Пастырские наставления

Предлагаемые вниманию благочестивых читателей, «Пастырские Наставления» написаны были мною, большею частию, во время некраткого моего служения на духовно-учебном поприще в различных городах обширной Российской империи, от Астрахани до Пскова. Не искание литературной известности побуждает меня издать их теперь в свет, но сердечное желание хоть что-нибудь сделать для духовного назидания собратий моих о Христе в православной России. Достаточно вознагражденным сочту себя за труд мой, если он хоть чьей-нибудь душе принесет утешение и пользу; если, при виде нескудной сокровищницы нашей духовной литературы, я буду находить себя вправе сказать, что в ней «и моего хоть капля меду есть».

Се вам знамение: обрящете младенца повита, лежаща в яслех. Лк.2: 12

Блаженна та чудная и единственная ночь, во мраке которой воссиял присносущный, всеобемлющий свет – Сын Божий – сияние славы Отчей (Евр.1) рождением Своим в мир от Пречистыя Девы Марии. Блаженна земля, уготовавшая вертеп Неприступному. Благословенны ясли, в них же возлеже невместимый Христос – Бог, яко младенец! Блаженны пастыри Вифлеема, среди нощные стражи сподобившиеся видения Ангела, указавшего им знамение пришествия в мир Искупителя в младенце повитом, лежащем в яслях, – и удостоившиеся слышать неизъяснимо и невообразимо сладостное пение множества Вой небесных, славящих Бога и глаголющих: слава в вышних Богу, и на земли мир: во человецех благоволение (Лк.2:13–14).

При тусклом мерцании разума, осуетившегося земными помыслами, конечно, в сем видении младенца ничего бы не открылось более, кроме бедности и убожества и Родившей и Рожденного: но для ока веры, очищенного благодатию, в этом, по видимому, простом зрелище, действительно, открывается высокое знамение крайнего снисхождения Божия к падшему человечеству. Земная слава может служить знамением явления в мир и земных царей: но что было бы за знамение для вечного Царя славы, Его же Воинства небесная славят, и трепещут Херувимы и Серафимы, Ему же покланяются солнце и луна, служат звезды небесные и повинуются бездны, если бы Он явился на земле во славе земной – в чертоге, в порфире, на троне и пр.? И чему бы обрадовались здесь бедные пастыри Вифлеемские, кои чужды были славы земной, и для коих недосязаема была сия слава? И что бы нашло для себя отрадного в таком великолепном явлении Сына Божия и все человечество, страждущее под игом многоразличных – внутренних и внешних – бедствий, если бы Всевышний Владыка неба и земли не соблаговолил смирить Себя до рабияго зрака, и понести все немощи людей, немоществующих и духом и телом?

Конечно, более испытующему умом тайну явления Бога во плоти, нежели приемлющему верою и любовию, хотелось бы, чтобы премилосердый Бог, для уверения человеков в Своем Божественном явлении на земле сотворил всемирное чудо, которое бы невольно заставило на Сотворившего оное обратить внимание всех и каждого. Если бы такое чудо не было явно противно цели пришествия на землю Сына Божия, – своим глубочайшим смирением, человека, павшего городостию, возвысить до Богоподобного совершенства, – и если б чрезвычайное чудо, точно, необходимо было для уверения людей в Божественном посольстве Спасителя: то, без сомнения, Бог – сый богатый в милости, явивший роду человеческому крайнее снисхождение в тайне воплощения, – совершил бы и желаемое всемирое чудо. Но к чему мудрованием плоти, требованием чудес и знамений, искушать Господа, всегда действующего по предначертанию бесконечные Своей премудрости? Не являл ли Он – бесконечно-благий и милосердый – многократных и многообразных чудес и знамений древнему Израилю, который служил прообразом нас – Израиля нового? Поборая по нем, не поражал ли египтян десятью чудесными казнями? не предшествовал ли первенцу своему – Израилю в столпе облачне и огненне, ограждая и избавляя его мышцею Своею высокою от гонителя – мучителя Фараона? Не разделял ли, ради его, волны Чермного моря ударением жезла Моисеева, и не обратил ли сие море в водосланен гроб египетскому царю и всему его воинству? не дождил ли чудесную манну с неба? не источал ли воду из камня древле в пустыни людям своим? Но при всех сих и других бесчисленных чудесах и знамениях пребыл ли род еврейский верен Богу – Помощнику своему? прилепился ли к Нему всем сердцем, – всею душею, всею крепостию своею, как заповедал ему Господь? О, нет, Израиль, для которого столько совершено было чудес, кроме немногих избранных, оказался неблагодарным Богу – Спасителю своему. Воле позна стяжавшего и, так говорит Господь, то есть, жалуясь на неблагодарный свой народ, и осел ясли господина своего: Израиль же Мене не позна (Ис.1:3), забыл Мои благодеяния, отступил от Меня, обратился к богам чуждым для поклонения. Наконец, для довершения своих благодеяний Израилю и исполнения над ним меры своего долготерпения, Господь преклоняет небеса, является на земли именно среди сего же избранного народа, и, во время служения своего человеческому роду, совершает бесчисленные во Иудеи чудеса: – единым всесильным своим словом исцеляет больных, утешает плачущих, очищает прокаженных, изгоняет бесов, воскрешает мертвых; а Израиль сего самого Господа за сии благодетельные чудеса обвиняет то в разорении субботы (Ин.5:18), которую обвинители худо понимали, и еще хуже исполняли, то в тайном общении с веелзевулом, князем бесов (Мф.12:24). Наконец, любвеобильный Господь торжественно совершает величайшее чудо – воскрешает четверодневного мертвеца. Какого еще нужно уверения в Божественности своего посланничества? Но надменные Фарисеи, пред сим чудом, узрев прослезившегося Спасителя, заметили только об нем: вижд, елико любляте (Ин.11:36) Лазаря; потом, после сего чуда воскресения, искали убить и Воскресившего и воскрешенного. Аще оставим Его (Иисуса Христа) тако, говорили книжники и Фарисеи в злобном своем совете, ecu уверуют в Него и приидут римляне, и возмут место и язык наш (Ин.11:48); а Лазаря положили убить за то, что мнози его ради от иудей, вероваху во Иисуса (Ин.12:11). Толика знамения, замечает Евангелист, сотворшу Иисусу пред иудеи, не вероваху в Него (Ин.12:37).

К чему и нам послужат чудеса и знамения, – сверх естественные действия вседетельной силы Божией, если мы, желая их, не стараемся об очищении и исправлении своей воли и сердца, и не хотим слепотствующего разума своего пленить в послушание веры? Христианство давно утверждено бесчисленными чудесами и знамениями, и запечатлено кровию бесчисленных Мучеников – Исповедников.

Довлеет для нас, – для нашей веры и неоспоримого свидетельства о чудесах древних, и скромных знамений в судьбе отечественные Церкви, и в жизни каждого из нас. Сколько знамений животворящей силы благодати Христовой в нетленных останках святых Божиих в одних горах Киева – купели христианства в России?! Можно ли подвергать сомнению действительность сих чудесных знамений Божественной силы православной нашей веры, когда те же самые горы, прияв в свои недра тьмы тем телес людей, не отличавшихся святостию жизни, не сохранили оных в нетлении? почему же, как не по дару благодати Христовой, благотворные, целительные силы, хранящие от тления и разрушения, сосредоточились именно в телесах токмо благоугодивших Богу; тогда как прочие тела, в той же персти сокрытые, подверглись общему закону тления, и взятые от земли паки преобразились в землю?

Много есть и других более сокровенных, но не менее дивных в Церкви и царстве Российском знамений силы Христовой, вера в которую всегда спасала верующих. Приникнем хотя к некоторым из сих знамений. Кто, напр., из наблюдающих в ходе человеческих деяний великие дела Божии, не знает, что именно Господь, по молитвам преподобного Сергия, Радонежского Чудотворца, сотворил некогда силу с вождем Донским и воинством России к одолению Мамая с его полчищами? Кто, представляя события 1612 года, когда Церковь и Отечество, попущением Божиим, искушаемы были в пламени бедствий от безначалия, усумнится, что Единый, сильный крепостию, Господь воздвиг, в то бурное время, поборников веры и отечества в простом гражданине Нижнего Новгорода Минине, и смиренном отшельнике Троицкой обители Аврамии Палицыне, и в сих немощных сосудах, не знавших никаких оружий, кроме веры и любви к Богу и отечеству, совершил удивительную силу, и их ревностию воспламенил изнемогавшего от ран славного вождя России – князя Пожарского, и всех православных сынов отечества к низложению врагов; и Церковь и отечество спас от руки сильных? – Конечно, для многих из Россиян памятен и 1812 год, когда всесокрушительное воинство исполина браней, в числе двадесяти народов, как яростное море, грозно хлынуло и наводнило собою всю землю Русскую: – что против сего могла сила человеческая? Но отцы наши возложили все упование свое на Христа – Царя неба и земли; и вера живая спасла их, – и Господь благословил оружие православного нашего воинства; и силою Всесильного русские прогнали вспять полки чуждых; и толпы сильных, забывшие Царя Христа, разорившие святые храмы Его, покрылись стыдом, пришли в смятение, обратились в бегство. Каких же будем еще искать знамений, яко с нами Бог, – Бог крепкий, Властитель, Князь мира, Отец будущего века?? (Ис.6: 9–6).

Если будем внимательно наблюдать пути Божии и в частной жизни собственной, то опытно и глубоко убедимся, яко с нами Бог, всюду взыскующий и спасающий нас своею благодатию.

И так напечатлеем глубоко в умах и сердцах наших сию утешительную истину, яко с нами Бог, и, не искушая Господа желанием особенных чудес, будем выну ходить пред Ним непорочно, и словом и делом вразумляя не ведущих Его: с нами Бог (Ис.8: 9)! разумейте языци, – разумейте поклонники лжепророка, – разумейте чтители идолов, и покаряйтеся, и поклоняйтеся Единому живому и истинному Богу – Спасителю нашему, яко с нами Боге.

Чесо изыдосте в пустыню видети (Mф. 11: 7)?

Св. Церковь хотя не обязывает всех каждого оставлять для спасения души грады и веси, и удаляться в пустыни: тем не менее, однако же, представляет в Иоанне Крестителе пример пустыннолюбия, достоподражательный для желающих спасения. Но для чего она указывает сей пример, когда и вне пустыни можно не потерять спасения? Что спасает человека? Конечно, не место, не пустыня, а благодать Господа нашего, равно необходимая для всех, живущих и в пустыне, и в городе, и в веси. Что же пустыня? она только служит внешним средством к удалению от соблазнов, к уединению, углублению в себя, к самопознанию, к покаянию. Все сие необходимо для спасения, и должно быть стяжаваемо, если не всеми во внешней пустыни, то всеми христианами по внутренней их пустыни, в их душе, жаждущей блага и спасения.

Доколе душа наша живет и дышит тлетворным дыханием мира, доколе она занята разнообразными суетными попечениями и делами, и развлекается земными предметами, дотоле ей не достает времени и подумать о себе, о своем спасении, дотоле она даже не может глубоко восчувствовать нужды спасения, сознать свою греховность и погибель, и обратиться к Богу всецело.

Итак, если, кроме видимой пустыни, в удаления от жилищ человеческих, од градов и весей, устрояемой для тех, кто посвятил себя единственно на служение Богу, каждому христианину можно и должно открывать и устроят ближайшую, внутрь себя, в сердце своем, пустыню отложением излишних житейских попечений, сосредоточением в себе мыслей, желаний и чувств и устремлением их к единому высочайшему предмету – Богу: то дойдем, на глас, зовущий нас ко спасению, во внутреннюю пустыню, – углубимся в самих себя, упраздним в душе все, населяющие ее, греховные образы, отвергнемся мира с его тройственною похотию – сластолюбием, корыстрлюбием и гордостию, соберем рассеянные помыслы, и сосредоточим их на едином Боге; и мы в глубине духа услышим голос, зовущий нас от сует мира к Отцу Небесному, к единению со Христом и общению с Святым Духом.

В сей-то внутренней пустыне воспитывается и совершается всякое истинно благое дело христианское.

Так, великое дело – молитва. Как тело без воздуха не может жить, так душа христианина без молитвы не может жить жизнию святою, Божественною. Посему-то слово Божие и заповедует верующим: непрестанно молитвен (Еф. 6:18; 1Сол.5:18). Но и молитва требует уединения – пустыни. Ты же егда молитися, говорит Спаситель, вниди в клеть твою, т. е. собери все рассеянные помыслы, остановись всеми силами души на одном святом предмете, отложи всякое житейское попечение, и затвори двери сердца твоего от суетных образов мира сего, и помолися втайне, и Отец твой – небесный, – видяй в тайне, воздаст тебе яве (Мф.6:5–6).

Боголюбезное и необходимое дело и – пост; человек и в раю пал чрез нарушение поста, чрез вкушение запрещенной Богом снеди; пост истинный есть самый крепкий оплот против чувственности, которою невидимый враг человеков уловляет их к погибели. И потому Сам Богочеловек искушения диавола побеждал в пустыне сорокодневным постом, и своим последователям в молитве и посте открыл вернейшее средство к побеждению духов злобы: сей род, сказал Он, ничимже исходит, токмо молитвою и постом (Мк.9:29). Но и для совершенства поста, по учению Христову, потребна пустыня, – сокровенность. Не будите, заповедал Господь, постяся, яко же лицемеры, кои сетуют помрачающе лица, да видимы будут (Мф.6:16).

Христианская милостыня, – эта печать веры и любви ко Христу и сострадания к ближним, столь много ценна в очах Божиих, что избавляет от смерти человека (Тов.4:10): но и чистая, Богоприятная милостыня любит пустыню, – уединение. Ты же егда творити милостыню, не воструби пред собою (Мф.6:2–3), не самоуслаждайся, не тщеславься: но да не увесть шуйца, что творит десница, – скрывай благотворительность от собственного самолюбия, чтобы святое дело милостыни не претворить в пищу тщеславия и не потерять мзды у Бога.

Последний день сырной седмицы, или сыропуст, называется у нас прощальным; это каждому из нас известно; но почему именно в этот день испрашиваем мы друг у друга прощение, как будто собираемся в путь – в страну далекую, – это знают не все, и потому не излишнее дело сказать об этом несколько слов.

Прощаться в сей день есть древний, благочестивый и трогательный обычай. В древности в сей день святые отшельники собирались в свои обители, проводили время в общей, – единодушной молитве, – братской и дружеской беседе для взаимного назидания, поощряя, ободряя, утешая друг друга в подвигах веры, любви, упования, терпения; наконец, дав взаимное целование братской любви и мира, со слезами скорби испросив друг у друга прощение в оскорблении мыслию, словом, делом, ведением и сведением, расходились в пустынные и безмолвные места на всю святую и великую Четыредесятницу, для достойного приготовления себя к сретению величайшего праздника христианской Церкви уединенною, ничем неразвлекаемою молитвою, беспрепятственным возношением ума и сердца к Богу, подавлением и искоренением в себе всех вожделений плоти, – бдением и пощением. Немощное слово человеческое не в состоянии изобразить силы молитвенных и покаянных подвигов их, среди всех нужд и лишений, в сырых пещерах и вертепах, где святые отшельники уподоблялись, по виду, более мертвецам, нежели живым человекам. Они подлинно спогребались здесь Христу, и сходились в обители к Светлому дню, чтобы в единодушном торжестве воскресения сооживить себя взаимною радостию. А некоторые из подвижников веры, возлюбивших безмолвие, сокровенную беседу с Богом, не возвращались в обители свои и к Светлому празднику Воскресения Христова: – в трепетной на устах молитве, в подвигах постничества, умолкали их уста, переставало биться их сердце, застывали на ланитах слезы, – прерывалась нить их жизни; – и они, весь живот свой предав Христу Богу, с живым упованием переходили в иной мир праздновать Пасху Божию, спасительную, – там, в невечернем дни царствия Христова.

Можно отчасти судить, как живо, как искренне, как трогательно было в этот день слово: «прости мя, брате!» «прости мя, отче святый!» – в устах святых отшельников, – пред исходом их в пустынные места.

От древних пустынножителей приняла и удержала св. Церковь этот благочестивый обычай христианской любви – испрашивать друг у друга прощение пред днями приготовления к великому празднику Воскресения, постом и молитвою.

Правда, прощаясь друг с другом, мы остаемся на своих местах, и в делах общежития, по-прежнему, сходимся и расходимся. Молва житейская не престает; но сила этого обыкновения, – смысл его христианский, остается для нас тот же.

Когда я говорю брату: прости, – это значит, что я смиренно сознаю себя виновным пред ним, прошу примирения и прощения за мои оскорбления ему. Истинно, без взаимного прощения нельзя начать дела покаяния и примирения с Богом. Надо испросить прощение в грехах у людей, которых видим, чтобы уметь испросить прощение у Господа Бога, Которого не видим, – надо от сердца простить ближнего, чтобы получить прощение от Бога; сам Бог сказал: аще отпущаете человеком согрешения их, и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваша.

Особенно живо и трогательно бывает прощание тогда, когда не надеются иметь утешения в свидании.

Быть может, некоторые и из нас, в прощальный день, в последний раз скажут: «прости» – родным, друзьям, врагам и недругам; и до следующего прощального дня, быть может, оставив жизнь временную, предстанут на суд Божий, чтобы дать отчет неумытному Судии во всей своей жизни и в сем последнем: «прости», то есть, в том, с какими чувствованиями и помышлениями произнесено было ими это слово? Кто знает, все ли мы совершим святую Четыредесятницу, – все ли доживем до радостнейшего: Христос воскресе! Быть может, те самые из нас, кои всего менее думают о, смерти, первые явятся к Пасхе в иной, незримый мир, – явятся: только для празднования ли вечной Пасхи, для блаженства ли со Христом в Боге??

Простим же друг друга от души, искренно, по- христиански, чтобы здесь – в настоящей жизни, и там – в вечности, быть участниками всемирного торжества Воскресения.

Церковь – эта заботливая мать о спасении всех чад своих, при наступлении времени покаяния – пред начатием Богоучрежденного поста, первоначально предрасполагает их к истинному покаянию чтением Евангельской притчи о Мытаре и Фарисее.

Человека два (Лк.18: 10), так начинается притча, внидоста в церковь. Один из них был строгий последователь секты Фарисейской, а другой занимался сбором податей – был мытарь; – тот и другой пришли в церковь, – в это святилище Святейшего, в этот рай Божий на земле, после потери первого рая невоздержанием первого человека. Такой благочестивый, в своем основании, поступок мытаря и Фарисея не служит ли уже обличением некоторых из именующихся последователями Господа Иисуса, кои, как одичавшие овцы, не знающие двора своего, – не слушают гласа пастыря своего, иногда, Бог знает, куда готовы идти, лишь бы только нейти в церковь, – кои все житейское готовы поставлять, если не в оправдание, по крайней мере, в извинение себя, и отзываются на неподкупный глас совести, на призывный глас Церкви словами: имей мя отреченна (Лк.14:18), – кои, наконец, как рожденные от плоти, оставаясь рабами плоти и тления, не хотят быть послушными чадами своей истинной матери Церкви, и предаются беспечности о своем спасении?...

Два человека внидоста в церковь с одинаковым намерением – помолитися; и это дело, – также благочестивое и похвальное; иначе за чем и приходить в церковь – в дом Божий, в дом молитвы, если не для молитвы? И этот поступок Мытаря и Фарисея не обличает ли некоторых из приходящих в церковь Христову? Ибо у всех ли такое же намерение, при посещении храмов Божиих? Вместо чистых помышлений, не вносится ли сюда – на место свято идол мира, – похотений, – кумир погибельных страстей? Пусть совесть каждого произнесет беспристрастный суд, кто и с каким намерением приходит в храм Господень.

Если мы посмотрим далее, как Фарисей и Мытарь совершают молитву в церкви; – то уже не найдем здесь между ними сходства. Фарисей, став, – сице в себе молящеся: Боже, хвалу Тебе воздаю, яко несмь, якоже прочий человецы (Лк.18:11). Душа, – мнимо ревнующая по правде Божией и негодующая иногда на тщеславие ближнего, обратись лучше к себе и размысли: не ты ли это сама, часто в чувстве самомнения, мечтая о кажущихся совершенствах своих, лишенная истинных, благодатных совершенств, – не ты ли это дерзаешь возноситься Фарисейски к Тому, пред Кем трепещут Херувимы и Серафимы, Кто с благоволением взирает только на кротких молитвенников, нищих духом, молчаливых, кающихся, плачущих о грехах своих? Несмь якоже прочий, человецы, говорит самомечтательная, кичливая душа, несмь якоже – хищницы, неправедницы, прелюбодее. Так иной молитвенник сам себе усвояет достоинство праведника, выставляя на вид внешние свои добродетели, – не оставляя прочим ничего, кроме греха и неправды. Так-то слепо наше тщеславное самолюбие, замечающее сучец во очесы брата, в себе же бервна пе чующее (Мф.7:3)!

