Жизнь без Бога

«Что ныне за время! Трудное ныне время!», – неоднократно повторял с глубокой грустью приснопамятный светильник земли русской митрополит Московский Филарет. В этих немногих словах заключается весьма точная характеристика и нашего времени. Трудное ныне время для веры и церкви Христовой! Неверие и вольномыслие свободно разгуливает по всем странам образованного мира. Кто не знает, что и среди нашего русского общества находится не мало людей, которые не только отвертываются от церкви, отрицают необходимость богослужения, постов, благочестивых обычаев, не только извращают смысл Евангелия, но которые хотят дать решительную битву вере вообще, напрягают адские усилия к тому, чтобы в конец искоренить ее в сердцах людей. «Долой веру, нет Бога, время религии прошло безвозвратно!», – с лихорадочным рвением кричат и пишут полчища неверующих фанатиков, не справляясь о том, возможно ли это…

«Лучшим доказательством этой невозможности, – говорит Э. Навиль, служит уже то множество людей, которое усиливается ниспровергнуть религию»¹. Те самые, которые с таким остервенением кричат, что религия умирает, самым убедительным языком говорят о том, что они имеют дело вовсе не с умирающим трупом… Иначе, чем объяснить такую напряженность, такие усилия врагов веры в Бога? Ничем иным, как только тем, что вера в Бога слишком живуча в человеке, чтобы можно было искоренить ее в нем.

Люди не могут обходиться без религии, и она не есть чье-либо изобретение, случайно навязанное человеку. Ведь никто не назовет изобретением человеческую потребность еды, питья, сна или речи. Религия есть нечто естественное, внутренне необходимое, коренящееся в самом существе человека. Религиозная потребность, искание Бога заключается в духе человека, как образе Божием. Человек есть первая и последняя мысль Бога, решение Его воли, любовь Его сердца. Между Богом и человеком существует самая тесная связь, связь родства, ибо мы божественного рода². Как голос крови скрепляет связь общения между людьми, так и связь родства между нами и Богом влечет нашу душу к Нему, нашему Творцу и Промыслителю. «Как лань стремится к потокам воды, – говорит св. пророк, так желает душа моя к Тебе, Боже. Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому»³. Как глаза ищут света и он естествен для них, так и душа человека ищет света вечной истины. Как в природе царит над всем закон притяжения, так и в мире духовном существует закон нравственного притяжения, исходящий от великого Солнца вселенной, от Бога. Как железо стремится к магниту, как реки изливаются в море, как камень притягивается к земле, так и душа притягивается к Богу, к своему Первоисточнику, и вечности, как своему отечеству. Притяжение предметов можно задержать, но нельзя уничтожить закона притяжения. Можно положить известную преграду стремлению души, но нельзя совсем уничтожить в сердце влечения к Богу⁴. «Лишить нас веры в Бога, – говорит один защитник ее, можно только с отнятием нашего духа, но пока дух отличает человека от всех других живых существ видимого мира, вера никак не может быть истреблена в человеке»⁵.

He удивительно поэтому, что строгой системы атеизма мы не видим ни в древнем, ни в новом мире, так что если бы мы пожелали дать атеизму сражение в открытом научном поле, то мы не нашли бы пред собой врага, с которым бы можно было вести правильную войну⁶. Вместо философских и строго научных оснований и доказательств атеистических мнений, мы встретили бы здесь какие-то жалкие, отрывочные, лишенные всякого разумного основания, мнения и выходки против веры. Так, с издевательством нападают отрицатели на различные догматы христианской религии, особенно любят они накидываться на библейское учение о Промысле Божием, на чудеса евангельские, на святые мощи и т. д. Как например грубого и крайне обидного для чести человеческого разума возражения со стороны атеизма против истины бытия Божия, мы укажем на слова одного знаменитого астронома (Лапласа), который на вопрос: признает ли он существование Бога, ответил: при помощи телескопа я внимательно осмотрел все небо, но нигде не заметил там Бога. Но знаменитый астроном забыл, что никогда и ни в какую подзорную трубу, он не увидит также и своей собственной мысли, но которая, тем не менее, существует.

