Псалом 8

В последнем стихе псалма, вами слышанного, пророк обещал славить Господа за правду Его и петь имени Господа Вышнего, а в следующему за сим осьмом псалме он и исполняет уже своё обещание. И так, соберитесь и приближьтесь, все любители и любительницы пеceн и музыки, настройте слух ваш, устремите внимание, откройте ум и сердце ваше: пред вами будет петь, и бряцать славу Бога Небесного, на доброзвучном музыкальном орудии Гефском, вместе с хором своим, певец Израиля славный, которому не было и нет в мipe равного, который, по свидетельству Писания, звуками песнопений своих пробуждал всю природу к славословию Божию, небо и землю, моря̀ и реки, горы и холмы, леса и пустыни, огонь и град, снег и туман, рыб и птиц, зверей и животных, светила небесные и бездны земные, Ангелов и человеков, прогонял духа лукавого и низводил Духа Святого (Пс.150 и 1Цар.16:14–23) и которому, наконец, по его собственному признанию, Сам Господь с высоты престола Своего благоволительно внимал (Пс.151:3) и благосклонно давал ему, чего желало сердце его, и молитвы уст его не отвергал (Пс.20:3). И вот, одна из многочисленных песней его, воспетых им в славу имени Божия. Слушайте!

Иегова, Господи наш! взывает пророк торжественным гласом, как величественно имя Твое по всей земле. Ты вознес величие Твое превыше небес. В устах юных и грудных детей Ты устрояешь себе хвалу, вопреки враждующим против Тебя, дабы сделать безмолвным врага и мятежника. Когда взираю на небеса Твои – дело Твоих перстов, на луну и звезды, которыя Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и что есть сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты унизил его пред Ангелами, славою и красотою увенчал его. Поставил его владыкою над делами рук Твоих, все положил к ногам его: овец и волов всех, и диких зверей, птиц небесных и рыб морских, ходящих морскими путями. Иегова, Господи наш! Как величественно имя Твое по всей земле! (Пс.8)

