Распадение римской империи. Диоклетиан и Константин

Великий переворот в северо-восточной Европе решил судьбу римской империи. Диоклетиан уже чувствовал невозможность её правительственного единства и дал ей вид федерации, довольно нестройной, не связанной никакими определёнными условиями, но скреплённой неоспоримым единством духа и выгод. Раздел её на восточную и западную половины не имел ничего общего с древним обычаем двойственности консульской. Самый раздел, так же как и определение границ между двумя половинами, был выражением тайного сознания о двойственности состава Империи из самобытно образованной области и области, завоёванной образованностью. Царственная роскошь и восточные обычаи Диоклетианова двора с одной стороны, воинственный характер двора Максимианова с другой свидетельствовали о торжестве местных начал и о гибели римского единства. Но сила этого старого единства, невольно совокупляющего разнородные стихии, снова появилась после отречения Диоклетиана в борьбе между его преемниками, стремившимися к безусловному и нераздельному владению всей Империей. Победу одержал Константин, превосходивший соперников дарованиями, воинской доблестью и нравственным достоинством. Во время трудной борьбы, по внутреннему ли убеждению собственного разума, по расчёту ли дальновидной политики, он принял христианство и приобрёл союз всех христиан, составляющих едва ли не большую половину народонаселения Империи. Победив, он возвёл с собой христианство на престол и начал новую эпоху для мира. Его царствование представляет полное отречение от прежней жизни Рима. Подобно Диоклетиану полюбил он обычаи и жизнь пышного и просвещённого Востока, блеск и величание царские; более самого Диоклетиана почувствовал он превосходство восточных областей над западными. Рим одряхлел и вымер. Давно уже кочевали императоры по империи, то странствуя с войсками по вечно угрожаемым границам, то временно отдыхая во временных столицах. Рим, мёртвый, развратный и идолослужебный, ничтожный по жителям, по просвещению и торговле, был противен государю, исполненному сил и жизни, политику расчётливому и прозорливому, христианину новому и ревностному. Под благодатным небом, в местоположении величественном и прекрасном, над узким проливом, соединяющим Чёрное море со Средиземным, на важнейшем перепутье всемирной торговли он создал новый город и новую столицу. Византия, некогда важная и богатая колония Эллинов, почти опустелая после двухлетней борьбы с грозным Септимием, была избрана местопребыванием императора; она забыла своё прежнее имя и, приняв имя нового своего строителя, сохранила его до нашего времени, несмотря на изменение своих жителей и исторических судеб.

Вывод слова Стамбул из Ис-тан-полин просто нелеп: Стамбул есть только искажение слова Кон-стан-тино-полис с пропуском первого и двух средних³⁷⁷ слогов, точно так же, как имя Фулин, данное ему и империи византийской Китайцами, есть только полнейшее сокращение того же слова.

Выбор Константина, как градостроителя, оправдан веками; проницательность его, как государя, угадавшего истинную силу государства, свидетельствуется долговечностью восточной империи, пережившей западную почти тысячелетием; верность его взгляда на духовное состояние подданных (не говоря уже о достоинстве его внутреннего убеждения) доказывается бесплодной попыткой позднейшего императора в пользу древнего идолослужения и живым всеобщим участием Империи в спорах, возмутивших спокойствие церкви, вскоре после возведения христианства на степень не только терпимого, но и преобладающего исповедания. Царствование первого из христианских государей возвратило Империи временное единство и спокойствие, и имя Константина, умирившего её и прославившего её торжествами над враждебными народами остаётся одним из величайших имён исторических, несмотря на небрежность во внутреннем управлении Империей, на подозрительность и излишнюю жестокость, омрачившие его старость³⁷⁸.