Является вопрос: что бы это значило, что до сих пор безбожники не сумеют доказать небытия Божия? Ответ на этот вопрос давно дан такими людьми⁷, ученый авторитет которых не подлежит сомнению: «небытия Божества, – говорят они, доказать нельзя, потому что для этого необходимо было бы полное, всецелое, абсолютное познание всего существующего, что очевидно невозможно». Поясним эту истину примером. Когда, например, два человека будут занесены на пустынный остров и один из них станет утверждать, что остров обитаем, или когда-то был обитаем, то чтобы оправдать это мнение достаточно открыть хотя бы один только след человеческой ноги на песке. Но если бы его спутник захотел доказать противное, то он должен был бы самым тщательным образом исследовать целый остров по всем направлениям, побывать в каждой местности и только после этого, если бы он нигде не открыл ни малейшего следа человеческого, был бы в праве сказать: этот остров необитаем. И чем больше остров, тем труднее конечно и его задача⁸. Точно также, чтобы твердо установить ту истину, что существует Бог, достаточно указать на один какой-либо след Творца, на небе ли то или на земле. Полевой цветок, древесный лист, чудное устройство человеческого глаза, звездное небо уже представляют это доказательство. Но если бы кто дерзнул утверждать, что во вселенной нет Бога, для этого он должен пройти все страны, проникнуть все глубины этого земного шара, перейти от звезды к звезде, исследовать все миры, спросить все времена… Но какое время и какое знание необходимо, чтобы достигнуть этой цели! Такое познание необходимо предполагает в познающем свойства именно Божественные. Другими словами, чтобы иметь возможность доказать небытие Бога, нужно знать все, нужно самому быть Богом⁹, но тогда все же был бы Бог.

Вывод отсюда ясен: научный атеизм или атеизм теоретический, не возможен. К чести человеческого разума заметим, что среди истинных представителей науки, среди, – так сказать, – первых величин ее, мы не видим атеистов. Величайшие светила науки никогда не унижались до опровержения истины бытия Божия. Имена таких достойных представителей науки, как Кеплера, Ньютона, Кювье, Линнея, Паскаля и многих других, навсегда останутся наглядным доказательством того, что истинная ученость не имеет ничего общего с направлением атеистическим. Истинная почва атеизма, по сознанию авторитетных людей, – это самоуверенная полу-ученость и легкомысленный дилетантизм в науке. «Verum est, – говорит Бэкон, parum philosophiae naturalis homines inclinare ad atheismum, at altiorem scientiam eos ad religionem circumagere¹⁰. И только одно печальное недоразумение, да желание прикрыться тогой учености, – в видах наибольшего авторитета, – побуждает представителей безбожия искать себе приюта под кровом науки, особенно науки естествознания.

Теперь понятно, почему в действительности чаще всего встречаются так называемые практические атеисты, люди, которые ведут такой образ жизни, при котором они совершенно забывают о Боге, живут так, как-будто бы Его и не было, которые не словами, а своими действиями отрицают бытие Божие.

«Никто не отрицает бытия Божия, кроме того, кому выгодно, чтобы не было Бога», – с глубокой правдой сказал знаменитый Бэкон. А истина бытия Божия, более чем всякая другая, имеет существенное определяющее влияние на нравственность человека. Что бы ни говорили защитники так называемой независимой морали, а все же нравственный закон находится в зависимости от религии, есть выражение воли Божией. Вот почему у людей, для которых нравственный закон служит тяжелым бременем, сдерживающим их страсти и чувственные влечения, так легко возникает у этих людей тайное желание отстранить и удалить из нравственного сознания ту высочайшую истину, которая служит основанием обязательности нравственного закона, т. е. истину бытия Божия. Вот почему действительным и коренным источником неверия следует признать не столько заблуждение ума, сколько нравственную испорченность человека. В этом сознаются и сами атеисты, по крайней мере, наиболее искренние из них. He сила естественнонаучных фактов вынуждает нас к отрицанию мира сверхчувственного, говорят они, a сердце, чувство, внутреннее довольство животно-чувственных греховным миром¹¹. Атеизм, говорит Лютардт, не есть необходимость мысли, а дело воли и именно произвольное дело ее¹².

Какая поэтому глубокая психологическая правда заключается в известных словах Писания, где главным источником безбожия признается именно испорченность сердца! Рече безумен в сердце своем: несть Бог¹³. В слове Божием, мы находим самую точную характеристику нравственной настроенности людей неверующих. Между ними, читаем мы там, нет праведного ни одного. Гортань их, – открытый гроб; языком своим обмазывают; яд аспидов на губах их. Уста их полны злословия и горечи. Ноги их быстры на пролитие крови; разрушение и пагуба на путях их; они не знают пути мира. И такое пагубное нравственное состояние неверующих людей объясняется именно тем, что нет в них страха Божия¹⁴. Еще задолго до пророка Давида, праведный Иов сказал тоже самое, что безбожие есть порок людей, ослепленных счастьем, испорченных богатством, развращенных чрезмерным употреблением удовольствий. «Отойди от нас, – говорят они Богу, не хотим мы знать путей твоих! Что Вседержитель, чтобы нам служить Ему? И что пользы прибегать к Нему?»¹⁵. Таков язык неверия и нечестия.

Конечно, поставляя неверие в причинную связь с упадком нравственности, мы становимся в противоречие с очень распространенным в наше время мнением, что и атеист может де быть человеком нравственным. Мнение это, заметим, кстати, принадлежит философскому лагерю людей, отрицающих вообще какую бы то ни было зависимость нравственности от религии и утверждающих полную самостоятельность первой.

