Псалом 35. Величие благости и правды Божией в охранении и утешении верующих среди нечестия мира

Псалом 35, изображая господствующее в мире нечестие (ст. 2–5) и прославляя величие благости и правды Божией, охраняющей верующих (ст. 6–8), развивает ту мысль, что как ни велика и страшна сила зла, но бесконечно больше того сила бодрствующего над миром благого, правосудного Промысла, почему верующие под охраною Его, могут утешаться радостною надеждою избавления от угрожающих им опасностей со стороны нечестия мира (ст. 8^б – 12) и с уверенностью ожидать полного его поражения и падения (ст. 13). В надписании псалом приписывается Давиду, и нет сомнения, что действительно принадлежит ему, потоку что из библейских писателей никто более Давида не испытал на себе в разных обстоятельствах своей жизни истину раскрываемой в псалме мысли и никто потону не имел столько побуждений к раскрытию ее в утешение и ободрение верующих. И мы знаем, что подобные мысли действительно высказываются и развиваются во многих именно Давидовых псалмах, особенно: 10, 11, 13, 37, 51, 52, 56, 57; а все эти псалмы столько представляют сходства в характере и языке между собою и с 35 Пс., что не может быть и речи о принадлежности, как которого-нибудь из них, так равно и рассматриваемого нами псалма иному писателю. – Когда и при каких обстоятельствах написан был Давидом этот псалом, в содержании его нет определенных указаний; но по некоторым признакам можно предполагать, как и предполагали уже бл. Феодорит и Евф. Зигабен (толк. на ст. 1, ср. также толк. Анфима, патр. иерус.), что он написан был после последней встречи Давида с своим гонителем при холме Гахила, когда Саул, пристыженный великодушен и словами Давида, притворно раскаивался в своей несправедливости к нему и убеждал его возвратиться домой, обещаясь не делать ему более зла (ср. 1Цар.26:3–25). К подтверждению вероятности такого предположения служит а) то, что в 4 ст. псалма говорится о нечестивом, что слова уст его – неправда и лукавство не хочет он вразумиться чтобы делать добро, а Давид при указанном случае действительно не верил искренности сознания и обещаний Саула, почему и не решился не только вернуться домой, но и подойти к нему, чтоб возвратить взятые у его изголовья сосуд и копье (1Цар.26:21–22 и 25^б), – б) то, что тогда Давид явственно испытал на себе явление воспеваемой в Пс.благости и правды Божией, избежав опасности попасться в руки Саула (1Цар.26:12), освободившись от дальнейшего его преследования ( – 25^б и 27:1:4) и приобревши себе в пределах Гефского царства относительное спокойствие и безопасность ( – 27:5–7) и в) то, что, по выражениям псалма, он верует в скорое и совершенное падение своих врагов (ст. 13), но в своем настоящем не видит еще полной безопасности от них и молит Господа об избавлении от возможного еще со стороны их угнетения и преследования (ст. 12), а таково именно и было в указанное время положение Давида. Наконец, в отношении к речам Саула при указанном случае всего легче и без всякой натяжки объясняются трудные для понимания в чтении евр.-русск. текста начальные слова псалма: нечестие беззаконного говорит в сердце моем (ст. 2^а), тогда как иначе непонятно, что за нечестие беззаконного и каким образом оно могло говорить в сердце благочестивого псалмопевца. Но вместе с тем псалом этот принадлежит к числу пророчественно-мессианских псалмов и, подобно Пс.13, содержит в себе учение о глубоком повреждении грехом еврейского народа и вообще человечества и о спасении его единственно явлением беспредельной милости и правды Божией искуплением во Христе Иисусе, который просвещает верующих в Него светом божественной истины и исполняет дарами благодати к благоуспешной борьбе со грехом и полному торжеству над злом в будущем царстве славы. Основание к такому пониманию дает св. ап. Павел в посл. к Рим.3:10, 18, 25–26; подобным же образом объясняли его большая часть оо. и уч. Церкви и в этом же смысле 10–11 ст. его с древнейших времен употребляются православною церковью в 12-й утренней молитве шестопсалмия и в составе великого славословия.

1. Надписание – ср. Пс.17:1^а стр. 237–238.