Пощуся два краты в субботу (Лк.18:12). Боголюбезно и поститься; потому что пост есть действительнейшее врачевство против невоздержания, еще в раю погубившего праотцев наших, и доселе губящего многих злополучных потомков их; но не стоит похвалы тот пост, которым в горделивом чувстве самоуслаждения хвалится сам постник. Тарой пост совершается без смирения, а из видов тщеславия.

Десятину даю всего елика притяжу. – Давать Богу десятую часть всего достояния своего – и это не малый подвиг благочестия. Мы все, что ни имеем, -приемлем от всещедрой десницы Господней; ни у кого из нас ничего нет собственного, а потому все и должны обращать во славу Божию, в истинное благо свое и пользу ближнего, как верные рабы и приставники в великом доме Отца Небесного. Нет сомнения, что Господь, яко всеблагий и вседовольный, вся обильно дарствуя нам, Сам не имеет нужды ни в каком внешнем благе или даре. Но и в естественном союзе земных отцев и матерей с детьми не отрадно ли для нежного сердца родительского, когда дети выражают любовь своим родителям какими либо дарами и приношениями? Не с особенною ли благостию и любовию и Отец Небесный взирает на тех чад Своих, кои, наслаждаясь дарами благости Его, в чувствах благодарности, не редко с слезами радости спешат пред святыми алтарями Его повергать, вместе с душами и сердцами, посильные лепты, подобно ублажаемой в Евангелии вдовице, принесшей от чистого сердца последние свои две лепты Богу? Но при всем том, и внешняя жертва не будет благоприятна Господу, и ее нельзя похвалить, если она не согрета пламенем любви к Богу, не растворена смирением, не удалена от любостяжания похвал человеческих.

Мытарь же издалеча стоя. Таково истинное смирение, проистекающее из глубокой уверенности грешника в своей греховности и окаянстве; оно не дерзает пред Богом правды выставлять прав своих. Смиренный молитвенник издалеча в храме предстоит – близь сущему Сердцеведцу, почитая себя недостойным приметатися и у прага церковного – предстоит в трепете, не смея и очей, полных слез, поднять к небу, предстоит, в сокрушении о грехах своих, и от сильно горестного чувства ничего не в силах проговорить, кроме простой, краткой, оживленной упованием, покаянной молитвы, – молитвы, всем нам известной: Боже, милостив, буди мне грешному.

Вот какое различие молитвы Фарисейской и мытаревой, принесшей различные плоды. Глаголю вам (ст. 14), произносит приговор вечная Правда Божия, – глаголю вам, яко скиде сей, т. е. Мытарь, оправдан в дом свой паче оного – Фарисея. Почему же паче? – Почему мытарево моление с благоволением услышано Свыше и низвело росу благодати на молитвенника, а Фарисейская правда отринута Вечною Правдою? Сам Господь представляет на это причину; яко всяк, глаголет, возносяйся смирится, – смиряяй же себе вознесется.

Скончаваше Иоанн течение, (Деян. 13: 23)

Как же величайший из всех Пророков, Предтеча и Креститель Христов Иоанн скончал течение временной своей жизни? Евангельское сказание о блаженной кончине сего величайшего, большего в рожденных женами, праведника должно быть для нас весьма поучительно; и потому воззрим с благоговением на кончину сего праведника, изображенную св. Евангелистом на поучение нам.

О кончине Иоанна Предтечи так повествует Евангелист Марк: приключшуся дню потребну, егда Ирод рождеству своему вечерю творяше князем своим (Мк.6:21). Замечательно, великий из пророков Иоанн приял мучениче. скую смерть тогда, как великий из преступников Ирод праздновал день своего появления на свет; воздержание осудилось, когда чрево пресытилось; проповедник покаяния и слез предан на смерть, тогда как собрание преступных старейшин предавалось буйной радости. Как же совершилось это ужасное злодеяние?

И вшедши дщерь Иродиады, и пляса и угоди Иродови. Бесстыдная девица, забывши и скромность и стыд и целомудрие, вошла на пир предавшихся вину и буйной радости, – вошла с гнусною целию – своим окаянным лицедейством возмутить ум царя и пиршествующих, воспламенить сердца их адским огнем страсти и поощрить к большему беззаконию; и, к несчастию, среди пиршества, успела обаять всех любосластным плясанием.

Рече царь девице: проси у мене, еже аще хощеши, и дам ти и до полцарствия, и клятся ей. Достойный плод постыдной страсти! Нечистый взор Ирода на гнусную плясавицу склонил его утвердить преступною клятвою преступную награду мерзкой плясавице. Царь клянется отдать даже полцарства за такую бессмысленную потеху!! Лукавая девица, наважденная материю своею, хощу, сказала, да ми даси главу Иоанна Крестителя, – Иоанна, которого не токмо главы, а и единого волоса не стоил Ирод и с плясавицей и со всеми пиршествовавшими с ним.

Что же царь? Прискорбен быв, замечает Евангелист. Требование плясавицы, сколько Ирод ни был воспламенен вином, слишком тяжело было для сердца царева: Ирод бо бояшеся Иоанна, ведый Его мужа праведна и свята, и соблюдише его, и послушав его, многа творяше, и в сладость его послушаше.

При столь великом уважении царя ко Иоанну, казалось бы, стоило только кому-либо из близких царю, какому-либо из наперсников его, уверить его, что клятва подобного рода, т. е. ложная и преступная, по суду вечной правды Божией, достойна казни, и, по суду совести, не имеет обязательной силы. Но, увы! не нашлось ни одного из пиршествующих, кто бы вывел царя своим благоразумием из затруднительного его положения, – все до одного явились льстецами, и, может быть, внутренне одобряли Приговор, утвердивший пролитие неповинной крови праведника, для них опасного своею прямотою и строгостию. И нечестивый царь, на минуту образумившийся, кончил тем, что клятвы ради и за возлежащих с ним не восхоте отрещи ей. Боже мой! бывают же такие люди, которые и честию и совестию и страхом Божиим готовы иногда жертвовать какому-то бессмысленному понятию о чести, о данном, с попранием истины, слове, хотят сдержать безумно данное слово. Они как будто не видят, что этою твердостию привлекают на себя позор и унижение крайнее; – «дано, говорят, слово благородного человека, – нужно исполнить, – нечестно отступаться от своего слова, хотя бы это слово явно было безумно и беззаконно». И это явление не новое: вот еще Ирод, дав слово, увидел, что сделал безумно; но захотел исполнить обещание.

И абие посла царь спекулатора, повеле принести главу его. Он же шед усекну его в темнице, и приносе главу на блюде и даде ю девице, и девица, даде ю матери своей. Вот образ кончины земного Ангела, вот как величайший из Пророков, проповедавший всем грешным покаяние, предвозвестивший Христа – Божию силу и Божию премудрость, приял смерть от меча спекулатора, по прошению дщери Иродиады, по желанию и наущению безбожной ее матери, которая, злобствуя на Иоанна за обличение ее преступной связи, склонила свою дщерь, чтобы ничего более не просила у царя, кроме главы Иоанна Крестителя – на блюде, как некоей сладкой снеди. О, злоба жены преступной!

И так, Предтеча и Креститель Христов Иоанн во главу усечен был за ревность свою по славе Божией, за правду закона Господня, которую тяжко слышать преступникам; ибо давно изрекла премудрость Божия от лица беззаконных о праведнике: приидите уловим праведного лестию, яко не потребен нам есть и противится делом нашим, и поносит нам грехи закона и злословит нам грехи учения нашего, возвещает нам разум имени Божий, и отрока Господня себе именует; бысть нам на обличение помышлений наших (Прем.11:12–14). Иоанн испил общую чашу с древними пророками – Илиею, который за правду сильно гоним был Иезавелью, – Исаиею, который претрен был деревянною пилою, – Иеремиею, которой брошен был в смрадный ров, – Даниилом, который повержен был на снедение голодным львам.

Но не во времена только древние, а и всегда свет правды нестерпим для людей, омраченных страстями; они нередко предпочитают угождение людям угождению Богу, превозносят достойное порицания, умалчивают из подобострастия о том, против чего надлежало бы возвысить голос.

О, убоимся лести и потворства нечестию, да не погибнем некогда в геенне огненной! возревнуем всеми силами души по правде и вере святой, подобно ублажаемому Церковию Пророку и Предтече Господню, отражая добрым житием козни нечестивых. Да не отступим от истины и закона Божия, хотя бы нужно было положить душу свою ради Евангелия и правды; тогда и мы с Предтечею Господним несомненно наследуем блаженный жребий в царстве славы, где живет вечно единая правда и истина, за которую так доблестно на земле пострадал и умер Креститель Христов.

Царь, Отечество и Церковь призывают ополчиться на брань. Брань сия, упорная и ожесточенная, вы знаете, воздвигнута на православное отечество наше за то, что блаженные и вечной славы достойные памяти Великий Государь Император Николай Павлович, по священному долгу защитника православия, требовал от государства Турецкого восстановления нарушенных им прав святые и православные, восточные Церкви, и избавления единоверных нам Христиан от тяжких страданий, ими терпимых под игом злобожных агарян. Требование это, святое и правое само по себе, и оправдываемое договорами, сила которых должна быть священна для всех народов, могло, конечно, раздражить ожесточенных врагов имени Христова и ополчить их на Благочестивейшего Защитника Христовой Церкви. Но что же могло быть оскорбительного в этом истинно христианском требовании для правительств христианских? Кто бы мог подумать, что две христианские державы, в противоестественном союзе с поклонниками Магомета, восстанут на православную Россию за то, что ее Благочестивейший Монарх, по сознанию святого долга и по чувству христианской любви, берет под свою защиту гонимых магометанами христиан? Эти державы не могли не видеть всей чистоты, возвышенности и, можно сказать, святости намерений нашего Великого Монарха; но ослепленные злобною завистию к величию Его, они в самых чистейших видах и намерениях Его усиливались изыскивать предлоги к подозрениям, сплетали целые сети лжей и, когда не оставалось места ни малейшему даже подозрению, когда движимый христианскою любовию защитник Христовой Церкви, гнушаясь кровопролитием, самим же этим державам предоставил право открыть способы для мирного соглашения, без унижения достоинства России, эти державы, к стыду своего христианского имени, к стыду просвещения, коим так гордились, обнажили на православное отечество наше меч, в союзе с врагами имени христианского и просвещения. Бог видит всю правоту России, руководимой православным ее Венценосцем в этой брани для нас славной, святой, по святости цели, а для врагов наших бесстыдной, безбожной, позорной и гибельной.

Франция и Англия, две могущественнейшие державы христианского запада, в союзе с магометанским востоком, обнажили меч, в начале, быть может, только с тем, чтобы поразить страхом наше православное отечество, и потом предписывать ему законы по своему произволу. Известно теперь и врагам нашим, какое чувство одушевляет наших православных воинов в борьбе со врагом, дерзнувшим нагло вторгнуться в пределы нашего отечества. Меч, им подъятый на православных христиан, в защиту, будто бы, угнетенных гонителей Христовой Церкви, теперь восходит на главу его. Ибо, что сталось с блестящими, отборными войсками англо французскими в нашей Тавриде? Уже тысячи и тьмы пали и потреблены от меча и огня. Ослепленные враждою, завистью, гордостью, враги наши не вразумились этим, не подумали, что кровавое, губительное для них начало брани, быть может, есть только начало исполнения над ними страшного приговора Божия: вcu приемшии нож, ножем погибнут (Мф.26:52). Неразумных, или не хотящих разуметь, видимо сам Бог вразумляет, вознося на них карающую десницу Свою в буре, сокрушившей корабли их, в разнообразных язвах, поядающих полчища их. Франция и Англия высылают на брань отборных сынов своих, кои в нашей доблестной "Тавриде находят бесславную могилу. Что скажет благочестивое потомство, когда предание укажет ему на могильные холмы врагов наших, в виду славной русской, сторожевой твердыни? Оно прочтет на этих могилах, как бы надгробную надпись, исполнение пророческого слова: вcu успоиии – кийждо в дому своем; ты же, яко мертвец мерзский, повержен в горах: зане землю Мою погубил ecu и люди Моя избил ecu, глаголет Господ.,. (Ис.14:19). Для чести человечества мы с любовию готовы принять ту утешительную мысль, что и во враждебных нам державах и в их полках были и есть мужи, кои внутренне чисты от скверны богомерзского союза с агарянами, – что некоторые из сложивших кости свои у Севастополя стоили бы лучшей участи и увлечены на позорное побоище не собственною волею. Но не закрываются ли сии чтители истины общим мраком лжи и нечестия, как звезды небесные густыми, громовыми тучами? Пролитая и проливаемая напрасно христианская кровь вопиет на небо об отмщении на всех пределах земли, до коих досягают пределы Русского царства, вопиют угнетенные христиане во враждебном христианству царстве, где вопли и стоны их усилились с тех пор, как гонители нашли в христианских державах поощрение и помощь для усиления гонений; там вопиет кровь мученическая. На кого падут эти стоны и болезни, эта кровь безжалостно мучимых братий наших? Прежде всего на правительства Франции и Англии! Но что такое у них верховная власть? У одних она создана и поставлена целым народом мятежным и цареубийственным; у других наследственная венценосица служит немым орудием представителей народных, кои приютили под своим отечественным кровом крамольников, бунтовщиков всей Европы, усыновили отверженных родиною и отечественными законами. Таким образом, антихристианский дух этих правительств есть только выражение духа народного. Кто же теперь там не повинен в крови христианской, пролитой и проливаемой ими не для защиты отечества, не для защиты правого и святого дела, а по чувству ненависти к православной России, верной единодержавию и Самодержцу, грозе для крамолы и безначалия, а по алчности к неправым завоеваниям, к грабежу и убийству? Если верховная власть (без сомнения, верховная только по имени) в зависимости от произвола народного и потому подчиняется духу народному: то во всех действиях власти – противозаконных, по закону даже правды человеческой, виновен народ. Мы видели обнаружение этого духа народного во всех пределах нашего отечества, куда дерзали англо -французы внести войну; мы видели, чем ознаменовали свою храбрость воинскую их военачальники и воины: несправедливостью, жестокостью, насилием, грабительством, поруганием святыни, достойными времен варварства, – времен всеобщего гонения на христиан. Таковы чужеземные воины, сложившие свои головы у твердынь севастопольских – воины христианские, на место падших снова являющиеся для защиты гонителей христианства; они ведут бесчестную для христианина брань, бесчестно губят свою силу и храбрость, бесчестно и умирают. Альма, Инкерман и Севастополь, свидетели ожесточенной и отчаянной храбрости англичан и французов, не отзовутся славою в потомстве для их мертвецов; потому что не за правду мучимый не венчается, по слову Божию. Клевреты мучителей, запятнанные кровию мучеников, как убийцы и самоубийцы, вызвавшиеся на позорную смерть, будут судимы в потомстве и на суде Божием, завещая свой позор и, кто знает, может быть, собирая своими грехами богоотступничества и предательства гнев Божий, отвержение и гибель потомству, да не восстанут и наследят землю и наполнит землю ратьми (Ис.14:21). А правители народные, клеветники, враги христолюбивой России, предатели и мучители православной греческой Церкви, – предатели Христа, положившие часть свою с Иудою, как предстанут они на суд Божий, с каким стыдом и ужасом воззрят на братий своих соотечественников, увлеченных ими на позорное, христоненавистное дело, позорно погубленных, – как воззрят на Того, Его же прободоша, пролив кровь членов Его, яко воду?!

Славная смерть, и вслед за нею вечная слава в бессмертной жизни есть награда за достойные славы подвиги. Чем выше цель подвигов, тем славнее смерть, тем выше и награда, от Бога. Кто, по чистой христианской любви к ближнему, жертвует жизнию своею за спасение его: тот – истинный друг человечества, тот заслуживает великую от Бога похвалу и награду. Кто, движимый тою же любовию, повинуясь Царю и начальству, им поставленному, и жертвуя собою, имеет в виду благо не одного, а спасение многих, благо и спасение целого отечества, славу и благоденствие родного Царя и престола, – тот сподобляется от Бога блистательнейшего венца, славы и вечной памяти в отечественном потомстве. А кто проливает кровь свою не токмо за царя и отечество земное, но и за родину свою небесную, за славу Царя царей – Христа, за вселенскую Христову Церковь: тот приимет венец мученический.

Таковы подвиги христолюбивых воинов православной России, такова блаженная, славная смерть их на поле брани против врагов отечества, Царя и православной Церкви. Честна пред Господом смерть христолюбивых воинов России. И пред ними предстоит теперь у престола праведного Мздовоздателя подвигов первый подвижник венценосный, подявший всю тяжесть бранного подвига за родину и Христову Церковь, за злостраждущих братий по вере, по неисповедимым судьбам Всевышнего с подвижнического поприща от нас восхищенный, наш отец; наш ангел-хранитель. Болезненна и тяжела эта внезапная утрата для верной и преданной Помазанникам своим России, тяжко это испытание, которое судил нам Господь во дни брани. Но мы имеем высокое, христианское утешение в созерцании славной кончины избранника Божия:, царя по сердцу Божию, и славы, уготованной избранным по смерти. Беспримерно поприще смирителя мятежей, восстановителя и стража царей и царств, защитника Христовой, гонимой Церкви, воззванного Богом среди брани за злостраждущую невесту Христову – Церковь, среди подвигов за мучимых слуг Христовых, под бременем царственных забот и самоотверженной любви к страждущим в. чуждой стране собратиям по вере. Да будет, – и несомненно будет, – вечная, славная память защитнику обидимых и злостраждущих, Императору Николаю I-му. По манию Царя царствующих, великий и славный христианский подвиг суждено окончить достойному Сыну великого Отца. Вышний, в дивном совете Своей благости к верному исполнителю Божественных целей, признал недостаточною наградою земную славу Тому, Кто не по земным расчетам принял на себя защиту достояния Божия против покушений врагов веры, – и, воззвав к Себе Отца отечества нашего, предназначил Сыну, достойному Отца, участие в великом деле и славе за дело Божие с великим Отцем.

Подвизайтеся внити сквозе тесная врата Лк.13: 24

Жизнь человеческая, сама в себе, есть подвиг, и участь каждого на земле человека – непрестанно подвизаться: непрестанный труд предлежит сынам Адамовым, говорит сын Сирахов (гл. 40, ст. 1); но трудиться можно различно и для различных целей; и об иных труждающихся можно повторить слова Пророка: обаче всуе мятушся (Пс.38: 7). Всякий труд и всякий подвиг, если не будут относиться ко благу нашей души, а будут направлены к приобретению токмо благ земных и временных, – труд и подвиг напрасные и суетные: всуе мятется человек. Только тогда мы истинно трудимся, тогда наши труды и подвиги не тщетны, когда трудимся для своего спасения: ибо, заботясь о своем спасении, мы делаем и приобретаем самое необходимое. И так постоянно и неуклонно подвизаться для своего спасения – вот истинное и единственное назначение человека на земле! Так учит Господь наш Иисус Христос. На вопрос Иудеев: Господи, аще мало есть спасающихся? Он ответствовал им словами: подвизайтесь внити сквозе тесная врата. Что значат сии слова и чему научают нас? Тому, что вся жизнь наша должна быть – непрестанный труд и подвиг для блага души нашей, что нам непрестанно должно бодрствовать и трудиться для нашего спасения: подвизайтеся!

Нет сомнения, что наше спасение собственно есть дело Божие. Сам Бог начинает его и Он же своею благодатию устрояет и совершает оное. Если мы, сами по себе, столько слабы, что даже не можем и помыслить от себя что-нибудь доброе: что же мы можем в столь великом деле, каково дело нашего спасения? Но, тем не менее, требуется в нем и наше свободное участие; потому надлежит нам самим пещись о своем спасении и пещись в продолжение всей жизни; нс довольно заняться им однажды, или несколько раз, надобно заниматься всегда, неослабно. Спасение не есть дело одного какого-либо дня, месяца, или года; оно требует постоянных и непрерывных трудов наших: подвизайтеся, говорит Спаситель наш, не определяя времени – значит, постоянно, всегда. Да и можно ли почитать излишними какие-либо добрые усилия там, где в награду трудящемуся определяется целая вечность блаженной жизни? Представим себе великих подвижников Христовых; вся жизнь их была одним непрерывным подвигом для Спасения: но и они, отходя в страну вечности, часто сожалели, что еще мало сделали для своего спасения.