Для решения занимающего нас вопроса: может или нет, атеист быть нравственно-добрым человеком? Кажется, проще всего было бы обратиться к жизни атеистов. Действительно, если иметь в виду некоторых, известных нам, атеистов (напр. Эпикура, Дидро), то нельзя сказать, чтобы они отличались какой-либо особенной безнравственностью по сравнению с людьми верующими. Но ведь отсутствие, в жизни кого бы то ни было, явно безнравственных поступков еще не говорит об истиной нравственности этого человека. Ни фарисей, похвалившийся пред Богом тем, что он не таков, как прочие люди, – ни грабитель, ни обидчик; – ни раб, получивший один талант и не потерявший его, не получили одобрения от Господа. И если атеист в своей жизни не заявил себя ни убийцей, ни вором, ни вообще человеком бесчестным, то ведь это могло зависеть чисто от внешних и случайных причин. Известное положение в обществе, приличие, страх наказания и дурной молвы, наконец, собственная выгода не делать зла другим, желание доставить себе безопасность и удобства жизни, которыми не пользуются явные нарушители общественных законов, – все это может до некоторой степени удерживать человека от грубых пороков. Но разве это нравственность в подлинном ее смысле?! Вот если бы вам доказали, что атеисты, благодаря именно своему безбожию, проводят жизнь более совершенную, чем люди верующие в Бога, – это было бы дело другое. Но едва ли кто-нибудь решится доказывать подобный абсурд. Еще никто до сих пор не думал искать героев правды и святости среди безбожников. Напротив, история, – эта неподкупная свидетельница правды, говорит вам, что неверие и упадок общественной нравственности идут всегда рука об руку. Развращение нравов всегда сопровождалось наибольшим разливом в обществе воззрений атеистических, а эти последние оказывали в свою очередь самое дурное влияние на жизнь. Достаточно припомнить эпоху господства в Греции софистов, последние времена Римской империи и хотя бы эпоху французской революции. Да, наконец, возрастающая преступность нашего времени разве может быть объяснима чем-либо другим, как не упадком веры в обществе, открытым вольномыслием в самых священных предметах, явным охлаждением и пренебрежением к церкви Христовой? Стоит забыть Бога и жизнь пойдет вверх дном.

Но, может быть и в самом деле прав был тот французский безбожник¹⁶, который утверждал, что мир не прежде будет счастлив, пока не получит в нем всеобщего господства атеизм. Может быть, безбожие и есть тот могучий рычаг, который способен поднять род человеческий на высоту умственного и нравственного развития, и как личного, так и семейно-общественного благополучия. Посмотрим, таковы ли на самом деле плоды безбожия.

«По плодам их узнаете их», – говорит Спаситель. «Всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые»¹⁷. Эти слова Спасителя выражают собой вечную, непреложную истину и дают нам самые решительные основания для оценки практических результатов неверия для духовно-культурной жизни человечества.

И прежде всего факты истории решительно говорят нам, что вся человеческая культура ведет свое начало из религии, что религия есть корень или источник всякого духовного развития человечества. «Религия, говорит Лютардт, есть материнское лоно, из которого вышла вся духовная жизнь человечества; вся высшая культура человеческого рода есть дочь религии»¹⁸. Сами имена «культ и культура» своим словопроизводством указывают на один общий для них религиозный источник. Представители религии, как известно, были вместе с тем, – носители и представители просвещения. Науки, законодательство, астрономия, историография были делом жрецов. Искусства выросли и развивались на служении религии. Величественные храмы и пагоды Индии, богатые колоннами храмы Греции, вздымающиеся к небесам соборы христианского мира, – все это красноречивые свидетели родственной связи искусства и религии. Живопись достигла своего высшего процветания в христианстве в качестве религиозной живописи. Тоже следует сказать и о скульптуре. Музыка всегда составляла и составляет необходимость религиозного культа.

Конечно, в настоящее время культура идет своими собственными самостоятельными путями, и должна идти ими, как это и прилично взрослой дочери религии. Но все же, первоначальный жизненный очаг ее есть именно эта последняя. Ведь религия есть древнейшая форма жизни человеческой, о которой только мы знаем исторически. И чем дальше мы уходим вглубь истории, тем более памятники человеческого духа стоят в связи с религией. Религия, как согревающее солнце, есть движущая сила духовного развития человечества. Отнимите это солнце, удалите из жизни свет и теплоту, и жизнь, лишившись притока жизненных сил, замрет, и снова наступят времена грубого и дикого варварства. Жизнь без религии, жизнь без Бога, – жизнь «обезглавленная»¹⁹. Дух неверия и отрицания порождает опасный для культурной жизни человека дух страстей, господство грубой стихийной силы, служение земле и ее только интересам и, – само собой, – смерть и разложение духовой жизни.

Духовная жизнь человека слагается из деятельности умственной, волевой и сердечной. Посмотрим теперь, что станет с нашей мыслью и знанием, с нашей волей и законом нравственной деятельности, – совестью и наконец, сердцем, – с его запросами любви, надежды и покоя, если бы не было Бога.

