Псалом 14

Господи, кто обитает в жилищи Твоем, или кто вселится во святую гору Твою (Пс.14:1).

В предыдущем псалме пророк показал нам, чем и как можно избавиться от тяжкой работы истления и внити в отрадную свободу чад Божиих, а в настоящем поучает, как сохранять сию свободу или cиe сыновство Божие, дабы снова не попасть в рабство греха и в плен диавола. Псалмопевец излагает своё поучение в виде вопроса и ответа. И поскольку первый и главный признак сынов Божиих, в сравнении с рабами греха и диавола, состоит, по словам Христовым, в пребывании в дому Отца своего Небесного, – раб, глаголет Он, не пребывает в дому во век, сын же пребывает во век (Ин.8:35), – то пророк, в настоящем псалме, имея в виду преподать наставление, каким образом приобретается, охраняется и упрочивается право на cиe высокое преимущество чад Божиих, прежде всего вопрошает: Господи, кто обитает в жилищи Твоем, или кто вселится во святую гору Твою? Вопрос чрезвычайно важный! Указуя на последнюю цель бытия нашего на земле и наше высокое, по намерению Божию, назначение, он объемлет собою весь круг нашей деятельности и ожидающую нас за гробом судьбу нашу. Ибо для чего мы родимся на свет, живём и умираем, если не для того, чтобы, посредством добродетели и спасительных таинств достаточно очистив и освятив себя, и чрез то, в известной мере и степени, ещё здесь приблизившись ко Всесвятому Богу, по смерти там – на небеси навсегда и неразлучно соединиться с Ним и в сем соединении вкушать блаженство вечное? Такую именно высокую цель и назначение указал нам Сам Сын Божий в Своей предсмертной молитве к Отцу Небесному об учениках Своих и обо всех вообще верующих в Него: Отче Святый, взывал Он тогда, соблюди их во имя Твое, их же дал еси Мне, да будут едино, яко же и Мы. Не о сих же молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя, да еси едино будут, яко же Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Ин.17:17:21–22). Почему и разрешение сего вопроса богопросвещённым умом пророка должно быть для нас не менее важно, любопытно, назидательно, и в то же время совершенно обязательно; ибо слово пророческое есть слово Божие. Всяко пророчество книжное, говорит апостол Пётр, по своему сказанию не бывает: ни бо волею бысть когда человеком пророчество, но от Святаго Духа просвещаеми, глаголаша святии Божии человецы (2Пет.1:20–21). Послушаем же сказания Давидова о предмете, столько для нас важном и нужном благоговейно и внимательно, с твёрдым намерением неуклонно ему следовать.

Пророк вопрошает: Господи, кто обитает в жилищи Твоем, или кто вселится во святую гору Твою? О каком жилище Божием говорит здесь пророк? Судя по тому, что он упоминает здесь о святой, т. е. Сионской горе, на которой построен был Иерусалим, а в нём храм Богу Истинному, в целом миpe в то время единственный, нельзя не видеть, что под жилищем Божиим пророк разумел храм Иepyсалимский, который он же во многих местах называет домом или селением Божиим, так например: Господи, возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея (Пс.25:8), иди: изволих приметатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в селениих грешничих (Пс.83:11), или: возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем (Пс.121:1), или ещё: дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний (Пс.92:5) и проч., и который действительно таков и есть, по свидетельству Самого Сына Божия: дом Мой дом молитвы есть, сказал Он, изгоняя из храма продающих и купующих, вы же сотвористе ѝ вертеп разбойником (Мф.21:13), или когда опечаленная Его отсутствием Пресвятая Дева, нашедши Его во храме, вопрошала Его с прискорбием: чадо, что сотвори нама тако? се отец твой и аз боляще искахом Тебе, Он отвечал им: что яко искасте Мене? не весте ли, яко в тех, яже Отца моего, достоит Ми быти (Лк.2:48–49)? Но поскольку та же гора Сионская, по изъяснению святого апостола Павла, знаменует и град Бога живого, Иерусалим небесный и церковь торжествующую духов праведных, в коей выну пребывает Господь Бог, или царство небесное: приступисте, говорит он христианам из евреев, к Сионстей горе, ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному и тмам Ангелов, торжеству и церкви первородных, на небесех написанных, и cудии всех Богу и духом праведник совершенных (Евр.12:22–23): то нет сомнения, что пророк, говоря о жилищи Божием вообще, имел в мыслях своих не только жилище Божие видимое и вещественное или благодатное, каковым были некогда Скиния свидения и храм Иерусалимский, а ныне храмы или церкви христианские, как освящённый наитием того же Духа Господня, но и невидимое и духовное или небесное, каковым есть царство славы вечной, в отношении к коему храмы земные служат только преддверием, но преддверием необходимым и неминуемым, или тою чудесною лествицею, от земли до небес досязающею, которую увидев во сне благочестивый патриарх Иаков с благоговейным ужасом воскликнул: несть cиe, но дом Божий и сия врата небесная (Быт.28:17).

