Преуспело ли христианство?

Под этим вчера надо подразумевать ту эпоху, когда христианство имело в мире, – или по крайней мере, в значительной его части – с точки зрения, как юридической так и фактической, господствующее положение и было бесспорным руководящим началом. Христианская Церковь берет свое начало от Пятидесятницы, но первые три века своего существования она никаких прав не имела и была гонима. Но в IV-м веке начался в истории Церкви т. наз. Константиновский период, который открыл перед ней все возможности. Начался он в греко-римском мире, продолжался в Византии и на Западе в Средние века, прошел через эпоху Возрождения и дошел до нашего времени. Сейчас он, несомненно, кончается. Кое-где он уже кончился, но кое-где и кое в чем он продолжается еще теперь.

Полагаю, что никакой беспристрастный образованный наблюдатель в этом почти двадцативековом отрезке времени достижений христианства серьезно отрицать не будет. Эти положительные достижения христианства можно видеть не только в истории христианской святости и духовной жизни. Правда, достижения именно в этой области должны рассматриваться, как главное мерило христианского успеха. Но я здесь имею ввиду очевидные для всех плоды т. наз. Христианской культуры и влияние христианства на мысль, как спекулятивную, так и научную, на искусство, на литературу. Я тоже упомяну о совершенно законных и вполне положительных попытках строительства христианского государства в так наз. теократиях византийской, русской и западных. Нельзя тоже отрицать благотворного воздействия христианской веры на развитие правовых взаимоотношений и на общественность. Правда, марксисты стараются объяснить христианскую культуру и само христианство, связывая их, как и все проявления жизни духа, с процессом развития производства. Но старания эти основаны не на беспристрастных научных исследованиях исторических фактов, а на философских материалистических предпосылках и потому они представляют собой не объяснение действительности, а подведение действительности под предвзятую теорию.

Однако может возникнуть еще один вопрос: если христианство имело возможность преуспеть во время константиновского периода своей истории и если в ряде областей дало очевидные плоды, почему, при всех имевшихся у него возможностях, оно не перевернуло уже весь мир, почему оно не всюду одинаково преуспело, почему в некоторых областях у него наблюдаются явные недочеты? Ответ является многоразличным, как и сам поставленный вопрос. Во-первых, не надо забывать, что история еще не кончилась и, покуда время еще продолжается; потому не все возможности стоящие перед христианским творчеством смогли уже теперь получить все свое осуществление. Христианскому творчеству во всех его видах предстоит еще очень, очень много дела. Вспомним тоже, во-вторых, что царство Божие подобно закваске. Закваска же действует медленно и постепенно. Времена же и сроки выявления ее действования, хотя и зависят от человека, но тоже находятся во власти Божией и, потому многое, имеющее отношение к образу и к моменту их наступления, покрыто тайной. В третьих, наконец, укажем на человеческую немощь и несовершенство, которые присущи тоже христианам. Церковь в целом и каждый христианин в отдельности постоянно подвергаются испытаниям и искушениям. Враг рода человеческого, как некогда перед самим Христом, ставит перед ними те же искушения хлебами, властью и чудом, т. е. соблазн следованья по легким путям вместо выбора крестного пути. Не всегда и не все одинаковым образом противостоят этим искушениям. Не все в одинаковой мере поднимают свой крест. Сервантес гениально изобразил историческую христианскую действительность, присоединив к образу Дон-Кихота образ его слуги Санчо Панча. Этим он показал, что наряду с христианским подвижничеством и героизмом, отлично уживаясь с ними, существует в Церкви духовное мещанство, воспринимающее христианство только лишь чисто бытовым образом. В наших слабостях и недочетах мы христиане должны чистосердечно признаться, но даже их учитывая, мы не можем объективно не признать, что двадцать веков христианства способствовали значительно как улучшению самого человека, так и исправлению к лучшему условий его земного бытия.

