Слово в Крестопоклонную неделю
Кая польза человеку, аще приобрящет мир весь, и отщетит душу свою? (Мк. 8:36).
Если удовольствия мира сего разнообразны, сокровища и блага его неисчислимы, и посему никто из людей не в состоянии исчерпать всех наслаждений и удовольствий мирских, завладеть всеми его сокровищами: то какая польза в наслаждении через несколько мгновений теми или другими удовольствиями, в обладании какою-нибудь, хоть и большой, долей мирских сокровищ: когда при потере души, нет никакой пользы даже в приобретении целого мира, хотя бы сие было возможно? Но как же обойтись без сокровищ мира сего, спросите, возможно ли не употреблять благ его, когда мы сами земные? Как отвергать временные удовольствия, когда мы сами во времени, посреди мира, на земле еще, а не на небе? По духу Евангелия, братья, сообразное с его внушениями употребление благ земных не препятствует душевному спасению, даже не воспрещаются чистые, непорочные удовольствия: пагубно только пристрастие к благам земным, гибельны удовольствия, узаконенные растленными обычаями мира сего. Посему слово Божие заповедует христианам: не любите мира, ни яже в мире (1Ин. 2:15), т. е. не пристращайтесь ни к чему в мире, не следуйте растленным его обычаям!
Блага мира сего, к коим пристрастие душепагубно и воспрещается словом Божиим, такого свойства, что не было еще примера, чтобы кто-либо, умирая, радовался тому, что он в течение жизни изобиловал земными благами; что он, на пример, ежедневно украшался новыми разнообразными одеждами; что провел жизнь в мирских удовольствиях; что не отказывал сердцу своему в его желаниях; что он кружился в вихре мирских увеселений, забавлялся всякого рода играми, предавался всем наслаждениям. Напротив, жизнь, проведенная в суетных удовольствиях, всегда составляет при смерти мучительнейшее воспоминание: потому что человек, чувствуя приближение вечности, ценит предметы настоящего мира не по их виду, a пo их достоинству; тогда он ясно видит ничтожность благ, кратковременность мирских удовольствий, и с горестью удостоверяется, что он для суеты и тления теряет вечное блаженство. Какие же к тому присовокупляются терзания совести при воспоминании, что, в течение жизни, он покупал мгновенные удовольствия то самым безумным легкомыслием, то самыми тяжкими заботами; что, еще пользуясь жизнью, он за каплю сладости часто платил долговременными горестями; что за любовь мира получал от него восмеяние; что, вместо желаемой свободы, быль рабом греха и своих прихотей, что вместо прямого пути, ведущего к цели бытия его, он ходил по распутьям, доведшим его до пагубы: потому что блага мирские, которыми он столько дорожил, которые с таким усилием старался уловить, не только не погасили, а еще более усилили огонь желаний, палящий его сердце, уготовав для него огонь геенский, вечный!
А каких изнурений, какого истощения сил стоят миролюбцам предметы их желаний? Чего, например, стоят одни прихотливые, постоянно измывающиеся наряды? Какими горестями терзает людей честолюбие? Какие мучительные болезни рождает плотоугодие? С какими тяжкими трудами наживается богатство, как томительно опасение потери его, и в какую неутешную горесть повергает людей утрата благ земных.
И при всем том, как легкомысленно пристрастие миролюбцев к временным благам? Удовольствия мира сего исчезают, а они хотят удержать их; роскошь улетает, а они силятся продлить ее наслаждения; цветы, прельщающие их, тлеют, а они хотят оживить их; юность увядает, а они мечтают возвратить ее; силы их оставляют, а они надеются на их возрождение; песнопения умолкают, а они еще к ним прислушиваются; пузыри их счастья лопают, а они из разлетевшейся пыли хотят составить новый призрак счастья; время улетает, а они живут, не думая о вечности, как будто они вечные жители земли, или заключили договор со смертью. Но если для поддержания нашего бытия на земле немного нужно, да и то, что действительно необходимо, не на долго; если в минуту смерти, рано или поздно она случится, все блага мира для человека уже не существуют; если при потере вечного спасения нет никакой пользы в приобретении целого мира; если мы созданы для вечности: то не лучше ли, отрешившись от всякого пристрастия к благам мира сего, всеми силами стараться о приобретении вечного блаженства, которое одно истинно, одно необходимо!
