Траян. Его значение

Восшествие на престол Траяна начинает в истории новую эпоху, продолжавшуюся до Диоклетина или до Константина, т. е. до того времени, когда государство разделилось на два, по внутреннему различию жизненных начал.

Никогда нельзя определить с точностью математической начало и конец эпохи, созданной развитием духа народного. В истории, как в природе, есть сумерки пробуждающейся или умирающей мысли. Таково время от Диоклетиана до совершенного раздела империи; таково царствование Флавиев, оканчивающее ряд кесарей, но не вполне ему принадлежащее.

Едва ли когда-нибудь являлся римский мир в таком величии, как при Траяне. Парфяне, побеждённые в самом средоточии их государства; поход, приготовленный для их конечного уничтожения; флот, выстроенный на берегах Южного океана для нападения на Индию³⁴³; завоевание северной Аравии; усмирённые за Рейном Германцы; навсегда сокрушённая сила Гетов и новая пространная область за Дунаем, покорённая римским законам и заселённая римскими военными колониями; внутренний мир, возрастающее великолепие городов, повсюду возникающие здания для пользы общей или для красоты, колоссальные водопроводы, несокрушимые мосты на бурных и непокорных реках, дороги, проложенные через непроходимые болота, улучшенная полиция, цветущие художества и проснувшаяся снова словесность с именами Тацитов и Плиниев, умягчённая строгость законов, приносивших частную выгоду в жертву пользе казённой, страх иноплеменных народов, любовь граждан, – таковы права великого Траяна на славу, ничем не запятнанную, и на ту поэтическую благодарность потомков, которая внушила Римлянам позднейшего времени сказку об искуплении императора-идолопоклонника из чистилища молитвами духовного владыки, наследовавшего часть его державы³⁴⁴. Бесспорно, важнейшим происшествием в его царствовании до́лжно считать покорение Гетов. На берегах Дуная и на границах утраченной Паннонии и Иллирика Славяне создали новую державу. Во время безумных Кесарей она окрепла; при последнем из них она стала угрожать Риму, победив его войска и принудив к постыдной дани. Усиление сако-гетских общин, соединённых в одно государственное целое, уничтожило ещё при царе Буревисте (Boerebista), за 50 лет до P.X., Бойев и Таврисков штейермаркских и поглотило все остатки кельтских поселений, давно уже слабеющих и с тех пор мало упоминаемых в истории. На время оно, кажется, подавило краинский союз, составленный так же по большей части из Славян, с примесью Сарматов, и известный под именем германской дружины Маркоманнов. Но Траян не мог терпеть ни унижение Рима, ни опасного соседства сильного государства. Борьба была продолжительна. Достойный соперник императора, владыка Гетов, Децебал (если только можно верить правописанию латинскому в именах иноязычных), устроил свои войска на подобии легионов, принял многих Римлян в свою службу, призвал союзников с севера, мужественно оспаривал каждую победу, каждый шаг земли и, побеждённый, не захотел пережить своей славы. Север снова принял славянских беглецов с дунайского берега. Римляне основали новую провинцию, в которой до сих пор сохранился язык, составленный из смеси славянского и латинского с произношением оскским (п вместо кв), и великолепный памятник в столице империи увековечил подвиги победителя и чисто славянские очерки побеждённых.

Самый поверхностный наблюдатель замечает невольно резкое сходство лиц и одежд на столбе Траяновом с лицами и одеждами племён славянских. Это обстоятельство, весьма важное для исторической критики, придаёт особенную важность памятнику, который, несмотря на красоту подробностей, принадлежит к весьма дурному стилю отдельных колонн, чуждых эллинскому чувству изящного. История же самой борьбы Децебала с Траяном, сохранившая в памяти народной имя Траяна (как видно из песни Игоревой и сказок о царе Траяне), замечательна также и потому, что характер славянский, готовый подчиняться законам и порядку разумному и перенимать устройство от просвещённых народов, замечен писателями римскими у Гетов, так же как у Паннонцев, так же как у Озов и у Маркоманнов в Чехии и в Крайне. Эта черта чужда всем другим диким народам, воевавшим с Римом. В числе прочих примет славянства у семей мезогетских должно полагать все имена рек, городов и урочищ и такие слова как ктисты (чистые), обозначавшее жрецов, безбрачных отшельников, и сарави-тери (вероятно теди: царевы чада), обозначавшее царскую стражу и благородных воинов³⁴⁵.