Итак, не вдаваясь в подробные исторические анализы и не подвергая особому исследованию достижения христианского прошлого в каждой отдельной области человеческого делания или творчества, открыто при этом признавая все недостатки, падения и срывы исторического христианства, можно все же быть объективно правым утверждая, что христианство было успешным в мире в течение первых двадцати веков своего существования. В свое время кровь мучеников способствовала распространению и укреплению христианской веры в греко-римском мире. Точно также в последующие эпохи подвиги христианских героев всех видов укрепляли в Церкви веру и делали ее все более и более действенной, как в самой Церкви, так и вне ее. Именно подвиги и низводимая ими благодать были той невидимой закваской, которая перерождала сердца, умы и волю, как самих подвижников, так и тех, которые с меньшей решительностью становились на путь христианского подвига. Санчо Панча не разделял героической устремленности своего господина, но он был при нем и общался с ним. Не благодаря ли этому он оказался мудрым правителем, когда получил царство на подаренном ему острове? Но все это было тогда, когда перед христианством беспрепятственно открывались все возможности. Как более точным образом ответить на поставленный выше вопрос: преуспело ли оно тогда? И да, и нет, но, в общем, определенно да – и успех его не всегда еще полностью очевиден, т. к. еще не пришел Страшный Суд. Но он уже достаточно объективно установлен, чтобы настаивать на да: да, не только потому что я верю, но и потому что я знаю.

Почему вопрос: преуспело ли христианство становится особо остро в переживаемую нами эпоху? Потому что сейчас, как это тоже очевидно для всех, христианство на исторической арене утратило ведущую роль. Даже там, где еще вчера продолжалась константиновская эпоха, секуляризация охватила все области жизни и дает себя чувствовать даже в Церкви. Появились в мире другие силы, конкурирующие с христианством, и при этом все чаще и чаще раздаются голоса утверждающие, что христианство ничего уже не в состоянии сделать для человечества, что оно отжило. Но, почему так произошло?

Конечно, значительная доля виновности лежит на слабости и на недочетах самих христиан, на той слабости и недочетах, о которых уже было упомянуто и которые коренятся в страхе перед крестом. Мы знаем, что христианский мир утратил свое единство. А это вызвало борьбу между исповеданьями. Для этой борьбы понадобились союзы с сильными мира сего. Церковь стала усиленно прибегать к помощи государства и не бояться употреблять в борьбе с инаковерующими средства чисто человеческие, часто очень греховные. Это не могло не ослабить внутренно христианство и не подорвать его внешний, как и внутренний авторитет. Но только ли греховность является причиной того, что современное христианство не занимает новых позиций и оставляет старые? Не сказывается ли в этом тоже воля Божия?

Спешу дать уточнение. Мы уже говорили о том, что Спаситель верным своим предлагает нести крест. Крестоносное следование Христу выражается в несении подвига верности ему. Подвиг этот сказывается в борьбе с искушениями. Но он может выразиться и в принятии верующим тайны воли Божией о себе. А это означает, что, действительно, – как об этом тоже было уже упомянуто, – христианству и христианам не обязательно обещаются в этой жизни успех и удача. Эта сторона тайны о кресте начала проявляться еще в Ветхом Завете. Так, страданьями Бог некогда испытал терпенье и веру праведного Иова. В Новом Завете апостолы, все, кроме одного, умерли мученическою смертью. В последующие века Бог потребовал мученического подвига от целого сонма лучших из своих чад. Затем наступили времена святых монахов, но, тоже, и святых мирян. Среди последних важное место занимают равноапостольные и благоверные цари и князья. Но, в частности, история русской святости показывает, что среди святых князей, наравне со св. Александром Невским, преуспевшим в деле своего служения, как христианского правителя, почитаются тоже страстотерпцы, как свв. Борис и Глеб, и даже прямо святые неудачники, как князья Михаил Черниговский или Михаил Тверской. Величайшим примером святого неудачничества является, не говоря о самом Господе, распятом на кресте, никто иной, как св. Иоанн Златоуст. Светильник церкви, крупнейший проповедник всех времен, он был неправедно осужден, лишен святительского сана и умер в далекой ссылке. Страдания и неудачи не всегда являются наказанием за грехи и, потому, Церковь не обязательно измеряет земными успехами свой подлинный успех, который есть святость. Все это лишний раз свидетельствует, что у Бога свои пути, не всегда отвечающие путям человеческим даже тогда, когда Бог хочет достигнуть земных результатов. Успех христианства не измеряется земным успехом и, потому, вполне законно полагать, что современное положение христианской Церкви в мире, часто приниженное и во всяком случае отмеченное отсутствием внешних успехов, в какой то мере должно рассматриваться, как проявление тайны ее креста. Тайна эта еще не открыта. До конца она раскроется только на Страшном Суде. И, потому, вопрос сейчас должен быть поставлен следующим образом: может ли Церковь выйти победительницей из того испытания, которое она сейчас несет несомненно тоже по воле Божией? Если она победит, то согласно закону креста, по которому после крестного уничижения неизбежно следует крестная слава, она вновь может знать славные времена. Но есть ли у нее данные позволяющие ей надеяться выйти победительницей из тех испытаний, через которые она ныне проходит?

