Слово в неделю о блудном сыне

«Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.50:19)

Понятие о сокрушении сердца в общем смысле означаете всякую скорбь и печаль, ощущаемую нами под тяжестью бедствий, сопровождающих земную жизнь нашу. Народ наш на своем простом языке называет эту печаль кручиною, разумея под этим словом скорбь глубокую и продолжительную. Так все мы испытываем бедствия и скорби: кто от болезни, кто от бедности, кто от измены друзей, кто от злобы врагов, кто от непоправимых собственных ошибок, от неудавшихся предприятий и несбывшихся надежд, кто от оскорбленного самолюбия и т. под. Перечислить все наши скорби нет возможности, и совершенно освободиться от них нет средств у рода человеческого. Но все эти житейские скорби и страдания в Слове Божием называются печалью века сего, которая при крайнем усилении скорбей, при нашей беспомощности смерть соделовает (2Кор.7:10), т. е. подавляет дух наш и лишает его сил и возможности выйти победителем из борьбы с бедствиями жизни и ввергает в отчаяние и погибель.

Совершенно иное значение имеет нравственное состояние, испытанное Давидом после его падения и названное им в покаянном псалме его сокрушением сердца. Это чувство, в противоположность печали века сего, Апостол Павел называешь печалью по Боге, т. е. скорбью о нашей неблагодарности к Богу, оскорбляемому грехами нашими.

Ясно, что сокрушение сердца есть чувство религиозное и, как нравственное состояние, представляется в смысле жертвы Богу, – духовным подвигом, привлекающим к нам Божие милосердие и открывающим путь ко спасению, по другому изречению Давида близь Господь сокрушенным сердцем и смиренные духом спасет (Пс.33:19).

По этим чертам, указанным Словом Божиим, мы можем так определить понятие о сокрушении сердца:

Сокрушение сердца есть скорбь глубокая и постоянная, происходящая от сознания нашего недостоинства и виновности пред Богом и праведными судом Его, растворяемая верою в Его промышление о нас и надеждою на Его бесконечное милосердие.

Раскрытие этого понятия о сокрушении сердца на основаниях Слова Божия и опытов духовной жизни приведет нас, во-первых, к уразумению высокого нравственного достоинства этого расположения духа нашего, и, во- вторых, к созерцанию дивных проявлений любви и милосердия Божия к верующим, носящим в себе дух сокрушенный и сердце смиренное.

Прежде всего, мы должны помнить, что это скорбное состояние духа нашего есть наше печальное наследство от наших прародителей после их грехопадения. Затворенные для них врата рая и херувим с пламенным мечем, охранявший их, должны быть для всего грешного человечества знамением его отчуждения от Бога. Печаль эта должна возрасти при мысли о невообразимом множестве произвольных грехов, соделанных людьми в течение веков и расслабивших душевные и телесные силы наши. Поэтому состояние греховности нашей и скорбей, от нее происходящих, признается для нас естественным, природным, неизбежным, непоправимым никакими собственными усилиями людей. Возрождает, обновляет и спасает нас от вечных страданий только крестная жертва Искупителя нашего, под условием нашей свободной деятельности, по учению Его и примеру земной Его жизни, т. е. под условием крестного, тяжкого подвига в борьбе с нашими страстями и врагами нашего спасения, под руководством и с помощью благодати Святого Духа. Итак, и в опасности погибели от грехов, и в усилиях к освобождению от них, скорбь и сокрушение всюду сопровождают нас. Это мы видим из свидетельств избранных и совершеннейших праведников. Евангелист Иоанн говорит о себе: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас (1Ин.1:8), а Апостол Павел говорит за себя и за всех людей, остающихся в естественном состоянии: «я плотян, продан греху; ибо не понимаю, что делаю, потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Рим.7:14–15). И после того как он явил в своей многотрудной жизни величайшие подвиги добродетели, после чрезвычайных дарований, откровений и видений, он говорит: «усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор.9:27). «Мы сами, говорит он, имея начаток Духа, стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим.8:23). «Мы воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не казаться нагими» (2Кор.5:2–3). Поэтому он не только будит беспечных грешников: «встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит себя Христос» (Еф.5:14), но остерегает и трудящихся в деле своего спасения от расслабления и самонадеянности: «кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1Кор.10:12). Итак, внутреннее сокрушение сердца, соединяемое с заботою об исправлении, печать сосредоточенности на лице, осмотрительность в слове и поведении, – вот образ истинного христианина.

