Два первосвященника
Допрос пред первосвященником Анной кончился. Анна, как рассказывает нам ев. Иоанн (Мф. 26, 57), послал «связанного Иисуса к первосвященнику Каиафе». Каиафа уже приготовился к суду над Христом: он приказал как можно скорее созвать все верховное судилище. Теперь ему нельзя было терять ни одного часа ввиду того, что в этот промежуток времени могло произойти нечто такое, что расстроило бы ход дела и разрушило решенный план казни. Потому члены синедриона собрались усердно и поспешно. Вероятно, был уже второй час начинающегося дня, когда Обвиняемый предстал пред этим судом. Собрание, пред которое привели Спасителя – было верховным судилищем. В нем принимали участие князи народа Божия, учители закона Моисеева и духовные судьи в Израиле. Известно, что когда они собирались вместе, то, что они делали во имя Бога. Его святой закон должен был для них быть той святой книгой, по которой они судили. Его Слово и Воля должны быть тем источником, из которого они черпали мудрость и справедливость. Но это собрание ничего не знало о Воле и Слове Божием, о справедливости и мудрости. Члены его имели пред своим отуманенным взором одну только цель – по возможности поскорее удалить от себя ненавистного и страшного Мужа, так часто в ярком свете Своего слова выставлявшего и осуждавшего их дела и мысли. Первое место в собрании занимал мрачный и несчастный первосвященник Каиафа, некогда высказавший дерзкое слово ненависти: «Для нас лучше, если один человек умрет за народ, чем весь народ погибнет»!
Так стоит Невинный пред безбожником, Святой пред нечестивцем, Праведник пред грешником, Истина пред лжецом, милосердная Любовь пред кровожадными судьями, Сын Божий, вечный и истинный, пред лживым и неправедным первосвященником.
«Первосвященники и старцы, и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти». За что они предали Его на смерть! Давным-давно уже было решено и постановлено: этот Обвиняемый должен освободиться от своих уз не иначе, как чрез смерть! И мы живо можем представить себе картину, как сверкали бешеной и кровожадной радостью глаза всего синедриона (за исключением некоторых личностей), когда они увидели долго искомую и желанную жертву, теперь, наконец, связанную и беззащитно стоящую пред судилищем! Они едва могли дождаться того мгновения, когда по произнесении смертного приговора над этим Мужем они будут иметь право предать Его римскому наместнику и своим слугам-кровопийцам. Но это было судебное и именно высшее судебное место во всей земле. Потому и осуждение узника должно было произойти законным образом. Прежде всего сделали допрос и предварительное исследование, чтобы никто не мог впоследствии обвинить их в несправедливости и беззаконии. Они хотели осудить Иисуса, а для этого необходимо было сделать против него такое показание, которое привлекло бы Его к смертной казни. Это была, конечно, самая неприятная и труднейшая часть их задачи. Они хорошо знали, что нашли бы бесчисленные показания не «против», а «за» Него, если бы стали испытывать всех больных, бедных, труждающихся и обремененных и расспрашивать их: кому Он оказал душевную или телесную помощь и облагодетельствовал, кого Он утешил и благословил, и исцелил. Они хорошо знали, что не найдут против Него ни одного свидетельства, если будут руководиться истиной и справедливостью. Поэтому они искали ложных показаний на Иисуса, за которые Его можно было бы осудить; искали, не брезгуя притом никакими обещаниями и угрозами, лишь бы только достать нужных свидетелей. Лжесвидетели, которых члены синедриона с величайшим усердием собрали и держали наготове, теперь поодиночке выступают и делают свои показания. Но горе для верховного судилища заключалось в том, что свидетельства всегда противоречили одно другому и их «свидетельства сии не были достаточны» (Мк. 14, 56). Чтобы обвинение было основательно и отсюда проистекала бы возможность осуждения – необходимо было, чтобы по крайней мере два свидетеля сказали одно и то же. Этого требовал закон Израилев (Числ. 35, 30), а верховное судилище, чтоб не сделаться предметом нареканий, должно было иметь пред глазами этот закон. Можно себе представить, в какое затруднение попал первосвященник Каиафа со своими сообщниками, когда лжесвидетельства не согласовались одно с другим и одно показание уничтожало другое. Можно себе представить их смущение, когда подходили свидетели и в своих показаниях только приближались один к другому, но ни один не подкреплял показаний своего предшественника. Наконец, явились два лжесвидетеля, показавшие одно и то же. Они единодушно заявили: «Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня его создать». Их речь, конечно, не согласовалась с истиной. Иисус Христос никогда не говорил: «Я могу» или «Я хочу» разрушить храм Божий, но Он говорил иудеям: «Разрушьте этот храм, и в три дня Я его воздвигну». При этом Христос мыслил не о доме Своего Отца, но говорил о храме тела Своего. В показаниях обоих свидетелей с силой подчеркивалось то, что Христос говорил о храме Иерусалимском, о его разрушении и восстановлении. Можете себе представить, как прояснилось лицо Каиафы и прочих судей, когда пред ними прозвучали слова единодушного свидетельства. Теперь у них была надежда, твердая надежда, что этот ненавистный для них и страшный Муж будет осужден – Он презирал веру Израилеву, хулил Бога и храм!
