злая, имже несть числа! Постигоша мя беззакония моя, и не возмогох зрети: умножишася паче влас главы моея, и сердце мое – остави мя.

13. Ибо охватили меня бедствия, которым нет числа! Постигли меня беззакония мои, и я не мог (потерял способность) видеть их: умножились (они) больше волос головы моей, и сердце мое оставило меня (т.е. до конца изнемогло во мне).

14. Благоволи, ГОСПОДИ, избавити мя: ГОСПОДИ, во еже помощи ми, – вонми.

14. Благоволи, Господи, избавить (вызволить) меня: Господи, чтобы помочь мне, – внемли (по греч. приблизься).

15. Да постыдятся и посрамятся вкупе ищущии душу мою изъяти ю: да возвратятся вспять и постыдятся – хотящии ми злая!

15. Да постыдятся (же) и посрамятся все ищущие душу мою, чтоб исторгнуть ее (у меня): да возвратятся вспять и постыдятся хотящие мне зла!

16. Да приимут абие студ свой глаголющии ми: „благо-же, благо-же!‟

16. Да примут сейчас же посрамление себе те, кто говорят (с угрозой): „хорошо же, хорошо же‟.

17. Да возрадуются, и возвеселятся о Тебе вси ищущии Тебе, ГОСПОДИ: и да рекут выну: „да возвеличится ГОСПОДЬ‟, – любящии спасение Твое!

17. Д а возрадуются и возвеселятся о Тебе все ищущии Тебе, Господи: и да восклицают всегда: „да возвеличится Господь‟, (все) Те, кто любят спасение Твое!

18. Аз же нищ есмь, и убог: ГОСПОДЬ попечется о мне! Помощник мой, и Защититель мой еси Ты, БОЖЕ мой, не закосни!..

18. Я же нищ и убог: Господь попечется о мне! Помощник мой и Защитник мой – Ты, Боже мой, не замедли!

1-ая слава VI-й кафизмы.

Примечания к Псалму XXXIX-му

Ст. 2. Не просто говорит псалмопевец, что он терпел и ожидал, но повторением глагола „потерпех‟, означает, что он долго страдал и терпел.

Ст. 3–4. Сими переносными словами показывает, что не далее отстоял он от опасности смерти, как если бы брошен был в глубокий ров, наполненный мутною водою. К тому же относится и подобие брения тинного, которым означает, что он так крепко увяз в своих бедствиях, что не легко мог выдти оттуда – (ноги вытянуть) из них. Потом говорит, что Бог поставил на камени нозе его, и что стопы его исправил.

– „Узрят мнози и убоятся, и уповают на Господа‟. Сими словами показывает, что действия помощи Божией, которое испытал он на себе, послужит общей наукой для многих. Ибо что единому кому-либо из верных сообщает Бог, то предлагает в вечное свидетельство благости Своей для всех вообще, дабы и другие, научаясь от примера иных, не сомневались, что и им также милость будет готова. Боязнь берется здесь вообще за чувствование благоговения, которое рождается в нас от понятия силы, правосудия и милости Божией... Ибо ведь в рассматривании дел Божиих многие слепотствуют: того ради в числе зрящих полагает псалмопевец одних только тех, которым сообщается дух разума и которые не занимаются наружностью происшествий, но сокровенную руку Божию оком веры зрят.

Ст. 5. „Имя Господне‟ означает здесь, или призывание имени Божия, или силу и власть Божию, или просто Самого Бога... Блажен тот человек, который не ищет помощи человеческой, а наипаче не ожидает оной от вещей суетных и ложных, которые спасти не могут, как то делают люди суетные и глупые... Под именем „сует‟ разумеются здесь все суетные надежды, полагаемые как на людей, так и на другие твари, а под именем „неистовлений ложных‟ разумеются ложные помощи, которые неистовлениями нарицаются потому, что избираются от людей неистовых и безумных, каковы, между прочими, суть ложные предсказания звездоблюстителей, гадания хиромантиков, ворожбы или чародейства, вызывания мертвых, суеверные приметы птичьих полетов, которым многие верят и на них надеются, являясь неистовыми и весьма глупыми.‟ – Так и по Евфимию Зигабену, „неистовления ложная‟ – волхования и вообще идолопоклонство.

Ст. 6. Пророк с восторгом удивляется здесь Промыслу Бога, которым Он управляет человеческий род... „возвестих и глаголах, умножишася паче числа‟. То есть, желал бы я описать и исчислить дела Твои, но они столь многочисленны, что превосходят всякое исчисление, и потому невозможно всех их возвестить и показать... Ибо во всех и каждой вещи, даже и самомалейшей, как например, в едином деревце, в едином червячке, в едином цветочке, столь много чудес, что и самые великие философы свойства их совершенно наследовать не могли... Так старается Давид обращать внимание верных к Промыслу Божию, дабы не сомневались на Него возвергать все свои печали. Ибо от незнания учения сего происходит то, что иные ипохондрией мучатся, иные при самом малейшем веянии ветра трепещут, иные земными пособиями оградить себя тщатся, совсем забыв, что Бог по Своей власти дела человеческие направляет... коль-кратно плоть подстрекает их к роптанию, толь-кратно возносились бы они верой превыше мира.

Ст. 7. Сущность слов такая, что он предстает пред лице Бога не с одними только законными прообразованиями, но приносит чистое расположение сердца, дабы таким образом отличить себя от лицемеров, которые „устами только приближаются к Богу, сердце же их далече отстоит от Него‟, судя по связи слов, весьма прилично полагаются здесь. Но как мы в введении в сей псалом и сказали, стих этот, как и следующие два, лучше относить, последуя св. апостолу Павлу, к Спасителю. И тогда устами предка своего по человечеству, Сын Божий – Ангел Завета изъявляет здесь предвечную готовность Свою исполнить волю Отчую о спасении грешного человечества чрез жертву.

Ст. 10–11. Хотя многие проповедуют имя Божие, но сие творят, когда видят или предстоящую надежду корысти, или когда нет опасности потерять что-нибудь: но как только исчезнет надежда, или настоит страх, малодушно скрывают они в сердце своем проповедь истины. От сего порока весьма далек быль Давид, и нас примером своим научил, дабы и мы то же творили... На первом месте станет „милость‟ которая преклоняет Бога к тому, что Он удостаивает милостивым оком взирать на нас. „Правда‟ означает здесь то же, что верность, чрез которую праведно воздает Бог комуждо по делам его. Но дабы кто не усомнился, что она не всегда равномерным шествует путем: для того присовокупляется „истина‟ откуда научаемся, что Бог всегда пребывает подобен Себе, т. е. не утрудится, помогая нам, и для тех, кто верен Ему, имеет руку, исполнену наград. „Спасение‟ есть действие или следствие правды, по которому Бог милость Свою, туне даемую, продолжает к рабам Своим, непрестанно подавая им помощь Свою, доколе совершенно их спасет.

Ст. 12. Но Давид для того не заключал молчанием уста свои, не заграждал их, дабы взаимно и Бог не заключил для него милостей Своих. Откуда научаемся, что благость Божия всегда для нас готова, паче же наподобие неисчерпаемого источника изливаться будет, если только неблагодарность наша не прервет течения её.

Ст. 13. Здесь паче с смиренным чистосердечием признается, что справедливая мзда воздается за грехи его... Ибо, будучи угнетен великостью и множеством бедствий, беззакония свои с противоположной стороны описывает пространно, дабы не обвинить Бога в чрезмерной строгости. (Так и мы, видя так страждущего Давида, и сами под бременем бедствий стеня, пусть тоже да научимся примером его – смиренно молить праведного Судию, да помилует и отвратит от нас праведный гнев Свой). Однако, сказуя по человеку, „сердце мое остави мя‟, признает псалмопевец и изнеможение телесных своих сил, и крайнее беспокойство мыслей.

Ст. 14–16. Здесь слова врагов: „хорошо же, хорошо же‟ носят, видимо, характер угрозы и глубоко затаенного зложелательства и злоумышления их, – и вообще в этих трех стихах псалмопевец изображает крайнее ожесточение и неистовую их злобу в отношении к нему и настолько назревшую готовность их отнять у него самую жизнь, что они сговорились все вместе и уже двинулись всем скопищем, чтобы осуществить это злостное намерение свое. Отсюда – и горячие, усиленные вопли его к Богу – о помощи и об избавлении от них.

Ст. 17. Дабы верные, видя такое спасение в лице единого человека, были удостоверены, что каков Он к одному, таков и ко всем; ибо Бог нелицеприятен и всегда Себе подобен.

Пророк сими словами показывает, что он лично ничего такого не просит, чтобы не относилось и ко всей Церкви... Мы отсюда заключаем, что вера наша тогда заслуживает одобрение, когда не от инуду, как только от Бога, спасения ждем – надеемся или желаем. Ибо те, которые мечтают спасение свое сыскать в мире, небрегут, или еще и презирают, спасение, приносимое Богом... Пророк недавно сказал, что нечестивые искали самой жизни его; а здесь противоположное говорит о верных, нарицая их „ищущими Бога‟. Оных насмешки описывал выше, угрожающих: „благоже, благоже‟; а сих иначе вводит, – вещающих: „выну да возвеличится Господь!‟.

Ст. 18. Сравнение сие не мало выявляет силу Божию, открывшуюся во избавление Давида, когда человеку несчастному, от всех оставленному и лишенному надежды, руку помощи подать благоволил... Ибо ведь с сомнящимся и колеблющимся духом приступать к Богу неприлично. Того ради приемлет надежду по своему обыкновению от опыта, и взывая об ускорении помощи, вверяет себя в получение её такой надежде на Бога, как доселе сохраняем Им был.

Ст. 1: к исполнению, псалом Давиду

Псалом 40-й является последним псалмом 1-ой части Псалтири, как она делится в еврейском тексте (всех пять частей: 1–40 пс.; 41–70; 71–87; 88–104 и 105–150).

Псалом этот в большей его части также носит на себе отпечаток личных переживаний и личной судьбы Давида. И опять – и здесь мы видим его в тяжелом положении: но уже – не гонений, а болезни, которую считали враги его смертельной (ст. 6 и 9). Пользуясь этим, враги царя шептались против него, замышляя на него что-то злое, причем к ним присоединился и один кто-то из прежних друзей его (может быть – Ахитофел: см. 2Царств, гл. 15, 16 и 17). И вот Давид и взывает: „Ты же, Господи, помилуй меня и возставь меня, и я воздам им. Из того узнаю я, что Ты благоволишь ко мне, что не возрадуется враг мой обо мне. Меня же за незлобие Ты принял, и утвердил меня пред Тобою во век‟.

