Св. Астерий Амасийский. Его жизнь и проповедническая деятельность

Содержание

Предисловие

Введение

Предисловие

Мир и Церковь в лице своих представителей очень часто не понимали и не понимают друг друга. Они говорили и говорят разными языками. Властные божественные глаголы Слова Божия не проникают в сердце легкомысленных сынов земли, не трогают, не поражают его до изменения мыслей, настроений, чувств и желаний.

Если слово Церкви ведет в глубины и тайны неба, приподнимает завесу над „бездной богатства, и премудрости, и ведения Божия», то мир восклицает на это: „какия странныя слова! Кто может это слушать?!» (Ин.6:60). Если Церковь говорит, наоборот, простыми, ясными словами земли, в которых „каждый слышит собственное наречие» (Деян.2:8), чувствует язык своей души, узнает свои собственные мысли, чувства и желания, то все изумляются и, недоумевая, говорят друг другу: „что это значит? Сии говорящие не все ли Галилеяне... как же мы слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих?» Минута сомнения, потом насмешка и разгадка готова: они напились сладкого вина (Деян.2:7–8, 11–13).

Если представители Церкви внимательно приникают к интересам земли, одушевленным языком говорят о хлебе, питающем человечество, болезнуют и служат немощам его, тогда народ возвышает голос свой, говоря по-ликаонски: „боги во образе человеческом сошли к нам» (Деян.14:11). Но лишь только служители слова, оставив такие речи, скажут властно и строго: „не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1Ин.2:15), восторженные ликаонские речи сменяются криками ненависти: „они не говорят ничего истинного, а все лгут» (Деян.14:19).

История этих взаимных отношений Церкви и мира полна глубокого трагизма. В устах Церкви, обращающейся к миру, слышится скорбный упрек: „мы играли вам на свирели, и вы не плясали. Мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали» (Мф.11:17).

Причины этого разделения Церкви и мира, доходящего до взаимного непонимания друг друга, до противоположности интересов, языка и понятий лежат, конечно, в мире, а не в Церкви. „Почему вы не понимаете речи моей?» обращается Церковь к миру. „Потому что не можете слышать слова моего. Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога». „Ваш отец – диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине: ибо нет в нем истины. А как я истину говорю, то не верите Мне» (Ин.8:43–47).

Церковь сознает свое принципиальное разделение от мира и вполне мирится с настроением последнего в отношении к ней. „Мир меня ненавидит, потому что я свидетельствую, что дела его злы» (Ин.7:7). Церковь не может устранить этого разделения, не отказавшись от своей жизни, не перестав быть Церковью. Но она может и должна сгладить крайности этого разделения, облегчить миру переход этой бездны. Ее свидетельство о злых делах мира да не будет тем жестоким бесповоротным осуждением мира, после которого обличенный чувствует только страх и ненависть к судье своему. Церковь должна смягчить и устранить это тяжелое чувство ненависти, которой страдает и мучится мир в отношении к ней.

В лице лучших своих представителей Церковь всегда достигала прекрасного осуществления этой великой задачи своего земного служения. В лице этих мудрых избранников и святителей мир учился познавать и любить Церковь. В их речах он слышал голос кроткой любящей матери, умеющей понимать истинные нужды своих чад и говорить о них понятным языком, карать, не вызывая раздражения, свидетельствовать о зле, не возбуждая ненависти, хвалить и любить без ласкательства и лести.

Ев. Астерий Амасийский – один из таких служителей христианской Церкви. В этом высокое историческое значение его личности, жизни, деятельности и творений.

Здесь смысл и задача нашего изучения жизни и литературной деятельности Амасийского епископа.

Введение

Τῆς λανϑανούσης μοτσικῆς οὀδεὶς λόγος.

Это красивое изречение еллинской мудрости служит как бы эпиграфом к первому печатному изданию гомилий св. Астерия. Первый издатель проповедей св. Астерия, Иоанн Брант, в своем обращении к читателю мотивирует именно этой греческой пословицей первое появление в латинском переводе и печати незначительной тогда еще части сочинений св. Астерия¹, именно первых пяти гомилий.

