Царствование Сервия. Тарквиний Гордый

Труды Тарквиния продолжаются Сервием; но с другой стороны, потому ли, что Сервий был беглецом из земли тускской и противником её правительственной системы, потому ли, что он хотел слишком явно первенствовать над Этрурией, Рим становится во враждебные отношения к родине Тарквиния (и, кажется, самого Сервия) и в неравную и невыгодную борьбу, утрачивает много своего блеска, политического значения и вероятно торговли. К последним годам Тарквиния или к первым Сервия относится в Риме окончательное торжество человекообразия, допущенного, наконец, в государственную, т. е. патрицианскую религию.

Таким образом, должно понять показание древних о стосемидесятилетнем бескумирном поклонении Римлян²⁸¹. Все древнейшие сказания оставляют плебеев без внимания.

Собственно же царствованию Сервия принадлежит великая государственная перемена, уничтожившая исключительность патрицианского правления и допустившая плебея, т. е. не сына, а слугу общества, к некоторому участию в общественных делах. Роптали патриции, которым хотелось сохранить всю свою власть, между тем как в духовном падении они действительно утратили права на власть; но ропот их был бессилен. Мудрость царя, оставившая по нём память благотворителя, союз его с городами Лациума и сила плебейской дружины подавляли всякую попытку к восстановлению патрицианского единовластия. Патриции для своих выгод прибегли (как очевидно из древних сказаний) к помощи этрусской аристократии (лукумонов) и после смерти, кажется насильственной, Сервия, избрали царя из тусской земли для угнетения и полного порабощения плебеев. Вполне исполнилась злая воля. Тарквиний Гордый наложил железное иго на вольную общину убежища и обратил её в рабство: он ввёл снова Рим в союз Этрурии, но не как равного члена союза, а как подчинённого, если не в смысле политическом, то в смысле внутренней жизни, которую он лишал всех коренных её особенностей. Опираясь на силы своей родины, тогда далеко властвующей и первенствующей в Италии, он покорил общины латинские и принудил их признать во всём, даже в священнодействии, владычество римского царя; наконец, он возвысил более чем когда-нибудь внешнее значение города, уничтожив его внутреннюю свободу.

Царствованию Тарквиния Гордого вероятно принадлежат многие здания и учреждения, приписываемые или Тарквинию Древнему или даже Сервию. Едва ли введение гадания по жертвам (гаруспиции) не принадлежит к этому числу. В корне этого слова гару нельзя не узнать того же самого слова, которое служит началом славянскому жер-тва; но во всяком случае корень этот указывает на язык Разен, от которых взяты гаруспиции и все их подробности, а не на наречие Латинцев, которому они были чужды²⁸². Оба Тарквиния представляют много общего; но при Древнем видны собственно синкретизм религиозный, радушный приём всех иноземных стихий, просвещение, особенно эллинских и тосканских, и вольное вступление в союз этрусский с сохранением самобытного римского начала и союза латинского; при Гордом видны одностороннее развитие всего этрусского, угнетение Лациума и подчинение Рима Этрурии.

Сервий мимо родов и наследственных святынь дал правительственные права богатству (ибо плебеи разделены были по имуществу); Тарквиний Гордый, уничтожив совершенно политическое значение плебея и обратив его в совершенное рабство²⁸³, поверг его в долговую нищету и дал на время полное торжество патрициям; но ненадолго.

Сенат после изгнания царей так же правил плебеями посредством денежного превосходства патрициев и совершенной бедности плебеев. Он в этом отношении пользовался наследством Тарквиния.