И так, кто же обитает в сем сугубом жилищи Божием? Ходяй непорочен, отвечает пророк, и делаяй правду (Пс.14:2.).

Тот, кто живёт честно, неукоризненно и бессоблазненно, уклоняется от всякого вида и повода ко греху, и всё, требуемое законом Божиим, исполняет усердно и ревностно, точно и верно, не позволяя себе и малых отступлений от оного, дабы не приметно не дойти до больших, не придумывая в своё извинение предлогов и не вымышляя оправданий, дабы не содержать истину в неправде, не развлекаясь суетою житейскою и не увлекаясь примерами греховными, но строго следя и наблюдая за своими поступками и постепенно очищая и освящая себя от всякой примеси порока, словом, тот, кто всегда и во всём ведёт себя благочестно и достойно звания и избрания, в неже кийждо нас избран и поставлен волею Божиею и волею начальства.

Глаголяй истину в сердце своем. Иже не ульсти языком своим и не сотвори искреннему своему зла (Пс.14:2–3).

Впереди сказал пророк общую мысль свою о благоповедении, потребном для вступления в жилище Божие и обитания в нём, а теперь разлагает эту мысль на составные её части, выставляя, из каких именно отдельных качеств cиe благоповедение слагается. Глаголет истину в сердце своём тот, кто благое и истинное мыслит умом и приемлет сердцем и сообразно с тем говорит и действует. Не льстит языкомсвоим тот, кто от благаго сокровища сердца своего износит только благое и не изменяет того никогда и нигде, ни для кого и ни для чего, а не творит искреннему своему зла тот, кто любит ближнего своего, как самого себя, и не воздаёт зла за зло, но благим побеждает злое. Таким образом, при постоянном и решительном направлении к истине и добродетели, мысль чистая и совершенная, непричастная лжи и обману, чувство непритворное и неподдельное, слово искреннее, благорассудное, неизменчивое и солию благодати растворённое, и дело всегда и для всех, не исключая и врагов, благожелательное и благотворное, – вот те основные элементы, из которых слагается и образуется благоповедение, открывающее вход в жилище Бога всесвятого и дающее право на достойное в нём пребывание. Надобно, говорит блаженный Феодорит в изъяснении стиха сего, чтобы у человека, желающего достигнуть сего, не только язык, но и самый ум были свободны от лжи, совершенно далеки от лести и двоедушия, так чтобы от сего не могло быть никакого вреда ближнему. Соблюдая же строгую последовательность, пророк упомянул сперва о сердце, потом об языке, и затем уже о самом действии, потому что делу предшествует слово, а слову – мысль. Но это ещё не всё, что требуется от человека, в жилище Божие приходящего и в нём вселиться желающего. Пророк продолжает: и поношения не прият на ближния своя (Пс.14:3). Т. е., такой человек не только сам в себе должен быть совершен, но и в отношении к другим согрешающим осторожен и осмотрителен, дабы, вопреки завещанию апостола, не приобщиться чужим грехам (1Тим.5:22) чрез злоречивое осуждение. Не поносить и порицать таковых он должен, не насмехаться и не ругаться над ними, но кротким словом и мудрым делом предупреждать их падения, или, по крайней мере, исправлять и восставлять их падших и врачевать больных. Но и это еще не все. Святый, по слову Тайновидца, да святится ещё, и праведный да творит правду ещё, дабы быть достойным общения со всесвятым и праведным Богом в жилище Его.

Уничижена есть пред ним лукавнуяй, боящияся же Господа славит: кленыйся искреннему своему и не отметаяся (Пс.14:4).