Первосвященники, старцы и весь синедрион искали ложного свидетельства против Иисуса, чтобы Его предать смерти – и не нашли никакого. Три года они стерегли этого Мужа во всех Его словах, делах и во всех Его путях. Три года непрерывно они следили проницательным взором ненависти и злобы за всею Его жизнью, чтобы хоть в чем-нибудь найти вину или проступок. Три года они строили Ему всевозможные козни в надежде, что Он хоть однажды скажет легкомысленное слово, хоть однажды сделает необдуманный или несправедливый шаг. И однако, в эту минуту суда они не могли навести на Христа даже легчайшего отблеска вины, ни малейшей тени порока. Все лжесвидетели, которых они с трудом собирали и привлекали, нисколько не могли им помочь. Так стоит Он пред ними, Святой в Израиле, и из Его чистых очей и на Его святом лице сияет вопрос невинности, с которой Он к ним уже однажды взывал: «Кто из вас обличит Меня в грехе?» Христос стоит, как скала в море, между тем волны зла и лжи только бессильно вздымаются и бушуют против Него. И апостол Павел, взирая очами веры на этот подвиг Христа говорит: «Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес» (Евр. 7, 26). Это весьма важное напоминание мы приводим для всех тех, кто призывает имя Господне. Очи «чад мира сего» зорки по отношению к ученикам и исповедникам Иисуса Христа. Они обращают внимание на все наши слова и дела, соблюдают в сердце своем все наше поведение. И велика бывает их радость, когда они имеют возможность обвинить верующего христианина в каком-нибудь ошибочном поступке и тем поколебать во мнении других самое Евангелие и веру. Потому мы, как усердные и покорные Его последователи, должны иметь тем большую ревность показывать добрый пример в слове и деле, чтобы поддержать честь нашего святого и безвинного Первосвященника. Посему св. ап. Петр напоминает христианам: «Имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены порицающие ваше доброе житие во Христе» (1Петр. 3, 16). И Христос дает нам обещание: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» (Мф. 5, 11). Потому наша первая священная христианская обязанность – стремиться и заботиться о том, чтобы все наше поведение хотя бы по возможности было свято и непорочно пред Богом и людьми.
Когда я вижу Христа, стоящего пред Его судьями, и рассматриваю образ действий синедриона, тогда все это происшествие наполняет меня чувством сердечной и мучительной печали. Сын Божий проник в сердца Своих судей. Он слушал все показания лжесвидетелей. В этот час в его душе была глубокая мука, потому что Он видел народ Божий, в лице правительства и пособников его глубоко падшим и тяжко развращенным. В Его душу проникла глубокая скорбь, потому что вся Его любовь и все благодеяния, оказанные этому народу, отплачены… И так постыдно отплачены… Давид воспевает: «Как бы смертоубийство в костях моих, потому что мои враги меня позорят»… Так и Иеремия на развалинах Иерусалима, рыдая, вопиет: «взгляните и посмотрите, есть ли болезнь, как моя болезнь» (Плач. 1, 12). И этот вопль прошел чрез душу Христа, как провозглашает пророк Михей: «Что я сделал тебе, народ мой ? Или чем я обидел тебя? – скажи мне». И кто знает и любит своего Спасителя – тот от всего сердца скорбит о том, что Сын Божий должен был узнать такое злодейство и перенести столь позорные обиды и оскорбления. Он тем более будет о том печалиться, ибо знает и понимает, что Спаситель перенес и претерпел все это ради нас.