Но если к концу этот псалом 40-й – обычного для Давида типа, то начало его – другое. „Блажен разумеваяй на нища и убога: в день лют избавит его Господь‟, отрадой сердца восклицает он. И об этом-то любвеобильном типе благодетеля и ведет далее речь пророк. И в виде своих благожеланий в псалме испрашивает он далее как бы награду ему за такое его добро, заканчивая эту речь словами: Ты изменил (самое) ложе в болезни его. Однако затем со слов: „Господь да поможет ему на одре болезни его‟, речь и сознание псалмопевца преломляются, и переходят к тому, что и послужило поводом к составлению всего псалма. Начав с тех первых стихов, где он от личных своих переживаний возвышался еще, по обычаю своему, и к благоговейному созерцанию общих путей Господних – в прославлении дел милосердия, за кои так ощутительно мздовоздает человеку всеблагий Промысл Божий, – теперь Давид говорит: „я сказал (‟аз рех‟: нередкое в Писании т. ск. вечное время; – прошедшее, но переходящее в настоящее и даже в будущее: сказал – и говорю, утверждая сие сказанное и на дальнейшие переживания свои): – „Господи, помилуй меня, исцели душу мою, так как я согрешил против Тебя‟. И уже после этого, пред нами, знакомые нам сетования псалмопевца на злоумышления врагов своих. И это все – при полной безвинности самого Давида пред ними и при незлобии его.

Псалом ХL можно разделить на 3 части. Из них 1-я (ст. 2–4) содержит ублажение и молитвенные благожелания тому, кто делает добра нищим и убогим, заканчивая их, как сказано, ссылкой на то, что Господь „все ложе его изменил в болезни его‟. Во 2-ой части (ст. 5–10), начав ее и здесь громким и открытым признанием греховности своей, Давид рисует наглядно, как ждали и желали враги смерти его, как нарочно входили, с суетным сердцем, чтобы потом шепотом обменяться впечатлениями своими при выходе, замышлять злое, даже – до того, чтобы отнять у него надежду и на воскресение по смерти. И с горечью отмечает здесь, как „увеличил запинание на него‟ – тот, кто был ему близок: „человек‟ мира его, на которого он надеялся, даже тот, кто ел хлеб его. Заканчивает свой псалом Давид (ст.11–14) и молитвой – восставить его, чтобы он воздал им, и исповеданием того, что и восхотел этого Господь, как и принял самого его за незлобивое сердце его.

I. 2. Блажен разумеваяй на нища и убога, в день лют избавит его ГОСПОДЬ!

2. Блажен, кто думает о нищем и убогом: в день лютый избавит (вызволит) его Господь.

3. ГОСПОДЬ да сохранить его, и живит его, и да ублажит его на земли, и да не предаст его в руки врагов его.

3. Господь да сохранит его, и оживотворит его, и да ублажит его на земле, и да не предаст его в руки врагов его.

4. ГОСПОДЬ да поможет ему на одре болезни его: все ложе его обратил-еси в болезни его.

4. Господь да поможет ему на одре болезни его: все ложе его Ты в болезни его преобразил (из ложа болящего в ложе здорового).

II. 5. Аз рех: „ГОСПОДИ, помилуй мя, исцели душу мою, яко согреших Ти‟.

5. Сказал я: „Господи, помилуй меня, – исцели душу мою, так как я согрешил Тебе‟.

6. Врази мои реша ми злая: „когда умрет и погибнет семя его‟.

6. Враги мои говорили о мне злое: „когда же умрет он, и – погибнет семя его‟!

7. И вхождаше видети, всуе глаголаше сердце его: собра беззаконие себе, исхождаше вон, и глаголаша вкупе.

7. И (когда) входил посмотреть (удостовериться в каком положении я): пустое говорило (суесловило) сердце его: накоплял он беззаконие себе; выходил вон, и (опять) суесловил (с другими) то же самое.

8. На мя шептаху вси врази мои, на мя помышляху злая мне.

8. Против меня шептали (на меня наушничали) все враги мои, на меня замышляли (они) злое для меня.

9. Слово законопреступное возложиша на мя: еда спяй не приложит воскреснути.

9. Слово законопреступное (они) направили против меня: как будто уже лежащий (упокоившийся) снова не восстанет.

10. Ибо человек мира моего, на негоже уповах, ядый хлебы моя, возвеличи на мя запинание.²⁸

10. Ибо человек – (бывший) в мире со мною, на которого я (так) надеялся, евший хлеб (у меня), усугубил против меня давление на меня пяты (своей).

III. 11. Ты же, ГОСПОДИ, помилуй мя, и возстави мя, и воздам им.

11. Ты же, Господи, помилуй меня, и восставь меня, и воздам им (в греч.: соответственно воздам)!

12. В сем познах, яко восхотел-мя-еси, яко не возрадуется враг мой о мне.

12. По тому я узнал, что Ты благоволишь ко мне, что не возрадуется враг мой о мне.

13. Мене же за незлобие приял, и утвердил-мя-еси пред Тобою в век.

13. Меня же за незлобие принял Ты, и утвердил меня пред Тобою во век.²⁹

14. Благословен ГОСПОДЬ БОГ Израилев от века и до века: буди, буди...

14. Благословен Господь Бог Израилев от века и до века! Аминь, аминь (буди, буди)...

Примечания к Псалму ХL-му

‟Содержание псалма: Давид, будучи в тяжких напастях, и видя себя в таком утеснении, как бы был осужден на вечную погибель, наипаче – когда так судили о нем многие неблагонамеренные люди, – сложил сей псалом, в котором ограждает себя утешением надежды против искушений отчаяния. Между тем жалуется частью на лютость, а частью на вероломство врагов своих. И, хотя признается, что он праведно наказывается за грехи свои, но и злобу врагов обвиняет, потому что человека, невинного и многие услуги им оказавшего, они неправедно гнали и озлобили. Наконец, приносит благодарение Богу, Которого милостью избавлен был‟ (Арх. Ириней).

Ст. 2. Многие толковники мнят, что здесь вообще похваляются должности человеколюбия, т. е. когда бедным людям оказывается помощь и призрение; но сам арх. Ириней склоняется к мнению других, которые-де, глубже входя в намерение пророка, толкуют, что он похваляет здесь человеколюбие тех, которые с благоразумной осторожностью рассуждают о людях несчастных, – принимая за основание оное слово, „разумеваяй‟. И при этом он предварительно с укоризной отмечает, как мы по большей части вопием против бедных, и сущих под крестом осуждаем в преисподняя. Напротив того, видя людей богатых, которым счастье благоприятствует, по близорукости своей сорадуемся, и с безумными судим о милости Бога по видимому благополучию. И вот, просвещенный от Духа Божия пророк, по нему, „нарицает блаженными тех, которые не так заражены безумными мыслями, но благоразумно разделяют между наказанием и казнью, и потому злобную оную строгость, врожденную ветхой плоти, духом мудрости растворяют‟. Под словами: „день лют‟ разумеется, здесь „день последнего суда, который будет купно и днем праведного мздовоздаяния‟.

Ст. 3–4. „Сие не новое, что люди, скорбящие духом, ложатся на одр, и подобно больным, и беседуют с навещающими их, находясь в постели: ибо душевная скорбь больше иногда мучит людей, нежели телесная болезнь. Посему представляется вероятным, что Давид поражен был тогда тягчайшим некоторым ударом, посланным на него от Бога... – Как бы сказал о себе Давид, что он хотя находится ныне в страдании и скорби – подобно больному, лежащему в постели, так как Господь держит его под крестом: однако вскоре всесильной рукой того же Бога будет восставлен, и прежние силы восприимет‟.

Ст. 5. В сем стихе показывает Давид, что он, будучи отягощен своими грехами, не искал суетных ласкательств и льстивых утешений, как большая часть людей поступают, желая облегчить душевные свои недуги... Напротив, тот, кто прямо Духом Божиим управляется, – сам добровольно грехи свои признает, и с кротостью приемлет увещания собратий своих, и даже и предупреждает их самопроизвольным признанием. Сей добрый порядок превращают те, которые, желая уврачевать внешняя злая, небрегут о причинах их, подобно тому, как если бы кто, страдая огневицею (горячкой), желал бы только жажду утолить... – Ожидает (Давид) исцеления, которое предполагает аки последствие милосердия, ибо надеется, что по получении прощения от Бога избавлен будет от бедствия.

Ст. 6–7. „Ища себе прощения у Бога, Давид оттеняет, как ненавидели его враги, ибо „чем неправеднее злость врагов наших, тем она больше ходатайствует нам милости у Бога‟... Для сего приводит и „самые слова зложелательные: они не могли укротиться, как только погибелью его и притом гибелью самою бесчестною. Ибо желали, чтоб вместе с ним и самая память его погибла... За сим присовокупляет другую жалобу, указывая на тех, которые с притворным видом, аки друзья, приходили к нему, но на самом деле заботы о нем у них не было, а после и сии же на него яд свой изблевывали. Сей род врагов больше опасен потому, что злость свою скрывают, и внедриваются для того, чтоб вред причинить‟...

Ст. 8–9. Говорит здесь, что все они имели тайные сношения между собою о погибели его, как свойственно то людям злонамеренным, которые шепотом злоумышления свои друг другу сообщают. Сего ради присовокупляет глагол „помышляху‟, которым беззаконные и злодейские их умыслы означает... Ибо они думали, что Бог совершенно прогневался на Давида, и никогда не умилостивится, если Он так жестоко наказывает его. Ибо надежду лучшего счастья отъемлют оными словами: „не приложит возстати‟... И в ослеплении своем не знали они, что так угодно было Богу раба Своего испытать, дабы, довольствуясь благой совестью, противостал он неправедному суждению людей. А его примером и нас научить хотел, что праведного мздовоздаяния искать надлежит на небеси, а не на земле, где видим, что и добродетели и пороки часто неправедными измеряются весами...

Ст. 10. Сие, может быть, говорит Давид о сыне своем Авессаломе, или об Ахитофеле, яко ближайшем советнике. Ибо евреи обыкновенно нарицают мужами мира единокровных или ближайших сродников своих. „Есть хлеб‟ с кем-либо, – не было у них знаком самого теснейшего дружества. И вообще следует вспомнить древний обычай, можно сказать – закон Библейского Востока, по которому и враг человека, евший хлеб в доме его, уже не мог причинить ему зло.

‟Возносить пяту‟, или делать запинание, говорится здесь в переносном смысле, вместо – нападать на лежащего человека и ругаться ему, бия пятами, что свойственно людям злым и низкого духа. Христос место сие приводит у Иоанна, в главе XIII, стихе 18 (Ин. 13:18), прилагая оное к Иуде. Ибо должно знать, что хотя Давид во псалме сем о себе глаголет, однако не как простой человек, но как пророк, который представлял собой лицо Христово‟.