Св. Астерий подвергся незаслуженному продолжительному молчанию о нем истории. Причина этого заключается в том, что сочинения его, не переведенные даже на латинский язык, долгое время могли быть известны только библиографам, знающим греческий язык. Их слава погребена была в душных пыльных книгохранилищах. Но „occultae musicae nullus respectus». Пока священная чарующая музыка речей св. Астерия была сокрыта в глубине веков, ее слабых, подавленных звуков не могло воспроизвести и оценить самое чуткое ухо историка. Вот почему исследования о жизни и сочинениях св. Астория встречаются только со времени изданий его сочинений, только с первой четверти семнадцатого века. До этого же времени мы находим о нем очень мало сведений.

Писатели и историки IV века ничего не говорят нам о св. Астерии Амасийском. Они не знают скромного пастыря далекой Понтийской Амасии. Молчат о св. Астерии и известные древние церковные историки: Сократ, Созомен, Феодорит. Имя св. Астерия Амасийского не украшает списка знаменитых мужей в каталоге бл. Иеронима. Точно также и с IV в. по VIII в. мы не имеем почти никаких сведений о св. Астерии. Это непонятное молчание древней христианской истории о таком знаменитом церковном проповеднике только один раз неожиданно нарушается Епифанием Кипрским, чтобы хоть простым упоминанием имени Астерия Амасийского поддержать бодрость его биографа². Но в конце VIII века имя св. Астерия Амасийского с блеском и славой выходит на исторический горизонт. Β Деяниях VII Вселенского Собора встречается имя св. Астерия Амасийского. Его мнения о почитании икон и святых служат там предметом пререканий между православными и иконоборцами. Но подробных биографических сведений о св. Астерии отсюда мы еще не выносим. Узнаем только, что они написал между прочим неизвестным славную гомилию „О Богаче и Лазаре» и „Слово об Евфимии»³. Упоминание же об этом находим еще у св. Феодора Студита в его письме к Навкратию⁴. Такие же скудные сведения о св. Астерии, собственно о его трех речах: «О Богаче и Лазаре», о Евфимии и о жене кровоточивой, –дает нам еще Никифор, патриарх константинопольский⁵. Драгоценные сведения об Астерии дает нам только „Bibliotheca» и Quaestiones Aniphilochianis⁶ Фотия». Это единственный авторитетный древний источник, откуда биограф Астерия почерпает сколько-нибудь серьезные сведения. К сожалению, они почти исключительно библиографического характера. Только „Quaest. Amphil.», сообщая биографическия сведения об Астерии, упоминает еще о двух его соименниках.

Из западных свидетельств этого времени (VIII – IX в.) нам известно только письмо папы Адриана, в котором он с похвалой отзывается о св. Астерии, его православии и упоминает речи „О Богаче и Лазаре» и „о Евфимии»⁷.

Таким образом – Епифаний Кипрский, Деяния II-го Никейского Собора, Феодор Студит, Никифор, Фотий и папа Адриан – вот единственные, правда авторитетные, но зато и скудные первоисточники для биографа св. Астерия. Наряду с этой скудостью исторических и библиографических сведений об Астерии идет совершенное умолчание о нем древних памятников агиологической литературы. Имени Астерия Амасийского не знают ни Месяцесловы, ни Синаксари, ни Греческие священные календари. Имени Астерия Амасийского нет в календарях и мартирологах Западной Церкви первых десяти веков. И в современном римском мартилоге мы его также не найдем⁸. Славянские святцы первых десяти веков, месяцеслов Василия и греческие церковные книги также не знают св. Астерия Амасийского⁹.

Эта удивительная скудость сведений о св. Астерии у древних церковных писателей, так мало соответствующая его блестящему ораторскому таланту, была бы очень непонятна и загадочна для биографа св. Астерия, если бы не находила достаточного объяснения в обстоятельствах того времени, когда жил св. Астерий, а также в особенностях его проповеднического таланта.

Четвертый век – время горячих догматических споров на Востоке. Страстные прения об отвлеченнейших христианских истинах увлекали пастырей и пасомых. Кого увлекал этот догматико-полемический поток, тот не проходил бесследно для истории, хотя бы обладал самым маленьким талантом. Но скромный пастырь далекой Амасии не искал деятельности вне своей Церкви и не увлекался модными тогда догматическими спорами. К тому же глухая Амасия была далека от Константинополя, центра всех умственных движений того времени. И привлечь внимание этой столицы, где сияла слава Златоуста, где неустанно звучало его мощное слово, к скромному пастырю далекого Понта было, конечно, трудно.

Но слово св. Астерия и не искало популярности. Его речь не ласкала уха слушателя любимыми и модными тогда аллегориями. Его ригорическая мораль не льстила привычкам изнеженного амасийца¹⁰.