Ум, – царь в голове. Начнем же с этого царя, начнем с мысли. Мысль человеческая никак не может обойтись без Бога: Он нужен ей для объяснения происхождения мира и для разрешения всех загадок бытия мирового. Без веры в Высочайшее Существо человек никогда не объяснит ни явлений видимого мира, ни той целесообразности, которую проявляет в себе этот мир, ни, наконец, своего личного бытия и своего отношения к миру. Раз нет Бога, значит нужно допустить, что этот мир самобытен, т. е. допустить такую ложь, с которой даже простой здравый смысл никак не может помириться. Ведь, если мы видим здание и не видим его архитектора, то нимало не сомневаемся, что должен быть архитектор, построивший это здание, ибо не могло же оно явиться само собой. «Всякий дом устрояется кем-либо, а устроивший все есть Бог»²⁰. Поэтому отказаться от веры в Бога, – значит отказаться от разумного объяснения бытия мира, отказаться от прав разума, – мыслить и знать последнюю конечную причину мировой жизни, значит обречь себя довольствоваться или причинами ближайшими, – вторыми или тянуть ряд их в бесконечность, если нет Причины единой и безусловной. Но ведь это значит не иметь уверенности в истинности своих познаний, обречь свой ум в бездну сомнения, значит повторить с горькой иронией известную фразу Пилата: что есть истина?! Отказаться от веры в Бога значит отказаться от признания в мире разумного порядка и всю красоту мира свести, или к слепому случаю, или простому действию столь же слепых сил материи. Но ведь это значит пропеть «надгробное рыдание» над, столь дорогой для мыслящего человечества, верой в прогресс с его разумными целями и выбором соответствующих сим целям средств.

Но вера в Бога нужна не столько для нашего познания, сколько для духовно-нравственной жизни нашей. Назначение человека состоит в возвышении его над своим животно-грубым состоянием, в отрешении его от низших эгоистических влечений и страстей, и в возможно-полном развитии высшей половины своего существа (духовой), которая и делает его истинным человеком. Но развитие, усовершенствование необходимо предполагает для себя образец, идеал совершенства, который мы могли бы воплотить в себе. Где же и в ком искать нам этот идеал, как не в Боге? «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный»²¹. Бог есть чистейший первообраз нашей духовной жизни. Отвернитесь от Бога, и вы потеряете для себя этот первообраз, потеряете тот единственно верный и надежный идеал жизни, который только и может сообщить вашей душе вечно-жизненную силу и ничем незаменимую опору для ее нравственной жизни. Жив Бог мой, – жива душа моя²².

Но что станет без Бога с совестью человека? Совесть, – это неотлучный приставник, недремлющий страж человека. Опора совести, – Бог, потому что только Он может быть верховным Законодателем и Судьей; только Он может придать нравственному закону высший, непререкаемый авторитет, только Он может быть виновником вечного и неизменного закона, каким и должен быть закон нравственный. Ведь только Бог есть высшая, непреложная, неумолимая и неизбежная совесть мира; только Он есть высшая инстанция справедливости, к которой апеллирует невинный и от которой не может уклониться виновный. Эта высшая мировая совесть или воля Божия, и открывается в указаниях совести человека. Бог наделил человека разумом, чтобы он видел и понимал дела своего Творца. Но Он дал ему также возможность понимать план нравственного миропорядка и не только понимать, но и по возможности созидать этот миропорядок в делах любви и воли. Вот этот-то план нравственного миропорядка и вложен Богом в нашу душу и открывается он именно в нашей совести, которая справедливо, поэтому называется голосом Бога. Вот почему человек совестливый всегда боится Бога. Вот как бы вселяется в душу человека и становится в его совести незримым свидетелем его жизни, помыслов и дел. С Ним, с Богом в совести, человек везде хорош и везде надежен, так как страх Божий охраняет его от всякого порочного и бесчестного дела.

Но удалите из мира Бога, вытравите у людей веру в вечное небесное правосудие и совесть людская заглохнет. Уже теперь, когда в вопросе о совести многие выражают сомнение, не предрассудок ли она, не есть ли она лишь только результат воспитания и привычки, – уже теперь весьма многие перестают слушаться голоса совести. А когда среди людей исчезнет вера в Бога, эта единственная опора совести, когда погаснет в человеке чувство бытия Божия, тогда он неизбежно впадет в область тьмы, где уже не засияет свет добра, где мы напрасно стали бы искать совести. Тогда добро, истина, правда и честность будут для людей, как бы монетой, которой следует пользоваться только, потому что на нее можно кое-что купить. А раз совесть сделается предметом торговли, тогда исчезнет в отношениях людей взаимное доверие и всякое уважение, люди будут представлять из себя шайку мошенников, готовых за грош продать свою душу, раз это выгодно. Ничто не спасет тогда людей от бесчестных поступков: ни наука, ни просвещение, никакой закон мирской, никакая власть и сила человеческая. Слишком ненадежны и хрупки эти опоры честности. Слишком памятны всем факты, когда к рукам дипломированных представителей науки и просвещения, людей, занимавших весьма видные служебные места, приставали общественные капиталы и даже суммы, предназначавшиеся на святое дело благотворительности. Если нет в совести Бога, не ожидайте добра там, где надобно полагаться на совесть человеческую. «Бога в тебе нет», – говорят простые люди человеку, потерявшему совесть. И они правы: только Бог, – Судья совести, только Его власть простирается на все.