Но чем важнее и необходимее для нас дело нашего спасения, чем больших трудов и подвигов оно от нас требует, тем гибельнее для нас нерадение о сем великом деле; а потому как неблагоразумны и невнимательны к самим себе те, кои тратят время более для суетных дел и занятий, нежели для того, что составляет для них первое и главное назначение и от чего зависит участь целой их вечности! Посвятить несколько минут своему спасению, все же остальное время мирским удовольствиям, или каким, нибудь суетным занятиям, – это значит нисколько не дорожить собою. К чему послужат все наши труды и занятия в мире, когда мы не делаем того, что должны делать? Кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит (Мф.16:26)? Пусть все дела наши не будут иметь успеха. Это не составит ничего в сравнении с потерею спасения. Все другие дела еще можно поправить: но опущение в деле спасения есть потеря, ничем невознаградимая. Каждая минута, проведенная нами в беспечности, приближает нас к погибели. Царь вавилонский предавался буйной радости, между тем как невидимая рука писала уже приговор погибели ему и его царству.

Так, не надобно забываться и быть праздными ни на одну минуту; и одной минуты, если б Господь попустил, довольно было бы для нашей погибели, довольно дли того, чтобы враг человеков воспользовался ею для своих злых целей. Тогда как люди спокойно спят, враг их недремлющий сеет плевелы нечистых помыслов и вожделений, к погибели людей, и день и ночь заботится о том, как бы погубить нас. Должно ли нам менее принимать трудов и забот для своего спасения, нежели сколько враг наш предпринимает их для нашей погибели? Не безумно ли вести себя так, будто бы мы почитали душу свою недостойною всегдашних попечений, тогда как диавол ценит ее столь высоко, что употребляет все возможные усилия, чтобы овладеть ею? Потому-то так часто слово Божие заповедует нам непрестанно бодрствовать и подвизаться: бдите на всякое время (Лк.21:36), говорит Спаситель.

Если бы мы даже сделали и величайшие успехи в благочестии, и тогда отнюдь не должны ослабевать в своих подвигах: мняйсе стояти, говорит св. Апостол, да блюдется, да не падет. Кто был сначала Саул, царь израильский? Муж благ, на которого сходил Дух Господень (1Цар.9:2); и, однако же, что, наконец, постигло эту венчанную и святым елеем помазанную главу? Он однажды не внял вещаниям Господа и не раскаялся; и от того навсегда погиб, как раб, отверженный Богом. Давид был муж по сердцу Божию: однако один неосторожный взор некогда был причиною глубокого падения сего мужа. История великих подвижников Христовых представляет нам множество примеров, как часто одна злая мысль, одно слово или одна минута беспечности губили труды и подвиги целых лет; только милосердие Божие спасало падших от гибели, может быть, вечной. Посему неизвинительна беспечность наша, когда есть опасность потерять блаженную вечность.

Так, по учению Евангелия и по примеру святых подвижников Христовых, нам должно, в продолжение всей жизни, неусыпно, неуклонно бодрствовать и подвизаться для своего спасения: подвизайтеся внити сквози тесная врата.

Полезны науки; хорошее дело собирать книги, для обогащения себя и ближних различными познаниями. Но все эти познания тогда только принесут истинную пользу душам, когда будут проникнуты и оживлены светом учения Христова, когда вера станет жизнию сердца ищущих просвещения; ибо только она может дать всем силам души прямое направление: ясный и светлый взгляд уму, истинную и плодотворную жизнь сердцу, чистоту и спокойствие совести, благородство и твердость воле и деятельности, и таким образом служить истинным и прочным залогом благополучия на земле и блаженства на небе. Без света учения Христова самые обширные и разнообразные знания человеческие подобны тусклому во мраке мерцанию гниющих дерев; они не озарят ума полным светом, не согреют сердца теплою любовию к Богу и ближнему; без сего света, в самом просвещении, этом древе познания добра и зла, будет только скрываться дух гордости, возбуждая в уме христиан кичливые мечтания о своем многоведении. Что принесло земное, не оживленное духом веры Христовой, просвещение христиан Запада, которые недавно дерзнули поднять оружие на Христа, Божию силу и Божию премудрость, в членах тела Его, еже есть Церковь, и явились поборниками лжепророка? Не открывается ли из таковых их действий, что они следуют коварному внушению исконного человекоубийцы, который, подавая запрещенный плод Еве, говорил: будете яко бози?

И так, ревнители просвещения, стремитесь к распространению многоразличных познаний, полезных и нужных для жизни, под влиянием света благодатного учения. Но не опускайте из виду главной цели просвещения – способствовать восстановлению образа Божия в духе человеческом. Только в сем случае просвещение разума может служить чистоте сердца и вместе вести человека к полному и твёрдому познанию истины и блага, и наконец к блаженству. Да будет небесная истина целию всех ваших стремлений к истине, всех ваших трудов для истины, целию всей вашей жизни. Если кто окажется лишен сей небесной, спасительной истины, да просит ее у Бога, всем дающего, – и дается ему. Един Бог есть источник и начало света и истины для ума и сердца человеческого; и Он открывает ее тому, кто столько любит истину, что пламенно молит Его, Отца светов, о даровании просвещения.

Величественное зрелище представляет Россия, празднующая священнейший день венчания и помазания па царство Благочестивейшего Государя Императора.

На огромном пространстве, – от берегов Восточного Океана до Запада прибалтийского, – от северной Лапландии до Южного Закавказья, миллионы жителей, различных по происхождению, по степени образования, по вере, нравам и обычаям, единодушно торжествуют, одушевляются общим восторгом, выражаемым в благодарной и усердной молитве к Богу, – все, составляя одно обширнейшее семейство самодержавного Отца, выражают одно чувство любви к своему Царю.

Что же особенно всех обитателей Российского царства возбуждает к общему торжеству в одном чувстве восторга? – Откуда в нас сей священный восторг?

Источник настоящего, единодушного восторга всех Русских верноподданных служит убеждение 1) что венчание и помазание на царство Царя Самодержавного, ни от кого независящего, кроме Верховного Мироправителя, – всеблагого Бога, есть высочайшее торжество жизни государственной, есть величайшее на земле благо для бесчисленных племен и языков, покоящихся под благотворным скипетром Монарха 2) сознание, что это есть величайшая милость Божия для царства Всероссийского,

По убеждению всех верноподданных сынов Отечества, какого бы происхождения и исповедания они ни были, – Царь православный венчается и помазуется на царство, как орудие власти Божией на земле. Прияв силу и власть от Бога в сем священнодействии, Он представляет собою образ Бога всеблагого и всемогущего, – под осенением всезиждительной и животворящей силы Божией, собирает во едино все разноплеменные народы, составляет из них обширнейшее, цветущее, царство, как одно благословенное семейство, – утверждает общее благоденствие на столпах предержащих властей, да все стремятся единодушно к одной цели – к общему благу, по гласу истины; – неусыпно бодрствует отеческим сердцем, над безопасностию всех и каждого, да и изобилующий дарами, счастия в великолепной храмине, и простой поселянин в скромной хижине в покое наслаждаются плодами трудов своих; соединяет души, воцаряет единомыслие мудрыми законами, ограждает добродетель от порока правосудием, объемлет любовию верность, поощряет наградами заслугу, состраждет бедности, строгость правосудия растворяет милосердием. Словом, Богом венчанный и превознесенный Царь является душою разнородных племен и языков, орудием истины, оплотом против нечестия и неправды, да не поколеблется, царство, да не торжествуют злоба и лукавство. Он есть верховный вождь и хранитель благоденствия – своего царства. Иначе и быть не должно. Еще в малом обществе, в домашнем семействе, открывается образ власти и подчинения; отец есть первый, необходимый и естественный властитель детей; и власть его, происшедшая от Бога, который сотворил его, независима от детей. Общество государственное составилось из семейств, разросшихся в народ, и есть единое обширнейшее, многосложное семейство, для управления которым Бог дает власти отеческой новый образ и новое имя, – поставляет единодержавного, независимого властителя – Царя – отца народа. И таким образом власть Царя, как и власть естественного отца, есть Божественное учреждение. Мною, говорит Господь, царие царствуют, – и наследственность сей верховной власти носит печать того же Божественного происхождения. Бог клянется помазаннику Своему – от плода чрева его посадит на престоле его (Пс.131:11).

Особенная же милость Божия и величайшее благо в учреждении и утверждении самодержавной и независимой верховной власти открывается для России, в которой на обширнейшем пространстве ее соединяются самые разнородные и многосложные начала жизни государственной, сосредоточием коих служит и может служить только одна высочайшая воля Монарха; одна только она может дать стройный вид, единство и порядок всему огромному, общественному телу. И как в царстве природы все держится законом тяготения; так и в царстве людей все хранится в чине и в порядке законом самодержавной Власти. И кто не проникнет, как дерзко, слепо и богоненавистно то мудрование, которое, не замечая дел Божиих в царствах человеческих, неизменные уставы Божественные силится подчинить обыкновенным земным началам, и производить самую верховную Власть от произвола человеческого? Не прикасайтеся помазанным Моим (Пс.104:15), говорит Господь- ибо Мною царие царствуют; властей- держава дается им от Вышняго.

По убеждению православных и всех, еще не забывших веру Апостольскую и отеческую, христианских подданных Всероссийского престола, всякий царь для царства поставляется от Бога; а Царь православный, венчаясь по чину православной Церкви, приемлет вместе с властию от Бога многоразличные дарования и силы благодатные для. того, чтобы всегда быть достойным орудием власти Божией на земле. Дух Божий, совокупляющий обилие духовных совершенств в едином лице Помазанника Своего, коему вручает судьбу народов, не разлучается с ним, постоянно бдит над, поставленным бодрствовать на высокой страже отечественной, наставляет его устроят внутреннее и внешнее благоденствие подданных, с сознанием великости и святости своих обязанностей, быть хранителем целости, достоинства и славы державы своей, – быть, по слову Спасителя, оком светлым, да и все тело государственное будет светло, располагает сердце его к распространению и возвышению просвещения между подданными, основанного на страхе Божием, к приятию самого образа воспитания в особенное, царское свое покровительство для устранения разномыслия и для воспитания детей в отечественном духе; вдыхает в него ревность о славе и достоинстве возлюбленной невесты Христовой – Православной Церкви, – неусыпную заботливость к распространению и утверждению в царстве своем истинного духа Церкви и самодержавия.

Итак, с глубочайшим благоговением признавая во власти Богоизбранного Царя и Помазанника Божия, власть Всевышнего, благодарно исповедуя, что в лице Своего Помазанника Царь неба и земли – Господь приемлет нас и все наше православное Отечество под свое ближайшее, отеческое попечение и охранение и правление, мы почитаем себя блаженными; ибо кто, кроме Господа Бога, знает и устроит лучше наше благо в настоящем для будущего, – во времени для вечности?

Доколе эта вера в нас непоколебима, дотоле непоколебимо благо и счастие любезного нашего Отечества.

Боговенчанный и Богопомазанный Благочестивейший Государь наш, приемля славу и честь, силу и власть от Бога, дабы царствовать над нами и созидать наше общее и частное благо, подъемлет подвиг необъятный, превышающий силы обыкновенного человека, едва выносимый и для облеченного силою свыше, но не отрешенного от немощи естества человеческого. Мы ничем не можем воздать своему Державному Отцу за Его царственные труды и подвиги ради нашего блага и счастия. Подвиг царствования выше всякой земной награды. Всеобщая радость наша о Царе, воспламеняя сердца, да устроит из них одно кадило благовонное пред Богом, и вознесет фимиам молитв наших к Царю неба и земли, да услаждает Он, преблагий, Избранника Своего на Его многотрудном пути в Его великих подвигах радостию отца, о чадах веселящегося, и, по сыновней любви и благоговейной преданности к Царю нашему, чтя в нем истинного посланника небес, сохраним волю Его, как священнейший закон для жизни нашей, – да мыслит ум наш по разумению и предначертаниям возлюбленного Богом Монарха, да стремятся сердца наши к тому, что составляет предмет желаний Его сердца, – да самая жизнь наша, по вере и правде, служит живою жертвою, которую мы всегда готовы всецело принесть в дань верности и преданности Царю; – не дадим Ему скорби о неблагодарных и, строптивых чадах, да живет Он, среди своего царства, как Отец, услаждаясь в трудах и заботах своих радостию о благе чад своих; – да царствует на страх врагам, на радость и счастие, славу и величие Богом вверенного Ему царства, – да будет всегда рука Господня на Нем и над нами.

Отцу семейства, радующемуся об устроении членов его, сорадуются и верные домочадцы, кои дорожат любовию его.

Радость Царя-Отца обширнейшей государственной семьи об устроении лиц Царственного Дома, естественно, переливается и в сердца верных сынов Престола.

Но дорога радость и торжество подданных о радости Царевой, если совершенно соответствует предмету радости.

Чем выше, чище и святее предмет ее, тем и радость, и торжество потребны более возвышенные, светлые и достойные величия и святости действия.

Брак вообще есть столь высокое и святое учреждение в Церкви, что сам Апостол называет оный шайкою, – и притом великою тайною, образующею благодатный союз Христа с Церковию. Во образ сей тайны великой бракосочетаваются жених и невеста.

Чист, свят, высок, крепок и нерасторжим союз Богорадованной невесты Церкви с Небесным Женихом ее – Христом. Свят, чист и брак христианский, и по своему происхождению от Бога, и по своему знаменованию, как образ благодатного союза Христа с Церковию; – крепок и нерасторжим, потому что носит печать Божественного утверждения: еже Бог сочета, человек да не разлучает; и, без сомнения, как образ высшего союза Христа с Церковию, почерпает жизнь и силу из своего первообраза; высок и важен, потому что назначение его есть: в союзе любви христианской, .благословенное рождение и воспитание детей, – существ, украшенных образов Божиим,; в. коем заключается право . господства человека над тварию, или что тоже, размножение членов царства Божия на земле. Основанный и утвержденный таким образом на началах христианских, брак есть страж и хранитель чистоты сердца и целомудрия. В святости и непорочности брачного ложа заключается прочное основание мира и благоденствия семейного и общественного, – в чистоте его – источник невозмутимой радости и благословений небесных для супругов и детей, для семейств и.государств.

Из сих оснований можно уже усматривать, с каким духом должно совершаться торжество. бракосочетания, совершенного недавно в Царственном Доме.

И во 1-х, кто из верноподданных Русских не приобщится чистою и святою радостию великой радости Царя о совершении таинства брака над сыном Царевым, когда важность сего таинства утверждена и запечатлена свидетельством, освящена и возвышена присутствием Христа – Царя неба и земли, и ознаменована первым чудом Спасителя во время служения Его роду человеческому в Кане Галилейской?

Кто не выразит, во 2-х, живой радости в столь важном и святом деле, совершенном в Царственной семье, молитвенным возношением духа к Отцу светов, да озаряет слава Господня новобрачную Царственную чету к славе России, – да во свете лица Божия выну ходит и о имени Господа радуется радостию небесною, неизглаголанною, и да открывает новый для себя и России источник радости зреть благоверные и Боголюбивые чада, и чада чад своих в отдаленном потомстве?

Кто, далее, в чувстве верноподданической радости, не Возблагодарит от всей души Подателя всех благ Господа о расширении круга Царственной семьи новою Высочайшею Четою, приемля это расширение за знамение нового благословения Свыше над Домом Царя и над царством Русским?

Есть обыкновение – события важные ознаменовывать сооружением памятников, кои впрочем тогда только имеют цену и значение, когда служат выражением глубоких чувств признательных сердец.

Таинство брака, совершенное в царственной семье, имеет важность и значение духовное: да воздвигнется же в сердцах благодатных чад небесного отечества и благодарных сынов родины земной несокрушимый памятник живой любви и преданности Царю царем – Богу, благоволением венчающему и умножающему царственный Род наш, а в Нем и чрез Него – и земному Царю нашему со всею Царственною семьею Его, да любовь Божия, – душа и сила государственной жизни, исполняя сердца высочайших особ Царствующего Дома, преизобильно изливается и в сердца Русского народа, – да будем все едино тело государственной, как и благодатной, жизни, под управлением единой верховной Главы – Самодержца Всероссийского, как Церковь управляется единою высочайшею главою Небесным Царем Христом; да царствует над нами во веки Богоизбранный и превознесенный Царствующий род, яко же и Христос владычественно пребывает во веки в Церкви Своей, – да живет Россия под скипетром самодержавия жизнию святою на земле для неба, во времени для вечности; – да брачный союз Их Императорских Высочеств возбуждает и оживляет к теснейшему благодатному общению с Господом Христом – источником жизни и радости, славы и блаженства, – Россию, могущую токмо хождением во свете лица Божия непоколебимо утвердиться в истинной славе.

Вот лучший памятник бессмертия благодарных Богу и Царю сердец Русского народа!

Великая, христиане, неисповедимая к нам милость Божия! Дорого, чрезвычайно дорого для верноподданных посещение Царицею их городов и весей: – еще дороже посещение их домов, семейств; еще выше в посещении ее любовь, привет, внимание, исполнение желаний их, удовлетворение их нужд; а нас, – грешных, удостаивает своего высочайшего, благодатного посещения Царица всех царей и цариц – Владычица мира, Матерь Бога Вышнего, – удостаивает грады наши, веси, домы и каждого с верою к ней притекающего.

Но мы не видим Царицу небесную; а нам бы, – готово помыслить испытующее сердце, – всего утешительнее было, если бы Она, Благодатная, видимо благоволила являться среди нас, и таким образом выслушивать молитвы каждого, утешать плачущих, врачевать болящих, ободрять унывающих и т. под. Потерпите не много, Бог даст, и увидим Ее, – и скоро; ибо вся наша жизнь, как сон, минет, – увидим, – если будем того достойны, – в ином лучшем мире, когда смерть освободит бессмертный дух наш от оков бренной и грубой плоти, препятствующей ему прозревать в мир духовный, увидим там, где одесную Бога постоянно пребывает в Боголепной славе Царица неба и земли, – куда мы день ото дня спешим, – и становимся ближе и ближе к этому незримому, славному миру.

В настоящее время нашему видению Богоматери служит преградою противоположность мира, в котором мы живем, с тем, в который готовимся вступить. Здесь все видимое грубо и тленно, – все должно измениться, и самое небо, яко одежду ветхую, Господь некогда свиет и изменит в лучший и совершеннейший вид. Там, напротив, все духовно, чисто, нетленно, прекрасно. Каким же образом явление Богоматери во свете паче лучей солнца, в духовном, нетленном преславном теле Ее, вынесет ваша грубая, дебелая, немощная, бренная плоть? Как смогут взирать на Пречистую наши нечистые очи? Самые избранники Божии в этой жизни с благоговейным ужасом, проникавшим все существо их, сретали Славнейшую без сравнения Серафимов, Пречистую Богородицу и Матерь Света; – и их, очищенных и приготовленных к такому чрезвычайному явлению всегдашнею молитвою, бдением и постом, Сама Владычица мира предваряла в явлении Своем словом утешения. Так, преподобному Сергию явившись, укрепляла дух его материнским словом успокоения: «не ужасайся, избранниче мой!» Что, если бы она – Превысшая небес – в ту самую минуту, как мы с детским дерзновением прибегаем к Ней в чудотворных Ее иконах Умиления и Одигитрии, явилась нам во всей Своей небесной славе и величии? О! в каком ужасе и трепете все мы, немощные и недужные грехами, поверглись бы долу, не дерзая и очей возвести к Ней? Ученик преподобного Сергия, преподобный Михей был и святый муж, однако ж от светозарного явления Царицы небесной поник взором и закрыл лице свое. Кто из предстоящих пречистому Ее образу мог бы открыто взирать на Ее Божественную славу, когда и видимое солнце смешает немощный взор наш? Особенно, кто даже стерпел бы, если бы чей-либо из нас свиток всей его жизни раскрылся вдруг пред взором всех? Пред Материю ли Света сокроются дела, помышления и тайные движения сердца нашего? Что же бы мы почувствовали при видимом явлении Ее? О, и мысль, и уста, и язык, и сердце оковал бы страх тогда, и не было бы места, как теперь, тихим, детским молитвам нашим.

И так, и величие и слава Богоматери, и наше недостоинство и наши немощи служат великим препятствием, к открытому Ее видению.

Напрасное желание таковых явлений мы должны отсекать мыслию, что в этой жизни мы верою ходим, а не видением; вера упразднится, но там – за гробом, и целая вечность предоставлена будет видению. Да, и что пользы принесли бы таковые явления нам в нашем состоянии греховном? Не взирали ли некогда на Пречистую Приснодеву Марию и на Сына Ее и Бога – Господа нашего Иисуса Христа, народ иудейский, его князи и архиереи? – и чем кончилось такое их видение Господа, нас ради смирившего Себя и Его Пречистой Матери? – Преданием Царя славы на самую мучительную и позорную смерть. Итак, христианин, высших себе не ищи, креплших себе не испытуй (Сир.3:21)напрасно; дай, на время, место вере; и живая вера, за гробом, откроет место блаженнейшему видению твоему Богоматери.