Вот ещё три важные достоинства, которых Дух Божий, устами пророка, требует от желающего иметь право на вход в дом Божий и пребывание в нём. Такой человек должен уважать и прославлять только людей благочестивых и богобоязненных, а люди лукавнующие, кто бы они ни были, как бы высоко на ступенях человеческого общества ни стояли, и какими бы высокими качествами ума и образованности, силы и влияния, богатства и славы ни обладали, они не должны иметь в глазах его никакой цены, кроме внешних отношений подчинения и порядка, которые он, из повиновения к Богу и любви к человечеству, всегда и везде свято соблюдает. Такой человек верен своему слову, а тем более клятве, которой никогда не изменяет: уничижен есть, говорит пророк, пред ним лукавнуяй, боящияся же Господа славит: кленыйся искреннему своему и не отметаяся. Требование совершенно справедливое: Бог есть святость высочайшая, к Нему, по свидетельству того же пророка, не приселится лукавнуяй, ниже пребудут беззаконницы пред очима Его (Пс.5:5–6); естественно ли же и возможно ли после сего, чтобы Он в Своём доме, пред лицом Своим потерпел человека, который хотя сам и не лукавствует, но с людьми лукавыми сообщается, принимает их в своём доме, разделяет с ними трапезу, слушает их наветы, следует их внушениям, с уважением обращается к ним в собраниях, не примечает их козней и хитростей, или, примечая, терпеливо переносит и не обнаруживает оные. Для такого человека закрыт и заключён вход в дом Божий, ибо дому Господню подобает святыня (Пс.92:6(5)), и всяко скверно или порочно не имать внити в онь, а он осквернился от соприкосновения и общения с мужи, творящими мерзость и лжу: касаяйся смоле, говорит древний мудрец, очернится, и приобщаяйся гордому, а тем более лукавому, точен ему есть (Сир.13:1). Ибо что такое лукавый человек, как не вседневный лжец, искусный клеветник, тайный наветник, коварный шепотник, низкий льстец и наглый гордец, думающий целый свет обмануть и провести, не будучи открытым и замеченным, след., всех почитающий глупее себя, и особенно того, к кому он первому с своею лживою речью обращается. Ах, братия моя! Как много все мы виноваты в этом, и чрез то более или менее заграждаем себе путь к жилищу Божию, в место селения благодати и славы Его. Какой-нибудь богатый и сильный, знаменитый и славный лукавец, достигший своей силы и славы, богатства и почестей, значения в свете и уважения толпы путями окольными и постыдными, не составляет ли для нас предмет удивления и зависти? Не рождается ли в нас иногда искусительная мысль стать на его месте? Не хотели ли бы и мы идти по следам его? Тщетно вопиет к нам пророк: не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящим беззакония: зоне яко трава изсшут, и яко зелие злака скоро отпадут (Пс.36:1–2); каждый из нас про себя смекает, и, не слушая пророка, своё делает, и если не вступает прямо и открыто на путь лукавого, то избирает другой, по-видимому, отличный от него, но в таком близком от него расстоянии пролегающий, что всегда, при первом случае, легко можно перейти на оный, и кто не знает, как много между нами сего рода перебежчиков? И как, напротив, мало таких, которые бы достойно чтили и уважали людей богобоязненных, как друзей Божиих и присных Богу, в нихже, по Писанию, благоволит Господь (Пс.146:11) и Своим взором и вниманием, и Своею милостию и щедротами, открывая им тайны и сообщая Своё благословение! Не больше ли между нами таких, которые смотрят на сих людей, если не с отвращением и презрением, то с каким-то странным сожалением, едва дозволяющим для них свободный к нам доступ, или исторгающим из нас неуместное соболезнование о судьбе их, как будто злополучной и отверженной, тогда как слово Божие, предпочтительно пред всеми другими, ублажает оную? Блажен муж, говорит оно, бояйся Бога: в заповедех Его восхощет зело (Пс.111:1), и в другом месте: боящемуся Господа блаженна душа: чим одержится и кто ему утверждение (Сир.34:15), или: коль велик, иже мудрость обрете, но несть паче боящагося Господа. Страх Господень паче всего предуспе: держай его кому уподобится (Сир.25:13–14)? Замечательно притом, что слово Божие за то именно и ублажает сих людей, за то так высоко и ставит их превыше всех счастливцев мipa, за что нам участь их представляется особенно жалкою и крайне тяжкою и невыносимою. Как! – говорим мы сами с собою – всего в продолжении целой жизни бояться, всего страшиться, всем тревожиться и обо всём беспокоиться, чтобы чем-либо, хотя и малым, не оскорбить и не прогневить Господа Бога, и не нарушить той или другой заповеди Его, непрестанно наблюдать над собою и зорко следить за движениями ума и сердца своего, за всеми словами и делами, даже за мыслями и желаниями своими: что может быть такой жизни прискорбнее и мучительнее? Так превратны и ошибочны наши суждения о предметах духовных; мы не умеем видеть и находить своего счастия в чем-либо другом, кроме своевольства необузданного и самозабвения бессознательного и почти скотоподобного. Нет, отвечает нам на cии погрешительные наши помыслы Дух Господень в Писании: жизнь боящихся Господа мирна и покойна, благонадёжна и безопасна, и потому отрадна и радостна. Они боятся Единого Господа, но за то уже никого и ничего не боятся. Постоянное же их над самими собою бдение и всеусильное, от чиста сердца и совести благой, исполнение заповедей Его не отягощает, но услаждает их, не стесняет и не смущает, но паче веселит и и радует их: блажени еси боящиися Господа, глаголет пророк, ходящии в путех Его (Пс.127:1). Дух боящихся Господа, вещает боговдохновенный мудрец, поживёт; надежда бо их на спасающего я. Бояйся Господа ничего не убоится и не устрашится: Той бо надежда ему (Сир.35:13–14); между тем как нечестивый и беззаконный, изгнавший страх Божий из своего сердца, боится, как уже вы слышали от пророка, и там, идеже не бе страх, и бегает, по сказанию премудрого, ни единому же гонящу (Притч.28:1).