Слово Божие объясняет нам это нравственное состояние наше различными образами и сравнениями, но мы не вдумываемся в них и привыкли повторять их без должного внимания и размышления. Оно называет нас больными, а Христа Спасителя Врачом и Посетителем душ наших (Мф.9:12; 1Пет.2:25); называет нас странниками, не имеющими здесь «постоянного града» и обреченными на труды и лишения дальнего путешествия и на «искание града будущего» (Евр.13:14). И как ясно собственный наш опыт указывает нам на эту печаль нашего духа в тоскливом недовольстве нашей земною жизнью! Подумаем: что значит это беспокойное искание истины и стремление разрешить нашим собственным умом неразрешимые для нас вопросы о судьбе нашей, стремление, увлекающее даже ученых христиан на ложные пути знания и подвергающее их бесчисленным заблуждениям, когда Божественное Откровение стоит пред нами, как солнце, освещает нам пути к вечной Истине? Что значит это искание счастья в разнообразных плотских наслаждениях, эта неудовлетворенность духа при самых благоприятных условиях жизни, и, наконец, эта непрестанная жажда перемен в надежде найти полное счастье, удовлетворяющее нас и неизменное? Всякий честный и непредубежденный мыслитель увидит в этом не что иное, как наше врожденное, не заглушаемое никаким шумом развлечений и не насыщаемое никакими земными наслаждениями, стремление к Богу, Источнику жизни и блаженства. А если это так, то и душевная печаль наша и сокрушение сердца – наша неотъемлемая доля, прискорбная, но не безнадежная, а имеющая выход к свету и радости, по слову Спасителя: блаженны плачущии, яко тии утешатся (Мф.5:4).

Мы знаем из слова Божия, что христиане достигают благодатных утешений в этой жизни и вечного блаженства в будущей не познаниями и мыслями, хотя бы и глубокими, – не словами, хотя бы и мудрыми, – но исполнением заповедей Божиих и верою живою и деятельною. И этот именно единственный путь ко спасению обретается и безопасно проходится только при условиях покорения вере нашего горделивого ума и при многотрудном подвиге очищения нашего грехолюбивого сердца. Кто обращается к врачу? Тот, – воспользуемся любимыми сравнениями св. Иоанна Златоуста, – тот, кто чувствует свою болезнь и понимает ее опасность. Следовательно, искреннее обращение ко Христу возможно только христианину, при обличении Слова Божия, почувствовавшему свою греховность и, по действию благодати Божией, познавшему в Христе единого истинного Целителя душ человеческих. Кто с доверием и убеждением принимает врачебные пособия? Тот, кто верит своему врачу. Следовательно, только возлюбивший Христа со смиренным и сокрушенным сердцем, с покорностью приемлет от него горькие врачества покаяния, слез, терпения в крестном подвиге борьбы со страстями и искушениями. Кто может с усердием приносить молитвы свои к Богу и быть терпеливым в бдениях и богослужениях? Только привыкший к внутреннему непрестанному обращению к Господу Иисусу Христу при всех печальных обстоятельствах своей жизни. Чье сердце всегда открыто для страждущих и несчастных братьев? Только сердце, знающее скорбь, по собственному опыту, в самых тяжких страданиях, при глубоких падениях, при бесплодности усилий освободиться от застарелых греховных навыков и непрестанном страхе за вечную свою участь. У Христа он сам ищет помощи, для Христа же помогает и страждующим братиям.