Если без Бога разум гаснет, совесть глохнет, то сердце болеет и тоскует еще в большей степени. Сердце создано для любви, для надежды, для блаженства и покоя. Окружающий мир, с его преходящими предметами и явлениями, не может дать сердцу прочного успокоения. Хотя люди и гоняются с каким-то непонятным бешенством за чувственными удовольствиями, хотя и предаются они жажде богатства, власти, славы, но, в конце концов, они не ощущают ни радости, ни покоя. Ведь если бы они, хотя на одно только мгновение захотели бы быть откровенными друг перед другом, то со вздохом сказали бы: все это нас не удовлетворяет, мы гоняемся лишь за мечтами. Тоже чувство разочарования и гнетущей тоски испытываем мы и тогда, когда ищем любви и привязанности среди близких людей. Ведь не сегодня, так завтра и этих дорогих и близких сердцу людей не будет; они должны умереть… А вместе с ними умрет и предмет вашей привязанности. Только Тот, Кто Сам есть вечная жизнь и любовь, может быть источником самой прочной радости и вечного покоя. Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас, и только во Мне найдете вы покой душам вашим, только во Мне печаль ваша в радость будет и уже никто и ничто не отнимет у вас этой радости²³.

Но там, где нет Бога, где порвана всякая связь с источником радости и блаженства, там на долю людей остается одно недовольство, тоска, отчаяние и презрение к жизни… И погружается человек безбожия, закрывши глаза, в вечную смерть, где для него и наступает полный конец всему, разгадка всей его грустной жизни…

Такова жизнь без Бога для человека, как отдельной личности. Теперь посмотрим, каковы последствия неверия для жизни семейной и общественной.

Семья основывается на браке. Вера в Бога укрепляет и освящает авторитетом божественных заповедей кровные узы родства между членами семьи. Уже на заре человеческой истории религия представляет брак, как учреждение священное, божественное. Сам Бог благословляет и освящает союз мужа и жены, и сообщает прочность и неразрывность этому союзу: и будут два, – одна плоть²⁴. Детей религия считает даром Божиим, благословением неба, устанавливает правильные, на истинно человеческих началах основанные, отношения между родителями и детьми, очаг семейный считает основой человеческих обществ и государств, рассадником дарований и добрых задатков в молодых поколениях, началом человеческого благосостояния, утешением трудящихся, прибежищем сиротствующих и одиноких, приютом, где живет и хранится тихое и безмятежное счастье человеческого сердца. Христианская семья, – это «домашняя церковь». И как вне церкви нет и не может быть истинно-духовной жизни, а следовательно и спасения, так и помимо семейства, помимо воспитания семейного, нельзя устроить на прочных основаниях никакой разумной, истинно-человеческой жизни, никакого общественного порядка²⁵. Вот почему и Христос велит своим ученикам избирать очагом христианства прежде всего дом, семью²⁶. Таково религиозно-нравственное значение семьи.

Но стоит потерять веру в Бога, как указанное значение семьи тотчас падает. Это мы и видим уже отчасти в наше время. Под влиянием бродящих в обществе атеистических воззрений, брак и семья стали подвергаться за последнее время самым ожесточенным нападениям и издевательствам со стороны неверия. Законное супружество считается предрассудком, напротив, незаконные сожития предпочитаются законным супружествам.

Проповедуется свободная любовь, свобода чувства; измена супружеской верности, разводы, – обычное явление в современной семейной жизни. Ни в чем неповинные дети, эти несчастные плоды преступной любви, эти искупительные жертвы чужого разврата или оставляются на произвол судьбы, или просто убиваются. Воспитательные дома переполнены незаконнорожденными; в канавах, банях, подъездах, даже храмах, то и дело находят подкидышей, в отхожих местах, на чердаках, – трупики невинных крошек. В семьях нет никакого воспитания, в детях нет ни страха Божия, ни уважения к родителям и наставникам; рано, весьма рано дети узнают всю грязь жизненную; утрата невинности не только не почитается грехом, напротив, считается даже необходимостью будто бы для здоровья молодых людей. Зато посмотрите на нынешнюю, так называемую золотую молодежь; ведь она переполнена слабонервными неврастениками, этими истрепанными молодыми старичками, все испытавшими, огонь и воду прошедшими… Словом, семья разлагается, падает и для многих становится уже не тихим и мирным уголком, манящим к себе своими чистыми радостями, а ненавистной обузой, от которой всячески стараются избавиться. А разлагается она и падает, потому что все меньше и меньше становится верующих отцов, жен и матерей, а за ними и детей. А когда вера в Бога совсем исчезнет из домов и семейств, тогда пробьет последний час благополучию, и общественному и государственному²⁷.

