«История российской иерархии» – первый труд по истории русских монастырей
Современные исследователи, занимаясь историей русских монастырей, чаще всего обращаются к трудам Строева, Зверинского, Радшина, Денисова и других. Но в этот ряд имен необходимо поставить имя митрополита Евгения (Болховитинова) и «Историю Российской Иерархии» (1) [1. История Российской Иерархии. Чч. I-VI., М., 1807–1815]. Уникальность этого труда состоит не только в том, что это первое описание всех российских монастырей, но и в том, что здесь использованы и приведены такие источники, как грамоты.
«История Российской Иерархии» состоит из шести частей (томов). Первая часть включает сведения об утверждении в России митрополии, а затем патриархии; сведения об учреждении всех епархий; перечень всех митрополитов и архиереев по епархиям, об отличиях в службе монастырей; о духовных училищах; о российских духовных академиях; о первоклассных семинариях. Остальные пять – это описание российских монастырей.
«История Российской Иерархии», традиционно считавшаяся трудом Амвросия Орнатского (именно это имя стоит на титульном листе), на самом деле является плодом совместной работы двух преосвященных: о. Евгения и о. Амвросия. В литературе, исследовавшей историю создания этого труда, долгое время шел спор о степени участия в этой работе Амвросия и Евгения, о принадлежности той или иной статьи им. Несомненно то, что Болховитинову принадлежала инициатива создания «Истории», благодаря его энергии было собрано множество материалов, писалась она под его руководством, его хлопотами издавалась и исправлялась. Здесь же помешены его многочисленные статьи.
Мысль о составлении «Истории» возникла у о. Евгения, вероятно, уже в самом начале его ученой деятельности, в Воронеже, тогда же он начал собирать и материалы для нее. Продолжает он эту работу и по приезде в Санкт-Петербург в 1800 г. Пользуясь знакомством с обер-прокурором Св. Синода графом Д.И. Хвостовым и покровительством митрополита Амвросия (Подобедова), о. Евгений приобретает некоторые копии с документов из синодального архива (2) [2. Полетаев Н. Труды митрополита Киевского Евгения Болховитинова по истории русской церкви. Казань. 1889. С. 43]. В 1804 г. Болховитинов приезжает в Новгород в качестве викария новгородского и епископа старорусского. Рукописные богатства Новгородской Софийской библиотеки, монастырские архивы Новгородской губернии, другие памятники старины и древности, открываемые Евгением, дали ему еще большую возможность дам сбора материала. Желая ускорить дело по составлению «Истории», Евгений пригласил к собиранию сведений для нее молодого префекта Новгородской семинарии, отца Амвросия Орнатского. В результате в 1806 г. можно было уже приступить к изданию собранного материала. В сентябре 1806 г. Евгении писал к графу Д.И. Хвостову: «Теперь озабочивает меня издание Иерархии, которой корректура ко мне присылается, и напечатано уже шесть листов, а будет добрых три тома» (3) [3. Сборник статей 2-го отделения Академии наук. Т. V. Вып. I. Спб., 1868. С. 135]. Но потребовался еще год, прежде чем в 1807 г. вышла первая часть «Истории Российской Иерархии», в течение которого она не только печаталась, но одновременно исправлялась и дополнялась новыми сведениями.
После выпуска в свет первой части «Истории», казалось бы, должны следовать вторая и третья, уже приготовленные к печати. Но обстоятельства сложились к лучшему и издание задержалось. Только в 1810 г. выходит вторая часть, в примечании к которой издатели отметили: «Так как одних ставропигальных монастырей (о которых в 1807 г. собирались говорить в одной части с остальными монастырями) оказалось достаточно для составления целой одной части, то решили поместить их отдельно. Прочие же епархиальные монастыри будут предложены в азбучном порядке в остальных частях».
