Дарий. Его завоевания. Поход против Скифов

Не одно лицо, полное гениальных мыслей и смелой воли, дало победу Персам. Их торжество было делом заговора многих благороднейших Пасаргадов, и новый царь не мог отказать участия во власти тем, от которых получил власть. Аристократическое начало стало рядом с единодержавием и с началом духовным; но аристократия, гордая и в то же время нестройная, бессвязная, владеющая не по законным правам, не расселённая по всему царству (как в эпоху германского завоевания западной и южной Европы), не могла придавать сил и единства жизни государственной. Её последствиями были крамолы, смуты и бессилие.

Нет свидетельств о том, чтобы при сыне Гистаспа произошла новая религиозная реформа. Ничтожное указание Зенд-Авесты¹⁶⁸ не заслуживает внимания; Эллины молчат. За всем тем Дарий является царём особенно боголюбивым. Великолепные развалины Чильминара (Персеполиса), сохранившие имя основателя «Дариавуса» и представляющие в высшей степени характер религиозный, свидетельствуют об его стремлении к освящению власти светской сочетанием её с мыслью духовной. Вражда его к чуждым верованиям не похожа на бессмысленную вражду дикаря к иноплеменным богам. Она основана на высоких, чисто человеческих началах и на ясном сознании превосходства иранской духовности перед нестройным синкретизмом других народов, перед кумиропоклонением или обожанием стихий и сил видимой природы. Дарий покровительствовал и должен был покровительствовать Иерусалиму по глубокому сочувствию с учением мозаическим. Наконец, вся чистота магизма и высокая душа царя высказываются вполне в его требовании от Карфагена, как от колонии, вышедшей из Тира¹⁶⁹, подвластного Персии, отмены человеческих жертв¹⁷⁰. Других законов покорности он не просил; и если б ничто не сохранилось нам от славы Дaрия и от славы им возвеличенного государства, кроме этого чудного поступка, критика должна бы была благоговеть перед иранской державой и угадывать величие начал, создавших её, но к несчастью не достигших и не могших достигнуть в ней своего полного развития.

Отмена человеческих жертв Римлянами в Африке, или, по крайней мере, их старание об этой отмене, не могут быть сравниваемы с делом Дария. В одном случае высокое служение человеческой истине, в другом стремление к уничтожению различий между религиозными обрядами внутри самого государства. Не до́лжно, однако же, отказывать в справедливости и эллино-римскому миру и быть слепым к чувствам человеколюбия, которыми он заслужил своё торжество над сиро-карфагенской системой.

Царствование Дария есть, бесспорно, эпоха полного цвета персидской державы. После него начинается быстрое и ничем неудержимое падение. Любовь народа к государю, охота, с которой другие народы поступают в подданство Персии, свидетельствуют о царственных доблестях Дария; его победы во всех войнах показывают ещё жизненность в организме государства. Но при Дарии же началась борьба Азии с Европой, – борьба, в которой должны были погибнуть и Персия, и все начала, дотоле правившие миром.

Первое нападение Дария было обращено на северное прибрежье Чёрного моря, на южные области теперешней России. Поводом к войне было мщение за прежнее угнетение Мидии Скифами.

Очевидно – поводом, а не предлогом. Чего искать было владетелю Вавилона и Египта в холодных пустынях за-евксинских? Смешно в Дарии предполагать детскую гордость, оскорблённую славой скифской непобедимости. Смешно предполагать желание завоеваний в стране, которая, поистине, и завоевания не стоила для жителей благодатного Ирана. Великие приготовления, присутствие самого царя в войске, бесплодность похода даже счастливого, всё доказывает войну религиозной мести за осквернение священной земли¹⁷¹.

Направление похода было через Фракию и Дунай, цель – приднепровские степи. Тут жили враждебные Скифы. Если бы они считались одноплеменниками Массагетов (которых древние так же нередко называют Скифами весьма справедливо), Дарию легко бы было напасть на племя, пограничное Персии. Очевидно, между Скифами-Массагетами и Скифами – завоевателями Мидии, не было ничего общего.

Можно сказать утвердительно, что Массагеты не были племенем кочевым уже и потому, что их войско состояло отчасти из пехоты, между тем как все кочующие полчища среднеазиатские, так же как и скифы, с которыми воевал Дарий, были исключительно конниками. Имя Танаиса¹⁷², данное древними писателями рекам восточного Ирана, так же как и Дону показывает только, что при Доне жили народы, однородные с жителями Бактрии. Впрочем, это уже не требует доказательств, но нисколько не относится к новым мнимо-Скифам, победителям Кимвров и врагам Персии.