Высока, конечно, и та черта в ищущем общения с Господом Богом в жилище Его, по которой он, если в чём, по важности предмета, по требованию начальства, или в крайней нужде клянется, то от своих слов, хотя бы они сказаны были наедине, без всяких улик и свидетелей, и никакою судебною или частною записью не утверждены и никаким залогом обязательным не обеспечены, не отказывается, но верно и точно, по прямому буквальному смыслу, исполняет оные, не совращая и не распространяя в свою пользу естественного их значения. Тем не менее должно сказать, что высота эта достаточна была только для ветхозаветных праведников, от нас же Христиан требуется нечто большее и совершеннейшее, требуется, чтобы мы избегали, по возможности, всякой клятвы и приучили себя говорить и делать всегда и везде одну только правду, а других верить себе на слово. Вот что заповедует нам Небесный Учитель и пастыреначальник наш Господь Иисус; слышасте, глаголет Он, яко речена бысть древним: не во лжу кленешися, воздаси же Господеви клятвы твоя. Аз же глаголю вам не клятися всяко, ни небом, ни землею, ни главою своею, ни иною какою клятвою, буди же слово ваше: ей, ей: ни, ни: лишше же сею от неприязни есть, или, как изъясняя слова сии, апостол Иаков говорит: да не в лицемеpиe впадете (Мф.5:33–37, Иак.5:12). Что же после сего думать и как судить о тех мнимо-христианских учителях, которые, хотя и не суть от двора сего, но, к несчастию, по совместному с ним жительству, иногда коварным своим словом проникают за священную ограду оного и соблазняют простодушных и неопытных овец, и которые, для большей своей важности, усвоив себе, по преимуществу, достопоклоняемое имя Иисусово, бесстыдно и беззаконно научают, и при самом произношении клятвы и потом при исполнении оной, лукавствовать, или подразумевая в уме своём слова ослабляющие, изменяющие и даже вовсе уничтожающие сущность клятвы, или придавая словам клятвы смысл произвольный и неестественный, – как, говорю, думать и судить об них? Христово ли учение проповедуют они, или богохульное учение того, который, по словам Христовым, есть отец лжи и во истине не стоит? Что сказать им и об них? Скажем вместе с пророком молитвенно: да за градятся уста глаголющих неправедная (Пс.62:12), и да потребит Господь вся устны льстивыя, язык велеречивый, рекшия: язык наш возвеличим, устны наша при нас суть: кто нам Господь есть (Пс.11:4–5)? Или скажем лучше то же самое, что сказал некогда Михаил Архангел, егда, со диаволом рассуждая, глаголаше о Моисеове телеси, но не смеяше навести суда хульна: да запретит вам Господь (Иуд.1:9), предоставляя их суду и вместе милосердию Божию: еда како даст им Боге покаяние в разум истины и возникнут от диавольския сети, живи уловлени от него в свою его волю (2Тим.2:25–26).

Сребра своего не даде ее лихву, и мзды на неповинных не прият. Творяй сия не подвижится во век (Пс.14:5).

Казалось бы, для достойного вступления и пребывания в жилище Бога всесвятого, довольно было, судя по естественной нашей немощи, и тех высоких качеств, о которых мы слышали от псалмопевца доселе; но пророк, движимый Духом Божиим, святым и освящающим, ещё движется в высоту, и туда же влечёт за собою и желающего последовать его внушениям; он, как бы для довершения и увенчания сего боголепного здания, в душе человека воздвигаемого, требует от такового ещё больше чистоты и вящшего достоинства – бескорыстия полного и совершеннейшего, чуждого всякого лихоимства и мздоимства, т. е., требует, чтобы таковой человек и своих денег не отдавал в лихву или рост, и чужих денег или вещей, в качестве ли подарка, или в другом каком-либо виде, для извращения суда в обиду неповинных не принимал. Сребра своего, говорит он об нём, не даде в лихву, и мзды на неповинных не прият.