2. После того, как Давид при холме Гахила, бывши никем незамеченный у постели спящего Саула, пощадил его жизнь и затем, указывая ему на такой свой поступок, ясно доказал ему свою невинность и его несправедливость, и жестокость, пристыженный Саул признал свою вину пред ним и просил его возвратиться домой, обещаясь не делать оку более зла. Согрешил я, говорил Саул, возвратись, сын мой Давид; ибо я не буду больше делать тебя зла, потому что душа моя быт дорога ныне в глазах твоих; безумно поступал я и очень много погрешал (2Цар.26:21). Но хорошо зная душу своего гонителя, Давид не мог верить искренности его сознания и обещания не делать более зла, почему и не решился не только возвратиться в его дом, но и подойти к нему, чтоб возвратить взятые у его изголовья копье и сосуд. В кротких, невидимому, и ласковых словах Саула он ясно видел притворство и хитрость гонителя, с скрытым коварным намерением заманить к себе свою жертву, чтобы тем удобнее лишить жизни, и поэтому эти слова звучали в его сердце именно, как «вещание» нечестия неисправимого в своей зависти и злобе беззаконника, под видом раскаяния замышляющего преступление. Несомненно, что эта коварная речь Саула долгое время я после того, как она замолкла, все еще продолжала раздаваться в сердце Давида, вызывая его ва размышление о своем положении и отношении к нему гонителя (ср. 1Цар.27:1) и обращая взоры упования единственно к Господу. Поэтому, излагая в Псалме вызванные ею свой мысли и чувства, он и начинает свою песнь словами: нечестие беззаконного говорит в сердце моем (ст. 2^а).

Букв. с евр. это полустишие читается: «вещание нечестия беззаконного внутри сердца моего», – т. е. слышится или раздается. Русск. пер. (=гр.-сл.-лат. и Таргум) слово נְאֻם (неюм) = вещание, вероятно, читали, как глагол נָאַם (наам), почему перевели: говорит. Точнее бы сказать: «вещает», так как наам обыкновенно употребляется о пророческих изречениях по внушению Духа Божия, место которого у беззаконного занимает его собственное нечестие, внушающее ему речи, направленные к совершению зла.

Это вещание нечестия, раздающееся в сердце псалмопевца, приводит его к убеждению, что у его гонителя нет страха Божия пред глазами его (ст. 2^б), т. е. нет того начала религиозно-нравственной мудрости (Притч. 1:7) или благочестия, которое удерживает людей от зла и побуждает стремиться к добру (Пс.33:12^б и 15), нет живого представления о Боге, как верховном Владыке, Законодателе и праведном мздовоздателе и ясного сознания своей обязанности благоговеть пред Ним, исполнять Его св. волю и избегать всего, что может оскорблять Его величие в святость, поэтому он, как человек Бога не боящийся, а вместе с тем и людей не стыдящийся (ср. Лк. 18:2), не способен к исправлению, и от него, не смотри ни на какие самые очевидные доказательства всей несправедливости его отношений к гонимому (как в 1Цар.26:18–20 и 23–24), нельзя надеяться существенного изменения этих отношений к лучшему, нельзя ожидать искренности, беспристрастия, справедливости и даже просто милости и пощады. Все это и раскрывается подробнее в следующих 3–5 ст.