Древнее имя Скифии, известное ещё по египетским памятникам (Ckieθo), было дано по справедливости всей стране, охватывающей с севера системы морей Каспийского и Чёрного до твердыни гималайской на востоке, до Карпатов на западе, ибо вся страна была населена племенем Сако-Гетов. Дальний Север был неизвестен народам южным и слыл под общим названием Скифии. Кумри кавказские, разрезавшие полосу Сако-Гетов, не поступили в число Скифов потому, что были издавна знакомы своим южным соседям под собственным своим именем. Новый поток кочевых полчищ, нахлынувших с северо-востока, из области незнаемой, из племени безымянного, поступил в историю под общим именем северной стороны, Скифии. Из сравнения корней (Тамер-инд, Тангри-тауш, Тамер-таркан и др.) ясно его финно-турецкое происхождение.

Геродот утверждает, что кочевые Скифы называли сами себя Сколотами. Корень слова сомнителен, так же как и самоё слово. Многое у древних путешественников поверялось памяти и, следовательно, многое перепутывалось. Имена народных подразделений, Исседонов, Ииргов и др., гораздо определённее: они совпадают с именами рек в середине волжской системы: Исеет, Иргиз и т. д. Происхождение кочующих завоевателей из области финно-турецкой (теперешнего Оренбурга и западной Сибири) не подвержено сомнению.

Побеждённые Кимвры оставили свои старые жилища и удалились на запад. Опустелая область досталась победителям Скифам; но кочевое племя не могло удерживать напора южных Азов-Сарматов с тем успехом, с которым противились ему оседлые Кимвры. Азы перешли кавказские теснины и, мало-помалу отодвигая Скифов, заняли прежнюю страну Кимвров (Иоттунов), устья Волги (на которых город Астрахань едва ли не сохранил имя Азов), степь при-кавказскую и восточные берега Азовского моря. Таким образом, древние и коренные владыки области, вендские или славянские общины, были втеснены в лесистые страны приднепровские и удалены от прибрежья Евксинского. Давно уже насилие Кимвров и распространение эллинских торговых колоний от Геллеспонта и Босфора фракийского до устий Дуная и далее на север нанесли смертельный удар торговле Вендов на южных морях. Усиление Эллады, напор Скифов-Сколотов и усиление Азов-Сарматов надолго и долго отняли у Венедов-Славян владычество над Евксином и исключили их из числа мореплавательных народов. В то же время от волнений средней Азии пресёкся их главный торговый путь, соединявший и идское приречие с устьями Западной Двины и вендским Блатом (Балтикой), – путь, восстановленный в позднейшие века, но ненадолго, движением восточных Славян (Уннов-Массагетов) к берегам Волги.

Таково было состояние страны при-евксинской, когда вступили в неё войска великого царя. Кочующие завоеватели волей или неволей присоединили к своему союзу Сарматов и Славян (Вудинов и др.) и заманили врагов в глубину степей и лесов приднепровских. Утомлённые и обессиленные Персы едва могли возвратиться к берегам Дуная, утратив большую часть войска и надежду отомстить за Иран. Не им, но соединённым силам Сарматов и одичавших Славян (Гетов и Вендов) предоставлено было откинуть назад к северо-востоку временных утеснителей Скифов (века за два до P.X.). Тогда начались новые сражения между старыми братьями, Ванами и Азами: борьба с новыми утеснителями Готфами, решённая помощью восточных Славян (Гуннов), борьба с кавказскими Кимвро-Аварами, с восточными завоевателями – Уйгурами, с кавказскими Финно-Турками – Печенегами, со средне-азийскими Половцами, с восточно-азийскими Монголами, покуда наконец совокупившаяся и окрепнувшая сила Славян под знаменами нового просвещения откинула и подавила всех своих противников и утвердилась навсегда в старых своих жилищах на берегах Синего моря (Евксина).

У Геродота, по милости пустого имени Скифия, так перепутаны все народы и мифы, что никакого ясного понятия из него почерпнуть нельзя. Впрочем, кажется, можно угадать Полян в его Скифах-землепашцах (Скифы Георги) и Древлян в Неврах и Вудинах. Все разыскания о направлении похода Дариева довольно неудовлетворительны, да и пользы от них мало.