Ст. 11. „Здесь употребляет противоположение между Богом и людьми, аки бы сказал: когда нет в мире никакой помощи и снисхождения, но повсюду царствует зверская лютость, или внутренняя злоба, то хотя бы Ты, Господи, милостью Твоей помог мне. Сему примеру должны последовать все бедные люди, которых неправедно гонит мир, дабы не в одном только упражнялись они оплакивании обид, но судьбу свою Богу препоручили, и чем более враг покушается колебать мысли их, развлекая оные в разные стороны, тем прилежнее обращали их к единому Богу... „Воздам им‟: здесь два обстоятельства должны брать в рассуждение: первое, что Давид не был простой человек, но царь, властью Бога уполномоченный; второе, что не по движению плоти (личной злобе), но по должности звания своего возвещает он казнь врагам, которую они заслужили‟.

А главное: тогда ведь не было дано и самым благочестивым людям евангельской заповеди о прощении обид и любви к врагам. Требовалось лишь глубоко справедливое отношение к ним (‟око за око и зуб за зуб‟) и недопущение злобно-возрастающей мести. По сердцу же своему Давид был, как сказано и в псалмах, кротким, молившим Бога о том, чтобы избавил его от пролития крови.

Ст. 12–13. „Сими словами приносит благодарение Богу за свое избавление, провещавая и проповедуя, что сие благодеяние есть светлое знамение благоволения Божия к нему‟...

Ст. 13. Дает нам знать, что он и в самом искушении, когда сатана чрез служителей своих покушался поколебать веру его, исполнен был страха Божия, отнюдь не теряя надежды на Него. А притом показывает и терпение свое, при помощи которого посреди толиких смущений он сохранил правоту и незлобие сердца. Сугубо-повторяемое слово: „буди, буди‟, еврейски же, „аминь, аминь‟ – положено для означения сильного чувствования, дабы тем лучше возбудить благочестивых людей к хвалению Бога. – Этот последний – 14-й – стих представляет собой добавочные заключительные слова 1-й части Псалтири в древних сборниках еврейских.

Ст. 1: к исполнению. В научение. Сынов Кореовых.

Псалом Давиду (не надписан у евреев)

Псалмы ХLI-й и ХLII-й связаны между собой и единством настроенности, и одинаковым содержанием, доходящим до полного, даже – до буквального совпадения, в обращении псалмопевца к своей душе: „вскую прискорбна-еси, душа моя, Вскую смущаеши мя?‟. ХLI Псалом видимо, написан в изгнании, и, по мнению многих, ссылающихся на ст. 7 и 8, – у гор Ливана и Ермона, т. е. к северу от еврейской Палестины; но возможно, что и на далекий восток от них, – в Ассирии или Вавилоне. Писателем псалма одни признают Давида, другие – сынов Кореевых, то и другое – согласно надписанию его. Тоска о храме Иерусалимском – исходное начало псалма, – конечно, могла быть и у Давида, но и у последних – не в меньшей степени, как у служителей скинии, оказавшихся в языческой стороне. Однако долговременного изгнания в эту страну у Давида и не могло быть: поэтому, вероятнее приписать псалом кому-либо из сынов Кореевых. Кроме того, в 42-м псалме псалмопевец говорит о юности своей (ст. 4). Трудно предположить, чтобы мог там быть Давид в юные годы свои, когда пас он овец отца своего на юге Палестины, – у Вифлеема. И наоборот, легче допустить, что писал так служитель храма, или только что уведенный из родной земли, или же – рвавшийся туда всей душой, как было это с лучшими из иудеев, вроде сынов Иоседековых, к концу плена Вавилонского. И нам думается, что вероятнее отнести составление псалма к эпохе выселений евреев с родины их, начавшихся с разорения царства Израильского ассирианами. И видно, что уж слишком велика была скорбь псалмопевца о храме своем, когда и слезы были ему вместо хлеба, а душа его рвалась к Богу, как лань устремляется к источникам водным в жаркую пору, столь невыносимую в той стороне, а ночью Ему же изливалась она в песне-молитве. И эта скорбь увеличивалась у псалмопевца еще от сознания того, что он одинок, и в то же время – окружен не только злорадствующими врагами, но и дерзкими неверами, изводившими его назойливыми вопросами-приставаниями; – „где есть Бог твой?!‟. Отсюда и обращение его к душе своей, чтоб не скорбела, заканчивается все тем же его, отнюдь не теряющим надежды, призывом: „уповай на Бога, ибо я, исповедаясь, буду славословить Его, – Спасение лица моего и Бог мой!‟.

Псалом ХLI-й крайне трудно поддается распределению на части, и лучше разделить его лишь на 2 половины, из которых в первой псалмопевец говорит о своем стремлении к храму, чего во 2-ой нет. 1-я часть (ст. 2–7) и начинается с указания, насколько сильно желает псалмопевец явиться пред лице Божие, чтобы утешиться от огорчавшего его до слез голоса неверующих. Всю душу свою влил он в это желание – придти до дома Божия, соучаствовать в гласе радования и светлого шума праздничного. Взволновалась душа его от этого, и тогда вспомнил он Господа – от земли Иордана и Ермона малого (того, что у Геннисаретского озера). – То ли псалмопевец был там в эту пору, то ли, – и это вероятнее, – жил он там до плена своего, и тогда самое воспоминание о Боге связывалось у него с представлением этих мест, дорогих и священных для него по историческим воспоминаниям, – не только как о милой сердцу родине, но и как о жизни среди своих – по вере и по крови, с общими молениями, хождением в храм Иерусалимский – пред лице Божие, и лучшим тогда в мире богослужением. Вторая часть (ст. 8–12) посвящается описанию личных испытаний и скорбей писателя псалма. От Бога они к нему приходят, как бездны небесные, как высоты и волны Его. И хоть для него каждый день есть лишь напоминание о милости Божией (как и ночью тоже возносится к Богу песнь-молитва от него), но сетуя, ходит он от оскорблений врагов, от поношений с их стороны, когда они, видя, как сокрушаются кости его, с злой насмешкой снова и снова допрашивали его: где есть Бог твой? И вот, вторично взывает он, оканчивая псалом: „вскую – чего ради прискорбна ты, душа моя? Зачем смущаешь меня? – Уповай на Бога, как и исповедуюсь я Ему: спасение лица моего и Бог мой!..‟

I. 2. Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, БОЖЕ.

2. Таким же образом, как лань стремится к источникам водным, так стремится душа моя к Тебе, Боже.

3. Возжада душа моя к БОГУ крепкому, живому: „когда прииду и явлюся лицу Божию?‟

3. Возжаждала душа моя – к Богу крепкому, живому (в греч.: „живущему‟): „когда приду я и явлюсь пред лице Божие?!‟

4. Быша слезы моя мне – хлеб день и нощь, внегда глаголатися мне на всяк день: „где есть БОГ Твой?‟

4. Были слезы мои – в хлеб мне день и ночь, когда говорилось мне на всякий день: „где есть Бог твой?‟

5. Сия помянух, и излиях на мя душу мою: яко пройду в место селения дивна, даже до дому БОЖИЯ, во гласе радования и исповедания шума празднующего.

5. Это вспомнил я, и изливал душу мою в себя (мысленно плакал): как бы пройти мне в место (скинии) селения дивного, даже до дому Божьего: (соучаствуя) в возгласах радования и исповедания (Бога) гулом празднующих.

6. – Вскую прискорбна еси, душе моя?! и Вскую смущаеши мя? – Уповай на БОГА, яко исповемся Ему: „спасение лица моего и БОГ мой‟!

6. Почто прискорбна ты, душа моя? Почто смущаешь меня? – Уповай на Бога: ибо я исповедаюсь Ему (взывая): „Ты – спасение лица моего и Бог мой!‟

7. Ко мне самому душа моя смятеся: сего ради помянух Тя от земли Иордански и Ермониимски, от горы Малыя.

7. Во мне самом пришла в смятение душа моя: того ради воспомянул (в греч.: „вспоминать Тебя я буду‟) с земли Иордана и Ермона, с горы Малой.

II. 8. Бездна бездну призывает во гласе хлябий Твоих! вся высоты Твоя и волны Твоя на мне преидоша.

8. Бездна бездну призывает в голосе водопадов Твоих! Все высоты (вихри надземные) Твои и волны Твои прошли надо мною.

9. В день заповесть ГОСПОДЬ милость Свою: и нощию песнь Его от Мене, молитва БОГУ живота моего.

9. Днем (державно) являет мне милость Господь, и ночью – песнь Ему при мне, – молитва Богу жизни моей.

10. Реку БОГУ: „Заступник мой еси, почто мя забыл-еси? и Вскую сетуя хожду, внегда оскорбляет враг?!‟

10. Скажу я Богу: „Ты – Заступник мой: почто забыл Ты меня? и почему, сетуя, хожу я, когда (в ту пору, как) оскорбляет меня (в греч.: „вытесняет‟) враг?!‟

11. Внегда сокрушатися костем моим, поношаху ми врази мои: внегда глаголати им мне на всяк день: „где есть БОГ Твой?‟

11. Когда сокрушались кости мои, поносили меня враги мои, когда говорили они мне каждый день: „где есть Бог твой‟?

12. – Вскую прискорбна еси, душе моя? и Вскую смущаеши мя? – Уповай на БОГА, яко исповемся Ему: „спасение лица моего, и БОГ мой‟!...

12. Чего ты прискорбна, душа моя? и чего смущаешь меня? – Уповай на Бога, ибо я исповедуюсь Ему, (взывая): „спасение лица моего и Бог мой‟!..

Примечания к Псалму ХLI-му

Ст. 2–3. Подобие оленя говорит об особенно сильном и горячем стремлении псалмопевца к Богу. Всем известно, как мчится олень чрез пустыню в жаркую пору – к какому-нибудь источнику, чтоб утолить свою жажду: так подобную сему жажду и жар „ощущал в себе пророк, желая видеть скинию, олтарь, жертвоприношения, с которыми верные являлись пред лице Господне, и другие обряды, которые установил Бог в засвидетельствование милости Своей к Еврейскому народу‟ (Ириней).

Ст. 4–5. Часто случается и нам скорбеть и смущаться, однако мы не отстаем от пищи и питья: но если кто принужден оставить хлеб и непрестанные проливать слезы, не вкушая пищи, тогда всякому видно, что он чувствует величайшую печаль... Скорбь эта и вызывает в псалмопевце живое и яркое воспоминание той радости, какая чувствовалась в дни праздничные в храме Божием.

