Откуда ты?
Когда Спаситель в терновом венке и пурпуровой одежде показался пред Преторией, то среди собравшегося здесь народа водворилась сначала полная тишина. Люди с жадным любопытством смотрели на бледную, скорбную фигуру, какая предстала пред ними в столь странном украшении. Может быть, в эту минуту они невольно подумали о всех тех чудесах, какие только Он Один совершил среди них, и о той великой любви, с какою только Он один относился к их болезням и бедствиям. Думали они, может быть, и о той громкой, торжественной «Осанна», какою они за несколько дней перед этим приветствовали Его при входе в их город. Когда увидели они расположенного к ним Чудотворца и Славного Пророка бледным, окровавленным, в состоянии глубокого уничижения, в их сердцах шевельнулось сострадание. Но этого сострадания, сказавшегося еще в словах наместника, испугались первосвященники; и они постарались подавить вспыхнувшее чувство. С этою целью они, а по данному ими знаку и их слуги с диким бешенством начали кричать: «Распни, распни Его!» Этим криком страсти толпы были снова возбуждены, и скоро со всех сторон зазвучало одно: «Распни, распни!. . » Попытка наместника смягчить и успокоить их жестокие сердца не удалась, и Пилат, возмущенный этим, с надменностью сказал иудеям: «Возьмите Его вы и распните; я же не нахожу в Нем никакой вины». В словах Пилата заключались едкая насмешка и презрение, так как иудеи уже лишены были права кого-нибудь и где-нибудь наказывать смертью. С другой стороны, в этих же словах лежало новое доказательство невинности Обвиняемого. Это было то, чего более всего боялись первосвященники. Они пожаловались пред наместником на Иисуса, как мятежника и возмутителя, и употребили все, чтобы доказать свое обвинение. И однако ничто не помогло. «Я не нахожу в Нем никакой вины», вот приговор, какой Пилат решительно произнес по этому делу. Теперь они принуждены искать обвинение на новом пути, ибо должен же умереть ненавистный им муж. И вот они закричали: «Мы имеем закон, и по закону Он должен умереть; ибо Он сделал Сам Себя Сыном Божиим».
Когда Пилат услыхал новое обвинение иудеев, то одно слово в их речи наполнило страхом и ужасом его сердце. Слово это: «Сын Божий». В это мгновение ему припомнились рассказы солдатов о взятии Иисуса и о том, как они пали ниц на землю при одном Его величественном появлении и слове. Он думал и о том многознаменательном известии, которое ему сообщила его жена. Пилат думал и о всем том, что до сих пор сам видел и слышал от Обвиняемого; и он спрашивал себя с затаенной боязнью: что если этот Муж и в самом деле Сын Божий? Что если этого Сына Божия я вдруг осужу и приговорю несправедливо? Он испугался этих мыслей; посему евангелист и замечает о нем: «Когда Пилат услышал это слово, то испугался еще больше». Он снова взял Обвиняемого с собой в преторию и там с глазу на глаз с тайным страхом спросил Его: «Откуда Ты? Небу или земле принадлежишь Ты? Действительно ли Бог или такой же человек, как и другие?» Но не получил на свои вопросы никакого ответа. Тот самый Спаситель, Который свободно говорил о Себе и самарянке у колодца Иаковлева и слепорожденному, и другим людям. Кто Он и откуда, теперь не дает никакого ответа на вопросы гордого наместника и, таким образом, оставляет его в тайном страхе и мучительной неизвестности.
«Откуда Ты?» – вот важный, великий вопрос! Блажен тот, кто знает ответ на него, но не найдешь этого ответа путем самых глубоких размышлений; не изучишь его посредством изысканий и изучений; никакие напряжения человеческого рассудка не помогут разрешить этого вопроса. Плоть и кровь бессильны найти ответ на него, потому что сказано: «Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1Кор. 12, 3).
И мы, грешные, приближаемся к милосердому Спасителю, идущему за нас на крестную смерть, и вопрошаем Его: «Откуда Ты?» Нам необходимо узнать ответ на этот вопрос, если желаем понять Его страдания и смерть, если желаем убедиться в нашем спасении силою божественной крови Его, если желаем видеть в Нем истинного Бога, Искупителя и Спасителя нашего. «Откуда Ты?» Дух Божий, живущий в нас, свидетельствует чрез посредство Слова Божия, что Агнец, идущий умереть на кресте за грехи всего мира, есть истинный Бог, рожденный от Бога Отца прежде всех веков и времен, что Он Царь царствующих и Господь господствующих; что Он в то же время был истинный человек, не переставая быть Богом, и явился на земле для спасения рода человеческого. «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее» (Еф. 5, 25). «Кровь Иисуса Христа, Сына Божия, очищает нас от всякого греха» (1Ин. 1, 7). Посредником нашим должен быть человек, готовый пролить кровь свою за нас; но так как человек ничего не имеет и не может дать за искупление души своей и своих ближних, то Искупителем нашим должен был сделаться Сам Бог для того, чтобы кровь Его имела бесконечную ценность и служила искуплением бесконечной вины нашей перед Богом. Заступником и Примирителем нашим должен был быть всесвятой Господь наш, не знающий ни единого греха. «Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес, который не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, а потом за грехи народа, ибо Он совершил это однажды, принеся в жертву Себя Самого» (Евр. 7, 26–27). «Не тленным серебром или золотом искуплены, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца» (1Пет. 1, 18–19).
Из мутного источника нельзя почерпнуть чистой воды, от человека несправедливого и лживого нельзя ожидать справедливости; от потухшего светильника нельзя заимствовать света, так точно и от грешного человека нельзя было ожидать спасения, а потому Сам Господь, всесвятой и всемогущий, сделался человеком, перенес в невыносимых муках те наказания, которые мы заслужили, взошел за нас на Голгофу, уничтожил тяжесть беззаконий наших и даровал нам, бедным грешникам, вечное спасение, вечную жизнь.
Веришь ли ты этому, душа моя? Блаженна ты, если можешь отвечать: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты воистину Христос, Сын Бога живого, пришедший в мир спасти грешников, из которых первый – я!» Аминь.