Связано это было с тем, что в 1808 г. (по 1813 г.) отец Евгений был назначен епископом Вологодским, после чего сразу же начинает заниматься историей местной иерархии и существенно дополняет «Историю Российской Иерархии» новым материалом. К этому добавляются и другие находки, сделанные как архимандритом Амвросием (в то время ректором Новгородской семинарии), так и самим Евгением. Болховитинов собирал материал «из разных мест», посредством переписки и сношений как со светскими, так и с духовными лицами. Правда, среди духовенства таких сподвижников оказалось совсем мало. В одном из писем к В.Г. Анастасевичу находим: «От синодской архивы мы ничего не получили, да и ждать было нечего, ибо Синоду от начала только сто лет... Но ни один архиерей не вызвался помочь нам и ничем не ссудил: вот каково в России содействуют общему делу!» (4) [4. Древняя и новая Россия. 1880. Т. XVIII. С. 344]. Огромную помощь оказал Евгению Н.Н.Бантыш-Каменский. Нет сомнения, что Евгений многое заимствовал и из Записок по истории Российской иерархии, которые Н. Н.Бантыш-Каменский составлял в продолжение пятидесяти лет (5) [5. 18 больших портфелей этих записок погибли в 1812 г. // Жизнь Н.И.Бантыш-Каменского. М., 1818. С. 16], и то, что было взято им оттуда, передавал Амвросию для издания. Снабжая Евгения готовым материалом, Н.Н. Бантыш-Каменский вместе с тем содействовал ему в поисках новых материалов. В письмах Евгения к В.Г Анастасевичу сохранилось известие об одном таком случае: «Все статьи о мелких киевских монастырях, – писал Евгений, – помещенные в Истории Российской Иерархии, вытребованы покойным Бантыш-Каменским у покойного преосвященного Феофана, викария Киевского, и мне присланы» (6) [6. Древняя и новая Россия. 1880. Т. XVIII. С. 629]. Но при постоянном содействии ее стороны Бантыш-Каменского собирание материалов зависело и от случайностей. Так, например, Евгений, в бытность свою в Вологде, получил некоторые материалы от А.И.Ермолаева Этот археолог во время своего «учено-исторического путешествия» останавливался в 1808 г. в Вологде и общался с Евгением. Вологодский епископ познакомил его с материалами для «Истории Российской Иерархии». В дальнейшем своем путешествии А.И.Ермолаев, встречая материалы, относящиеся к «Истории», отсылал их Евгению.
Когда, так или иначе, материалов было собрано достаточно, издание их пошло уже быстрее. В 1811 г. вышла третья часть, в 1812 г. – четвертая, в 1814 г. – пятая, в 1815 – шестая и последняя, в двух книгах. Но и в то время, когда Амвросий Орнатский (с 1812 г. архимандрит Новоспасского монастыря в Москве) вел дело окончательного издания готового материала, Евгений не переставал собирать новые и постоянно посылал Амвросию то дополнения к прежним материалам, то исправления к ним.
Уже будучи калужским епископом (1813–1816 гг.), Евгений приобрел нового помощника в лице В. Г. Анастаевича. Заканчивая издание «Истории Российской Иерархии», Евгений хорошо сознавал, что в ней много недостатков, неполноты, ошибок, неправильностей, которых трудно избежать при первом опыте этого рода. Посылая напечатанные тома «Истории» Анастасевичу, он просил его «уведомлять... об ошибках, коих избежать не можно при таких обширных компиляциях» (7) [7. Там же. С. 351]. В.Г. Анастасевич незамедлительно стал выполнять просьбу преосвященного, чему свидетельствуют письма Евгения: «Благодарю за замечания на Историю Российской Иерархии. Она требует много поправок и дополнений, но при первом издании всего успеть было не можно. Карамзин десять лет уже пишет, однако беспрестанно поправляет, и я верю, что успеет при такой осторожности» (8) [8. Там же. С. 354]. «Что касается замеченных вами недостатков и умолчаний в разных статьях, то сие значит не одну скромность, но и недостаток сведений» (9) [9. Там же. С. 356]. В результате все поправки и примечания, сделанные В.Г. Анастасевичем, вошли в «Прибавления к Истории Российской Иерархии».