Требование, впрочем, пророка, сколь оно ни тяжко представляется для немощной плоти нашей, нисколько не преувеличенное и основанное на глубоком дознании истины. В самом деле, всякое духовное здание, которое не совсем очищено от корыстолюбия, остаётся как бы без крыши и рано или поздно непременно разрушится: поднимутся ветры искушений, польются дожди соблазнов и размоют оное до основания. Припомните несчастную историю Анании и Сапфиры, рассказанную нам в книге Апостольских Деяний (Деян.5:1–11). И муж и жена искренно, единодушно и ревностно желают устроить своё спасение и принимают к тому решительные меры: продают всё своё имение и цену оного, подобно прочим, приносят к ногам апостолов. Кажется, всё нужное наилучшим образом и в надлежащем порядке сделано, но, не смотря на то, спасение их не устроилось; это прекрасное, по-видимому, здание, едва только окончено было, мгновенно рушилось, и под своими развалинами погребло неразумных строителей: они, несчастные, вместо спасения у ног апостолов нашли свою погибель. От чего же это так? Чего не доставало в сем здании? Не доставало прочной крыши – бескорыстия. Они из цены имения, по корыстолюбию, вздумали утаить некоторую часть, и за то постигла их внезапная смерть. Не даром же апостол сребролюбие называет корнем всех зол: корень же всем злым, говорит он, сребролюбие есть, его же нецыи желающе, заблудиша от веры, и себе пригвоздиша болезнем многим (1Тим.6:10). А Небесный Учитель отвергает даже всякую возможность согласить или совместить сребролюбие с служением Богу: никто же, глаголет Он, может двема господинома работами: любо единаго возлюбит, а другаго возненавидит, или единаго держится, о друзем же нерадети начнет: не можете работами Богу и мамоне (Мф.6:24). Если же человек, заражённый страстию корыстолюбия или сребролюбия, по глаголу Господню, не может служить Богу, то, естественно, не может он в доме Божием и быть; ибо не имеет к тому ни побуждения, ни расположения, ни достаточной причины, ни даже времени, и повода, и способа. Не от того ли, может быть, и наши храмы так часто бывают пусты, а если от времени до времени бывают и полны, то, смотря на небрежно предстоящих в них и свободно между собою беседующих, не легко угадать, кому они больше служат здесь, кому усерднее и ревностнее поклоняются Богу ли, невидимо здесь присущему, или мамоне, которую принесли с собою в сердце своём и пред лицем Божиим поставили?

Обращаясь же к частным видам корыстолюбия или сребролюбия, каковы суть: лихоимание или отдача денег в рост в жизни домашней и общественной, и мздоимство в суде ко вреду неповинных, мы ещё в большем и поразительнейшем виде усмотрим cию несовместность с пребыванием в дому человеколюбивого Бога.

Брат твой нуждается и просит тебя о помощи; ты имеешь средства и соглашаешься помочь ему, но как? с обязательствами и с условиями тяжкими, чтобы он уплатил тебе заём в ближайший срок, о котором наперёд знаешь, что он в этот срок уплатить тебе не может, и чтобы, сверх того давал тебе большую лихву, или, так называемые, проценты, годовые или месячные, и потом, в случае просрочки, проценты на проценты двойные, тройные и так далее, часто самую заёмную сумму превышающие. Крайность положения, в котором он находится, заставляет его беспрекословно согласиться на твоё требование, и ты заранее радуешься своему столь лестному и столь огромному приобретению. Но знаешь ли, что ты делаешь? Ты поступаешь прямо против заповеди Христа Спасителя, глаголющего: всякому, просящему у тебе, дай, и от взимающаго твоя, не истязуй. Взаим дайте, ничесоже чающе (Лк.6:30–35), против заповеди Того, у Которого ты сам состоишь в долгу неоплатном, но Который однако же будет некогда судить тебя и потребует от тебя до последнего кодранта, занеже не помиловал еси клеврета твоего; ибо только этою ценою, ценою милости и сострадательности к твоему ближнему, ты и мог, по Его воле, уплатить отчасти долг твой, и только под этим условием Он обещал тебе отпустить и простить весь остальной долг твой. Что же будет с тобою, когда ты сам себя добровольно лишаешь средства оправдаться пред Сим верховным Судиёю твоим и быть от Него помилованным? Какая затем участь ожидает тебя? Какая более, кроме вечных уз, вечной темницы и вечного мучения? Неключимаго раба, скажет тогда о тебе Судия слугам Своим, вверзите во тьму кромешную: ту будет плачь и скрежет зубом (Мф.25:30).

