Слово в день Вознесения Господня
Идеже труп, тамо соберутся и орли (Лук. 17:37).
Вознесшийся от нас на небеса Спаситель наш во время благовестия Своего на земли, не позабыл упомянуть и о вознесении избранных Своих туда же. Говоря о втором Своем пришествии на землю, судить живых и мертвых, Он упомянул об имеющем быть тогда внезапном разделении избранных Божиих от нечестивых, в следующих словах: два будета на одре едином, – един поемлется, а другий оставляется; будете две вкупе мелюще, – едина поемлется, а другая оставляется; два будета на селе, – един поемлется, а другий оставляется (Лук. 17, 34–36). То есть, не удержит тогда муж жену, и жена мужа, когда на самом ложе, в самых объятиях постигнет их сие разделение; не удержит раб своего верного сотрудника на селе, и рабыня любезную свою сотрудницу при жерновах, если только одна из них будет из числа избранных Божиих, а другая из числа нечестивых.
Упомянув о таковом разделении, Спаситель на вопрос Апостолов: где же, Господи? и куда поймутся избранные Божии? – отвечал следующею притчею: идеже труп, тамо соберутся и орли.
Из сего ответа видно, что здесь орлами названы избранные Божии; но кто назван трупом, и для чего? Это следует изъяснить.
Трупом обыкновенно называем мы мертвое тело, подверженное тлению, на которое плотоядные птицы и звери, издалека обоняющие запах его, с жадностию собираются. Был правда трупом и Христос, Спаситель наш, умерший за нас на кресте; тело Его со креста снято было и положено во гробе, а для предотвращения тления и запаха помазано было смешением из смирны и алоя. Но сей Мертвец, по трехдневном пребывании во гробе, воскрес силою Божества своего, и бездушное тело Его не испытало истления, о чем праотец Его Давид, предобразуя Его в лице своем, задолго еще предсказал в следующих словах: не оставиши души моея во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления. Сказал ми еси пути живота, исполниши мя веселия с лицем Твоим, красота в деснице Твоей в конец, – или точнее, по переводу с еврейского, красота и слава моя одесную Тебе во век (Псал. 15, 8–11; Деян. 2, 27–28). По сему одному обстоятельству, так как тело Христово не виде истления, название трупа ему никак несвойственно.
Не смотря на то, Христос в притче сей назвал Себя трупом в смысле переносном или сравнительном, – также как избранные Божии названы орлами, – давая чрез то разуметь, что Он есть та сладостная и живительная пища, которой все избранные Божии единственно желают, и где она есть, туда со всех сторон, как орлы, издалека чувствующие труп, слетаются. Причина сего наименования видна всякому из самого свойства пищи общей. Пища, свойственная животным, не только приятна в устах, особенно во время чувствуемого глада, но она, дошедши до внутренних частей наших, превращается в разные виды и напоследок в кровь и жизненные духи, коими мы живем, и растем, и чувствуем и действуем. Пища, превратившись в тело, во многих животных обнаруживает и во внешности свои качества: так татары, питающиеся конским мясом, а самоеды – гнилою рыбою, издалека издают от себя запах свойственный той и другой пище; напротив животные и птицы, как-то: могульския козы, питающиеся ароматами, рябчики – можжевельником, те и другие, живые и мертвые издают от себя приятный запах.
Если же таково свойство пищи: то кто не видит, для чего Христос Спаситель назвал Себя снедию нашею? Он, для теснейшего союза с нами, хощет, чтобы мы в Нем жили, а Он в нас; чтобы мы превратились в Него, а Он в нас, и были с Ним едино тело, един дух, по силе последней за нас, сопровождаемой кровавым потом, молитвы: Отче Святый, говорил Он, соблюди их во имя Твое, ихже дал еси Мне, да будут едино, якоже и Ты, – да вси едино будут, якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Иоан. 17:11:21). Для сего же теснейшего союза Он назвал Себя главою нашею, а нас телом своим; и опять, – Себя лозою виноградною, а нас ветвями своими, Себя первенцем, а нас братиею своею. Для сей цели не только уже образно, но и существенно, хотя таинственно, дал нам Спаситель наш Тело Свое ясть и Кровь Свою пить в божественном причастии, под видом хлеба и вина, дабы сим образом мы не только устами веры, но и устами естественными вкушали сию жизнодательную пищу, и обращали оную в кровь и чувства, в силы душевные и телесные, и были истинными членами главы нашея, возрастая и достигая в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:13).
О сей-то животворной пище Сам Христос говорит: Аз есмь хлеб животный; сей есть хлеб, сходяй с небесе, да аще кто от него яст, не умрет; аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки; и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира. Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, имать живот вечный, и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот (Иоан. 6, 48–54); и в другом месте: Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем (ст. 56). – О сей Божественной снеди, претворяющей в нас Самого Христа, говорит апостол Павел в следующих словах: елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3:27); и еще: Чадца моя, имиже паки болезную, дóндеже вообразится в вас Христос (Гал. 4:19).