Ну, скажите, хуже ли эта живая и пламенная песнь пророка тех, часто бессмысленных, но всегда почти развратных и соблазнительных, песней миpa сего, которыми вы так много любите забавлять, если верить словам вашим, вашу праздность, облегчать ваши труды, услаждать горести, прогонять скуку и уныние, оживлять торжества и пиршества, и которыми так часто оглашаете и грады и веси, домы и стогны, и поля и дубравы, а торжища и распутия? Меньше ли в ней стройностии великолепия, силы и чувства, красоты и величия? Но что я говорю: меньше ли? Не унижаю ли я высокое достоинство Духа Господня, внушившего пророку cию божественную песнь, чрез одно только сравнение её с студнымии и срамными произведениями духа злобы поднебесного? Не унизил ли бы я сего достоинства даже и тогда, когда, поставив первую от последних на такое же расстояние, на какое отстоит небо от земли, сказал бы я, что она столь же превосходит их, сколько небо превосходить землю? Ибо земля и небо, быв бесспорно весьма различны между собою, имеют однако же у себя нечто и общее – одного верховного Творца и одно составное начало – это всесодержащее ничто, из которого всемогущею силою слова Божия произведено всё, а здесь между Боговдохновенною песнию пророка и сладострастными песнями мipa сего есть ли и может ли быть что-нибудь общего? О! нет, нет: как свет совершенно противоположен тьме, так и сия песнь – песням мiрским. Здесь всё другое – и мысли, и чувства, и цель, и побуждения, за то другое, совсем отличное и действие. Не испытали ли и вы сами даже теперь, когда я недостойными устнами моими произносил пред вами cию Богоглаголивую песнь, когда в немощном гласе моём вы слышали мощный и выразительный глас песнопевца Израилева, когда в гармоническом звуке слов его отзывались вам стройные звуки мусики Давидовой, сотрясавшей стены скинии, оглашавшей окрестный воздух, проникавшей своды небес и, по взаимному притяжению однородных стихий, мгновенно сливавшейся с хвалебными песнями Херувимов и Серафимов и всех сил небесных, неумолкно воспевающих славу Бога Вышнего, – не испытали ли, говорю в cиe время сами, как с каждым словом пророка очищались и утончались ваши чувства, умягчалось и укрощалось ваше сердце, возвышался и просвещался ваш ум, окрылялся и возносился гopе ваш дух? Не чувствовали ли при сем, что самое тело, прежде грубое и неподвижное, теперь облекалось какою-то лёгкостию и удобством; в душе водворялись мир и тишина, доселе неведомые, радость и веселие, дотоле не испытанные, вся внутренность напоялась и умащалась какою-то сладостию неизъяснимою, каким-то нектаром небесным, сладчайшим паче меда и сота, так что каждому, как думаю, хотелось бы теперь же сказать с пророком: возжада душа моя к Богу крепкому и Богу живому; когда прииду и явлюся лицу Твоему, Господи, и насыщуся, внегда явитимися славе Твоей. О! кто дал бы мне криле голубине, да полещу и почию в любвеобильных объятиях Твоих; теперь и плоть моя вселяется на уповании и все кости мои рекут к Тебе, Богу благодателю: Господи, Господи, кто подобен Тебе? Но припомните, братия, то же ли вы чувствовали, то же ли ощущали в себе, когда слушали других поющих или играющих песни миpcкие, или когда сами пели оные? Ах, нет. Тогда вы чувствовали, что всё существо ваше обнималось и проникалось каким-то нечистым пламенем и, вслед за сим, чувства ваши приходили в волнение, плоть начинала бесчинствоват, в душе возникало беспокойство и смятение, на сердце ложилась какая-то несносная тяжесть, которую хотели бы поспешно сбросить, но не имели сил, совесть сначала обращалась к вам с своими убеждениями и упрёками, а потом мало-помалу умолкала, разум постепенно помрачался и, наконец, вовсе темнел, и вы подобно потоку, прервавшему плотину, вдруг низвергались в пучину радости шумной, неистовой, бешеной, адской; но эта радость, в существе своём, была не радость, а жалкий плод отчаяния, расторгнувшего спасительные оковы закона и совести, поправшего страх Божий и предавшегося или преданного, по Апостолу, в неискусен ум творити неподобная. Другой же радости и удовольствия миpcкие песни дать не могут; ибо не имеют в состав своём ничего такого, что бы способно было хотя несколько успокоить дух наш, облегчить бедствия и возвысить наслаждения. Един Бог есть любы всесовершенная, след., и сладость бесконечная и сила беспредельная, и потому в Нём одном и можем и должны искать себе и утешения и наслаждения и подкрепления. И кто когда-либо искал в Нём и не нашёл искомого? Кто искренно обращался к Нему с молением о помощи и не получил сей помощи? Посмотрите, вот царь Израилев в ужасном бедствии: его объяли, по словам его, болезни смертные и потоки Велиала устрашали его, окружили болезни ада и облегли сети смерти. Но едва он в сей тесноте своей призвал Господа и к Богу своему воззвал, как Господь услышал глас его из чертога Своего, потряс землю, поколебал основания гор, преклонил небеса и сошёл к нему, а сошедши, что сделал? Простёр к нему руку Свою, взял его, извлёк из вод великих и избавил его от врагов его сильных и от ненавидящих его. Посему-то царь избавленный, в сильном чувстве благодарности, и восклицает к Богу-избавителю: возлюблю Тя, Господи, крепосте моя, Господь утверждение мое и прибежище мое, Бог мой, помощник мой, защититель мой и рог спасения моего, и заступник мой. Хваля призову Господа и от враг моих спасуся (Пс.17:1–18). След., в тех только песнях, которые, быв обращены к Богу-виновнику всякого блага, внушают нам неложное на Него упование или воспевают Его славу и величие, мы можем обрести для себя истинную отраду и утешение, подкрепление и успокоение, а все другие песни, в каком бы привлекательном виде ни являлись они, прилагают нам только скорбь на скорбь и болезни к болезням; растрогивают наше сердце, и без того слишком чувствительное, не врачуя язв его, но паче и паче углубляя и растравляя оные. И подивитесь, братия, своему ослеплению: мы больше любим последние, нежели первые, как-будто нам наскучило своё спокойствие, как будто мы тяготимся своим счастием. Но что ещё? Сказать ли истину ужасную, для всех открытую, но быть может не всеми примечаемую? Между нами нашлись даже такие нечестивцы, которые, забыв свою совесть и страх Божий, святотатственно дерзают воспевать cии священные, божественные песни на голос общенародных и срамословных песней. И эти люди ещё усвояют себе имя христиан! Ещё находят себе последователей! Убегают храмов Божиих и отвлекают других, дабы не услышать в них в своё обличение напева песней Давидских, переданного нам древностию времён Христовых и апостольских, а в домах своих нечествуют самым псалмопением. Боже мой! На какую степень нравственного унижения ниспало христианство! Какое жестокое ослепление постигло сынов и дщерей нового Израиля! Вот уже они и очи свои смежили и ушима тяжко слышатъ, да видяще не видят, и слышаще не разумеют. Вот уже они не умеют различать между добром и злом, между горьким и сладким, между светом и тьмою. Но горе глаголющим лукавое доброе и доброе лукавое, полагающим тьму свет и свет тьму, полагающим горькое сладкое и сладкое горькое. Горе, иже мудри в сeбе самих и пред собою разумни, глаголет Господь Вседержитель (Ис.5:20–21). Желали бы мы, чтобы сии людие благоговейнии от всего языка, под небесем начертали и на стенах и на прагах домов своих, а наипаче в сердцах своих, историю упоминаемого в книге Судей Израилевых Миху, который, казалось, совершал в частном доме всё, законом предписанное и всё совершаемое во храме Иерусалимском, но, не смотря на то, осуждён и предан проклятию как святотатец и идолослужитель, за что же? За то, что законное совершал незаконным образом. Тогда бы они сами увидели, что творят в домах своих одно только беззаконие и злополучная участь Михи, развратителя Израиля, ожидает их.

