Слово в одиннадцатую неделю по Пятьдесятнице

Аще иным и несмь апостол, обаче вам есмь. Печать моего апостольства вы есте о Господе... (1Кор. 9, 2–15).

В чтеннном ныне отделении Апостола разрешается вопрос весьма важный, особенно занимающий в настоящее время и деловых и неделовых людей нашего общества. Вопрос, правда, не новый и современный появлению на земле Церкви Божией, а это появление не моложе самого мира, следовательно, довольно уже старый; но тем не менее для многих из наших многоученых современников представляющийся как будто вчера только родившимся, и потому имеющим всю прелесть новости. И, Боже мой! каким толкам и мнениям, суждениям и возражениям, приговорам и опровержениям не подвергается он и в устных беседах и в литературных прениях самозванных попечителей и распорядителей судеб человеческих! Что же это за вопрос?

Вопрос о содержании служителей олтаря Господня и проповедников Евангелия, или, что тоже, о содержании духовенства. Вопрос в самом деле занимательный, а по духу и потребностям настоящего времени, и совершенно необходимый.

Послушайте же внимательно, как решает сей вопрос апостол Павел, и, затем, сличите, чтó говорят и пишут в разрешение его наши многоученые мыслители. Тогда легко поймете и оцените, каким духом дышут эти люди, в других отношениях, быть может, весьма рассудительные и почтенные, – духом ли Христовым, или противоположным ему, и откуда заимствуют свои побуждения и убеждения, из чистого ли источника христианского вероучения и здравого разума, или из мутных потоков лжемудрования мира тлетворного и страстей человеческих?

Апостол рассматривает этот вопрос со всех сторон и везде находит доказательства той непреложной и непререкаемой истины, что духовенству должны доставлять содержание те, коих духовным потребностям служит оно молитвою, священнодействием, требоисправлением и поучением, иначе сказать, прихожане. Доказательства сии, если смотреть на них даже просто с точки зрения чисто человеческой, забыв на время, что предлагает их Апостол, а не простой человек, и не от своего произвола и вымысла, а по внушению и побуждению Духа Божия, приобретают еще большую силу и значение от того, что сам Апостол и бывшие с ним Варнава, Марк и Сила сим правом не пользовались и содержали себя трудами рук своих: сами весте, говорил он ученикам своим, яко требованию моему и сущым со мною послужисте руце мои сии (Деян. 20:34), следовательно, если бы это говорил и простой человек, то и тогда слова его имели бы полную силу убеждения, и ни малейшая тень подозрения в пристрастии и своекорыстии не могла бы пасть на него. Тем большего внимания, доверия и всецелого послушания заслуживают слова мужа богодухновенного, каков Апостол, которого языком и пером руководила одна чистая и строгая истина.

Что же он говорит о сем предмете? Говорит, что хотя он не пользовался сим правом, проповедуя слово Божие на своем содержании, но это не значит, что он как будто бы не имел сего права: напротив право это от него неотъемлемо, как и от всякого служителя слова евангельского; уступал же он сие право, по своей доброй воле, для другой высшей цели, для вящшего успеха в благовествовании: Не сотворихом, говорит он, по области сей, но вся терпим, да не прекращение кое дамы благовествованию Христову (1Кор. 9:11).

И в каких выразительных чертах он высказывает мысль о неотъемлемости сего права! Как победоносно и торжественно он побеждает и низлагает каждым новым своим словом всякого противомыслящего! Но прежде всего он выставляет коринфянам основание своего права в отношении к ним. Если я, напоминает он им, для других не Апостол, то по крайней мере для вас: ибо вы печать моего Апостольства в Господе (1Кор. 9:2). Затем, указывая на пример прочих Апостолов, и в числе их братий Господних и Кифы, или Петра, которые и сами и семейства их невозбранно и неблазненно получали пропитание от новообращенных к вере во Христа, вопрошает: ужели мы не имеем права у вас есть и пить? Ужели не имеем права водить с собою жены и сестер, как прочие Апостолы и братия Господня и Кифа? Или я один и Варнава не имеем власти не работать (1Кор. 9, 3–6)? Вот первое доказательство неотъемлемого права проповедников Евангелия. Сила его состоит в следующем, совершенно твердом, верном и строго-логическом умозаключении: если прочие, так называемые, предние Апостолы и мнимые столпы Церкви, братия Господни Симон и Иуда и первоверховный Петр бесспорно пользуются содержанием от общества веующих: то бесспорно также и в равной степени тоже самое право принадлежит и мне и Варнаве и всякому, подобно нам исполняющему посольство о Христе в служении слова и спасении ближних.