Чтобы нам лучше понять и усвоить это учение о «печали по Боге», вспомним другое изречение Спасителя: «Горе вам пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» (Лк.6:25). Под словом «ныне» разумеется земная жизнь людей каждого века и каждого поколения. Но, кажется, ни для одного из предшествовавших веков не было так необходимо, как нам, это напоминание об опасности пресыщения чувственными наслаждениями и страсти к развлечениям и удовольствиям, вообще называемым в слове Спасителя веселием и «смехом». Нам наиболее грозит это «горе». В чем оно является и угрожает нам? В совращении со скорбного пути сокрушения о грехах на пути беспечности, в оплотенении сердца, утрачивающего чувствительность к духовным впечатлениям, затем – в неверии, ожесточении и коснении во зле, ведущем к вечному горю. Наш век полагает совершенство не в Богопознании и вере, а в науке преимущественно направленной к умножению удобств и наслаждений плотских: он ищет счастья – не в мире сердца и совести, не в радости и торжестве правды и добродетели, а в приобретении наибольших средств для роскошной и беспечальной жизни. Мы слышим речи о вере, но не о богопреданной, а каждым по своему понимаемой; мы видим борьбу за убеждения, но не видим твердых оснований для соглашения в единой бесспорной истине; мы много читаем рассуждений о честности, но основанной на гордости и самолюбии, о добродетели, но выставляемой на показ, о любви, но не в духе самоотвержения и самопожертвования, а в легком способе благотворения в пожертвованиях большею частью того, «чего нам не жаль». Все наше просвещение скользит по поверхности наших душ, а не поднимает нашего духа из под гнета подавляющей его плоти; все наши добродетели – в успехах по службе и приобретении отличий; а дела великие – в открытиях, сооружениях, составлении «колоссальных состояний». Слава Богу, что еще есть у нас в общественных деятелях усердие к служению отечеству и благу государства, хотя последнее не всегда понимается верно. Это «горе» в настоящем состоит в упадке духовной жизни, а в будущем обнаружится в развращении поколений и, наконец, в приближении человечества к пропасти, лежащей в конце «широкого пути», ведущего, по слову Господню, в вечную погибель (Мф.7:13). Нам, конечно, скажут на все это с усмешкою многие из образованных людей: «все это мы слыхали, все давно нам известно», но этим еще более увеличивается постигающее нас «горе». Иисус Христос, приняв исповедание веры в Него от исцеленного Им слепорожденного, сказал в слух фарисеев: «на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы». Услышав это, фарисеи сказали: «неужели и мы слепы?» Иисус сказал им: «если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха: но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас» (Ин.9:39–41). Обратим это слово Господа к нашим неверам, отрицающим и искажающим Его спасительное учение по своему мнимому всезнанию: «если бы вы этого учения не знали, то не имели бы греха: но так как вы говорите, что его знаете, то грех остается на вас».

Но обратимся опять к душам смиренным и сокрушенным сердцам. Кроме несомненного твердого направления их по пути к вечной жизни, они на пути этом имеют и истинные утешения, неизвестные неверующим и беспечным.