В конце издания Евгений был намерен поместить «Чиновные, хронологические и алфавитные росписи» и поэтому обратился к В.Г. Анастасевичу взять на себя труд по их составлению, ибо от «этого скучного труда мы-де с о. Амвросием отказываемся», замечает он в письме к нему (10) [10. Там же. С. 358]. Но появился лишь «Список монастырей всех вообще, как ныне существующих так и упраздненных, по хронологическому порядку расположенных», надлежавший перу В.Г. Анастасевича.
К 1815 г. Евгением и Амвросием был составлен еще один целый, седьмой, том «Истории Российской Иерархии», заключающий в себе уставы русских монастыроначальников и примечания к ним (11) [11 Копии этих документов хранятся в ОР ЦНБ АНУ. См. например: ф. 312. Соф. 381/595/, Соф. 382/599/, Соф. 384/182/ и др.]. Однако, этот том не вышел, так как, по замечанию Евгения, «наши цензоры тогда сочли его не достопримечательным для публики» (12) [12. ОР РНБ ф. 231/Ш (М.Погодина), Карт. 25. д. 27. Письмо № 7].
Ввиду ясно сознаваемых недостатков «Истории», Евгений еще в 1814 г. задумал начать новое ее издание, намереваясь, главным образом, исправить и дополнить первую часть, так как прошло достаточно много времени после ее выхода. В октябре 1814 г. он писал В.Г. Анастасевичу: «Второго издания (истории) скоро начинать мы не намерены,... а о. Амвросий намерен только вторично издать I ч. с поправками и дополнениями» (13) [13. Древняя и новая Россия. 1880. Т. XVIII. С. 355–356]. Амвросий сначала активно принимается за подготовку второго издания. (Параллельно он готовил к изданию «Описание новгородского Софийского собора», но по каким-то причинам не сумел этого сделать). Однако, в письме к В.Г. Анастасевичу Евгений сообщает, что Амвросий (с 1816 г. преосвященный Старорусский) «жалуется на недосуги и множество дел..., но скажу вам истину, что он изленился» (14) [14. Там же. С. 625]. «Изленился» ли о. Амвросий, или что-то другое мешало ему, но Евгений «перестал твердить» об издании «Истории».
Сам же преосвященный не оставлял этой мысли, продолжая собирать новые данные и писать новые статьи не только для первой части, но и для остальных пяти. Он надеялся дополнить новыми сведениями те тома, которые касались российских монастырей, и издать их.
Если Евгений перестал надеяться на о. Амвросия, то Св. Синод в 1820г. поручает именно ему приготовить новое издание «Истории Российской Иерархии» и дает указание «епархиальным архиереям и ставропигиалъным монастырям доставить в оный поправки и дополнения» (15) [15. Странник. 1869. Ноябрь. С. 38]. Все Собранные данные пересылаются в Пензу к о. Амвросию (с 1819 г. – епископ Пензенский). В 1826 г. Амвросий все отсылает в Св. Синод, а он, в свою очередь, поручает рассмотреть работу Амвросия своему члену митрополиту Евгению. Митрополит Евгений взялся проверить только первые две части, остальные было решено отправить в цензурный комитет при Санкт-Петербургской Духовной Академии. В результате митрополит Евгений подготовил первую часть «Истории» и, по разрешению Св. Синода она была напечатана в типографии Киево-Печерской лавры в 1827 году. Следует отметить, что о. Амвросий в 1822 г. издал первую часть, но без всяких изменений, и издание 1827 г считается вторым.
В 1829 г митрополит Евгений обратился в Св. Синод с просьбой о разрешении издания переработанных и дополненных первых двух частей. Но вопрос этот затянулся. Разрешения не последовало. На решение Св. Синода оказало влияние мнение московского митрополита Филарета, который резко отозвался о труде Евгения и Амвросия, и рекомендовал не только исправить, но и существенно сократить его (16) [16 Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского. СПб. 1885. Т. II. С. 338–341]. Сам же м. Евгений до конца своей жизни продолжал работать над «Историей Российской Иерархии». Сохранившийся его собственный экземпляр «Истории» с многочисленными пометками яркое тому доказательство.