* * *

Теперь обратимся к певцу Израиля. Вы видите его погруженного в глубокие думы; душа его полна, но уста ещё безмолвствуют, ещё вещие персты его не касаются благозвучных струн священного орудия. Но вот уже вдохновение небесное начинает сильно двигаться в груди его, внутренний пламень объемлет и проникает его сердце, в его мыслях возгорается огонь (Пс.38:1–4), его лицо оживляется каким-то сверхъестественным цветом, его взоры блещут лучами вышнего озарения и он восторженным голосом своим возглашает: Иeгoвa, Господи наш, как величественно имя Твое по всей земли. Ты вознес величие Твое превыше небес (Пс.8:2). Чтобы почувствовать в полной меpе всю силу и знаменательность сего возглашения, надобно ближе ознакомиться с духом и характером священного языка. Еврейский язык не многоречив, но за то каждая в нём буква, каждая точка и каждое видоизменение оных говорят несравненно более, нежели целые слова и выражения в других языках. Так произнесённое песнопевцем имя Божие: Иeгoвa, величию коего удивляется он, собственно говоря, состоит только из трёх букв, но как много выражает оно; ибо одна из сих букв выражает собою время настоящее, другая – прошедшее, третья – будущее, а все, вместе взятые в совокупности, означают такое существо, которое, бытием Своим объемля все времена и веки, в Самом Себе заключает источник бытия всего, что было, есть и будет, след., существо вечное и беспредельное, существо самобытное и всепроизводящее, существо всех существ, жизнь всех жизней, или, как изъясняется оно у св. Иоанна в Апокалипсисе, это есть сый и иже бе и грядый. И так, имя cиe, и по буквальному значению своему, неизмеримо-величественно и многознаменательно, так что иудеи не только благоговели пред ним всем существом своим, но после плена Вавилонского страшились, даже произносить его, страшась своего недостоинства, и потому во время чтения божественных книг, где оно встречалось, заменяли оное другим именем Адон или Адонаи, а древние Отцы Церкви называли его даже неизреченным (Наз. в 4 гл. о Богословии). Но величие сего поистине неизреченного и непостижимого имени открывается преимущественно в Его действиях, всегда дивных и поразительных. Не будем исчислять сих действий, они бесчисленны; притом же для нас, сообразно с нашим намерением, довольно знать, на какое именно действие его обращён Богопросвещенный взор певца- пророка в рассматриваемом нами псалме. Впрочем, для большей ясности, укажем, по крайней мере, на один случай, в котором cиe величественное имя явило силу и величие свое наиболее ощутительным образом. Припомните, что когда Бог, явившийся Моисею в купине, посылал его извести народ Свой из Египта в землю, обетованную отцам его, и когда Моисей дерзнул вопросить посылавшего его, как имя Ему, тогда ему было сказано: тако речеши сыном Израилевым: Егье, или что тоже, Иeгoвa посла мя к вам (Исх.3:14), и вы знаете, братия, какими чудными событиями ознаменовалось cиe необычайное посольство! И небо, и земля, и огонь, и воды, и камни пустынные, и облака громоносные и, что всего удивительнее, и ожесточённое сердце Фараоново были попеременно послушными исполнителями воли Моисея, вооружённого грозным именем Иеговы, исходящим из уст его. Можно ли после сего не удивляться и не прославлять cиe величественное имя? Можно ли не восклицать с пророком: несть подобен Тебе, Господи, велик еси Ты, и велико имя Твое в крепости. Кто не убоится Тебе, о, Царю языков! Твоя бо честь между всеми премудрыми языков, и во всех царствах их ни един есть подобен Тебе (Иер.10:6–7).

Удивляется величию сего же самого имени и певец Израиля в настоящем псалме и, удивляясь, тщетно ищет пределов его и не находит. Обращает ли взор свой на землю, и видит, что вся земля наполнена им, а оно ещё не кончилось; устремляет ли очи свои горѐ, и усматривает что оно восходит превыше небес и небеса небес не довлеют ему. Cиe зрелище, действительно поразительное, невольно заставляет его воскликнуть: Иeгoвa Господи, как величественно имя Твое!

Но, при созерцании сего беспредельного величия Иеговы, взор изумлённого песнопевца поражается особенно тем, что Иегова, не смотря на неизмеримое величие Своё, в устах юных и грудных детей устрояет Себе хвалу и, как-будто забыв огромные и блистательные произведения рук Своих, каковы суть небеса и на них луна и звёзды, обращает особенное благоволение Своё к человеку, творению, по-видимому, слабому и ничтожному, так что поставил его едва не на ряду с Ангелами, дав ему власть над всею землёю и не лишив также права и на небо. И потому, далее говорит он: Иeгoвa, Господи наш! Ты вознес величие Твое превыше небес. Чем и как? Тем, что в устах юных и грудных детей устрояет Себе хвалу, вопреки враждующим против Тебя, дабы сделать безмолвным врага и мятежника. Когда взираю на небеса Твои – дело Твоих перстов, на луну и звезды, которыя Ты поставил: то что есть человек, что Ты помнишь его, и что есть сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты унизил его пред Ангелами, славою и красотою увенчал его. Поставил его владыкою над делами рук Твоих, все положил к ногам его, овец и волов всex, и диких зверей, и птиц небесных, и рыб морских, ходящих морскими путями (Пс.8:3–9). Надобно быть какому-нибудь чрезвычайному случаю в домостроительстве Божием о судьбе человека, чтобы внушить песнопевцу сии торжественные слова и такое восторженное изумление. Что же это за случай? Когда и где Творец и Владыка неба и земли в устах юных и грудных детей устроял Себе хвалу? Когда и где явил Он Своё особенное благоволение к человеку? Случай сей открывает нам Сам Иисус Христос, когда, не задолго пред спасительными страданиями Своими, торжественно входя во Иерусалим, и, с одной стороны, видя отроков, взывающих к Нему: осанна сыну Давидову, благословен грядый во имя Господне, а с другой – архиереев и книжников, негодующих на то и вопрошающих Его: слышиши ли, что cиu глаголют? отвечал им словами сего самого псалма. Ей, сказал Он им: несте ли чли николиже, яко из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу? А на особенное благоволение Бoжиe к человеку указывают Ангелы, воспевшие при рождении Христовом: слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение, и апостол Павел, который остальную часть сего псалма прилагает прямо к Сыну Божию, для спасения человеков соделавшемуся человеком, рассуждая следующим образом: не Ангелом покори Бог вселенную грядущую, говорит он, засвидетельствова же негде некто, глаголя: что есть человек, яко помниши его, или сын человеческий, яко поспешаеши и умалил еси его малым нечим от Ангел, славою и честию венчал еси его, и поставил еси его над делы руку Твоею: вся покорил еси под нозе его. Внегда же покорити ему всяческая, ничто же остави ему непокорено: ныне же не у видим Ему всяческая покорена. А умаленнаго малым чим от Ангел видим Иисусa, за приятие смерти славою и честию венчанна, яко да благодатию Божиею за всех вкусит смерти (Евр.2:5–9). И так, вот период времени, на которое сквозь отдаление веков упадает прозорливый взор певца Израилева; вот зрелище, которое столь много поражает и изумляет восторженную душу его, зрелище совершающееся на пространстве от колыбели Богочеловека Христа до гроба, от Вифлеема до Голгофы, но и здесь ещё не оканчивающееся, а нисходящее до ада и восходящее превыше небес, и потом в Царстве славы продолжающееся для сынов славы чрез целую вечность. Зрелище, подлинно, достойное хвалы и песнопения всех человеков; ибо Ангелы, выну хвалящие Господа, не могут довольно восхвалить и прославить Его человеколюбие. Тако возлюби Бог мiр, яко и Сына Cвоего Единороднаго дал есть нам, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный. Вся нам Божественныя силы Его, яже к животу и благочестию подана разумом призвавшаго нас славою и добродетелию, ими же честная нам и великая обетования даровашася, да сих ради будем причастницы Божественнаго естества (2Пет.1:3–4). Теперь становится понятно, почему имя Иеговы Господа, вся cия содевающего и устрояющего спасение человеков, представляется столь величественным, что и земля и небо являются не вмещающими сего величия. Ибо сим именем побеждена смерть, связаны демоны, разрушено царство диавола, отверсто небо, врата рая открыты, Дух Святой ниспослан, рабы соделались свободными, враги – сынами, чуждые – наследниками, человеки – ангелами, что я говорю ангелами? Бог соделался человеком и человек Богом, небо прияло природу заимствованную от земли, земля восприяла сидящего на Херувимех со всем ангельским воинством, завеса раздралась, средостение разрушено, разделённое соединилось, уничтожилась тьма, пожерта смерть и воссияли свет и жизнь. Иегова Господи, воскликнем и мы с пророком, сколь величественно имя Твоё по всей земле и превыше небес; ибо и человеки, оскорбившие Тебя, но помилованные и спасённые Тобою, восходят ныне на небеса, да царствуют с Тобою во веки веков.