Чтобы воспрянуть Церкви необходимо, как это видно уже теперь из сложившейся исторической конъюнктуры, явить предельную жертвенную любовь, отказаться от чисто человеческих преград вызвавших в ней разделения, отбросить всякого рода духовные балласты, найти новые пути, ведущие к устранению всего претящего христианскому единству, как и духовного бытового эгоизма. И надо решительно утверждать, что сделать это она может. Она это может сделать на основании тех благодатных дарований, которые она получила на веки и которые, тем самым, не могут быть от нее отнятыми. Христос обещал неложно пребывать в ней «во вся дни, до скончания века» (Мф.28:20) и Дух Святой сошел на нее в день Пятидесятницы, сообщив ей всю полноту своих небесных даров. Это надо непрестанно помнить и в это надо верить, ибо всё всегда сводится в Церкви к одному и тому же: вера постоянно испытывается и возрождается, она возрастает и крепнет только через испытания.

Остается последний вопрос: разрешит ли духовное возрождение христианства все те человеческие трудности, политические, экономические, социальные, с которыми столкнулся современный мир и которые он силится изжить? Ответ может быть такой: да, в той мере, в которой захочет Бог и в которой дано будет нашему времени их разрешить. Христос сказал: «ищите прежде всего Царствия Божия и правды его, и все это приложится вам» (Мф.6:33). Почему приложится? Потому что человек, будучи открытым двум мирам, и земному и небесному, только тогда по настоящему себя обретет, т. е. осуществляет все заложенные в него возможности, когда он соглашается действительно открыться, как земному миру, так и небесному. Каждодневный опыт свидетельствует, как хотя бы внимательная молитва помогает человеку войти в себя и уже в себе самом найти некие новые, неподозреваемые им силы. Если человек решительно открывает себя Христу и Святому Духу, он всегда обретет и в себе самом и вне себя новые творческие возможности. Таким образом, духовное возрождение, возможное в нашу эпоху, как оно бывало возможным во времена христианского прошлого, может быть ознаменовано новым вкладом христианства во все области обще-человеческой культуры. Христианство не утратило данных ему обетований от самого Господа. И, потому, оно обладает необъятным капиталом возможностей даже для области мирского деланья. Покуда оно имеет этот капитал, оно преуспевает. Может быть, по причинам человеческой ограниченности, я не в состоянии предвидеть плодов, которые может дать для настоящего времени этот капитал возможностей, но, как христианин, я знаю, что он существует и, потому, даже в отношении настоящего времени я могу продолжать верить в успех христианства. Я могу верить и надеяться и призывать к этому же других. Верю, потому что благодаря моему опыту веры, я знаю и надеюсь. А как в отношении будущего?