Такова история происхождения и издания «Истории Российской Иерархии», сочинение, которое еще прибавило известности митрополиту Евгению в ученом мире. Для своего времени этот труд был замечательнейшим явлением в русской исторической науке. Особенно драгоценно это исследование тем, что здесь, впрочем, как и в большинстве работ о. Евгения, заложен огромный материал первоисточников.
Перу преосвященном Евгении и «Истории Российской Иерархии» принадлежит несколько ценных оригинальных сочинений. Среди них: Всеобщее введение в историю монастыри Грекороссийской церкви; Описание Пекинского монастыри. Описание всех вологодских и воронежских монастырей, Описание Соловецкого монастыря.
При написании «Всеобщего введения в историю монастырей Греко-российской церкви» митрополит Евгений, кроме официальных синодских документов, использовал богатство рукописного материала Новгородского Софийского собора, архивные документы из новгородских монастырей, в частности, записки новгородскою Хутынского монастыря; также были использованы и вологодские древности и другие материалы.
В конце XVIII в. возникла проблема, которая состояла в отношении общества к монашеству. За монастырями, кроме вредного, ничего не видели. Возникла проблема, особенно в дворянской среде, в отношении монастыря как вотчинника. Эту проблему Евгений неоднократно поднимал в письмах к В.Г. Анастасевичу (17) [17. Древняя и новая Россия. Т. XV1I1. 1880. Сс. 363, 340, 619 и др.]. И первые главы «Введения» он направил против таких взглядов на монашество
Монастыри, по Евгению, обязаны своими богатствами не ханжескому наживательству, не страсти их к корыстолюбию, а благочестию русского православного народа, в частности, великих князей, царей, бояр и знатных граждан, которые сами иногда строили монастырские обители. Евгений приводит примеры из истории и приходит к заключению, что монастыри, славившиеся порядком и сторогостью правил, во все времена приобретали уважение и щедроты не только от народа, но и от великих князей и бояр, поэтому и сохранились через несколько столетий в чести и неоскудении.
Монастыри приносили государству громадную пользу в несчастные годы его существования – во время войн. Евгений приводит примеры из истории: нашествие татар, Смутное гремя, вспоминает имена Минина и Пожарского. Но монастыри полезны и в мирное время. Они исполняли роль миссионеров: о. Евгений приводит примеры из истории пограничных монастырей. Монастыри, наконец, работали и на пользу просвещения народа: в них переписывались книги, когда еще не было типографий, первые школы появились при монастырях. Рассказывай с достоинствах монастырей, о. Евгений ни разу не отметил ничего отрицательного. Он старательно обходил вопрос о монастырской вотчине и секуляризации. Во «Введении» дан обширный статистический материал
Остановимся еще на одном сочинении митрополита Евгения. Это «Описание монастырей Вологодской епархии, ныне находящихся и прежде бывших (числом 88)». На рукописи, хранившейся в Вологде, рукой Евгения была сделана пометка: «Сие описание сочинено в 1809 г. Но после поправлено и умножено, и по статьям все гораздо полнее и исправнее напечатано в Истории Российской Иерархии в словаре епархиальных монастырей» (18) [18. Суворов Н. Памяти преосвященного Евгения, бывшего с 1808–1813 гг. епископа Вологодского, впоследствии митрополита Киевского // Вологодские епархиальные ведомости. 1867. № 22].
Болховитинов начал собирать материал для своего «Описания» вскоре по приезде в Вологду, что стоило ему громадных усилий.