Семейства, соединенные одним общим происхождением, составляют народ. А когда народ организуется и введет у себя правовой порядок, то происходит государство. Но еще языческий философ-моралист Плутарх сказал, что скорее можно построить город на воздухе, нежели создать государство без религии.

Зиждительную силу государств составляют власть, правосудие и требуемое этим последним милосердие, или власть, правда и любовь, без которых невозможно благосостояние общества и государства.

И прежде всего государство не мыслимо без власти, без правительства. Потребность власти глубоко коренится в самой природе человека. В душах человеческих есть сила нравственного тяготения, которая привлекает одну душу к другой и соединяет людей в общество. Эта же сила заставляет их искать в среде людской такого человека, которого можно было бы слушать, кем можно было бы руководиться, в ком можно было бы находить охрану всякого порядка, заставляет искать человека властного, в котором бы нашли свое воплощение начала порядка, законности, правды и любви²⁸. Но так, как источник нравственного порядка, основа правды и любви есть Бог, то Он же есть источник и основа и всякой власти: «весть бо власть, аще не от Бога. От Господа дается держава царям и сила от Вышнего»²⁹. Происхождение правительственной власти свыше, от Бога, засвидетельствовал и Сам Иисус Христос на суде пред Пилатом³⁰. Таким образом, всякая власть существует по воле Божией, государством управляет она в силу соизволения Божия, во имя Божие. Государи обыкновенно выражают эту мысль словами: «милостью Божией». Значит, не снизу, не от воли народа (как ошибочно думают некоторые) происходит власть государственная, a сверху, от Бога. Даже в тех государствах, где правители избираются народом, власть государственная отнюдь не от народа: народ избирает лишь органы власти, но сам он не есть источник власти. Особенно наглядно выражается идея божественного происхождения государственной власти в наследственной монархии, какова, между прочим, наша русская монархия³¹.

Государственная власть имеет своим назначением осуществление или обеспечение в государстве правды и милости. Правосудие охраняет права каждого, а любовь стремится к уравнению жизненных благ между людьми; правда ниспровергает искусственные, воздвигаемые силой и хитростью, преграды между людьми, а любовь смягчает естественное неравенство и обращает его к общему благу. Правда имеет свое основание в совести, любовь коренится в сердце. Вера в святость Божию укрепляет правду, а мысль о Боге, как общем Отце и Промыслителе, развивает, расширяет и укрепляет милосердие, любовь сострадательную. Высшее откровение правды и любви Божией имеем в Евангелии Христа. Новейшая цивилизация в ее лучшем смысле возникла из Евангелия. Явился Бог во плоти, а с Ним правда и любовь³². И с тех пор, сношение народов, военное право, гражданские законы, государственные учреждения, – все это под постоянным, хотя и медленным, действием Евангелия изменилось и продолжает изменяться. Вот пример. Простая записка в несколько строк, написанная узником к одному из своих друзей, потрясла древнее учреждение рабства и положила начало освобождению рабов. Вот содержание этой записки: «посылаю к тебе твоего раба и именем Бога прошу тебя, – прими его, как брата; вспомни, что у всех Вас, – общий Господь, живущий на небесах». Записка была адресована к Филимону, а писал ее апостол Павел. Это первый письменный памятник об освобождении рабов; это не указ императора, не мнение какого-либо государственного учреждения, а увещание христианского проповедника правды во имя Бога, увещание, воспринятое христианской властью и осуществленное затем в жизни.

Но правда, как необходимое условие общественного благосостояния, достигает своей цели только тогда, когда в ней участвует дух любви и милосердия, когда, по слову писания, милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются³³. Закон и право, поддерживая порядок и принуждая к повиновению, не имеют в виду душу человека. «Закон настойчиво и строго идет своим правовым путем, не справляясь с тем, надрываются ли из-за него сердца или нет, кипят ли ненавистью души или нет»³⁴. Но для души, для сердца человеческого большая разница в том, буду ли я наказывать злодея с настроением злорадства или с внутренним сожалением, и только, потому что на земле должен быть порядок, что нарушение права гибельно для самого же преступника. С внешне-правовой стороны то и другое действие одинаково, но в сердце, в настроении, оно различно. И если закон умеет только судить и наносить раны, то должно быть еще нечто, что спасает саму душу осужденного и изливает все исцеляющий бальзам на раны его. И если бы миром правил только закон и наказание, то мир представлял бы очень печальную картину: это было бы одно великое штрафное и исправительное заведение³⁵. Вот почему на земле не может господствовать ни одна правда без любви, потому что в нас бессмертные души, которые нуждаются в помиловании, в спасении, – ни одна любовь без правды, потому что мы грешники и наша неправда требует суда и наказания.