В человеке не то преимущественно драгоценно, что видит глаз, – его тело с своим устройством; а бессмертный, Богоподобный дух, движущий и управляющий телом, которое без души мертво. И в Славнейшей Херувимов Матери Божией всего выше Ее чистейший, Богоподобнейший дух, Ее чрезвычайная благодать, которую Она дарует верным в Своей чудотворной иконе: в исцелении их недугов душевных и телесных, в скором заступлении и помощи в напастих, в услышании молитвенных воздыханий, в облегчении скорбей, в сообщении скорбящему сердцу радости, утешения, умиления, надежды, ободрения, мужества; в защищении от врагов видимых и невидимых, в ниспослании свыше помощи даже в то время, как мы были оставляемы всеми – друзьями и ближними, когда не было, по-видимому, никакой надежды ко спасению; в исхищении из самых челюстей смерти в воде, в огне, в смертоносной язве и проч. Но возможно ли исчислить все дары и благодеяния Ее роду христианскому?

Что же мы воздадим Тебе, о Всемилостивая Царица небесе и земли, за благодатное посещение нас, за все неисповедимые дары Твои?? Преукрашенная Божественною, вечною славою, Ты благих наших не требуешь, но, по беспредельной любви Твоей к нам, благоприятны Тебе посильные жертвы и приношения наши от чистых сердец; материнскому сердцу Твоему всего вожделеннее наше вечное спасение, наш дух сокрушенный и смиренное сердце. Приими же их паче всех даров и жертв в пренебесный Твой жертвенник, и уготови их в воию благоухания Господу, да выну, соединяясь с Тобою здесь верою и любовию, приискренне соединимся с Тобою видением и слухом там, в невечернем дни царствия Христова.

Земные матери, неразлучные с детьми своею любовию, на случай видимой разлуки с ними, оставляют им иногда свой вид или изображение, в живейшее напоминание лица матери – зеркала души ее.

Но какая земная мать может в любви своей сравниться с Тобою, Матерь Света и Любви Божественной? Ты – беспредельное море благости, – Ты бесконечно милостива и благосерда ко всем детям Твоим по благодати. О, даруй же, даруй каждому из нас Свой пречистый лик, – напиши светописию небесною – благодатию Св. Духа в сердцах наших Твой Боголепный образ, Твои высочайшие совершенства, да все мы, и во дни и в нощи, и в часы занятий и досуга, и в беседах и в уединении, и в домах и на стогнах, и в храмах, и всюду, будем обносить в душе нашей Твой Боголепный лик, и, таким образом всегда предзревая Тебя духом, будем далеки от греха и соблазна, и везде и во всем, и в счастии и в горе, будем с любовию возводить к Тебе взор души нашей и подражать Тебе; ибо с Тобою, – с образом Твоим в душе нашей, – везде и всегда будет благо нам, – с Тобою благо и жить и умереть. Ты невредимо и безбоязненно проведешь нас и сквозь сень смертную, если мы до смерти будем отражать в себе живое подобие Тебя, – совершенств Твоих.

Ученики Господа, по вознесении Его на небо, оставаясь в Иерусалиме, находились всегда в храме, хваля и благословляя Бога (Лк.24:35). И мы, как возрожденные благодатию Святого Духа для жизни святой и богоугодной, в смирении сердца должны хвалить и благословлять Господа – Царя славы и Преславную Владычицу нашу Богородицу, во всю нашу жизнь, – славить всем существом, душею и телом(1Кор.6:20; Кол.3:17), и умом и волею, и словом и делом, творя всегда правду и уклоняясь от всякого зла: лжи, зависти, клеветы, злоречия, ропота, гнева, вражды, обмана, кражи, лености, пьянства, сладострастия и всех дел тьмы, о коих, по Апостолу, срамно есть и глаголати (Ефес.5:12). И мы, как члены благодатного царства, – наследники небесной славы. 0 всех, без исключения, сказал Господь: Аз любящия Мя люблю; и – побеждающему дам сести на престоле Моем (Притч.8:17; Апок.3: 21). Посмотрите на своих, по естеству, братий, кои прославлением Господа на земле улучили вечную славу на небе. И Илия Пророк Божий, по уверению Апостола, был подобострастный нам человек: но своею ревностию о славе Божией еще на земле стяжал такую славу, что одним Молитвенным словом заключал и отверзал небо, воскрешал мертвецов, низводил огонь и дождь с неба и проч. Мария Египетская тяжкая вначале была грешница; но, оставив путь погибельный, столько возревновала о славе Божией, что совершенно победила в себе грех силою благодати, – истребила страсти, и в пустыне Иорданской достигла равноангельной чистоты и святости, составляя предмет удивления для самых великих святостию пустынножителей, каков был преподобный Зосима. Кому неизвестны имена тяжких некогда грешников и грешниц: Пелагий, Евдокий, Таисий, Вонифатиев и проч., кои, из сосудов нечистоты и страстей, соделались чистыми храмами Духа Божия? Они своею жизнию, а последний и мученическою смертию прославили Бога и за то получили венец славы в обителях небесных!

Таковая слава уготована на небе и всем преподобным (Ис.149: 9). Не говорите же, что «грешные мы люди, далеко нам до святых». Это прилог вражий, – это он, лукавый душегубец, внушает мнимое смирение, дабы усыпить нашу душу беспечностию о спасении и тем погубит нас. Нет, вовсе не далеко, как показывают вышеприведенные примеры людей, принесших Богу чистое покаяние. Господь всем человеком хощет спастися (1Тим.2:4). Не для: праведников, а именно для грешников Он и. приходил на землю, жил среди их, учил их, за них и для них умер, воскрес, вознесся на небо, даровал им Духа Снятого и пр. Скажете: «мы бы и рады войти в рай, да грехи возбраняют, тяготят нас долу». Правда, ничто скверное, по слову Божию, не может войти в царствие небесное (Апок.21:27). Но не унывайте, нет греха, который бы победил человеколюбие Божие, лишь бы мы с чистым покаянием обратились к Богу. Господь всесилен, – сила Его и в немощах совершается (2Кор.12:9). Божественная благодать Его и немощная врачует и оскудевающая восполняет. Он для того и вознесен был на крест и вознесся, по воскресении Своем, на небо, чтобы нам уготовать там место. Аще Аз, говорил Он о плодах своих крестных страданий, вознесен буду, вся привлеку к Себе (Ин.12:33). В дому Отца Моего обители многи суть (Ин.14:2). Следовательно, их станет и для нас с тобою, читатель. Да не устрашают при этом нас и враги нашего спасения, как бы ни были, они многочисленны и сильны. С высоты небес Господь взирает на нас и, благословляя в борьбе с ними, укрепляет силы наши, подобно тому, как искусный военачальник восходит на возвышенность, чтобы оттуда, высматривая движение неприятеля и своего войска, дать во время помощь своим воинам, – укрепить руки их на брань и представить им верную победу на поле сражения. Воззрите умными очами на доброго воина Христова (2Тим.2:3) – первомученика Стефана. В то время, как злоба врагов доходит до крайнего предела, дышит на него убийством, он возводит слезящий взор к небесам, – и что представляется ему?.. Он видит славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога (Деян.7:55).

Если бы и мы имели отверзтые очи душевные, – мы всегда зрели бы Господа, поборающего нам в борьбе со всею силою вражиею; и в последний час жизни, во время разлучения души с телом, при взоре на Господа славы, исчезли бы для нас все ужасы смерти, савана, могилы, тления и неизвестности участи загробной жизни: каждый из нас с дерзновением сказал бы с Апостолом: желаю аз разрешитися и со Христом быти (Флп.1:23).

И так, прославим Бога и Матерь Божию крепкою верою, совершенною любовию и живым упованием. И пред нами рушатся все преграды греховные, как некогда пред Израилем ветхим пали стены иерихона (Евр.11:30), мир останется побежденным; и святая любовь наша соделает вас обителию Живоначальные Троицы: и наше упование исполнено будет бессмертия (Прем. Сол.3:4); и на нас исполнится обетование вознесшегося во славе Господа: и Аз славу, юже Ты, Отче мой, дал ecu Мне, дах им (Ин.17:22).

(Наставление детям)

Праздник – Введение во храм Пресвятые: Богородицы, общий всем христианам, есть ближайшим образом ваш, дети, праздник. Остановим на нем внимание; ибо он говорит так много поучительного вам и всем, кому дорого ваше воспитание.

Из песни Церкви видно, что праведная Анна, матерь Богоотроковицы Марии, когда, в сопровождении сонма дев с светильниками, вводила Ее в храм Господень, напутствовала снятым благожеланием представить Ее чистою жертвою Богу, уготовить в живой храм живого Бога: пойди, чадо, говорила она, Давшему Тя буди всесожжение и благовонный фимиам, и уготовися быти Иисусово вместилище веселое и ярусное (на стих. стихир. 2).

Не исполнялись ли, хотя не в столь высокой степени, святым благожеланием, при устроении праздника вашего, и сердца родителей, начальствующих, учащих и всех, приемлющих живое участие в вашем воспитании? Кто не желал, прежде всего, видеть вас детьми Божиими? Ищите, сказано, прежде царствия Божия, которое, по слову Спасителя, так близко к детям, и сия вся, т. е., что составляет счастие на земле – приложатся вам (Мф.6:33), ибо все в руках Божиих, – все дары от Бога.

Богоизбранная Отроковица Мария в собственном примере открывает вам и путь к царствию Божию. С трехлетнего возраста Она всем сердцем возлюбила храм Божий и в нем всецело посвятила себя Богу. Упражняясь в молитвенной беседе с Отцем небесным, в чтении слова Божия в храме, этом земном небе, Она достигла такого величия, которое без сравнения превосходит славу Серафимов... Увлажают и до скончания века будут ублажать Ее все роды (Лк.1:48). Подражайте, дети, святой ревности Ее к храму Божию. С благоговейною любовию, при всякой возможности, посещайте оный, как дом Божий, – дом молитвы и училище благочестия, в дивномолитвенном строе душ святых выражающее жизнь небесную. Молитесь в нем усердно; ваша от чистого сердца молитва благоприятна небесному Отцу щедрот; она низведет обильную благодать Божию в детское сердце ваше. Теплая молитва в церкви расположит вас и дома с любовию упражняться в благоговейной молитве; а это необходимо, потому что нерасположение к молитве есть тоже в душе нашей, что в теле нерасположение к принятию пищи: потеря вкуса к молитве есть признак страшной душевной болезни. В чтении и пении церковном внимайте слову истины и жизни вечной, доступному всякому возрасту. Ибо заповедь Господня светла, свидетельство Господне умудряет младенцы (Пс.18:9, 8). И усвоенные вами здесь истины веры и правила христианской жизни принесут спасительный плод, – дадут настроение духу вашему ко всему истинному и прекрасному. И знайте, дети, что не знатность рода, не слава и богатство мира, не внешний блеск просвещения, а только вера и благочестие могут сделать вас славными в очах Божиих, снискать вам любовь и похвалу у людей.

Юная обитательница храма – Пренепорочная Дева Мария часто видимо беседовала с Ангелом, и сподоблялась небесной пищи. Хлеб ангельский вкушала Та, Которая уготовлялась в чистый сосуд присноживотного Хлеба, – в Матерь Господа. И для вас где может быть живее благодатное общение с Господом и Ангелом Хранителем вашим, как не в святом храме, где приготовляется пренебесная пища – Тело и Кровь Спасителя – и где достойно приобщающиеся сей божественной трапезе в Боге пребывают и Бог в них пребывает. Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, говорит Сам Податель небесного дара, во Мне пребывает и Аз в нем (Ин.6:56). С святым дерзновением, верою и любовию приступайте, дети, к чаше завета, да причастницами жизни вечные будете.

Богоневестная Мария с богомыслием и молитвою соединяла и приличное полу рукоделие, которого плодом был драгоценный, нешвенный хитон Спасителя. Какой прекрасный образец для вас в упражнении рукоделием и всем, что составляет честь вашего пола!

Идите же, дети, идите с светильниками веры и елеем благих чувств и дел во след Богоотроковицы Марии, подражайте Ее чистоте и святости – и на вас исполнится слово Писания: приведутся Царю девы в след Ее (Пс.44:15), и вы удостоитесь быть общницами Ее вечной славы на небе.

Расслушайте посреде братии ваших, и судите праведно.

Втор.1:16.

Бог, устами Моисея, требует от избранных в судии людей внимания и правосудия. Требование это, при всей краткости, так многозначительно, что если бы все судящие исполняли его со всею строгостию, то мир Божий и правда воцарились бы на земле, так часто смущаемой неправдою.

Расслушайте и судите праведно. Судия, по самому назначению своему, есть блюститель истины. Дело его – весьма важное и трудное. Много нужно иметь благоразумия, внимания и усердия, чтобы отыскать истину между теми, кои ищут лжи, часто являющейся в образе истины, – много нужно иметь постоянства и терпения, чтобы преследовать беззаконие по всем мрачным и разнообразным путям его. Когда совершенно рассеется мрак лжи и клеветы; тогда только истина явится в своем, свете. В противном случае, судия – защитник, истины, от невнимания, против собственного желания, может сделаться гонителем ее, – может подписывать приговор осуждения не только на других невинных, а и на себя самого, и опрометчивый свой суд обращать в предмет общего сожаления, или даже посмеяния.

Но если трудно нередко узнать истину, то еще труднее творить суд праведный, при тех тяжких искушениях, кои часто неумолимо преследуют судию, со стороны родства, дружбы, сильных земли и пр. Не говорю о тех нечистых побуждениях к злоупотреблению правосудием, кои недостойны даже названия среди людей, облеченных высоким доверием от сословия благородных. Сколько история человечества представляет примеров нарушения правды и со стороны поставленных быть блюстителями правды! – Тогда только можно ожидать от судии совершенной справедливости, когда он чужд всякого пристрастия и лицеприятия, когда для него и бедный и богатый, простолюдин и вельможа, чужой и сродник, враг и друг, все равны, как пред лицом самого закона, – когда он, по слову Божию, не судит на лица; и не стыдится лица человека (Ин.7: 24; Втор.1:17).

Но как и чем расположить себя судии к тому, чтобы устоять против всех искушений, и творить всегда суд праведный?

В настоящее время усовершенствований весьма уважается общественное мнение – гласность. Нельзя не дорожить и в звании судии таковым мнением. Что за удовольствие заслужить кому-либо общее бесславие или укоризну? Но на одном общественном мнении останавливаться еще не безопасно, потому что оно, при всей своей важности, имеет и недостатки, как мнение человеческое. Самые органы, или проводники мнений в обществе, часто действуют по своим понятиям, убеждениям, предубеждениям, страстям, или даже по излишнему доверию к тайной злоумышленности и злоречию, и таким образом неизбежно впадают в важные ошибки, – хвалят то, что заслуживает осуждения, и осуждают, что стоит всякой похвалы. Не общественный ли гласный суд самую вечную Истину предал на крест?.. И так, имея в виду общественный суд, судия, не останавливаясь на одном атом суде, должен иметь в виду другой высший, непогрешительный суд, – суд Божий, которым всего более должен дорожить... Не у многих ли из самых судящих, или, по крайней мере, у близких им по крови, по связям и дружбе, есть или предполагается дело, подлежащее рассмотрению судебному? А известен непреложный закон Божий: вимже меру мерите, возмерится вам (Мф.7:2). Что, если в то самое время, как судия неправо «удит о деле ближнего, по неизменному закону правды Божией, над ним самим произносится в ином судилище приговор осуждения? Когда бы знал судия, что он неправедным судом своим призывает на себя и на род свой суд Божий, – и видел на собственных незаконных действиях надпись невидимой руки: измерил, исчислил, разделил, – когда бы прозрел, что и его жребий свершился, – подумал ли бы тогда о злоупотреблении своим судом? – Видители, как нужно судиям быть правдивыми, имее в виду даже собственную пользу и благо! Судия есть поборник правды, дело его есть великое, святое, Божие. Как же призванному для столь важного служения попирать святость своего долга? Сообразно ли блюстителю правды быть мстительным, к врагам своим, – защитником пороков друзей своих, или сильных земли! Если судия окажется несправедливым, то где же невинность найдет защиту свою? Если в судилищах будет обитать неправосудие, то не превратится ли чрез это общественный порядок в хаос-смешение?.. Пусть нелицеприятная правда, осуждающая беззаконие, возбудит против себя гнев сильного. – На небе есть всесильный Покровитель ее. Но Тот же всесильный Защитник ревнителей правды, есть грозный Мститель изменников ее. На каждом суде человеческом сам Бог невидимо присутствует, и каждого из судящих позовет некогда на суд Свой – вечный Судия...

Долгое время, в долинах и ущельях гор Кавказских, среди непокорных, диких племен, раздавались громы браней, долго царствовала здесь грозная смерть. Наконец Бог мира, небесный Отец щедрот преклонил небеса к враждебному Кавказу, притупил оружие и стрелы, иссушил потоки человеческой крови, положив на сердце возлюбленному Помазаннику Своему – Самодержцу Всероссийскому назначит в этот край главным начальником и вождем русских сил единокровного Своего царственного Брата.

Благоверный Государь и Великий Князь Михаил Николаевич вполне оправдал таковое назначение, – Он явился по истине ангелом мира на Кавказе; мудрыми распоряжениями и действиями окончательно заставил смолкнуть военные громы, воцарил тишину, водворил радость и любовь, пролил свет и жизнь; Он самым делом доказал древле виденное Пророком: не в буре, не в содрогании земли, не в огни Господь, но в прохладной тишине (3Цар.19:11) или, что тоже, в мире и любви христианской.

Прольем, и не престанем проливать, из глубины признательных сердец молитву ко Господу Богу, кровию Сына Своего умиротворившему всяческая, смирившему и покорившему единодержавию России горных жителей, да внешним и внутренним Божественным своим миром отныне и до века неоскудно благословляет Благочестивейшего Государя нашего, Императора Александра Николаевича, Его Императорское Высочество Начальника Кавказского края и весь Царствующий Дом, и вся люди своя, да озарит умы и сердца новопокоренных светом богоразумия евангельского, к славе Своего Пресвятого имени и к счастию России, – любезного нашего отечества.

I

Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству, щедрот Твоих, очисти беззаконие мое. Пс.50

В святой и великий пост, когда говеем, – т. е. когда с постом и молитвою приступаем к очищению души своей от грехов, кои навлекают на нас праведный гнев Господа Бога и лишают милости Его, весьма душеспасительно христианское собеседование о покаянии. Горько иногда выслушивать правду, обличающую наши грехи и неправды; но без сего обличения, чем нам возбудить в себе чувство покаяния и сокрушения о грехах, коими так часто гневим Создателя? Печально слово о покаянии, но за то сладки плоды его: воздыхание и слезы о грехах восходят во уши Господа Саваофа, и радуют Ангелов небесных.

Должно сознаться, что мы часто грешим, а не достает у нас уменья, как лучше возбудить в себе чувство покаяния и сокрушения о грехах. Иной, неразумный, обращает даже падение Давида к извинению своих грехов. «Вот, говорит, Давид был и пророк, а от грехов не уберегся; а нам далеко до святых!» Дерзка эта речь неразумного человека; видит он чужой грех, а не хочет знать, как умел смиряться и плакать о грехах и каяться согрешивший; чужой грех видит, а покаяния перенять не хочет. Божие слово изображает тяжкий грех царя и пророка, чтобы нас остеречь от тяжкого падения и научить покаянию; а нечестивец ни мало не обращает внимания на то, как Давид по падении каялся, как плакал о грехах и молил Господа Бога о прощении. Так- то часто омрачается грехом наш духовный взор! То, что должно бы пробуждать нас от тяжкого сна греховного, еще усыпляет нас. Недаром сказано, что тоже слово Божие для одного воня животная в живот, для другого воня смертная в смерть (2Кор.2:16). Читает слово Божие человек добрый – и читает его в сладость, воспламеняется ревностию о благочестии, убеждается и видит в себе самом много нечистого, греховного, и со слезами молит Господа Бога, чтобы послал Он ему Свою в святую благодать и вразумил и помог ему жить по Божьему закону и спастися. Читает тоже спасительное слово человек грехолюбивый и во многом из того, что написано для нашего назидания, находит для себя соблазн; таким образом, нечестивый человек хулит Божие слово, умножает грехи свои, губит свою душу и готовит ей вечную смерть. О, спаси и помилуй нас, Господи, от такой закоснелости во грехах!