Из уст младенец и ссущих совершил ecи хвалу, еже разрушити врага и местника (Пс.8:3).

В лице сих младенцев, совершающих хвалу Господу, о которых говорит Пророк, Иисус Христос повелевает нам узнать тех блаженных отроков, которые, при торжественном Его вшествии во Иерусалим, воспели Ему: Осанна! Но одних ли сих отроков имел в виду пророк, когда пред его Богопросвещенным взором раскрывалась величественная картина того необычайного события, при совершении которого всемогущий Бог имел, по предречению одного из прозорливцев Своих, ещё единою потрясти небом и землёю, стряхнуть с лица земли от первых дней миpa лежащее на ней проклятие, омыть нечистоты её кровию Единородного Сына Своего и низвести на неё паки Своё благословение, умертвить смерть и водворить жизнь, разорить ад и отверсть рай, разрушить царство диавола и открыть царство благодати, воссоздать и воссоединить с Собою человека? О, нет! Пророк даёт нам слышать здесь только предначинательную песнь во славу Бога воплощённого, которая, отразившись от стен священного града, должна была повториться на всём пространстве миpa подлунного и отозваться на всех концах вселенной в бесчисленных хвалебных кликах всех верных исповедников Христовых, которые вместе с верою в Него имели приять и завещание Его – быть яко дети ради Царствия Божия, любить словесное и нелестное млеко и питаться им, младенствовать злобою, а не умом. Представьте же себе теперь пророка в минуту вдохновенного видения своего, при созерцании всего того, что видели блаженные очеса самовидцев и слуг Слова присноживотного, что видели наши предки по вере, что видим теперь мы, что увидят наши потомки до скончания и по скончании веков, не на земле только, но и на небе, не в царстве только благодати, но и в Царстве славы, представьте, говорю, в сию минуту пророка, оглашаемого всемирным хором разнородных, разноплеменных и разноязычных младенцев о Христе, воспевающих хвалебные песни Богу Вышнему, благоволившему тако в человецех, и вы постигнете, в каком неизъяснимом восторге должен быть пророк; вы поймёте тогда, мог ля пророк, при созерцании столь необъятного человеколюбия Божия, не воскликнуть наконец в чувстве изумления и благодарности: Господи, что есть человек, яко помниши его, или сын человеч, яко посещаеши его? Что Ты находишь в этом бренном, но горделивом и мятежном создании достойного благоволения Твоего? Что привлекает к нему любовь Твою, когда он изначала ещё перестал любить Тебя, – Твои дары и благодеяния, когда он постоянно был неблагодарен пред Тобою, – Твои милости и щедроты, когда он столько оскорблял и оскорбляет Тебя? Вот небо, творение рук Твоих, всегда послушное Твоим велениям, вмещающее в себе столько изящества и красоты, являющее столько силы и величия, вот луна и звёзды, произведения также Твоей премудрости, столько веков неуклонно шествующие по путям, Тобою указанным, ни однажды не совратившиеся ни на десно, ни на шуее, посмотри, с каким торжественным величием, в каком порядке и стройности исходят они от края небесе до края небесе, каким волшебным светом облекают они всю природу, какими разноцветными огнями украшают свод небесный, и Ты как будто и не примечаешь их, а между тем всё Твоё внимание, всю любовь и благоволение Твоё обращаешь к человеку? О! глубина богатства, благости и человеколюбия Божия, яко неиспытанни судове Его и неизследовани nymиe Его.