Для будущего вопрос осложняется тем, что в самое последнее время нашего настоящего, несомненно не без воли Божией на это, христианство не только устраняется от руководящих ролей, но ставится под угрозу: быть ему или не быть. Как это происходит?

В некоторых странах, как Россия, Албания или Китай, его хотят уничтожить, как бы физически или фактически истребить. В других местах, в частности здесь, на бывшем христианском Западе, из него хотят сделать то, чем оно не призвано быть. Всеми силами начинают стараться, чтобы оно сошло с своих подлинных путей и превратилось в нечто совсем ему чуждое. Церкви Христовой диавол сейчас предлагает искушение ложью, которое есть разновидность искушения чудом. В этом последнем искушении диавол предлагал Христу броситься с крыши храма и не умереть, а это, в конечном счете означало отказ от смерти, т. е. от Голгофской жертвы, через которую только и могло осуществиться спасение рода человеческого. Спасение, приобретенное Господом, есть вечное спасение. Сейчас же даже те, которые себя выставляют христианами, предлагают Церкви не говорить о вечном спасении, а преследовать спасение только в плане всеобщего экономического благополучия, не говорить о кресте Христовом, отбросить веру в Воскресение, отвергая даже самую историчность страданий и смерти Господа на Голгофе, и подвести все Евангелие под марксизм. В том же порядке и также, во имя якобы науки, некоторые «богословы» отвергают божественное достоинство Спасителя, Его девственное рождение и подлинность Его чудес. Таинства заменяют психанализом, проповедуют классовую борьбу и, вместо богослужебных собраний, устраивают политические митинги. Все это делается ради искания легких путей, ибо в этом проявляется стремление сделать христианство более доступным, современным и, главное, немедленно действенным. Но практически это лживое замалчиванье и умаление истины никак к успеху христианства в мире не приводит. Напротив, оно грозит историческому христианству уничтожением. Христианство растворится во всякого рода политических или экономических программах и, в лучшем случае, от него останется только одно название. Тем самым оно не сможет быть солью земли. Искушение ложью, если Церковь его не отвергнет, приведет т. о. на деле к тем же результатам, что и физическое истребление христианской религии и, может быть, оно приведет к результатам в этом отношении гораздо более радикальным, ибо оно ведет к внутреннему разложению христианства через полный подрыв основных богооткровенных догматов и самим Богом данных жизненных Заповедей. Поэтому, может быть основной задачей Церкви ради своего будущего заключается в решительной борьбе с ложью о сущности христианства. Если она согласится пойти на эту борьбу и одержит в ней победу, то уже можно будет говорить завтра об успехе христианства. Успех этот будет, к тому же, очень значительным, ибо в нем залог всего будущего, в частности возрождения всей христианской культуры, если ее возрождение находится в путях Божиих о мире. Но есть ли у Церкви данные пойти на эту борьбу и сохранить себя благодаря этой борьбе?

Данные на это у Церкви несомненно имеются. Это, прежде всего, еще сохранившийся большой капитал христианской культуры. Все те, которые сейчас больше всех кричат о справедливости, даже если они это делают не искренно, а руководятся политическими расчетами, выдвигают идеалы украденные у христианства. Христианство сделало невозможной идею рабства, хотя, правда, само рабство долго просуществовало в христианских странах до своего окончательного упразднения. Христианство провозгласило равенство полов не только перед спасением и святостью, но и перед гражданским законом. Христианство как мировоззрение, как быт и как комплекс многовековых привычек, держится даже в России, после более чем 50-тилетнего гонения, хотя там только 7000 открытых церквей и всего лишь 40 миллионов людей так или иначе связанных с Церковью и не всегда правильно осведомленных о догматах православной веры и о православной церковности. Все это составляет человеческие данные, через которые передается духовная закваска, о которой уже упоминалось. Конечно, последние остатки христианской культуры, как и последние ее носители могут подвергнуться физическому уничтожению или оказаться, как это происходит в России, втоптанными в серую духовно-мещанскую социалистическую действительность. Но у Церкви останется неотъемлемым присутствие в ней Воскресшего Христа и полнота даров, как и присутствие Святого Духа. Неотъемлемым останется тоже данное ей обещание: «врата адовы не одолеют ее» (Мф.16:18).