Но где это объединение, это примирение правды и любви? В Евангелии, которое не зависимо от закона, но и, не уничтожая закона, дало миру правду Христову, явленную в благодати искупления³⁶. Эта благодать искупления, эта любовь Христова действует теперь не только рядом с правом, но и проникла в сам мир права, смягчила его духом кротости и милосердия, и научила видеть и признавать человека хотя бы и в преступнике.

Конечно и человек естественный может иметь в своем сердце чувство доброжелательства, чувство сострадания. Даже душа, удаленная от Бога, может, конечно, испытывать живую привязанность. Но мы боимся, что такая душа будет сердечно любить друзей и искренне ненавидеть своих врагов, уважать людей честных и презирать порочных, как это и было в сфере человеческих отношений до Христа³⁷. Но кто научит нас в каждом человеке видеть брата своего, любить врагов, воздавать добром за зло, протянуть руку помощи падающему, порочному? Христос, умерший за грехи людей и со креста молившийся за своих распинателей. Только под углом религиозного зрения, мы видим образ Божий в душе каждого человека, можем (и призываемся) любить всех тех, которые предназначены для бессмертия, любить даже тогда, когда видим их падшими, униженными и оскорбленными. Только Христос своим примером и призывом «иди и ты твори такожде», овладевает моим сердцем настолько, что я готов сделать все, чтобы помочь всем этим падшим, униженным и отверженным, готов полюбить человека и под лохмотьями нищеты, и под грязью и клеймом порока, и лежащего в немощах и язвах…

Ho попробуйте отнять у человека Бога, вытравить Его в уме, совести и сердце людей, и вы увидите, как власть, правда и любовь потеряют свою силу, и общество, путем испорченности, путем нравственного разложения, снова вернется к временам насилия и варварства, конечно не вдруг, а постепенно, но вернется неизбежно. Наблюдайте, изучайте все то, что уже было и что теперь происходит.

Одно время атеисты управляли Францией и постановили: лишить трона Царя неба и царей земных. Мы знаем, что тотчас же атеистическая Франция отсекла тогда голову своему родному королю. Тотчас же был уничтожен христианский культ и заменен культом разума. Жена одного из атеистов под именем «богини разума» была торжественно введена, при дикой пляске народной толпы, в храм Богоматери и здесь, усаженная на престоле, почтена была коленопреклонениями, бессмысленными речами и нелепыми песнями. Для поддержания общественного порядка кровожадные атеисты ввели тогда террор и так называемые гражданские добродетели. Но, так как эти добродетели были лишь предписанием государственной власти, притом власти самозванной, a сама власть, за устранением авторитета и суда Божьего, потеряла под собой всякую нравственную почву, то предписания ее охранялись топорами и гильотиной. И Боже! Сколько голов порубила тогда у себя безбожная Франция! Страшное это было время. Но такова неумолимая логика жизни без Бога… Гуманность, отрицающая Бога, говорит покойный Достоевский, логически приводит к бесчеловечию, цивилизация без просвещения Христова, – к одичанию, прогресс без Христа, – к регрессу, свобода, где нет Духа Божия, – к деспотизму и тирании³⁸.

Если посмотреть вокруг себя внимательно и серьезно, то нельзя не заметить, что и наша жизнь современная, как будто сдвинулась с вековых основ своих и идет не весть куда… В самом деле, едва ли мы можем похвалиться своей общественной жизнью, хотя бы например, своим открытым вольномыслием, явным пренебрежением и не скрываемой неприязнью к церкви, извращением нравственных понятий и публичным развратом, легкомысленным употреблением времени на пустые забавы и удовольствия, деннонощной игрой в карты, даже под праздники, непозволительной роскошью и расточительностью одних среди вопиющей нужды других, преступным неуважением власти при слабом чувстве законности, неугомонным посягательством на не подлежащие права, упадком серьезного образования и воспитания, семейными раздорами, безмерным пьянством народа, умножением неслыханно-дерзких общественных преступлений и многим другим в этом же роде³⁹?! Поистине нечем нам хвалиться, скажем словами апостола⁴⁰. И все это от того, что мало помним Бога, забываем Его, не заботимся иметь Его в разуме. Потому то Он и предает нас превратному уму и непотребной жизни⁴¹.

Теперь судите сами; что было бы с миром, если бы в нем атеизм восторжествовал окончательно и все образованные общества приняли бы его, как истину. Если бы это случилось (чего на самом деле, конечно и быть никогда не может), то мир представлял бы следующую картину. Господствующая вера на земле, – неверие. Люди с детства воспитываются так, чтобы свои интересы, деятельность и надежды ограничивать землей, узким и невеселым миром осязаемой действительности. Из духовных сфер уже не падает на жизнь земную ни одного согревающего луча света. Все утешения, проистекавшие из мысли о бесконечной мудрости и благости, замерли. Всякие живые сношения с небом покончены. Люди должны трудиться и трудиться изо дня в день, – без утешений свыше и без чаяний в будущем. Ведь они знают, что со смертью, которая каждую минуту ходит по пятам за ними, все для них кончается и что детей их ожидает точно такое же безотрадное и бесцельное существование⁴².