Только при указанном отношении к притворно ласковой, коварной речи Саула и возможен точный перевод с еврейского 1-й половины начального ст. псалма, каковой принят в нашей русской Библии Синод. изд. (= в Таргуме и слав. пер. Амвросия 3. Каменского). В противном случае, при объяснении этого и след. стихов в общем смысле о характере всякого нечестивого человека, положительно невозможно в переводе с евр. согласить начальные слова полустишия: нечестие беззаконника говорит, с последними его словами: в сердце моем, т. е. в сердце написавшего псалом псалмопевца, который никогда не нечествовалъ пред Богом (Пс.17:22), но ходил в незлобии сердца (Пс.6:2; 17:3; 16:21–23; 25:2–6, 11–12), всегда горевшего любовию к Господу (Пс.17:2; 26:8; 55:8) и говорил по внушению Духа Святого (2Цар.23:2). Поэтому державшиеся общего смысла в понимании Пс., древние и новые переводчики, во избежание внутреннего противоречия в первом полустишии, переводили его с отступлением от буквы евр. текста, – то перенося подлежащее на слово сердце (Симмах: φησίν περί ἀσονθεσίας σοῦ ἀσεβοῦς ἔνδοθεν ἡ καρδία μου, т. e. ο нечестивом преступлении твоем говорит внутри сердце мое; Фирсов: такѡ мнѣ повѣдало сердце мое ѡ ѕлобѣ нечествивагѡ; подобным образом и у Лютера, только в страд. 3. Es ist ѵоn Grund meines Herzens von der Gottlosen Wesen gesрrосhеn), то слово сердце понимая не в собственном смысле (Мандельштам: «порок говорит за нечестивого, по внутреннему чутью моему»; Штейнберг в евр.-халд.-русск. словаре: «речь греха нечестивому, думаю я»), или же читая его с местоименным суффиксом не 1-го лица לִבִּי בְּקֶרֶב (беке́рев либби) – а 3-го לִבּוֹ (либбо) в отношении к нечестивому, и потому переводя: «в сердце его» (Сирский, бл. Иероним, слав. пер. Амфилохия, большинство новейших западных толкователей; в том же смысле русск. пер. Росс. Библ. Общ. и Лонд., только с опущением местоимения: «слово нечестия в сердце у беззаконника), или: в себе (Греч., Лат., Арабск. и Слав.)¹⁴⁴. Кроме того, 70 толк. (=Лат., Арабск., Слав.) слово לָֽרָשָׁע (лараша) = беззаконного (имя сущ. с префиксом לְ) принимали за неопределённое наклонение глагола с преф. לָֽרָשַׁע (лераша) – чтобы грешить, почему и перевели: τοῦ ἀμαρτάνειν, слав. согрѣшати.

По слав.-тр. (=лат. арабск.) пер. ст. 2 представляет общую характеристику нечестивого человека: пребеззако́нный (παράνομος), т. е. человек совершенно преданный нечестию, устранив внешний божественный и внутренний нравственный закон (νόμος) и поставив на место его свою развращенную, злую волю, постоянно занят мыслью ( Глаго́летъ въ себѣ̀ = говорит сам с собою или тоже, что думает) о том только, чтобы грешить, или делать одно только зло. А это происходит от того, что внутреннее существо его всецело занято злом и в нем не осталось места представлению о Боге и нравственном законе, об обязанности благоговеть пред Богом или по крайней мере страшиться Его гнева, а потому ничто не может удерживать его от зла и направлять к добру.

3–5. Что Саул в своих отношениях к Давиду являлся человеком, не имеющим в себе страха Божия (ст. 2б), это расврывается и доказывается, в 3–5 ст. из рассмотрения вышеприведенных его слов к Давиду и прикрывавшихся ими действительных его намерений. В своей речи к Давиду он показывает вид, будто отыскивает беззаконие свое, чтобы возненавидеть его (ст. 3^б), т. е. сознает свою вину (עֲוֹן – зн. беззаконие и вина, ср. Быт. 4:13) пред Давидом и раскаивается в своих прежних несправедливых и враждебных отношениях к нему, чтобы оставить их навсегда, как противные и ненавистные, и заменить добрыми и справедливыми отношениями. Но говоря таким образом, он льстит себе в глазах своих (3^а), т. е. своим мнимым раскаянием и обещанием исправиться он только хитрит (см. пер. еп. Порфирия) перед Давидом и явно обманывает сам себя. Слова уст его – неправда и лукавство (4^а); – он ложны относительно сознания вины и обещания исправления, и лукавы, так как прикрывают собою коварное намерение мнимою ласкою обмануть Давида и заманить его к гонителю. На самом деле Саул не хочет вразумиться представленными ему ясными и очевидными доказательствами его несправедливости, чтобы не делать Давиду более зла (1Цар.26:21), а чтобы делать добро (ст. 4^б); но по прежнему постоянно занят одною мыслью, как бы захватить и умертвить воображаемого им в лице Давида своего соперника, так что и отходя ко сну, на ложе своем замышляет беззаконие, и пробуждаясь от сна, становится на путь не добрый, – предпринимает все меры к выполнению своего беззаконного замысла, не гнушаясь при этот никаким злом (ст. 5; ср. Зигабена на 3–5 ст.). – В этой характеристике Саула можно видеть изображение характера и обличение и всякого вообще преданного нечестию человека (Евсевий, бл. Феодорит, Исидор Пелусиот); но так как ап. Павел 2-ю половину 2-го стиха, вместе с несколькими ст. из Пс.13, и др. мест св. Пис., приводит в доказательство глубокого повреждения грехом иудейского народа и вообще человечества, и необходимости для спасения людей в искуплении их Иисусом Христом (Рим.3:10–18, 23–25): то надобно полагать, что в образе глубоко падшего и сделавшегося неспособным к исправлению Саула во 2–5 ст. Давид созерцал и предызобразил глубокое развращение иудейского народа (св. Афанасий) и вообще человечества (бл. Августин) пред пришествием Христа Спасителя, – именно, что нечестие иудеев и всех вообще людей к этому времени достигло крайнего своего предела, что развращенные люди, забыв страх Божий, сделались неспособными к искреннему раскаянию и исправлению и, если когда проявляли признаки благочестия, то только фарисейски лицемерили пред Богом и людьми, обманывая своими словами и делами и других, и самих себя, на самом же деле вовсе не думали об исправлении, но постоянно, даже на ложе своем, измышляли новые беззакония, не останавливаясь ни пред каким злом. А таковы большею частью и били, по изображению новозаветных писаний, современные Иисусу Христу иудеи (Мф.13:14–15; 15:7–9; 23:28–32) и все другие народы (Рим.1:28–32).