Ст. 6. Сии слова примечания достойны: они показывают, что Давид, воюя против сатаны и мира, не другими оружиями сражался с ними, как противоборствуя себе самому. Сей способ победы над диаволом поистине есть самый наилучший, чтоб не выходить нам вне себя, но с собственными страстьми внутреннюю брань вести... „Спасение лица моего, и Бог мой‟: ибо как скоро Бог благоволит на кого воззреть милостивым оком, того тотчас же спасает...

Ст. 7. Псалмопевец не на изгнание свое жалуется, но вспоминает о Боге и о священных местах на родине своей,– и то не с тем, чтоб питать печаль свою, но дабы облегчить оную. Ибо он не подражал тем людям, которые не в Боге, но в суетных вещах утешения ищут.

По этому упоминанию в 7 стихе об Иордане и Малом Ермоне лучше всего считать автором их человека, жившего далеко на востоке, например, в Месопотамии, откуда вся святая земля представлялась расположенной за Иорданом и за Малым Ермоном.

Ст. 8. „Употребляет весьма приличное прекрасное слово, которым изображает, что бедствия как бы издалече друг друга призывали, и его вместе преследовали‟... Притом ведали бы, что как скоро Бог отверзет хляби гнева Своего (небесные вместилища, содержащие этот гнев, как облака – влагу), то бедам нашим дотоле конца не будет, доколе не умилостивим Его.

Ст. 9. „Молитва‟, о которой упоминает в конце стиха, не есть обращение человека скорбящего и унывающего, но содержит благонадежное удостоверение, что Бог обрадует его милостью Своей, и даст некогда свободный к Себе доступ. И потому нарицает Его „Богом живота своего‟, откуда преп. Ефрем Сирин и взял начало своей дивной великопостной молитвы.

Ст. 10–11. Сия жалоба не то означает, аки бы верные совсем отвержены были от Бога, ибо если бы не веровали, что находятся под покровительством Его, то не стали бы Его и призывать: но говорят они так устами пророка по немощи плоти своей, тогда как были вполне уверены, что Бог зрит на них, и уши Его отверсты к молитвам их.

Ст. 11. Пророк глаголет, что враги его поносными словами своими, наипаче уязвляли душу его, как бы кто палицею сокрушал кости его, или мечом пронзал внутренняя, и так до смерти убивал его. Сему подобию не должны удивляться сыны Божии, аки бы гиперболическому. Ибо и в самом деле, из всех самых лютейших зол для человека верующего и любящего сердцем Бога нет несноснее и досаднее сего, как когда дерзкие люди ругаются величеству Бога, и когда вере нашей наносится смертельная обида.

Ст. 12. Сие повторение показывает, что Давид не вдруг, ниже единым сражением победил искушения свои, но часто принужден был выходить на тот же подвиг. От сего примера научаемся и мы не ослабевать в подвиге добродетели, хотя бы враг наш диавол те же причинял нам напасти. В последней части стиха не неприлично пророк нарицает Бога – „спасение лица своего‟, ибо он уповал получить скорое и известное избавление, а потому выражается так, как бы Бог и видимым образом представлял Себя Спасителем его.

Совсем небольшой (всего 5 стихов), 42-й псалом, как бы добавочный к предшествующему, вызван у псалмопевца „тяжбой‟ его с народом „непреподобным‟, с „человеком неправедным и льстивым‟, а заканчивается, как мы уже сказали, тем же обращением, как и предшествующий: „вскую прискорбна, душе моя‟. Новый вполне здесь стих – 3-й: „Пошли свет Твой и истину Твою: они наставят меня, и введут в святую гору Твою и в селения Твои‟.

1. Суди ми, БОЖЕ, и разсуди прю мою: от языка непреподобна, от человека неправедна и льстива избави мя!

1. Дай суд (Твой) мне, Боже, и рассуди тяжбу мою: от народа нечестивого, от человека неправедного и коварного избавь меня.

2. Зане Ты еси, БОЖЕ, крепосте моя; Вскую отринул-мя-еси, и Вскую сетуя хожду, внегда оскорбляет враг?!

2. Ибо (это,) Ты, Боже, крепость моя; почто Ты отринул меня, и почто, сетуя, я хожу, когда наносит оскорбления враг?!

3. Посли свет Твой, и истину Твою: та мя настависта, и введоста в гору святую Твою, и в селения Твоя.

3. Пошли свет Твой и истину Твою: они путеводили меня, и ввели на гору святую Твою, и в селения Твои.

4. И вниду к жертвеннику Божию, к Богу, веселящему юность мою: исповемся Тебе в гуслях, БОЖЕ, БОЖЕ мой!

4. И войду (я) к жертвеннику Божию, к Богу веселящему юность мою: вознесу исповедование (мое) – Тебе на гуслях, Боже, Боже мой!

5. Вскую прискорбна еси, душе моя, и векую смущаеши мя? Уповай на БОГА, яко исповемся Ему, – спасение лица моего, и – БОГ мой!..

5. Почто ты прискорбна, душа моя?! и почто смущаешь меня?! – Уповай на Бога: ибо я буду, исповедоваться Ему, (взывая): (Ты) спасение лица моего и – Бог мой!..

2-я слава VI-й кафизмы.

Ст. 1: к исполнению Сынов Кореевых. В научение

В надписании псалма ХLIII-го вовсе уже не упоминается имя Давида, а напротив указаны только сыны Кореевы (при этом в славянском и у LХХ – в родительном падеже). – Тем меньше оснований приписывать написание его Давиду, против чего говорит и большая – вторая – половина псалма, говорящая о таком положении еврейского народа, какое не раз имело место в позднейшей его истории, особенно в пору плена Вавилонского, но коего в светлое царствование Давида вовсе не должно было быть. Псалом резко распадается на 3 части. Первая (ст. 2–9) – воспоминание славного прошлого у народа израильского, когда Бог так ощутительно помогал ему, или, как сказано в псалме: когда „рука Твоя языки потреби... и Ты изгнал их‟. – И оттеняет при этом великую истину о таком былом торжестве Израиля над врагами: что не мечом своим предки их наследовали землю, и не своя мышца спасала тогда их, но Твоя десница и мышца... Так и теперь влагает псалмопевец надежду верующих в уста наши: „не на лук мой уповаю, и меч мой не спасет меня: это Ты спас нас и посрамил ненавидящих нас‟.

Вторая часть с ст. 10-го по 17-й содержит уже сетование о горьком настоящем, когда Господь отступился от народа Своего, и тот испытывает всевозможные бедствия. Разбитые на войне (ст. 11), евреи подверглись расхищению и изгнанию к народам языческим (ст. 12) и в рабство им – даже „без цены‟ (ст. 13), и в особенности на поношение, подражнение и поругание соседям своим и всем окружающим, – „в притчу во языцех и покиванию главы в людех‟ (ст. 15). И засим переводит речь на личное свое, не менее горькое, состояние. „Весь день – срам мой предо мною есть, и стыд лица моего покрыл меня – от голоса поношающего и оклеветающего, от лица вражия и изгонящего‟.

Однако, в отличие от позднейших псалмов подобного характера (напр. 77-го и 88-го), писатель 43-го псалма в эту пору еще имеет право заявить (часть 3-я, до конца): „сия вся приидоша на нас, и не забыхом Тебе, и не неправдовахом в завете Твоем‟ (ст. 18). Ведь это – „Ты уклонил стези наши от пути Твоего, так что смирил нас на месте озлобления, и прикрыла нас тень смертная‟. И затем, передавая такое свое убеждение другим на пользу их, псалмопевец говорит: если (бы), изменив Богу своему, обратились бы они (евреи) к Богу чужому, тогда бы взыскал за это Он с них: теперь же Его ради гибнут они, как овцы, обреченные на заклание, и потому с еще большим дерзновением обращается к Богу с призывом за весь свой народ: „возстани, Вскую спиши, Господи? – воскресни, и не отрини до конца. Вскую лице Твое скрываеши? забываеши нищету нашу и скорбь нашу!..‟ И соответственно сему, заканчивает псалом хорошо знакомыми нам словами воскресного прокимна: „воскресни, Господи, помози нам, и избави нас имене Твоего ради‟, которые в такой связи прибретают особенную силу и значение.

I. 2. БОЖЕ, ушима нашима услышахом, и отцы наши возвестиша нам: дело, еже соделал-еси во днех их, во днех древних.

2. Боже, ушами нашими мы слышали, и отцы наши возвестили нам – о деле, которое Ты соделал во дни их, в дни древние.

3. Рука Твоя языки потреби, и насадил-я-еси. Озлобил-еси люди, и изгнал-еси я.

3. Рука Твоя истребила (языческие) народы, (а) их (отцов) Ты насадил. Навел Ты бедствия на людей и изгнал их (в греч.: выбросил или изъял их, то есть, видимо, отцов).

4. Не бо мечем своим наследиша землю, и мышца их не спасе их: но десница Твоя и мышца Твоя, и – просвещение лица Твоего, яко благоволил-еси в Них!

4. Ибо не мечом своим унаследовали они (отцы) землю, и мышца их не спасала их, – но (спасала их) десница Твоя и мышца Твоя, и осияние (свет, исходящий от) лица Твоего, ибо Ты благоволил к ним!

5. Ты еси Сам Царе мой и БОГ мой, заповедаяй спасения Иаковля!

5. Ты еси Сам Царе мой и Бог мой, заповедующий (завещающий) спасение Иакову!

6. О Тебе враги наша избодем роги, и о имени Твоем уничижим востающыя на ны.

6. О Тебе врагов наших мы (как) рогами поразим, и о имени Твоем уничижим восстающих на нас.

7. Не на лук бо мой уповаю, и меч мой не спасет мене:

7. Ибо не на лук мой я уповаю, и меч мой не спасет меня:

8. Спасл-бо-еси нас от стужающих нам, ненавидящих нас посрамил-еси.

8. Ибо Ты спас нас от гонителей наших (и) ненавидящих нас Ты посрамил.

9. О Бозе похвалимся весь день, и о имени Твоем исповемыся – во век!

9. О Боге будем хвалиться весь день, и о имени Твоем будем возносить исповедание во век!

II. 10. – Ныне же отринул еси, и посрамил-еси нас, и не изыдеши, БОЖЕ, в силах наших.

10. Ныне же Ты отринул и посрамил нас, и не выходишь (с нами), Боже, в (бранных) силах наших.

11. Возвратил-еси нас вспять при вразех наших, и ненавидящии нас – расхищаху себе.

11. Обратил Ты нас вспять пред врагами нашими и ненавидящие нас расхищали (нас в добычу) себе.

12. Дал-еси нас, яко овцы снеди, и во языцех разсеял-ны-еси.

12. Отдал Ты нас, как овец на съедение, и между язычниками рассеял нас.

13. Отдал-еси люди Твоя без цены, и не бе множество в восклицаниях наших.