Если сказано у пророка, что Господь «близок к сокрушенным сердцем», то это не значит, что Он, так сказать, стоит недалеко от них: Нет, Господь сказал: «се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой, и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр.3:20). Но кто поспешит отворить дверь Врачу небесному, как не болящий духом и Его ожидающий? И из опытов жизни сокрушенных душ мы видим, что они, при всех немощах, грехах и страданиях, имеют дерзновение к Богу. Не ощущая Его помощи, они зовут Его к себе: «скажу Богу, Заступнику Моему: для чего Ты забыл меня? Для чего я сетуя хожу от оскорблений врага?» (Пс.41:10) «Приблизься к душе моей; избавь ее; ради врагов моих спаси меня» (Пс.68:19). Чувствуя силу страстей своих и соблазнов, они вопиют к Богу: «я близок к падению и скорбь моя всегда со мною.., не удаляйся от меня, поспеши на помощь мне, Господи Спаситель мой!» (Пс.37:18–23). Как упавшее и разбившееся дитя громким плачем зовет мать, зная, что она поспешит к нему, так смиренные души, указывая на свои грехи и страдания совести, плачутся пред Господом: «нет мира в костях моих от грехов моих. Ибо беззакония превысили главу мою, как тяжелое бремя отяготели на мне» (Пс.37:4–5). Они умоляют Бога Его собственными совершенствами и напоминают Ему об Его прежних благодеяниях: «вспомни щедроты Твои и милости Твои, ибо они от века» (Пс.24:6), «где прежние милости Твои, Господи?» (Пс.88:50). Они молят Господа помиловать их, если не для них самих, то ради охранения собственной чести и славы Его: «помоги нам, Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего; избавь нас и прости нам грехи наши ради имени Твоего: для чего язычникам говорить: где Бог их?» (Пс.78:9–10). Но они же исповедуют пред Богом, с радостью и благодарением, и утешения даруемые им: «при умножении скорбей моих в сердце моем утешения Твои услаждают душу мою» (Пс.93:19).

Теперь укажем дивные проявления любви и милосердия, Божия к сердцам сокрушенным. Но кто посмеет сказать, что он в состоянии достаточно изобразить милосердие Господа к грешникам кающимся и любовь его к человекам? Кто может понять и обнять мыслью эту любовь бесконечную, всегда себе равную, для всех созданий открытую, ничем не возмущаемую, никогда не утомляющуюся, ко всем снисходящую, никого из людей, обращающихся к ней за помощью «не упрекающую» (Иак.1:5) и от величайших грешников не отвращающуюся? Только Господь Иисус Христос, пришедший в мир призвать грешников на покаяние (Лк.5:32), и «исцелять сокрушенных сердцем» (Лк.4:18), мог в учении и деяниях своих изоразить ее так, что полнота ее пребудешь вечным и неисчерпаемым предметом созерцания и славословия Ангелов и человеков. Для нашей цели мы только приведем данный нам образ ее в притче о блудном сыне и действия ее в помиловании падшего Давида, отвергшегося от Господа Петра и двух грешниц, удостоившихся за любовь к Нему и смирение прощения грехов.

В буквальном смысле притчи о блудном сыне мы видим, что отец его, тоскуя о нем, смотрел часто на дороги, ведущие к его дому с мыслью, не воротится ли несчастный сын его, (иначе он не мог, как сказано в Евангелии, увидеть его «издали» и увидев его идущим, он «сжалился над ним» (мил ему бысть) и побежал ему на встречу. И прежде нежели сын успел произнести свою покаянную мольбу: «я согрешил перед тобою, и уже недостоин называться сыном твоим», отец пал ему на шею и уже целовал его. Затем он спешит снять с него рубище и одеть его в лучшую одежду, восстановить его в достоинство сына богатого отца, дав перстень на руку его и обувь на ноги. Он приказывает устроить вечерю «с пением и ликованием» и из уст его не вышло ни одного слова упрека, ни одного вопроса: где ты был? что делал? Куда девал данное тебе имение? Он Только восклицал в радости: «сей сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк.15). Вот живое истолкование слова Христова: радость бывает на небеси о единем грешнице кающемся (Лк.15:7).

Это слово изъясняется и действиями всеблагого Бога по отношению к смиренным сердцам. Давид впал в тяжкий грех. Но как только, обличенный пророком Нафаном, он сказал: «согрешил я пред Господом», пророк тотчас ответил ему: «и Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь». Чем объяснить это скорое помилование? Предведением Господа, что Давид, великий духом и верою, поймет и оценит оказанную ему милость. И вот он, в ожидании дальнейшего откровения о нем воли Божией, уединяется, постится, проводить ночь на голой земле (2Цар.12) и потом, в слух всего мира, в псалме своем исповедует грех свой и молит: «помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей... беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною... Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня... Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся» (Пс.50). И доселе этот покаянный псалом обращает к Господу нечестивых.