Знаешь ли, возлюбленный, опять вопрошаю тебя, что ты делаешь, взимая лихву с собрата твоего, к тебе в нужде своей за пособием обратившегося? Страшусь сказать, опасаясь оскорбить тебя резким упрёком, но должен сказать потому, что не моё это будет слово, но богосветлое слово учителя языков – апостола Павла, или лучше, Самого Духа Господня, устами его глаголющего: ты, простирая руку свою на приятие лихвы, перестаёшь быть Христианином, ты в этом случае самым грубым образом идолопоклонствуешь: лихоимание, вещает он, есть идолослужение, его же ради грядет гнев Божий на сыны противления (Кол.3:5–6). Рассуди же после сего, чего ты из-за сего скверногоприбытка лишаешься? Стоит ли прибыток этот, как бы впрочем велик он ни был, стоит ли того, чтобы ты из-за него отчуждён был от Христа и спасительной в Него веры и церкви, от всех Его заветов и обетований, столько для тебя необходимых и благодетельных, от yпoвaния на милость Божию и от надежды на блаженное бессмертие, такою дорогою ценою Им для тебя приобретённых, а взамен того и вместе съ тем перешёл на сторону диавола, в сообщество демонов, в церковь лукавнующих, из света во тьму, из Царства Божия в область сатанину, из жизни в смерть; ибо, сделавшись идолопоклонником, – а ты, из любви к лихве, по свидетельству апостола, таковым действительно, мимо твоего ведома, сделался, – должно по неволе покориться всем этим неприятным последствиям; нельзя в одно и то же время покланяться идолам и служить верно Христу – сокрушителю идолов, быть лихоимцем и вместе оставаться Христианином: кое бо npичacmиe, взывает апостол, правде к беззаконию, или кое общение свету ко тьме, кое же согласие Христови с велиаром, или кое сложение Церкви Божией со идолы. Темже изыдите от среды их и отлучитеся, глаголет Господь, и нечистоте не прикасайтеся, и Аз прииму вы (2Кор.6:14–17)? Что может быть основательнее и твёрже сего рассуждения и заключения апостола? Усомнимся ли поверить ему и принять к сердцу увещание его? Одно из двух, возлюбленные братия, неизбежно – или Христос и спасение, или лихва, и погибель. Притом же, заметьте, апостол, как бы опасаясь недоверия нашего к себе, не своё здесь только слово изрекает, хотя и одно оно должно бы быть для нас совершенно достаточно и вполне убедительно и обязательно, но слово непосредственно Самим Господом глаголемое: глаголет Господь, прибавляет он.

Уже не слишком ли строгий и преувеличенный приговор произносишь ты, подумают, может быть, некоторые из вас сами с собою. Если бы в самом деле лихва была так преступна и для спасения нашего опасна, чтобы ниспровергала в нас христианство и низводила до идолопоклонства, то христианские государства, без сомнения, не внесли бы её в свои законодательства, не постановили бы для неё особенных законов, не определили бы ей известной меры и степени. Что же мне сказать вам о сих законах, бесспорно имеющих свою силу? Скажу то же, что сказал некогда Господь Иисус фарисеям и книжникам Иудейским, когда, говоря пред ними о нерасторгаемости брака разве словесе прелюбодейного, встретил от них в некотором отношении подобное возражение. Как же, сказали они Ему, Моисей законодатель заповеда нам дати жене книгу распустную и отпустити ю? Господь на cиe ответствовал им: Моисей, по жестосердию вашему, повеле вам пустити жены̀ ваша, изначала же не бысть тако (Мф.19:7–8). Скажу и я вам то же самое: Христианские законодательства дозволили вам лихву в определённой мере по жестосердию вашему, изначала же не бысть тако; изначала, не только при появлении в мире христианства, когда, по свидетельству священного Дееписателя, народу веровавшему бе сердце и душа едина, и ни един же что от имений своих глаголаше свое быти, но бяху им вся обща (Деян.4:32), а о займах с лихвою никто и не помышлял, но ещё гораздо ранее, и даже прежде нежели законодатель еврейский написал: да не даси брату твоему в лихву сребра, и в лихву пищей, и в лихву всякия вещи (Втор.23:19): ибо закон писанный был только повторением и подтверждением заповеди Божией словесной, при самом создании человеку данной. Притом же законодательства Христианские, позволяя и вместе строго определенною мерою ограничивая лихву, тем самым внушают нам, что это есть зло, которое они по нужде только терпят, но отнюдь не уполномочивают и утверждают, а, по возможности, ослабляют и постепенно искореняют. Во всяком случае, не должны ли быть для нас законом, выше всякого другого закона, слова Христовы: взаим дайте, ничесоже чающе? Не Богу ли повинется душа наша? Не подобает ли повиноватися паче Богови, нежели человекам, хотя бы человеки-законодатели непременно лихвы и требовали, между тем как и человеки самым законом своим о лихве то же внушают, того же ищут, того же желают.