Пророк однако ж, приникая благоговейным взором во глубину cию, на сии суды неиспытанные, и на сии пути неисследованные, усматривает, что cия чудесная хвала, исходящая из уст младенцев и грудных детей, должна была заградить уста враждующих противу Господа и сокрушить врага и мятежника. Из уст младенец и ссущих совершил ecи хвалу, говорит он, враг Твоих ради, еже разрушити врага и местника. Кто же сии враждующие противу Господа, кто этот враг и мятежник, которого надлежало сокрушить? Это – иудеи, народ Богоизбранный и вместе Богопротивный, народ столько любимый Господом и столько ненавидящий Его; ибо они изгнали Христа Спасителя и поругались над Ним, как над врагом своим, и потому сами соделались врагами Божиими. Ненавидяй Мене, глаголет Господь, и Отца Моего ненавидит. И посмотри, с какою точностию предрёк здесь пророк злополучную судьбу сего злосчастного народа. Не сказал он: еже наказати, но еже разрушити врага и местника, т.е. сокрушить и истребить сего врага бесстыдного. Не врачевство потребно было для иудеев; ибо они одержимы были болезнию неизлечимою, но конечное отсечение. Когда они услышали отроков, взывающих осанна грядущему Господу, и когда ничего не могли сказать вопреки сему, ибо видели в сем исполнение пророчества; тогда, по свидетельству Евангелиста, негодовали они на отроков за сей непритворный язык истины и, обратившись к Иисусу Христу, вопрошали Его: не слышиши ли, что cиu глаголют? Несчастные слепцы, не имущие очей, еже видети и сердца, еже разумети! Вместо того, чтобы, видя cиe чудо, обратиться к самим себе и, вопрошая кийждо ближнего своего: не слышиши ли, что сии глаголют? поспешить во сретение Спасителю мiра и поклониться Ему, они ещё колеблются и остаются в нерешимости, потом обращаются с укоризненным вопросом к Самому грядущему, и даже после того, как получили уже ответ удовлетворительный, продолжают прежнее своё нeвepиe и ожесточение. И что тяжкого, что оскорбительного, что неблаговременного было в словах сих незлобивых детей? Дети взывали только: осанна сыну Давидову, благословен грядый во имя Господне. За что, кажется, было негодовать здесь, за что злобствовать, за что распаляться гневом и мщением? Но буйные страсти не внемлют рассудку; зависть и ненависть не разбирают причин к излиянию желчи своей, не выжидают даже приличного времени. За то и праведный Бог, верный отмститель в гнев злое творящим, здесь решил судьбу сего неблагодарного народа, здесь укротил его бесстыдство, а после ниспроверг и самый город его и разрушил храм, изгнал из земли обетования и рассеял сих заблудших сынов Израиля по всему лицу земному, так что ныне в целой вселенной нет места, нет страны, где бы они не служили живыми памятниками постигшего их гнева Божия. И если спросим о причине сего злополучия, столько веков и всюду преследующего их, то не найдём другой, кроме той, что отвергли Христа: ибо, скажи мне, для чего это случилось с ними? Если бы они переселены были в одну какую-нибудь страну и на краткое время, тогда я нисколько бы не удивлялся сему; но теперь они рассеяны всюду, и всюду терпят одинаковое гонение и поругание, презрение и бесчестие, след., наказываются наказанием беспредельным. И так, вопросим лучше их самих: за что вы Христа распяли? И если они скажут нам: за то, что Он был льстец и обманщик, то мы возразим им: в таком случае вам надлежало бы быть в чести и славе, и пределам земли вашей распространиться; ибо вы сделали дело Богоугодное, поскольку кто истребляет льстеца и обманщика, тот истребляет врага Божия, а кто истребляет врага Божия, тот имеет полное право на хвалу и воздаяние от Бога. Но посмотрите, что с вами случилось. Если Финеес за умерщвление одной только блудницы удостоен столь высокой похвалы от Бога и почтён саном священства, то не большую ли похвалу и славу надлежало бы получить вам от Бога, праведного мздовоздаятеля, за умерщвление льстеца и обманщика? А вы между тем не только не получили, сего, но в презрении и уничижении, в бесчестии и поругании, лишённые своего отечества, потерявшие свою святыню, туда и сюда скитаетесь, как изгнанники, как бродяги, как отверженные небом и землёю. Это значит, что вы умертвили не льстеца и обманщика, а своего Господа и благодетеля, учителя, истины и посланника небес. Ибо, если бы Он был льстец и обманщик и, не будучи Богом, святотатственно усвоял Себе Божество, то за умерщвление Его надлежало бы почтить и возвысить вас паче Финееса и Самуила и многих других, так как вы показали в сем деле несравненно большую ревность по вере, нежели все бывшие до вас ревнители веры; но вместо того вы теперь подверглись такому бедствию, какому не подвергались даже и тогда, когда необузданно ходили во всех похотях сердец своих, когда покланялись идолам, закалали детей своих, созидали капища, посещали дубравы, боготворили Молоха и Ваала, А старту и Веельфегора, и золотых тельцов и скудельных истуканов, тогда вы наказуемы были или мором, или гладом, или поражением на брани, или временным пленом, а теперь обратите взоры ваши к Сиону и скажите нам: где ваше отечество, где град, где храм, где священство, где кивот завета? И сколько прошло веков, как вы всего этого лишились и блуждаете, как овцы без пастыря и убежища? Какая же причина столь тяжкого, столь долговременного и небывалого наказания? Та, что вы умертвили не врага Божия, но друга, не Богохульника, но проповедника истины и Спасителя мipa, не человека, а Бога во плоти. Убо достойная по делом вашим восприемлете. Кровь Его на вас и на чадах ваших и ныне вопиет к Богу.