В силу неотъемлемости всего того, чем определяется богочеловеческая природа Церкви, в ее жизни в нашу эпоху, непременно, как это всегда бывало с народом Божьим во времена самых страшных испытаний, чудесным образом, только в силу обещания Божия, исполнится то, что было сказано еще в Ветхом Завете: «Я соблюл себе семь тысяч человек, которые не преклонили колена перед Ваалом» (3Цар.19:18). Получат также исполнение слова пророка Исаии: «если бы Господь Саваоф не оставил нам семени, то мы сделались бы, как Содом, и были бы подобны Гоморре» (Ис.1:9). А если так, то пусть будут закрыты все храмы, уничтожены богословские школы, отняты все книги религиозного содержания и запрещены все внешние проявления религиозной жизни, – более того, даже если христианство потеряет всякий смысл для обольщенных масс пошлым материализмом, – останутся все таки люди, которые образуют святой остаток, о котором говорили пророки, и которые будут в себе самих носить иной закон, по которому Христос узнает тех, которые являются для Него своими, и с которыми всегда бывают связаны проявления нового порядка, установленного в мире через пришествие Сына Божия, и который называется Царством Божиим. Это опять та самая победа, позволяющая говорить об успехе. И, притом это не малый успех, потому что он здесь, в истории, т. е. в этом мире, делает возможным и все остальное.

Каким образом все остальное – т. е. конечный успех в истории – будет возможным? Правда, розовых пророчеств нет и все обетования, данные через пророков, являются крестоносными. Но Апокалипсис все же свидетельствует о возможности светлых достижений в еще не завершившейся и продолжающейся истории. Так, в 20-ой главе этой книги говорится о тысячелетнем царстве. Некогда это место понималось буквально, материалистически, в смысле предсказания – наступлении некоей поры, когда Христос, до своего второго пришествия, процарствует 1000 лет со своими избранными. Такое понимание, которое получило название хилиазма или милленаризма, было скоро отброшено Церковью и, потому, это место Апокалипсиса можно толковать, как символическое указание о возможности в истории Церкви не только периодов гонений или борьбы, но тоже периодов мирных, благодатных и светлых, когда усопшие праведники, т. е. прославленные святые, становятся особым образом близкими земной Церкви («души святых ожили», согласно Откр.20:4), когда сила Христовой победы делается как бы совершенно очевидной.

Мы не знаем ни дня, ни часа когда придет Сын Человеческий (Мф.24:36). Покуда они от нас скрыты, мы, христиане, должны продолжать жить полнотою христианской жизни, памятуя наше собственное дело, т. е. то дело, которое мы поставлены делать, и осуществляя его со Христом. В связи с этим уместно вспомнить разговор между ап. Петром и Воскресшим Господом, который сохранил нам конец 21-ой главы Евангелия от Иоанна. Петр вопросил Господа об образе кончины ап. Иоанна: «Господи, а сей же что?» (Ин.21:21). Господь ответил так: «если Я хочу, чтобы он пребыл пока прииду, что тебе? Ты иди за Мною» (Ин.21:22). Это именно значит: не ставь вопросов, которые упираются в тайну и делай возложенное на тебя Богом дело, делай его для Бога, ты его сотворишь с Господом, оно будет поэтому успешным для будущего века и тоже для этой жизни в той мере, в какой Господу угодно чтобы оно было успешным с точки зрения века его. Эти слова, конечно, обращены не к одному апостолу Петру, но тоже к каждому из нас. Каждый из нас призывается делать со Христом то дело, большое или маленькое, которое предстоит ему делать в жизни, согласно воле Божьей. И здесь надо прямо сказать: от этого дела, большого или маленького, зависит в какой то степени успешность Христова дела в мире. Каждый, таким образом, за эту успешность несет свою долю ответственности.