13. Предал людей Твоих за ничто (за бесценок), и не было множества в народных кликах наших.

14. Положил-еси нас поношение соседом нашим, подражнение и поругание – сущим окрест нас!

14. Положил Ты нас в поношение соседям нашим, в посмеяние и поругание окружающим нас!

15. Положил-еси нас в притчу во языцех, – покиванию главы в людех!

15. Сделал нас притчей для народов так, чтобы кивали головой (на нас) люди!

16. Весь день срам мой предо мною есть, и стыд лица моего покры мя:

16. Весь день срам мой – предо мною, и стыд лица моего покрыл меня: –

17. От гласа поношающаго и оклеветающаго, – от лица вражия и изгонящаго.

17. От голоса обидчика и клеветника, – от лица врага и гонителя.

III. 18. Сия вся приидоша на ны, и не забыхом Тебе, и не неправдовахом в завете Твоем!

18. Все это постигло нас, и не забыли мы Тебя, и не творили неправды против завета Твоего.

19. И не отступи вспять сердце наше: и Ты уклонил-еси стези наша – от пути Твоего.

19. И не отступило вспять (назад) сердце наше: и (все же) Ты уклонил стези наши от пути Твоего.

20. Яко смирил-еси нас на месте озлобления, и прикры ны – сень смертная.

20. Ибо Ты смирил нас на месте (испытания нами) бедствий, и покрыла нас – тень смертная.

21. Аще забыхом имя БОГА нашего, и аще воздехом руки наши к Богу чуждему:

21. Если бы мы забыли имя Бога нашего, и если б воздели мы руки наши к богу чужому:

22. – Не БОГ ли взыщет сих?! Той-бо весть тайная сердца.

22. – Не Бог ли взыщет за сие?! ибо Он знает (и) тайное сердца.

23. Зане Тебе-ради умерщвляемся весь день, вменихомся, яко – овцы заколения.

23. Ибо Тебя ради мы умерщвляемся весь день, вменились – в овец, обреченных на заклание.

24. Востани, Вскую спиши, ГОСПОДИ! Воскресни, и – не отрини до конца!

24. Возбудись, почто спишь, Господи?! Воскресни (восстань), и – не отринь до конца!

25. Вскую лице Твое отвращаеши? забываеши нищету нашу и скорбь нашу?!

25. Почто Ты лице Твое отвращаешь? Забываешь нищету нашу и скорбь нашу?!

26. Яко смирися в персть душа наша, прильпе земли утроба наша.

26. Ибо во прах смирилась душа наша, к земле прильнула (прилипла) утроба наша.

27. Воскресни, ГОСПОДИ, помози нам, и избави нас – имене-ради Твоего!..

27. Воскресни (восстань), Господи, помоги нам, и избавь нас – имени-Твоего ради!...

Примечания к Псалму XLIII-у

1. Нужно заметить, что толковники первых веков христианства любили приписывать написание этого псалма – Давиду, признавая, что все псалмы написаны самим Давидом. Но в этом сказывались в них лишь повышенные благочестивые побуждения апологетического типа. Им нравилось все приурочивать здесь к великому в вере своей Давиду, чтобы показать затем, как он пророчески предвидел и все позднейшие, даже после-пленные, исторические переживания своего народа за многие сотни лет. Но мы и здесь будем держаться правила: брать слово Библии – так, как написано, относя его и к надписанию псалмов.

Ст. 2. „Услышахом‟... сказано, чтобы сильнее оттенить „известность вещи‟... „Отцы наша возвестиша нам‟, то есть, известились мы не от ходячего какого-либо слуха, и не от людей неизвестных, но поведали то отцы наши, мужи достовернейшие, которые нас, сынов своих, никогда не обманывали…

Ст. 3. И в частности, показывает одно из чудных дел Божиих, и воспоминает, как Бог сильной рукой Своей, изгнав из обетованной земли иноплеменные народы Хананейские и Евусейские, поселил в ней отцов их…

Ст. 4. Здесь с полным убеждением свидетельствует, что отцы их не овладели бы землей обетованной оружием и силой своей, и не превозмогли бы врагов своих, которые были сильнее их, и в военном деле искуснее, если бы не Господь зищищал и покровительствовал им‟... „Просвещение лица Твоего‟, – Бог тогда лице Свое просвещает на человека, когда светлым оком благоволит взирать на него, то есть когда милует его, и благодать Свою сообщает ему... Все сказанное здесь весьма справедливо, как и явствуется из книги Иисуса Навина, гл. VI (Нав. 6), что стены града Иерихона от единого вопля сынов Израилевых до основания пали, и из главы X, ст. 11 (Нав. 10:11), , где читаем, что Бог во время сражения Израильтян под предводительством Иисуса Навина одождил каменный град с небеси, от которого большее число врагов погибло, нежели от меча Израильтян.

Ст. 5. Единым словом, единой властью, и единым мановением можешь спасти не Иакова только, но и всех людей, яко царь всего мира. Под именем Иакова (Израиля) нужно разуметь, как мы уже сказали выше, все потомство его – как Израиля крови, так в особенности Израиля веры, тем более – имея в виду времена Нового Завета.

Ст. 6–7. Подобие, взятое от волов, показывает, что народ имел силу более, нежели человеческую. „О Тебе‟, говорят, „враги наша избодем роги‟, то есть, если Ты продолжишь к нам милость Твою, и мы также, надеясь на помощь Твою, победим врагов наших. „И о имени Твоем уничижим востающия на ны‟, т. е. призвав имя Твое, не убоимся устремления врагов, восстающих на нас, но паче презрим силу их, и самих прогоним и рассыплем с такой легкостью, с какою разъяренный вол рогами рассыпает плевы (сено или траву).

Ст. 8. „Ты бо спасл-еси нас от стужающих нам‟, т. е. мы исповедуем, что спасение наше не от наших сил зависит. Сколько бы раз ни были спасаемы мы от какой-либо напасти и скорби, – это Ты был Спасителем нашим.

Ст. 9. Ибо ведь народ и ныне тот же, который прежде был, и который надеется на помощь Божию, а не на свои силы, – так, как и народ древний уповал не на себя, но на помощь Господню.

Ст. 10–12. Отсюда начинается удивление и плачевная жалоба людей, тяжко озлобляемых от врагов: чего ради тот же Бог и с тем же народом так противоположно поступает, что того, которого прежде делал торжествующим победителем, – его же ныне попускает врагам побеждать, преодолевать и расхищать...

Ст. 12. Т. е. Ты попустил врагам нашим с толикою удобностью и в толиком множестве убиваеть нас, как бы были мы овцы, влекомые на торжище, которые в великом множестве и без всякого сопротивления закалаются...

Ст. 13. Т. е. Ты предал еси людей Твоих во власть врагов, и никакой цены не взял за них; ибо когда враги хотели продать нас другим в неволю, то не великая полагалась цена за промен, но яко скоты продаваемы были почти за ничто, и отсылаемы в работу самую низкую и подлейшую... „Не бе множество в восклицаниях наших‟, изъясняется так: немногие остались в церквах наших такие, кои бы могли при отправлении Богослужения и священных обрядов восклицать Господу.

Ст. 14. Сделались мы посмешищем у всех соседей наших: все сущие окрест нас только лишь смеются и ругаются над бедствиями нашими, и нет никого, кто бы пожалел о нас.

Ст. 15. Язычники даже сделали из бедствия нашего себе пословицу, и когда хотели в разговоре сослаться на чей-либо срам, тогда представляли в пример наше бедствие, или же насмешливым покиванием главы, как особливым знаком ругательства, презрение свое оказывали.

Ст. 16–17. Объяснение стихов 16–17 смотри во введении.

Ст. 16–19. Заметить должно, что верные не добродетелями своими гордятся или хвалятся здесь, но только представляют невинность свою пред врагами, дабы тем лучше могли преклонить Бога на милость, и указывают при этом, что не только не прилеплялись они к богам чужим, забыв истинного Бога, но и не сделали неправды против завета, утвержденного с Ним на горе Синайстей, дабы хранить его.. .

В восприятии ст. ст. 16–19 и им подобных, нам необходимо иметь в виду, что в период Ветхозаветного религиозно-нравственного закона – эту пору как бы духовного отрочества человечества, люди того времени, и самые благочестивые из них, в деле духовного возрастания и нравственного совершенствования своего, должны были т. ск. проходить лишь еще первые ступени того и другого, т. е. только подготовительную стадию к восприятию того высшего нравственного закона, какой дан был сынам Божией Церкви уже в Евангелии, как основы совершенной, новозаветной, жизни нравственной, и тогда – чего было достаточно, в смысле нравственного совершенства, для тех „древних‟ (припомним, как противополагал им слушателей Своих в Нагорной проповеди Спаситель (Мф. гл. 5)), этого для нас, сынов Церкви Христовой, стало уже слишком мало. В таком именно смысле и сказано Господом в Евангелии: „Закон и пророки до Иоанна: с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всяким усилием входит (свободным подвигом христианской добродетели) в него‟ (ср. Мф. 11:12–13).

– Так и здесь: людям стадии развития эпохи сынов Кореовых, или Давида, или других псалмопевцев, необходимым являлось крепко и непозыблемо установиться в исходных элементах основной жизни религиозной: настроениях веры, непоколебимой надежды и глубоко сердечной преданности воле Божией, и в этом, так сказать – отмежеваться, от всего, их окружавшего, необъятного греховного, языческого и ему подобного, мира, и этой-то настроенностью и проникнуты, от начала и до конца, все псалмы Ветхого Завета. И как мы отмечали в Предисловии, всякий читающий такие места псалмов, воспринимает эти мысли, стремления и чувствования псалмопевца, как свои собственные, входящие в сердце его (ибо начинание свою религиозную жизнь и нам, людям Нового Завета, нужно также все с тех же основ). Но конечно, нам этого одного уже мало, мы должны идти и выше, и дальше. И в данных стихах 43 псалма: выявление той же веры в Бога и жизненной верности и преданности Ему и нужно, и обязательно, конечно, и для нас. Но в выражениях такой искренней своей настроенности должны мы помнить и о смирении, и о т. ск. нравственной осторожности, когда говорим о самих себе, чтобы не впасть нам в самовосхваление и гордость.

Ст. 20. Смирить кого-либо на месте озлобления, по выражению Священного Писания, означает то же, что низвергнуть кого во глубину бедствий… Речение: „сени (тени) смертной‟ означает не что иное, как великую тьму, каковая объемлет человека во время смерти, погашающей жизненный свет.

Ст. 21–23. Также смотри во введении.