В помиловании Апостола Петра любовь Божия открывается в особенно трогательных чертах. Петр, с такою горячностью обещавший Господу, что «если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнуюсь» (Мф.26:23), «я душу свою положу за Тебя» (Ин.13:37), не устоял пред обвинениями рабыни и служителей в том, что и он был с Иисусом Назореем, «отрекся с клятвою, что не знает сего человека» (Мф.26:69–74). Петел возгласил его падение, а Господь, претерпевший в это самое время в дворе первосвященника Каиафы поругания и бичевания, с кротостью взглянул на него, напомнив ему его самонадеянность и свое предречение. Этот взгляд пронзил сердце Петра и он, «вышедши вон, горько заплакал» (Лк.22:62). И Господь в сердце своем уже простил его. По воскресении Иисуса Христа, когда Ангел повелел мироносицам возвестить всем ученикам об Его воскресении, прибавил: «и Петру», чтобы скорбящий Петр не лишен был радости о воскресении своего Учителя (Мк.16:7). Наконец, когда Господь явился Сам апостолам на море Тивериадском, Он кротко напомнил Петру об его прежней самоуверенности: «любишь ли Ты Меня больше нежели они? И если повторил этот вопрос трижды, то, по толкованию святых отцов, только для того, чтобы после троекратного его отречения и троекратного уверения Петра: ей Господи, Ты веси, яко люблю Тя (Ин.21), восстановить его в звании и правах апостола: «паси овец моих» (Ин.21:16).

Прощение одной жене-грешнице даровано Спасителем в доме Симона фарисея, который пригласил Его на трапезу, но не имел веры в Него и принял Его с фарисейскою горделивостью. Между тем во время трапезы, по сказанию Евангелиста Луки, «женщина из того города пришла с алавастром мира и, ставши позади Господа, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, целовала ноги Его, и мазала миром». Господь как будто не замечал этого. Но когда Симон, а, вероятно, с ним и другие, стали сомневаться в достоинстве Иисуса Христа, думая, что «если бы Он был пророк, то знал бы кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница», надлежало объяснить ее поступок. И Господь Сам так истолковал его, что раскрыл всю душу кающейся. «Симон! сказал Он домохозяину, – видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты лобзания мне не дал; а она с тех пор как Я пришел не перестаешь лобызать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал; а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много». Здесь открывается новая черта милосердия Божия: грешница получила прощение не за сокрушение, а за любовь. Что это значит? То, что она, обливаясь слезами, прошла быстро подвиг печали и сокрушения возвысилась до пламенной любви к Господу и с необыкновенным смирением и силою выражала ее (Лк.7:36–50).

Внутреннее состояние другой помилованной грешницы менее ясно. Она обличена была в преступлении, за которое, по закону Моисееву, положено было побиение камнями. Книжники и фарисеи нашли в этом происшествии удобный случай искусить Спасителя, не скажет ли Он чего-нибудь вопреки закону Моисееву. Чтобы обвинить Его в этом, они поставили пред Ним виновную и произнесли требуемый законом приговор. Но Господь, не обращая на них внимания и, наклонясь низко, писал на песке. Когда же они продолжали спрашивать Его, Он сказал им: «кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Это был удар в их совесть, и стыдясь перед народом так решительно и громко объявить себя безгрешными, когда грехи их были известны, и заметив, что Господь, не смотря на них, продолжаешь писать на песке, они «будучи обличаемы совестью, говорит евангелист, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди». Господь, обратив к ней Свой милостивый любвеобильный взор, сказал: «где твои обвинители? Никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи! Иисус сказал ей: «И Я не осуждаю тебя. Иди, и впредь не греши!» (Ин.8:1–11).