* * *

Младенцы и грудные дети, по видению пророка, совершают хвалу Господу, и Господь благоволительно внемлет им и благословляет их любвеобильным благословлением Своим. Что же в cиe время делают возрастные? Ропщут и негодуют на детей, отвечает Евангелист (Мф.21:16). За что? Не за то ли, что дети первые восхитили себе славу воспевать славу Божию? Но что препятствовало и им самим соединить свой голос с голосом детей, предваривших их в славословии Господу, и тогда бы они нисколько не потеряли мзды своей; ибо Господь равно приемлет и награждает и поздно и рано приходящих к Нему, лишь бы только тех и других приводила к Нему вера чистая и нелицемерная, вера растворённая и оплодотворённая любовию. Не за то ли, что дети первые обрели и познали Того, Которого столько веков желали и искали отцы их, о Ком писали и Кого предвозвещали Моисей и пророки? Но это должно было заставить их радоваться и восхищаться с ними, а не роптать и негодовать на них; это должно было заставить их поспешить к обретённому, подобно как добродушный Нафанаил поспешил с незлобивым Филиппом, а не прекословить и не вопиять против обретших Его. И так, за что же? За то, что дети воспевали и прославляли Того, Кого хулили и злословили, ненавидели и преследовали отцы. Как мудры были дети и как неразумны отцы! Как верно слово Господа, при кончине Своего земного поприща исповедующегося пред Отцом Своим! Исповедаютися, Отче, взывал Он тогда, Господи небесе и земли, яко утаил eси сия от премудрых и разумных и открыл еси та младенцем (Лк.10:21). Младенцы признали Его, а возрастные отвергли; младенцы воспели Ему песнь, как Царю и Богу своему, а возрастные вознесли Его на крест, как мятежника и Богохульника. Ибо, что были Апостолы, первые исповедники Его, в сравнении с книжниками и фарисеями, с первосвященниками и старцами людскими, восседавшими на седалище Моисеевом и на законе почивавшими; что не многие последователи учения Его, которых оставлял Он на земле, отходя на небо, в сравнении со всем народонаселением земли Иудейской и миpa языческого, что иное были, как не малые дети, как не младенцы и по незлобию сердца своего, и по чистоте нравов своих, и по неведению земной мудрости и даже первоначальных писмен, и по своему бессилию и малозначительности в обществе? и однако ж сии дети, и сии младенцы хорошо постигли премудрость Божию, в тайне сокровенную, юже предустави Бог прежде век в славу нашу, и юже никтоже от князей века сего разумѐ, и не только сами постигли её, но и других подчинили ей, и тем посрамили премудрых и разумных. Буяя мира, говорит апостол Павел, избра Бог, да премудрыя посрамит, и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая, и худородная мира и уничиженная избра Бог, и не сущая, да сущая упразднит (1Кор.1,2 или 1:27–28).

Так было тогда, так было при земной жизни начальника веры и совершителя исповедания нашего Иисуса Христа, так было при Апостолах, первых благовестниках спасительного Его учения; но не тоже ли примечается и ныне? Не тот же ли план провидения Божия, премудрый и таинственный, ежедневно раскрывается и постепенно приводится в исполнение и пред очами нашими? Правда, ныне на всём пространстве земли, нами обитаемой, нет почти места, нет страны, где бы имя Христово не было возвещено, где бы Евангелие не было услышано – и восток и запад, и юг и север наполнены последователями Распятого; имя христиан соделалось общим почти для всех племён и народов; но в сем необъятном множестве исповедников Христовых как много найдётся таких, которые в день суда и воздаяния тщетно будут взывать к Нему: Господи, не в Твое ли имя веровахом и не Твоим ли именем бесы изгонихом и однако ж услышат от Него в ответ: не вем вас, отыдите от Мене, и как напротив мало окажется таких, которые бы с младенческою простотою веровали в Него, и с детскою покорностию исполняли все Его веления. Ах, слушатели, если Господь Иисус, рассуждая некогда о числе спасающихся с учениками Своими, имел право сказать наконец: мнози суть звани, мало же избранных; то думаете ли, что cиe воззвание относилось только к современникам Христовым, не простирается и на нас, и на самых отдалённых потомков наших? О; нет, нет! Это закон Царствия Божия общий и неизменный, закон объемлющий собою все времена и все веки. Истинные поклонники Христовы всегда и везде были и будут немногочисленны, так что малочисленность составляет как бы отличительный признак их. Это есть малое стадо овец, едва приметное среди неисчетного множества козлищ и волков, желающих восхитить их. И кто сии овцы, ведящие глас своего доброго Пастыря и неуклонно грядущие вслед Его? Может быть те, на которых мы смотрим, если не с презрением, то с притворным сожалением; может быть те, которых простота и незлобие так часто подают нам повод издеваться над ними; может быть те, которых вся вера состоит в бездоказательном, но твёрдом исповедании имени Иисусова, все молитвы – в кратких, но умилительных воззваниях: Господи, помилуй, Господи, спаси мя грешнаго; все добродетели – в смиренном послушании воле начальства и в беспрекословном исполнении предписаний Церкви, в трудах, столь мало вознаграждаемых, в заботах и попечениях, столь мало доставляющих отрады и утешения. Может быть... но для чего нам прибегать здесь к догадкам и предположениям? Не Сам ли Небесный Учитель ублажает таковых, называя их нищими духом и буиими миpa сего, алчущими и жаждущими, плачущими и скорбящими?