Ст. 24. „Востани, Вскую спиши, Господи?‟ Сном нарицается здесь долготерпение Божие: а чрез востание псалмопевец разумеет движение, относящееся ко мщению. Аки бы сказал: чего ради долготерпиши так, Господи, – чего ради молчишь, и как спящий, не зриши, сколько злого раби Твои терпят, и насколько самое имя Твое страждет?

Ст. 25. Бог, по слову Писания, отвращает лице Свое тогда, когда не помогает и как бы не зрит на бедность нашу, а забывает, – когда по-видимому не печется о требующих помощи и скорбящих – так, как бы забыл их.

Ст. 26. Кто молится, весь (ниц) распростершись на земле, тот не может уже больше унизить и смирить себя. Может еще человек смирить себя в персть сугубо, т. е. и сердцем и телом: сердцем, когда помышляет и признается, что он есть земля и пепел, как молился Авраам, говоря: „ныне начах глаголати ко Господу моему, аз же есмь земля и пепел‟ (Быт. 18:27). Телом же, – когда молится так, как молился Господь наш Иисус Христос и, как свидетельствуют о нем Евангелисты, говоря: „паде на лице Своем моляся‟ (Мф. 26:39; Мк. 14:35).

Ст. 27. Да не ктому хулится имя Его, но паче да прославляется.

Ст. 1: К исполнению, об изменяемых. Сынам Кореевым.

В научение. Песнь о Возлюбленном³⁰

Псалом 44-й несомненно, по основному своему содержанию, есть псалом мессианский. Таким всегда признавала и признает его Святая Христова Церковь, которая относит это содержание его как к Самому Иисусу Христу, так и к Его Богоматери.

Однако в нем можно усматривать и черты типологические, и написание его ставит в связь с обстоятельствами своего времени, в особенности с личностью Соломона, относя время составления псалма или к помазанию его Давидом на царство – на том основании, (это более естественно), что вся речь псалма многими чертами своими как будто приурочена к наступлению нового царствования, притом царя – „Возлюбленного‟, каковым именовался в библии и Соломон (см. 2Цар. 12:25). И по существу в псалме ХLIV-м намечается как бы целая программа вожделенного царствования прославляемого в нем Сына Царева, – зарисовывается яркая и сильная его картина. Или же относят момент написания этого псалма уже – к дням брачного пиршества царя Соломона, в пору того апогея славы его (после построения им храма) когда вступил он в брак с дочерью наиболее могущественного монарха тех дней – фараона египетского (2Цар. 3:1). Но в последнем случае натянутым явится, почти несомненно верное, усвоение авторства этого псалма псалмопевцу Давиду, так как все знают, что в пору этого брака царя Соломона Давида давно не было в живых. Тем более совершенно неприемлемым, до чудовищного тенденциозным и нелепным, представляется усвоение авторства этого псалма самому Соломону, за что так усиленно и крепко цепляется неверующее новоиудейство, а за ним – и рационалистическое течение христианской критической литературы нового времени. Как кажется, эта удивительная перестановка объекта речи псалма на место субъекта ее, т. е. признание того лица, к которому обращается, в явно-личной форме, писатель этого псалма, за самого этого псалмопевца, понадобилось новозаветному неверующему еврейству для того, чтобы восхваляемым и приводимым к Идеалу лицом, к коему обращается автор псалма, трактовать прежде всего самих себя, весь столь возвышаемый этими самоослепленными противниками Христа и христианства, самый этот еврейский народ. Но полагаем, что по содержанию этого псалма, Соломона можно признавать только – прообразом Спасителя, „Сына Давидова‟ евангельских дней, и тогда и брак его с египетской царевной, если уж останавливаться на нем, окажется также прообразом союза любви Иисуса Христа с Церковью (как и признает это православное богословие по отношению к книге Песнь Песней). Но как страдания Давида от врагов и от грехов не раз, как мы видели, переносили его пророческое сознание к созерцанию Голгофских мук у его Богочеловеческого Семени (припомним особенно пс. ХХI-й), так, хотя и преходящие, но славные и мирные черты царствования Соломона, этого следующего за Давидом, предка Христа Спасителя, царя – Иодидии (возлюбленного Богом – 2Цар. 12:25), перенесли в данном псалме сознание его отца к пророческому созерцанию того величия, велелепности и славы, как и мира и правды, иного, уже Богочеловеческого Царя – Мессии, к Которому одному только и может быть, как мы отчетливо увидим, прилагаемо все содержание 44-го псалма, чего отнюдь нельзя сказать о Соломоне, не устоявшем, как знаем, в своей верности Богу, при чем грех его измены и был вызван его плотской слабостью и уступчивостью именно к язычницам – женам своим (см. 3Цар. 11).

Точно также только одним, крайне-тенденциозным – по духу отмеченного апостолом, высокомерного мудрования „разума, который кичит‟, предубеждением можно объяснить и упорное нежелание критиков-рационалистов приложить соответствующие слова псалма и к „Дщери Царевой‟ – к Той, к которой одной в роде человеческом прилагались – и могут быть приложимы, в полной и совершенной степени, – слова последующих образов в этом псалме, особенно стиха: „вся слава (ея) внутрь, – рясны златы и одеяна и преиспещрена‟ (ст. 14). Так и ст. 12 говорит о Ней же: „и возжелает Царь доброты – (совершенств, добродетели) Твоея: зане Той есть Господь Твой и поклонишися Ему‟. – Как, поистине, не могут быть приложены последние слова и к Соломону, ибо слишком ясно, что Царь этот – не человек, а Господь. А равно и не меньше того – не идут они и к язычнице дщери фараоновой, ибо кто же не видит, что не о физической „доброте‟ для плотского брака идет здесь речь?! А отсюда и слова промежуточного – 13-го стиха также должны быть отнесены опять-таки к Ней же, т. е. Пречистой Деве Марии: „Лицу Твоему помолятся богатии – людстии‟, представляя собой тоже достаточно ясное пророчество о нашем молитвенном обращении к Ней, в соответствие Евангельскому богодухновенному пророчеству, данному чрез Ея же уста: „отныне ублажат Мя вси роди‟. И наконец, тогда и слова „помяну Имя Твое во всяком роде и роде‟ тоже являются приложимыми к Богоматери, как это признала на веки, а потому и возвещает всегда в своем известном прокимне, наша Святая Церковь.

Псалом ХLIV-й, согласно проводимому нами приему объяснения псалмов может быть разделен на две половины: первая – о Царе, вторая – главным образом о Дщери Царевой. Однако вторую половину удобнее подразделить еще на две части, где в последней, в связи с речью о Богоматери, говорится и о тех, кто будет почитать Ее и служить Ей. И таким образом лучше разделите 44-ый псалом на 3 части.

Часть 1-я и основная (ст. 2–8): торжественное начало псалма, с указанием, что приводимая в нем речь, изливающаяся из сердца псалмопевца, – богодухновенная речь, где собственный язык его – лишь трость книжника скорописца (та ручка, которой пишут, по языку наших дней). Оно является как бы патетическим подходом к восторженной речи, как именно „песни о Возлюбленном‟, сейчас же и следующей за сим. Только благоговейно преклоняясь и умиленно любуясь вышечеловеческими свойствами Христа – Мессии, этого возлюбленного Идеала всех верующих ветхозаветных мужей, мог начать так описание Его свойств богодухновенный псалмопевец. „Прекрасен добротою (совершенствами) паче – больше и выше – сынов человеческих; – излилась (и изливается) благодать во устах Твоих: того ради благословил Тебя Бог во век‟. Как подвигоположник – воин, „препоясал Ты меч Твой при бедре Твоем, Сильный, – красотою Твоей и добротою Твоей: и напрягись, и успевай, и царствуй – ради истины и кротости и правды (а не ради средств насилия, или хитроумия, или материальных благ!), – и наставит Тебя дивно десница Твоя, (И) так остры стрелы Твои, Сильный, в сердце врагов царевых: люди падут под Тобою. Престол Твой, Боже, – в век века: жезлом справедливости (явится) жезл царствия Твоего, Ты возлюбил правду, и возненавидел беззаконие: только правосудию и добру послужит царственное владычество Твое. Того ради помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости – более всех тех, кто в общении с Тобой‟!

И вот – подумать только, что именно эта, до небес возвышенная, до идеала чистейшая, речь относится сынами того народа, которому была она псалмопевцем возвещена, к – самому еврейскому народу! Это он-де – Возлюбленный, он – прекрасный „паче всех сынов человеческих‟, он – тот Бог, Которого Иегова помазал паче всех причастник Твоих!? Ему сказано: престол Твой, Боже, в век века! Какое самоослепление, какая самовлюбленность: какое поражающее неразумие, чтоб не сказать резче!

Но – обратимся опять к псалму. Вторая часть его – стихи ст. 9–14. Как и самая лучшая картина нуждается в соответствующей рамке, так к описанию одухотворенных человеческих, и даже Божественных свойств „Возлюбленного‟, псалмопевец присоединяем в 9-м стихе черты более внешнего характера, относящиеся к ризам Его и чертогам: смирну, и стакти, и кассию – благоухающие вещества излюбленного и ценного типа. И указав, затем, что дщери царей – в чести Твоей, Давид далее переходит к речи о Той, Которая явится Царицей: „предстала Царица одесную (направо, в почетную сторону) Тебя‟, также – „в ризах позлащенных одеяна, преукрашена‟. И обращаясь к Ней, псалмопевец (а через него – говорящий Дух Святый) призывает Ее к служению Царю – служению особенному, полному преданности и самоотречения: „слыши, Дщерь, и видь, и приклони ухо Твое, и забудь людей Твоих т. е. народ Твой, и дом отца Твоего. И возжелает Царь доброты Твоея (той, что соделала Ее „благодатною‟ и „благословенною в женах‟) – ибо Он – Господь Твой (т. е. опять ясно, что это – Бог, а не человек) и поклонишися Ему‟. Но затем Давид указывает, что и Ее самое будут не только почитать, но и молитвенно призывать люди, и не какие-нибудь убогие и уничиженные, но и те, что в обществе стоят на явной высоте. „И дщерь Тирова – с дарами: помолятся Лицу Твоему богатые из людей‟. Но только не во внешних данных и не в каких-либо физических, вещественных придатках будет сказываться это Ее величие и красота: „вся слава Дщери Царевы – внутрь‟, (и таким же) одеянием златым сиянием неизреченной красоты и добродетелей духовных – облечена Она и преиспещренна.