В жизни святых людей поучительны самые падения; потому что они показывают, что и люди, долго упражнявшиеся в добродетели, при недостатке бдительности над помыслами, при ослаблении внимания к вторгающимся в сердце худым пожеланиям, легко могут потерять свою чистоту и впасть в самые тяжкие грехи. Вместе с тем сии падения представляют нам пример, что и самые тяжкие грешники не должны отчаиваться в своем спасении, но поспешать, посредством искреннего раскаяния, возникнуть из глубины зла. Посему остановим воспоминание свое на падении Давида, чтобы научиться, если падем, и восстать по примеру его.

После отдыха полуденного, выйдя на кровлю дома своего, Давид увидел Вирсавию моющуюся. Он дозволил взору своему остановиться на женской красоте и, прельщенный ею, впал в тяжкий грех прелюбодеяния. Один грех влечет за собою другой, если на минуту человек замедлит свое покаяние. Так и Давид к прелюбодеянию присоединил убийство, повелел своему военачальнику Иоаву поставить мужа Версавии Урию в ряды войска на таком месте, где бы его могли убить враги. И это злое желание исполнилось!

Итак, Давид оставался верным и непорочным пред Богом во дни бедствий, но пал во дни мира и счастия; – он, который не решился поднять руки на злейшего врага, губит и вернейшего своего слугу! – Поучимся, христиане, из сего, как мало мы можем полагаться на свои добрые дела, как мняйся стояти должен тщательно блюстися, да не падет.

Легко пасть, но нелегко восстать от падения. Нужно особенное содействие благодати Божией, чтобы, раз уклонившееся от добродетели, сердце направить к ней. Благо тому, кто внимателен к призыванию благодати, возбуждающей его от греховного сна. Таков был Давид!

Погубив Урию, Давид сделал Вирсавию своею супругою. Уже она родила сына преступления, как пришел к Давиду пророк Нафан и просит его суда о богаче, который похитил у бедного последнюю агницу. Царь с гневом признал человека сего достойным смерти. Тогда Нафан прямо сказал Давиду: ты ecu муж, сотворивый сие. Совесть Давида была усыплена грехом, но не ожесточена. Не гневом отвечал он на смелое обличение пророка, но чистосердечным раскаянием во грехе своем. Согреших ко Господу (2Дар.12:7–13), сказал он с сокрушенным духом.

В сем-то сокрушении духа произнес Давид оную дивную, исполненную веры, надежды и любви, покаянную молитву: помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих, очисти беззаконие мое.

Доброе дело, православные, размыслить о сокрушенной, покаянной молитве царя Давида, и приложить ее к нам самим, ибо все мы часто грешим пред Богом мыслию, и словами, и делами. Святая православная Церковь, мать наша, болезнуя о нашем окаянстве, и днем и ночью, и утром и вечером, учит нас молиться и каяться так, как молился слезно и каялся царь Давид; потому редкий православный не знает наизусть молитвы Давида. Но что из того толку, если мы ее читаем скоро, а не имеем того сокрушения о грехах, каким исполнен был царь? Кто читает ее очень поспешно, тот только словами воздух бьет. В этом нет пользы. Не так должно читать молитвы; нужно, чтобы ни одно слово не было произнесено без разумения и внимания; только та молитва может иметь успех, которую читаем с таким же чувством сокрушения, с каким осужденный на казнь преступник молит о помиловании своем судей и начальников.

Мы говорили уже, что Давид выслушал от пророка обличение преступления своего, не как царь, а как раб подсудимый, как преступник, – с искренним признанием своей вицы и самоосуждением. В тихом уединении, оставшись с одним Господом своим, Судиею и Благодетелем, Которого так много прогневал, Давид еще яснее сознал глубину своего падения греховного и еще больнее стало ему от стыда и раскаяния.

Обличенный в преступлении и признавший себя безответным, царь и пророк уже имел залог бесконечной благости Божией, – Господь объявил ему прощение. Мысль о благости Божией озаряет его кротким, успокоительным светом, – и он спешит к сему свету, и слышит кроткий глас Божий, подобный тихому веянию благорастворенного ветра в весеннюю пору, прохлаждающий страждущую душу; – падает в благоговейном трепете на лице свое и, при неизглаголанных воздыханиях, взывает из глубины смиренной души: помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей. «Я, как бы так говорил Давид, ничего не нахожу, чем бы мог заслужить от Тебя, Господи, помилование: одно милосердие Твое неизреченное – вот вся моя надежда; я не стою помилования, ибо я самый неблагодарный раб; я себя самого должен стыдиться и гнушаться, – такой я окаянный грешник! Но, Господи, Сам Ты открыл мне, что Твоя благость так велика, что никакой грех не победит ее, что Твоим щедротам нет числа. Я верую сему, и прошу себе окаянному милости, ради Твоей великой милости. Помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости, и по множеству щедрот Твоих, очисти беззаконие мое. Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя.»

Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну, т. е. всегда. Истинно кающаяся душа непрестанно с сокрушением представляет грех свой, чувствует тяжесть его, скорбит о нем. Таково было состояние души Давида. Постоянно и везде представлял он грех свой и скорбел глубоко. Вкушал ли от трапезы своей, слезы и пепел служили приправою пищи его; пепел, сам он свидетельствует о себе, яко хлеб ядех, и питие мое с плачем растворах (Пс.101, ст. 10). Отходил ли ко сну? От печали сердца на всякую ночь постелю свою омочал слезами своими (Пс.6:7); наконец, сей неотступный образ содеянного им греха произвел в Давиде такое истощание сил, что он походил больше на мертвеца, нежели на живого: яко вода излияхся, и рассыпашася вся кости моя, бысть сердце мое, яко воск паяй посреде чрева моего, Изше, яко скудел, крепость моя, и язык мой прильпе гортани моему, и в перст смерти свел мя ecu (Пс.21:15, 16).

Тебе единому согреших, и лукавое пред Тобою сотворих. В невыразимой скорби о грехе своем, Давид, без сомнения, не забыл, что он тяжко согрешил и пред ближними явным соблазном, пролитием неповинной крови; но он всю печаль свою поверяет единому Господу. «Не велико для меня, размышляет Давид, как обо мне думают люди, что говорят, извиняют или осуждают меня; смертельно больно для меня то, что я оскорбил Тебя, Творца, Господа и Спасителя моего! Ты един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить. Тебе, – единому Тебе, согрешит и лукавое пред Тобою сотворит. Произнесешь ли Ты на меня суд осуждения? Ты праведен. Накажешь ли меня гневом и яростию? Это будет праведное наказание. Праведен Ты, Господи, и правы суды Твои! Яко да оправдишися во словесех Твоих, и победити, внегда судити Ти.

Видите, как покаялся Давид и как надо каяться во грехах! Так ли мы поступаем? Прибегаем ли мы ко Господу, после своих грехопадений, или, подобно преслушавшим Его заповедь в раю и устыдившимся своего преступления и наготы, праотцам нашим, скрываемся от Него? Ищем ли оставления прегрешений своих в единой милости Господней? Или надеемся на себя, на какие нибудь добрые дела свои? Чувствуем ли всю силу и тяжесть своих преступлений? Или в беспечности успокоиваем себя примером других грешников и их множеством? Представляем ли пред собою везде и всегда свои грехи? Или думаем, что все сделали для заглаждения их, если перескажем их на исповеди священнику? Не обращая должного внимания на себя – на то, как мы живем, по закону ли Евангельскому, думаем, что мы хороши; – по крайней мере, недурно ведем себя, если ходим в церковь в праздники, молимся Богу, ставим пред святыми иконами свечи, подаем милостыню, царю или господам оброк платим, несем все повинности и проч.; а как присмотримся к себе, заглянем в глубину сердца своего, то увидим много, очень много дурного в себе; увидим, что много между нами и не сострадательных и раздражительных, и памятозлобных и мстительных, и клятво-преступных и завистливых, и сквернителей и срамословов, и непокорных, и в другие тяжкие грехи впадающих, а об исправлении себя и не думающих. Что значит, что так мало, или вовсе не заметно, между нами плачущих о грехах своих? – То, что очень мало размышляем о правосудии Божием и слишком снисходительны к своим преступлениям.

Итак, возлюбленные, познаем беззакония наши, прольем к Всещедрому Богу теплые слезы покаяния, оставим путь беззакония, позаботимся о спасении души, пока имеем время, дабы не плакать и не страдать нам вечно в будущей жизни, где уже не будет места покаянию. Взыщут там Господа нераскаянные грешники и не обрящут Его и не получат отпущения грехов во веки. О, Господи! да не будет сего с нами. Помилуй нас грешных и, ими же веси судьбами, спаси нас недостойных рабов Твоих, пока не заключились еще для нас двери милосердия Твоего.

Се бо в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя маты моя. Очевидно, здесь говорит пророк о грехе первородном, который соделали наши праотцы в раю, и который от родоначальников распространился на весь род человеческий чрез естественное рождение; – от грешных родителей рождаются и грешные дети, точно так же, как от худого дерева – худые и горькие плоды рождаются. Владычество над всеми нами первородного греха, который произвел в нас расстройство по душе и по телу, подверг нас вечному осуждению, столько же известно, сколько владычество смерти над всеми человеками; все, в большей или меньшей мере, чувствуем в себе действие сего греха и порожденной им в нас наклонности греховной. Крайне жаль, что у многих понятие об этом грехе первородном осталось и в уме и на языке только для того, чтобы жаловаться, роптать, винить праотца, – произносить словеса лукавые на своих родителей и на всеблагого и премудрого Творца и Господа.

Ничего подобного не заключается в словах Давида: се Со в беззакоиих зачат семь, и во гресех роди мя мати моя. Представьте человека, который, оскорбив своего Господа, глубоко чувствует тяжесть грехов своих, и почитает себя совершенно безответным пред Богом: такому человеку до оправдания ли себя? В таком точно состоянии находился кающийся Давид. Побежденный страстию, обагрившийся пролитою им кровию, он стоит на суде Господнем, размышляет о тяжести преступлений своих, кои, как бремя тяжкое, тяготели на нем, взирает на прошедшую жизнь свою, и видит в ней беспрерывный ряд грехов разнородных «О, Господин Владыко, вопиет он из глубины сердца, теперь ясно вижу я злодеяния мои! И когда не был я грешником?? Зачатие мое студно, рождение греховно, младенчество бессмысленно, юность пылка, безумна и поползновенна ко злу, исполнена грехов тайных и явных, ведомых и забытых, вся прошедшая жизнь омрачена грехами. Знаю, что корень и начало всех грехов моих есть грех первородный; но могу ли слагать вину беззаконий моих на прародителей?? Чем более размышляю о грехах моих, чем яснее представляю их: тем глубже чувствую виновность мою пред Тобою, Господи, Боже мой! Но, при всей моей греховной немощи, при всем недостоинстве, каких безвестных, сокрытых от мудрецов земных, неисследимых советов Твоих не явил Ты мне? Се бо истину возлюбил ecu, безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми ecu. И чем же я заплатил Тебе за все великие, неисповедимые дары благости Твоей? Увы! – новыми тяжкими грехами прогневал я Твою благость, обесчестил дар, досадил Тебе, Богу моему и благодетелю. Где же для грехов моих, как гнойных струпов, врачество действительнейшее? У Тебя, и только у Тебя одного, есть очищение».

Жаль, очень жаль, что мало между нами, как должно, занимающихся спасением души. Когда представляю общее наше равнодушие, беспечность и какое-то жалкое спокойствие при обременении грехами, то невыразимой скорби и ужаса исполняется сердце мое, чтобы не пришла на нас пагуба – смерть внезапная. Что тогда будет с нами? Не знаю, кому уподобить нас в сем достойном слез состоянии? Детям, играющим раскаленным углем и обжигающим свои руки? – Мало. Ибо они хотя и глупы, но чувством боли поневоле вразумляются; а в нас неприметно и сего опасения. Сколько для нас уроков в прошедших и настоящих бедствиях, в различных болезнях от невоздержания, в скоропостижной и внезапной смерти, недавно опустошавшей наши города и села, в войне страшной? Кому уподобить нас? Утопающим, кои, погружаясь в воду, не хотят ни рук простереть, ни слова произнесть к могущим спасти их, – кои надеются сами себя спасти каким- нибудь случаем? Неистовым, кои с завязанными глазами стремятся неудержимо к ужасной пропасти, и думают, что не упадут туда, а хотя и упадут, так не разобьются? Очень походим мы на них.

Каждый из нас привык себя утешать мыслию о долголетней жизни, мало думаем о смерти, о ее внезапности, обещаем себе смерть легкую, мирную, христианскую, думаем: «покаюсь пред смертию во всем, – и довольно». Но кто уверил нас в исполнении сего льстивого обещания? Да хотя бы и действительно мы на одре болезненном, в постепенном истощании сил, конечно, уже при слабом действии рассудка, заснули сном смертным, как обыкновенным сном засыпают утомленные трудами: но кто поручится за себя, что в нем чувство болезни не преодолеет ощущения приближающейся смерти? Нет, братие, не будем отлагать покаяния до дней старости; только при сем условии можем твердо надеяться на милость Божию.

Окропиши мя иссопом, и очишуся, омывши мя и паче снега убелюся (Ст. 9)

Тяжки, братия, муки и страдания души, согрешившей и кающейся; она только и видит себя одну, свое преступление и раздраженного Господа, у Которого ищет и неотступно со слезами просит помилования. Грех, подобно страшному, отвратительному гаду, представляется ей, как воссмердевшая и согнившая рана, потрясает и возмущает все чувства ее; она хочет скрыться от сего безобразного чудовища, – и не может; хочет измыть сии гнойные струны, чтобы заживить их, – и не находит средств. Един Господь остается ее врачом, избавителем и очищением. Окропиши мя иссопом, и очищуся, омывши мя, и паче снега убелюся. Иссоп есть растение, которым, по ветхозаветному чиноположению, воскроплялась вода очищения на прокаженных и других нечистых людей. Для составления сей воды очищения, при скинии, по закону Моисееву, всегда хранился пепел юницы, которая сожигалась вся, вне стана, вместе с кедровым деревом, иссопом и червленою волною (Числ.19:5). На сей-то священный, древний обряд указывает здесь пророк Давид: окропиши мя иссопом, и очищуся, омывши мя, и паче снега убе- люся; но, без сомнения, в тоже время он провидел лучшее, совершеннейшее кропление крови Иисус Христовой, очищающей совесть нашу от мертвых дел, коими Апостол именует наши грехи; – провидел и просил у Господа, ради сей крови, измовения своих нечистот греховных.

Слуху моему даси радость и веселие; возрадуются кости смиренные. То есть, дай мне услышать отрадное, живительное слово, ободри меня доброю вестию, чтобы и кости мои, от печали и слез ослабевшие, получили новую жизнь и силу. Кроме внутренних упреков совести, согрешивший слышит еще со всех сторон язвительные упреки, явные и тайные, верные и преувеличенные, от ближних своих; ничто же есть покровено, говорит слово Божие, еже не открыется, и тайно, еже не уведено будет, – греха не скроешь от людей. Может быть, сначала думал Давид, что грехи его не известны народу; вероятно, окружающие его, из сожаления и страха, долго отклоняли от него все, напоминающее ему о грехопадении его. Когда же пробудилась обличенная его совесть; тогда он все увидел иначе, – он узнал, как многие, взирая на него, мигали своими головами; одни скрытно злорадовались, другие открыто говорили: благо-же, благо-же; – глумились над согрешившим царем своим в шумных и веселых пирах своих, где лилось вино: о мне, говорит Давид, глумляхуся, – и о мне пояху пиющие вино. И кто же? Те самые, с кем он делил царскую свою трапезу, – с кем вместе молился в доме Божием! Как все это больно было переносить ему! Аще бы враг поносил ми, претерпел бых убо; и аще бы ненавидяй на мя велеречивал, укрыл бых ся от него. Ты же, человек равнодушие, владыко мой и знаемый мой, иже купно наслаждался ecu со мною брашен, в дому Божии ходихом единомышлением. (Пс.54:13–16).

Теперь судите сами, братия, удивительно ли, что Давид, терзаемый внутреннею тоскою о своих грехах, а извне преследуемый зложелательством и клеветою, не имел мира в костех своих? Знакомые с скорбями, злострадавшие знают, как легко печаль и уныние духа сообщаются самому бренному нашему телу, изменяют вид лица, сушат грудь, точат плоть, подобно червю древесному, портят кровь, то охлаждая, то воспламеняя ее, теснят сердце, измождают и сокрушают кости. Ибо тогда только цветет лице, когда весело на сердце. Давид – муж скорбей и напастей, ищет врачевства, отрады, утешения в едином Господе, – он в бедах, в болезни, в скорби своей обращается ко Господу Богу своему, как незлобивое дитя, наказанное за проступки, бежит с слезами и радостию к матери своей. Слуху моему, слезно вопиет он, даси радость и веселие, возрадуются кости смиренные.

Что же это за радость, что за веселие, коими царь и пророк надеется облегчить свои страдания, оживить, возвеселить свои кости, изможденные и сокрушенные, или, что тоже, смиренные? Очевидно, что это веселие есть радость о спасении, о чем он молился в другом месте: рцы души моей: твое есмь Аз спасение (Пс.34:3).

О, царю и пророче Божий! научи нас так же скорбеть о грехах наших, как ты скорбел об них, чтобы нам приобщиться и твоей радости, которая от смиренного духа твоего разливалась на самую плоть, на очи, уста и язык, на кости твои. О, Господи! отъими от нас сердце каменно, бесчувственно, и даждь нам сердце плотяно, да и мы уразумеем, со святыми Твоими, что глубина и высота, и широта и долгота (Еф.3:18) любви Твоей, подвигшей Тебя придти в мир – грешные спасти.

Отврати лице Твое от грех моих, и вся беззакония моя очисти.

В сих словах кающийся царь и прок Давид просит, чтобы Господь отвратил лице Свое от грехов его и очистил их. Явно, здесь он молится не о том отвращении лица Господня, о котором он же в другом псалме говорит: отвращу Тебе лице, всяческая возмятутся (Пс.103:28–29). Ибо и без того он в великом смятении от грехов своих; здесь Давид разумеет лицо гневное, лицо Судии, воздающего грешникам, по делам их: лице Господне на творящия злая, еже потребити от земли память их (Ис.33:16,17).

Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. «Чем более наблюдаю за собой, за движениями сердца моего; тем яснее вижу, что оно сделалось вместилищем нечистых мыслей и греховных пожеланий; посему к Тебе опять прибегаю, Тебя молю: сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей; если во мне и остались добрые желания; то это – плоды Твоего благоволения ко мне, ясное доказательство того, что Ты еще не забыл меня недостойного и не лишил меня совершенно благодати Святого Духа Твоего, который восставляет низверженное, устрояет смятенное, оплодотворяет сердце бесплодное, порицает не сущее яко сущее (Рим.4:17.) О сей-то благодати Святого Духа Твоего и ныне умоляю Тебя, всещедре и многомилостиве: не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаю не отими от мене. Он скоро или не скоро, только непременно возглаголет в сердце моем всерадостнейшее для меня слово Твоего отеческого благоволения и моего с Тобою примирения и спасения: спасете твое есмь Аз; Мой ecu ты (Пс.34:3); он раскроет мне всю истину, и утвердит меня в добродетели».

Научу беззаконные путем Твоим, и нечестием к Тебе обратятся. Здесь пророк умоляет Господа помиловать его и потому, что отсюда произойдет великая польза для многих грешников. «Я возвещу беспримерную милость Твою всей вселенной, где будет проповедано имя Твое святое. Грешники, подобные мне, услыша о всех приключениях со мною, пробудятся от сна греховного, восстанут и принесут Тебе искреннее покаяние».

Так, действительно, не мало было таких грешников, которые с любовию приняли учение пророка Давида о покаянии, возлюбили уединение и слезы, и не расставались с ними до гроба. Но что с нами и между нами делается? Подражаем ли мы истинному покаянию Давида? Не прилагаем ли, напротив, беззаконие к беззаконию, не умножаем ли грехи на грехи, и, представляя помилование Давида, не говорим ли в душе своей с беспечностию: «Бог милостив, простит!» Не явное ли это нерадение о собственном нашем спасении?

Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения, моего.

Что это еще за скорбь, которая снова возмутила душу кающегося пророка Давида, и побудила его так вопиять к Богу? Что это за крови, от которых просит он Господа, чтоб избавил его? Нет сомнения, что это кровь верного раба Урии, безвинно пролитая им, – она вопияла на него ко Господу, как кровь Авелева, и была для него предметом сильной скорби. Посему-то он и взывает к Богу: избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего: возрадуется язык мой правде Твоей, – какой правде? той ли, которая наказует непременно дела влияй награждает добрые? нет! той правде, которую после проповедывал иудеем и язычникам Апостол Павел, – правде по вере во Иисуса Христа, которая оправдывает нечестивого и не вменяет ему беззаконий его (Еф.3: 9).