3. ст. слав.-греч. ꙗ҆́кѡ ᲂу҆льстѝ пред̾ ни́мъ ѡ҆брѣстѝ беззако́нїе своѐ, и҆ возненави́дѣти – можно передать по-русски словами: потому что он, т. е. нечестивый, льстил или хитрил пред ним относительно того, что находит, т. е. сознает свое беззаконие и хочет возненавидеть оное, т. е. отстать от него и не допускать больше, или исправиться. Пред̾ ни́мъ, – по связи с предшествующим полустишием, надобно понимать: пред Богом (Василий В., Кирилл Александра бл. Августин); но греч. αὐτοῦ, в виду того, что в древнейших рукописях оно писалось без придыхания, с одинаковым правом можно принимать за αὐτοῦ (=εαὐτοῦ), т. е. в значении: пред собою. С евр. (=халд.), по обоюдности значения суффиксов 3-го лица, можно с равным правом переводить и в первом (Мандельштам, Никольский), и во втором значении (Русск. Синод. и Лонд., Амвросия и Амфилохия), и оба эти значения одинаково хорошо идут к смыслу целого стиха, потому что кто лицемерно раскаивается в своих грехах, тот обманывает и Бога, и самого себя. Следующее затем в евр. т. выражение בְּעֵינָו (беэнайв) = в глазах его (Вульгата, Никольский), или своих (бл. Иероним, Синод., Амвр., Амфил.) в грек.– слав. оставлено без перевода, как тожественное по смыслу с предшествующим אֶלָיו (элайв) = пред ним, подобно тому как в Вульгате, Сирск. и Арабск. наоборот, – переведено только то одно, а это оставлено без перевода. – В ст. 4 в слав. выражении: не восхотѣ̀ разꙋмѣ́ти є҆́же ᲂу҆блажи́ти (του άγαῦναι) – последние слова правильнее бы перевести: є҆́же бы благо творити ( – Амвросий; также Скорина: да благосотворитъ; ср. св. Афанасий: εὐπραγῆσαι; Вульгата: ut bene ageret). – Ст. 5. предста (παρέστη) всѧкому пути неблагу – противоположно выражению Пс.1:1: на пути грешных не ста и зн. становился на всяком недобром пути, «представил себя на служение всему недоброму», готов браться за всякое дурное дело, «содействовать злу и защищать его» (Исидор Пелусиот). ѡ҆ ѕло́бѣ же не негодова̀ = злом «не возгнушался» (ср. Сир.6:26 и бл. Феодорит), «не возненавидел» его (Лев.18:25 и св. Афанасий).