И, наконец, в 3-й части, продолжая эту речь о славе Ее (ст. 15–18), псалмопевец говорит и о тех девственных душах, что последуют за Ней в этом служении, а с ним – и в славе у Бога любви. „Приведутся Царю девы в след Ее, близкие Ей приведутся Тебе: приведутся в веселии и радовании, введутся в храм Царев‟. И опять предрекает Царь-Пророк этой дивной Дщери своей: „вместо отцов Твоих стали сыны Твои (вместо древнего Израиля – Израиль новозаветный, духовный): поставишь Ты их князьями по всей земле‟ (а не в одном Израильском народе, что и было со святыми апостолами). И, наконец, последнее обещание Ей: „помяну Имя Твое во всяком роде и роде‟: и мы видим, что вот двадцатый уже век, в десятках преемственных поколений-родов, так и делается все это „по всей земле‟. (Как затем и сказано: „того ради люди (и) будут, прославляя – исповедывать Тебя в век, и во век века‟ (но впрочем, можно относить эти последние слова, если считать их заключением всего псалма, и к Божественному Ее Сыну).

I. 2. Отрыгну сердце мое слово благо, глаголю аз дела мои Цареви: язык мой – трость книжника скорописца.

2. Излило сердце мое слово благое: высказываю я соделанное мною (творение мое) Царю: язык мой – трость (писца изощренного) книжника скорописца.

3. Красен добротою паче сынов человеческих! излияся благодать во устнах Твоих: сего ради благослови Тя БОГ во век!

3. Красуешься (Ты) (по греч.: цветение красотою) добротою паче (превыше) сынов человеческих! Излилась (от избытка) благодать в устах Твоих: того ради благословил Тебя Бог во век!

4. Препояши меч Твой по бедре Твоей Сильне, – красотою Твоею и добротою Твоею!

4. Препояшься мечем Твоим по бедру Твоему, Сильный, – красотой Твоей и добротою Твоей!

5. И наляцы, успевай, и царствуй истины ради, и кротости, и правды, и наставит Тя дивно – десница Твоя!

5. И напряги (силу свою), и благопоспеши, и царствуй – истины ради, и кротости, и правды, и направит (путь Твой) дивно –десница Твоя!

6. Стрелы Твоя изощрены, Сильне: людие под Тобою падут в сердцы враг царевых

6. Стрелы Твои отточены, Сильный: – в сердце врагов царевых: люди падут пред Тобою.

7. Престол Твой, БОЖЕ, в век века: жезл правости – жезл царствия Твоего!

7. Престол Твой, Боже, – во век века: жезл правоты – жезл Царствия Твоего!

8. Возлюбил-еси правду, и возненавидел-еси беззаконие: сего ради помаза Тя, БОЖЕ³¹, БОГ Твой елеем радости, паче причастник Твоих!

8. Возлюбил Ты правду, и возненавидел беззаконие: того ради помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости паче (более) тех, кто сопричастен Тебе.

II. 9. Смирна, и стакти, и кассиа, от риз Твоих, от тяжестей слоновых, из них же возвеселиша Тя дщери царей – в чести Твоей.

9. Смирна, и алой, и кассия – от одежд Твоих, (исходят благоуханием), от чертогов слоновых, из которых возвеселили Тебя дочери царей, чествуя Тебя.

10. Предста Царица одесную Тебе, в глазах позлащенных одеяна, преиспещрена!

10. Предстала Царица одесную Тебя в золотом разшитых ризах облаченная, преукрашенная!

11. – Слыши, Дщи, и виждь, и приклони ухо Твое, и забуди люди Твоя, и дом отца Твоего!

11. Слушай, Дщерь, и воззри, и преклони ухо Твое, и забудь людей Твоих (народ Твой), и дом отца Твоего!

12. И возжелает Царь доброты Твоея; зане Той есть ГОСПОДЬ Твой, и – поклонишися Ему.

12. И возжелает Царь красоты Твоей: ибо Он есть Господь Твой, и поклонишься Ему.

13. И дщи Тирова с дары; лицу Твоему помолятся богатии людстии!

13. И дочь Тира (приступит) с дарами; лицу Твоему помолятся богатые из народа!

14. Вся слава Дщере Царевы – внутрь; рясны златыми одеяна и преиспещрена.

14. Вся слава Дщери Царя – внутри Ея, в шитье золотое облачена Она и преукрашена.

III. 15. Приведутся Царю девы в след Ея, искренния Ея приведутся Тебе.

15. Приведутся к Царю девы – во след Ея, ближния Ея приведутся к Тебе.

16. Приведутся в веселии и радовании, введутся в храм Царев.

16. Приведутся в веселии и радости, введутся в храм Царя.

17. Вместо отец Твоих Быша сынове Твои: поставиши я князи по всей земли.

17. Вместо отцов Твоих стали сыновья Твои: поставишь их князьями по всей земле.

18. Памяну имя Твое во всяком роде и роде! сего ради людие исповедятся Тебе в век, и во век века!..

18. Воспомяну имя Твое во каждом роде и роде (в последовательной чреде поколений)! Того ради люди будут исповедываться Тебе во век и в век века!..

Примечания к Псалму XLIV-му

Ст. 1–2. Благодать Св. Духа, подобно скорописцу, пишет моею рукою и движет моим языком (Юнгеров. Прим. 6). Пророк обещает, что он будет говорить о вещах великих и преславных, относящихся не к одному токмо тленному царству, но и нечто вящшее и превосходнейшее прознаменующих... Потом показывает согласие сердца с языком, сравнивая язык свой с книжником скорописцем, и разумея чрез сие благодать вдохновения Духа Святого, действовавшего языком его.

Ст. 3. Речение „сего ради‟ не то означает здесь, аки бы Соломон ради красоты лица и витийства благословен был свыше: но указывает причину, чего ради сими дарованиями украшен был (сей царь): то есть, что Бог оными благословил его.

Ст. 4–5–6. В объяснении этих стихов (4, 5, 6.) Арх. Ириней (пока) все применение их относит к Соломону, хотя, несомненно, и здесь уже должен быть проведен тот типологический угол зрения, какой мы устанавливали в нашем введении в этот псалом. Похваляется Соломон, во-первых, от храбрости воинской, которая страх врагам наносит; во-вторых, от добродетелей, которыми приобретается почтение от подданных. Ибо царь и своих защитить не возможет, если не будет врагам страшен; и, воюя впротиву внешних, мало успеет, если внутреннее благосостояние царства не будет управляемо по правилам правосудия и справедливости. Таким образом Давид, во-первых, желает сыну своему Соломону, чтобы меч, которым он будет препоясан, послужил ему знамением как воинской доблести против врагов, так и знамением почтения, воздаваемого от своих. Так сам Соломон в Притчах говорит: „милость и истина сохранение царя, и обыдут престол его в правде‟ (Притч. 20:28). „Стрелы царевы‟ так будут изощрены, что пройдут „в сердца враг царевых‟; которыми словами означает, что стрелы оные достигнут и сущих в отдалении врагов, если бы покусились они воспротивиться владычеству его.

В славянском и обычном русском тексте в стихе этом (6) – „перестановка слов по обороту слов (метатезис), что признается всеми толковниками!‟ (Евфимий Зигабен. Толковая Псалтирь, стр. 352): нами здесь приведен признанный правильным текст.

Ст. 7–8. Евреи, дабы не быть принужденными признать Божество Мессии, место сие толкуют по своему обычаю, относя оное к одному только Соломону. Почему имя оное: „Боже‟ читают не в звательном, но в родительном падеже так: „престол Твой, яко престол Бога‟… слова: в век века‟ относят к нему же, аки бы престол его имел стоять непоколебим чрез все веки. Но мы уже отметили, что текст LXX толк. – древнее мазоретского. Да и по смыслу сие толкование их весьма неосновательно, бесстыдно и дерзко: ибо всякому видеть можно, что сие свидетельство человеку смертному не приличествует; и мы нигде не читаем, чтоб или человек или Ангел сим титулом почтен был, без всякого изъятия. А хотя в множественном числе нарицаются цари и судии богами, однако с прибавлением некоторого ограничения: но чтоб один кто назван был Богом, сего нигде в Священном Писании не находим, кроме одного места, где Моисей назван Богом Фараоновым (Исх. 7:1), но и то с великим ограничением и в условном смысле. Отсюда заключить следует, что песнь сия к высшему относится царству, нежели к прообразовательному... Не мешает здесь вспомнить оное Соломоново изречение: „иже судит праведнаго неправедным, неправеднаго же праведным, нечист и мерзок у Господа‟ (Притч. 17:15)...

Ст. 9. То – благовонные масти и духи Библейского Востока: из них смирна и алоэ употреблены были при погребении Спасителя.

Ст. 10 – и след., начиная с ст. 16-го и до конца псалма, у арх. Иринея вслед за Беллярмином проводится и уже отстраненная нами во введении псалма, точка зрения, что так как поводом к написанию его послужило-де бракосочетание царя Соломона с дочерью египетского фараона, то и все частные черты второй половины псалма должны пониматься, как относящиеся к ней, а так же и тем, кто и что окружали ее. Впрочем и сам арх. Ириней должен был признать, особенно в объяснении ст. 18-го, что – „дабы истина изречения сего была нам достоверна, должно место сие отнести ко Христу‟; но что касается – приурочения этой половины к Богоматери, он не обмолвился ни словом, (совершенно не считаясь с тем, что Церковью этот взгляд проводится всюду и постоянно).

Ст. 11–12. Это и исполнилось во всей силе, когда Дева Мария смиренно и в полной преданности сердца возвещенной Ей воле Небесного Владыки, сказала благовестнику Гавриилу: „се – раба Господня, – буди Мне по глаголу твоему‟ (на лучших иконах у нас наглядно, ярко и отчетливо изображается эта смиренная покорность Пресвятой Девы и безусловная преданность Воле Небесной). Потому так и почитается Она, и возвышена Богом паче всякой твари – земной и небесной, что до конца и во всем предала Она Себя Воле Всевышнего, всю Себя всесовершенно отдала Богу любви в служения делу любви.

Ст. 14. „Вся слава дщере царевы – внутрь‟ – т. е. Ее нравственные качества: чистота и целомудрие, смирение, кротость и благочестие составляют славу Ее, ценную для Царя, а не внешний блеск Ее одежд. „Рясна златыми одеяна и преиспещрена‟. – Замечательно, что в то время, как очень сходны украшения и одежды Дщери с священными одеждами (особ. – „преиспещрена и рясны‟), видно отличие их от нарядов женских, обычно употреблявшихся у евреев и описываемых у Исайи: Ис. 3:16–23. Видно, что Дщерь украшена в священные, а не мирские уборы. – Обычай правосл. живописцев изображать Богоматерь в священных (в виде подризника, стихаря, поручей и монашеского одеяния), одеждах несравненно ближе подходит к пророчеству псалмопевца, чем западных, рисующих ее часто в модных и пышных европейских нарядах‟ (Юнгеров).