Господи, устне мои отверзении, и уста моя возвестят хвалу Твою, Грех обыкновенно сковывает язык и уста, в сердце производит сильное трепетание от чувства стыда и страха. Посему и Давид, привыкший воспевать хвалы Господни во Иерусалиме, несколько времени не дерзал являться к Нему с своими песнословиями, как бы так рассуждая сам с собою: «Господи, святый и истинный! я грешник, а грешнику Ты говоришь: векую ты поведавши оправдания Моя и восприемлеши завет Мой усты твоими (Пс.49:16)? Но, зная твои высокие совершенства, помня твои великие благодеяния, я не могу и удержаться от прославления имени Твоего. Итак Сам разреши мое молчание Духом Твоим Святым, благодатию и милостию Твоею: тогда от сердца сообщится радость и языку моему, оживет плоть моя, отверзутся уста мои: Господи, устне мои отверзет, и уста моя возвестят хвалу Твою, – хвалу безмерному Твоему милосердию, долготерпению, любви».

Яко аще бы восхотел ecu жертвы, дал быт убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Здесь Давид, царь израилев, не отвергает жертвоприношений, заповеданных Богом, которые он и сам, как прежде, так тогда и после, приносил, а только указует на их таинственное значение и на условия, при которых Бог с благоволением может принимать жертвы и от грешника. Какая, например, польза во всесожжении, которое совершалось и утром и вечером у иудеев, и которое означало пламенную любовь жертвующего, совершенное отречение его от всякого самоугодия, – какая польза, когда жертвующий сам был холоден, любостяжателен, горд? Явно, что тут нет никакой пользы, а еще в такой жертве скрывается осуждение, гнев Божий, отвержение. Что Мне множество жертв ваших, взывает Господь чрез Исаию пророка к жестоковыйным иудеем, – поста и праздности и новомесячий ваших и праздников ваших ненавидит душа Моя, тука агнцев и крове юнцев и козлов не хо- щу (Ис.1:14–16). «Я знаю, как бы так говорил Давид, что в состоянии, подобном моему, для Тебя приятнее всех жертв – сердечное сокрушение и раскаяние в грехах».

Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона и да созиждутся стены иерусалимские Тогда благоволити жертву правды, возношение и всесожжтаемая, – тогда возложат на алтарь Твой тельцы. Давид страшится, чтобы Господь за его преступление не отнял милости своей от Сиона, где должен воздвигнуться храм истинному Богу, Он молит, чтобы обетование его о устроении храма не было отвергнуто. «Дай совершиться моему намерению, как бы так говорит он, – намерению основать на сей горе место селения славы Твоей; тогда все истинные израильтяне поспешат сюда с жертвами; и да будут приемлемы тогда и ныне их жертвы с полным благоволением». Итак, в конце своего покаянного псалма, Давид молит и о благоденствии своих подданных, о том, чтобы за его грех Господь не отвратил своего лица от народа израильского.

Помните и напишите на сердцах ваших, православные, покаянную молитву пророка и царя Давида, и приносите себя самих, свои души и сердца, в жертву чистую Богу. В ветхозаветной церкви была жертва, которая называлась всесожжением; она совершалась и утром и вечером; предзнаменуя собою великую, Голгофскую жертву, она означала еще совершенную преданность человека Богу, – преданность, по которой мы самими собою, всею жизнию своею, должны жертвовать для Бога; ибо мы не свои: куплены ценою великою, – Христос за всех умре, да живущие не себе ктому живут, но Умершему для них и Воскресшему. Будем же верой и правдой служить Господу; будем твердо все сие помнить, православные, – будем, подражая Давиду, очищать грехи свои искренним сокрушением и покаянием. Бог да поможет в этом нам Своею благодатию.

С нами Бог!

Одна теперь святая, радостная песнь несется от края в край по миру православному, от хижины и до престола, восхищает теперь всех всерадостное слово: с нами Бог!

Бог с нами; Он любит нас. Младенцем стал Он ради нас, чтоб возродились мы к невинности младенцев. Среди нас избрал Он Матерь, чтобы нас всех всыновить небесному Отцу. Он нашей плоти и крови приобщился, чтобы приобщить нас Божеству; нарекся нашим братом Он, чтоб братьями между собой мы были, братски всех бы возлюбили, жили бы единым духом во Христе.

Возлюбим же друг друга так, как возлюбил нас Бог, и чем кто слабее, жалче и беднее, попечемся об нем тем больше. А Спаса Господа Христа, чье рождество мы ныне славим, возлюбим более всего.

Дабы любовь сия святая никогда во мне не погасала, стоя, лежа, сидя, ходя, в отдыхе и на работе, на миру и дома сам с собой, я должен мыслить: Бог со мной!

Со мною Бог, – Отец мой милосердный; больше, чем младенца мать, блюдет мою усыновленную Он душу. Так, любовь Его меня создала; и любовь с небес ко мне свела Его, погибшего меня взыскала, возвела на высоту небесной жизни.

Со мною Бог, Который питает птиц небесных, насыщает всех, растит траву и цвет на украшение земли. Меня ль, избранное свое творение, оставит Он без призора, – меня, ради которого и Сына своего послал на землю?

Со мною Бог, Господь всего; при Нем не нужно мне и богатство. Если с Богом буду я, и Бог будет со мной; то и потеря ста таких миров, как этот шумный, не велика.

Со мною Бог, – Владыка и Спаситель; все Он слышит, знает все мои слова, дела и помышленья: и мне откроет и воздаст за все, когда потребует к отчету.

Со мною Бог, – Мздовоздаятель вечный. Попечемся ж о душе своей, поищем царствия Его и правды; силою Его Святого Духа сохраним Его благую волю. О, тогда и смерть нам будет переход лишь ко блаженству! Господи, Христе, жизнь и утверждение души! Если бы моя к Тебе поколебалась вера; то, как утопавшему Петру, свою Ты руку мне простри, и, от неверия спасая, мне живую веру приложи. Помощник мой во всех скорбях! я уповаю, что при Твоей помощи, легко мне будет нести всякое бремя. Веди меня по путям жизни, веди Твоею волей, – и веди хоть счастием, хоть и горем: мне ль, слепцу, дорогу выбирать? Один Ты, Боже, знаешь путь прямой, легчайший. Хотя б все светские радости меня к себе манили: что мне в них? Они мне горьки без Тебя. Мне сладко только то, что Ты благословляешь; пир я только тот люблю, где Ты, Домовладыка, отверзая щедрую руку, всех благоволеньем исполняешь, где спасительное Твое слово всем есть пища, жизнь души. Вера в Твою благость прогоняет от меня и ужас смерти. Меж тем, пока мы на земле живем, храни нас, Господи, под Твоим покровом, в век храни Царя и Православную Церковь, храни наших родных, друзей; и если есть меж нас враги, их с нами примири! Хранил Ты нас среди Твоих благословений; сохрани теперь в годину искушений! Тако Тебе Богу в вышних слава, на земле да будет мир, и в нас Твое благоволение.

Онемех, и нс отверзох уст моих, яко

Ты сотворил еси тако со мною. Пс. 38: 9

И мне ли сетовать, когда мой Бог Отец мне раны учащает из любви, дабы уврачевать меня? О, Господи! Ты наказуй меня; я преклоняю выю. Полезны мне Твои удары; сколько милостей скрываешь в них! Ах! если бы не поражал мое Ты тело, то душа моя сама себя бы погубила. Так, она была покрыта вся грехами: но воззрел Ты на нее; Ты сжалился над нею. Се Ты поражаешь тело, работавшее греху; Ты разрушаешь мои гордые все планы. Так буди Ты благословен во веки! Лобызаю руку, вразумившую меня, благословляю мышцу, в наказании хранящую раба.

Помилуй мя, Господи, яко немощен есм. Пс.6:3

О всеблагий мой Боже! Чем мне преклонить Тебя на милость, кроме слез о бедствии моей души? Ты видишь, как нужна Твоя мне помощь: Ты яви чувствую, что без нее и жить я не могу. Подай мне, Боже, чтобы чувство бедности моей соделало меня внимательней к себе. Болезнью мне милость, поразил мою Ты плоть, дабы ее очистить от греха; болезнь открыл в моем Ты теле, для спасения души и отвращения от удовольствий вредных. Болезнь телесная меня тревожит: как же я не ужасался страшной боли духа моего? Как мог я в жертву отдавать его тщеславью, гордости, опаснейшей из всех страстей? Я был жестоко болен, и не думал, что я болен духом. Я походил на одержимого горячкой лютой, в которой страждущий не умеет различать, что вредно, что полезно для него. О, Боже! сотвори, чтобы болезнь моя открыла мне глаза, и воспламени в моем сердце ревность о благоугождевии Тебе.

Вам даровася во Христе, не токмо веровати в Него, но и по Нем страдати. Флп. 1:29

Сударь святой – страданье по Христе! Его знает мир, во зле лежащий, но святый Апостол ценит оный, как и веру – дар Святого Духа. Это благость Божья, это милость, когда Бог дает нам силу пострадать.

Но есть ли польза, когда страждут с нетерпением, поневоле? Нет, так страждут и духи злобы. Если страждет грешник, а страдать не хочет, то не находит ли он в своих мученьях начало вечных мук? Но кто охотно подвергается страданьям, тот в скорбях своих находит услаждение, и в благо вечное себе их обращает.

Господи Христе! Ты укрепи меня и дай мне веру и терпение святых! А если вырвется строптивый вздох из сердца моего, и обличит во мне терпенья недостаток: помяни мою Ты немощь, и Твоею благодатию даруй силу мне очистить душу покаяния слезами.

Ты видишь, Боже, бедствия, гнетущие меня. Природа вопиет во мне. Какой ответ ей дам? Коварный мир к себе влечет меня приманкой лести: чем я отражу его? Ах! нет во мне к боренью сил. Ужель я осужден страдать лишь и молчать? Ты будь заступник мой, Ты отрази всемощным Твоим слоном все соблазны мира, часто обольщавшего меня. Мое Ты сердце укрепи противу воплей немощной природы! Ах! теснят меня болезни, кои посылаешь на меня. Я стражду, поспеши ко мне на помощь, милосердый мой Спаситель!

В храме Божием, в противоположность селениям грешников, все направлено к возбуждению и усилению духовной радости и к облаженствованию бессмертной души. Не развлекаемые житейскими заботами, здесь лучше, нежели где либо, можем мы слышать глаголы жизни вечной (Ин.6:68), внимать изображению беспредельной любви Божией к падшему человеку, пробуждающей в сердце чувство сокрушения о собственном недостоинстве и сладкую надежду высших, небесных благ по ту сторону гроба, усвоят правила и примеры богоподобной жизни, для возбуждения воли к духовному совершенству; – приникать к священным песнопениям и молитвам, кои составлены древними отцами Церкви и оставлены нам, как памятник их живой веры и любви к Богу. По примеру избранных, здесь можем мы в благоговейном настроении духа, созерцать Ангелов, окружающих престол Божий, как видели их в царе-градском Софийском храме, во время принесения святых Даров, послы равноапостольного князя Владимира, в образе светлых юношей, поющих Трисвятую песнь. Здесь можем созерцать не только Ангелов, а самого Господа сил, изливать пред Ним душу в молитвенной беседе и преискренне приобщаться Ему в таинстве пречистого тела и боготворящей крови Его. Не благодатный ли это Вефиль, где, подобно древнему патриарху, зрим Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих на святый сей жертвенник, в те страшные минуты, когда жертва тайная совершенная дориносится, – когда Царь славы приходит заклатися и датися в снедь верным в пречистых Своих тайнах; – видим и ощущаем спасительную силу этой жертвы, преискренне сообщаемся в ней с Господом?

Сила этой жертвы простирается и на умерших. «Как бывает с заключенным в сосуде вином», говорит св. Афанасий великий (поел, к Антиох.), «которое во время цветения винограда, по некоему соощущению, вместе с ним цветет: так думай и о душах, в вере скончавшихся; они получают благодеяние от приносимой за них бескровной жертвы, как знает единый Владыка живых и мертвых – Господь наш...»

Две девственницы, по сказанию церковной летописи, имели несчастную наклонность к осуждению ближних. По Божию, без сомнения, устроению, явился строгий обличитель их порока, в лице преподобного Венедикта, который с отеческою строгостью настаивал, чтобы оставили они свою привычку, присоединял даже угрозу отлучения их от приобщения св. тайн, в случае не исправления их. Не взирая на все это, они снова впадали в грех осуждения и с этим грехом умерли. По смерти видели их в церкви стоящими во время литургии до возглашения диаконом: слицы оглатеннии, изыдите; после чего тотчас они выходили из храма. Как скоро узнал о сем преподобный, ревностно заботившийся о спасении душ их, повелел за упокой их совершить бескровную жертву. По принесении жертвы, видения их прекратились, и тем свыше дано знать, что грех их, ради заслуг Спасителя и молитв Церкви, прощен...

Се – в Сионе, говорит Апостол Христов, камень краеуголен, избран, честен. К немуже приходяще, камени живу, сами, яко камение живо, зиждитеся в храм духовен, святительство свято, возносити жертвы духовны, благоприятны Богови Иисус Христом (1Пет.2:6, 4, 5), т. е. вы должны из себя составлять общество святое, людей Божиих, истинных учеников Христовых, о коих сказано: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят добрая дела ваша, и прославят Отца вашего, иже есть на небесех (Мф.5:16). А как мы должны устроят из себя духовный храм Христов, этому научает вещественный храм Божий.

Каждое значительное здание требует прочного основания. Основание это полагают не просто, как пришлось, а по надлежащем приготовлении: уравнивают и расчищают место, нужное для храма, копают рвы до известной глубины. Подобным образом начинается созидание и духовного нашего храма – благочестия христианского. Наша душа, как неочищенная земля, имеет в себе много такого, что непременно нужно исторгнуть из ней: много в ней худых привычек, злых наклонностей, гордых помыслов, враждебных духу Христову. Все это нужно прежде всего уничтожить в ней и пробудить живое сознание греховности и глубокое чувство смирения пред Господом. Аще не будете, яко дети, говорит Спаситель, разумея чистоту и кротость детскую, не внидите в царство небесное (Мф.18:3).В царство Божие никакая скверна войти не может.

В выкопанные для основания храма рвы полагают вещества твердые – камни. И в основание христианского благочестия полагается твердейший камень – живая вера в Господа. На сем комене созижду Церковь Мою (Мф.16:18), говорит Спаситель, и врата адова не одолеют ей. Он сам полагается – Начальник веры и Совершитель нашего спасения: основания иного никто же может положити, паче лежащего, еже есть Христос. Наздани на основании Апостол и Пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу (1Кор.3:11). Чье сердце не утвердилось на этом незыблемом основании, тот не может и принадлежать Церкви Христовой. Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие Божие (Мф.7:22), учит сам Спаситель. Мнози рекут Мне, говорит И. Христос, во он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом и Твоим именем бесы изгонихом, и силы многи сотворихом? И тогда исповем имя: яко николиже знах вас.

На построение храма употребляется много веществ. Разного они рода, разной величины, разной ценности; но все они составили одно Здание, все сделались равно нужными и ценными для стройности и прочности целого. Так бывает и при создании одушевленной Церкви Христовой. Различны члены сей Церкви: одни из них бедны и не знатны, другие богаты и знамениты; одни далеко прошли путем нравственного совершенства, другие только что вступили на него. Но все они дороги в очах Божиих, все составляют одно тело Христово. Никто из них не должен быть презираем и уничижаем. Ныне мнози удове, говорит Апостол, едино же тело. Не может око рещи руце; не требе ми ecu; или паки глава ногам: не требе ми есте. Но много паче мнящиися уди тела немощнейши быти, нужнейши суть (1Кор.12:20, 21).

Разнородные вещества, вошедшие в состав рукотворенного храма, связаны то железом, то известью, чтобы вышло здание прочное, долговечное. И члены духовного храма Христова соединяются в одно твердое, непоколебимое целое свойственным им союзом любви Христовой: о сем разумеют, яко Мои ученицы есте, аще имате любовь между собою (Ин.13:35), говорит Спаситель ученикам Своим. И Апостол Павел учит: аще языки человеческими глаголю к. ангельскими, любое же не имам, был яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество, и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы преставляеши, любве же не имам, ничтоже семь (1Кор.13:1,2,3). Всяко царство, раздельшееся пася, запустеет (Мф.12:25),

В храме многие вещества сокрыты от нас и навсегда останутся недоступными для любопытного взора, например, – вещества, составляющие основание его. Так точно многое сокрыто от нас и в устройстве Церкви Христовой нерукотворенной. Для нас тайна – сотворение наше, тайна – падение наше, тайна – возрождение наше... И сколько таких тайн исповедует св. вера наша, в которые хотели бы сами Ангелы проникнуть, – и не могут проникнуть в них! При всем том, мы так же не можем сомневаться в них, так же не можем отвергать их, как не можем отвергать существования камней, находящихся в основании храма, хотя мы не видим и никогда не увидим их, пока будет существовать храм.

Видимый храм созидали многие руки; но все делалось по одному плану, предварительно составленному испытанным художником и утвержденному властию высшею. Что было бы, если бы каждый, участвовавший в его строении, совершал дело свое без всякого отношения к этому плану? Тогда бы не было и храма, была бы только безобразная груда камней. Так точно не может создаться и из нас Церковь Христова – храм Духа Божия, как скоро захотим в деле спасения своего действовать каждый по своему собственному уму, по своей воле, без полного послушания уму и воле верховного Зиждителя Церкви святой. Молю вы, бритие, именем Господа нашего Иисуса Христа (1Кор. 1:10), пишет Апостол Павел, да тожде глаголете ecu, и да не будут в вас распри, да будете же утверждени в том же разумении, и в той же мысли. Еда разделися Христос? Кто убо есть Павел? Кто же ли Аполлос? но точно служителие, имиже веровасте, и комуждо якоже Господь даде. Аз насадим, Аполлос напои, Бог же возрасти. Тем же ни насаждали есть что, ни накаляй, но возращаяй Бог. Бог есть действуяй во всех. Еда ecu Апостола? Еда ecu пророцы? Еда ecu учители? (1Кор.3:4, 12; 6:29).

Таким-то образом, мы должны созидать из себя нерукотворенный храм Божий, – созидать ,непременно, все. В построении вещественных храмов могут не участвовать многие, не терпя за это ни стыда, ни укоризны. Но в созидании духовного храма Христова, т. е. в украшении душ своих совершенствами Христовыми, в назидании ближних примером святой жизни своей, могут и должны участвовать все, потому что всем нам обильно поданы от Живодавца силы, яже к животу временному и вечному.

Наше время особенно богато любовию к просвещению. Многие самое живое принимают участие в усиленном движении к просвещению. Это и понятно: все живое и живущее стремится к свету и живет им, а человеку, как существу духовно-телесному, нужен и свет двойной – вещественный и духовный. Но как жаль, что люди часто ищут пробиться к внутреннему, духовному свету путями весьма трудными и неверными, мимо одного и единственно верного пути, – мимо православной Христовой Церкви! И нет ли из ревнителей современного просвещения таких, кои славятся умом, самыми разнородными и всесторонними познаниями, и сверх сего считаются христианами православными; между тем, обнаруживают в себе неведение простых истин веры, незнание силы и духа св. правил и учреждений Церкви, – у коих свет Божественного учения, понятия христианские исчезают под грудою ложных и языческих умозаключений..? Тогда как, – Один есть свет истинный, просвещающий всякого человека (Ин.1:9), – Господь наш И. Христос, Единородный Сын Божий, сияние славы Отчей, пришедший в мир просветить и спасти омраченных грехами людей, – и одно училище высшего, благодатного просвещения, устроенное Господом, – православная Церковь Его, в которой хранятся и проповедуются для всех приходящих во всей чистоте тайны премудрости Божией. Аз семь свет миру, говорит о Себе Спаситель мира, – Аз есмь путь, истина и живот; ходяй по Мне не имать ходити во тьме. И так, все жаждущие просвещения, приникните умом и сердцем к учению православной Церкви!.. В ней всякому – мудрому и неразумному доступно и ясно раскрываются истины Боговедения и Богоугождения, – во всевозможной полноте изображается тайна падения и искупления человеческого, ясно показана высшая цель настоящей жизни нашей, предложены утешительные обетования жизни будущей, действительнейшие средства к осуществлению светлых надежд христианина за гробом. И от ученика, ищущего небесной мудрости, требуется только внимание и вера к усвоению оной, – к тому, чтобы внесть животворный свет ее в существо души, озарить ум, согреть и оживотворить для небесной жизни сердце. Много ли сделали и сделают для сего все блестящие открытия в мире наук и искусств, если все успехи этих открытий ограничиваются только теми предметами, кои занимают любознательность, – небо ли то и звезды, земля ли с своими сокровищами, самый ли дух человека с своими силами, доступными естественному познанию, – если не возводят ума и сердца к Богу? – И диавол имеет познания обширнейшие, нежели люди, но не озаренные светом небесного учения. Некогда он был денницею, но путем самопроизвольного восхождения, гордого желания выше звезд поставить престол свой и уподобиться Вышнему, низринулся до ада; и все искусство сатанинское не исхитит его из бездны преисподней, сколько бы ни преображался во ангела светла, – хотя бы непрестанно давал знамения и чудеса, конечно, ложные, к соблазну людей... И что та за мудрость, которая не хочет подчиниться святой вере, тогда как к бесы веруют и трепещут (Иак.2:19), – и у которой един есть случай, сынов человеческих и случай скотский, и вся идут во едино место, вся от персти и в персть возвращаются? (Еккл.3:19). О, какой ужас объиметь душу зломудрствующую, когда явится на суд Божий?.. Нужно ли видеть все бессилие и ничтожество земной мудрости, которая не хочет отдать себя в спасительный плен веры? Вот земля, возделанная в поте лица, не дает человеку плодов; зной и ветер иссушили в ней влагу, или непредвиденное зло истребило целые жатвы – продовольствие народа. Что сделает тут ум человеческий? Вот падшая душа, потерявшая жизнь в суете и порочных наслаждениях, наконец увидела пред собою бездну, куда грех привлек ее, – вот настал последний час жизни для бедного грешника, смерть является ему во всех ужасах, тело изнемогает в страшных мучениях, совесть раскрывается в грозном своем прещении. Что сделает тут мудрость мира? И какой суд должно произнесть на ту мудрость ума, которая только надмевает ум человека и растлевает его сердце, как не слово Пророка: буй сотворися всяк от ума своего? (Иерем.10:14).