Но церковь печалится также о том, что Иисус Христос еще и теперь, в наши дни, восседая одесную Бога, переносит и претерпевает такие же, а иногда и худшие ложные свидетельства. Он еще сегодня видит и испытывает, как Его святое слово часто извращается и толкуется с злонамеренною целью, чтобы этим оправдывать свое неверие, извинять и даже совсем отрицать свои грехи. Он еще сегодня видит и испытывает, как Его преследуют в лице Его членов, пытаясь подозревать Его учеников и исповедников в обмане, всевозможных лжесвидетельствах и заклеймить их пред светом какою-либо позорной кличкой. Да! Он еще сегодня испытывает, как сами верующие в святое Его Имя и любящие Евангелие часто нарушают девятую Его заповедь, гласящую: «Ты не должен говорить никакого ложного свидетельства против своих ближних». Будем же, возлюбленные, тщательно остерегаться, чтобы не оказаться виновными еще в других прегрешениях. Кто не хочет опозорить имя своего Спасителя и доставить печаль Его сердцу, тот пусть имеет постоянно пред своим духовным взором слова, сказанные Давидом и подкрепленные впоследствии святым Петром – слугой Иисуса Христа: «Кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей; уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и стремись к нему» (1Петр. 3, 10–11).
Лжесвидетели один за другим изложили свои обвинения на Христа верховному судилищу и закрепили их клятвой. Иисус же на все их обвинения и показания отвечал молчанием.
Наконец, пришли и выступили против Христа те два лжесвидетеля, которые обвиняли Его в намерении разрушить храм и в три дня снова Его воздвигнуть. Иисус и на эти лжесвидетельства и выдумки молчал. Каиафа знал и чувствовал, что даже и эти последние показания еще недостаточны, чтобы на них обосновать смертный приговор. Обвиняемый должен был Сам открыть Свои уста и сказать такие слова, которые представили бы Его пред судьями как преступника закона. К таким именно словам и хотел понудить своего Узника злобный первосвященник. Поэтому он, придя в притворное негодование, поднялся со своего стула и сказал Ему: «Почему Ты не отвечаешь на то, что против Тебя сказали?» Но Иисус продолжал молчать и на этот вопрос. Мы, возлюбленные, конечно, не замолчали бы в такую минуту. Мы всеми силами постарались бы разыскать и предложить все, чтобы только разъяснить злостную ложь, отклонить клеветническое обвинение и выставить свою, невинность в самом блестящем свете. Но Иисус спокойно молчал. Он прежде никогда не молчал, если какое-либо удрученное и отягченное сердце ждало от Него слов утешения и обещания. Он никогда не молчал, если мог дать сбившемуся с истинного пути сердцу свидетельство истины, как фонарь для его ног и свет для его пути. Он никогда не молчал, если это касалось славы Отца и спасения Его братьев. Он никогда не был высокомерен, никогда малодушен, никогда слаб и вял, если говорил по воле Божией. Но здесь, пред этим неправедным судьей и на эти ложные обвинения – Он не хотел возражать ни одним словом. Потому Он спокойно молчал и на вопрос первосвященника. Мы радуемся, когда Спаситель говорил Своим Назаретским соотечественникам, дивившимся Его благодатным словам, исходящих из уст Его. Да, мы всегда радуемся, когда читаем и слышим, как Он наказывал безбожников, привлекал к себе грешников, наставлял заблудших, ободрял колеблющихся, робких, утешал огорченных, и от всего сердца воспеваем словами 45-го псалма: «Ты прекраснейший между сынами человеческими; благодатны Твои уста, потому что Тебя благословляет Бог вечный».