6–10. Вполне убедившись, что от Саула нельзя ждать ни милости, ни справедливости, и в виду созерцаемого в его неисправимой злобе глубокого развращения ко времени Мессии, и богоизбранного народа, и всего человечества, – псалмопевец утешается мыслью о беспредельной милости, истине и правде Божией, вида в них несомненный залог и своего избавления от гонителя, и спасения всего мира от угрожающего господства зла, и – вместе с тем обильный, неиссякаемый источник покоя, духовного наслаждения, жизни и света для всех спасаемых.

6–7. Как ни велика злоба гонителя, как ни страшна сила господствующего в мире нечестия, но бесконечно больше их милость, истина и правда Божия, охраняющая и спасающая верующих. Господи! милость Твоя до небес, т. е. как неизмеримо велико пространство от земли до небес, или как высоко небо над землею, так велика милость Твоя (Пс.102:11), даже к согрешающим (ст. 8–10; Пс.24:8), а тем более к боящимся Тебя (Пс.102:11 и 17): поэтому Ты не можешь оставить меня и всех вообще верующих без Твоей помощи, и защиты (ср. Пс.49:15; 54:7) и не избавить их от угрожающего зла (ср. Пс.129:7–8). Истина Твоя, т. е. верность данным Тобою обетованиям (ср. Пс.24:10) – до облаков, т. е. тоже, что до небес (Зигабен, – так как выражение облака употреблено здесь = Пс.56:11; 107:5; 67:34–35; Втор.33:26, – как синоним небес, в значении тверди, или свода небесного, – ср. Иов.37:18), или так же велика и беспредельна, как и милость Твоя: поэтому Ты не можешь не остаться верным Своему Завету и не подать обещанного избавления и спасения рабам своим (ср. Пс.88:29, 34–35). Правда Твоя, как горы Божии. – Правосудие Твое подобно самым высоким горам, которые в св. Писании, как и другие великие вещи (Пс.64:10; 79:11; 103:16) обыкновенно называются Божиими, как всего громче проповедующие о творческой силе и величии Божием (Пс.64:7; 67:16), т. е. – необыкновенно возвышенно и величественно (Пс.70:19), чуждо низменных человеческих расчетов и соображений (Иов.34:10–12; Иер.32:19; Втор.10:17–18; 2Пар.19:6–7; 1Цар.16:7) и, как те же гори, твердо и неизменно возвышающиеся от начала создания (Пс.89:2; Притч.8:25) и потому нередко называемые вечными (Авв.3:6; Вар.5:7), – твердо и непоколебимо (Пс.110:3, 7–8), не подвержено изменяющимся условиям человеческой жизни и непостоянству человеческих мнений и убеждений (Числ.23:19; Соф.3:5): поэтому Ты не можешь оставить праведного без награды и грешника без наказания. Конечно, судьбы Твои – бездна великая, т. е. определения божественной воли в управлении миром, составляющие выражения бесконечной благости и правды, уподобляются «необозримости» и недосягаемой глубине океана: как его широта необозрима и «глубина недостижима человеческому взору, так неисследимо разумение судов Твоих» (бл. Феодорит, св. Афанасий). «Я не знаю» поэтому «для чего Ты долго терпишь, имея столько истины и правды» (бл. Феодорит и св. Афанасий), почему попускаешь невинному терпеть гонения и господствовать в мире нечестию; но уверен, что все Ты творишь с благою целью спасения людей: потому что во всех судьбах Твоих, даже при грозных явлениях карающего правосудия, как во время всемерного потопа, всегда видимо попечение Твоего благого Промысла о хранении не только людей, но и животныхъ: человеков и скотов хранишь (букв. с евр. спасаешь) Ты, Господи! – Упование не посрамило псалмопевца: явлением милости, истины и правды Божественной Он был избавлен от гонителя и возвеличен на царском престоле (ср. Пс.17:18, 25–26, 31, 36; 88:25; 137:2–3; 107:4–5; 144:7 и 17); но еще величественнее открылось соединенное действие милости, истины и правды Божией в спасении избранного народа и всего человечества от власти греха искуплением в Христе Иисусе (Рим.3:22–24 и дал.). Благодать и истина Иисус Христом бысть (Ин.1:17); в Своих искупительных страданиях Он явил и величайшую милость и любовь Божественную (Ин.3:16; 1Ин.4:9–10; Римл. 5:8), и подтвердил непреложную истину обетований Божиих о спасении людей (Деян.13:23, 32; Рим.15:8), и принес удовлетворение правосудию Божию за грехи человеческие (Рим.3:25), так что, по выражению Филарета, митр. моск., «у креста Христова милость и истина сретостеся, и у гроба Его правда и мир облобызастася» (Пс.84:11; – сочин. Фил., м. м., т. 1. – изд. 1873 г. стр. 124). Представляя себе это чудное сочетание противоположных свойств Божиих в совершении домостроительства спасения, ап. Павел восклицает в изумлении: о бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и не исследованы пути Его (Рим.11:33)! При этом апостол, по замечанию св. Григория Богослова (Слово о Богосл. 2-е), «выражается почти так же, как и Давид, который называет судьбы Божии бездною многою». Некоторые оо. и уч. церкви и последние слова 7-го ст. человѣ́ки и скоты́ спасе́ши Гди – объясняют, как пророчество об искуплении и спасении мира чрез Иисуса Христа, разумея под человеками людей благочестивых, «живущих по здравому смыслу (Зигабен), и в частности, «израильтян, как наученных законом и разумеющих лучшая (Рим.2:18), а под скотами, как неразумными – язычников, преклонившихся долу к земле и питающихся человеческими мудрованиями, но никогда не слышавших» о тайне откровения (св. Афанасий), и вообще людей нечестивых «живущих безразсудно и бессмысленно» (Зигабен).