И просвещение века, не проникнутое животворным духом истины Христовой, предположило себе цель облагородить, преобразовать и возвысить природу человеческую. Насколько оно достигает своей цели, показывает горький опыт всех веков. Мало ли светил и просветителей человечества считает история мира? Но человечество не подвинулось и не подвинется к высшему совершенству с одними естественными средствами. Рожденное от плоти есть (Ин.3:6) и будет плоть, без Божией благодати. Особенно это бесплодие просвещения человеческого оказывается в нравственном отношении. И ныне, с успехами, так называемого, просвещения, дела тьмы на совершаются ли так же, как и в веки невежества? Заботы о суетной жизни, удовольствия мира с их обольщениями и гнусные страсти не поглощают ли большую часть времени и не заглушают ли болезненный вопль души, страждущей под игом суеты? И ныне порочные помыслы, подобно цепи, оковав душу, не влачат ли ее по распутиям мира на край ужасной бездны? И не находятся ли, между тем, мудрецы, поборники усовершенствования человеческого, кои нс считают это темными сторонами человеческой жизни, если все это прикрыто блеском современного просвещения? Но этот внешний блеск уничтожит ли душетленную воню греховную? Краски и золотая ткань на гробе истребят ли смрад и тление мертвеца? Чудное дело! Изыскивают пути к совершенству, оставляя в стороне один, вернейший путь истины и добродетели, предлагаемый Церковию! Она в слух всех проповедует в Евангелии совершенство высочайшее, богоподобное: будите совершение якоже Отец ваш небесный совершен есть (Мф.5:48), представляет пример сего совершенства в лице Богочеловека и избранных Божиих, и обещает средства к такому совершенству и силы не человеческие, а Божественные. Благодатию Св. Духа в таинстве крещения она возрождает нас в жизнь святую; в таинстве покаяния очищает от новых грехов по крещении, примиряет с Богом и дает силу

восстать для добрых дел. Есть у ней одно средство, которое не совершенствует только, а обожает. Это – пречистое тело и кровь Сына Божия, чрез вкушение которых мы теснейшим образом соединяемся с Ним, так что Он в нас и мы в Нем пребываем. О, если бы мечтающие о преобразовании и совершенстве человека и оканчивающие свое усердие возгласами и праздными планами преобразований, чаще возвращались с распутий мира самопросвещенного к общей матери – православной Церкви, вспомнили свои обеты, данные при св. крещении, обратились к закону Евангелия, воспользовались с верою средствами к совершенству и святости, предлагаемыми в Христовой Церкви, и в себе самих восчувствовав силу благодати Божией, освящающей и усовершающей, вместо своих планов, содействовали словом и жизнию планам преобразования, кои принес нам с неба Господь наш И. Христос! Тогда они, при содействии всесовершающего Духа Божия, могли бы многое сделать к усовершению себя и своих ближних в добрых делах. Церковь Христова показывает нам сонмы святых, кои сияют на тверди ее Божественною славою, яко светила. Они были подобострастные нам человеки, но жили на земле для неба, соделались земными Ангелами и небесными челевеками. За то, по слову Божию, их не был достоин весь мир (Евр.11: 38), в них открылись такие совершенства, кои недоступны уму, не озаренному светом истинной веры. Кто преобразовал их? Кто поставил выше всех страстей и слабостей человеческих? Кто дал им силы вознестись на высоту жизни ангелоподобной, или, – выше еще – богоподобной? Правая вера во Христа, православная Церковь Его, в которой для всякого верующего предлагаются в учении и таинствах действительнейшие средства к богоподобному совершенству.

Самый главный предмет желаний и надежд человека, его последняя цель, конечно, есть счастие, блаженство. Просвещение и усовершенствование имеют цену, как средства к тому. Но земная мудрость и в этом отношении вмале полезна (1Тим.4:8); она, по Божию смотрению, может содействовать к приобретению только внешних благ, кои, без высшего озарения души, без живого союза ее с Богом, по замечанию Премудрого, производят лишь суету и крушение духа, а в руках недостойных, ожесточенных грешников, служат признаком гнева и отвержения Божия, и еще в этой жизни весьма часто изменяют человеку. Мир с его благами дотоле существует, пока есть в нем избранные Божии: аще мир или Кифа, – вся ваша суть, вы же Христовы, Христос же Божий, говорит о них св. Апостол; они – и только они верою побеждали царства, угашали силу огненную, заграждали уста львов, заключали и отверзали небо; они служили и служат нравственными громоотводами гнева Божия на мир грешный: семя свято стояние мира (Ис.6:13). Стало быть, самодельное счастие всеобщее было и есть праздная мечта людей, не имеющих истинной любви к ближним, а только возглашающих о человеколюбии. Со времени изгнания человека из рая нет более рая на земле, оскверненной грехами. Какое счастие, какая радость, при всей роскоши и забавах, когда нет мира в совести грешника, когда мятется его сердце? А если и усыплена совесть: то благо ли это? Нет, напротив, величайшее несчастие. Чем глубже ее усыпление, тем ужаснее пробуждение, как для заснувшего вне крова путника ужасно пробуждение ночью во время грозы, при ударах над ним грома и сверкании молнии. Итак, нужно истребить в людях зло, искоренить страсти, переродить и возвесть человека к живому общению с Богом, источником всех благ и блаженства. Но это дело не человеческое, а Божие, совершенное уже Спасителем человеков, и завещанное Им своей Церкви, и ею продолжаемое для ищущих блага. Окончится оно только тогда, когда все преобразится, зло и смерть истребятся, и настанет царство вечно блаженной жизни для оправдавшихся верою во Христа. К этой жизни один путь: се есть живот вечный, да знают Тебе единого истинного Бога, и Его же послал ecu, Иисус Христа (Ин.17:3). Те, кои водятся, по-видимому, человеколюбивыми началами о благе человечества, пусть бы остались в покое, для своего и своих ближних блага и дали бы место заботам православной Церкви Вселенской – своими началами и законом христианской любви преобразовать, обновить, оживить все области жизни частной, семейной, общественной, государственной. Тогда возможны были бы на земле единение, братство, свобода духа, правда, мир и радость не земная, а о Дусе Святе. Следовательно, это было бы началом жизни блаженной, обещанной верным – на небе.

С миром и любовью, заповеданными нам самим Господом нашим Иисусом Христом, небесным Пастыреначальником, пришел я за два года пред сим в этот поистине великий, в духовном отношении, Новгород, так много благоукрашенный св. храмами и приосененный св. обителями, и так, – еще более, можно сказать, – всюду благоухающий святынею и святыми, нетленно почивающими. – С миром и любовию, по тому же завету Господа, желаю и отойти от вас, отцы и братия мои о Христе Иисусе! Никогда так не было мне благовременно и отрадно напомнить вам последние прощальные слова Искупителя нашего, как ныне, при моей последней со всеми вами беседе. А Он, любвеобильный Господь наш, как первое и главное знамение завета нового, оставил нам – святую любовь. Истинно, говорю и я вам, – это сокровище наше – и великое на земле, и вечное на небе. С любовию всякое дело наше будет делом Божиим и всякое чувство наше, всякая мысль наша освятится присутствием, благодати Божией. Без любви, но любви поистине Христовой, мы хладеем в деле служения Господу, и этот духовный холод распространяем даже и кругом себя и в среде паствы нашей. Посему ничего более и лучше не могу и я заповедать вам, как любовь и мир. Да будут сии великие дары благодати Господа знамениями вечного Его завета между всеми вами – пастырями и пасомыми. С Его миром, с Его любовию возрастет св. Церковь. Ходите в присутствии Бога Искупителя, и молитвы и таинства совершайте с верою и. усердием. Оправдывайте правила веры и уставы Церкви на себе и вносите их в домы и жилища своих пасомых. Всякое время для веры и верующих, по слову Апостола, имеет и опасности и соблазны; – но нынешнее, не обинуясь скажу вам, умножило их дерзновенно и умножать не престает лукаво и злорадостно. К молитве чаще прибегайте, – и в этой молитве не забывайте и меня недостойного пастыря, бывшего сослужителя вашего о Господе. Я же, – не скрою от вас, по чистосердечию моему, – приискренне буду иметь духовное молитвенное общение со всею новгородскою возлюбленною паствою – дотоле, дóндеже есмь и пребуду на земле, – и верую, что в этом общении обрету одно из лучших святых утешений среди служения моего св. Церкви православной. За тем – простите.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа, любовь Бога и Отца и причастие Св. Духа да будет с вами и со всеми жителями Новгорода отныне и до века!

Бывают в жизни нашей минуты, когда -дух наш, совершенно отрешившись от земного, устремляется к небесному, воспламеняется желанием Божественным, – когда сердце обладаетъ таким высочайшим благом и наслаждается такою премирною радостию, пред которыми теряются и исчезаютъ все земные блага и радости. В эти минуты душа наша готова излиться пред Богом, в живом исповедании с пророком: что ми есть на небеси, и от Тебе что восхотел па земли? изчезе (тает) сердце мое, Боже сердца моего и часть моя, Боже, во век (Пс.72: 25). Что мне все сокровища мира? Стяжав Тебя, Господи, – я стяжал все!...

Не подобное ли состояние, в некоторые минуты, испытывает и христианин, при взоре на храм, благолепно устроенный и освященный наитием Святого Духа?.... Сам Дух Божий – Утешитель благий, – священно-тайне приникший и изливший дары Свои на дом молитвы, приосенив и храмину души нашей, животворит ее, восторгает сердце наше к пренебесной радости.

Велика, – неизъяснимо велика бывает радость верноподданных, когда царь – отец народа, – победитель врагов царства, делает торжественный вход в свой любимый город, чтобы излить царские милости на жителей его. Но что сия радость, в сравнении с благодатною радостию христианина, при том сердечном убеждении, что Сам небесный Царь и Господь славы, Победитель смерти и ада, окруженный сонмом св. Ангелов и Архангелов, со всеми дарами своей Божественной благодати, благоизволил таинственно вселиться в святом храме для всегдашнего здесь присутствия, для раздаяния верным богатых своих милостей и щедрот, и для преподания в снедь божественного дара – Пречистого Своего Тела и Животворящей Крови? – Недаром, во время освящения храма, повторяются пророческие слова: возмите, врата князи ваша и возмитеся врата вечная, – и внидет Царь славы (Пс.23:78). Что это значит, как не торжественное уверение в действительности исполненного благодати вселения здесь Господа, как не живодейственный призыв душ наших к восторженной радости? Эта радость ясно напоминает собою небесную радость предков наших, в Царь- граде, в храме -св.Софии, когда, во -время (Священнодействия и стройного пения, луч Божественной благодати проник в простые их души и сердца, озарил умы и вызвал их на трогательно-умилительную исповедь: «стоя в храме греков, сказали они, возвратясь в отечество, не знали мы – стояли ли на земле, или на небе. Истинно, там с человеками Бог». Сердце наше, бьющееся чистою радостию, не говорит ли красноречивее слов, что и для нас новосозданный храм есть, по истине, рай Божий, – земное небо, в котором обитает Бог? Не готов ли каждый из нас сказать с пророком: сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе. Блажени живущии в дому Твоем, Господи, в веки веков восхвалят Тя (Пс.83:5).

Будем молить Господа, да вселяется Он, Преблагий, и в нас, – в сердцах наших, богатно (Ефес.3:17), да Утешитель – Дух Святый присно с нами пребывает, благоукрашая нас всеми добродетелями и устрояя из нас самих храм духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу (1Пет.2:5), да служение наше Господу, по дару Его благодати, исключает всякое служение низким, нечистым страстям, – этим идолам людей, забывших Бога, живущих без веры, не думающих ни о смерти, ни о воздаянии в жизни загробной; – да святая радость наша, время от времени, приумножается теснейшим, неразрывным союзом любви нашей с Господом, а ради Его, и живым союзом любви нашей со всеми ближними, как живущими здесь – на земле пришельствия, так и с преставльшимися о Господе; да таким образом преизбыточествующая любовь и радость наша послужит верным ручательством вечной и полной радости нашей и бесконечно-блаженной жизни во Христе, там, – в царстве славы, где Бог отъимет всякую слезу (Апок.21:4) от тех, кто взыскует Его здесь крепкою верою и, ничем – ни жизнию, ни смертию (Рим.8:39) – непоколебимою любовию.

Настало время опасное для нашего отечества и для всех нас. Прелестник – дух запада, дух тьмы, силится проникнуть, в общественную и семейную жизнь православной России. Дай Бог, чтобы этот всесокрушающий дух был как можно дальше от нас. Только в распространении и господстве духа евангельского, духа жизни и света, заключается верное средство для победы над духом тьмы и разрушения, единственный источник истинной свободы, счастия и благосостояния общественного и частного. Слово Божие уверяет нас: идеже Дух Господень, – ту свобода (2Кор.3:17). Дух мира внушает людям ложное понятие о свободе, поставляя ее в своеволии, потворстве низким страстям и вообще – в распущенности падшей нашей природы. Этот дух заставляет людей, зараженных демонским самолюбием и гордостию, восставать против всего священного, против религии, нравственности, против властей духовных и гражданских, – против самого Помазанника Божия. Это всепожирающее пламя истребляет богосозданный град души человеческой; все святые чувства и добродетели падают от него, как обгоревшие обломки здания, объятого пожаром. И не удивительно: враг человечества, дух злобы сильнее и хитрее каждого из нас, если мы надеемся только на самих себя, если не прибегаем к помощи Божией, если своею небрежностию и пороками лишились благодати Духа Святого. Диавол изведал уже на опыте множество средств к обольщению и погибели людей, – и, где ему нужно, умеет являться в образе ангела света, а – где – страшилищем слабодушных. Еще в раю внушил он Адаму ложное понятие о свободе, лишил его доверия и покорности к Богу, обольстил обещанием: будете яко бози, и таким образом свободного сделал своим рабом и разверз под ногами его адскую бездну, в которую, вслед за праотцем, низверглись и его потомки. Из этой-то бездны изхитила нас только всемогущая десница Божия, для чего надлежало Самому Сыну Божию претерпеть страдания, крестную смерть и тридневное погребение...

Что же теперь нам, русским, православным нужно делать? Всего прежде и всего более нужно с сокрушением сердечным долиться, чтобы Дух Божий, Дух ведения и благочестия, всюду проникал и оживотрорял великое царство Русское. Кто не видит, что троякое зло внедрилось в наши члены и старается осилить Россию? Одни из нас упоены гордостию ложного просвещения, одностороннего знания, заимствованного от чуждого нам запада. А что значит эта новая душевная болезнь, заражающая лучших, образованнейших членов нашего общества, – это возобновленное нечестие хананеев и египтян, мнимое вызывание умерших, беседа с их душами, – этот, так называемый, спиритизм? Что, как не злая насмешка диавола над нашим просвещением, над здравым умом, верованиями и убеждениями людей, называющихся христианами? Другие упоены еще большею, если возможно, гордостию невежества, дерзающего хулить и отвергать святую Церковь, которой оно не знает и не понимает; а между тем, эти жалкие люди (разумеем раскол) чуждаются всякого просвещения, совета и вразумления. Третьи, наконец, упиваются – в буквальном смысле, предаваясь вместе с тем и другим унизительным порокам.

Что спасет нас от этого, всюду разливающегося зла? Кто уврачует наши личные и общественные недуги? Одни бумажные Формы, одно бумажное, даже и самое лучшее, законодательство, все самые мудрые проекты и учреждения, – не принесут пользы, если в обществе нет Духа благодати, все оживляющего, всем управляющего, всему дающего свое место, значение и цель, все созидающего, связующего и совершающего. Целое царство израильское, – а под образом его и все царства и народы, все человечество, – без истинного духа жизни, Духа Святого, являлось пророку Иезекиилю в виде поля, усеянного сухими, безжизненными костями... Только Сын Божий и вместе «Сын человечь» мог дать им связь, плоть, дыхание и жизнь, пославши им Духа животворящего.

Кто же даст, кто сохранит и распространит в нашем обществе вожделенные плоды Духа Божия? Конечно, прежде всего, молитвы и усилия пастырей Церкви Христовой. Все они вместе и каждый порознь должны теперь особенно стоять и бдеть на страже дома Божия. Теперь для них безотлагательная нужда в взаимном общении любви Христовой, чтобы общими силами благоуспешно действовать против общего врага – духа времени, духа тьмы и разрушения, распространять свет и теплоту Христовой веры, вносить его в умы и сердца детей, в среду семейств, учреждений и всего государства. Небесный Пастыреначальник наш отличительным признаком, учеников своих поставил именно – эту любовь: о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, говорит Он, аще любовь имате между собою (Ин.13:35). Без этого признака мир не узнает и не признает в пастырях учеников и последователей Иисуса Христа, преемников Его спасительного служения. Мало того: видя пастырей разобщенных, враждующих между собою, небрегущих о стаде, а старающихся только о своих выгодах и преимуществах, – мир уловит самих пастырей в свои сети, преобразит их в свой собственный мирской образ и увлечет их в туже бездну, в которую и сам стремится неудержимо...

Аще же сом обуяет, говорит Господь, чим осолится? (Мф.5:13). Это значит: если пастыри Церкви потеряют веру и любовь, забудут свои обязанности: то что будет с целым обществом? Чем осолится, освежится, исправится, оживет растленное человечество? Аще ли свет, иже в вас, тьма есть, то тьма, кольми? (Мф.6:23). Если пастыри Церкви, которые должны быть светом миру, помрачатся в мыслях и чувствах своих, уклонятся от богопреданной истины и заповеди: то какая мгла водворится в людях мирских и в целом мире? К чему же тогда послужит и самое звание пастырей? Аще соль обуяет, – ниво- чтоже будет ктому, точию да изсыплена будет вон и попираема человеки (Мф.5:13).

Святая христианская любовь должна быть господствующим началом и между всеми пасомыми. Все сословия и состояния должны быть соединены взаимною любовию друг с другом – и все – с Иисусом Христом Господом, действовать дружно и единодушно на пользу общую, для стяжания отечеству благ временных и вечных. Только этою любовию связуемое и счиневаемое тело – Церковь Христова растет, под благодатным веянием Духа Святого, крепнет, распространяется и побеждает все препятствия.

Процветет, окрепнет, препояшется силою царство Русское, если процветет, усилится и распространится в нем вера с благочестием, девство иночества с супружеским целомудрием, – послушание с правосудием, просвещение и мудрость с страхом Божиим, терпение и любовь ко всем и во всем.

А это будет только тогда, когда Россия будет больше и больше иметь пастырей добрых,, честных, богобоязненных, истинно просвещенных, вполне проникнутых православною верою, ревностию о благе паствы, готовых для нее на все труды и пожертвования, верных подражателей Божественному Пастыреначальнику, Апостолам Его и древним Отцам Церкви Вселенской.

Итак – станем добре, станем со страхом, чтобы достойно приносить Господу словесное служение наше, милость мира, жертву хваления. Дух Божий, всезиждущий и всесовершающий, просвещающий и освящающий – да будет с нами отныне и до века.

Вот что всего нужнее, для нас, для нашего возлюбленного и великого отечества – православной России! Еже буди, буди!