И в то время, когда cии младенцы человечества поспешают во храмы Господни на славословие, имени Бoжия, куда спешат возрастные – люди хвалящиеся и высоким умом своим и обильным просвещением? – В то время, как первые немотствующим языком своим благоговейно изрекают пред лицем Господа желания сердца своего и от Него единого чают исполнения надежд своих, пред кем и на что расточают последние велеpечиe свое, и откуда ожидают себе счастия и благоденствия? В то время, как первые от скудного сокровища своего изъемлют последнюю лепту и возлагают её на алтарь в жертву Господеви, кому и для какого употребления посвящают последние огромные богатства свои? В то время как, первые, живя в бедности и нищете, в тесноте и озлоблении, и вкушая хлеб орошённый по́том и слезами, и утро и вечер и полудне воздают славу и благодарение Богу, давшему всё на потребу, помышляют ли о Бoге последние, пресыщаясь яствами роскошными и упоеваясь винами многоценными? В то время, как рука первых всегда отверста на вспоможениe бедным и неимущим, рука последних не отверзается ли только на пpиятиe лихвы и мзды, и на уплату долгов картёжных? В то время, как первые, по примеру своего Господа и по уставу святой Церкви, изнуряют тела̀ свои трудом и бдением и душу смиряют постом, не отягчают ли последние, вопреки заповеди Христовой, сердец своих объедением и пиянством, не содержат ли истины в неправде, превращая смысл слов Учителя истины в удовлетворение страстей своих, как будто не Тот же, Который сказал: входящее во уста не сквернит человека, а исходящее изо уст, то сквернит человека, постился в пустыне сорок дней и ночей, в образец для подражания нашего, и постоянно чуждался мясных брашен, довольствуясь хлебом и рыбою; как будто не Он изрёк об учениках Своих: егда отъимется жених, тогда постятся; как будто не Он же преподал нам в посте средство против диавола: сей род не исходит токмо молитвою и постом. Но го́ре, по слову пророка, тем, иже мнятся быти мудри о себе, и пред собою разумны, го́ре глаголющим лукавое доброе и доброе лукавое, го́ре востающим заутра, и сикер гонящим, и ждущим вечера: с гусльми бо и певницами и тимпаны и свирельми вино пиют, на дела же Господня не взирают, яко внезапу найдет на них всегубительство и погибель. Мужие мудрии в себе самех! слышите слово Господне о вас глаголющее: погублю премудрость премудрых и разум разумных отвергу (1Кор.1:19). Слышите и вы, кроткие и смиренные младенцы о Христе, утешительное слово, с высоты небес об вас простираемое к земнородным: блюдите, сказано в сем слове, да не презрите единаго от малых, яко Ангелы их выну зрят лице Отца Моего Небеснаго. Слышите и другое столь же утешительное, но прямо уже к вам обращённое: не бойся, малое стадо, яко благоизволи Отец ваш дати вам царство (Лк.12:32). Пусть безумный мир теперь посмеивается над вами, пусть ропщет и негодует на вас, видя постоянство и непреклонность вашу в служении Господу, пусть злословит и порицает и посты и молитвы, и коленопреклонения и мылостыни, как труды бесполезные, как напрасную трату времени и стяжаний, пусть веселится и радуется, видя ежедневное озлобление ваше; приидет время, когда он восплачется, вы же возрадуетеся радостию велиею, и радости вашея никто же возмет от вас во веки веков, яко Господь вечный, Ему же вы ныне служите, будет веселяй вас.

Яко узрю небеса, продолжает пророк, дела перст Твоих, луну и звезды, яже Ты основал еси. Что есть человек, яко помниши его, или сын чвловеч, яко посещаеши его. Умалил еси его малым чим от Ангел, славою и честию венчал еси его и поставил еси его над долы руку Твоею, вся покорил еси под нозе его и проч. (Пс.8:4–7).

Т.е., когда я, говорит пророк, взираю на небеса, на луну и звёзды, которые Ты, Господи, устроил, то в изумлении помышляю в себе, что есть человек, что Ты помнишь его, что Ты посещаешь его Своею милостию, что Ты не многим умалил его пред Ангелами, и славою и честию увенчал его; что Ты поставил его владыкою над всеми Твоими тварями, и всё покорил его власти – и овец и волов, и зверей и птиц. Чувство высокое и беспримерно величественное, которого мы тщетно стали бы искать у других созерцателей природы! Правда, что смотреть на небо и не поражаться его необъятным величием и красотою; взирать на луну, подобно царице величаво шествующую из полунощных чертогов своих, и не восхищаться её велелепным сиянием; видеть мириады звёзд, горящих разноцветными огнями и стройно движущихся в орбитах своих по безграничному пространству небес, и не ощущать при сем восторга и удивления – невозможно. История всех веков и народов свидетельствует, что сие великолепное зрелище пробуждало самые грубые умы и потрясало самые нечувствительные сердца. Но какие были следствия сего пробуждения и потрясения? Одни заключили, что небо есть жилище студных богов их, и каждому созвездию его усвоили их имена, другие самую луну возвели в сан божества, и преклонив пред нею главы и колени свои, воздвигли для ней храмы, устроили жертвенники, воскурили фимиам и принесли жертвы кровавые; иные населили звезды душами своих предков и сами думали туда же отправиться, а только не многие из них, и то самые лучшие и просвещеннейшие, от сих изящных произведений умели вознестись умом своим к премудрому Творцу их, хотя снова унизили Его в плотских своих представлениях. Но осмелился ли кто-либо из них сравнить сии столь огромные и столь благоукрашенные творения с человеком, существом, по-видимому, слабым и ничтожным, и не только сравнить с ним, но и дать ему предпочтение пред ними по его судьбе и назначению? Нашёлся ли хотя один, который бы в сем презренном червяке, столь нестройно ползающем по земле, узнал полномощного обладателя земли, для которого и на небе приготовлено почётное место, немного ниже Ангелов? Нет, для сего нужен был свыше вдохновенный взор пророка. Что же он увидел? Увидел, что, не смотря на величие и красоту небес с одной стороны, и на слабость и ничтожество человека с другой, благоволение Бога – Творца всяческих, преимущественно обращено к человеку, что для него устроена земля и всё, что на земле, ему покорено, что для него солнце и луна, для него звёзды и свет, что Ангелы не много выше его, а в деле спасения его обязаны даже служить ему; что для него, наконец, Единородный Сын Божий нисходит с неба на землю, дабы его возвести на небо и там соделать участником Своей славы, Своего блаженства и даже Своего Божественного естества; – увидел, и поражённый сим необычайным зрелищем, воскликнул: Господи, что есть человек, яко помниши его; и сын человечь, яко посещаеши его? О, как много заключает в себе cиe немногословное восклицание пророка; Всё, что было, есть и будет, в нём ясно изображено: в нём открыта тайна мироздания в отношении к человеку, и тайна судеб человеческих в отношении к мipy; в нём одною чертою обозначены все многоразличные пути промысла Божия, какими оно непрестанно и неусыпно ведёт человека к его высокому назначению, всё домостроительство Божие о спасении человека от первого дня вселенной, в котором ещё свет боролся со тьмою, и из сей взаимной борьбы образовались утро и вечер – день первый, до дня последнего, в котором тьма уступит место свету, и с появлением вечного утра, никогда не возвратится сумрачный вечер; в нём, как в отверстой книге, читаю я судьбу вселенной и судьбу свою, вижу моё настоящее, постигаю прошедшее и предугадываю будущее, узнаю с благоговнием, что небеса при всём величии своём слишком малы предо мною, что луна при всём блеске и сиянии своём ничтожна пред лучами Божественного света, сообщённого мне, что краса звезд бледнеет пред славою, имущею озарить меня в вечности: небеса, по выражению пророка, обетшают некогда и свиются подобно ветхой одежде и изменятся, или, по изображению апостола, с шумом мимоидут, cтихии же сжигаемы разорятся, луна некогда померкнет и не даст света своего, вся звезды спадут, яко листвы с древес (2Пет.3:10), а среди всего всеобщего крушения я возникну из праха моего и, облечённый славою бессмертия, вознесусь на крылах ветра в горние селения Вышнего и буду блаженствовать вечно со Христом в Боге, если только здесь не расторгнул сего общения с ними. Господи, что есть человек, яко помниши его; или сын человечь, яко посещаеши его? Умалил ecи его малым сим от Ангел, славою и честию венчал ecи его. Ты вложил в него, как и в Ангелов, дыхание жизней, даровал ему душу разумно-свободную и бессмертную; Ты почтил его, как и Ангелов, Своим образом и подобием, сообщив ему дары правды и святыни, но умалил его пред ними тем, что сию Богоподобную душу облёк бренною плотию, и в жилище дал ему не небо, а землю, за то какая высокая честь для плоти сей, когда ей, через известный период времени, предоставлено вознестися в жилище духов и прославиться славою Божиею?