Сл.-греч. на нб҃сѝ млⷭ҇ть твоѧ̀ (ст. 6а) – букв. перевод с еврейского, но евр. выражение בְּחַשָּׁמַיִם (бегашшамаим = на небеси), как показывает соответствующее ему выражение 2-го полустишия עַד־שְׁחָקִים (ад-шехаким = до облаков) и параллельные места Пс.56:11 и 107:5, – должно быть понимаемо так же, как Быт.11:4; Втор.1:28; 9:1 (ср. Пс.18:5 и Иер.51:9 в אֶל־חַשָּׁמַיִם значении; достигая от земли на небо, или тоже, что до небес.

8–10. Хотя в основании спасения своего и всего мира псалмопевец полагает совокупное проявление различных божественных свойств милости, истины и правды, но так как различные действия божественные в неисповедимых судьбах Промысла равно направлены ко благу и спасению мира; то при созерцании этой последней цели, различие их сливается и исчезает в единстве спасающей божественной благости и – Бог милости, истины и правды пред взором псалмопевца, подобно, как и в новозаветном откровении, является по преимуществу Богом любви (1Ин.4:8:16). Поэтому вслед за указанием на милость, истину и правду Божию, псалмопевец обращается к прославлению одной только милости Божией: как драгоценна (ср. слав. Ꙗ҆́кѡ ᲂу҆мно́жилъ є҆сѝ) милость Твоя, Боже! (ст. 8^а). Милости (חֶסֶר) или по новозаветному словоупотреблению, благодати Божией, он приписывает и все блага, получаемые спасаемыми. Блага эти: а) душевное спокойствие, в твердом уповании на божественную защиту от всех искушений и бед: под охраною Божией благодати сыны человеческие, как птенцы под сенью крыл своей матери, могут быть спокойными (надѣ́ѧтисѧ и҆́мꙋтъ), вполне уверенные в своей безопасности (ст. 8^б; ср. Пс.90:1–4). Твердый в своем уповании на Бога псалмопевец опытно изведал этот дар благодати Божией (ср. Пс.56:2–4), почему и окруженный врагами мог говорить: спокойно ложусь я и сплю: ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности (Пс.4:9; ср. 3:6–7). Так и искупленные Иисусом Христом верующие в Него прияли от Бога благодатный дар душевного мира (Рим.5:1; 14:17; 15:13) и всегдашнего твёрдого утешения (Евр. 6:18; 2Сол. 2:16), так что могут хвалиться не только надеждою славы Божией, но и скорбями (Рим.5:2–3), ибо по мере умножения страданий Христовых в нас, умножается Христом и утешение наше (2Кор.1:5). б) – чувство духовной радости и наслаждения в живом ощущении близости общения своего с Богом (ст. 9). Псалмопевец изображает это под чувственным образом постоянного участия в пиршествах, устрояемых во дворе скинии по принесении мирных жертв, когда участвующие в них приятно веселились, обильно угощаемые лучшими кусками мяса (ср. 1Цар.9:23–24) от тучных жертв и сладким вином (ср. Втор.12:7 и 12; 14:23 и 26–29; 27:7; 1Пар. 16:2–3; Неем. 8:10 и 12), потому что участие в подобных религиозных пиршествах, так же как к постоянное посещение дома Божия (Пс.26:4; 25:8; 62:2–3) было для него видимым выражением живого общения его с Богом и исполняло его сердце истинным духовным наслаждением и радостию о Господе (ср. Пс.15:8–9; 32:1–3; 64:5; 121:1; ср. 41:5, 83:2, 3, 5:11). Но этот образ был вместе с тем прообразом напоения чад новозаветной церкви «струями божественного учения» (бл. Феодорит; = Дидим, Евсевий, Зигабен) и насыщения «вкушением таинственной снеди» Тела и Крови Христа Спасителя (бл. Феодорит; = Исихий), услаждающей души верующих (см. выше толк. ва Пс.21:27 и 30, стр. 317–320), и вообще предызображал благодатный дар всегдашней радости их о Господе (Филип. 