Пoелику же следь сия в настоящей жизни дана нам только в малом виде: верою бо ходим, а не видением (2Кор. 5:7), причащаемся тела и крови Христовой под видом и вкусом хлеба и вина; полное же насыщение оною во всем довольстве предоставлено нам по смерти на небе: то орлы, алчущие сей снеди, устремляют парение свое к небу, куда вознесена сия Божественная снедь, и где приуготовлена из оной полная и совершеннейшая трапеза. Так пророкоцарственный Давид, оставляя нечестивым благая века сего, насыщение свое полагает единственно в получении сея снеди. Насытишася, говорит, он, сынов, и оставиши останки младенцем своим. Аз же насыщуся, внегда явитимися славе Твоей (Псал. 16, 14:15); а в другом месте: что ми есть на небеси, и от Тебе что восхотех на земли? изчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего и часть моя, Боже, во век (Псал. 72:26). Сей снеди алчущий Павел взывает: хощу разрешитися, и со Христом быти, – мне еже жити Христос, то есть, искомый и желаемый, а еже умрети, приобретение (Фил. 1:21:23); то есть, тот же самый Христос, но приобретенный уже и обладаемый, и все чувства и силы душевные и телесные наполняющий и насыщающий.
Сию пищу всякий, даже и в сей жизни предвкушающий, во всех своих чувствах, мыслях и действиях, изображает Христа. Его око взирает целомудренно; его уста полны слова благодати; его уши отверсты просящим правды и защищения; его ум мудрствует еже и во Христе Иисусе (Фил. 2:5), – горняя, а не земная (Кор. 3:2); его сердце исполнено ко всем мира и любви; его руки простерты к подаянию убогим и к поднятию падших; его ноги скоры, не пролиять кровь, но защищать от пролияния крови. – Он весь и во всем отличен от прочих, весь нов, весь живый образ Христов.
Теперь пока трудно еще различить орлов, любящих день, и прямо, к солнцу устремляющих свои взоры, от филинов, любящих тьму и укрывающихся, в темных и смрадных расселинах, – трудно особенно потому, что нередко сии филины нападают и поражают и самых орлов; помраченные умом называются просвещенными, и смрадные вымыслы свои ставят законом озлобления людей Божиих.
Но приидет, без сомнения, время разделения тех и других, – разделятся орлы от филинов: един поймется, а другий оставится (Лук. 17:34). Не остановит сего разделения ни одр един, ни одно село, ни одни жернова, хотя бы к ним прикованы были. Поймутся и вознесутся орлы туда, куда вознесся сладчайший Труп, соделавшийся тридневным трупом грех ради наших, Иисус Христос, и будут вечно питаться сею сладчайшею снедию, никогда не пресытятся, но насыщаясь всегда, будут более и более алкать ея. Ядущии бо Мене, говорит Премудрость Божия, еще взалчут, и пиющии Мя еще вжаждутся (Сир. 24:23). Напротив совы и филины, любящие тьму и ненавидящие свет, будут оставлены; где и как? – Там, где денница помилования Божия никогда не воссияет, где обымет их тьма кромешняя, – кромешняя, потому что никакого не имеет сообщения со светом благодати, – заключатся в тесные и мрачные расселины, из которых от глада и скорби непрестанно будут испускать страшные крики, но гласа их к помилованию никто не услышит.
Итак, христиане благоверные, будем орлами, а не совами, будем совершать дела света, а не тьмы, горняя мудрствовать, а не земная; возлюбим сладостную и жизнодательную пищу, говоря с Давидом: коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда устом моим (Псал. 118:103). Возненавидим смрад и тление души нашей, то есть, похоти плотския; будем желаниями и воздыханиями нашими, как орлиными крылами, возноситься непрестанно туда, куда сладчайшая снедь душам – оная сокровенная манна, ея же никтоже весть, токмо вкушаяй, куда Христос Спаситель вознесся и, воссед одесную Бога Отца, ожидает собеседников Своих, по силе завета Своего: якоже завеща Мне Отец Мой царство, тако и Аз завещаваю вам, да ясте и пиете на трапезе Моей во царствии Моем (Лук. 22:29:30). Сей Божественной трапезы алчуще и жаждуще в жизни сей, непременно во время свое восхищени будем на облацех, в сретение Господне на воздусех, и тако всегда в Господем нашим вечеряюще и веселящеся будем во веки веков (1Сол. 4:17).
Вознесыйся от нас на небо во славе Христе Боже! Вознеси рог Помазанника Твоего над врагами его и вместе нашими; возвесели силою Твоею благочестивейшего Государя Императора нашего; положи его яко первенца Твоего, высока паче царей земных; осени над главою его в день брани, как он осеняет и блюдет нас под своим отеческим покровом; утверди его мышцу, укрепи десницу его, удержави его царство, прослави оружие его, на защиту правого дела им подъемлемое, и благопоспеши ему всегда и во всем, да вси видящии узрят и уразумеют, яко с нами Бог, побораяй по нас и выну охраняяй нас. Аминь.