Не раз в жизни своей замечал я, что важнейшие перемены в моем служении происходили в то именно время, когда лице земли нашей начинает прямее обращаться к солнцу, или, по общеупотребительному выражению, – когда солнце поворачивается с зимы на лето. И настоящему прибытию моему к вам предшествовало тоже явление в природе. Да будет сие знамением мира и любви, – света и теплоты духовной между мною и вами! С миром и любовию, под благодатным покровом Богоматери и под осенением святых молитв угодников Божиих, входил я и исходил из древнего Новгорода и из царствующего града св. Петра, в которых я был помощником первенствующего архипастыря. С сими же дарами духовными, – с миром и любовию, под тем же, верую, небесным покровом и молитвенным приосенением, и к тебе гряду, ныне Богом вверенная мне, – вятская паства! Приветствую тебя молитвенным желанием, да на всех вас, – и пастырях и пасомых, и ближних и дальних, – постоянно и обильно попивает мир, поданный Спасителем нашим, как залог беспредельной любви Его, всем верующим в Него. Мир, говорил Он, оставляю вами, мир Мой даю вам, и в отличительную черту сего мира присовокупил: не яко же мир дает. Мир, или общество людей, водящееся духом времени, действующее под влиянием духа тьмы, дает и мир по виду своему, – мир непрочный, обманчивый, преходящий и душепагубный; это собственно и не мир, а тень только мира, один внешний покой, не только не уничтожающий в душе человека смущения и скорби, а еще усиливающий их до того, что он, как червь, подтачивает и истнивает силы его. Что за мир и покой, – в упоении, напр., чувственными удовольствиями и страстями? Не есть ли это одно пустое обольщение, которое многим стоило горьких слез? Этот мир можно уподобить внезапной тишине на море, которую сменяет страшная, всесокрушительная буря. Когда обольщенные внешнею тишиною проповедуют мир и утверждение; тогда, по слову Апостола, внезапу приходит всегубительство и пагуба. Так погиб и погубил свое царство Валтасар среди буйного пиршества, когда все то менее думал об угрожавшей ему опасности.

Как служитель и совершитель великой жертвы мира свышнего, я и желаю вам, братия, мира не земного и временного, а благодатного, небесного и вечного, – мира с Богом, с самими собою и с ближними вашими.

Прежде и более всего желаю я вам мира с Богом; Он есть Отец мира и щедрот. Еще задолго до устроения на земле новозаветного царства благодати, Бог ревнителю славы Его, пророку Илии, знаменательно открылся именно – Богом мира и любви. Замечательно, откровению Божию в природе предшествовали явления грозные. Вдруг поднялась сильная и страшная буря, которая разоряла горы и сокрушала камни: но не в буре, сказано, Господь. Бурю сменило другое грозное явление – землетрясение, но не в трусе Господь. Затем последовал огонь, но не во огни Господь. И по огни глас хлада топка, или, что тоже, тихое колыхание воздуха, – и тамо Господь. Итак, чтобы находиться в живом общении с Богом мира и любви, светом и жизнию нашею, нужно быть с Ним в мире. Мир с Богом есть совершенное успокоение нашего сердца уверенностию, что Отец небесный, безмерно милосердый, ради заслуг возлюбленного Своего Сына, по живой вере нашей, простил все грехи и покрыл все неправды наши, из чад гнева, повинных смерти, соделал нас своими присными чадами, даровал нам все земные и небесные, настоящие и будущие, блага, – те, кои еще не открылись в этой жизни, но кои непременно откроются в царстве славы, где будем мы близки к Богу, – где узрим Его лицом к лицу и на всю вечность теснейшим образом соединимся с Ним. Да будет же мир наш с Богом тверд добродетелию и да не расторгается он нашими грехами. Вы знаете, какое ужасное смятение некогда произошло на самом небе от разрыва мира с Богом, нарушенного денницею и его клевретами.

Затем, душевно желаю я каждому из вас мира- с самим собою, как прямого следствия мира с Богом; – желаю вам того глубокого, невозмутимого спокойствия совести, по которому мы, при всем том, что обложены немощию греха, как оправданные Иисусом Христом, в силу усвоения заслуг Его, смело можем взывать с Апостолом: кто может обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их: кто дерзнет осуждать? Христос Иисус, умерший и воскресший и одесную Бога седящий, ходатайствует о них. Мир с собою это есть блаженный в душе нашей покой, ничем невозмутимый, – ни скорбию, ни теснотою, ни гонением, ни гладом, ниже смертию. Этот внутренний покой вполне чувствовал в себе царь-пророк, когда выразил готовность бестрепетно встретиться с ужасами самой смерти: аще, сказал он, и пойду посреди сени, смертные, не убоюся зла, яка Ты, Господи, со мною ecu. Мир с собою есть успокоение доброй совести, неоскверненной грехами, – совести всегда чистой, открывающей в нас то светлое царство Божие, которое Апостол называет миром и радостию о Дусе Святе.

Последнее, искреннейшее мое желание вам, братия, это задушевное желание взаимного вам мира Друг с другом. Кто с Богом и с собою мирен, тот не может быть не мирен и с ближними. Естественно ли враждовать, когда все мы – братья между собою по происхождению от единой крови, все почтены образом Создателя, все дети одного Отца небесного, – наследники Богу, снаследники Христу – по искуплению; когда всем предложены одни и те же благодатные средства к спасению и у всех одна высшая цель жизни – Богоподобное совершенство и блаженство вечное? А потому мирные сами в себе души не терпят гнева на ближнего, злоречия, распрей, мщения, злопомнения, разделений. Отличительная черта христиан – взаимная любовь их, доверие и согласие, единомыслие, благость, милосердие, кротость, чистосердечие, бескорыстие – нередко самоотверженное. В мирном обществе Сам Бог мира и любви пребывает, изливая на членов его все земные и небесные благословения. Стяжи же, и не мирствующий брат, – стяжи дух мирный с ближними твоими, и дар твой алтарю будет благоприятен присущему здесь Богу.

При желании вам, братия, мира с ближними, я считаю своим долгом обратить ваше внимание на одну особенность вашего положения. Среди паствы здешней не мало есть людей, коих предки, с небольшим двести лет тому назад, были чадами единой православной Церкви, в которой одной Господь, по неложному обетованию, и присутствует и будет присутствовать Своею благодатию во все дни, до скончании века, сохраняя ее неодолимою и вратами ада. Но потом предки сии, по неразумной ревности и простоте невежества, отторглись от лона матери Церкви и свое отторжение, как наследство духовное, передали своим потомкам. А сии, не дав себе труда глубоким и беспристрастным изучением истории древле-православной Церкви основательно ознакомиться с духом истинного ее учения, доселе не имеют силы воли и решимости освободиться и выйти из под влияния этого, далеко не крепкого внутреннею своею силою, наследства, – доселе, во всяком другом случае – здравый их ум оказывается немощным при мысли о исправлении, неизбежно вкравшихся, погрешностей в очень неискусной некогда русской письменности и с нее – печати, особенно после долгого и тяжкого ига монгольского и разгрома польско-литовского. И доселе эти отщепенцы не хотят понять, что истинно просвещенные пастыри и учители православной Церкви, и на Севере, и на Востоке, умеют, дорожить и всегда дорожили и дорожат своим и своих духовных чад вечным спасением, твердо помнят угрозу Апостола отступникам истины: аще мы, или ангел с небеси благовестит вам паче, неже благовестихом вам, анафема да будет, – и непоколебимо убеждены в. неистощимости благодати до второго пришествия Господня, по уверению Апостола: елижды, ясте хлеб сей и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете, – доколе? – дондеже приидет; равно как убеждены и в непрерывности Церкви до кончины мира, ибо, хотя бы и вера во многих оскудела и любовь охладела и благочестие ослабело, избранные Божии и в пастырях и в пасомых не оскудеют. Я имею в виду здесь, так называемых, старообрядцев, или точнее – раскольников! Среди вас, далее, есть и такие христиане, церковь которых, тысячу лет назад, составляла вместе с Восточною одну вселенскую Церковь, но потом, вследствие властолюбия своих предстоятелей,, сознаваемого даже своими более беспристрастными членами, расторгла этот священный союз, нарушила мир церковный, допустила у себя нововведения: в догматах, в обрядах, в управлении церковном, и в лице некоторых из своих сынов, в разное и даже близкое к нам время, много наделала бед и себе и нам. Понятно, кого разуметь здесь должно! Среди вас живут также люди, кои доселе не знают Бога истинного, чужды благодати спасения и ходят в волях сердец своих. Это вообще язычники. Каких отношений пожелать вам к, этим братиям по плоти, а не по духу? Помня слова первоверховного Апостола, что каждый своему Господу стоит или падает, станет же, силен бо есть Бог восставити его (Рим.14:4), имея в виду другое слово того же Апостола: рабу Господню не подобает сваритися, но тиху быти ко всем (2Тим.2:24), зная обязанность истинного христианина – за зло платить добром (Рим.12:17) и любить даже врагов своих (Мф.5:44), имея в виду молитвенные слова Самого Господа нашего к Отцу Небесному: да ecu едино будут (Ин.17:21), и постоянные молитвы самой Церкви о мире всего мира, я, как служитель Евангелия, не обинуясь прошу вас иметь мир и с теми из ваших ближних, кои еще не находятся в ограде православной Церкви, но призываются ею к единению и словом и делом, кои, не смотря на то, что сами уклонились от истины и другим открыли свободный путь к дальнейшим уклонениям, обзывают нас схизматиками, и кои чуждаются нас потому, что не знают нас, т. е. содержимого нами древле-вселенского учения, основанного на мире и любви, и своим Божественным величием, силою и истинностию неотразимо действующего на всякий здравый ум и чистое сердце. Да не подумает кто-либо при этом, будто я, внушая вам жить в мире с ближними, даже не единомысленными с нами в вере, проповедую безразличие (индифферентизм) в вере, – ту нравственную болезнь нашего времени, которою, к сожалению, страдают многие и из православных, не давших себе труда основательно изучить и сердечно усвоить себе правую веру. При сем я живо представляю угрозу тайновидца Иоанна Богослова страшною участию тем, кои ни теплы, ни хладны в вере (Апок.3:16). Нет, братия, призванный волею Божиею право править слово истины (2Тим.2:15), я очень хорошо сознаю свои обязанности в отношении к святой Церкви и к тому доброму учению, которым должен питать вас (1Тим.4:6), чтобы явиться мне пред Богом делателем непостыдным (2Тим.2:15). Внушая вам мир со всеми человеки (Рим.2:18), даже с разномыслящими с нами в вере, я имею в виду указать вам на тот небесный огнь любви к заблуждающим, от которого нередко тает и каменное сердце, и на тот свет добрых дел по вере, оживляющих духом правды и любви самые житейские отношения, видя который и люди, чуждые святой Церкви, научаются достойно прославлять Отца Небесного (Мф.5:16) и делаться учениками возлюбленного Его Сына, и без которого все наши заботы об их вразумлении и приведении на путь истины и спасения останутся бесплодны, все наши проповеди о Вере православной и Церкви святой, хотя бы они излагались Ангельскими языками, будут не больше, как медь звенящая или кимвал звяцаяй (1Кор.13:1). Правда, есть случаи, где необходима и строгость закона, но и в самой строгости может просвечивать любовь.

В заключение прошу вас, возлюбленные о Господе братия и чада по духу, теплыми молитвами вашими к Богу возгревайте друг в друге и вместе в архипастыре вашем дух молитвенный и, яко благоуханное кадило, устрояйте общую нашу к Сердцеведцу Господу молитву о обильном излиянии на всех лас Божественного и всезиждительного мира среди и окрест вас, в городах, селениях и весях ваших, в домах и семействах, в душе и совести вашей, о господстве его в обществах и собраниях ваших, в начальствующих и подчиненных, во всяком состоянии, возрасте и поле; так как все мы и призваны к сему миру во едином теле – св. Церкви, управляемой единственною главою, Христом Господом и Спасителем нашим, принесшим с неба на землю и заповедавшим всем нам мир и любовь.

Когда собираемся мы в далекий и трудный путь, наперед заготовляем все для сего необходимое, заботимся, как можно, вернее разузнать прямую дорогу, чтобы не сбиться и не уклониться на распутия и таким образом не удалиться от цели своей. За тем, по обыкновению, пред разлукою прощаемся с родными, друзьями и знакомыми, и с молитвою в устах и в сердце, под осенением крестным, отправляемся с Богом.

Собрались теперь мы в продолжительный, трудный, для плоти, путь святого и Великого Поста. А потому и нам, для благополучного путешествия, следует заготовить все необходимое; с устранением суетности житейской, как излишней и обременительной ноши, ум и сердце нужно преложить на небеса; – пищу нашу должен здесь составлять живоносный глагол Божий, жезл – страх Господень, – самая благонадежная опора и ограждение для души; пиру или ковчег сокровищный – подвиг милосердия, коим делаемся мы Богу подобными, сынами Божиими, коим приобретаем небо и искупляем себя от плена преисподнего; злато – должны составлять слезы умиления, проливаемые пред Богом, слезы драгоценнейшие всех сокровищ мира. Пред вступлением на поприще поста и нам нужно проститься, – примириться со всеми ближними, – забыть всякое оскорбление, всякую обиду их; а потом уже, под осенением молитв и руководством мудрой матери, – святой Церкви, еще задолго до сего заботившейся, как можно лучше, приготовить нас к предстоящему поприщу раскрытием духа трогательных притчей о Мытаре и Фарисее и о блудном сыне и изображением последнего и страшного суда Божия, – благонадежно отправиться в свой путь, ведущий к Боговидению в сей жизни очами веры, а в будущей лицом к лицу; – к празднованию Пасхи Божией спасительной, – и в днях, сменяющихся вечером и ночью, и в невечернем дни вечности, осияваемом незаходимым Солнцем правды, – Спасителем Богом.

Под путем же разуметь здесь должно образ мыслей, чувств и действий, согласных с волею Божиею, выраженною в св. Евангелии и Богосветлом учении православной Церкви. Как внешнее действие человека в пути обнаруживается именно в его движении: нет движения, – нет и действия: так и мы не действуем – нейдем в небесное отечество, когда не исполняем воли Божией, – когда нравственно засыпаем на опасном ложе беспечности, под обаянием благ земных, под коими, как змее под кустами роз, кроется древний, мысленный змий, ищущий уязвить и умертвить душу нашу. А если и действуем вопреки воле Божией; то блуждаем по распутиям греха, исполняющего зол душу и живот наш приближающего к аду.

Если не хотим погибели души своей, то непременно должны встать и идти – или, что тоже, исполнять волю Божию, свято жить, по Святому Евангелию: восстани убо, восстани сияй от мертвых! – Пробудись, грешник, от страшного сна твоего; отряси от очей души твоей нравственную дремоту! Восстани, иди! и освятит тя Христос. Что беспокоит тебя при вступлении твоем на поприще поста и молитв? Печальный ли глас колокола тяготит бренную плоть и дебелый слух твой? Но этот глас, возбуждающий в сердце твоем печаль по Боге, располагающий к нераскаянному покаянию, есть слезный вопль нежно любящей тебя матери, – Св. Церкви; – это ее глас, ищущий тебя на распутиях греха и зовущий к Богу! О лишении ли брашен и удовольствий мира сетует грехолюбивая твоя плоть? Но помяни, что именно снедь запрещенная и изгнала человека из рая, – самоволие и невоздержание лишило его блаженства. – За снедь продал свое первородство Исав Иакову и погубил для себя царство. Помяни, что некогда и чрево и брашно – обои Бог упразднит. Для чего же сластопитанием плоти умножать в ней смрад и пищу червей в могиле? Думаешь ли извиниться и прикрыть наготу души своей немощию природы, или некоторыми естественными, основанными на самолюбии, по видимому, добрыми делами? Но таковое прикрытие не тоже ли пред правдою Божиею, что и смоковничьи листья, коими Адам в раю, преступлением заповеди, совлекшись Боготканные одежды, хотел прикрыть свою греховную наготу. Вся правда, наша пред Богом есть мерзость; естественное добро наше, как дикий плод, не внесется в сокровищницу небесную; только то добро имеет в очах Божиих высокую цену, которое совершается в нас на смирении нашем силою Божией благодати. Всяк сад, т. е. добродетели, его же не насади Отец небесный, искоренится; потому что в этих, вне благоухания Христова, добродетелях есть воня смертная в смерть, – это примесь Фарисейства, самоуслаждения и гордости житейской; – и сатана преобразуется иногда в ангела светла, к самообольщению людей. Все, и ум, и честность и благородство христианина – во Христе. Опытное доказательство на это в житии св. великомученицы Екатерины, которую Господь до ее обращения сколько нашел безобразною помраченною, нищею и худородною, при всех кажущихся ее совершенствах, составлявших предмет удивления для современников, столько, по обращении к Нему, обрел ее и премудрою и "прекрасною, и богатою и славною. Думаешь ли ты с своими грехами утаиться от вездесущего и всеведущего Бога? Но не также ли поступил и преступный праотец наш, хотевший под ветвями райского дерева скрыться от Бога, ходящего в раю по полудни? Покушение твое избегнуть суда Божия неподобно ли бегству пророка Ионы от лица Господня, вместо града Ниневии, – в Фарсис? Не поглотят ли и тебя, неосторожного беглеца, волны житейского моря и не сделают ли добычею душетленного, мысленного зверя? Все твои подобные предприятия не также ли ничтожны пред всемогуществом Божиим, как сновидения спящего? Все это не есть ли горький плод глубокого усыпления, совести, от которого пора, давно пора, пробудиться? Восстани убо спяй! Ужели доселе не слышишь, так сильно будящего тебя, матернего гласа Церкви? Восстани! что спити? конец приближается!.. Но беспечный в деле спасения грешник, если в совести своей и пробудится, то снова засыпает сном глубоким и опасным, – душа его, как земля безводная; – и он уподобляется низринувшемуся в ров. Что же делает матерь – св. Церковь? Вот она паки напрягает все свои силы и, для возбуждения спящего столь глубоким греховным сном, призывает на помощь, молит святых, и славных Апостолов, Пророков, Иерархов, Мучеников, Преподобных, и всех праведников, – молит св. Ангелов и Архангелов. Она, в умиленной молитве, обращается к святых святейшей Матери Божией, и, в уповании на всесильную Ее небесную помощь, с дерзновением, от лица заблудших чад своих, видя их, потопляемых грехами, вопиет к Богу: Господи! воздвигни силу Твою, яви чудо милосердия Твоего, и прииди, во еже спасти нас! «Господи сил с нами буди, иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы; Господи сил, помилуй нас».

Итак, восстанем и, по силе веры в Господа, порицающего и не сущая, яко сущая, с миром и любовию мужественно изыдем на спасительное поприще святые и великие Четыредесятницы, – да явимся победителями греха, сокрушителями главы невидимых змиев, – изыдем о имени Господнем.

Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения. Св. Церковь открывает все сокровища милосердия. Самые небеса отверзаются, чтобы видеть слезы и слышать сердечные воздыхания и обеты наши пред Богом, и ниспослать нам росу благодати. Ангелы Божии радуются о каждом грешнике кающемся. Ныне каждого из нас Отец небесный приемлет, видя раскаяние наше, в объятия свои и лобызает бесконечною любовию, – отпущает грехи в таинстве покаяния; умиротворяет совесть грешника, очищает душу и тело, освящает, обновляет и обожает падшее естество наше в таинстве пречистого тела и Боготворящей крови Искупителя. Как во время Ноево сорок дней открывался, гнев Божий с небесе в разверзении бездн небесных, чтобы наказать потопом, вселенную: так и в наступающий Великий пост, бесконечная премудрость Божия определила тоже самое число дней и отверзла бездну своей любви и благости к очищению, освящению и помилованию всего мира.

Воспользуемся, христиане, сим благоприятным временем; употребим сии святые дни во спасение души и тела. Как можно чаще и неленостно посещать будем храм Божий, как можно более будем проводить время, утреннюю в молитве к Богу, пребывая в терпении, в безмолвии, в смиренномудрии, в удалении себя от осуждения ближних, в раскаянии о грехах своих. Постяся телесно, постимся вместе и духовно, как вразумляет нас св. Церковь . – С переменою брашна на трапезе нашей, потщимся переменить и обновить силою благодати сердце наше. Да будет воздержание от пищи направлено к главной цели – к умерщвлению страстей, к побеждению греха, к стяжанию добродетели, к получению благодати. Вот истинный, совершенный пост! Вот жертва, благоприятная Вышнему!

Преблагий Господи, введый нас в пречестные дни сии! утверди, прилежно молим Тя, и соверши нас в подвиге спасительного поста, а за тем сподоби всех и каждого из нас с благодатною радостию достигнуть светлого праздника Пасхи и неосужденно поклонитися преславному Твоему воскресению!