Вот почему церковная древность и оказалась невнимательной к блестящему оратору. И только с начала XVII века имя св. Астерия Амасийского начинает звучать яснее и громче на ряду с известными древнехристианскими отцами и учителями Церкви. Его творения, доселе мирно покоившиеся в пыльных, душных книгохранилищах, в разных манускриптах и кодексах, только теперь извлекаются на свет Божий и начинают чаще и чаще мелькать на страницах различных Bibliotheca vetera Patrum.

Впервые пыль веков от этих хартий и манускриптов отряхнул Филипп Рубенс, брат знаменитого голландского художника. Живя в Риме, Рубенс в библиотеке кардинала Аскания Колюмны (Ascanii Columnae) списал греческий текст пяти проповедей св. Астерия и перевел их на латинский язык. Но смерть помешала ему издать их. Это было сделано уже его другом Иоанном Брантом в 1615 г. Это первое издание творений св. Астерия, сделанное в Антверпене и известное под именем Editio Planliniana, заключает в себе греческий текст и латинский перевод только пяти бесед Астерия: 1) О Богаче и Лазаре, 2) О неправедном домоправителе, 3) Против скупости, 4) Против празднования календ и 5) О разводе.

Это первое издание имело крупные недостатки и заставляло желать лучшего. Уже сам издатель считал нужным исправить его и вновь просмотреть¹¹. Позднейшие издатели хотя и называют этот перевод Рубенса „elegans», (как Ducaeus), „elegans ас erudita», (как Combefis), но добавляют: „nonnullis tamen visa est minus expressa»¹² „nonnulla etiam in interpretatione latina visa¹³ sunt, immutanda». Эти изменения и были сделаны впоследствии, после того, как гомилии св. Астерия были изданы еще раз и только в одном латинском тексте Рубенса¹⁴. Таким новым и улучшенным печатным изданием творений св. Астерия является издание Ducaeus'a, богослова иезуитского ордена. Это издание сделано в Париже, в 1624 г., по двум автографам, принесенным из Рима иезуитом Иаковом Сирмундом. Один список из библиотеки кардинала Колюмны, обозначаемый издателем буквой К, другой из Ватиканской библиотеки Великого Первосвященника, отмеченный литерой S. Со стороны состава, содержания, это издание ничем не отличается от Editio Plantiniana: в нем содержатся те же вышеперечисленные пять бесед св. Астерия. Изменения здесь коснулись только текста, даже скорее, языка, как оригинала, так и перевода, и потому для понимания самого текста существенного значения не имеют. Только в двух местах гомилии о Богаче и Лазаре изменено самое чтение текста. И кроме того цитаты из св. Писанин приводятся не по Вульгате, как в Editio Plantiniana, a по LXX¹⁵. Из последующих изданий следует отметить еще Bibliotheca vetera (Paris 1644 г.), но здесь нет ничего нового сравнительно с предшествовавшим изданием 1624 г., и издание некоторых фрагментов св. Астерия в Catena Graecorum Patrum ad Lucam, латинский текст изд. Бальтазара Кордерия в Антверпене 1628 г. Здесь помещены отрывки из толкований Астерия на VIII, X, XV, XVIII и XIX главы Ев. Луки. Следующее по времени издание творений св. Астерия – это издание Combefis'a в его Auctarium novum Bibliothecae Patrum t. 1. p. 1–300. Parisiis 1648 года. Оно сделано на основании издания Plantiana, автографов Сирмунда, кодексов Королевской библиотеки, а также библиотеки кардинала Колюмны, Сегория. Тщательно сличено и сверено с выдержками у Фотия, Никифора и в Деяниях II-го Никейского Собора. От всех предшествующих изданий оно отличается как составом, так и текстом. Кроме вышеисчисленных пяти бесед св. Астерия Combefis издал еще семь новых слов: 1) на пророка Даниила и Сусанну, 2) на слепорожденного, 3) на Петра и Павла, 4) на мученика Фоку, 5) на святых мучеников, 6) на мученицу Евфимию и 7) на первомученика Стефана. Кроме того, еще десять отрывков из разных речей, следы которых сохранил нам Фотий. Это именно: 1) увещание к покаянию, 2) на первомученика Стефана, 3) на текст „шел человек некий из Иерусалима в Иерихон» (Лк.10:30), 4) на текст: „два человека вошли и храм помолиться» (Лк.18:10), 5) на Закхея (Лк.19:1), 6) о двух евангельских сыновьях (Лк.15:11), 7) об исцеленном рабе сотника; 8) на начало поста; 9) на слепорожденного, 10) на Иаира и жену кровоточивую. К этим отрывкам из Фотия Combefis присоединил еще и отрывки из Никифора: о богатом и Лазаре, 2) о кровоточивой. Со стороны текста Combefis так обработал перевод, что дал как бы совершенно новую редакцию его. В этом отношении издание Combefis a настолько совершенно, что до сих пор остается лучшим из всех последующих. Его нужно постоянно иметь в виду.