Но что может случиться, если кто-нибудь не выполнит своего дела? На это есть некоторые указания в Евангелии. Талант, данный тому, кто зарыл его в землю, был передан Господом имеющему десять талантов (Мф.25:28). Господь тоже сказал, что царство будет отнято от народа бесплодного и дано будет народу, приносящему плоды его (Мф.21:43). Невыполненное одними Промыслом Божиим передается другим, которое выполняют его вместе с тем, что лично им было Богом поручено. Эти евангельские указания должны быть отнесены к числу тех богооткровенных свидетельств, которые позволяют верить и надеяться, что христианство не может не преуспеть ни в этом веке, ни в будущем. Каким образом совершается эта передача, знаем ли мы примеры такой передачи? Это – важная тема, требующая особого развития. Мы ее только здесь наметим, ибо она требует специального доклада. Переходим теперь к заключительным словам.

Христианин не должен бояться, что Царство Христово не преуспеет. Он должен бояться только того, что из-за своего маловерия и лени он не примет участия в его строительстве со Христом и не разделит его славы. Я могу не преуспеть как плохой христианин, но ни Церковь, ни Христианство не преуспеть не могут и потому вопрос преуспело ли христианство есть, по существу, вопрос праздный. Он является таковым, потому что конечный ответ на него может быть только на Страшном Суде. Все ответы, которые мы сейчас в состоянии дать на него, могут быть только частичными и относительными. И, по этой причине, Господь даже запрещает ставить этот вопрос. Он это делает тогда, когда возбраняет оглядку назад, как, например, в Лк.9:62: «никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия». Он это тоже делает, когда, в притче о Мытаре и Фарисее, он осуждает оглядыванье человека на самого себя и сопоставление своих достижений с достижениями (или недостижениями) другого человека (Лк.18:10 и сл.). Он это делает и тогда, когда призывает сопоставлять наше несовершенство только с совершенством Отца нашего небесного и повелевает нам уподобляться Ему в Его совершенстве (Мф.5:48). И Он тоже говорит каждому из нас: «что тебе до того? Ты иди за Мной».

Ты иди за Мной. Это значит: будь верен, неси свой крест и делай все, что можешь, чтобы создать в себе и в других, в тех, в которых это дано тебе, тот новый порядок, принесенный Христом, который называется Царством Божиим. В чем этот порядок проявляется в нас? В верности Христу, в небоязни креста быть честным, кротким, отзывчивым, немстительным. Он тоже выражается в постоянной памяти о том, что верный Христу является гражданином двух миров, земного и небесного, в том, что он осуществляет это двойное гражданство избегая соблазна легких путей, что он призван осуществлять его не только в себе, но и в других: в своих детях, в учениках, во всех, которые доверяют ему, осуществлять в той мере, в которой это ему дано, в строении своей семейной, профессиональной, общественной жизни и жизни государственной, если ему бывает дано участвовать в этом последнем виде земного строительства. Господь как бы говорит каждому из нас: «Поступай так, иди за Мной, веруй в Меня и в Мои пути и тогда ты будешь иметь все основания ответить на тот вопрос, который стоит в заголовке настоящего доклада: преуспело ли христианство? Ты можешь смело сказать: да оно преуспело и еще преуспеет. Оно преуспеет, благодаря Моей крестной победе. Оно преуспеет не только потому, что ты веришь, что так будет, но именно потому, что ты веришь: ты веришь в Мою победу, как и в то, что Я действую. Я действую, но и ты, человек во Христе действуй. Знай, что христианство преуспело, преуспевает и преуспеет, потому что ты тоже веришь и действуешь! И, раз ты веришь, ты будешь побеждать со Мной, чтобы потом со Мной царствовать!»