Ты поставил ecи его над делы руку Твоею, вся покорил еси под нозе его: овцы и волы вся, еще же и скоты польския, птицы небесныя, и рыбы морския преходящия стези морския (Пс.8:7–9).

Сими словами пророк указывает на то владычество человека над землёю, которым благословил его Бог при самом его создании. Растись и множься, сказал Он ему тогда, и наполняй землю, и господствуй ею, и обладай рыбами морскими и зверьми, и птицами небесными, и всеми скотами, и всеми гадами, пресмыкающимися по земли (Быт.1:28). Но апостол Павел в послании к Евреям, приводя сии же самые слова, замечает: ныне же не увидим ему, то есть человеку, всяческая покорена (Евр.2:8). В самом деле, владычество человека над землёю в настоящее время слишком ограниченно. Конечно, он и ныне владеет ещё некоторыми животными и некоторыми стихиями: верблюды и кони облегчают его труды и переносят его самого чрез обширные пространства, овцы и волы, птицы небесные и рыбы морские снабжают его пищею и одеждою, огнь освещает и согревает его, вода утоляет его жажду и напаяет поля его, земля возращает ему хлеб в насыщение его, древа и камни – в жилище его, многоразличные плоды и растения для услаждения вкуса и зрения и для уврачевания недугов и болезней его, злато и сребро, свинец и железо, медь и олово для удовлетворения разнородных нужд житейских, воздух служит для его дыхания и движет его тяжести. Но cиe владычество сколь отлично от того, которым благословил его Бог! Тогда всё свободно покорялось ему, а теперь принужденно и с насилием; тогда довольно было его взгляда, его мановения, его желания, а тем более слова, и всё являлось пред ним и послушно исполняло его веления, а теперь сколько потребно трудов и усилий, сколько хитростей и изворотов, чтобы приобрести хотя часть сего владычества, и сколь часто рабы сии выходят из повиновения господину своему, и даже устремляются против него со всею яростию буйной вольности. Не часто ли видим мы сего обладателя земли, поверженного на земли во прахе и брении, уязвленного или растерзанного зверями, лишенного крова и убежища, пищи и одеяния от свирепости огня, тщетно борющегося с бурными волнами разлившейся реки и поглощаемого ими, цепенеющего от мраза и удушаемого зноем, в поте лица своего раздирающего недра земли и приемлющего от неё только волчцы и терние. Что же это значит? От чего произошла cия печальная перемена? От чего царь земли вдруг сделался рабом рабов своих? Грех, слушатели, непослушания его пред Богом привёл в непослушание ему природу. Он, как хищный враг, внезапно напав на него и возобладав им, совлёк его начала и власти и изведе в позор всего мipa, дотоле ему покорного. Но утешимся, возлюбленные братия. Апостол, показав нам наше порабощение в преслушном Адаме, показали вместе и зарю нашей свободы во Христе Богочеловеке, иже послушлив бысть даже до смерти, смерти же крестныя. Ныне, говорит он, мы не видим, чтобы всё было покорено человеку, а видим, что за претерпение смерти увенчан славою и честию Иисус, а в Нём и с Ним и все ученики и последователи Его, ибо Святяй и освящаемии от Единаго ecи, по учению апостола; сверх того Сам Иисус сказал нам: идеже есмь Аз, ту и слуга мой будет, и в другом месте: идеже есть труп, тамо соберутся и орли. Т.е., как преслушанием Адама мы лишились славы и господства над тварями, так и послушанием Христа Иисуса, преискренне приобщившегося плоти и крови нашей, мы снова приобрели cию славу и cиe господство, токмо да блюдёмся быть ослушными пред Ним. Чудно убо имя Твоё, Господи Господь наш, по всей земли, чудно в создании нас с столь высокими совершенствами, чудно в благопромышлении о нас во дни порабощения нашего, чудно и в воссоздании нас в свободу чад Божиих, чрез Христа Иисуса Господа нашего!