4:4; ср. Римл. 14:17; 15:13; Гал. 5:22), изливаемой в сердца их Духом Святым (1Сол. 1:6; Римл. 5:5; ср. толк. на Пс.22:5 стр. 326–7). – в) Бог есть источник жизни и света (ст. 10) и по милости Своей дарует людям, поддерживает, сохраняет и восстановляет жизнь, как физическую, так и духовную (Быт.2:7; Деян.17:28; Пс.15:10–11; 137:7; 118:25, 37, 40, 50, 93 и др.) и, ежедневно озаряя их светом солнечным (Мф.5:45), – в переносном смысле просвещает их светом земного счастья (Пс.17:29; ср. 96:11; 11:4; Иов. 18:5–6; 21:17), и духовно – светом спасительной истины Своего откровенного закона, просветляя, очищая и направляя к добру их разум, сердце и волю (Пс.18:9; 42:3; 118:105, 130; Притч. 6:23; 4:18) и постепенно возводя к созерцанию света славы, – к блаженству вечному (Ис.60:19–20; Апок. 22:5). Давид в несчастьях гонения, всеми оставленный и забытый, признавал себя как бы уже лишенным жизни и света и заключённым во мраке вместе с умершими (Пс.30:11–13; 141:7; 142:3–4); но оживляемый и просвещаемый духовно верою в Господа (Пс.141:6; 15:5–8; 18:9; 26:1), в надежде на Его милость, ясно предчувствовал, что Господь снова оживит его Своею всемогущею силою (Пс.138:7; 15:10–11; 70:20) и просветит светом лица Своего (Пс.4:7; 30:17; 17:29), т. е. даст ему снова увидеть светлые и счастливые дни на земле, – а вместе с тем провидел обетованного Христа Спасителя (бл. Феодорит, Августин, Зигабен; ср. Василий В. против Евномия кн. 2 и 4), который есть живот и свет человекам (Ин.1:4 и 9; 8:12; 11:25; 14:6), и что Он, пришедши на землю, совершением дела искупления оживит мертвых прегрешениями (Еф.2:1–6; Римл. 6:13) и светом Своего учения просветит сидящих во тьме неверия и нечестия (Лк.1:79; ср. 1Петр.2:9; 2Кор.4:6) и, направляя и укрепляя своею благодатию верующих в Него к жизни во свете Его заповедей (Кол. 1:11–13; Еф.1:17–18; 5:8, 9, 14; 1Ин.5:20), возведет их к вечно-блаженной жизни (Ин.17:2; Мф.25:46), где праведники просветятся как солнце в царстве Отца их (Мф.13:43; ср. Евсевия Кесар,). В этом последнем преимущественно смысле наша православная церковь употребляет и изъясняет 10-й ст. в своем богослужении, воспевая его в составе великого славословия и ежедневно обращаясь к Господу от лица священнослужителя с молитвою: «возсияй в сердцах наших истинное солнце правды Твоей просвети ум наш и чувства все соблюди, дабы нам, ходя во дни благообразно путем заповедей Твоих, достигнуть в жизнь вечную, ибо у тебя источник жизни, и сподобиться наслаждаться неприступным Твоим светом» (12 утр. мол. во время шестопсалмия: ср. мол. 1-го часа).