Мзды на неповинных не прият (Пс.14:5).

Другой вид корыстолюбия, не менее прежнего заграждающий вход в жилище Бoжиe, есть мздоимство в суде, допускаемое для обвинения невинных и для оправдания виновных. Мзды на неповинных не прият, говорит пророк о достойно вступающем в жилище cиe и благоговейно в нём пребывающем. Принятие мзды, в каком бы то ни было виде, но без труда и заслуги со стороны приемлющего, или, по меньшей мере, без крайней в том нужды, даже от доброхотных дателей, Христианская вера не совсем одобряет, а вместо того побуждает и убеждает каждого из нас лучше стараться своим трудом и тщанием, благоразумием и умеренностию приобретать и сберегать всё нужное не только для удовлетворения своих собственных житейских потребностей, но и для посильного вспомоществования бедным и немощным собратиям нашим. Пример и свидетель сему – апостол Павел, который так говорил о себе пресвитерам Ефесской Церкви в своей прощальной беседе: сребра, или злата, или риз ни единого возжелах. Сами весте, яко требованию моему и сущим со мною послужисте руце мои cии. Вся сказах вам, яко тако труждающимся подобает заступати немощныя, поминати же слово Господа Иисусa, яко Сам рече: блаженнее есть паче даяти, нежели приимати (Деян.20:33–35). Заметьте, возлюбленные, что апостол не только ни от кого из учеников своих не принимал, но и не желал от них ни злата, ни сребра, ни риз, ни чего-либо другого подобного, не потому, впрочем, чтобы он не имел на то права: право это ему, как духовному учителю и пастыреначальнику, бесспорно принадлежало и им самим сознано, утверждено и предъявлено всему сонму верующих: труждающемуся делателю, писал он к Тимофею, прежде подобает от плода вкусити: достоин бо делатель мзды своея (2Тим.2:6, 1Тим.5:18), и к Коринфянам: аще мы духовная сеяхом вам, велико ли, аще мы ваша телесная пожнем? Нe весте ли, яко делающии священная от святилища ядят, и служащии олтарю со олтарем делятся? Тако и Господь повеле проповедающим благовестие от благовестия жити (1Кор.9:11–15); и не потому также, чтобы между учениками Павла не было желающих всем этим до преизбытка снабдить его; напротив, все они были столь искренно и благоговейно расположены и глубоко преданы ему, что, по его собственному выражению, принимали его, яко Ангела Божия, и готовы были бы, если бы только это было возможно и нужно, очеса своя извертевше, дати ему (Гал.4:14–15), а потому, что он приобретение всего нужного для себя своим собственным трудом ставил выше чуждого даяния, посильное же даяние помощи другим предпочитал приятию оной от других, и притом так судил и поступал он не по своему только мнению и соображению, но на основании слов самого Господа Иисуса, глаголавшего: блаженнее есть паче даяти, нежели приимати.

Если же и простое, без всяких дурных видов и побуждений, пpиятиe мзды чуждой, доброхотною рукою уделяемой, и не редко даже усильно навязываемой, по суду апостольскому и Христову, не всегда свободно От порицания, и вообще много отнимает цены и достоинства у приемлющего оную, уменьшая его заслугу в другом отношении и сокращая силу и действие добра, им производимого: то что сказать о том мздоприимстве, которое в намерении и дающего и приемлющего становится ценою крови неповинных? Не есть ли это повторение гpеxa Иудина, низвергнувшего его с высоты апостольства в самую бездну адову? Согреших, взывал потом в oтчаянии сей несчастный ученик и предатель Иисусов, предав кровь неповинную, и поверг сребреники, шед удавися. Не есть ли это также одна из тех губительных язв греховных, которые до конца погубили неразумных жителей Содома и Гоморры и живых погребли со всеми стяжаниями их в недрах внезапно разверзшейся под стопами их земли? Эту именно язву усматривая в своих современниках, пророк Исаия называет по ней князей своих князьями Содомскими, народ свой – народом Гоморрским, и pyки их – исполненными крови. Услышите слово Господне, вопиет он к ним грозным гласом обличения, князи Содомстии, внемлите закону Божию, людие Гоморрстии. Еда прострете руки ваша ко Мне, отвращу очи Мои от вас: руки бо ваша исполнены крове (Ис.1:10:15), и потом, обращаясь к Сиону, с прискорбием и удивлением говорит: како град верный Cиoн и полный суда бысть блудница? Князи твои не покоряются, общницы татем, любяще дары, гоняще воздаяние, сирым не судящии, и суду вдовиц не внимающии (Ис.1:21:23)! Таких людей Господь Бог до того гнушается, что не только в дом Свой не впускает их, но и являться к Себе запрещает им, и попирать дворы Свои не дозволяет, и никаких от них жертв и приношений не пpиeмлeт. Что Ми множество жертв ваших? – со гневом чрез пророка взывает Он к ним, – исполнен есмь всесожжений овних и тука агнцов, и крове юнцов и козлов не хощу. Ниже приходите явитися Мне и ходити по двору Моему не приложите (Ис.1:11–12).