Ст. 15–16: Православным церковным песнопевцам пророчество 15–16 стт. напоминали события из введения во храм Богоматери. Служба на 21 ноября наполнена этими изречениями (Юнгеров).

Ст. 17. „Какое совпадение между отношениями иудеев – предков Богоматери, и христиан – сынов Ее, ко Христу и Богоматери!‟ (Юнгеров). Там же, стр. 59, примеч. 2, 4, 5 и 6.

Ст. 1: к исполнению, от сынов Кореевых. О тайнах

Псалмы ХLV-ХLVII-й очень близки по своему типу и содержанию; и лучше признать их писателями сынов Кореевых, как это и указывается в надписании их. Одинаково это – радостно-победоносные псалмы, и можно согласиться с мнением, высказанным в Толковой Библии Лопухина (т. IV-й), что поводом к написанию их послужило чудесное поражение соединенных полчищ Аммонитских, Моавитских и Идумейских при царе Иосафате, как и та гибель кораблей Фарсийских, ссылку на которую можно видеть в третьем из этой группы, пс. ХLVII-м (Пс. 47:8; ср.: 2Пар. 20:1–24; 37). Характерной чертой этих трех псалмов является то, что торжествуя и изливая собственную восторженную радость о таком национальном торжестве своем, писатель их все время призывает к соучастию в этой радости все народы, пред очами которых так дивно прославился Бог, ибо совершившееся тогда чудо должно было поразить не только всех непосредственных участников этой войны, но и вообще всех узнавших о столь явной и неожиданной, чудесной помощи благочестивому царю иудейскому от Бога Израилева (см. 2Пар. 20:29).

В частности, что касается пс. 45-го, то арх. Ириней содержание его передает в таких словах: „в сем псалме приносится благодарение Богу за сохранение Иерусалима от некоего великого бедствия; а в прообразовательном смысле проповедует пророк о Церкви, что она под покровительством Божиим среди всех напастей пребудет непоколебима во веки‟, и с этим вполне можно согласиться. Из всего состава пс. ХLV-го отмеченное нами расширенное и просветленное религиозное сознание сынов Кореевых наиболее ярко и сильно сказывается в стт. 9–10-м. „Приидите и видите дела Божии, – чудеса, которые Он положил на земле: отбирая брани до концов земли, Он лук сокрушит, и сломит оружие, и щиты сожжет огнем. Упразднитесь и разумейте, что Я есмь Бог: превознесусь в народах, превознесусь на земле‟.

Псалом 45-й по содержанию своему может быть разделен на две части. Из них в 1-й (ст. 2–7) речь идет о таких явлениях в природе, который напоминают землетрясения, и землетрясения особенно грандиозного и грозного типа. Говорится здесь и о смятении земли, и о таком колебании на ней гор, когда они „прелагались в сердца морские‟, в связи с этим и о шуме и бурном волнении вод в этих морях (иле море – „по свойству еврейского языка, который единственные числа выражает множественными‟ – Евфимий Зигабен). Псалмопевец видит в этом „голос Вышнего, почему и пришла в движение земля‟. Но параллельно этому, он отгоняет и то, как речные устремления веселят град Божий, в котором пребывает Бог, и, освятив его и помогая ему, сделал его неподвижным.

Таковы эти величественно-грозные картины в природе, но, конечно, приводимые в псалме лишь для укрепления надежды верующих на Бога, как и начинается псалом: „Бог нам прибежище и сила‟. – Спрашивается: как нам понимать указанную часть псалма? говорит ли она об явлениях подлинной тогдашней истории, где и на самом деле произошел такой переворот стихийный, или же это – аллегория и символы, как и понимают данные места и Толковая Библия Лопухина, и Толковая Псалтирь Евфимия Зигабена (в каждой – по своему³²). Однако нам думается, что построение речи в этом случае таково, что естественнее видеть тут именно описания прямого и буквального смысла, и лишь половина 7-го стиха одинаково может быть принята как в таком, так и в переносном смысле. Не совсем ясными кажутся лишь слова: „речная устремления веселят град Божий‟, ибо, сколько известно, в Палестине нет такого города священного, который бы веселили устремления речные: разве только поток Силоамский у Иерусалима и прилегающие полуручьи были в древности более похожими на потоки, хотя бы типа горных речек. В общем же буквальный смысл стт. 2–7 не вызывает ни затруднений, ни недоумений.

2-я часть (ст. 8–12) говорит о чудесах Божиих уже иного характера, иной природы: псалмопевец призывает здесь всех видеть те „дела Божии‟, которые скажутся благотворным образом на враждебных отношениях людей и народов между собой, и особенно – на военных столкновениях их. Ибо Бог „отберет (эти) брани – до концов земли, лук сокрушит, и сломит оружие, и щиты сожжет огнем‟, т. е. псалом предсказывает то самое, что открыто было в видении пророку Иезекиилю (Иез. 39:9, – Ис. 9:4–5; ср. Мих. 4:3, – Ис. 2:4). И все это – потому, что тогда и наступит истинная теократия, истинное воцарение Бога на земле Его: „вознесуся во языцех, вознесуся на земли‟, как говорит Сам Господь, призывая всех: „упразднитесь и разумейте, яко Аз есмь Бог‟. Соответственно этому, вторая часть псалма и начинается, и заканчивается словами: „Господь сил с нами, – Заступник наш, Бог Иаковль‟.

I. 2. БОГ нам – прибежище и сила! Помощник в скорбех, обретших ны зело.

2. Бог нам прибежище и сила! Помощник в скорбях, настигших нас зело.

3. Сего ради не убоимся, внегда смущается земля, и прелагаются горы – в сердца морская.

3. Того ради не убоимся, когда будет содрогаться (поколеблется) земля и горы будут перемещаться – в сердца морей.

4. Возшумеша и смятошася воды их, смятошася горы крепостию Его!

4. Восшумели и содрогнулись воды их, содрогнулись горы мощью Его!

5. Речная устремления веселят град БОЖИЙ: освятил есть селение Свое Вышний.

5. Стремительное течение реки веселит град Божий: освятил селение Свое Вышний.

6. БОГ – посреде его, и не подвижится: поможет ему утро-заутра!

6. Бог – посреди его, – и (оно) не поколеблется: поможет ему Бог с раннего утра!

7. Смятошася язы́цы, уклонишася царствия: даде глас Свой Вышний, подвижеся земля!

7. Потряслись народы, сдвинулись (с своих устоев) царства: подал глас Свой Вышний, – сдвинулась земля!

8. ГОСПОДЬ сил с нами, Заступник наш – БОГ Иаковль!

8. – Господь сил с нами, – Заступник наш, Бог Иаковль!

II. 9. Приидите и видите дела БОЖИЯ, яже положи чудеса на земли, –

9. Придите и увидите дела Божии: чудеса, которые Он совершил на земле, –

10. Отъемля брани до конец земли, лук сокрушит, и сломит оружие, и щиты сожжет огнем!

10. Устраняя (отбирая) брани до концов (до последних! пределов) земли: лук сокрушит, и сломит оружие, и щиты сожжет огнем!

11. Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь БОГ: вознесуся во языцех, вознесуся на земли!

11. Упразднитесь (освободитесь от повседневной суеты) и уразумейте, что Я есмь Бог: превознесусь в народах, превознесусь на земле!...

12. ГОСПОДЬ сил с нами, Заступник наш – БОГ Иаковль!..

12. Господь сил с нами, Заступник наш – Бог Иаковль!..

3-я слава VI-й кафизмы.

Примечания к Псалму XLV-му

Ст. 2. Намерение пророка вообще клонится здесь к тому, чтоб превознести Божию силу и благость... – показать, каков есть Бог к верным сынам Своим, дабы ведали все, что Он Церковь Свою защищает.

Ст. 3–4. Легко иметь надежду, и показывать неустрашимость, когда нет близкой опасности; но когда потрясение всего мира угрожает всем погибелью, а сердца верных пребывают в покое, то отсюда не явно ли усматривается Божия сила, присутствующая при них? Впрочем когда говорит „не убоимся‟, тем самым не совсем изъемлет благочестивые души от боязни, так как бы не имели никакого чувства, (ибо бесчувствие весьма далеко отстоит от постоянства веры): но только научает, что верные при помощи Божией всегда находят в себе довольные силы к преодолению всякого страха.

Ст. 5. Сие же говорит, приспособляя речь к малому потоку, текущему из Силоама и проходящему чрез град Иерусалим. По сей причине Исайя укоряет Иудеев, что они, презрев воды Силоамли, тихо текущие, пожелали рек глубоких и быстрых (Ис. 8:6). Ибо хотя Бог распространял владычество Свое на все колена Израилевы, но престол Свой утвердил во Иерусалиме; почему главное селение Его было во святилище.

Ст. 6. Бог во всякое время готов подать ему помощь, и притом весьма скорую, то есть, не отлагаемую до иного времени, но всегда готовую, и являемую в приличествующее время. Сие бо знаменует: „утро заутра‟ (Ириней).

Ст. 7. Хотя Бог не гласом и воплем побеждает противных, но единым только мановением: однако не возбраняет и человеческим образом понимать силу Свою, возводя мысли наши от нижних к высшим…

Ст. 8. В стихе сем два полагаются довода, коими весьма ясно доказывается, что народ Божий ничего не должен бояться. Первое – потому, что Всемогущий Бог, Которому всяческая служат, есть Помощник народу Своему; второе – потому, что Тот же Господь не только может, но и хощет народу Своему помогать, поскольку благоволит нарицаться „Богом Иаковлевым‟, от которого Сам по плоти произошел.

Ст. 9–10. Здесь, как кажется, пророк припоминает Изарильтянам о тех чудных делах, которые произвел Бог над врагами их. Впрочем, Арх. Ириней такой победой, вызвавшей ликование псалма, считает более позднее событие: победу Сеннахирима при царе Иезекии, – когда Ангел Господень поразил в одну нощь все Ассирийское воинство, состоявшее из ста восьмидесяти тысяч вооруженных воинов, и засвидетельствовал этим, что Он есть наилучший и вернейший Покровитель Церкви Своей, дабы верные отсюда восприяли оружие и силы против всех нападений, могущих случиться впредь…

Ст. 11–12. Здесь, как кажется, особенно обращает слово ко врагам Божия народа, и дабы придать больше силы слову, псалмопевец вводит Бога Самого глаголющим: „Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог; вознесуся во языцех, вознесусь на земли‟... Сущность слов состоит в том, чтоб враги, усмирив мятущиеся страсти, покорились Израилеву Богу, и отдали Ему достодолжную славу: а если продолжат неистовство свое, то ведали бы, что Божия сила не в одних заключается пределах Иудеи, и что Ему не трудно будет простереть мышцу Свою далече во языки, и повсюду Себя прославить…