В то время не было ни одного порядочного пособия, которое мог бы использовать о. Евгений. Сочиненное «в духовной преосв. Иосифа, еп. вологодского и белозерского, консистории в 1772 г. известие о вологодской епархии, о преосвященных архиереях, о училищах, о монастырях, церквах и городах» но давало ровным счетом ничего. Вот, например, что там сообщалось о монастырях: «Святодухов мужеский монастырь в г. Вологде; а кем и когда построен, о том знания не отыскалось»; или «Св. пророка Ильи, что в Каменье (в г. Вологде) мужеский (ныне приходская церковь) монастырь, когда и кем построен, значельства не отыскалось» и т.д. Такие сведения были во всех монастырях (19) [19. Там же]. Правда, в 1781 году по требованию Академии Наук посланы были в Санкт-Петербург новые, несколько более подробные сведения о вологодских монастырях, но и они не отличались полнотой. Само по себе понятно, что, располагая такими данными, нельзя было серьезно заняться историей вологодских монастырей. Нужны были новые данные, а таковые заключались в архивных материалах. За ними и отправился о. Евгений. Посетив летом 1808 г. некоторые места вологодской епархии, он сообщил о впечатлениях и, вместе с тем, о литературных приобретениях митрополиту Амвросию (Подобедову). Митрополит Амвросий отвечал о. Евгению в августе того же года: «Довольно объехали и видели. Приятно будет, если, что найденное вами любопытным, сообщите оное свету...» (20) [20. Полетаев Н. Указ. соч. С. 102]. Кроме этой поездки, энергичный о. Евгений предпринимал и другие, как это видно из писем к его воронежскому приятелю Македонцу. 25 мая 1808 г. о. Евгений писал ему: «На сих днях хочу уехать в Тотьму и далее в Устюг, а буде погода споспешна будет, то и еще далее до Яренска, Усть-Сысольска и проч. и проч. Весь вояж мой будет водой» (21) [21. Русский архив. 1870. № 4–5. Стб. 864]. Это намерение он привел и исполнение и целое лето путешествовал. Уже в сентябре он писал Македонцу: «Целое лето я к вам не писал, потому что все лето я проездил по восточным полуазиатским краям своей епархии. Тысячи две верст объехал по рекам, а сот пять сухим путем. Доезжал почти до Печоры и проехал всю Зырянскую землю, в которой и по-русски, кроме попов, мало кто знает» (22) [22. Там же. Стб. 865]. Подобное путешествие, хотя и значительно меньшее, о. Евгений совершил и в следующем, 1809 году.
Нет никакого сомнения, что Болховитинов не оставил без осмотра ни одного монастыря. При этом некоторые исторические памятники он брал с собой (например, из Коряжинского монастыря), другие памятники и материалы просил доставить ему в копиях, а третьи – прямо в подлинниках. «Мы слышали от одного здешнего старожила, современника преосвященного Евгения, – писал Н.Суворов, – что из всех концов епархии в то время доставляемы были в вологодский архиерейский дом архивные материалы целыми возами» (23) [23. Суворов Н. Указ. соч. // Вологодские епархиальные ведомости, 1867. № 22].
Все эти материалы Болховитинов с успехом использовал в своем «Описании». Так, говоря о Глушицком монастыре, он приводит несколько жалованных ему грамот, «замечательнейших», найденных в (монастырском) архиве старых дел (24) [24. История Российской Иерархии. Ч. III. M., 1811. С. 704]. В вопросе о начале Булавинской Богоявленской пустыни ссылается он на «одну старинную сего монастыря записку» (25) [25. Там же. С. 464–465]. В статьях об Иоанно-Предтеченском Устюжском монастыре, Прилуцком Николаевском, Сольвычегодском и Филлиповской Знаменской пустыни цитирует переписные книги 1678 г., перепись 1722 г. и «Генеральное свидетельство 1728 г.» (26) [26. История Российской Иерархии. Ч. V. М., 1814. С. 647]. Для статьи о Коряжском Николаевском монастыре пользуется писцовыми Сольвычегодскими книгами 1630 и 1678 гг., описью 1740 г. и кормовыми книгами (27) [27. История Российской Иерархии. Ч. IV. М., 1812. С. 778–786]. Для статьи о Каменном монастыре – «Летописью или сказанием о Спасо-Каменном монастыре, собранным после пожара 1472 г. из записок и известий старцем Паисием Ярославовым» (на эту летопись о. Евгений делает критические замечания и поправляет ее) (28) [28 История Российской Иерархии. Ч. III. С. 325–341].