Внушая беспристрастие к земным благам, Евангелие с особенной силой напоминает, заповедует, требует от христиан не любить мира, т. е. не любить мирского образа жизни, отчуждающей от Бога, не следовать растленным обычаям и превратным правилам века сего, которых вся мудрость состоит в словах : «так принято, так водится, делать нечего!"–не предаваться беззакониям, называемым в мире то слабостью, то невольным, будто бы, увлечением. Из этого явно, какого мира Евангелие внушает не любить. Взгляните на этот мир, что в нем происходит? Сродники обманчивы, друзья лживы, приближенные вероломны, тот лицемерит, а в том нет искренности; по выражению Писания: сын востает на отца, дочь на матерь, невестка на свекровь свою (Мф. 10:35), родители сами служат соблазном для детей своих, сами растлевают их нравы: даже супружеский союз, возведенный Спасителем мира на высокую степень таинства, для живущих по обычаям мира, становится домашним адом и терзанием. Стоит ли такой мир любви нашей? стоит ли любви нашей тот мир, на который взирая, невольно подумаешь: не настали ль уже те времена тяжкие, в которые, по предсказанию Апостолов, имели появиться человецы самолюбцы,сребролюбцы, величавы, горди, хульницы, родителем противящиися, неблагодарни, неправедни, нелюбовни, непримирительни, продерзливи, возносливи, невоздержницы, некротцы, неблаголюбцы, предателе, нагли, напыщени, сластолюбцы, имущьи один образ благочестия, силы же его отвергшиися (2Тим. 3:2 – 5), распространяющие пагубные мнения, сеющие повсюду ложь и пересуды, злословящие то, чего не понимают (2Пет. 2:12).
Вот какого мира Евангелие заповедует не любить: того мира, о котором помышляя, кажется, слышишь древних Пророков, жалующихся, что люди уклонились от путей спасения, что нет творящаго благо, нет разумевающаго, или взыскующаго Бога (Пс. 13:2, 3), потому что уста их полны злословия и пагубы, гроб отверст гортань их, языком своим льстят (Пс. 5:10); между тем – как яд аспидов под устнами их (–139, 3), во всем руководствуются самолюбием, стыдятся искренности и правды до того, что добродетели у них лицемерны, беззакония открыты, совещания постыдны, беседы Богохульны. И к этому миру пристращаться? He должно ли, напротив, по заповеди Евангельской, всемерно отвращаться от того мира, который рассматривая, приходишь к мысли, что люди, по выражению одного Пророка, затеяли из паутины соткать некую ткань, зачинают труд и раждают беззаконие (Ис. 59:5)? Но, паутинный постав их не будет на ризу, и не одежутся от дел своих (ст. 6). Почему? Потому что дела их – дела Богопротивные, – нозе их на зло текут, – стези их развращенны, пo нихже ходят, и не ведят мира; того ради, ждущим им света, бысть им тма: осяжут яко слепии стену, и падутся в полудни яко в полунощи (ст. 7 – 10), – сокрушение и бедность в путех их (ст. 7). Таким образом, от вельможи до раба, от обитающего в чертогах до смиренного на земле и пепеле, у людей грехолюбивых, провождающих жизнь по растленным обычаям мира сего, ярость и зависть, мятеж и молва, страх и вражда, ропот и рвение (Сир. 40, 3 – 5), злоба и жадность, бесстыдство и отвращение; даже ночью сон смущает их страшными мечтами (Сир. 40:5). Стоит ли такой мир любви нашей? стоит ли он того, чтобы прилепляться к нему сердцем? He безопаснее ли порвать с ним все связи, увлекающие в забвение Бога и правды Его, тем паче, что ни какой пользы в приобретении целого мира нет потерявшему вечное спасение.
Так, братья, для приобретения Царствия Небесного необходимо приобрести сердце мудрое, пылающее всей любовью к Спасителю, беспристрастное к благам земным. He будем же ни к чему земному прилагать сердца своего, но станем пользоваться земными благами равнодушно, как бы не пользуясь ими (1Кор. 7:31), памятуя, что древо мирских наслаждений, хотя украшено плодами, восхитительными для взора, и, по-видимому, сладкими для вкуса; но горе тому, кто раскусит плод мирских наслаждений до сердца: потому что в нем мучительный, убийственный яд. Да блюдемся следовать превратным мнениям и растленным обычаям мира сего: потому что все мирское не более как похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, а мир и похоть его некогда, как дым, исчезнут, только творящие волю Божию пребудут во веки (1Ин. 2:16, 17). Аминь.