Но Мы должны радоваться тому, что наш Спаситель молчит в этот час и на этом месте. Молчание Иисуса было молчанием полным божественной мудрости. Было бы напрасным усилием отвечать свидетелям и учить судей. Ложь была так очевидна и открыта, что не нуждалась ни в каких опровержениях. Вся жизнь Спасителя показывала, что Он всегда чтил дом Отца Своего – храм Иерусалимский. Молчание Иисуса было также исполнено высочайшей важности. Это был луч Его божественного могущества, потому Он ни одним словом не отвечал на обвинения. Мир и спокойствие Его были делом того внутреннего покоя, с каким Он всецело предался исполнению воли Отца, отдав Свою честь в руки Бога пред всеми людьми. Молчание Иисуса было молчанием святого достоинства. Эта толпа была недостойна ответа. Не отверзая глаз Своих, а только взглянув на нее с величием во взоре, Он без слов сказал им: «Разве не знаете сами, что эти обвинения ложны и эти свидетельства куплены? Разве ваша собственная совесть не говорит вам, что вы обратили истину в ложь, справедливость – в поношение и злодейство ?» Молчание Христово было молчанием милосердной любви. Если бы Он тогда ответил, то что было бы последствием Его речи?
Тогда члены синедриона привели бы еще свидетелей и тем самым увеличили свою вину. Но этого не хотел Сын Бога и человеков, пришедший взыскать и сделать благословенным все погибшее. Даже неправедных людей, злобных обвинителей Его сердце хотело победить милосердной любовью. Если бы то было возможно – Христос хотел спасти души их и сделать благословенными. Он поступил так, как предсказал о нем пророк: «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7).
Но наша радость должна идти еще дальше, потому что благодаря этому моменту Его страданий мы получили благословения. Гость, не имевший брачного платья на царском пиру, должен был со стыдом и срамом умолчать на вопрос Царя: «Мой друг! как ты сюда пришел»?! Так и мы с Иовом должны взывать: «Правда! Знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом? Если захочет вступить в прение с Ним, то не ответит Ему ни на одно из тысячи» (Иов 9, 2–3). Когда наши истцы и свидетели выступят против нас на страшном праведном суде, там мы должны будем замолчать пред Праведным и Святым Судьей. Но потому-то наш Первосвященник и молчал, когда был неправедно обвинен, дабы мы, представшие пред седалищем Судии Бога и праведно обвиняемые – не молчали со стыдом и срамом, но с упованием имели право взывать: «Авва, Отче!!!» И за это мы благодарим Его со слеза ми еще здесь, на земле, под крестом, а потом возблагодарим с ликованием в вышних… там… во славе.
Молчание Иисуса было, наконец, для нас святым примером. Найдутся ли между нами такие души, которые бы, как Он, всецело и спокойно предавшись воле Божией, не роптали и не жаловались на страдания и крест, но терпели и с верою взывали к Отцу Небесному: «чем, Господи, я теперь могу утешиться? – я надеюсь на Тебя. Я молчу, и мои уста не отверзутся: Ты благо делаешь».
Таких мало среди нас: мы в большинстве случаев поступаем как раз наоборот. Мы не только не молчим, когда нас обвиняют несправедливо, но бросаем в своего обидчика бранные слова и на ложные обвинения отвечаем целым потоком подобных обвинений и ругательств. Есть ли между нами такие души, которые, как Иов с сознанием своей невинности, терпеливо и доверчиво могут направлять свои взоры вверх и взывать: «на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних» (Иов 16, 19). Кто укажет из среды нас таких, которые, узнав возводимые на них клеветы и ложные обвинения, однако сдерживаются в уверенности, что их честь в руках Божиих, и потому вместе с Да видом могут дерзновенно воззвать: «Что меня, Господи, утешает? – надежда на Тебя. Я молчу, и мои уста не отверзаются – ибо Ты творишь благо?» Это такой урок, которому мы все вместе должны учиться: это такая задача – к выполнению которой мы должны верно и усердно стремиться.