Для составления своего «Описания» Евгений не мог обойтись и без рукописных житий святых основателей того или другого монастыря, находившихся и архиве вологодского Софийского собора. Не пренебрегал Евгений и надписями на иконах, на «досках» и пр. (29) [29 История Российской Иерархии. Ч. IV. С. 780, 783–784].
Все это приходилось отыскивать ему самому, просматривать, прочитывать и выбирать все то, что требовалось для составления «Описания». Труд, без сомнения, громадный, но в высшей степени плодотворный. Как отмечает историк вологодского края Н.К. Суворов, «под пером Евгения состоявшие доселе из немногих строк сухие известия о многих вологодских монастырях обратились в толстые, наполненные любопытными и интересными материалами, тетради, и о большей части обителей вологодских являлись сведения, дотоле совершенно неизвестные» (30) [30. Суворов Н. Указ. соч. // Вологодские епархиальные ведомости. 1867. № 22]. Вместо, например, прежней четверти листа, занятой описанием Корнильево-Комельского монастыря, теперь явилось целых 7,5 печатных листа (31) [31 История Российской Иерархии. Ч. IV. С. 651 –772].
В «Описании» о. Евгений указывает местонахождение монастыря по отношению к губернскому или уездному городу, происхождение его названия, рассказывает о времени, поводе основания монастыря и его основателе (сообщены биографические сведения о них); об угодниках, которые прославили монастырь (есть ли им служба и когда творится их память). Указывается вид настоятельства – игуменский, строительский, архимандричий; перечисляются монастырские церкви (время их построек, перестроек и т.п.) и другие здания. Отличается количество братии и число священно- и церковно-служителей, если известный монастырь преобразован в приходскую церковь или упразднен; описываются достопримечательные события и предметы (иногда встречаются интересные в ученом отношении описания предметов, например, краткое палеографическое описание Евангелия, хранящегося в Арсеньевом монастыре (История Российской Иерархии. Ч. III. С. 280–297); количество крестьянских душ и дворов, коими владели монастыри, сумма собираемого с них налога в пользу монастыря; монастырские угодья; ярмарки при монастырях; вклады, которые получали монастыри от тех или иных жертвований.
Правда, столь подробное описание касается не всех монастырей. Митрополит Евгений «в своем «Описании» имеет в виду установить внешний исторический факт, отметить перемены в положении изучаемого им объекта.., с большим вниманием относится к дате основания монастыря, пожалованию, царской грамоте, смене одного лица другим» (32) [32. Шмурло Е. Митрополит Евгений как ученый. Ранние годы жизни. 1767–1804. СПб., 1888. С. 225], и с меньшим к внутренней, бытовой стороне жизни, которую в большинстве случаев игнорирует. Однако этот пробел вполне восполняется опубликованием в «Описании» многих монастырских грамот.
Дальнейшие исследования в области истории вологодских монастырей дали возможность исправить, дополнить труд Евгения, но уже не могли обойтись без него, ведь описано было 88 монастырей бывшей вологодской епархии.
Если бы митрополит Евгений сумел осуществить переиздание «Истории Российской Иерархии», о котором мечтал, оно бы пополнилось новыми данными о псковских и киевских монастырях, собранными им во время пребывания на псковской кафедре (1816–1823 гг.) и во главе Киевской митрополии (1823–1837 гг.). О постоянной работе по сбору сведений о древних российских монастырях свидетельствуют и многочисленные рукописи в фонде ЦНБ АНУ. Можно по праву считать митрополита Евгения первым создателем исторического свода русских монастырей, ставшего основой их дальнейшего изучения.