Еще древний законодатель судиям заповедал, да не уклонят суда, нижѐ познают лице, нижѐ да возмут даров, и представил на то причину: дары бо, прибавил он, ослепляют очи мудрых, и отмещут словеса праведных (Втор.16:19.), и яко же бразды на устех отвращают обличения (Сир.50:29). Согласно с сим премудрый говорит: приемлющему дары неправедно в недра, не предуспевают nymиe, нечестивый же уклоняет пути правды (Притч.17:23). Значит, главная невыгода в положении судии мздоимного состоит в том, что он, непосредственно за пpиятием даров, теряет прямое и ясное зрение, и затем начинает на всё смотреть как бы в тумане или сумраке, или как будто сквозь многогранную призму, в которой все предметы представляются в неестественном положении – и в двойном и тройном и притом превратном виде. Посему всё, что только служит к оправданию неповинных и убогих, сколь бы ни было само в себе очевидно и даже осязательно, или вовсе им не примечается, или каким-то непонятным образом в его понятии превращается в причину к обвинению, между тем как самые ничтожные и мелочные обстоятельства, или действительно в деле существующие, или нарочно к извинению лихводателей вымышленные, в его уме резкими чертами отпечатлеваются и производятнём убеждение в их невинности или маловиновности полное. Особенная злокачественность сей слепоты судии-мздоимца обнаруживается наиболее в том, что он нисколько не сознаёт и даже не подозревает её в себе, но чем более слепнет, тем упорнее и самонадеяннее защищает своё ясновидение, и от того чем дальше идёт и действует, тем больше претыкается и тем глубже погрязает в тине беззакония. Что же затем? Верная и неизбежная погибель: губит себе мздоимец, говорит премудрый (Притч.15:27); ибо, горе, по словам пророка, глаголющим лукавое доброе и доброе лукавое, полагающим тьму свет и свет тьму, полагающим горькое сладкое и сладкое горькое, оправдающим нечестива даров ради, и, еже есть праведное праведнаго, вземлющим от него (Ис.5:20:23). И это горе, конечно, не минет его, потому что оно указано и предсказано неложным словом Божиим.

Таким образом, клятвопреступное мздоимство в суде, оправдывающее нечестиваго даров ради и обвиняющее убогого-праведного, приводит не к жилищу Божию – в обитель света и лепоты, правды и истины: кое бо общение света ко тьме и правде к беззаконию? Всяк делаяй злая ненавидит света, и не приходит к свету, да не облачатся дела его, яко лукава суть (Ин.3:20), – но прямо ко вратам адовым – в виталище князя тьмы, в вертеп мерзости и запустения, беззакония и неправды: подобное к подобному стремится и обрящет его; возлюби клятву, говорит пророк, и приидет ему, и не восхоте благословения, и удалится от него: занеже не помяну сотворити милость и погна человека нища и убога (Пс.108:16–17). Между тем как ненавидяй даров npияmия, по словам премудрого, спасется (Притч.15:27); ему во всякое время отверсты врата дома Господня, и он радостно внидетими и вселятся в он здесь – на земле упованием блаженного бессмертия, а там – на небе вкушением благ неизреченных и нескончаемых.

Творяй сия, заключает псалмопевец, не подвижится во век. Не подвижится от бедствий и злоключений внешних, ибо всемогущая сила Божия невидимо охраняет и соблюдает его выну; не подвижится и от искушений и соблазнов внутренних, ибо сила благодати, в его немощах совершающаяся, постоянно укрепляет и ободряет его. Господь сил помощник его и заступник его Бог Иаковль.