Как вы думаете, насколько продолжительно было бы подобное торжество атеизма? Мы уверены, что достаточно было бы только нескольких дней такого торжества безбожия, чтобы люди в ужасе отступили от той пропасти, в которую направляет оно судьбы человечества, Мы уверены, что люди, очнувшись, без оглядки побежали бы от него, как от страшного привидения, случайно посетившего бедную землю.

Конечно, переживаемое нами мрачное время сомнения и неверия не может пройти бесследно; оно имеет много искушений и опасностей для веры, особенно для тех, кто еще не утвердился в ней. Но припомним, какое ужасное состояние, какую пробу веры должны были испытать первые ученики Христовы, когда их Божественный Наставник, поруганный и осмеянный, увенчанный тернием и всеми оставленный, был прегражден ко кресту и после позорной смерти крестной, был положен во гроб, прикрыт тяжелым камнем, запечатан печатью первосвященника, и как льстец и обманщик, даже мертвый, оставлен под охраной воинов. Поводимому, дело Иисуса было тогда проиграно, вся надежда учеников рушилась. Кажется, сам дьявол не мог пожелать в ту пору большего торжества, чем то, какого достигло неверие и нечестие врагов Христовых. Припомните: ближайший ученик Иисуса делается Его предателем; первосвященники и вожди народа Божия превращаются в злодеев и Христоубийц; возлюбленный Богом народ становится народом отверженным и богоненавистным. Ho вы знаете, что это торжество неверия и нечестия было лишь мнимым торжеством. Ибо предатель предал в сущности дьяволу свою душу; злобные начальники иудейские пригвоздили ко кресту собственное блаженство и остались с одной адской мукой; а безумный народ, испросивший кровь Праведника, предал себя лишь вечному рабству, стыду и погибели и на веки сделался предметом всеобщей ненависти и презрения. Так всегда кончается мнимое торжество неверия и нечестия.

Между тем, поруганный, убитый и погребенный Начальник жизни⁴³ при многих знамениях и чудесах воскрес из мертвых, оправдал надежды и чаяния своих учеников и последователей, запечатлел нерушимой печатью Божества Свое дело, положил начало новой благодатной жизни и чрез блаженную кончину с надеждой воскресения открыл нам вход к вечному блаженству.

Он жил между нами, как сын Назарета,

Но в брате мы Бога понять не могли…

Он распят был нами, но Вечного Света

He распяли дети слепые земли⁴⁴.

Мы уверены, что как ни опасен дух безбожия для веры людской, но он не может искоренить в сердцах людей веры в этот Вечный Свет. Даже сами атеисты не остаются навсегда верными своему отрицанию Бога. Дидро, во всю свою жизнь славившийся решительным отрицанием Бога, весьма часто принимал у себя дома одно духовное лицо и к удивлению своих друзей сделал участницей воспитания своей единственной дочери также Библию. Литтре, этот долголетний предводитель позитивистической партии во Франции, пред смертью во время болезни раскаялся пред представителем церкви в своих философских заблуждениях и удостоился напутствия св. таин. Но что всего удивительнее, так это то, что сам Штраус, этот заклятый враг христианства, в конце концов, глубоко сожалел о потерянной им старой вере. «Потеря веры в Провидение, говорит он, принадлежит к самым чувствительным лишениям, соединенным с отречением от христианско-церковной веры. После того, вы видите себя поставленным в средине какой-то чудовищной мировой машины с ее железными зубчатыми колесами, с шумом вращающимися кругом вас, с ее тяжелыми молотами, оглушительно ударяющими около вас; видите себя среди этого ужасного механизма беззащитным и беспомощным, не обеспеченным ни на один момент от того, чтобы при малейшей неосторожности быть задетым каким-либо колесом, и разорванным на клочки или быть приплюснутым каким-либо молотом»!⁴⁵

Таким образом, сами присяжные представители безбожия своим печальным опытом доказывают, что жизнь без Бога не возможна. И если один христианский апологет⁴⁶ нашел возможным утверждать. что «душа человека по природе христианка», то мы уже с полным правом можем и должны сказать, что душа человека по природе верующая. Быть не может, чтобы эта от природы верующая душа навсегда забыла Бога, своего Творца и Благодетеля; быть не может, чтобы она перестала видеть в Нем Идеал святости и Судью своей жизни, перестала сознавать громадную разницу между этим идеалом и своей жизнью, сознавать свою виновность, чувствовать внутреннее беспокойство и ждать прощения, любви и мира; быть не может, чтобы грешная душа не склонилась пред Богом святости и не смирилась пред Ним.

Верую, Господи, но помози моему неверию!

Епископ Алексий