Латинский перевод вышеисчисленных творений св. Астерия, сделанный Combefis'oм, можно найти еще в издании Феофила Райнода (Theophilus Raynaudus) сочинений семи латинских писателей, под заглавием: „Hepladis praesulum Christiana sapientia et facundia clarissimorum» 1652 года и парижское издание 1664 года. Перепечатку творений св. Астерия в редакции Combefis'a можно найти также в Ultimum auctarium Bibliothec veter. Patrum. 1672. Paris.

Нo как ни полно было издание Combefis’a сравнительно со всеми предшествовавшими, оно, однако не заключало в себе всех произведений действительно принадлежащих св. Астерию. Оставалось еще семь гомилий на V, VI и VII псалмы. Первое издание их было дано Иоанном Coterier’ом в его труде – Monumenta Ecclesiae Graecae, t. II p. 1–48, Paris 1681 года. Это издание снабжено учеными примечаниями (р. 516–553), откуда видно, что Coterier приписывает св. Астерию еще одну, восьмую по счету, гомилию на четвертый псалом, изданную Савиллом в числе творений Златоуста. Греческий текст этих гомилий Coterier взял из кодексов и манускриптов Галльской Королевской библиотеки. Текст составлен тщательно и разночтения указаны старательно. Латинский перевод сделан самим издателем.

После Coterier’a не было сделано никаких библиографических открытий, касающихся св. Астерия, и каких-нибудь новых произведений с его именем издано не было. Состав его творений более или менее определился. В таком составе было Венецианское издание 1782 года. Здесь творения св. Aстерия изданы в одном только латинском переводе, вместе с сочнениями Проспера Аквитанского, в двух томах in 4°. Биографы и библиографы св. Астерия совершенно забывают об этом издании. Упоминание о нем мы нашли только в Acta Sanctorum¹⁶ и у Ceillier¹⁷.

Наконец, последнее издание всех творений св. Астерия – это издание Migne’я, в Patrol. cur. compl., ser. graec. t. XL, p. 163–475. Оно – свод всего, что до сих пор было издано с именем св. Астерия, с большей или меньшей вероятностью его авторства. Сюда вошли полностью главным образом издания Combefis’a и Coterier'a. В этой полноте – достоинство и преимущество издание Migne'я сравнительно со всеми предшествовавшими. Но самый текст преисполнен типографских ошибок, опечаток и потому, пользуясь им, нужно всегда справляться с изданиями Combefis'a и Coterier'a. Вообще же нужно заметить, что даже этот текст Combefis’a, совершеннейший из всех изданных доселе печатных текстов творений св. Астерия, не может быть назван вполне исправным текстом. В этом мнении нас утверждает, напр., тот факт, что в Московской Синодальной Библиотеке имеются четыре греческие списка слова св. Астерия о св. Фоке, из них три X-XII в.в. и один XVI века, причем текст этих рукописных миней-четьих во многих отношениях совершеннее напечатанного у Комбефиса и перепечатанного у Миня и в Acta Sanctorum. Следовательно, существуют рукописи, содержащие в себе более совершенный текст творений св. Астерия и, значит, есть полная возможность издания более исправного текста творений св. Астерия.

Со времени первого печатного издания творений св. Астерия начинаются и переводы его на европейские языки, и 1691 году появился первый французский перевод, сделанный Iean-Baptiste Morvan de Bellegarde'oм. Переведены были пять бесед, изданные Брантом. Перевод был напечатан в Париже в 1691 г. В 1695 г. последовал новый перевод тех же шести бесед, с присоединением еще слова об иконе св. мученицы Евфимии. Перевод исполнен Франциском Мокруа и Павлом Пелиссоном и издан в Париже в 1695 году. Chefs-d'oeure des Péres de l'Eglise содержит латинский и французский переводы трех гомилий св. Астерия, а именно: о неправедном домоправителе, против корыстолюбия, о разводе. Это перевод Леона de Сапорта. Guillon издал в Bibliotheque Moisie des Péres, t. V, перевод большого числа Фотиевых фрагментов из утраченных творений св. Астерия.