11. Созерцая дарование исчисленных благ, как уже совершившееся событие, псалмопевец просит Господа и впредь продолжать (проба́ви) милость Свою к верующим в Него (вѣ́дꙋщымъ тѧ̀) и вместе с тем являть к правым сердцем (см. объясн. на Пс.7:11, 31:11), в их защиту, утверждение и в воздаяние, и нераздельную с милостию правду Свою.

12. Но обращая взор свой от созерцаемого верою к действительности, он видит гордого, неукротимого в злобе своего гонителя, который, не смиряясь пред видимой защитой Промысла гонимому, все-таки хочет преследовать и угнетать его; поэтому, вслед за молитвою о продолжении милости Божией, он молит Господа не дать врагу успеть в его злобных замыслах: да не наступит на меня нога гордыни и рука грешника да не изгонит меня (сл.-гр. – да не прїи́детъ мнѣ – да не подви́житъ менѐ – грубо-буквальный перевод с евр.), т.е. не дай гордому врагу захватить меня и подвергнуть всякого рода унижениям и казни, подобно тому, как это делали победители с своими побежденными, наступая им предварительно ногою на шею (И. Нав. 10:24), а равным образом не попусти нечестивому продолжать свое преследование и держать меня в изгнании (ср. 1Цар.26:19^б). В смысле мессианском – это предвозвещение верующим, что, не смотря на свое оправдание во Христе, в течение своей земной жизни они не безопасны от нападений виновника всякой гордыни и нечестия (Иак.4:6–7), – диавола, который, как лев рыкая ходит, ища кого поглотить (1Петр.5:8; ср. Еф.6:11–12; и бл. Августин), и что все желающие жить благочестиво во Христе гонимы будут (2Тим.3:12), а потому действуя против врагов всеми оружиями правды, десными и шуими (2Кор.6:7), должны вместе с тем вооружаться молитвою к Господу о помощи и заступлении (Еф.6:18).

13. Однако сила веры и упования псалмопевца тотчас же рассеивает только что возникшее представление опасности положения его и всех вообще верующих, и просветленный пророческий взор его созерцает уже полное поражение и его личных врагов, и угрожающего миру зла, и нечестия, к полному торжеству истины и благочестия (Зигабен; толк. под им. бл. Иеронима). Там пали делающие беззаконие низринуты и не могут встать. Там, т. е. в известном отдалении от настоящего – на созерцаемом пророком месте совершения праведного суда Божия (Рим.2:5; ср. Зигабен) пали, т. е. совершенно погибли, нечестивые (ср: Пс.1:4–6): – пал в войне с филистимлянами Саул со многими враждебными Давиду своими единомышленниками и, – в воспетой ему Давидом надгробной песни слышится, хотя и в другом тоне, как бы отголосок его настоящего пророческого наречения, несколько раз повторяющий слова: как пали... (2Цар.1:19, 25:27); там, в брани с Агнцем (Апок.17:14) пали, совершенно низложенные, все враги Христа и Его Церкви (Толк. киевск. Псалт., и наше толк. на Пс.2, – стр. 83, 87–88); там, в последний великий день второго страшного пришествия Христова, падет последний враг добра антихрист и падут осужденные на вечные мучения и низринутые во ад все делающие беззаконие (2Сол.2:8–12; Апок.19:15–20:3; Мф.7:23; ср. Толк. киевск. Псалт.). И новозаветный тайнозритель, предвозвещая поражение Христианством язычества и вообще нечестия под образом падения Вавилона, выражается почти сходно с словами псалмопевца: пал, пал Вавилонъ, великая блудница (Апок.18:2; 14:8), повержен... и уже не будет его ( – 18:21).

Определение вси в слав.-греч. т. пред словами дѣ́лающїи беззако́нїе – нет в евр.-халд., в Син. код. и в лат. переводах и, вероятно, оно не читалось в первоначальномъ греческом переводе, но прибавлено при последующих его редакциях в соответствие чтению других мест св. Писания, как Пс.5:6; 6:9; 13:4 и др.