За сим следует ряд доказательств, не менее сильных и действительных, заимствованных из разных сфер жизни обыкновенной в обществе благоустроенном, из круга военной службы и из обычаев и правил земледелия, садоводства и скотоводства. Какой, говорит он далее, воин служит когда либо на своем содержании? Или кто, насадив виноград, не ест плодов его? Или кто, пася стадо, не ест молока от стада? Так, заключает он, и священнодействующие должны питаться от святилища, и служащие олтарю с олтарем могут делиться. Вы наша паства, которую мы и в зной дневный, и в холод нощный пасем о Христе и для Христа словом истины и охраняем оружием правды во святыню; вы наш виноград, насажденный и насаждаемый руками нашими в таинственном над вами и для вас священнодействии, неусыпно охраняемый молитвенным бдением и орошаемый росою благодати Божией, нашими устами низводимою. Как же нам вашим млеком и вашими плодами не пользоваться?

Да и велико ли, прибавляет Апостол, если мы, посеяв в вас духовное, пожнем у вас телесное (1Кор. 9:11)? Соделав вас участниками благ небесных, войдем чрез то в соучастие с вами в благах земных. Сколько дух выше тела, и небо – земли, столько же и вознаграждение вещественное за труды духовные ниже и достоинства и тяжести трудов сих. А какова еще ответственность наша пред Богом на суде Его страшном за каждую овцу, от невнимания, или небрежения нашего погибшую, за каждое слово и дело, послужившия соблазном для немощных! О! кто может измерить необъятную огромность ея и какое вознаграждение земное, хотябы в благах и сокровищах целого мира состояло оно, может, не говорю, сравниться с нею, но хотя бы несколько приблизиться к ней?

Но Апостол сим не ограничивается и продолжает усиливать свои доказательства, выставляя на вид, что не по человеческому только соображению таким образом судит он, а и самый закон Божий тоже самое заповедует. По человеческому ли обыкновению, вопрошает он, говорю я это? Не тоже ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждайте рта у вола молотящего. О волах ли Бог печется? Или, конечно, для нас так говорится. Так, ответствует он, для нас написано: кто пашет землю, с надеждою должен пахать, и кто молотит, с надеждою получить ожидаемое (ст. 8–10). И потом заключает: так и Господь повелел проповедникам благовестия, жить от благовествования (ст. 14).

Итак вы видите, возлюбленные о Господе чада и братия, как смотрит первоверховный апостол Павел на вопрос о содержании духовенства, как служителей олтаря Господня, и в каком виде решает этот вопрос. Можно ли в сем решении что нибудь изменить или прибавить к нему? Не достаточно ли из многих доказательств, приведенных им, того одного, что так, а неиначе Господь повелел, и что тоже самое и закон Божий предписал? Какое право из всех прав, в мире существующих, единогласно принятых и повсеместно уважаемых, на более прочном основании поставлено? И еще есть люди, которые силятся, во что бы то ни стало, поколебать, сократить, или изменить его? Есть другие, которые и в малейшем дуновении ветра попутного и даже побочного, думают найти случай и повод к ослаблению и уменьшению оного? Против кого же восстают они? с кем вступают в борьбу неравную? С Богом, заповедавшим и со Христом Господом повелевшим. Но горе, по словам Пророка, глаголющым лукавое доброе, и доброе лукавое, полагающим тму свет, и свет тму, полагающим горькое сладкое, и сладкое горькое. Горе, иже мудри в себе самих, и пред собою разумни (Исаии. 5:19:20). Ярость и гнев на содержащих истину в неправде, иже по рвению противляются убо истине, повинуются же неправде (Рим. 2:8). Аминь.