В XIX столетии появился первый немецкий перевод весьма многих, но не всех творений св. Астерия. Перевод сделан проф. Энгельгардтом и издан в Эрлангене в 1890 г.

С первой четверти прошлого столетия начинают появляться и русские переводы св. Астерия. Прежде всего, переводы были напечатаны в 1827 году в журнале „Христианское Чтение» следующие два произведения св. Астерия: 1) беседа об управителе, на которого донесено было господину, что расточает имение его. Лк.16:1–9 и 2) слово об иконе св. мученицы Евфимии¹⁸. Далее, при Казан. Дух. Академии были переведены и в приложении к Православному Собеседнику за 1865 год напечатаны: „Похвала св. мученикам»¹⁹ и „Похвальное слово св. Астерия, еп. Амасийского святому Стефану первомученику»²⁰. С 1892 года на страницах „Богословского Вестника», появляются переводы других творений св. Астерия. В 1892 году переведены и изданы: 1) слово на начало поста; 2) слово обличительное против празднования календ; 3) беседа против корыстолюбия и 4) слово в похвалу святых верховных ап. Петра и Павла. В 1893 году: 5) беседа на слова Евангелия от Матфея: „по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею», (Мф.19:3); 6) беседа на притчу о Богаче и Лазаре. В 1894 году: 7) похвальное слово в день св. первомученика Стефана; 8) слово о слепом от рождения; 9) похвальное слово в день св. мученика Фоки.

Считаем необходимым упомянуть и о существовании у нас древнеславянских церковных переводов св. Астерия. К сожалению, их известно нам пока очень немного и все они XVI века. Именно – три списка о Фоке²¹ и неизвестное слово в одном рукописном Киево-Печерском сборнике поучений²². Можно однако ж с уверенностью предполагать, что в бесчисленных древне-русских „четьих» сборниках святоотеческой литературы, в различных Златоструях, Маргаритах, Пчелах, скрывается несомненно не одно слово св. Астерия, приписываемое имени какого-нибудь другого св. отца, чаще всего, вероятно, Иоанна Златоустого. Время может подтвердить вероятность нашего предположения.

По мере того, как речи и беседы св. Астерия все чаще и чаще начинают встречаться нам на страницах различных Bibliotheca vetera, – имя и жизнь этого св. отца все более и более останавливают на себе внимание историков древней церковной литературы. С XVII в. мы можем уже говорить о биографах св. Астерия. Конечно, каждый издатель, каждый переводчик творений Астерия считал своим долгом сообщить читателю некоторые сведения о жизни и деятельности этого блестящего оратора древности, перечислить и указать его сочинения. Но эти сведения очень кратки, скудны и не дают надлежащей оценки проповеднического таланта св. Астерия.

Из биографов и исследователей св. Астерия на первом месте, по времени, но не по достоинству стоит Du-Pin Nouvelle Bibliotheque des auteurs ecclesiastiques, t. 3-й p. 78–83, Paris 1693 года. Затем следует изящный, увлекательный, с богатой эрудицией и научностью Tillemont – Memoires pour servir l’histoire ecclesiastique, t. X, p. 406 –413, Paris 1705. Далее, сухой, краткий, более библиограф, чем биограф, Fabricius – Bibliothecae Graecae p. 607 – 615, Hamburgi, 1717 г. Затем, такой же краткий, тоже скорее только библиограф, Casimir Oudin – Commentarius de scriptoribus Ecclesiae antiquis. Tomus primus, p. 892–895. Franco furti ad Moenum, 1722 г.

Еще более кратким является Guelielm Care – Scripturum ecclesiasticorum historia sacra. Vol. I p. 372. Basiliae. 1741 г.