Я намеренно изложил эти два последние события с особенной подробностью потому, что лживые учители о духе евангельской любви и всепрощении говорят, что Христос прощаешь всякому грешнику и всякие грехи; стоишь только этого пожелать. И эти два случая, особенно последний, они приводят в доказательство своих богохульных мыслей. Но Господь гремел всею силою Божия правосудия против всякого греха, не исключая и мысли нечистой, и слова праздного; а относительно греха нарушения седьмой заповеди десятословия Он даже назвал грехом нечистое воззрение. Нужно ли поэтому приписывать Ему безразборчивое, противное правде Божией, прощение всех мерзостей, совершаемых с особенным бесстрашием современными плотоугодниками ? Не потому Господь прощал грешников, что почитал малыми великие грехи, а потому, что видел в них великое сокрушение о грехах и обращение к покаянию, так как это соответствовало цели Его служения – спасению человечества: Он пришел в мир грешников спасти (1Тим.1:15).

Совершенно ясен высокий подвиг покаяния жены, омывавшей, слезами ноги Спасителя; но и не много нужно проницательности, а нужна только честность в мыслителе, чтобы понять внутреннее состояние жены-грешницы, приведенной к Господу фарисеями. Ее преступление было доказано; закон, карающий его, известен; обвинители беспощадны, и Иисус был понят народом, как сама истина и правда, что засвидетельствовали сами Его ненавистники, лицемерно говорившие Ему при народе: «мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь» (Мф.22:16). Что должна была чувствовать и думать о своей судьбе несчастная женщина? Она висела над бездною. Но она знала что Судия, к Которому ее привели, милоcтив, что Он состраждет и благотворит всем несчастным и прощает грешников: не молила ли Его она внутренно о прощении? Вот Он медлит; Он грозно испытывает и обличает озлобленных свидетелей; они начинают расходиться. – Не закрадывается ли в ее сердце надежда спасения? Не смотрит ли она на божественное Лицо Искупителя с благоговением и умилением, как бы угадывая, что она не погибла? И когда Он, оставшись с нею без обвинителей, спросил ее: «где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала, как бы с некоторою бодростью: «никто, Господи!» – «И Я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши». Это повеление: «впредь не греши» означает, что Сердцеведцем прошедшее ей прощено.

Итак, мы видим из Слова Божия, что смирение духа и сокрушение сердца должны составлять постоянное настроение христианина, без которого все добродетели и греховности пред Богом и отзывающееся фарисейскою горделивостью, не умеют надлежащей нравственной цены и достоинства.

Из примеров Давида и апостола Петра мы видим, что глубокое сокрушение при тяжких падениях, привлекающее к грешнику Божие милосердие, подготовляется жизнью богобоязненною и дающею задатки исправления и нравственного преуспения.

Примеры прощенных грешниц показывают нам, что о некоторых смиренных душах есть особое Божие промышление; озарение их благодатью Божию, туне даруемою (Мф.10:8), открывает их сознанию великую опасность их заблуждений и погибли, исторгаешь из сердец их вопль о помощи к бесконечно милосердному Спасителю нашему. Таково призвание к покаянию св. Марии Египетской.

Но всего яснее для нас видно, что жизнь христиан пустая, рассеянная, проходящая в плотских наслаждениях и страстных увлечениях, не дает возникнуть в душе прочному спасительному чувству сокрушения, а может только допустить иногда мимолетные воздыхания и скоровысыхающие слезы.

Но вот великой важности вопрос; что же делать человеку, проведшему жизнь во грехах, расстроившему свое здоровье или состарившемуся и приближающемуся к смерти в страхе праведного суда Божия и вечных мучений? Просить у Господа, как благодатного дара, того же сокрушения и молиться, по наставлению великого учителя покаяния, святого Андрея Критского: достойних покаяния плодов не истяжи от Мене, ибо крепость моя во мне оскуде: сердце мне даруй присно сокрушенное, нищету же духовную: да сия Тебе принесу, яко приятную жертву, едине Спасе! ²⁸ Тому же учит нас и трогательная церковная песнь, воспеваемая в день Сретения Господня: о Христе, всех Царю! подаждь ми слезы теплы, да плачу мою душу, юже всю погубих. Аминь.