Самымн обстоятельными и научными изследователями об Астерии являются: Paniel – Pragmatische Geschichte der Christichen Beredsamkeit und der Homiletik; p. 562 –582, Leipzig 1841 и Ceillier -Histoire Generale des auteurs sacrès et ecclesiastiques t. II, p. 291 – 310. Paris, 1860 г. Haряду с этими трудами особого значения не имеет и ничего нового не дает исследование об Астерии проф. Koch'а – Zeitschrift für die historische Theologie 1871 г. Heft. I, p. 77–107. Исследование об Астерии в Acta Sanctorum. October, t. XIII, p. 330–334, весьма научно и обстоятельно, но сделано исключительно с агиологической точки зрения, тогда как нас более интересует историко-литературная.

Русская литература о св. Астерии весьма убога. Краткие биографические сведения помещены в „Христ. Чтении« за 1827 г., стр. 1–8; у Арх. Филарета – Учение об отцах Церкви, ч. 2-я, стр. 342–349; в статье Барсова в журн. „Вера и Разум» 1895 г., стр. 404–423 и в статье Архим. Арсения в „Духовной Беседе" за 1873-й год.

Выпуская в свет свое исследование о Св. Астерии Амасийском и его проповеднической деятельности, мы хотим восполнить этот существенный пробел в русской церковно-исторической или точнее – в гомилетической литературе.

Мы не думаем, что наше исследование носит вполне исчерпывающий характер и совершенно чуждо недостатков: мы далеки от этой мысли. Но вместе с тем мы все-таки осмеливаемся предполагать, что наше исследование будет не бесполезным.

К своему исследованию мы прилагаем перевод неизданных еще на русском языке творений св. Астерия.

В заключение, мы считаем нужным теперь же сделать одно предварительное замечание.

Общая особенность всех биографических сведений, которыми мы располагаем – это старательная заботливость выделить Астерия Амасийского из ряда многочисленных, современных ему, его соименников. Это делает Фотий, насчитывающий кроме нашего еще двух авторов с именем Астерия²³. Тиллемон различает шесть Астериев христиан, вместе с пастырем Амасийским²⁴. Фабриций насчитывает двадцать три, кроме Амасийского²⁵. Гарлес присоединяет еще два²⁶. Но, по замечанию издателя Acta Sanctorum, и это число 25 – неполно²⁷. Нам же думается, что это тщательное различение двух или трех десятков Астериев, свидетельствуя о богатой эрудиции исследователей, очень мало дает для биографии св. Астерия Амасийского. В этом отношении важно только отличить нашего Астерия, во-первых, от Астерия софиста и писателя, оставившего после себя толкование на послание к Римлянам, на Евангелия, на псалмы, и сочинение против Маркелла, еп. Анкирского в Галатии²⁸, и, во-вторых, от Астерия, епископа Скифопольского, тоже оставившего комментарии на псалмы²⁹. Это различение необходимо в виду того, что некоторые исследователи сочинений Астерия Амасийского приписывают его гомилии на псалмы то Астерию софисту, то Астерию Скифопольскому. Но исторические данные весьма достаточны для того, чтобы избежать такой путаницы лиц и их сочинений. Астерий софист, родом каппадокиец, был учеником Антиохийского пресвитера Лукиана³⁰. Изучал философию, в течение нескольких лет занимал должность софиста в Галатии³¹. Потом оставил ее, сделался христианином, но в гонение Диоклетиана и Максимина Геркуна из страха преследования и мучений принес жертву идолам³². Ставши опять христианином, Астерий занял видное и блестящее место в рядах ариан, однако они не осмеливались принять его в церковный клир и дать ему какую-нибудь священную должность³³. Но чтобы доставить ему славу, ариане поручили Астерию составить изложение их учения. Это сочинение, исполненное сыгранных богохульств, видели еще во времена Сократа³⁴. Нo до нас оно не дошло, за исключением отрывков, приводимых у Епифания³⁵. С его именем были известны еще – толкования на послание к Римлянам, на Евангелия, на псалмы и еще некоторые другие сочинения, весьма усердно читавшиеся арианами³⁶. Умер он около 330 г. Астерий, епископ Скифопольский, вполне православный, обладал знанием наук божественных и человеческих³⁷. Написал на греческом языке толкования на псалмы³⁸. Время его жизни Иероним не определяет точно, но помещает его между Феодором Гераклийским, умершим около 355 г. и Аполлинарием, о котором нет упоминаний уже с 382 года³⁹. Эти определенные исторические сведения о жизни Астерия софиста и Астерия, еп. Скифопольского, не позволяют смешать с ними Астерия, еп. Амасийского. От первого он отличается по времени, по вере, по епископскому сану. От второго также по времени и по стране, где жил и имел епископскую кафедру.